Замысловатые узоры на морозном стекле скупо искрились в закатном солнце. Прошло два года с того момента, как её вышвырнуло в мир магии. За это время она хотя бы приблизительно отстроила собственную вселенную. Учёба, новые знакомства, хрустальные башенки планов. Но чего-то не хватало. Так и хотелось крикнуть собственному отражению в стекле, набирающему с темнотой силу, что сейчас вполне себе сносный уровень. Когда не ждёшь звёзд с небес, но в то же время их искры в твоей жизни присутствуют. Есть стабильность, сносный доход, правильность действий, но в тоже время... скука неимоверная. Она неожиданно вышла на новый виток развития и что делать, понять не могла. Планы, что построила совсем недавно, ей казались уже мелкими.
Можно было бы спросить у Геральта, что делать, но тот опять куда-то испарился после последней перепалки. Эмоции он показывал редко, но уж если показывал, то становилось ясно, почему прячет. Это был чистый атом. Яркий, незабываемый, взрывной, искрящийся и искренний. Радиация, исходящая от него плавила всё вокруг. Заряд, срывающийся с кончиков пальцев, оставлял полосу чёрного пепла в раскалённом воздухе. Только успевай уворачиваться. Противостоять такому натиску бесполезно. Но если охота сгореть, то можно и подставиться. Смерть будет хоть и болезненной, зато моментальной.
Процедура сгорания в планы ведьмочки не входила, она предпочитала обходиться расчётной профилактикой. Вычислить траекторию движения заряда и не стоять в том месте, куда он упадёт. Нагло, но эффективно. Последний раз то ли расчёт оказался не верным, то ли маг в решающий момент изменил траекторию удара. С огромной силой он швырнул атомную вспышку в нужную сторону, Чара едва успела уклониться. На скале за спиной осталась выбоина, а на землю, после некоторых раздумий, опал необычный камень.
Несколько дней потом она ходила вокруг этого камня и думала, что с ним делать. Он был увесистый и напоминал горный хрусталь. Полупрозрачный, матовый, в форме глубокой ванночки... или раковины? С волнистыми краями шириной с перила. На ощупь нежно-бархатный и тёплый. Почему у камня такая форма, Чара так и не поняла. Расставаться с новым сокровищем страсть как не хотелось. И ведьмочка рассудила по-своему. Раз эта прелесть попала к ней, отдавать её не будет. А воспользуется правом старинного феодального закона «что упало, то пропало». И будет распоряжаться на своё усмотрение.
По длине камень был с три ладони, по ширине две. А по весу, наверное, килограмм пятнадцать. С некоторыми усилиями она перетащила его к фонтану, а потом долго ходила вокруг да около, пока решила, что подобные подарки лучше хранить в себе. Вселенные, как показывает практика, разрушаются. А вот она с нет. Поэтому такому подарку место внутри. Но надо как-то впитать его. И вот с этим возникла проблема. Но ведь в мага как-то он помещался, раз с кончиков пальцев вылетел. Задачка долго казалась неразрешимой. Пока наставница Карин опять не зашла в гости. Камень сразу привлёк её внимание.
- Что это? – указала она на хрустальное чудо.
- А... долго объяснять, - отмахнулась Чара, пытаясь из непослушного геля создать погибших когда-то бабочек. Получалось плохо, вернее не получалось совсем, что раздражало.
- А стоило бы объяснить, - проигнорировала её занятие Карин. - В камне содержится одно из достоинств его создателя.
- Какое? – ведьмочка отложила кисточки в сторону. Ради такой информации можно и отвлечься. Даже нужно.
- Тебе лучше знать. С кем-то ты его создавала? - ухмыльнулась Карин и слегка касаясь, провела по камню пальцами. Тот срезонировал и зазвенел.
Чара задумалась. У боевого мага куча достоинств. Овладеть для начала хотя бы одним из них... об этом даже мечтать не смелось. А тут... удача сама в руки прилетела. Но что-то её в этой схеме не нравилось. И она озвучила что.
- А у него не убудет этого качества? – уточнила ведьмочка с опаской.
Карин пожала плечами, поправила юбку и села в возникшее из ниоткуда кресло, как когда-то в беседе с Мерлиным. Откинувшись на мягкую спинку, посидела немного в задумчивости. Чара ждала. Знала, гостья вспоминает и просчитает возможные варианты.
- По-разному бывает, - наконец подвела итог она. - Здесь не угадаешь. Иногда по глупости отдают всё без остатка, а иногда просто делятся. Как сама считаешь, какой твой вариант?
- Ну... глупцом этого создателя не назовёшь. Скорее наоборот. Так что, скорее всего, просто поделился. И можно с чистой совестью пользоваться, - закончила Чара мысль, довольная собой.
- Ох, молодёжь, - вздохнула Карин. – А если бы ты поняла, что забрала всё качество целиком, понесла бы отдать его обратно?
- Наверное, нет. Скорее всего. Если только кусочек, - с запинками выдала ученица.
- В том-то и дело, что «наверное» и «скорее всего». Учись думать, как ведьма. Отдавать то, что досталось трудом и личным временем, можно только в том случае, если это выгодно. В противном случае, из тебя всегда будут вить верёвки. Тогда любой оппонент станет для тебя Прозрачным Рыбаком. Понятно?
- Понятно, - поджала губы ведьмочка. Сама же подумала, что ослаблять врага, наверное, можно. А вот ослаблять друга, как-то... цинично что ли. Да и не выгодно. У кого тогда учиться?
- Вот, другое дело, - не заметила Карин упрямого взгляда собеседницы. - Так что в любом случае можешь пользоваться своим сокровищем с чистой совестью. Оно твоё. Будешь в академии, зайди ко мне. Рецепт дам, как правильно камень переработать.
На следующий день Чара уже колдовала перед котлом. Для начала камень необходимо растопить, сделать обтекаемым, мягким и податливым. Затем добавить щепотку собственной силы воли и ждать леденцового цвета. Потом остудить и выпить.
С первыми каплями волшебной карамели душа потяжелела, сделала тело прозрачным. С розово-перламутровым отливом в жилы вливался ядерный заряд, принадлежащий когда-то не ей. Это он оставляя тонкую полосу чёрного пепла в воздухе. Освобождаясь от лишних примесей, сжатый огонь бежал по венам, распадался по нервам. Все пятнадцать килограмм ярости впитывались в кожу, становясь ей самой. Такое состояние ей понравилось.
Карин сказала, что утяжеление души на вес тела не влияет. Но, было бы всё равно интересно проверить. Но потом. Сейчас хотелось наслаждаться новыми ощущениями. Чара ждала, когда новое качество проявит себя. Ночью оно должно встроиться, обосноваться в новом теле, как в предыдущем. И на следующий день заявить о себе в полный голос. Через несколько часов вся тянущаяся карамельная жидкость впиталась, и пришло понимание, что за достоинство скрывалось внутри. Оно сорвалось я зыка само.
- Вижу цель, не вижу препятствий. Потрясающее качество!
Хотелось прыгать, но как-то тяжело это получалось, и Чара не стала, посчитав, что степенность с этого момента в норме вещей. Не маленькая девочка уже. Придав увесистости, в перспективе этот камень позволит самой прокладывать нужный курс, не болтаясь по жизни лёгкой щепкой. Несколько дней казалось, что обладать уникальной пробивной силой – бесподобное удовольствие. Но теперь, она решительно не знала, куда приложить новые возможности. И тихо маялась в тех делах, что сама же недавно запланировала.
На выручку опять пришла Карин. Она заметила вялое состояние ученицы и для эксперимента решила взвесить её душу.
- Теперь понятно, почему тебе тесно здесь... – она спрятала весы Тота и с любопытством стала листать разноцветные журналы, разложенные на столе.
- Почему? – тоскливо сказала Чара.
Манипуляции наставницы ей совсем не нравились. Так суетиться она начинает, когда можно рассчитывать на неожиданный эксперимент, через который потом проводит учеников. Стать подопытной крыской в данный момент не улыбалось.
- Масса увеличилась вдвое, - пояснила Карин. - Это много. Для такой души нужен больший размах. А ты создала планы для того веса, который могла осилить. Сейчас они для тебя уже как пустые семечки.
- И что же теперь делать? Имболк уже скоро. Я не успею изучить собственные возможности и перестроить планы.
Наставница улыбнулась. Этого Чара и опасалась. Что-то будет...
- На этот случай у нас есть возможность воспользоваться чёрных ходом через реальности, - подтвердила её опасения Карин. – Про кротовые норы слышала? Очень похожий эффект. Естественно, он не для всех. Основная масса идёт от ступеньки к ступеньке. Но в редких случаях, ученикам позволяют пройти мимо правил. У тебя как раз тот самый случай. Я поговорю с кем следует, и тебе предоставят возможность пройти испытания вне очереди. С таким весом, тебе это уже под силу. Должна справиться. При успешном прохождении сможешь не только подтвердить права на собственную реальность, но и ходить в другие вселенные.
- Так скоро?
- Спасибо своему оппоненту скажи. То, что потерял он, ты вовремя подобрала. Новые возможности, новые обязанности. Это же интересно, не кисни... – Карин посмотрела на полуобморочное состояние ученицы. - Что, тебе больше не нравится то, что у тебя есть?
- Нет-нет! – охнула ученица и постаралась собраться. – Я просто растерялась, что так скоро. Я не ожидала.
- Это дело поправимое, - отмахнулась от её переживаний Карин. - Чтоб выйти на новый уровень, нужно всего лишь пройти через смерть.
- Опять смерть... Только-только привыкла к расстановке вещей. И опять всё менять...
- А как ты хотела? Про постоянство забудь. Нет его. Если не движешься вперёд, значит, идёшь назад. Третьего не дано. Но если хочешь посидеть ещё в этой реальности... можно и это обеспечить. Но ты потеряешь год. Если не примешь сейчас предложение, через год можешь с новым даром распрощаться, он как влился, так и утечёт из тебя, как у того, кто его потерял. А между прочим, из-за такого неожиданного стечения обстоятельств, ты можешь выиграть два года. Это много, поверь.
Ведьмочка прикину собственные возможности и перспективы. Оптимистический голос подсказывал изнутри, что надо идти вперёд. Пессимистический, что лучше посидеть на попе ровно, авось само рассосётся. И может хрен с ним, с этим даром? Как-то слишком быстро при его обладании начались проблемы. И почему этот камень был потерян магом? Уж не по этой ли причине? Может это не она подобрала качество, а он элегантно сбагрил его?
- Ну что, идёшь на испытания? – вернула Чару к действительности Карин. - Правила расскажу потом.
- Иду, - выдохнула Чара. – А что будет с теми башенками, что я построила? Их же нельзя просто уничтожить. А при новых возможностях, следить за ними не смогу.
- О, за них не беспокойся. Ответственность за них мы передадим кому-нибудь из учеников с курса. Наверняка кто-то из них недооценивает своих возможностей или не смог вовремя создать планы. Так, надо подумать, кому же это доверить?
В дверях показался хулиганистого вида вьюноша, когда-то рассуждающего о грибах.
- О, вот на него, например, - ткнула в него пальцем Карин, а Чаре сделала знак уходить. – А ты иди уже. Перед гонкой со смертью надо хорошенько отдохнуть.

Смерть – понятие растяжимое. Человек не задумывается, что это состояние он переживает за жизнь много, много, много раз. Физически ведь умирать, не обязательно. Только когда он маленький, он не замечает, как на всех парах проскакивает этот калейдоскоп смертей. Ему настолько всё интересно вокруг, настолько любопытно и важно. А ещё напрочь отсутствует страх неизведанного, ужас перемен, понимание конца чего-то. Возможно даже кого-то. Уж дети точно знают, что за окончанием одного отрезка пути, открывается другой.
А вот взрослея, индивид начинает задумываться и ощущать боль потери. Боль рождает и дрессирует в человеке страх, и уже страх, становясь диктатором личности, запирает человека в единственной реальности. С одинаковыми привычками. С одинаковыми моделями поведения, а значит с одинаковым результатом всего, к чему прикоснётся. Как царь Мидос, обращал еду в золото, так и человек может обратить золото в головешки. Но если результат не нравится, изменить модель поведения человек не может из-за моментальной боли прохождения им же самим когда-то поставленных рамок, предпочитая подчинение невидимому диктатору и бег по кругу, как грызун в колесе.
Чтоб не быть таким грызуном, ведьмам, как и магам, иногда надо проходить учения, а потом испытания. В виде профилактики. Девиз - «Избавляйся от всего ненужного, иначе это ненужное потом уничтожит тебя» - наше всё. Конечно, надо быть внимательным в выборе «ненужного» и не выплеснуть случайно с водой ребёнка. Поэтому анализ, анализ и ещё раз анализ. Чем глубже, тем лучше – главное оружие и магов и ведьм. Конечно, и про дела надо не забывать, но перед каждым из них надо думать... а ещё уметь чувствовать. Где истина, а где только правда. Где верный путь, нужные слова, а где ложно и то, и другое. Магов это касается в большей степени. У них возможностей больше, поэтому и испытания серьёзней. У ведьм так, чисто условно, но необходимо для проформы.
Время течёт иногда незаметно и очередные испытания подкрались в самой неудобной реальности. Не было печали, называется. Не то чтобы Чара переживала, что не справится, когда-нибудь всё равно справится. Но как же не хотелось вляпаться в очередную стенку боли. Всё-таки иногда она не успевала вовремя подумать, прежде чем сделать. Нет, она конечно старается расставлять по полочкам чувства и мысли, но иногда с этих полочек, как вывалится чего-нибудь тяжёлое на голову и встанет непреодолимой болезненной стеной. Как в сказках. Когда царевна кидала позади себя гребень или зеркало, а из него преграда вырастала. Очень похоже. Только теперь эти преграды надо проходить самой, иначе какая же она ведьма, если не может с собственными проблемами справиться. Да и на факультет магов без этих навыков не попасть. А если совсем пройдёшь плохо, даже с ведьминского попросить могут. Тогда выше колдуньи в мире людей не поднимешься. Это низшая каста в магическом обществе. Опускаться столь низко претило, надо собраться.
Третья попытка. Четвёртой не будет. Придётся идти доучиваться. Что-то они для ведьм стали слишком мудрёные задания давать. После вчерашнего неудачно пройденного этапа всё болело. Тело от воспоминаний перёдёргивало, мурашки густой волной пробегали от затылка до икр и терялись где-то в стопах, заставляя пульсировать кончики пальцев. Кто же сегодня будет напарником? Вчера прислали какую-то дылду. Неразговорчива, надменна и малость туповата. Хотя ни об одном маге такое сказать нельзя. Скорее всего, прикидывалась. Но её неповоротливость не дали Чаре шанс на успешное прохождение всех этапов. Позавчера карлик какой-то был. Впору не ему ей помогать, а ей ему. Ох, ну что за невезуха.
С Геральтом бы она с первого раза сдала. А может попробовать материализовать его? Говорят, иногда такие фокусы даже здесь срабатывают. Магия низшего порядка, правда. Но вдруг...
Ведьмочка закрыла глаза, представила. На обратной стороне век возник желанный образ. С таким, как за каменной стеной. Как по заказу рядом послышался лёгкий гул открывающегося портала. Свершилось. Сейчас или никогда. Там должен быть знакомый маг. Открыв глаза, она обнаружила перед собой странного субъекта. Черноволосый, смуглый, худощавый, одет в чёрный фрак и рубашку с серебряным отливом. Франт, одним словом. Это совсем не тот, кого она хотела. Субъект несколько разочаровал ожидания, ну что ж... Не вечно же магия будет соединять с тем, с кем хочется.
Как по заказу над ухом раздались воображаемые нравоучения наставницы Карин, о том, что «надо выходить из сгнившего кокона, из ограничивающей зоны комфорта, знакомиться с новыми, возможно интересными людьми. Или не людьми. Или не интересными. Здесь как повезёт. Вернее, кого заслужил, того и получишь...» И остальное бла-бла-бла в том же духе. Это всё хорошо на бумаге. А вот попробуй сделать или пережить подобное, да ещё и понять при этом «что Вселенная тебе хотела сказать». Иногда хотелось всех умников послать ко всем чертям, но тогда она сразу бы скатилась до колдуньи. Это их уровень, обвинять всех в собственных неудачах.
Так... Всё, не жаловаться. Все претензии к себе, а не к тому, кто перед ней стоит... и нахально улыбается... Так бы и укусила. Но от него сейчас зависит её успех. Как от её успеха его. Цапаться ни к чему. Выдохнув, она сделала лёгкий реверанс напарнику.
- Приветствую.
- Корвин, - представился субъект, небрежно поклонился.
- Я догадалась, - сделала милую мордашку ведьмочка. – Чара.
И отвернулась. Не хватало ещё, чтоб он рассыпался в комплиментах. Он и не стал. Напарники молча смотрели из прозрачной капсулы, как меняются снаружи реальности. Древние тропики, с гигантскими ящерами, современные неисследованные джунгли, адский холод южного полюса, сгинувшие огни Атлантиды... Капсула то ускорялась, слепляя в размытое полотно образы, то замедлялась, и тогда можно было хоть что-то разглядеть.
- В какую из них нас высадят?- спросила ведьмочка.
Вопрос был риторический. Никто не мог знать заранее, куда их закинет. Решение принимает сама магия. В этот процесс не может вмешаться никто. Даже Карин. Даже боги. Если только Норны и то... В этом случае последнее право выбора всё равно не за ними.
Напарник исподлобья посмотрел на Чару, будто сам хотел о чём-то спросить, но передумал. Что он чувствует перед испытанием, девушка понять не смогла, аура собеседника была чуть приглушена, что делало её почти прозрачной. Это было странно, но не смертельно. У неё сейчас своих забот хватает.
Выждав ещё немного, Корвин несколько раз мигнул по всей поверхности тела, как испорченный сигнал в старом телевизоре. Смачно, с помехами и... на мгновение превратился в Геральта. Она увидела его отражение в стекле капсулы. У ведьмочки перехватило дыхание. Вот так конфуз, не начав испытания, уже помарку допустила. Не почувствовала подвох, не определила знакомую вибрацию, поддавшись на иллюзию другого образа. Ну как так можно было ошибиться? Ведь она ждала его... Ничего не оставалось, кроме как глухо застонать, закрыв глаза руками.
- Слушай, и как тебя только в ведьмы взяли, - язвительно проговорил Корвин. - С такой неповоротливой чувствительностью тебе надо бегемотом в зоопарке работать.
Очень смешно... Будь это кто-нибудь другой, он давно превратился бы крысой. Только бы хвостик засверкал. Но Геральту она могла простить всё. Хотя нет. Почти всё. Как каждая ведьма.
А здесь, нельзя было не согласиться, заслужила.
- Имей в виду, я тебе помогать не собираюсь, - в качестве компенсации за наглость, процедила она. – Сам справишься.
- Да не очень-то и хотелось... – хмыкнул Корвин. – Тем более, что ты сейчас сказала несусветную глупость.
Капсула тем временем стала притормаживать, движения становились плавней, легче и она... замерла. Лёгкое противодействие инерции потока движения, медленное открытие стеклянной двери, по форме напоминающей веко глаза с белым паром жидкого азота вместо ресниц. Между перепалкой и остановкой было такое мизерное расстояние по времени, что Чара только и успела, что войти после минутной вспышки гнева хотя бы в невесомость, а до состояния силы вообще было далеко. Долбанный Геральт. Не хватало из-за него угробить последнюю попытку.
- Это и моя последняя попытка тоже, - ответил на невысказанный упрёк маг.
Неожиданно...
- С чего бы это? – фыркнула ведьмочка и первая вошла в дождь трансформации.
Он походил на обычный тропический душ и был необходим при выходе в новую реальность, чтоб тело успело приспособиться. Одежда тоже.
- Да я с тобой уже три дня здесь вожусь, - догнал Корвин её и перевёл на себя большую часть воды. - Если не выплывем в третий раз, грош цена тем знаниям, что я в тебя вложил.
- Благодетель, блин. Не мог раньше маякнуть?
- Не положено.
Хотелось ответить ещё что-то веское и по возможности тяжёлое, но открытая капсула не оставляла выбора. Нарастающие под ногами вибрации показывали, что надо выбираться. В пустоту? За капсулой была чернота. Первым в неё вошёл маг. Следом Чара. Несколько шагов чуть больше рассказали о пространстве. Духота, тишина, под ногами смесь песка и опилок. Всё замерло.
- Ночь, наверное... – из предосторожности прошептала ведьмочка.
- Не думаю... – так же тихо процедил маг. – Встань в горделивую позу.
- Зачем?
- Встань!
Чара подчинилась. Подняла вверх руку, в качестве приветствия, выгнула спину, задрала подбородок.
- И улыбайся.
В то же мгновение зажглись разноцветные софиты, заиграла громкая радостная музыка, раздался гром аплодисментов. Испытуемые стояли на арене цирке в окружении актёров в ярких разноцветных костюмах. Судя по тому, что над полом натянута сетка, а под потолком выдвинуты тросы, качели, кольца и качающаяся площадка, они находились среди воздушных гимнастов.
- Почему цирк? – прошипела ведьмочка.
- Ты думала про зоопарк, поэтому мы попали в цирк, - легко объяснил Корвин. - Особенности женской логики. Думай в следующий раз о чём-нибудь приятном. О жарком климате, например. Тропиках. Возможно, о пустыне...
- Угу. Там ничего делать не надо.
- Насчёт, не надо, это ты загнула. Дело везде найдётся. Просто я давно в отпуске не был, как говорит один герой из современной литературы. А раз тропики не могут придти ко мне, хотелось бы самому оказать поближе к ним. Ты лучше смотри, где выход отсюда.
Тем временем законные артисты забирались по верёвочным лестницам или плавно поднимались на площадках к куполу. Чара и Корвин решили присоединиться к последним. Ведьмочка попутно вертела головой во все стороны, ища знакомое мигание реальности. Но в зоне видимости никак не могла её обнаружить. Зрители, оркестр, оборудование... Где же выход отсюда? Корвин положил ей руку на плечо и указал на центр воздушного пространства над ареной. Никакого упора там нет. Спускать им специально лестницу в нужную точку пространства никто не будет. А время ограничено.
- Как мы дотуда достанем? – растерялась Чара.
- В прыжке. Я качаюсь вниз головой с одной стороны, ты прыгаешь с противоположной. Можешь с сальто, так и быть. Встречаемся в точке портала и исчезаем отсюда. План понятен?
- С ума сошёл? – панический ком начал кататься по горлу. - Я не умею так прыгать!
- Хватит, - раздражённо цыкнул маг и сжал крепко её руку, оставалось только взвизгнуть. - Ты воздушная гимнастка. Мышцы развиты достаточно, опыт имеется, даже если ты сейчас говоришь обратное. Даже костюмчик смотри, какой хорошенький подогнали. Тебе всего лишь надо этим богатством воспользоваться. Всё в тебе. Отключи мозг, он сейчас тебе мешает. Подчинись потоку, обостри чувствительность. Давай, это не так уж и сложно. Мы сейчас естественные участники событий. Надо прыгать.
- Я здесь магией заниматься собиралась, а не агробатикой, - пролепетала Чара.
- Знаешь, сейчас акробатика и есть магия. Всё, закончила ныть. Запомнила? Ты прыгаешь, я ловлю. И не вздумай бояться. Иначе болевой порог не пропустит на выход. Опять провалишь испытание.
Ведьмочка кивнула, ухватилась за качели, Корвин её подтолкнул, практически дал пинка. И она бухнулась в пустоту, навстречу горячему воздуху, глаза не закрывала через силу. Хотелось сгруппироваться, перелететь легко с переворотом на другую сторону. Новичкам, ведь, везёт, правда? Но куда там. Получилось всего лишь просто перелететь. С другой стороны её поймал плечистый гимнаст в зелёном костюме, улыбнулся на её неуклюжесть, подмигнул и ухнулся в воздушное пространство сам. Ей бы так... Надо искать напарника, он наверняка уже готовится, надо не пропустить его очередь. Искать долго его не пришлось. Расцветка костюма на Корвине по традиции чёрная с серебристым. Это удобно. Его ни с кем не спутаешь. Её же красно-жёлтый комбинезон не слишком выделялся из общей цветастой гаммы.
Три попытки выйти из этой реальности легко и красиво провалились. Фиксация рук испытуемых происходила то раньше, то позже нужной точки пространства. Вожделенное красноватое мигание оказывалось постоянно в стороне. Или один из партнёров оказывался в нём в одиночестве и магия не срабатывала. Один раз Чара сорвалась и упала на батутную сетку. Больно. Но тут же вскочила и устремилась обратно наверх. Надо, надо собраться. Надо пройти, прыгнуть, успеть вовремя... Перед последней попыткой она закрыла глаза, чтоб привести организм и мысли в равновесие. Номер ведь не бесконечный. Скоро закончится. Ещё несколько победных фанфар и смена декораций. Убрать из мыслей страх. Любой. Страх поражения, страх действия, страх переворота, неудачи. Всё, готова. Корвин уже на позиции.
Знакомый шаг в пустоту, горячий воздух, полёт и... руки мага подхватили в тот момент, когда красное мигание в пространстве стало бледно-розовым, но этого хватило, чтоб с мягкой вспышкой выкатиться в знакомую капсулу. Они лежали на полу магического инструмента, силясь отдышаться, придти в норму.
- Слушай, а почему никто не видит этого сияния, кроме нас? – едва выровняв дыхание, озвучила ведьмочка давно мучающий её вопрос. – Оно же как лампочка в пространстве, не заметь нельзя. Дотянись – и ты в параллельном мире. Но никто ведь даже попытки не делает.
- А люди вообще склоны не видеть очевидного, - поднимаясь, ответил маг. - Что им эта лампочка. Они видят только то, что хотят и считают возможным. А если оно невозможно, то значит и не существует. Правда, ведь? Знакомая логика?
- Вполне, - согласилась Чара. - Крыть нечем. Раз этого нет, значит, я его и не вижу.
Чара встала, отряхнулась. С любопытством поглядывая за растекающиеся за стенкой капсулы реальности.
- Надеюсь, ты помнишь, что неплохо было бы пожелать в перспективе, - напомнил маг.
- Да помню, помню... – скривилась Чара и произвела остановку.
За стенкой открывшейся капсулы было жарко. Минус двадцать четыре по Цельсию.

3. Царство холода

Впрочем, холод не ощущался. Проходящие проверку «курсанты» были в набедренных повязках. У Корвина она была чёрная с серебрянными вставочками. У Чары красно-жёлтая. У неё правда присутствовал ещё лохматый из пожухлой травы лифчик, очень мило смотревшийся на фоне заснеженных гор.
- Ну вот как тебя постоянно гораздит? - маг потряс в разряженном воздухе руками, с желанием то ли схватиться за свою голову, то ли оторвать оную у напарницы.
- Ты же хотел пустыню, вот она - белая и снежная! - решила оправдаться Чара, а потом сделала ласточку. – Смотри, я лечу! Значит, всё не так уж и плохо.
Но потеряла равновесие, ступила с протоптанной тропинки в снег и тут же оказалась одной ногой по колено в сугробе. Снег вокруг кожи с лёгким шипением начал таять.
- Я заказывал пустыню песка, а не пустыню снега, - проигнорировал её выходку Корвин. Его голос остался таким же холодным, как и пространство. - И вообще рассчитывал, что мысля противоположными понятиями, выведешь меня к воде, к морю. Может я надеялся на сёрфе покататься.
- Извини, сам говорил, особенности женской логики. Значит, плохо ты эту логику знаешь. Подучиться бы не мешало, чтоб точнее противоположные понятия формулировать. Маг, всё-таки, - пожала плечами ведьмочка, с трудом выбираясь на утоптанную дорожку, отчего пришлось сесть на неё. Подтаявший снег слегка холодил кожу, особенно это чувствовалось при лёгком ветерке, но когда Чара встала, влага быстро испарилась, что вернуло в состояние комфорта. – Ладно, я помогу тебе. В следующий раз буду думать о песке, в этот как-то... даже сама не знаю, как вышло.
- Нет, лучше вообще не о чём не думай. У тебя это лучше всего получается. Надо выбираться отсюда. Мигание ищи. Здесь должно быть хорошо видно, вон как всё просматривается.
Под ярким слепящим солнцем и чистым высоким небом просматривалось действительно хорошо. С высоты птичьего полёта. Снизу белые склоны, заснеженные деревья, замёрзшее гладкое озеро, обрамлённое тёмной полосой галечным берега. Ещё дальше высокие строения из потемневшего дерева, внутри каменного забора, похожие на монастырь. Дышалось здесь и легко, и сложно одновременно. Легко от вековой безмятежности и красоты, сложно от недостаточного количества кислорода. Магия магией, а всё-таки не везде она будет тебе подыгрывать. Системы дыхание и кровообращения она всё-таки до конца подстраивать не стала. Видимо решила, что и исходных параметров должно хватить. Хотелось бы верить и не потерять сознание в самый неподходящий момент. Но всё-таки, куда идти?
Тем временем, копошение за ёлками, скрывающие от обзора часть пространства, стало заметным.
- Смотри. Там люди, - показала Чара на озеро.
Корвин кивнул.
- И там же находится мигание. Значит, поехали.
- На чём? – ведьмочка удивлённо огляделась, хотя бы в поисках санок.
Корвин же протянул через отражения руку, отчего та исчезла из зоны видимости, и вытащил оттуда пару лыж с ботинками.
- А это законно? – с подозрением спросила Чара. – Если нам их не дали, значит, наверное, и нельзя?
- Одно из главных магических правил, какое? – нетерпеливо всучая ей пару цветных дощечек, ответил вопросом на вопрос маг. - Вспоминай.
- Главное – результат. А каким методом мы его добьёмся – не важно.
- Вот-вот. Перед нами задача – спуститься к озеру быстро. А без лыж, так быстро спускаться я пока ещё не умею. Зато обладаю умением добывать необходимый инвентарь из воздуха. Теперь понятно? Это и моё испытание тоже, не забывай.
- Теперь понятно. А ботинки прямо на босу ногу одевать?
- Не тупи, поехали. Нам недалеко, мозоли натереть не успеешь, знай себе равновесие держи, остальное сила притяжения сделает.
- Вот, ещё возьми. Глаза слепить не будет, а выбоины и проталины делает чётче, - Корвин протянул ей горнолыжную маску с оранжевым стеклом. Сам одел с серым.
- Спасибо, очень заботливо. А мог бы всё-таки и носки достать тоже, - пробурчала для проформы ведьмочка, натягивая тяжёлые ботинки. - Хоть ты маг, но всё равно мужчина. А они вечно о комфорте забывают, а могли бы иногда и вспоминать, особенно, когда мамзель рядом.
- Не льсти себе и не беси меня, - оскалился для острастки Корвин.
- И всё-таки, - продолжила Чара, не принимая всерьёз гримасу напарника, - в формулировке закона ты опустил одну важную деталь.
- Какую? – машинально спросил маг, уже с маске изучая склон и планируя путь между ёлочек.
- Добиваться можно любыми средствами, при условии, что эти средства не противоречат магическим законам. И не нарушают равновесие. Так что в формулировке, как и в носках, ты опускаешь маленькие важные детали.
- Они несущественны.
- До того момента, пока не коснуться тебя лично.
- Они меня не коснуться.
Маг оттолкнулся, сгруппировался и легко заскользил вниз по блестящему снегу. Приятное зрелище. Неплохо сложенный лыжник в маске и набедренной повязке чёрной с серебром на фоне ослепительного снега. Надо догонять. Ведьмочка вздохнула, с подозрением глядя на проложенный, но слишком отвесный путь и решила следовать своим. Тот, который она избрала, был пологим, но колючие деревца там попадались чаще. Ничего, объедет. Уж, наверное, это не сложнее, чем прыгать в воздухе с переворотом.
Первые ёлочки и сосны ещё удалось проскочить без помех, но гряда непроходимых насаждений, которая была незаметна сверху, вскоре заставила существенно снизить скорость, а под конец запутаться в ветках. Опадавший большими хлопьями с ёлок снег обжигал кожу. Единственная отрада, испарялся он быстро, если отряхнуть.
- Бегемот! Теперь уж самый натуральный, – послышался с параллельной полосы хохот.
Чтоб поржать над ней, Корвин даже прервал спуск. Как же он её достал своими подколками. Нет, чтобы помочь. Хотя, не будет она доставлять ему такого удовольствия. Сама справится. Найдя всё-таки просвет в насаждениях, Чара выбралась на ровное место. Видя, что у неё всё относительно хорошо, маг тронулся вниз, играючи преодолевая собственные сложные участки. Рассчитывая больше не нарываться на очередной лязг приветливой улыбки, ведьмочка собрала всю имеющуюся в наличии чувствительность, сконцентрировалась и без помех, но всё-таки с помарками, преодолела оставшийся участок трассы. Корвин ждал внизу.
- Ну, надо же, доехала. А я думал, придётся тебя вот из тех кустов выковыривать.
- Не дождёшься.
- А как думаешь, почему я сам туда не направился? – поднимая маску на лоб, спросил он. - Ладно, покатались и хватит. Снимай.
Избавившись за ближайшей ёлкой от ставшего не нужным инвентаря через отражения, испытуемые вышли на лёд озера.
Там сновали монахи. Тоже в одних набедренных повязках. Раскладывали стопки простыней, рубили полыньи, размечали трассу. Вокруг собирались зеваки в тёплых одеждах. То ли прихожане монастыря, то ли гости. А может такие же, как и эти голые... тоже монахи, только начинающие. Кто их разберёт. Наличие женщины на месте их не удивило, а может магическая капсула постаралась, изменив для них её внешность.
Красная лампочка выхода из реальности мигала в обнесённом колышками пространстве в метре от поверхности льда. Так просто?
Из любопытства Чара подошла к полынье, взглянула в воду, отпрянула.
- А ты меня как видишь? – тихонько обратилась она, вернувшись к магу.
- Нормально. Глазами. В чём проблема?
- В воде отражение субтильного юноши.
- Это для них, - подтвердил догадку Чары Корвин. – Меня эта иллюзия не касается. Я тебя как облупленную знаю. Твою нифильтикультяпистость никакая магия не скроет.
Ведьмочка фыркнула, но ничего не ответила. Что можно ответить на чересчур о себе переоценённое мнение и о других недооценённое? Пусть пребывает в этой уверенности и дальше. Это даже, можно сказать ей на руку. При такой уверенности обычно расслабляются, теряют бдительность, начинают совершать ошибки. Вот тогда она и отыграется за всё, что он у неё накипело.
Монахи тем временем закончили подготовительные мероприятия и в огороженные столбиками площадки начали проходить смиренного вида святые отцы с длинными и седыми бородами, короткими и пышным колоритом, клочкастыми и окладистыми, округлыми и в виде сосулек. Фигуры тоже разнились - пузатые, худые, высокие, низкие, горбатые и как жерди. Все, как и полагается босиком и в набедренных повязках. Рядом с каждым из них семенили по одному служке. Молоденькие, вертлявые, видимо самых юрких выбрали.
Лампочка выхода из реальности за оградой оживилась, обозначая, что время пошло и можно отсюда ретироваться. Чара указала на это Корвину, тот не отреагировал. Она попыталась ещё раз.
- Ну что же ты, смотри, нам только за руки взяться и пройти можно! – прошипела она.
- Уймись, - отмахнулся маг. - Разве не видишь, где выход находится? В этой реальности будет проверяться не сила физического тела, а сила огненного.
- Это как?
Маг вздохнул, закатил глаза, видимо сформулировал всё, что было нужно и в какой необходимо последовательности, а потом начал.
- Ты знаешь, что человеческое тело поддерживает определённую температуру?
- Ты меня за идиотку принимаешь? – поджала губки Чара. - Конечно.
- Во время болезни температура повышается. Во время упадка сил – она снижается. Притом, допустимые границы и того и другого состояния узки. Чуть выше, чуть ниже – смерть.
- Ну, дальше... – чем больше Корвин объяснял, тем меньше это мероприятие ей нравилось.
- Так вот эти дяди сейчас собрались здесь, чтоб разогреть своё тело до пятидесяти, шестидесяти, семидесяти, а у кого получится и выше градусов. Одна загвоздка. При такой чрезмерной внутренней температуре, перегрев, сворачивание белка и отмирание тканей гарантированы. Поэтому этих дядей служки сейчас будут охлаждать с помощью простыней, смоченных водой из полыньи. От каждого из этих юнцов зависит жизнь почтенного уважаемого монаха. Оступится ли юный помощник, не принесёт простыню вовремя, устанет бегать, отвлечётся – всё. Монах погибнет от перегрева, который сам же и создал в собственном теле. Game over, как говорится.
Чёрт, вот так влипли. И как она сюда попасть сумела? Знаний явно не хватает, чтоб по таким местам путешествовать. Нет, надо идти учиться даже в том случае, если сейчас экзамен сдаст. Хотя... вот как-то глядя на мрачного Корвина, уже сомневается, что всё закончится положительно.
- И кто из нас будет монахом? – тихо спросила Чара.
- Ну, явно не ты. Ты ещё не обладаешь такой техникой. Да и если бы обладала, боюсь, даже при детских пятидесяти градусах окочуришься. А вот то, что моя бренная жизнь теперь в твоих руках, от этого действительно не по себе. Была бы возможность выбора, я предпочёл бы одного из этих юнцов, зная твою неуклюжесть, нерасторопность, криворукость...
- Ну всё. Хватит, - внутри что-то перещёлкнуло, как затвор. - Ты думаешь, я прям сплю и вижу, чтоб уничтожить тебя? Да сдался ты мне. Мне испытания надо пройти, чтоб выбраться отсюда. Как до выхода-то добраться скажешь, или в философии опять погрязнешь?
- Выигрывает тот монах, то высушит больше всех простыней своим телом. - Спокойно продолжил Корвин, но ведьмочка его тоже не плохо знала, чтоб по расстоянию между словами понять, что он нервничает. - Нам нужно высушить такое количество, чтоб горка простыней до лампочки достала. Но при этом, чтоб при перемещении обратно в капсулу у меня температура тела опять была приближена к норме. Весь, сама понимаешь, там проруби нет. А без дополнительно источника охлаждения, я не жилец.
- Радиатор к себе привяжи, - процедила Чара, но так, чтоб маг не слышал.
А впрочем, он всё равно услышит, раз мысли читать умеет.
Корвин не отреагировал на её выпад, взял широкую досочку из стопки и пошёл к выбранной полынье. Чара за ним.
- Монахи, монахи... – не удержалась она. - А всё равно на снегу сидеть не хотят. Просудиться боятся.
- Это для того чтобы лёд не растаял, тупица. Научись сначала складывать два и два, а потом рот раскрывать.

Всё, это было последней каплей. Эфирка начала подкипать у неё. Ковин сел в позе лотоса. Ужасно неудобная поза. Её придумали специально, чтоб издеваться над человеческим телом. И вот теперь надо отрешиться не только от затекающих конечностей, от суеты вокруг, от собственных решений и собственных желаний. Заставить жизнь вокруг себя замереть, чтоб внутри можно было без помех разогреть зияющую внизу живота топку, сейчас больше похожую на кочегарню из преисподней.
И вот тут Чара поняла, как Корвин умеет читать мысли. Он постоянно находится в таком чуть разогретом состоянии. Считывая информацию с пространства. Такой собственный сканер широкого действия. Просто сейчас, маг раскаляет этот механизм до максимально допустимого состояния, и аура, исходящая от него такая широкая, что поглощает и её тоже. Отчего Чара может видеть его мысли. Может видеть всё, что происходит внутри его мира. Хотелось замереть, прислушаться, изучить, налюбоваться в конце концов. Когда она ещё такое увидит!
- Простынь... – возникла в мозгу слабая мысль, похожая на пинок.
О небеса, как она могла забыть. Засмотрелась на невиданный эффект, а физическое тело-то разогревается. С трудом вырвавшись из мира наваждений, она засуетилась с простынями. Обмакнуть, положить на голову напарника, отчего тот становился походим на привидение, пока первая сохнет, вторая должна быть наготове уже мокрая. Поменяв местами простыни, первую надо отнести к огороженному на льду месту, а следующую намочить. Круговорот простыней в мире огня и холода. Топка изнутри Корвина разогревалась всё сильней. Из черно-красной она стала оранжевой, потом жёлтой. Двигаться приходилось всё быстрее. На снегу рядом с излучающим жар магом с простыней налилось достаточно воды, чтоб при застывании образовалась корка льда, отчего ведьмочке приходилось постоянно скользить в самом опасном месте. До Корвина она боялась уже дотронуться. Когда она опускала на его плечи и лоб, очередную мокрую простыть, та начинала шипеть, как на раскалённой сковородке. Но было не до сантиментов, с каждой использованной простынёю она уже не успевала бегать к под мигающую лампочку и просто бросала их рядом, а потом в промежутке, когда удавалась выхватить свободную секунду, приносила сразу охапкой. При очередной такой пробежке, она поняла, что ещё одна такая охапка и стопка достанет до нужного размера и ужаснулась. Внутри Корвина топка давно уже белая. Ему надо успеть остыть! Из этой реальности выходить пока нельзя. Вопреки собственной цели, она примяла простыни, чтоб лампочка случайно не зафиксировала, что их можно отсюда забирать и дала ещё время.
- Остывай, остывай! – взмолилась она, оказавшись в магом рядом. - Простыней достаточно. Ещё одна такая партия и всё, мы прошли. Теперь надо только остыть!
Корвин услышал, впустил в себя холодный воздух здешней реальности и зияющий вход в преисподнюю внутри начал остывать. Медленно. Очень медленно. Здесь, как при обратном процессе, спешка ни чему. Тело должно успеть приспособиться к новым условиям и новым возможностям. Нарастить внутренний приток воды, избавиться от лишнего жара. Настала минутка оглядеться. Во всех огороженных участках «улов» был крупным. Кроме двух. В одном худощавый монах, видимо не сумел до нужных параметров разогреть своё тело и теперь подрагивал от холода. Ему на плечи накинули тёплый полушубок, показывая, что из состязания он выбыл. Второй грузный раскрасневшийся состязуемый лежал на снегу без сознания. Вокруг его тела образовалась широкая проталина. Служка прихрамывая и то и дело потирая ушибленное колено, суетился вокруг него. К незадачливому помощнику присоединились несколько святых отцов, пытавшихся откачать перегретого пострадавшего. Но тот не реагировал на их усилия, закатил приоткрытые глаза и слишком отрывисто с хрипотцой дышал. Регулировать самостоятельно процесс внутреннего остывания не мог. За него это сейчас пытались сделать двое «соратников по вере», остальные то и дело прикладывали к телу простыни. Но Чаре, даже при её мелких познаниях, всё же было видно, что белок внутри начал сворачиваться. Закупорка мелких сосудов тромбами уже возникла, процесс необратим, хотя ещё и не обозначился омертвением и посинением тканей. Скоро он остынет сам собой. Монах был не жилец, но остальные для очистки совести, всё же пытались колдовать над ним.
Ведьмочку передёрнуло, зрелище было удручающим. Если Корвин не успеет снизить температуру, такая же картина может возникнуть в магической капсуле. Чара поменяла простыни и с беспокойством стала изучать напарника. Хорошо, уже хорошо. Топка уже не жёлтая, а ярко-оранжевая. Обратный процесс идёт стабильно, но всё равно... слишком медленно. Лампочка выхода из реальности начала менять цвет. С красного на размыто-розовый. Скоро в ней начнут возникать белёсые оттенки. И тогда выхода не останется, кроме как бежать отсюда. Но Корвин... справиться ли он?
Чара сменила ещё несколько простыней, рассчитывая за счёт быстрой смены мокрых тканей ускорить процесс. Это помогло, но не слишком. Даже у магов возможности тела не безграничны. Всё должно идти своим чередом, нельзя упускать ни один из пунктов алгоритма. А им нельзя упускать шанс выхода из этой реальности. Но чёрт возьми... готов он, или не готов? Что выбрать? Как понять? Последнее слово должно быть за ним. Он в более опасном положении. Топка внутри уже красно-чёрная. Достаточно ли это для перемещения или хрен с ним, с заданием? Пусть летит в преисподнюю, зато никто не пострадает.
- Ты как? – набрала духу потревожить мага ведьмочка. – Лампочка выхода ещё чуть-чуть и совсем погаснет. Можно перемещаться?
- Давай, - коротко распорядился маг.
- Уверен?
- Да. И сгинь уже отсюда.
Чара подхватила простыни и в последнее затухающее сияние смогла подать сигнал выхода. С мягким хлопком они переместились в капсулу, фиксируя ещё один пройденный этап. Успели! Успели! Девушка нервно рассмеялась, обернулась. Корвин, как сидел в позе лотоса на замёршем озере, так и продолжал сидеть. Тело опять стало раскаляться. Огню уже почти потухшей преисподней, но для здешних параметров всё равно излишне раскалённой, некуда было девать переизбыток тепла, и он выбрасывал его в кровь, ткани и совсем мало в окружающее пространство, задерживаясь на коже. Тело не успевало перерабатывать его. Дыхание Корвина стало учащаться, кожа багроветь. А радиатора в виде полыньи в капсуле не было...
Это конец... Ну почему, почему она не догадалась прихватить с собой несколько мокрых тряпок, наверняка их хватило, чтоб унять остаток жара. А сейчас... Что сейчас делать? Память тут же охотно подсунула образ умирающего на снегу от теплового удара монаха, и так же легко сменила грузного старика на образ напарника. Дыхание замерло, лоб покрылся испариной, по позвоночнику неприятно пробежала холодная волна и замерла в центре живота... Холод! Как и жар, человек может вырабатывать холод! Нужен только доступ к телу воды. У всех оно есть! Это... это может сработать. Она сама может стать радиатором. Ещё одна волна мурашек по телу и Чара схватила эти снежные искры и стала напитываться ими, собирая по позвоночнику лёд, создавая изнутри кристаллизующийся стержень. Это... это не так уж сложно. Надо только не отпускать концентрацию внимания. И можно позволить себе заледенеть настолько, чтоб кожа отразила это морозное состояние и сама стала ледяной. Добившись этого, можно остудить жар тела Корвина. Погасить последние раскалённые искры. Пальцы похолодели и начали неметь. Хороший знак. Вода подчиняется, теперь надо не останавливаться и остужать тело дальше, надо отстраниться от всего, даже от времени... Только осторожно... Но ведьмочка опомнилась только когда стали замерзать колени. Перебор. Сколько ей понадобилось времени, не поздно ли? Надо подойти ближе.
Потерявшие гибкость конечности не слушались. Медленно она подошла к магу со спины, наклонилась, обхватила... обняла его руками, потом ногами, чтоб каждый участок обледеневшего тела, касался его раскалённой кожи. Послышалось шипение и Чара... начала согреваться. При такой близости, даже обычной ауры Корвина хватило, чтоб понять - кризис пройден. Опасность миновала. Можно насладиться теплом, что источает тело напарника, запахом его кожи и ни о чём не думать. Время опять пошло, дыхание выровнялось, ледяной стержень изнутри распался, приятная истома прокатилась по телу. Чара отпустила мага, откинулась на спину, прямо на полу капсулы.
- Вау! – выдохнула она. - Это было здорово! Это было круче, чем секс! Даже голова кружится.
Маг обернулся, отпихнул её по гладкому полу от себя подальше, сам наконец-то сменил идиотскую позу. Облокотился руками на пол, выпрямил ноги, потом стал растирать их.
- Выбрались. – Высказался он. - Я думал, это конец.
- Ой-ой-ой... Можно продумать, что ни разу в таких ситуациях не оказывался.
- С тобой нет. И вообще не собирался в таких, как ты выразилась, с тобой оказываться.
- И это вместо благодарности. Я спасла тебя.
- А я тебя не просил меня спасать. – Маг встал. - Это твоя личная идиотская инициатива. И головокружение твоё говорит, что слишком много льда в себя впитала. Если бы не я, заледенела бы совсем. Так что ещё неизвестно, кто кого спас.
- Да пошёл ты.
И тоже поднялась, правда нехотя. Кончики пальцев ещё холодило, как холодило и поясницу. И ведьмочка почувствовала усталость. После пережитой эйфории, налетела апатия. Слишком тяжело ей далось это испытание. А впереди ещё одно. Захотелось что-нибудь съесть и напиться. Холодным, горячим, горячительным, без разницы. Хотя, голова так кружится, что горячительные сейчас – лишний перевод качественного ресурса.
В ответ на немой запрос, Корвин протянул ей кружку с пряным ароматным напитком, на плечи накинул одеяло с подогревом. Когда он успел всё это достать?
- Переоценила свои силы, - сказал Корвин. - Ни одна магия не проходит бесследно. Не готова ещё. Я же говорил.
Чара взяла кружку, выпила. Глинтвейн. Вот уж поистине, умеет догадываться о том, что сейчас необходимо.
- Спасибо, - сказала Чара, сделав пару глотков. Напиток согревал изнутри желудок и скоро должен был докатиться до крови, возможно принеся восстановление сил.
- И тебе.
От неожиданности Чара чуть кружку не выронила. Слова были очень тихими, почти неслышными, выдавил маг их из себя тяжело, со скрипом, нехотя. Но всё же, произнёс. И тут же отгородился каменным лицом, будто стеной. Первая почти благодарность с момента их знакомства? Говорил ли он ещё когда-нибудь нечто подобное? Ведьмочка не могла вспомнить. А впрочем, думать сейчас не было сил. Оказывается на то чтобы думать, тоже нужны силы. Как она этого раньше не замечала? Неужели сейчас настолько ослаблена? Ух... как это не вовремя.
- Давай, соберись. На последнем этапе сдаваться, вот уж глупость несусветная, - жёстко потребовал Корвин. Но всё же более мягко добавил. – Но если не готова... Можем и закончить сейчас.
- Нет, - запротестовала ведьмочка. – Сейчас я назад уже не поверну. Выйду отсюда либо победителем, либо без сознания.
- Недопустимое поведение для мага.
- А я и не маг, - фыркнула она.
Мужчина хотел что-то сказать, и уже открыл рот, но передумал.
- И всё же... – продолжил после паузы он. – Вода двойственна. Тот эксперимент, который ты необдуманно совершила, может плохо отразиться на последнем этапе. Сил может не хватить. Подумай ещё раз.
- Уже подумала. Я не отступлю.
Чара упрямо поджала губы, нахмурилась. Если он ещё раз задаст этот вопрос, она может сорваться и накричать на него. Специально вынуждает что ли? Если она сорвётся, это правда будет конец испытаниям. Вспышки истерики, как признак слабости, магия отслеживает быстро, и тут же заканчивается. Слабым в ней не место. Но Корвин промолчал. Хоть какая-то отрада. Впору опять благодарность объявлять. Глинтвейн тем временем начал действовать. Вопреки логике убрал головокружение, разлил огонь по венам. Одеяло дарило тепло и мягкость. Чара повела плечиками от удовольствия. Настроение улучшилось.
- Слушай, - начала ведьмочка, - а почему говоришь, что это я выбираю реальности? В капсуле-то вместе находимся. Она может и на тебя реагировать.
- На меня сейчас не реагирует, - отстранённо сказал Корвин.
- А почему?
- Так надо.
- А как так получается? – не унималась барышня.
- Пока не время объяснять. Это сейчас не самое главное. Сосредоточься лучше на следующей реальности. Постарайся, чтоб она была более спокойная, нежели предыдущая.
- Мне жутко надоели вопросы без ответов. Когда я смогу, наконец, общаться с тобой нормально?
- Что значит нормально?
- Это когда я получаю от тебя столько же приятного общения, сколько даю. Хотя, я не жадная. Могу и меньше получать приятностей, если ты не умеешь их создавать. Или совсем мало. Но не получать их вообще... знаешь, это неправильно.
- Ничего ты мне не даёшь. Потому что мне ничего не нужно.
- Ничего не нужно только мертвецам. А ты живой. Вроде как.
- Правильная сносочка, - ухмыльнулся маг. – До того момента, как ты меня в новой реальности не угробишь.
- Знаешь, да чёрт с тобой. Следующее испытание я хочу проходить отдельно!

Капсула резко ускорилась, так что оба её пассажира потеряли равновесие, и переступили несколько раз, оперевшись руками в прозрачную дверь. За дверью мелькали расплывчатые образы, неразборчивые цвета. Наконец, капсула снизила скорость. Из всевозможных оставшихся позади пейзажей она выбрала тропики. Из-за облака жидкого азота обозначились огромные листья папоротников, стволы деревьев с яркой листвой и... огромная улитка, высотой с четырёхэтажный дом, ползущая прямо на них.
- Надо быть осторожней со своими желаниями. – Сказал Карвин. - Они имеют свойство исполняться. А в магической капсуле ещё и быстро исполняться.
Дождь трансформации в этот раз не изменил их. Они как были в экзотическом наряде из набедренных повязок соответствующих цветов, так и остались. Чаре только волосы собрало в пучок жёлтой с красной лентой. Её отражение она увидела, выходя из капсулы. Корвин же не изменился совсем. Хотя нет. Терморегуляция на этот раз вернулась к норме. От влажного воздуха тело тут же покрылось испариной. Но ведьмочку занимало не это.
- И что это? – указала она на моллюска.
- Это улитка, - констатировал маг.
- Я вижу. И как с ней бороться?
- А с ней не надо бороться. Под ней надо просто лежать.
- В каком смысле? А где выход...
Она хотела продолжить расспросы, но тут увидела, что огромная нога моллюска, подминающая под себя непокорный папоротник, искрится красноватым сиянием. Чтоб выйти из этой тропической реальности, им надо оказаться под ним. Карамельного цвета голова тянулась к ним, как и толстые влажные рога антеннами. Глаза выпучено смотрели в разные стороны. Коричнево-жёлтый панцирь неспешно покачивался из стороны в сторону. Размеры улитки простым смертным не оставляли шансов на спасение.
- Просто? Разве это просто? – начала ведьмочка протестовать, когда вернулся дар речи. - Она же задушит! Если прежде не раздавит. А если не то, не другое, значит съест. Улитка таких размеров нас за еду примет. Или за собственную кладку, которой можно полакомиться. Знаешь, как это у них бывает? Чик – и всё!
- Значит надо сделать, чтобы «чик» не было. Если хочешь вернуться домой, конечно. Ты как хочешь, можешь, здесь столбом стоять, а я пошёл искать подходящую площадку.
Маг скрылся в огромных зарослях. Чара за ним. Влажная почва под ногами, подсказывала, что улиткам здесь передвигаться легко и быстро, а значит, скоро она будет здесь.
- Я думала, чтобы пройти испытание, надо что-то делать, а «просто» лежать... – заскулила она.
- Иногда, выжить – это уже что-то сделать. Не болтай, лучше создавай кокон.
- Вместе? – искра надежды всё ещё не погасла.
- Нет. Отдельно. У каждого кокон свой. Надеюсь, помнишь, для чего люди их создают?
Чара помнила. Последний раз еле выбралась оттуда. Слишком плотные стенки оказались. Пришлось собрать все силы. И как у неё тогда получилось? А ведь могла и закостенеть там вместе с ними. И вот опять...
- А может всё-таки вместе? – умоляюще взглянула она на него.
- Нет. Это сексом занимаются вдвоём, а умирают все по отдельности. Здесь помощников и подсказчиков нет.
Облом-с... Ну и ладно. Сама справится. Корвин уже создал основание для кокона. В черных с серебром тонах.
- И часто такие раздельные испытания выпадают? – напоследок спросила Чара, поглядывая на приближающуюся улитку.
- Не часто, - пожал плечами маг. – Конкретно для этого вида испытаний, вообще не часто. Но ты даже здесь отличиться сумела. Теперь назад не воротишься, чтоб желание обратно забрать. За свои слова отвечать надо.
- А я и не собираюсь брать его назад. Если не сможешь испытание пройти, я буду не виновата.
Корвин даже не поднял глаза на неё, продолжая создавать плотную чёрную стенку, из материала, подобного стекловолокну. Нити которого выбрасывались прямо из запястья.
- Иди лучше за работу принимайся. Смерть, в виде улитки хоть и медленная, но в данной реальности очень конкретная и такая же необратимая. В этот раз, каждый сам за себя. Хоть в этом счастье привалило.
Грубиян. И как она с ним связалась? Почему? А ведь казалось... Да мало ли что казалось. Что хочет ей показать это отражение её самой? А может, не отражение, а противоположность? Но что это за противоположность такая недопустимая? Что надо сделать, чтоб люди вокруг перестали относиться к ней настолько... небрежно что ли? Ничего, скоро будет время подумать.
С поиском места для создания кокона пришлось повозиться. Хотелось сплести его в низинке рядом с водой. Вода будет вместо смазки, что позволит проскочить опасной махине мимо на всех парах. Это минимизирует опасность. Плюс, нужно, чтоб Корвин не мог подглядеть за ней. Да, и так понятно, что он не будет этого делать, не до этого сейчас, но из упрямства хотелось находиться подальше. Создание подобной защиты, дело интимное. Этот процесс хочется скрыть даже от тех, кому доверяешь. А уж от того, у кого постоянная словесная колючка при себе имеется, и подавно.
После нескольких отвергнутых вариантов, подходящее местечко всё же нашлось. Возле широких стеблей какой-то тёмно-зелёной травы, растущей пучками из маленького прудика. Для улитки он больше будет напоминать лужу. Но по расчётам, этой малости должно хватить, чтоб моллюск не заметил возможную закуску в виде Чары.
Сверившись с вектором движения карамельной улитки, ведьмочка принялась за работу. Она разровняла мокрый песок, больше для спокойствия, чем необходимости и спроецировала выброс красных и жёлтых нитей из двух запястий. Тело тут же повторило данный манёвр, начав материализовывать основу будущей собственной темницы. Вообще, на подобное сооружение у людей может уходить несколько лет. И строят они его невесть из чего, часто из глины и грязи. Те, кто хоть чуть-чуть смыслит в магии, справляется с этим в разы быстрее и с современными материалами. Проблема в том, что предыдущий кокон Чара создавала человеком, и чувство страха от нахождения в замкнутом пространстве до сих пор не прошло. Это её изъян. Слабость. Которая может проявиться в самый неподходящий момент. Тут же вспомнилась пословица, про «где тонко...», но поправить уже ничего нельзя.
Кокон рос. Преобладали красные лаковые цвета с жёлтыми вкраплениями растительного вида. Можно было бы сконцентрироваться на красоте «поделки», но Чаре было не до этого. Залезть туда и оставаться там, пока опасность не минует – мысли, которые занимали. Пальцы начали холодеть. Этого ещё не хватало. Страх от прохождения третьего этапа и усталость от предыдущего, дали эффект накапливания. Организм начал сдавать... Так, так, так... Всё прочь. Надо расслабиться как тогда, над ареной цирка. Глубокий вдох, выдох... Ну вот, уже лучше. Холод отступил. Стенки кокона продолжали расти, улитка приближаться. Надо перемещаться внутрь.
Когда Чара перешагивала острые неровные края, увидела, что моллюск остановился, вроде как задумался, даже сжался. Капсулу Корвина нашла, поняла ведьмочка. Пока улитка им занимается, у ведьмочки есть маленькая фора по времени. Пальцы опять начали холодеть. Совсем некстати. Что-то очень быстро. Силы на исходе, надо срочно доделывать укрытие. Нити полетели в два раза быстрее. Сил это тоже забирало на порядок больше. Последним, что увидела ведьмочка в этой реальности, был кусочек голубого неба и огромный моллюск пытающийся разгрызть чёрную с серебром капсулу мага. Дальше красные с жёлтым нити заклеили последнее окошко кокона и наступила темнота. И почти полная тишина. Все звуки снаружи приглушены. Ведьмочка прислонилась к твёрдым стенкам. Вроде успела, вроде получилось. А если нет?
Чара постаралась собрать эмоции в кучку, но куда там. По телу побежали мурашки, стенки капсулы изнутри покрылись мягкой плесень, внутри развернулась паника. Пока совсем крохотная, но во что она разовьётся дальше? Да во что бы ни развилась, остаётся только ждать. Рассчитывать на то, что улитка пройдёт мимо, не стоит. Иначе всё, что было сделано перед этим, впустую. Теперь есть время подумать о чём угодно.

Что её обычно волнует, возможно, сейчас успокоит. Чтоб хоть немного ориентироваться в тесном пространстве, она зажгла ладони. Не так как Корвин на замёрзшем озере. Сейчас она обозначила, что кожа выделяет только свет, без тепла. Внутренняя поверхность ладоней тускло горела, оставляя больше густых теней на стенах собственной позы эмриона, придавая пространству сравнение с маткой, чем дарила освещения. Но этого было достаточно. Как там Корвин? Думается, что у него всё в порядке. Сейчас гигант погрызёт-погрызёт его, да выплюнет, как нечто несъедобное. И всё, считай он этот уровень прошёл. Исчезнет сейчас отсюда в своё удовольствие. А она? В прочности своей конструкции Чара была не уверена. Хотелось ещё больше её усилить. Ведьмочка аккуратно стала дополнительно укреплять стенки, пока ещё есть время. Не везде. Только там, где казалось, что не слишком плотная получилась преграда. Для этого приходилось сначала очищать поверхность от плесени. Чёрт бы её побрал. Только позволишь себе момент страха, тут же появляется. И убрать её изнутри после первого образование почти невозможно. Всё склизкое и противное, хоть и мягкое. Подсушить что ли? Но при нагревании тут же изменяется воздух. Дышать и без этого сложно, а при смене температуры вообще невмоготу. Поэтому Чара отказалась от этой затеи, терпеливо убирая налипшую гадость руками.
Что-то снаружи давно ничего не слышно. А пора бы... Ответом на мысли стало опрокидывание кокона на бок. Началось... Кокон вертело и крутило в разные стороны, отчего тело билось о твёрдые стенки и больно. Вестибулярный аппарат при таких нагрузках начал отказывать. Голова нещадно кружилась, побочным эффектом вызывая тошноту. О... Этого она не предусмотрела. Не хватало ещё в собственных выделениях бултыхаться... Кокон тем временем начало возить по каким-то неоднородным камушкам. Мелкая дрожь исходящая от стенок, перекинулась амплитудой на тело, приведя к икоте. Тёрка, поняла ведьмочка... Если сейчас её не раскусят, значит, потеряют интерес... Скорей бы уж. Самочувствие отвратительное, настроение тоже. И зачем так над ведьмами-то издеваться? Не могли что ли, попроще что-то придумать? Бюрократы хреновы...
Кокон с размаху плюхнулся на что-то твёрдое, оставив на теле ещё несколько ушибов и будущих синяков... Всё? Несколько колыханий, заставили со страхом и обречённостью замереть в сжатом виде, пытаясь унять рвотные спазмы и слюнотечение, остановить головокружение... но... дальше болтанки не последовало. Что, правда, всё? Хотелось отдышаться, даже не так. Вместо поверхностного испуганного дыхания, не покрывающего потребностей организма, вдохнуть полной грудью, но пространство не позволяло. Чтоб осуществить это простое милое действие надо выбраться. Разбить то, что создала сама, а сил не было... Надо передохнуть. Хотя бы чуть-чуть. Хотя бы минутку, а лучше пятнадцать. Некоторые утверждают, что это оптимальное время для сна, если уж совсем отдыха не намечается. Или никак нельзя, а нужно... Вот эти пятнадцать минут, ей как раз очень нужны.
Ведьчка с трудом села, более-менее устроилась в относительно удобное положение, откинула голову на стенку кокона, сейчас уже покрытого изрядной подушкой плесени и задремала. Ладони погасли, погрузив её в темноту, позволяющей выработать мелатонин. Чуть-чуть... Ей надо совсем чуть-чуть времени. Дыхание выровнялось. Головокружение прекратилось, внутри образовалась относительная звенящая гармония, сейчас напоминающая вибрацию камертона, по которому мгновенье назад щёлкнули. Она убаюкивала.
Расслабляла. Усыпляла. Убивала... Но проваливаясь в такой необходимый сон, вспоминать об этом не хотелось...
Зарево огня по горизонту. Ярко-оранжевые блики отражались на чёрно-коричневом небе. Запаха дыма не было. Между ними кромка воды, сейчас тоже беспокойно оранжевого цвета с чернотой.
- Огонь далеко. Нас не достанет. Пойдём спать, - голос спутника спокойный уверенный. – Там народу много, нечего толкаться, справятся и без нас.
- Ну, пойдём, раз ты не сомневаешься, - Чара отвернулась от стихийного бедствия, не придала значения.
Мягкие белые простыни манили в объятья. Летней ночью душно, можно спать с открытыми окнами, рассчитывая на свежесть рассвета. Далёкое мельтешение бегающих человечков не мешает. Зарево пожара напоминает новогодние фейерверки... В какой-то момент она оказалась в мастерской на берегу моря. Хозяин подарил ей деревянную модель лодочки, размером с ладошку. Спокойствие и безмятежность. Несколько раз за ночь ведьмочка открывает глаза, картина не меняется. Скоро вставать. На часах утро, а за окном темно, как зимой в это же время. Спутник поднимается, подходит к южному окну и отшатывается от него.
- Вставай, вставай! Огонь уже близко!
Как пламя успело так быстро добраться? Он же на той стороне реки? Ответом послужил порыв сильного ветра. На воде огонь пожирал лодки, катера, большое грузовое судно, на этом берегу магазины, кафе, жилые дома, а теперь ещё и старую кривую грушу. Из оранжевого он сделался жёлтым и перенёсся через забор на несколько садовых деревьев сразу. Что тушить первым? Дом пока не тронут, не тронуты гараж, пчельник и уличный душ. Горят только ветви деревьев. Но стена пламени надвигается, закрывая всё пространство. Это должно пугать... Но не пугает. Начинается методичное уничтожение очагов пожара на своей территории. В этом участвуют все. Даже неуклюжий плюшевый охранник пришёл помогать, хотя не обязан. Стена огня остановилась, будто упёршись в невидимую стену. Дальше не идёт. Что-то её держит. Теперь он только может плеваться искрами, углями, истлевшим пеплом. Очередной порыв ветра с ошмётками ещё тлеющей бумаги. Опять испугаться бы... но не почувствовав ничего Чара проснулась.
Сон... Только сон. Но настолько реальный! Что он хочет ей сказать? И где она вообще? Кокон. Ну конечно. Незаметный яд, отравленный здешний воздух. В этом и опасность кокона. Он с одной стороны бесподобно защищает, а с другой так же бесподобно убивает, мумифицировав создателя внутри себя. Из лучших побуждений, конечно. Изъяны магической задумки. Пока ни одному магу не удалось избавить конструкцию от этого недостатка. Позволить, собственному творению убить себя? Никогда. По-крайней мере не сейчас. Сил пока не очень много, но после отдыха должно быть достаточно. Начали. Каждый удар по корпусу, отзывался внутри болью. Отковыривая острые пластинки стеклопластики, одновременно разрывала что-то в себе. От этого проклиная свою неуверенность и дополнительные укрепления, что создала уже будучи внутри. У страха глаза велики. Наверняка можно было обойтись и без них, зато создала себе дополнительные сложности. И почему магия даётся всегда только через боль? Что за законы такие?
Изрядно расцарапанная, она всё же пробила себе путь на свободу.

Иногда, Чара напоминала себе Фрейю. Только та гуляла в своё удовольствие по Мидгарду, а ведьма с таким же удовольствием скользила в просторах собственных планов. Заветные желания, озвученные на Йоль и закреплённые на Имболк, при некотором упорстве начинали исполняться. Рутинная реальность захватила, до собственной не было времени. Что в ней творилось, Чара не знала. Просто закидывала туда, как в корзину, слепки всего интересного, что попадалось на пути. Интересные люди, интересные взгляды, интересные образы, книги, обрывки фраз, слепки живых существ... Да, уязвило её последнее замечание брошенное Корвиным. Надо исправлять ситуацию. Перекосов быть не должно. Вирус, по ощущениям, себя пока не проявлял. Ведьма чувствовала себя вполне, нигде ничего не болит, утомляемости нет, полёт нормальный. На Белтайн удалось, наконец выкроить время отдышаться, а на Купало, стало возможным опять заглянуть в созданную Вселенную.
Как же здесь хорошо. Тихо, мирно. Никакой суеты, толкотни, неразберихи. Здесь есть загадки и головоломки, их интересно разгадывать. Здесь есть материал, из которого удобно лепить образы. А теперь здесь есть ещё кучи хлама, что она покидала... Глиняные слепки по зеркальному плиточному полу были разбросаны везде. Несколько раз споткнувшись о них, один чуть не сломав модельку, второй раз ногу, она всё же решила собрать их в одном месте, потом рассортировать по группам, но результат постоянно не нравился. Много было пограничных предметов, которые никуда не пристроишь. Они где-то посередине. Что делать? Ведьма придумала распределить их по кругу. Те предметы, что можно было пристроить к двум разным группам, она и положит посередине, где им самое место. По задумке в итоге коллекция закольцуется, и как результат, со временем поиск необходимого будет происходить быстрее. И спотыкаться не придётся. Самое удобное место для такого закольцовывания был фонтан. Он же круглый. Туда она и направилась.
Фонтан всё также отменно работал, в нём плавали белоснежные яйца с красной кнопкой. Только с дальнего от неё края, парапет покрылся тонкой паутиной. Видимо от того, что она давно сюда не заходила. Надо убрать. Но сначала коллекция...
Чара старательно распределяла барахлишко по секторам с противоположной стороны фонтана. С противоположной от меча, что застрял в каменном полу. В тот раз она не смогла его вытянуть. Что сначала несколько расстроило, но в конце концов, так даже лучше. Никто его отсюда не возьмёт. Он будет в целости и сохранности. Есть ли у неё в спине ещё один меч, ведьма не проверяла. Возможно да. Но возможно и нет. Случая вытащить нечто подобное больше не предоставлялось, а баловаться с такими важными артефактами не рисковала. Маг прав, если вытащил – надо применять. А из пустого любопытства нечего соваться. Отгоняя мысли о Корвине, она продолжала возиться со слепками, пока по воздуху не переместила очередную порцию безделушек ближе к мечу и свалила их горкой на пол. Чёрного яйца при подходе, нигде не было видно. Похоже, она случайно его завалила модельками при перемещении. Сейчас разберётся и увидит. Невелика важность. Что ему будет? Должно выдержать.
Но чем дольше она разбиралась, тем беспокойней становилось. То тут, то там попадались чёрные осколки с серебряными прожилками. На первый она внимания не обратила, второй заставил задуматься, после третьего она не выдержала и разбросала в стороны теперь казавшиеся бесконечными слепки. С жалобным звоном покатилась по полу глиняная фигурка кота и остановилась возле... ярко-зелёного остроконечного листика. Откуда он здесь взялся?
Откопав желаемое, ведьма отступила, пытаясь понять масштабы... катастрофы? Изменений? В её отсутствии чёрное яйцо раскололось, и из него проклюнулся нежный зелёный росток. Что это за растение, Чара не знала, но оно довольно миленькое. Это оно пустило корни в фонтан, по ошибке принятые ведьмой за паутину. Корешки очень тонкие, как сетка. Ошибиться не сложно. Растение, хоть и было уже по колено ведьме, всё равно представлялось крошечным, по сравнению с её Вселенной. В её мире места хватит всем. Как обещала себе, так и будет. Оно будет первым живым существом, что обитает здесь. Это же здорово! Пусть живёт.
В восхитительном расположении духа, она закончила уборку и испарилась до следующего удобного времени.


Оставшись наедине, растение изогнулось и дотронулось острым кончиком листа до фигурки кота, которую Чара не замела и оставила там, где она и упала. Глиняная фигурка тут же потрескалась, распалась, на её месте оказался настоящий кот, будто сформировавшийся из пыли.
Ярко-зелёные листики зашевелились, приглашая до себя дотронуться ещё раз. Кот замурчар, потянулся приласкаться, потёрся и даже прикусил лист, а потом упал замертво. Растение обвило его своими корнями и утащило под продолжающую осыпаться осколками чёрную скорлупу...

- Выбралась всё-таки...
Корвин сидел в горделивой позе на ступеньках фонтана. Вздёрнув подбородок, сверля взглядом. Бесподобный чёрный костюм, серебряных оттенков рубашка. На бедре шпага. Ну конечно, как же без него.
- Твоими молитвами... – буркнула ведьмочка.
Разговаривать не хотелось. Хотелось в душ. Видок, чувствовалось, у неё был под стать кикиморе болотной.
Грязные спутанные волосы с ошмётками плесени, стянутая от высохшей налипшей грязи кожа. Грязь успела покрыться трещинами, отчего вид был совсем устрашающий. Тело пропиталось вонючими испарениями. Вылезать из кокона, как и создавать его, следовало подальше от чужих глаз. А этот тут припёрся... Да и чёрт с ним. Пусть смотрит, раз заявился. Сам-то уже как фарфоровая игрушка. Пригладился, принарядился.
Чара, не скрывая раздражения, расколола боковину кокона, чтоб пощадить от царапин, хотя бы ноги. Красно-жёлтые куски полетели в разные стороны, один из них доскользил до фонтана. Корвин подобрал осколок, повертел и отбросил.
- Ты только на злости умеешь преодолевать препятствия, - констатировал он. - Без неё ты так... дешёвка. Не вдумчивая, не умная, не сдержанная... Знаешь... да к тебе столько «не» можно подобрать. Практически к любому положительному определению.
- М-м-м... – протянула Чара, собирая разметавшиеся грязные волосы в пучок. - Ну что ж, какая есть. Зато натуральная. При попытке сожрать живьём, хотя бы «не» отравишься.
- Да не очень-то и хотелось. Мелковата для меня. Даже за курёнка не сойдёшь.
Он встал, прошёлся туда-сюда по нижней ступеньке фонтана и не выдержал, резко обернулся на каблуках, щёлкнул пальцами у виска, развёл руками. Что-то он пытался ей сказать, но ведьмочка настолько устала, что разгадывать шарады сил не было. Поддерживая молчаливую беседу, она наклонила голову, распахнула глаза, приподняла бровь, показала, что вся во внимании.
- Слушай, я и раньше знал, что ты не внимательная. Но чтоб настолько! - сдался Корвин. - Просто диву даюсь.
- Что опять не так?
- Оглянись.
Она последовала совету. Это был её мир. Такой же, каким она его помнила, когда ушла на испытания. Такой же, но другой. Тот был... размытый какой-то. Неопределённый, несформировавшийся, как зародыш. Из него могло выйти всё что угодно. И кое-что получалось. Некоторые изменённые образы даже могли существовать довольно долго. Но большинство образов пребывало в аморфном состоянии. Ткни в них – изменят форму. Не трогай – растекутся растаявшим желе. Теперь же предметы обрели чёткость, обозначили границы. Ими легче управлять, они как пластилин. Можно придать нужную форму, не изменяя сути. Это волшебство! Как ни хотелось оставаться бесстрастной, до конца скрыть восторга не получилось. Нужен был выход. Чара начала подпрыгивать на месте, как ребёнок при виде новой долгожданной игрушки. А ещё хотелось ходить колесом, кричать, просто ходить, а временами и бегам, а потом опять кричать, даже орать и даже до хрипоты. Но вместо этого она сделала вид, что успокоилась, встала в благородную позу, комично выглядевшую при её помоечном виде, и произнесла, передёрнув плечиками:
- Вау!
Это единственное, что она могла себе позволить в присутствии магического святоши. Стоять смирно, не шевелиться, по возможности не дышать и уж тем более не вякать.
- Я всё слышу, - определил своё отношение к её мыслям маг.
- Я пошутила.
- Дошутишься.
Тем не менее, внутри него она уловила нечто тёмное, эфемерное и немое, как тень. Это нечто скользнуло по внутренней поверхности кожи, отталкиваясь от искрящейся почки, желудка, печени. Просочилось через диафрагму и, проигнорировав сердце, исчезло в лёгких. Ей бы удивиться, что с приобретением или трансформацией своего мира, у неё также открылась возможность смотреть вглубь человека. Но видение заглушило все подобные мысли. У светлого мага внутри тень? Ведьмочка попыталась вспомнить, говорил ли ей кто-нибудь о подобном казусе? Попыталась вспомнить магов современности и очень древних магов. Нет, все сходились к одному. У светлого мага, тёмных пятен быть не должно. Не положено. И точка.
Тогда кто сейчас перед ней? Светлый маг или тёмный? Устрашающий или утешающий? Как разобраться? И знает ли он сам, кто он? Или что внутри него? И кто из них двоих другого обманывает, он тень или тень его? Если первое, зачем перед ней притворяется? Если второе, как ей самой играть против невидимого противника, которого к тому же не видит его носитель? Или видит?
Корвин смотрел непринуждённо и нагло. Так знает или нет, что внутри него? Спросить напрямую? Зачем? Он не ответит. Ни в том, ни в другом случае. А вот показать, что понимаешь больше, чем следует, неосмотрительно выложить козырь, нет... лучше промолчать.
Не придя хоть к какому-то выводу, Чара решила сделать паузу.
- Я отлучусь, - растерянно сказала она. - А ты здесь... располагайся.
- Как дома?
- Как дома, - подтвердила ведьмочка. – Но не забывай, что ты в гостях. Ведь не просто так здесь оказался после всех перипетий. Что-то должен мне сказать? Или организовать? Или ещё что-то, правда?
- Я тебя жду, - отрезал Корвин, создавая на возвышении возле фонтана из подсобных образов стол с витиеватыми дубовыми ножками, шёлковую с золотым шитьём скатерть, два стула с резными спинками и богатой обшивкой...
Дальше Чара смотреть не стала. Она сделала шаг и сменила реальность, оказавшись в самой плотной из них. Здесь магия довольно скупо проявлена, зато можно полежать в наполненной до краёв горячей ванной в своё удовольствие. Строя из пены винтовые башенки, которые почти моментально превращались в бесформенные кочки, ведьмочка думала. И что теперь делать? Испытание, похоже, она прошла, раз магия усилила её пространство. Возможно, она теперь может претендовать на осуществление каких-нибудь магических планов. Не слишком, по началу грандиозных, но обязательных. Каждое такое дело – кирпичик к созданию собственной реальности, которая сможет полноправно войти в плотный мир и остаться в нём столько, сколько нужно. Хотелось бы, чтоб это «нужно» было подольше. А для этого нужна очень прочная основа. Что может в её мир принести маг, который сам не понимает кто он и что он? Или не понимает что внутри него. Он может ослабить её пространство. Сделать нежизнеспособным. Для её реальности Корвин становится опасен.
Прихлопнув ладонью последнюю пенную башенку, которую сама ещё минуту назад выводила пальчиком, Чара встала из ванной. Обернувшись в махровое полотенце, она посмотрела в зеркало. Надо идти.
Через два часа ведьмочка вернулась. Созданная на скорую руку вроде как небрежная причёска с жемчужными заколками, вечерний макияж, аромат французских духов и струящееся голубое шёлковое платье с прозрачной накидкой из шифона, по расчётам должны усыплять внимание бывшего напарника.
А Корвин, особо и не напрягался. Для него с момента ухода прошло минут десять, и он уже приятно распивал красное вино из пузатого бокала. Увидев её, из вежливости встал, спустился, позволил опереться на свою руку, проводил по ступенькам к столу, на котором красовались ваза с фруктами, две бутылки вина, шоколадные конфеты с нежной начинкой, торт с белоснежной мастикой и яркими фигурками цветов из марципана, пара-тройка горящих свечей. Под звёздным небом это выглядело мило. Даже слегка торжественно. Чего он так расстарался?
- Что за повод? – полюбопытствовала ведьмочка, беря виноград и конфету.
- Ты прошла не просто испытания на подтверждение ведьминского статуса, а одновременно получила допуск на магический факультет.
- Ух ты... Неожиданно. – Чара взяла бокал вина, пригубила. – То-то задания были такими замороченными. Даже не подозревала, что это возможно так скоро. У предшественников период обучения длился дольше.
Собеседник вальяжно откинулся на стул, пальцами левой руки вертел вилочкой для фруктов. Фонтан позади него создавал туман брызг, подсвеченный лунным светом. Восхитительное зрелище. Маг был безупречен. Но Чару интересовало не это. Она старательно пыталась разглядеть внутри него странную тень. Может это ошибка и ей всего лишь показалось? Но данная поза и лунный свет мешали разглядеть хоть что-то.
- Времена меняются, - бесстрастно продолжил Корвин. - Скоро смена эпох. Магов не хватает. Что не удивительно, при существующей принятой модели развития, остаётся поражаться, как они вообще не вымерли. Их искореняли всеми возможными способами. Тем не менее, они нужны. Кадровый голод сильный, работы много. Приходится поторапливаться, брать-обучать тех, кто хоть как-то пытается развиваться в этом направлении и при этом у кого хватает ума не лезть на рожон и не кричать по всем углам, чем он занимается. Всех. Даже тех, у кого изначальные способности не очень, вернее отсутствуют напрочь.
- Я поняла, к чему ты клонишь. Дальше.
Выслушивать в замаскированном виде льстивые речи о себе, в планы Чары не входило. Она ковыряла ложкой торт и ждала, когда разговор будет окончен и можно будет встать из-за стола и подойти ближе. Может тогда удастся увидеть ещё раз то, что хочется?
- Поэтому, что раньше длилось десятилетиями, - не смутился Корвин, - теперь становится доступно за несколько лет. Срок обучения постоянно сокращается. Ты хоть представляешь, что сейчас «предвариловки» год за пять идёт? Я с трёх начинал.
- Заманчиво. Вся трепещу. Это всё?
- Только не зазнавайся, - Корвин наконец-то выпрямился, небрежно отбросил вилку на стол, сложил руки перед собой. - Допуск на магический факультет ещё не означает ничего. Здесь, как оказалось, за тысячелетия процент отсева не изменился. Люди предпочитают оставаться людьми. Две трети учеников не доходят даже до экватора. Выпуск десяток из ста считается урожайным. Остальные так недоучками и остаются.
- Как и везде. Первые результаты пьянят, заставляют игнорировать остальные знания, потом откат, потом нет сил подняться и идти дальше. Здесь меня ничем не удивил...
Ведьмочка хотела ещё добавить, что не на ту напал, и отступать она не собирается, даже если оступится, но тут увидела старого знакомого. Тень внутри Корвина аккуратно выглянула из-за блестящей трахеи. Похоже, она поняла, что её раскусили, и теперь пыталась то ли понравиться, то ли наладить контакт. Корвин тем временем повертел бардовое содержимое бокала, наслаждаясь букетом. Похоже, он не в курсе того, что происходит. Нужно потянуть время, чтобы понаблюдать за странным явлениям. Чтоб над столом не висело молчание, которое может заставить гостя откланяться, она спросила первое, что пришло в голову и мучило с начала испытания:
- Слушай. А почему я всё-таки твою вибрацию не смогла уловить сначала? Три дня! Знаешь. Это слишком. Как тебе удалось поменять её?
- Ничего странного, - в голосе скользнуло самодовольство, но быстро пропало. - Аура изменилась, потому что изменилась ты. Меняя реальность, мы меняется сами. Меняются люди вокруг нас. Разве не замечала? Поэтому и изменившуюся вибрацию уловить не смогла. Это часть испытания, сначала внушить неуверенность. А потом... Здесь кому как повезёт. У меня вроде получилось сделать из тебя человека.
Постоянно бесстрастный голос. Излучение нарциссизма. Как у него это получатся? Он будто бездушная машина. Ведьмочка прищурилась, сдерживая импульс вцепиться в него когтями, на худой конец запустить огненным шаром.
- Извини, что-то ты сделал? – прошипела она.
- Не надо так реагировать. Кандидата в маги, - плохо скрытая ирония, издевательская улыбка.
Хоть какая-то эмоция. Тень внутри него опять скрылась. Что это за странное взаимодействие между ними?
- Определять статус можешь, как хочешь, - медленно проговорила она. - Здесь дело в игре слов. Не ты сделал. Я сама это смогла. При твоей помощи, не спорю, но в этом результате много и моей работы тоже.
- Как скажешь, - фыркнул маг. - Вообще, подчёркиваешь несущественные вещи.
- А, да-да. Припоминаю. Какая разница как, главное результат? – Чара передразнила собеседника, потом спохватилась. - Нет, в этом случае как раз есть разница. Делиться собственным результатом больше не собираюсь. Ни с кем. Даже с тобой.
- Не получится, - Корвин опять откинулся на стул, сложил руки на груди. – Если думаешь учиться дальше, всё будет зависеть не только от того насколько ты хороша, но и от того, кто рядом.
- Глупости.
- Я тоже так считал. Когда-то...
Мужчина щёлкнул языком, резко встал. Поняв, что официальная часть окончена и скоро гость испарится отсюда, ведьмочка тоже ретировалась из-за стола. Впрочем, бокал вина она прихватила. Фонтан равномерным шумом падающей воды убаюкивал сознание, лёгкие брызги от него холодили кожу. Тень на блестящих внутренностях Корвина тоже расслабилась, показалась на виду. Только бы не спугнуть. Ей ещё выяснить надо, что они вдвоём или порознь здесь замышляют.
- Знаешь, теперь ясно, почему капсула выполняла только мои комбинации, - осторожно начала Чара, играя дурочку. - Это был мой переломный период. А какие твои были когда-то?
- Что были, те прошли, - равнодушно откликнулся Корвин. - Предпочитаю к этому не возвращаться. Меня теперь больше интересует, какие будут следующие.
- А... Это из-за того, что часто срезаются? Ты сказал, что многие так и не доучились. И куда эти недоучки деваются?
- Уходят к людям. Шарлатанствуют или забывают все знания. Что в принципе едино. Последнее, правда, хуже. Они обречены. Из магии обратного пути нет. Ты либо продолжаешь идти вперёд, либо смиряешься с тем, что как был ничем, так и останешься. И деградируешь, довольно быстро. Исчезаешь как личность, а там недалеко до физической гибели. После магии жизни нет. Это билет в один конец.
- Я не выбирала этот билет, он сам ко мне пришёл, - зачем-то встряла ведьмочка с объяснениями. – Если бы не обстоятельства, скорее всего за сказки бы её до сих пор принимала. Слушай. А ты сам... Ты сам доучился?
- Конечно, - ответ был дан слишком резко.
Тень внутри дёрнулась, запрыгала, как воздушный акробат по внутренней поверхности кожи, окрашивая замкнутое пространство серым цветом.
- Врёшь.
Внутренний собеседник замер. Значит, угадала.
- Хорошо, - нетерпеливо сказал маг, опёршись о парапет фонтана и вглядываясь в бурлящую воду. - Мне пока не удаётся преодолеть последний этап. Но ты не думай, я его пройду. Так или иначе.
- Что за этап?
- Наподобие испытания, что и при поступлении. Только выпускной.
- И в чём проблема?
- Все кто идут со мной, погибают.
- Совсем-совсем? – прищурилась собеседница покачивая бокал с вином.
- Зачем совсем? – маг забрал у неё бокал, сделал глоток. - Физически выживают. Но морально после второго этапа выпотрошены. До третьего не доходят.
- Занятно. А чем это объясняется?
Собеседник молчал.

- Так знаешь или нет?
- Не знаю.
Тень покачала головой, свесилась ножки с печёнки и начала болтать ими. Понятно. Разговор окончен. Минута молчания. Корвин нарушил его первый.
- Я слишком неудобный. Всегда делаю, что считаю нужным. Остальные не успевают приспособиться. И этим губят себя.
- Или не могут? Шанс хоть им даёшь?
- Зачем? – Корвин поставил бокал на парапет, прошёлся туда-сюда по верхней ступеньке.
Тень внутри присмирела, но не спряталась. Она чувствовала себя комфортно, а ведьмочка нет. Собеседник начинал пугать. Он не унимался, ходил туда-сюда, сжимал кулаки. Светлый. До безумия светлый. Яркий. Даже глаза слепит. Он напоминал Бальдра во всём своём великолепии. Интересно, помнил ли Корвин, чем закончился тот миф? Но тому сейчас явно было не до мифов.
- Может им наоборот, там будет хорошо, они будут счастливы, - продолжал он. - Пойми, ни забот, ни хлопот. Живи, ешь и радуйся. Или люби. Или, лучше не люби. Твой выбор! Но нет. Вынесло туда, где выбора нет. Зачем нас в эти дебри вообще заносит? Кто нами распоряжается?
Догадка, тень понимания и неверия. А может это всё бред?
- Ты не уверен в выборе, - тихо сказала Чара, - поэтому не предоставляешь этот выбор другим. Сам себе противоречишь. После обучения жизни нет, говоришь. Но думаешь ли ты, что-то у них после такого сложного провала, что-то исправится потом? Из моральной мясорубки, им предоставляется право переместиться в физическую. Всего лишь выбрать свою смерть, ну в крайнем случае место. И всё.
- Я ничего не считаю. Так же как и ты не просил магию входить в свою жизнь. До сих пор не знаю, счастье это или беда. Много сил, много возможностей, но также много ответственности, обязанностей. С них не соскочишь. И они не закончатся. А если они закончатся для тебя – закончишься сам. Так может лучше так, сразу?
- Кому лучше?
Корвин не ответил. Уставился в фонтан. Перегорел? Да нет, не может быть. Может просто устал? Или пустота начала съедать? Или всё-таки перегорел? Здесь никаких сложностей. Надлом изнутри и... всё. Как капсула с цианидом.
- Здесь, как и везде. Просто работа другая, - повторила Чара слова Карин. - Да, сложнее на порядок, потому что надо учитывать слишком много факторов. Умение совмещать всё со всем – это высший пилотаж. Уметь видеть суть и следовать ей, словно за белым кроликом, не пугаясь ни глубокой норы, ни смены роста, ни разноцветных склянок. К этому тяжело приспособиться. Но возможно. Абстрагироваться от личных желаний и чувств и всё в ажуре. По крайней мере, внешне можешь оставаться человеком.
- А меня не устраивает «по крайней мере». Я уже и там чужой, и здесь мне места нет. Попадаю в некоторые реальности. Но они уже перестали удивлять или радовать. В глазах мелькает от них, смысл некоторых не улавливаю. Приходится останавливаться, возвращаться. И чем дольше, тем сложнее.
Маг не отрывал взгляда от воды. Сначала Чара думала, что он просто наблюдает за ней. Но понаблюдав за ним, разубедилась в этом. Что он там ищет? Ведьмочка подошла, проследила за взглядом.
В фонтане плавали смерти. Вернее - пустые смерти, пережитые. По форме и размеру они напоминали страусиные яйца, только крупнее и абсолютно белые. На каждом яйце сбоку была красная кнопка. Нажми – и ты окажешься затянутым в пережитую реальность внутри яйца. Вспомнишь, зачем первый раз туда попал и какую ценность извлёк. А можно не нажимать, если бултыхаться в прошлом некогда. Если взять любую из них, потрясти, оттуда вывалится игла-напоминалка – «краткое содержание событий». Подружки в шутку называли их наркоманской иглой. С ней тоже сразу поймёшь, когда и где пережил подобное, с каким багажом знаний вышел и при каких условиях. Очень полезная штука.
- У меня их здесь новых три штуки, - с гордостью сказала Чара и с любопытством огляделась. Потом она по очереди стала указывать на три находящиеся в разных частях фонтана белых «мячика». – Ой, это наверное вон та, вот та и вон та. Вот эта приключение с улиткой, это цирк, а это... А это что?
Под бурлящей водой, на дне нехотя перемещалось что-то круглое.
- Что именно? – отозвался собеседник.
- Вон, что-то внутри плавает.
- Ничего не вижу. Скорей всего что-то показалось.
- Нет, ну как показалось. С чего это показалось? Вон оно плавает. Что это?
Маг не реагировал. Тогда она полезла в фонтан сама. Благо, здесь не глубоко. Несколько минут она ловила странную штуку, платье пузырилось и мешало. Отчего она оступилась и плюхнулась, с головой погрузившись в воду. Холодная вода заставила сжаться, выпрыгнуть обратно, хватая воздух. Зато платье намокло и перестало обзор загораживать. Проклиная свою нерасторопность, она всё же добыла странный предмет. Штука оказалось тяжёлая. Выудив её из воды, ведьмочка от неожиданности чуть не выронила её обратно. Это было чёрное яйцо с серебристыми прожилками. Живое. Не пройденное. Чара подошла к краю фонтана, положила находку на парапет, уставилась на Корвина.
- Этого здесь не было. Оно появилось, пока я отлучалась. Зачем ты это сделал?
Маг молчал. Встал в горделивую позу, сложил руки на груди и молчал. Тень внутри него распласталась, расширилась. Убрала яркость, отразила чувство безнадёжности. В купе с горделивой позой это смотрелось удручающе. Ну и что теперь делать? У неё новый блестящий, подтверждённый мир, хоть ещё и недоделанный. И клонировать здесь то, что может погубить его... приносить сюда живую смерть... нет, это недопустимо.
- Ты хоть знаешь, как с этим справиться? – умоляюще спросила она, глядя снизу вверх на Корвина. – Мне же как-то с этим бороться надо. Пережить. Она же живая.
- Нет. Это теперь твоя проблема.
Понятно. Он здесь не помощник. Ведьмочка с трудом выбралась из фонтана. Мокрое платье мешало. Маг руки не подал, не помог. Чтоб хоть как-то успокоиться, начать думать без эмоций. Чара прибегла к старинному методу. Надо повторить теорию. И она тихо запричитала.
- Каждое из подобных пустых яиц - проход в то, чего больше нет. Расстался с кем-то – возникает смерть, уехал откуда-то - смерть, вырос, стал старше-младше, умнее-глупее, избавился от детского или жёсткого восприятия мира - тоже смерть. Каждая перемена внутри тебя или снаружи – это смерть...
В этот момент догадка проскользнула в сознание.
- Слушай, а почему те, кто идёт с тобой, не проходят испытания? Это оно их убивало? – она похлопала по гладкой мокрой и от этого будто лакированной поверхности живого яйца.
- Это недоразумение, - отозвался маг. - Просто все кто рядом оказываются слабее.
- Или ты их делал слабее? Вот этим! Что я знаю о тебе? Ты пользуешься чужими образами, слепками, словами. Не показываешь свою реальность, постоянно пользуешься моей. Я теперь могу претендовать на раскрытие хотя бы части тайны. По закону равновесия.
- Ладно. Если тебе это нужно, я покажу.
Корвин сделал несколько шагов в сторону, схватил воздух и открыл его словно полог. В образовавшейся пустоте возникла ниша, потом пространство, как ковёр развернулось дальше.
- Вот мой мир. Смотри.
Мир был пустым. Ничего. Только посредине пространства крупные цветные яйца свалены в пирамиды, как черепа побеждённых врагов. Нет. Не побеждённых. Все смерти были живыми. Живыми? Они – это бомба замедленного действия. Ведьмочка долго молчала. Потом не выдержала:
-Ты понимаешь, что это слишком много? Преодолеть их всех сразу ты не сможешь. Болевой шок будет. И копить их дальше уже нельзя. Они тебя убьют, если в какой-то момент активизируются. По любым причинам, если ты ослабнешь, заболеешь, забудешься, потеряешь бдительность, сюда попадёт ещё одна такая твоя живая капсула, которая может первая взорваться... Да сотня причин! Их надо обезвреживать! Ты что-то с ними делаешь?
Корвин молчал, равнодушно уставясь вдаль своего пространства, мрачным видом показывая раздражение. Поза так и говорила, ну что, нагляделась?! Хотелось ответить, что нет. Но разглядывать там было нечего. Только кучу яиц. Тем не менее, одно из них опять привлекло внимание. Красное с жёлтыми полосками.
- А это как там оказалось?
- По закону равновесия. – Ответил маг и захлопнул полог. – Ничто не бывает просто так. За всё надо платить. Это моя оплата за обучение. Твоя до недавнего времени плавала в фонтане.
- Магия?- наконец, поняла ведьмочка.
- Ты не исправима. Сначала говоришь, а потом думаешь. – Корвин повернулся на каблуках к ней, Чара покраснела. - Да. Это она. Мы все яд друг для друга. Ходячая смерть. Уметь находить общий язык между собой, чтоб магия вернулась в мир – наша задача. Чтоб вернулись в мир эльфы и гномы, домовые и привидения. Вернее, они и так есть. Их только не видно. Наши миры слишком далеко. И каждая такая пройденная капсула позволяет приблизить то, что сейчас считается сказкой.
- Пока в мире идут войны, магия не вернётся, - поняла Чара. – И кто-то эти войны специально раздувает. Кто-то, кому магия в мире не выгодна. Почему же ты не проходишь эти реальности? Мы можем победить существующую систему, подточить её изнутри, потому что у нас есть ход туда, куда им нет. Можно свалить систему, как некогда свалился дуб Одина от порыва ветра из-за подточивших его корни грызунов.
Корвин молчал. Опять молчит. Ведьмочке ничего не осталось, кроме как опять начать повторять сухую теорию, чтоб заглушить раздражение:
-В новом мире человек должен приспособиться меняться быстро. Дети умеют это лучше всего. Маг – должен уметь это в несколько раз быстрее в современных условиях всеобщей замкнутости, поставленных границ и стен...
Она запнулась. Ага, опять щелчок. Опять маленькое понимание. Возможно... С Корвиным нельзя быть ни в чём уверенной заранее. Но она рискнула высказать предположение:
- Если у тебя такой багаж живых болезненных реальностей, скорее всего какого-то куска программы у тебя не хватает для прохода в новые миры. Я, конечно не эксперт, но ты чего-то не видишь или не умеешь, раз не можешь преодолеть этот сбой. В каком месте у твоей программы происходит провал? Какой конкретно момент ты не можешь пройти?
Тень внутри стала совсем широкой, она чувствовала себя вольготно. Изнутри маг превратился в серого, но опять не ответил.
- Это безумие, как же с тобой тяжело! Ни одного нормального ответа.
- А магия вообще не даёт готовых ответов. До всего надо доходить самому. Даже если у тебя есть учитель, он не имеет право снабдить тебя точным ответом, иначе обучение теряет смысл. Он может только направлять мысль, это максимум.
- Куда может направить меня учитель, если он сам не знает, что делать?
Это тупик. Решение пришло спонтанно. Чара закрыла глаза и опять вызвала по позвоночнику холод. Когда-то в детстве она ощущала этот холод и думала, что мёрзнет от холодной погоды. Напрасно она так думала, погода была не причём. Холод был внутренним. Природная ведьма. Ну как природная. Всего лишь заложенные в неё качества, которые она добыла или завоевала в прошлых жизнях. Её по праву, не отобрать. Хотя некоторые и пытались. Теперь уже не получится. Первые мурашки по телу и лёгкое онемение пальцев показали, что надо остановиться. Она пробила собственный вертикальный канал света, уходящий в две стороны бесконечности, который активировал в теле ещё кое-что. Ведьмочка вытащила из-за спины меч и засмеялась.
- Читал когда-то сказки о том, что герои мечи за спиной носят? Да не за спиной они его носят, а в спине! А за спиной – это всего лишь образ, наиболее точно приближенный к магической реальности. И только гении могут это увидеть или почувствовать.
- Я давно это знал, - равнодушно резюмировал Корвин. – Ждал, когда сама допетришь. Но, ты сделала ошибку. Вытащив оружие, нужно его применять. Иначе оно будет применено против тебя. Ну и зачем тебе меч? Что собираешься делать?
- Сейчас увидишь.
Чара с сожалением огляделась. Раз этому миру нужно измениться, значит лучше начать прямо сейчас. Готова ли? Может ещё не поздно отступить? Да нет. Он прав. Отступать некуда. Либо не надо было начинать. С размаху ведьмочка вонзила узкий меч в плиточный пол. В разные стороны от него медленно стала разъезжаться световая штора с золотыми вкраплениями, обеззараживая пространство, уничтожая с искрящимся сиянием чужеродное. Что не могла уничтожить, отодвигала. И будет отодвигать дальше, пока не скинет за край её Вселенной. Чара находилась внутри вычищенного круга, Корвин снаружи. Эту штору он или преодолеет, или должен будет уйти. Если последнее, осталось время только, чтобы попрощаться.
- Значит, так? – спокойно сказал он.
- Да. Очень благодарна. За всё, что сделал, чему научил. Но теперь у меня нет выбора. Для начала мне надо пройти ту смерть, что ты поместил в мой мир. А там, кто знает...
- Я по твоим правилам играть не собираюсь. А сама не справишься.
- А кто из тех, кто шёл рядом с тобой смог справиться? – Чара ждала, когда он сделает шаг навстречу.
Очень хотелось от нервозности сорваться на крик, а он опять спокоен и бесподобно сияющий.
- Пока никто.
- Ну, значит, нам не по пути. Если делать так, как ты привык, успеха не достичь. Надо искать какой-то другой путь. Тогда выпуск будет не ноль из десяти, а десять из десяти. Мне нужен человек с равнозначным желанием учиться.
- Значит, всё-таки человек? – Корвин прохаживался вдоль раздвигающейся золотистой стены.
Стена не торопилась. Не торопился и он.
- Да, опять оговорка. Хотя... я не знаю, кто мне нужен. Маг, полумаг, эльф, дворф, гном, ангел, демон, тролль, зомби, вампир мне без разницы. Никого не испугаюсь, ни кем не побрезгую. Нужен тот, кто пойдёт со мной дальше, одной идти можно, но очень долго. Я по времени проигрывать начну. Наверное, нужно было сделать выбор давно.
- Да кому ты нужна? Посмотри, - Корвин раскинул руки. – Кто здесь есть, а? Кроме меня? Ау! Никого! Пусто!
Он засмеялся. Было странно видеть его смеющимся тогда, когда сама напряжена.
- Я это исправлю. Населю свой мир всем, чему есть место во Вселенной, не отбирая, кто правее, кто светлее. Я найду изъян программы и без тебя.
- Как знаешь, - Корвин распахнул полог в свой мир, ковровая дорожка привычно раскрыла его.
- Башенки свои забери, что на Йоль делал. А то стена уничтожит. Мне жалко будет...
Но собеседник уже соединил кусок некогда облюбованного, а теперь обваливающегося пространства с проекцией будущего, перемещая в собственное безопасное место. Сделав последние приготовления, он направился в центр своей реальности сотканного из звёздного неба и отражающего его тёмного плиточного пола. Ушёл не обернувшись. Даже не пытаясь пройти её завесу. А она надеялась до последнего, что он рискнёт преодолеть. Разговаривать уже бесполезно, слишком далеко. Но ещё есть возможность вести мысленный диалог.
- Это всё? – спросила она.
- По мне так да.
Он чеканя шаг, уходил в своё пространство.
- Передавай Дейдре, привет! – в расчёте, что услышит, напоследок мысленно крикнула она.
Маг не ответил, полог в его мир захлопнулся, ведьма осталась одна.
Воздух пропах озоном. Золотая штора уходила вдаль. Уничтожив или скинув всё чужеродное и ненужное, у краёв она распадётся. Наблюдать за ней не надо. Пространство вычищено, практически стерильно. Стерильно было и внутри. До безразличия. Нужно было подумать о защите, но ни сил, ни желания не было.
Стала понятна и близка фраза Корвина, о том что, «а может лучше, так сразу»... Так сразу... может и лучше... А смысл? Там или здесь всё равно нужно решать те же проблемы. Только там сложнее, а временами и невозможно. Так лучше здесь и сейчас. Даже одной.
Что делать, если человек влюблён в магию, а сам ни на йоту не хочет приподнять своё упорство в вечной односторонней правоте? Хотя он может приподнять, поднять, подбросить и даже не уронить, и даже не один раз всё что угодно и даже очень тяжелое. Но тяжелее собственного упрямства, пожалуй, нет ничего. И лекарства от этого тоже нет, кроме собственного желания. А его нет.
Но ладно, хватит хандры. Дел куча. Что здесь от гостя осталось? Чара по-хозяйски огляделась. А, ну да. Как же она могла забыть. На парапете фонтана всё так же лежало чёрное яйцо с серебряными прожилками. Вирус её Вселенной, способный привести к гибели. Иррационально возникший и уже приведший к иррациональному на первый взгляд решению. Показательно, что золотая штора не распознала его как угрозу. Не уничтожила, не вытолкнула. Оно теперь её и только её проблема.
Чара с трудом удерживая тяжёлое неудобное яйцо, спустила его с парапета на плиточный пол. Гул от соприкосновения с полом этого предмета распространился по пространству. Ведьма присела, погладила его. Почти гладкое, только лёгкие шероховатости в месте серебряных прожилок. Уже сухое. Лёгкое платье на ведьме тоже успело высохнуть, помогла золотая стена. Только плиточный пол отражал, что причёска была растрёпана, заколки с жемчугом бестолково висели на прядях. Ну да чёрт с ними. Она сняла одну, что лезла в глаза, отшвырнула и опять стала разглядывать находку. Интересно, из чего оно сделано? В воде фонтана по расцветке, она сначала решила, что оно мраморное, потом гранитное. Несколько тяжеловато, но некритически. Теперь же такое впечатление, что из свинца.
Как его открыть? Никакой кнопки сбоку нет. Внутрь новой реальности Чара всегда попадала либо из твёрдого мира, либо из магической капсулы. А из собственного мира ещё никогда и что делать в этом случае она не знает. И что может быть внутри при таком весе? Наверное, это очень богатая Вселенная.
Покатав яйцо ещё несколько раз по полу, рассмотрев со всех сторон, и не найдя никакого изъяна или отверстия для ключа, она всё же решила оставить его у фонтана. Надо возвращаться. Плотная реальность человеческой жизни ждёт. Там свои обязанности, победы и поражения. Там пока нет волшебства, а если есть, оно очень скупо проявлено. Тем не менее, несмотря на рутину, эта реальность нужна. Все границы миров проходят там, и все видимые изменения общей картины начинается именно оттуда. Что делать с неожиданным вирусом собственной Вселенной? Она подумает об этом завтра.

Менструальный цикл никак не хотел становиться в норму. Временами казалось, что он сбесился, наведываясь набегами слишком часто и кроваво с периодами сукровичной задумчивости, а иногда заставлял ждать у моря погоды. Вынуждая гадать на кофейной гуще о причине своего отсутствия. Когда Авроре это в конец надоело, она решила сдаться врачам. Не тут-то было. Те, что находились под юрисдикцией жрецов, не рассматривались в принципе. А искать компетентных и не официальных... стоило, оказывается, усилий.
После нескольких бесплотных попыток найти хоть какую-то приличную знахарку самостоятельно, Аврора вспомнила, о давней знакомой. Связь с той поддерживалась шапочно без намёков ни на взаимность, ни на расчёт. А тут... вот ведь как бывает... понадобилась.
Встречу назначили на полдень. Вроде ещё не обед, но уже и не завтрак. Народу в тавернах не много. Толкаться не придётся. Зато много свободного места для личного пространства и минимум лишних ушей.
Аврора сидела почти в центре зала, утонувшего в лучах спокойного весеннего солнца. Чашка кофе скрашивала ожидание. Безмятежное препровождение заставило забыть о невзгодах, возможной госпитализации и просто наслаждаться жизнью. Какая красота вокруг. Если отрелиться от проблем – просто сказка. Но чистокровные сказки на земле редкость, за каждую из них приходиться вгрызаться зубами. Сколько из было в её жизни? Ну явно не две или три. Много. Очень много. Теперь на подходе ещё одна. Абстрактные мысли прекратил момент, пока на подъёме эскалатора появилась долгожданная знакомая. Высокая, в чёрном балахоне в чёрном платке без единой выбившейся пряди волос она была похожа на монашку. Но ни разу не она. Создавая видимость отсутствия, одновременно распугивая всех, кто хоть как-то попытается заговорить, она цепко впивалась взглядом в каждую деталь пространства, лица, сюжетную составляющую. Делая собственные выводы из совершенно не связанных между собой событий. Что удивительно, правильных выводов, ни разу не заботясь кто и что по этому поводу думает. Иногда она напоминала саму Смерть. Сейчас она медленно появлялась в зоне видимости Авроры. За ней пряталась миловидная почти обнажённая девчушка. Кроме набедренной повязки, сходной с купальными трусиками, на ней ничего не было. Как шаль на её плечах располагался тяжёлый жёлтый питон. Позади играючи бежал щенок. Ко всем цепляясь, искренностью выклянчивая угощение и как ни в чём не бывало следуя за хозяйкой дольше. Как их всех только допустили в таверну? Тем не менее, охранник с каменным лицом оставался на месте, игнорируя странных посетителей.
Аврора приподнялась, пытаясь выразить своё почтение. Монашка движением руки пресекла её попытку.
- Сиди. Не стоит.
Села рядом. Ровно, будто шест проглотила, дождалась свою... интересно, кто она ей? Аврора с интересом смотрела на приближающуюся девчушку. Та обнимала питона, временами отмахивалась от назойливого щенка. Тем не менее, она грациозно подошла к столу, сделала книксен и пристроилась за стол.
- Это Хель, - представила её монашка.
Девочка откинула назад задорные кудряшки. Милое наивное личико с распахнутыми любопытными глазищами. Такое впечатление, что ничто ещё не успело омрачить её мировоззрения. Нет ни тени недоверия или агрессии. Имя правда, странное, но кем сейчас только не называют детей.
- Это самая молодая богиня, - продолжила монашка. - Ей всего восемь лет.
Аврора судорожно стала считать, сколько же это в пересчёте на людское время. Сбилась на четырёх тысячах и решила не продолжать. Тут же вспомнила Иштар, погрязшая под песками времени, но тем не менее, нашедшую дорогу обратно. Простой стоил ей дорого. Проигрыш – серьёзная вещь даже для богов. Зевс на такое не решился и... всё равно проиграл... Что же. Что же не даёт богам совершить невозможное и остаться здесь жить навсегда.

***

Перед акушером-гинекологом лежала карта и несколько анализов. Она в недоумении перебрала их, пролистала карту и нетерпеливл спросила:
- Ну а от нас то вы чего хотите?
Странный вопрос.
- Хочу стать здоровой. Вы видите, сбоить начинает система? Я в курсе, что раз проявились такого рода неприятности, значит, мне надо ещё что-то сделать для семьи. Хочу перестать загоняться из-за мнимых или настоящих хворей и продолжать жить на полную. Мне ещё много надо сделать и здоровье пригодится.
- Семьи, говорите...
Врач опять с непонимание уставилась в карту.
- Поверьте, с семьёй у вас всё в порядке. С анализами тоже. Вы же всё сделали из запланированного, то зачем её создавали? Детей родили?
- Да.
- Материально обеспечили?
- Ну не только я... Там все постарались. Ничья помощь не была лишней. Чужие лавры присваивать не буду. Долгов немножко осталось, но это при дополнительном доходе сущие копейки.
Врач одобрительно кивнула и задала следующий вопрос.
- уход и обязанности не отменяются с вашим переход в другой статус?
- Конечно нет.
- ну так и идите, нечего вам тут делать.
- но я думала... Считала... Ну, в прошлом году мне сказали, что ещё кое-что организовать нужно. Тогда буду свободна.
- Глупости вам сказали. Чтоб получить нужный статус вам дополнительных телодвижений делать не нужно. вы уже все договора выполнили. Можете быть свободны. И лечение вам не требуется.
- Так просто? Вы уверены.
- Да.
- Точно?
Врач устало переглянулись с акушеркой.
- да идите вы уже наконец. У меня работы полно. В свободное от обязательств время вы можете заниматься чем угодно. Хотите организовывайте, хотите разрушаете. Ваше право. А к нам если ещё и наведаетесь, то по более существенному поводу. У вас карт Бланш на действия. Надеемся, что предоставленными возможностями воспользуетесь с умом. Ну а не воспользуйтесь...
- Знаю знаю, - прошептала несостоявшаяся пациентка, - сам дурак.
Врач кивнула, акушерка заполнила листок о посещении и выдала всё в руки. Аврора взяла документы, папку и котомку с вещами, прижала к себе и в растерянности вышла.
Ну и что теперь делать?

1 2

За неделю 4,5 страницы

Мимо ярких новогодних витрин, укрываясь капюшоном от порывистого ветра с острыми мелкими снежинками, Сашка спешил домой. День выдался сложным, но интересным. Под конец года, как результат его работы, они смогли отбить выгодный контракт у конкурентов. Борьба велась кропотливая, начиная с самой весны, когда начальником над отделом стоял ещё Геркулес. И вот, получилось. Получилось у него! Да, с командой, но весь стратегический план он разработал сам. Это... было здорово. Смотреть, как собственное детище шаг за шагом претворяется в жизнь.
Не смотря на фееричный день полный общения, сейчас хотелось побыть одному. Даже скорее, из-за того, что день был такой насыщенный, сейчас хотелось уединения. Работа работой, хоть она и самая замечательная, но силы восполнять надо. И от людей вокруг отдыхать тоже. Помимо воли, как противовес холодной действительности, мысли перенеслись в весну. А может, как защитная реакция сознания на холод, когда
После того, как он вернулся в свою последнюю отмеренную ему жизнь, оказалось, что она не так уж и плоха. И есть ещё время поставить всё на выгодные для него рельсы, и закончить её с большим плюсом. Чтоб эта завершающая череду неудач ячейка монады превратилась в россыпь следующих, честно заработанных. А не кинутых подачкой и не выклянченных. Боги они такие. Им результаты подавай.
Сказано, сделано. За лето из бесперспективного подчинённого он в считанные месяцы превратился в маленького начальника. Лидерские качества, отточенные в последней битве, дали о себе знать. Сейчас весь отдел работал на него, а он на них. Находя идеальное для работы оборудование, места для рекламы, устраивая рабочие графики. Уже сейчас Сашка решил, что поработав на этой должности до следующей весны, накопит нужную сумму и откроет своё дело. Навыки коммуникации, нарабатываемые сейчас, скоро пригодятся. Так что вперёд, вперёд, вперёд...

Записки сумасшедшей. Случайные встречи

Я тебя сегодня видела в электричке. Ты оказался на расстоянии вытянутой руки. Когда входила растерянно посмотрел на меня не видя, отвернулся, потом ещё раз зачем-то обернулся разглядеть, сам не понял зачем, и опять быстро уставился, как полагается по цивилизационым меркам в телефон.
По цивилизационным меркам я также рассматривала тебя боковым зрением, делая вид, что ничем не привлёк моё внимание. Ты не высокий. Всего лишь на голову выше, меня. Неразговорчивый. Погружён в свои мысли. Хорошо неброско небрежно одет. Тебе до лампочки на всё, в том числе и на меня. Да мне без разницы. Потому что в глубине тебя скрывается целая вселенная.
А почему она там скрывается? Потому что выуживать её наружу неприлично. И опасно. Мы все разные. И вселенные у нас разные. Даже если мы родом из одной страны и эпохи. Никогда не задумывался, как тогда может удержать нас в узде цивилизация? Только тем, что сделает нас одинаковыми. При условии, что мы такими одинаковыми согласимся стать сами. Захотим смотреть одинаковые фильмы, слушать одинаковые лекции, иметь одинаковое мнение. Носить одинаковую одежду, ждать одинакового одобрения, любить одинаковых людей, а поэтому становиться людьми с одинаковыми параметрами попы, груди, веса, длины волос. Это успокаивает. Но это одновременно и убивает. Кто не с нами, тот изгой – знакомая кричалка? Люди боятся друг друга, от этого агрессия. Люди боятся потерять друг друга. Опять агрессия. Люди боятся тех, кто имеет наглость жить не так как они. Снова агрессия. И везде за агрессией скрыт страх. Только мало кто признаётся себе в нём. Часто просто не видят.
Цивилизация в эту мелкую грызню людей не вмешивается, просто не мешает. Потому что такая грызня цивилизации выгодна. Чем больше люди будут снизу драться между собой из-за придуманных ценностей, как когда-то из-за стеклянных бусы индейцы, тем меньше они будут задумываться, зачем это делают. Вот же враг – рядом. Он толще, он богаче, он свободнее. Он ничем тебя не обидел лично. Но раздражает фактом своего существования. Так подави. Унизь. Раздави его.
Не буду. Потому что только так я могу бороться с цивилизацией. Слабое звено цивилизации – наша воля. Она боится его. Так что буду бить врага единственным оставшимся у нас оружием. Драка за то, что ненужно мне лично, убивает. Тихо, смиренно и неизбежно. Можно не заметить. Убийство соседней ещё не сформировавшейся независимой вселенной, тоже меня убивает. Убийство независимого от меня мнения - убийство меня одновременно. Так что этим я заниматься тоже не буду.
Мы оба переживём цивилизацию. Уже не раз переживали. Но пережить друг друга можем не суметь. Когда умрёшь ты – погибну я. И наоборот. Пока так. Но только пока. Меня это не устраивает. Когда наработаю потенциал и буду готова, мне дадут нового тебя. Тебя другого уровня. В другом теле, с новым мышлением, с другой судьбой. Другая грань личности. Ты и не ты одновременно. И он не будет прятать то, что скрывается в нём. Не побоится вынуть и представить на обозрение. Потому что будет понимать, что никто не скажет грубость, не высмеет его, не ударит в сердцевину. А если ударит, то только покажет свою глупость. А агрессия глупых людей не страшна. В крайнем случае, вызывает жалость.
И мне не придётся следовать законам цивилизации, чтоб соблюсти приличия в электричке. Но такого тебя надо заслужить. И я попробую. Буду работать каждый день. И добьюсь.
А сейчас нам дана всего лишь одна остановка. Я вышла, ты поехал дальше. Независим, хорош, равнодушен. Ты забудешь меня, через несколько минут. Я тебя, когда закончу писать эти строчки.

Интересно будет ещё родиться и пожить лет через сто или двести. Или триста. Как знать, как к тому времени изменится мир. Что нового приобретёт, что из старого отживёт насовсем? Что трансформируется в нечто третье. Или так же, как и сейчас придётся пробиваться сквозь уйму мнимых запретов? Скорее всего нет. Эта временная петля ослабнет, придут новые силы, вернётся магия. Занятный, наверное, будет мир.
Потом всё-таки вспомнил, о чём запрещал себе думать с лета. Интересно, встретит ли он там... Её? Весной ещё, Она всё-таки посещала его мысли. Но после того, как зажёгся годовой огонь, больше не приходила. Нет Её. Испарилась. Сгорела. Он до сих пор простить себе не мог, что не смог спасти Её в средневековье от того огня. И за прошедшие полгода ему так и не стало яснее, есть ли вероятность увидеться в этой жизни или Она так и останется для него призраком прошлого?

Занятый своими мыслями, Сашка столкнулся плечом с каким-то встречным мужиком. Растерянно извинившись вдогонку, он увидел, что стоит напротив «Анчоуса». Афиша приветливо мигала. Он вспомнил про Югослава и про Игоря. С первым он давно не виделся, второй сгинул из его жизни с собственным домом. Но прошлогодний запоминающийся вечер, тот что положил начало всему. Он же был... сейчас.
В тот же день в тоже время. С другим им, с другими результатами.

Многое переменилось, но переменился ли тот мир? Есть ли возможно повторить пройдённое? Потоптавшись перед дверью, Александр всё-таки вошёл. Чем боги ни шутят.
Раз уж нужно поставить точку, нужно поставить её здесь. Раз и навсегда.

В баре, как и помнилось громко, душно, тесно. На сцене играл одинокий музыкант, скоро выйдут девочки. Сашка, как и тогда повертел в руках ламинированное меню и ничего заказывать не стал. С замиранием наблюдал, когда появится дама в чёрном платье. Вернее, какая из них. При первых аккордах девчонок в красном, на сцену вышла особа в вульгарно расфуфыренном платье.

Ожидания не оправдались. Это был конец. Ну, конец, так конец. Надо отметить. Сашка заказал коньяка, выпил, хотел отсюда отчалить, как почувствовал запах шиповника и смородины. Этот запах заставил оглядеть полутёмное в цветных отблесках помещение.

***

Лилит засмеялась и взмахнула руками, словно приглашая в новую реальность. Из под её крыльев, когда она наклонилась, выскользнула прозрачная цветовая волна, накрыла радужными лучами пространство в которых... материализовалась Она.
Высокая, светлая, лучистая, с затянутыми в пучок волосами. С заколкой в виде лилии.
- Знакомься, моя дочь! – произнесла Лилит, приподняла руку Незнакомки, как бы демонстрируя её высокие чистокровные качества. Потом посмотрела на реакцию их обоих и прошелестела.- Или вы знакомы?
Незнакомка зыркнула на Сашку. Потом посмотрела на мамочку и приблизилась к избраннику, постояла несколько секунд рядом, вдохнула его аромат.
- Вкусно пахнешь, - мелодично выдохнула она ему на ухо.
- Да я не мылся три дня, - фыркнул он.
- Дурак. Это не имеет значения.
Незнакомка приблизила губы к его губам. И не ощущая сопротивления, позволила себе дотронуться до них.
Сашка постоял в раздумьях, взвешивая все за и против, а потом сдался. Какого хрена. Живём лишь раз. В этом теле, в этом времени. Так зачем отказывать в любви тому, к кому стремился столько времени? Он обнял, подхватил Её, приподнял, закружил... После того, что он прошёл, Она была заслуженной наградой.
- Эй-эй-эй, - засопротивлялась Она. – Я не трофей. Не убережёшь за следующие две тысячи лет, не вернусь.
- Нашла чем пугать. Я тоже. Не вернусь. Хватит. Набегался уже.
- Договорились.
Хитринка мелькнула в Её глазах, и Она закусила губу, что не рассмеяться.

1 2

Всего за неделю 2,5 стр

Пролетев, как Алиса в тёмной длинной кроличьей норе странное количество времени, Сашка появился в пекле. Каска, что дёргалась в руках, стала ледяной, обожгла руку, отчего он её выронил. Потёр ладони, пытаясь согреться. Морщинистые руки, принадлежат, наверное, человеку лет пятидесяти. Сейчас грязные от масла, земли, копоти... Ногти обломаны. Странно всё это. Неприятное чувство ледяного ожога всё же имело положительный эффект, стало понятно, что он всё ещё жив. Непонятно только на сколько. Поодаль огонь, страх, крики, смерть, сражение. Вроде как далеко, но так близко... Небо то ли чёрное, то ли рыжее. То ли день, то ли вечер. Но вроде не ночь, хотя и в этом он уже сомневался. От дыма не продохнуть, от грохота уши закладывает. Где он?
Сашка закрыл уши, одновременно оглядел себя, вернее то, что он мог видеть. Старая грязная военная гимнастёрка, пропахшая потом, в пятнах сажи, ниже ремни, галифе, сапоги... в ногах свёрток и перевёрнутая каска. Это он и не он одновременно. Сознание упорно хочет сдаться прямо сейчас, представить, что это не он, ну или хотя бы не здесь. Может, всё-таки снится? Но грохот канонады раздавался не стихая, оглушая, усиливаясь. Уши даже через ладони заложило, показалось, что навсегда, а его опять кто-то толкнул. Сашка обернулся.
- Ты что? Сказано же вперёд, значит вперёд! Тебя зачем сюда прислали? – странно было не столько слышать речь, сколько читать по губам.
Командир, понял он. С ним не поспоришь. Надо идти. Сашка поднял каску, надел. Тяжёлая неудобная сползающая каска. Потом взял свёрток. Куда его нести, зачем? Наверное, по ходу дела разбёрется.
- Пошёл, пошёл! - раздавалось позади.
Он и пошёл, вернее сгорбившись, побежал, куда показывал взгляд начальника, затем пополз. Обдираясь об кусты и резавшись о сухую, словно лезвие траву, рассаживая локти о твёрдые корни. Стараясь понять, что теперь. Понятно, что первая задача выжить, а дальше? Оказаться в этом месте и в это время навсегда не хотелось. Даже если выживет. Но именно сейчас выбирать не приходилось. Слух постепенно возвращался, стали различимы голоса.
- Куда? Куда! Сюда! – еле расслышал он в перерывах между грохотом.
Ему помахали с правой стороны окопа, который он пытался обогнуть, решив, что надо миновать его, до сих пор не понимая, что происходит. Грязное лицо зовущего его человека, показалось знакомым.
- Мишка, - понял он.
Откуда он это знал? Сейчас не до этого. Добравшись до места, он протянул свёрток, тот быстро перекочевал по рукам. Сашка понял, что предназначался он для связиста. Провода где-то оборваны, ему поручили доставить из штаба. Теперь опять его задача, вместе с остальными не сдавать эту точку, этот рубеж... Как же это называется? Голова раскалывается, он застонал закрыл глаза, надеясь, что хоть сейчас он имеет возможность проявить минутную слабость. Не тут-то было. Дали в руки автомат и гранату. Отстреливайся, отбивайся... Говорить, что у него не все дома и его вообще здесь не может быть, бесполезно.
Но странное дело, наткнувшись на своих, он вспомнил учебку в своём прошлом, а если смотреть отсюда, то будущем. И кое-что из рассказов деда, сориентировался и стал помогать остальным, как помогают ему. А потом уже и сами руки вспомнили, то, что не знал в прошлой жизни, но наверное знал в этой. Не мог не знать. Рефлексы откопали какие-то глубинные воспоминания механических действий. Он влился в команду и оказалось, что есть время на оценку ситуации. Хотя бы пока. «За бортом» сознания рвётся, взрывается, умирается, стонется, а он словно в коконе. И пытается понять, сложить, осмыслить. Сашка начал вспоминать о своих навыках хождения в снах. Если это сон, реалистичный или реальный – это странно. Но слишком скрупулёзно разбираться в деталях, это только ещё больше закапываться в непонимании. Надо действовать проще, разрубить этот гордиев узел. Надо понять причину, зачем он сюда попал.
Он силился вспомнить, где он так провинился прошлой жизни, что из мирного, хотя бы относительно времени, его закинули в горячую точку, и не просто в горячую, а на целое поколение назад.
Канонада стихла, образовался передых...
- Счастливый ты, - сказал Мишка, жадно делая глоток из фляжки. – Вон как тебя ждут.
Сашка замер, огляделся вокруг, к нему обращается что ли? Остальные солдаты сползли на земляной пол окопа, пытаясь отдохнуть в короткие минуты передышки.
- Почему ждут? С чего взял?
- Не одной царапины до сих пор на тебе, хоть в пекло посылай.
Сашка тоже откинулся на стенку окопа, выдохнул. Чтобы ты ещё знал. Не может его никто ждать... Он и сам-то не знает, ни кто он, ни когда он, ни где себя искать. В затылке стрельнула мысль. Или может? А ведь у него наверняка есть возможность узнать что-то от товарищей. Мишка... ведь если начал разговор, значит что-то знает, наверное. Он обернулся, но тот уже исчез из поля зрения. И когда успел? Надо найти его, пока гвалт опять не начался.
Пока думал, чего опасался произошло. Земля расплавилась, небо потемнело, воздух обжигал лёгкие, даже металл винтовки стал горячим и жёг ладони... Казалось, это никогда не закончится. Или закончится, когда у самого в голове этот шум перестанет существовать вместе с ним самим. Началась стрельба, разговаривать стало некогда. А через несколько часов не с кем.
Когда наступила тишина, он этому не поверил. Глубокая ночь, и передышка теперь, похоже до рассвета. Глотнув воды, чуть набравшись сил, он принялся помогать перетаскивать раненых, попутно ища Мишку. Мишка нашёлся среди убитых. Осколок, пуля... никто особо не разбирал. Всех относили на расстеленный брезент под деревья, чтобы там и закопать. Положив недавнего товарища рядом со всеми, Александр уходить не спешил. Внутри него тоже разливалось мертвенное спокойствие. Видимо, Мишку никто не ждал. А может и некому уже. Разное, в этой войне случалось...
- Ты прав, нет у него никого, поэтому и жить незачем, - послышался тихий мелодичный женский голос.
Сашка огляделся. Рядом женщин нет. Да и мужчин не слишком много, да и те на приличном расстоянии, слышать не должны. Мерещится, значит. Надо собраться, отстраниться от всего реального, а тем более не реального. Сейчас главное выжить. Зачем ему это он ещё не понял, но это дело времени.
- Перестань сопротивляться, - повторился голос. – Так невозможно работать.
Из ствола дерева вышла тень женщины. Невысокая, хрупкая, нагая, но наглая. С распущенными чёрными волосами. В размытых чертах угадывалась Лилит. Та самая демоница, что запихала его сюда из прошлой, вернее будущей жизни. Зачем? Думает измором взять? Или испугать? Или... что вообще она хочет?
- Работать с чем? – тихо спросил Сашка.
Не хватало ещё кому-то показывать, что он с несостоявшимися пнями разговаривает.
- С тобой. С твоим миром, - она демонстративно постучала ему по лбу прозрачной рукой. Потом склонила голову, волосы стали похожи на ветви плакучей ивы. – Понял?
- Я не хочу, чтоб со мной работали, - отстранился он. - Я сам себе хозяин и никто мне не указ.
Демоница засмеялась, и пошла вдоль брезента с трупами. Сашка опасливо обернулся на боевых товарищей, но те курили, переговаривались между собой, не обращая на него внимания. Незваная гостья продолжила:
- Это не умно, запереться в своей скорлупе, как раку отшельнику, отказываться от помощи, а взамен тихо умирать.
- Я умирать не собираюсь, - сплюнул собеседник. На языке откуда-то взялся песок, от него хотелось избавиться, он сделал несколько глотков из фляжки, но песка становилось только больше. Тем не менее, показывать слабость он по-прежнему был не намерен. - Даже здесь, даже сейчас, и уж тем более по твоей вине.
Тень грациозно прошлась по поваленному дереву, спрыгнула рядом с ним. Протянула руку, прозрачными тонкими пальцами коснулась его губ.
- Не по моей вине, а по своей безалаберности. Не надо никого винить в своих несчастьях. И кстати, ты уже умер. Как они, - она указала на мертвецов. - И притом не один раз. Много. Много раз. Я ждала, я давала тебе шанс вспомнить, вернуться, понять... Но с каждой жизнью ты всё меньше вспоминал о том, зачем ты есть.
- Что тебе от меня нужно? Я совсем потерял нить рассуждений.
- Рано. Рано ещё. Ты ещё не поймёшь. Давай позже поговорим об этом. Или раньше... До встречи.
Лилит попала в чудом пробившийся сквозь тучи лунный свет, откинула волосы, отчего в них обозначилась заколка в виде лилии и ушла обратно в дерево.
- Так зачем всё это? – не скрываясь, исступлённо крикнул Сашка. - Что теперь?
Солдаты, что стояли в стороне, покосились на него. Зрелище должно быть так себе. Над вереницей трупов кричащий мужчина. Сашка совсем забыл о них. Теперь расспросы начнутся. Так и есть. Один немолодой солдат отбросил бычок в сторону и пошёл к нему.
- Что, совсем плохо? – приобнял он его. Так Сашку обнимал когда-то отец. – Ну, ничего, ничего. Знаешь, у меня в рюкзаке есть лекарство. На крайний случай держу, но у тебя сейчас смотрю крайний случай и есть. Тебе нужнее.
Солдаты, что до этого общались с ним, отвернулись, молча разошлись по своим делам. А Сашка с неожиданным товарищем, шли, шли, шли... Надо было миновать это страшное поле. Мимо сновали санитарки в белых халатах, несколько врачей обходили окопы, уставшие солдаты, кто мог, помогал им, транспортируя раненых, кто не мог, также как и Сашка сейчас спотыкаясь, тащились к лагерю, чтоб хоть как-то восстановить силы, не сойти с ума окончательно. Несмотря на дикую усталость, есть не хотелось. Мимо холодной полевой кухни они прошли не оглянувшись. Дошли до землянки.Там Николай, так звали его нового знакомого, напоил его чистым спиртом. Вернее, разбавил сначала и протянул вычищенную до блеска походную кружку. Странно эта чистота смотрелась по сравнению с тем, что Сашка видел буквально несколько часов назад. Практически издевательством над действительностью, болью, смертью, несправедливостью, как конкретно этой войны, так теперь и его личной войны с жизнью и за жизнь... Сложно драться, не зная правил. Сейчас он чувствовал себя в западне.
- Пей, пей, - тихо сказал собеседник. – Лучше спать будешь.
Что-то в этой интонации было странно. В этой сцене... Будто её Сашка уже видел, наблюдал, переживал... Но где, вспомнить не мог.
Хотелось осторожно поставить кружку на стол, поблагодарить и испариться отсюда. Но он не стал. Не было никаких предпосылок опасности. Залпом выпил всё содержимое, резким движением поставил посудину на стол, отчего по землянке разнеслось металлическое звяканье. Потом стал ждать, когда "огненная вода" подействует. Возможность посидеть с закрытыми глазами даже на жёстком табурете, откинувшись на стену, показалась раем. Как же мало надо человеку для счастья. Просто быть собой... Минут через пятнадцать по жилам потёк жар. Внутри просыпалось то, ради чего стоило жить. Чувство противоречия, желание выбраться отсюда, смести преграды, даже если этой преградой было время.
- Ну вот, вижу уже лучше, - ободряюще сказал Николай, до этого сидевший тихо. – Даже дыхание изменилось.
Сашка открыл глаза.
- Друзей терять всегда тяжело, - продолжил хозяин. – Скольких я здесь уже схоронил.
- Если бы только друзей... – тихо ответил Сашка.
Николай молчал, будто приглашая собеседника выговориться. Но Сашка продолжать не стал.
- А кого ещё? - после недолгой паузы полюбопытствовал дядька.
Промолчать бы... Но спирт уже подействовал, снял страх показаться не таким как все.
- Жизнь. Жизнь свою. Как всё это глупо, фальшиво...
- Воевать за Родину – не есть глупость, - Николай встал, одёрнул гимнастёрку, прошёлся по землянке туда-сюда, сложив за спиной руки. – Никто не знает, как повернётся удача завтра. Кто войдёт в бой, кто выйдет из него. Кто победит тоже.
Сашкино разомлевшее тело отказалось сдерживать рвавшуюся с языка фразу.
- Всё это чёртова философия. Но если хочешь знать, то мы, мы победим, - и тут же поправился, не хватало ещё ляпнуть лишнего. Как-никак фильмы про путешествия во времени не просто так снимают. – Я в это верю. Но что есть победа? Если те, кто проиграл, в конечном итоге выиграют от этого.
- Это невозможно, - отчеканил новый знакомый. - Не может выиграть проигравший, так же как бабе не дано быть хозяйкой над мужиком. Это противоестественно. Наша задача выжить. И выиграть. А об остальном позаботится начальство, а над ним его начальство. А дальше уж сам, он лучше всего знает, о ком и сколько заботиться.
- Да уж, знает. И позаботится, - уже не споря, кивнул Александр, вспомнив, в каком режиме находится.
Сравнил это время с той реальностью, из которой его совсем недавно выкинуло, и нашёл не слишком много отличий. Те же яйца, только в профиль. Что с его миром не так? Что со всем миром не так?
Где-то сверху заревела сирена. Всё, перерыв окончен. Надо опять подниматься. Наверх, в бой, за что? Да, за мир во всём мире. Ради тех, кто будет жить дальше. Может быть даже ради себя. В голове зазвучал женский смех.
- Не льсти себе, ты уже мёртв! – обозначила Лилит своё присутствие.
Сашка тряхнул головой, одел каску, будто это могло защитить от внутреннего голоса.
- Это мы ещё посмотрим, - пробормотал он.
Николай что поднимался уже по лестнице, обернулся.
- Ты что-то сказал? - спросил он.
- Нет, это я сам с собой.
Старый солдат пожал плечами и вышел.
Живая прохлада утренней природы, создавала противовес жаркому удушью нового дня битвы. В бой рвались люди, танки, самолёты. Командир отдавал приказы, санитарки запасались бинтами... Опять сплошная мясорубка. Его и одновременно не его война. Где-то там сверху не смогли договориться, а расхлёбывать им, ему...
В знакомом окопе знакомые действия. С двумя противоречивыми мыслями. Не сдаться и выжить. Они боролись внутри него не зная пощады, как теперь он бил врага. Отгоняя мысль, что не врага бьют, а таких же заложников ситуации.
Закончилось всё взрывом над головой, осыпавшейся землёй из под которой уже не выбраться, танковым строем, прошедшим поверх них. Оказавшись засыпанным в окопе, Сашка первые моменты сопротивлялся, но воздуха быстро перестало хватать, земля завалилась в нос, рот, сушила, слепила. На языке был песок. Сверху всё ещё слышалось сражение, оно то уходило, то приближалось, но для него всё было кончено. Его никто не услышит точно. Для всех он умер и откапывать его, даже если кто-то вспомнит, что он здесь был, никто не будет. Там с теми, кто наверху проблем хватает. Сил бороться больше не было, он смирился, затих. Впал в забытье, сколько он так пролежал, просидел, не понятно. Тело начинало постепенно отниматься под тяжестью навалившегося грунта. Сознание спутанное, он просто знал, что это конец и ждал, когда он выключится окончательно. Навсегда. Демоница оказалась права. Он уже мёртв.
Когда смолкли все звуки, по меняющемуся положению тела, отзывающемуся теперь затёкшей болью, он понял, что стал проваливаться куда-то ещё дальше под землю.

Записки сумасшедшей. Наркотик

Ты на меня действуешь, как наркотик. Твой эффект заранее не угадаешь. Иногда мягкий, иногда жёсткий, но всегда приятный. Когда я под твоим кайфом, сознание смещено. Будто нахожусь не в своём теле, а парю над ним. Могу смотреть на вещи свысока, не задействуя эмоции. Только логику. Такое высокомерное равнодушие, а не вовлечённость в жизнь. Сверху видна вся бесполезная суета, что происходит вокруг. И я работаю над тем, чтоб избавляться от неё. Всё что я делаю или не делаю последнее время, просеиваю через сито собственной нужды. Через понимание действительно ли это нужно мне или это завет цивилизации. Или работы. Или друзей. Или семьи. Что из них рассказывает мне о том, что это хорошо или плохо. Что делать нельзя, а что можно. Что думать позволено, а что не сметь ни под каким соусом. И как я сама представляю это без посредников. Может понятия хорошо и плохо давно поменялись местами и теперь злобно и пренебрежительно смеются надо мной, считая, что уже победили? Обычно так и бывает. Угу. Щазз. Они заранее проиграли, потому что у меня есть ты. Твоя сила, независимость, неуязвимость, пофигизм, знание своей правды и природы. А от последней не уйдёшь, хотя нам до сих пор пытаются доказать, что человек её царь. Плохо у них это получатся. Природа будет смеяться всегда последней. И все догмы и человеческие постройки разума рано или поздно будут сметены с её поверхности, если они чем-то ей мешают.
Я начала сметать уже сейчас, не дожидаясь пока её цунами докатится до моих границ. Я освобождаю вокруг пространство, чтоб моя собственная природа стала в ней хозяйкой. И под тем кайфом, что даёшь мне ты, это делать легко. Легко решать ситуационные задачки. Легко брать на себя ответственность и создавать своё, ни на что не похожее. Легко решаться на хаотичное непредсказуемое и ждать, когда волна изменений, инициированная уже лично мной, а не кем-то, докатится в качестве награды к моим ногам.
Период возбуждения от свершений и мягкого угасания, чередуются с ожидаем новой дозы тебя. Ты даёшь её небрежно, мимоходом. Иногда в паре случайных строчек, иногда в музыке, что льётся из динамиков твоих наушников. Иногда своим силуэтом на фоне далёких звёзд. Я тебя угадаю. Найду, определю, где находишься без компаса. На одном дыхании. Лишь бы получить ещё щепотку радости от возможных необузданных свершений.
Поставка, по созданной тобой традиции кончается внезапно. Когда уверена, что новая доза обеспечена, ты обрываешь мой кайф и начинается... ломка. Это больно. Это твоя дьявольская хитрость, бить с размаху тогда, когда не жду, когда открылась, в слабое место.
Если бы не знала законы магии и физики, могла бы... Да. Могла бы. Не надо примитивной идеализации. Я не исключение. Я такой же человек, как и они. Могла бы показать себя униженной и пошлой. Но приходится встать в фривольную позу и улыбаться. Не допускать даже мысли о том, чтоб повернуть назад. Иначе весь пройденный путь окажется пшиком. Этого позволить не могу. И продолжаю идти без тебя, напоминая себе андерсенскую Русалочку, когда каждый шаг отзывается вонзившимися в ступни ножами, а вскрикнуть нельзя, чтоб не повредить тебе. Это законная плата за пережитое счастье. И к ней готова. Избавить тебя от собственного взрыва, пожалуй, единственная достойная цена за пережитый кайф.
И не твоя вина, что такой кайф долго длиться не может. Он невозможен и не допустим вселенной. Он ей невыгоден. Об этом тоже говорят законы магии и физики. Изменить эти законы пока нельзя, можно только смириться. Я не смирилась. Но готова к следующему удару.
А пока ты мне даёшь очередную дозу себя, буду наслаждаться. До разрыва несколько месяцев кайфа. И я возьму это время по полной. Чтоб в период безвременья, мне было что вспомнить. И ради чего жить.

1 2

За неделю 5 стр.

Записки сумасшедшей. Как бы не рухнуть вниз

За последнее время меня вынесло в другую касту. Пока не могу сообразить какую. Хотя есть у меня одна желанная, о которой мечтаю. Но уж больно она кажется недоступной...
Тем не менее, в этом месяце поездок стало больше. Мобильности тоже прибавилось. Если раньше, наверное, махнула бы рукой на дополнительную возможность к внезапной встрече, то теперь решение о движении абсолютно естественно. У кармического партнёра тоже что-то с мировосприятием. Я уж молчу о том, что у него голова периодически в висках болит. Так ещё на днях и оба уха заложило без видимой причины. Тут же Хеймдаля вспомнила. Его проделки. По деньгам сейчас аут. На еду и коммуналку хватает (что уже хорошо), но больше всё. На все необходимые хотелки и необходимки для изменения существующей реальности, приходится занимать, хорошо хоть есть вариант взять беспроцентно. Что тоже показатель. Необходимый уровень инструментов и прав имеется.
На Бельтайн, сама того не ожидая на полгода взяла гейсы. Надо признать, что знакомые гейсы, в позапрошлом году их ради тренировки выполняла. В прошлом они прошли сквозь пальцы. Честного говоря, не довольна, что отступила от своих правил. Думала возобновить, но как-то желания ещё что-то доказывать себе вообще не было. Пустила эту работу на самотёк. От раза к разу. А тут обещание само выскочило, хотя не планировала. И не кому-нибудь, самому Одину. Эк меня угораздило. Значит, так надо. Сейчас выполняю. Стараюсь аккуратно.
Вообще, собственные прыжки по кастам в течении жизни - это повод для исследования. Прыжки эти начались в прямом смысле с зачатия. Деду принадлежал к воинам, но мать вышла за крестьянина. Но зачали меня ещё в роду деда. Значит, во время зачатия род матери был сильнее. Брак оформили позже. Трансформация в минимум тоже стала происходить позже. И все основные характеристики в эмбрион уже были заложены. С ними ничего уже поделать было нельзя, только связать. Ненадолго. В результате с семи лет в собственной семье, как белая ворона. На меня даже рукой махнули, пусть делает что хочет, всё равно не переспоришь. Но наследство оставили, будто откупились. Итак, родословная хорошая, но по факту – до совершеннолетия крестьянка.
Следующий этап жизни и род кармического партнёра. Характеризуется как купцов мужчин. Вроде как шагнула на ступеньку вверх, но женщины в нём также однозначно крестьяне. До того, как появились дети, много ездили. Это спасало. Появилась возможность подняться. Но когда появились дети – опять крестьянка. И опять так долго, продолжаться не могло. Опять пришлось менять реальность.
Но перескочить галопом через касту купцов не получится. Нужно и там засветиться тоже. Очень специфическая каста. Хороша по-своему. По-своему противна. Но надо. Надо. Условия прохождения не такие уж и сложные. Нужно усвоить все их уловки и хитрости. Так получилось или нет? Времени то прошло совсем немного. Раньше люди сидели в очерченных границах десятилетиями. А здесь всего два года прошло. Сложив всю информацию, что имеется в наличии, все-таки решила, что прошла и сейчас оказалась в касте воинов. Самая нижняя её ступенька. Стоишь так на ней и качаешься. Думаешь, как бы вниз обратно не упасть.
Раз стала более независима, теперь есть возможность на воина... Очень ответственная задача. Не накосячить бы. Вниз то оно легко идёт. Знай себе катись под горку потихоньку, предоставляй право решать свою судьбу другим, самоустранись из общественной жизни и вуаля – опять из дамок в пешки. Ну или ещё как погрубее сказать можно. А вот наверх прогрызаться приходится. Потому что любая омела смотрит на тебя с удивлением маленькими многочисленными глазками с окриком: эй, а куда это ты намылилась? Так и хочется в ответ крикнуть: подальше. Подальше отсюда. В свою реальность.

Очередная кроличья нора, но намного уже, грязнее. С минимальной возможностью дышать, со сковывающими вокруг движениями пласты земли. Это было не падение. Его буквально тащила вниз тёмная с редкими вкраплениями флуоресцентного света земляная река. Наверное, при желании она могла бы переломать и раздробить кости, вывернуть суставы, расплющить и выпотрошить организм о первый попавшийся острый камень или необъятный валун. Но на деле движение происходило гладко, будто во влажной глиняной байдарке. Сначала Сашка летел вниз по сухой почве, но во время движения байдарка стала подсыхать от трения, нагреваясь, раскаляясь. А земля вокруг, наоборот становилась влажной. Куски «транспорта» стали отваливаться ещё в начала движения, но нехотя. Когда же глина сделалась сухой, она уже рассыпалась большими клоками и ошмётками. Байдарка одновременно стала разгоняться быстрее. Между тем, Сашка вообще не принимал участие в движении. Просто наблюдал. Силясь понять, это такая странная смерть или странная дорога в ад. Ни то, ни другое не казались, ни противоестественными, ни ужасающими, ни имеющими значения. Они просто есть, как есть пока и он. Оставалось ждать конца. Себя или пути.
Конец пути обозначился мягким персиковым светом в конце тоннеля, стремительно приближающимся. Подключившаяся к скорости встряска, заставила с одежды слететь последние ошмётки глины, освободить тело для движения, что позволило сгруппироваться перед тем, как влететь в приближающийся диск света.
Хлопок, падение, глухое шуршание осыпавшейся земли рядом с ним, похожее на шуршание прощальных горстей желающих проститься о крышку гроба. Пространства и воздуха стало больше, шум движения исчез, вокруг мягкая тишина. Полежав так с минуту, не ощутив жара горящей сковородки или кипящего котла, или оглушающего демонического хохота, Сашка решил, что можно открыть глаза.
Он находился в библиотеке. Это она источала персиковый свет. Шестигранные стеллажи медленно крутилась на металлических белых осях, а с уровня пола было хорошо видно их основание, и давили воображение высокими полками в, казавшийся бесконечным потолок.
Повертев головой, он увеличил радиус обзора и понял, что он выпал из вентиляции, выбив металлическую решётку, засыпав пол глиной, песком, совсем чуть-чуть чернозёмом. Тогда он сел, огляделся, попробовал отряхнуться... Куда там. Похоже, это было даже не отстирать. Земля втиралась в ткань ещё глубже, так что он просто махнул рукой, потёр лоб и некоторое время пребывал в позе мыслителя.
Внимание привлёк шелест страниц, распространяющийся в гулком помещении откуда-то справа. Он обернулся. За рыжим полированным столом цвета орегон, сидела маленькая девочка. На вид года четыре, с белыми кудряшками, с пухлыми щёчками и белом платье с кружавчиками. Кружева не были вычурными. Они гармонично смотрелись на скромном покрое, отчего платье больше напоминало ночную рубашку. Дописав что-то белым пером в огромном для её размеров фолианте, отчего ей приходилось стоять над столом, а не сидеть, она обернулась и посмотрела на гостя через подлокотник.
- А, это вы, - не удивилась девочка, оглядывая его большими голубыми пронзительными глазами.
В них можно было утонуть, как в прекрасном далёком.
- Откуда вы меня знаете? – хрипло задал он глупый, но необходимый ему вопрос.
- Лилит предупредила, - равнодушно ответила белокурая.
Услышав хриплый голос и поняв что ему нужно, она указала на графин с водой, располагавшимся на журнальном столике рядом со стеллажами. И опять отвернулась, чтоб закрыть один фолиант, отодвинуть его подальше и придвинуть к себе другой.
- Помочь? – решил проявить галантность Сашка и ради такого случая встал.
Девочка мельком взглянула на него и рассудительно заметила:
- Вы сначала себе помогите. А я со своими обязанностями как-нибудь сама справлюсь.
Такие серьёзные слова от практически живой куклы заставили рассмеяться. Маленькая слишком, чтоб так с ним разговаривать. И чем он может себе помочь? От него сейчас вообще ничего не зависит. Тем не менее, он посмотрел на устроенный им погром.
- Так может... может надо это убрать? – указал он на горку земли.
- А... - не отрываясь от работы, сказала девочка, - не беспокойтесь, это мелочи. Вы просто отойдите в сторону.
Мужчина отошёл, пол в этом месте подёрнулся дымкой, растворился, и вся земля ссыпалась куда-то вниз в темноту до последней песчинки. Потом рябь исчезла, пол опять стал гладким. Металлическая решётка от вентиляции никуда не падала, а просто растворилась вместе с полом и появилась уже вверху на своём месте.
- Ух, ты... – не удержался от удивления гость. – Первый раз такое вижу.
Он подошёл к столику, выпил воды. Вода была холодная, просто ледяная. Зато горло перестало саднить от проглоченных песчинок.
- Вы это уже видели... – машинально ответила кукла и ещё раз посмотрела на него.
От ясного взгляда прекрасного далёка не осталось и следа. Теперь в голубых глазах стоял холод неопределённости и тоски. Сашка поёжился. Что за метаморфозы.
- Когда видел?
- Не важно, вы всё равно не помните. Зачем напоминать то, что вам покажется дикостью? Вы же всё будете отрицать, пока своими глазами не увидите.
- Откуда вы знаете?
- Все отрицают, - машинально ответила она.
Странная девочка. Не четыре года ей. И даже не сорок. А по отточенным движениям и уверенности в своей правоте, можно дать все четыреста, а может и того больше. Но что-то он здесь задержался. Куда ему идти отсюда? Коридоры библиотеки в шесть сторон казались бесконечными. Не выходя из одной залы, можно было дотянуться до книг, что находились в другой. Залы были хорошо видны, когда шестиугольные стеллажи медленно вертелись. Очень похоже на лабиринт. И он не был уверен, что быстро разберётся в нём, а ведь, но наверное, уже пора.
- Нет, ещё не пора, - не отрываясь от работы, произнесла милашка. Теперь она принялась сверять данные на двух листках. - Сейчас заполню документы на вас и провожу. А вы пока оглядитесь, книжки полистайте, может, что нужное запомните, что в следующих жизнях пригодится.
Спорить бесполезно, ждать и плевать в бесконечный потолок скучно. Поэтому Сашка подошёл к стеллажам. Начал рассматривать содержимое. Книги были все разные. На полках подобраны по формату и видимо, языкам. По оформлению, цветовой гамме, наверное, содержанию, объёму. Он взял наугад одну. Открыл, полистал. Буквы витиеватые, некоторые незнакомые. Ни гравюр, ни графиков, ни схем нет, ни карт нет. Для него эта книга не информативна. Сашка поставил её на место, дождавшись, когда полка, где она стояла, закончит свой оборот. И взял другую с соседнего стеллажа с тем же успехом. Потом третью. Только в пятой нашлось что-то вроде картинок по мотивам сотворения мира и человека. Картинки прорисованы мелкими чёрными штрихами. Со скупым набором красок. В книге собрались легенды разных народов мира о сотворении человека. Вот бог или боги. Или демоны или другие странные существа. А вот те материалы из которых производилась поделка. Были здесь и деревья, и земля, и выход из моря на сушу, и создание дыханием. Но все поделки объединяла дуальность. Где был мужчина, там была и женщина. Где женщина, там и мужчина. Они могли собираться и оживляться разными составляющими богов. Живостью, жаром, слюной, умением к трансформации или отрицанием правил. Кто-то из них мог родиться раньше или позже, но всегда вдвоём. Вдвоём... На одной из картинок он увидел женщину по фигуре и цветком лилии в тёмных волосах напомнившей ему Незнакомку. Даже при понимании того, что сейчас наверху в человеческой жизни его нет, что он смертен и в данный момент мёртв, тоска всё равно не отступала. Складывалось впечатление, что будучи живым он не сделал что-то очень важного. И теперь жалел об этом. Например, нужно было приложить усилия, чтоб найти Её. А не бесполезно страдать в отпущенные ему годы. А страдать именно в этот момент было уже поздно. Это ничего не изменит.
Сашка с раздражением захлопнул книгу. Ну почему богам или кому там ещё из чудовищ, надо было создавать людей вдвоём? Нет бы создать однополое существо, тогда бы и проблем в жизни стало бы меньше. И после смерти, наверное, тоже.
- У богов свои интересы в этом деле, - сказала девочка и спрыгнула на пол.
Фолианты на столе были ровненько сложены стопочкой, листочки убраны в папочки или подколоты на деревянную доску, лежащую поверх всех папок. Наверное, это самые неотложные записи. В подтверждение этой догадки девочка встала на цыпочки, дотянулась до этой доски и взяла её с собой.
– Каждый человек – это проект какого-то божества. Частичка его. А они, как вы видите, тоже имеют половые различия, - рассудительно добавила она.
- А, так значит, это не мы такие, это они такие? – с желчью резюмировал мужчина.
- Именно, - пожала плечиками собеседница и вышла в бесконечный коридор, жестом приглашая следовать за ней.
Сашка поставил книгу на полку и побежал догонять. Малявочка не смотря на размеры, была прыткой и успела удалиться на приличное расстояние.
- И куда мы дальше? – полюбопытствовал Сашка, когда догнал.
- Туда, где вы потеряли свои деньги, - девочка не сбавляла стремительный шаг, попутно заглядывая в свои записи.
- Нигде я их не терял, - фыркнул мужчина. - У меня их не было никогда.
Девочка осуждающе покачала головой, показывая, что с ним разговаривать в таком духе бесполезно. Некоторое время молчала, словно раздумывая, продолжать ли беседу. Потом всё-таки решилась.
- Понимаете... – вкрадчиво начала она. - Если вы чего-то не видите или не знаете, это не значит, что этого нет. Это только говорит о том, что у вас недостаточно информации. А не невозможности того, что вы и представить себе не можете.
- Глупая фраза. Ничего не понял.
Девочка поджала губы. Похоже, она начинала сердиться. На него такого большого по сравнению с ней мужчину, такая маленькая девочка. Это было забавно.
- Если вы не видите суслика, это не значит, что его нет. Так понятней?
- Да, - поперхнулся гость. – Не думал, что здесь о ней в курсе.
- Здесь, - белокурая подчёркнуто выделила это слово, - в курсе обо всём. Это библиотека мира. В ней найдётся вся информация того, что когда-либо было. Вся. Включая все ваши незамысловатые приключения по монаде жизней. И сложена она сюда не случайно. Только для того, чтоб бесконечные войны, что без перерыва ведутся на поверхности, не уничтожили её. И если даже кто-то из особо одарённых ваших правителей сметёт жизнь, что устроили, позвольте заметить не они, а боги, а вам людям просто дали возможность действовать самостоятельно, но не для того, чтоб вы всё крушили. Ну так вот, если всё же конец человеческого мира произойдёт, и вы сами себя сотрёте с лица земли, есть шанс всё восстановить.
- Всё значит? – переспросил Сашка. - Всё-всё?
- Абсолютно, - не скрывая гордости подтвердила белокурая. И добавила, пренебрежительно оглядев гостя. - При небольшой переделке мозгов правда, или возможностях организма. Но в общей массе всё.
- Ну допустим... – согласился мужчина, возвращаясь к началу разговора. - И что же я не вижу?
- Вы не видите даже свою собственную единственную проживаемую жизнь целиком. А что говорить о тех жизнях, что не помните?
- Да как же их можно помнить, если их не существует, - чуть не расхохотался он.
- А в какую жизнь вы думаете, попали перед тем, как свалиться сюда, прямо мне на голову?
- Да я то откуда знаю?
- А если подумать?
- Ну допустим, - опять сдался Сашка, вспомнив как легко он встроился в бой, хотя навыков, чисто логически у него до этого ну совсем не было. Соглашаться который раз подряд было уже неприятно. Нахалка постоянно подбирала аргументы, на которые нечего ответить. – Похоже, это прошлая жизнь. Ну и что из этого?
- Из этого выходит только то, что надо не перебивать, а слушать. Лилит, думаете зачем вас ко мне прислала? На прогулку?
- Понятия не имею. Меня вообще не спрашивали.
- Вас не «не спрашивали», а оказали услугу. У меня всё записано. Вам дали шанс исправить некоторые помарки прошлого. На общую канву событий они не повлияют, всё в пределах допустимого. Но лично для вас результат последней жизни будет в разы весомей.
- Зачем? Мне то какая разница. Я так понимаю, за меня всё уже решено. Так раньше это произойдёт или позже, зачем так усложнять?
Девочка остановилась возле стеллажей, стоящих в центре коридора и задрав голову посмотрела на него.
- Только ради Неё, - почему-то Сашка был уверен, какую-то конкретно Её девчушка имеет ввиду. - Она в ваших неудачах не виновата. Но без вас монада жизней закончится и у Неё. Так что постарайтесь воспользоваться этим шансом.
- А что, совсем всё плохо? Много потерял?
- Не то, что плохо. Но с таким упорством принимать невыгодные для себя решения в самый ответственный момент... часто последний момент... И ради чего?
- Ради чего? – не понял Сашка.
- А вот это вы и выясните при своих прогулках. Вам предоставили последний шанс. Постарайтесь не упустить его.
Девчушка старательно убирала книги с одной из нижних полок, за ними нашёлся рычаг. Она потянула за него, стеллажи с тихим щелчком остановились во всей библиотеке.
- Не понимаю. Если всё так сложно, зачем людей памяти лишают? – сказал Сашка с любопытством ожидая, что будет дальше.
- А вы думаете, люди будут в силах переварить столько информации во время рождения? – девочка обвела взглядом стеллажи. Это тонны памяти и их хранить где-то надо. Человеческое мировосприятие в том виде, в котором есть, сейчас не выдержит и начнёт сходить с ума.
- Как будто сейчас люди здравомыслящие, - пробубнил мужчина.
- Но если вас это волнует, то память можно себе вернуть. Работать только надо.
- Жаль этому в школе не учат.
- Это да. В ваших школах учат только забывать.
- Ну почему. Как раз забывать не учат. О писателях, учёных, художниках. Ещё о ком-то.
- А какой ценой это всё доставалось людям тоже не учат забывать?
- А как это? – споткнулся на утверждении Сашка.
- А как тогда вы думаете, что эти люди чего-то добились? Само на голову свалилось что ли?
- Нет, конечно. Но где они, а где я. И вообще где все остальные простые люди.
- Простых людей не бывает. Это иллюзия. Если человек говорит, что он простой, он либо не понимает своей природы, а значит не умный, либо целенаправленно вводит в заблуждение вас.
- А можно попроще выражаться? Я с трудом мысль улавливаю.
- Ну вот. А вы хотите все свои жизни помнить, - вздохнула белокурая. - Да вы простую фразу на слух воспринять не можете. Если проще, то вас учат забывать о своих возможностях. Потому что чем больше люди понимают на что они способны, тем сложнее ими управлять. Это хотя бы понятно?
- Ну вроде да...
- Тогда... Встаньте сюда.

1 2

За неделю 5 стр.

Любовь следующего этажа

Как же надоели эти эмоциональные качели. Люблю, не люблю, плюну, поцелую... Они хороши на определённое количество времени, очень короткое для завязки чего-то нового, но если дать этой волне волю, жизнь превращается в примитивную ромашку, бесконечную жвачку. И чем дальше, тем больше она раздражает. Надо её отключать. В сущности, какая между этими понятиями разница? Для мистера Мирра разницы нет. Для него существует только фиксация момента. Слепок того, что чувствуешь. Для него раз чувствуешь - значит жив. И даже больше. Раз чувствуешь, значит живёшь ярко и счастливо. А что ярко, не всегда счастливо – это уже не его проблемы. Для него знаки плюс и минус роли не играют и отбрасываются за ненадобностью. Главное – эмоции поставляй. И лучше в полном уничтожающем тебя объёме.
Но мистер Мирр может отбрасывать полюса восприятия сколько угодно. И рассчитывать на поставку халявного топлива тоже. Его право. Моё же право, не потакать его прихотям. В тот момент, когда жвачка перестаёт устраивать, я её выключаю. Чик и всё. Да, этому научилась. Пришлось приложить некоторые усилия, чтоб найти эту технику и овладеть ей. Формулировка-то действия какая безукоризненная получилась. Загляденье. И да, повозиться пришлось. Но эта техника окупает себя с лихвой. Очень экономит собственное время. И собственный разум. Включил так режим «безразличие» и поехал на новый уровень этажом выше. Когда оказываешься там, тебя уже мало волнует, что болтается на верёвках снизу. Висельник в петле или счастливчик на качелях. И тот и другой перестают иметь значение. Значение имеет только физиологическое и эмоциональное трепыхание, как источник выработки электропитания, поставляемое по нервам к головному мозгу. Всё остальное – не важно. В этот момент ты сама становишься мистер Мирр. Что ж, такой взгляд на вещи меня устраивает.
На этаже «безучастия» пространства больше, воздуха и свободы тоже. Это ощущается даже кожей. Здесь есть занятные головоломки, любопытные задачки, открывается обзор на нестандартный вид сверху, когда чужие проблемы становятся букашками. Так смотрят на мир философы и мыслители всех мастей. А также олигархи из разноцветных витиеватых недостижимых простым смертным небоскрёбов. Их мир скоро рухнет. Её же останется. Потому что мир женской магии вечен. Но перед этим придётся постараться. Не всё так просто, как хотелось бы. Как говорится, свободу надо заслужить, если сам когда-то по глупости от неё отказался.
Итак, на этом этаже любви нет... Только расчёт. Голый и безукоризненный. Отсюда можно понять, насколько полезен тот человек, а насколько этот. С кем стоит поддерживать отношения, с кем всего лишь рабочую маску, а кого сразу можно кинуть в корзину без причин восстановления. Потому что восстановить, конечно можно, но как правило, люди сами предпочитают оставаться в мусорке. Да ещё и гордиться этим. Впрочем. Это их дело.
День пролетает за разбором мелких и крупных бумаг, в выстраивании долгосрочных и среднесрочных планов, оценке рабочих перспектив и поиске нестандартных решений. Каждая грань бытия видна с этого этажа с безукоризненной ясностью. Но вечереет и надо бы возвращаться вниз. Влезать в трепыхающуюся шкурку. А надо ли? Кому надо? Ей? Сейчас точно нет. Здесь очень хорошо. Более чем. Спустишься вниз - опять окажешься на бесконечных качелях. Опять возникнет опасность увязнуть. Тошно. Но всё-таки надо. Зачем? Как ни странно, затем, чтоб поднять на этот уровень любимых когда-то людей. Или не поднять, хотя бы предложить. Захотят или нет? Неизвестно. Менять этажи – это страшно. Но попытаться выковырять их из сетей мистера Мирра можно. Это не запрещено. Будет ли результат? Неизвестно. Главное – ромашек не допускать.

Записки сумасшедшей. Разруха вокруг начинается в собственной голове

Когда у тебя что-то не получается, причины нужно искать в себе. Прежде всего, задать себе вопрос, в чём дело? Да, можно сказать, что устал... Но есть методики от проблем «перегрева» и «сгорания/перегорания». Одна из них - запланированная лень. Нельзя сердиться на себя за несделанное. Нужно дать волю расслаблению. И даже больше, запланировано пролежать сутки бревном в постели ничего не делая, даже читать не рекомендуется. Походы - только до туалета и обратно. Просто закрыть глаза, лежать и дышать не думая. Надо сказать, очень трудное занятие. Да ещё и весь день. По идее, это вернёт силы, восстановит вдохновение и можно шагать дальше. Если бы... Нет, оно конечно помогает. Вернее, помогало. Часто помогало. Но не сейчас. Так почему не сейчас и что в твоей голове изменилось? Что ушло, расширилось или возникло? Ничего странного или страшного. Это нормальный процесс, если умеешь не зацикливаться на стандартных предоставляемых миром схемах решений. Но в таких случаях часто возникает внутреннее противоречие личных интересов. И тогда надо его найти, иначе оно съест тебя. Съест твои достижения и стремления, возвращая в исходную точку, откуда когда-то вышел без них полный ожиданий и наглого безразличия к преградам. Точку безопасности. Или комфорта. Или... да как бы её не называли – суть одна, которая гласит: на тебе поводок и дальше разрешённого им радиуса не суйся. Иначе, мир может измениться неузнаваемо. Что значит «неузнаваемо» и что значит ограничение в движении? Где оно? В местности, в социальном устройстве, в личных предпочтениях типа: блондин/брюнет, стройный/худой... Честно говоря, поводок меня не устраивает. Даже мысленный. Очень походит на рабский. Спасибо, кушали, знаем. Так что нет.
Но раз проблема вычислена, приступим... В мозгу всплывает первейшая вбитая после прохождения Апокалипсиса инструкция... «При понимании того, что ты чего-то не понимаешь, надо остановиться и крикнуть себе: так что на самом деле происходит? Что тебя тормозит? Какая мысль?»
Ну, или связка мыслей. И не надо себе в уши брюзжать, что нет драйва, нет сил, нет времени - это только отговорка. На самом деле это не так. Время всегда можно найти. Всегда! Потому что времени нет, это условная субстанция. Её придумали для удобства работодателя, почти работорговца, но по факту она может растягиваться и сжиматься, сходить с ума и лететь следом/рядом/опережая, услужливо предоставляя необходимое часовое пространство. Но только при условии, что ты чего-то делаешь, шевелишься или хотя бы пытаешься. В противном случае, оно будет лениво кидать в тебя минуты, которые будут растекаться по обнажённому телу водяными бомбочками, не впитываясь, а ускользая. Просачиваясь в небытие для кого-то другого. Кого? Ведь если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Если ты не сумел истратить время по назначению, значит кто-то будет тратить твоё время для себя. Кто? Конечно начальник. Поэтому не приемлю никаких начальников в принципе. Но обратно к собственному бессилию.
Почему ты не пытаешься сейчас вообще ничего. В чём дело? Желание ведь есть? Есть. Силы есть? Есть. Возможность есть? Есть. А дела нет. Ну так в чём проблема? Какая сила изнутри гложет тебя, не даёт делать то, что хочется? Какая невидимая пуленепробиваемая стена держит в клетке ограничений, создаёт иллюзию беспомощности? Говорит спокойно и твёрдо: дальше не ходи, дальше нельзя, дальше у тебя ничего не получится, потому что ты слаб. А если получится, то ты лишишься чего-то ценного. Так в итоге, чего ты боишься лишиться?
Найди защиту/защитника – и ты найдёшь проблему. Останется только её/его преодолеть. Потому что именно защитник является нашей единственной преградой от собственной клетки страхов. Но если не давать этим страхам волю, не сломать их, если позволить ограничить собственный мир дозволенным кем-то поводком, то зачем тогда жить? И нужно ли? И чем ты тогда эксклюзивен, если о тебе можно в итоге рассказать тоже, что и обо всех остальных?

За день до нас во двор дома прилетел ворон. Одно крыло у него висело. Он устроился на поленнице, был укрыт от солнца, но воды ему весь так никто и не догадался дать. Улететь он не мог и жалобно изредка хлопал клювом и крыльями. Ребята в первую очередь дали ему напиться. Для этого самый смекалистый наполнили водой полведра и поставили рядом с птицей.
Ворон аж упал с поленницы прямо в ведро от счастья. И утоление жажды и купание одновременно.

***

Девочка так повернула стеллажи, расположенные шестиугольником, что можно было пройти и встать в центре них.
- Иди туда, - указала она.
Сашка подчинился.
- Так... а теперь не шевелитесь.
Мелкая опять наклонилась над стеллажом, чем-то щелкнула, под паркетом активировался подъемный механизм, шестиугольная платформа приподняла Сашку на ладонь над уровнем пола. Сквозь образовавшиеся щели метнулась вверх воздушная воронка, плотностью потока отрезая обзор библиотеки. С лёгким щелчком исчез упор под ногами и опять пошло падение в узкую темноту. Ох... Вроде бы уже проходил это, но всё ещё непривычно, дискомфортно, беспомощно. Сгруппироваться невозможно, скользишь, как в трубе. Теперь оставалось только ждать.
Сколько прошло времени, было непонятно. По-прежнему никаких ориентиров. Могло пройти, как от нескольких минут, часов, суток, лет так и... веков...
В этот раз он оказался в деревянном доме. Пахло влажным тёплым деревом, чувствовалось, хотя было понятно, что дом построен давно. Утварь старомодная, новая. Белая лепнина на потолке в виде белых бутонов, распустившихся пионов. Листва завершала окантовку. Люстра с тряпочным абажуром, резной тёмный буфет, в гармонии с ним резные ножки у тяжёлого стола, которые видны из-под вышитой скатерти.
Сашка оглядел стены. Электрические провода есть, но из электрических приборов только выключатель и лампочка в люстре. Интересно, кто он теперь? Сашка подошёл к не слишком качественному зеркалу в полный рост. На него смотрел бородатый мужик в рубахе аля толстой, примерно того же стиля штанах и сапогах. Спасибо, хоть в лаптях. Возраст определить из-за зарослей на лице трудно. Можно самому себе дать и меньше тридцати и пятьдесят.
Со двора донёсся рёв коров, гомон птицы. Дом частный, сообразил Сашка, если его, похоже, он крестьянин зажиточный.
Выйдя и комнаты и пройдя по узкому коридору, справа от него оказался маленький рабочий кабинет с библиотекой в две полки. Он вошёл. На рабочем столе всего одна фотография, он с женщиной, похоже с женой. Он стоит за высоким стулом, она сидит. Ничем не примечательная, смиренные потухшие глаза. Хорошая хозяйка с тихим характером, решил он. И не более.

***

- Мы последние остались. Потому что самые маленькие, - пискнула феечка.
- А что, есть ограничения? – удивился Сашка.
- Теперь есть. Раньше не было. Зазоры между мирами слишком узкие. Высокие представители из других миров уже не проходят.
- А вы значит, проходите?
-Пока да. Но только пока. Скоро закроется и эти...
Как-то это было неправильно. И грустно. Мир... беднее становился что ли...
- А что же делать? - растерялся он. – Надо же что-то делать?
- Ничего никто сейчас уже не сделает, - пропищала фея, но задумалась и протяжно произнесла. – Хотя... Для начала хотя бы понимать, что мы существуем.
- И всё? Всего лишь?
- И всё... – передразнила она его. - Ты понимаешь, что даже это для вас людей очень много. Память у вас короткая. Вот многие из вас о нас знают?
Сашка замялся... В его прошлом или будущем... он так и не понял для себя, как обозначать это время, из его знакомых таких не было. И он решил соврать:
- Ну наверное. Я не проверял.
- А сам вспомнил, когда меня не увидел?
- Да, - нехотя признался он. - Думал сказки.

1 2

Три страницы за три недели. Кошмар

Записки сумасшедшей. Быть ведьмой

О навыках ведьм и общих чертах характера, трудно найти информацию. И всё же... кто они такие...
Что значит быть ведьмой? Быть ведьмой – это знать. Знать то, что не знают или не видят другие. Не потому, что другие слепы или глупы, а потому что некоторые вещи видеть и знать в напичканной шаблонами жизни «не нужно», не позволительно или не принято. Не позволительно кем? Не принято кем? Об этом никто не задумается, хотя эти вопросы являются ключевыми. Ответь на них и увидишь, где скрыта магия, и кто её прячет. Другое дело, что соваться туда всякому желающему не следует, целее останется. У новичка такая работа по опасности сродни эксперименту в атомном реакторе. Но в том, что этот реактор есть, никаких сомнений. Так что да. Лучше уж магия будет скрыта.
Что значит быть ведьмой? Быть ведьмой – это сметь. Сметь стать собой, сметь стать независимой. Много ли женщин в нашем патриархальном обществе могут этим похвалиться? Нет. А почему? Такие правила. А кто их создал? Ну, понятно кто. А кто с ними когда-то согласился? Нет, давайте не будем снимать ответственность за происходящее с дам. Они согласились тоже. Под каким давлением – это уже другой вопрос. Как их заставили согласиться? Как и обычно. Нежностью, уговорами, хитростью, силой. Физической силой, силой оружия и силой огня покоряют в последнюю очередь, когда остальные доводы перестают действовать. Сметь сопротивляться, когда все карты против тебя – показатель другой силы. Тонкой, но несгибаемой. Значит, когда-то исчезла и она. Отвоевать её обратно – та ещё задачка.
Что значит быть ведьмой? Быть ведьмой – это уметь. Не на словах, а на деле. Магию можно найти везде. Её много в непривычных местах. Главное – видеть её, знать как правильно приручить, что можно с ней делать, а что нельзя, и учитывая все опасности и принимая ответственность, иметь смелость с ней работать. Иногда результат можно предсказать только в общих чертах, но даже в таком варианте он того стоит.
Что значит быть ведьмой? Быть ведьмой – это молчать. Молчать о том, что видишь и знаешь. Да и зачем нарываться? Ведь если видишь дыхание травы – ты чужая, в лучшем случае чудачка. Если умеешь различать хитросплетения человеческих потоков – ты обладатель раздутого самомнения. Если разбираешься в цикличности развития цивилизации – жертва конспирологии. А почему? Потому что в умах людей, ведьма просто обязана этим пользоваться в целях личного обогащения. А иначе она не ведьма. Почему то люди упорно путают ведьм с чиновниками.
Также предписывается молчать, когда видишь чужие ошибки. Когда не просят о помощи и конечно не предоставлять эту помощь безвинно страждущим. Тоже мне понятие развелось. Невинно страждущие. Невинно убиенные. Если исключить из этого списка детей, которые не отвечают за действия взрослых до определённого возраста, то окажется, что «невинных» не так уж и много. Это те, кто не стал сопротивляться системе, а покорно принял её игру. Перестал сметь быть человеком. Это надо помнить и не приставать ко всем идиотам со своими благими советами. Они всё равно не увидят приветливо распахнутую дверь выхода из положения из-за привычки мыслить шаблонами. Так что молчать – действенный метод сохранения знаний и умений. Магия не резиновая. На всех не напасёшься.
И всё-таки. С чего начинается ведьма? Что значит быть ведьмой? Быть ведьмой – это видеть её в себе и знать, что ты она и есть. Сметь ей быть, наплевав на смешки и косые взгляды. Уметь добиваться своего. И молчать о том, как легко можно открыть дверь в магию. Потому что тебе эта дверь открылась не просто так, а через изрядную долю испытаний, выбитого из груди воздуха и ярких созвездий в глазах.

Старшина медленно брёл по лесу, спотыкаясь на каждой кочке, о каждый неудобный корень. Всплеск в начале ночи резервных сил разорванного организма, а он ощущал это именно так, привела к резкому подъёму активности и ясности если не мысли, то интуиции. Но теперь... утром, силы были на исходе. Как разрыв мог случиться, при видимой целостности тела, ему было непонятно. Но поверхностное дыхание, кожа с пепельным оттенком, упадок сил и эмоций, абсолютное непонимание изменившейся действительности и путающееся сознание ничего хорошего для будущего не предвещало. Хорошо хоть солнце не проникает через листву деревьев, сохраняя в воздухе прохладу, иначе было бы совсем невмоготу. В прохладном воздухе ночи ещё дышать можно было. С первыми признаками тепла уже становилось душно. Ещё было приемлемо, но уже не комфортно.
В добивание скверного настроения, настойчивый лучик утреннего солнца всё-таки ослепил, заставил зажмуриться, застонать. Ален потёр глаза. Сейчас уже понималось, что вся затея с восстановлением пропавших в море листов рукописи потерпела неудачу. Из-за чего? Где его так угораздило промахнуться? И что с ним сейчас происходит?
Позади послышался хруст, что заставило вспомнить, за ним плелась жреческая дурында, тоже полуживая и тоже готовая свалиться под первым деревом... Что поддерживало на ногах её, Ален не знал. И знать не хотел. Самому сейчас хуже некуда.
Но он всё же пытался сообразить, что делать. Или хотя бы чётче проанализировать ночную ситуацию. Анализ оказался фиговым. Спроси его сейчас, почему он сделал то или иное действие, не ответил бы. Пытаясь восстановить в памяти последние события, он всё время натыкался на яркую вспышку, которая отбросила его на несколько метров. Придя в себя, он понял, что если сейчас же не даст дёру из города в северном направлении, дальше будет только хуже. Что такое хуже и почему именно север, он тогда бы не объяснил. Пока не столкнулся с шалашом и пожитками той, что может помочь. Авроры, правда на месте не оказалось, была только полумёртвая девица. Но по возникающей вокруг шалаша тяжести и густоте событий, подсказывало, что ей лучше здесь не оставаться. Впрочем, ему всё равно. Он хотел уже было уйти дальше в лес, куда его тянуло будто на аркане, но без странной темноволосой девицы не смог ступить и шага. Та сила, что привела его в лес, теперь настоятельно требовала взять девицу с собой. Пришлось подчиниться. Торчать здесь самому тоже не улыбалось. Он то тащил её на себе, когда уставал, тянул за собой, не оборачиваясь, но чувствуя спиной, что страшное место, оставаясь позади, и забирает с собой уничтожающий болезненный отблеск огня. Почему огня, он опять понять не мог. Просто чувствовал это. Девица не слишком понимала, что с ней происходит. По его ощущениям, она сознательно всё также оставалась в бреду. Ему подчинялось только тело, словно механическая кукла со стеклянными глазами и вложенными в неё параметрами движения. Ещё вчера, возможно, от её вида ему было жутко. Сейчас он сам был такой, так что удивляться и бояться уже нечего.
Судя по тому, какую разруху они сотворили в столице, именного его ещё не скоро хватятся. Первая волна гнева жрецов сметёт по его расчётам странную парочку с драконом, если до последнего смогут дотянуться. Аврору жаль, на неё всё же был расчёт. Но если жрецы её поймают – она не жилец. Хотя, с её вздорным характером она заговорить их до смерти может. Так что ещё неизвестно кто кого. Ну а потом, все силы столицы будут брошены на восстановление всего разрушенного. А разрушено там порядочно. Словом, не до них им будет. Но утешало это мало.

Через открытую Гекатой серую воронку, боги с каменными лицами смотрели, как рушится храм. Храм того, кто единолично занял всё пространство. Занял их земли, их богатства, их людей. Стал именовать себя Бессмертным и Светлейшим, Правильнейшим и Единственнейшим. Все эпитеты были чушью полной, но зато они успокаивали овцелюдей. Делало ли такое господство людей, что когда-то предали своих богов счастливыми? То, ради чего всё затевалось. Предполагалось, что общепринятая слабость будет вознаграждена душевным спокойствием. Ну и призрачным раем, конечно. Вся прелесть которого заключалась в том, что попадают туда те, кто стал слабей всех, униженней всех, безгласней всех. Но никто не предполагал, что всеобщее душевное спокойствие обернётся всеобщей деградацией. Как оказалось, дух не должен быть смиренным. Он должен гореть и развиваться, в мятежности совершать ошибки и находить скрытые магические пути. Или просто пути. В знании, в понимании, в многогранном созидании и даже разрушении. Потому что не разрушив чего-то в себе, нельзя попасть туда, где тебя не было до этого. Без этого разрушения, людей ждала жизнь под копирку, которая стала всеобщим проклятьем. И мало кто из этой клетки находил выход...
Теперь время Бессмертного подходило к концу и в этом случае играло за них. Все забытые боги давно этого конца ждали. Ждали терпеливо, потому что иного выхода не оставалось. Всему свой срок, говорили они. И даже срок Светлейшего будет когда-нибудь на исходе, как и срок их заточения. Они говорили об этом спокойно, не напоминая лишний раз друг другу о том, что когда-то и они, проживая умах людей в своё удовольствие, тоже перестали их слышать, как Бессмертный сейчас. Они точно также продиктовали людям условия, при которых они будут счастливы и велели им подчиняться определённым правилам. Некоторое время действительно всё хорошо работало. И показалось, что рог собственного изобилия и мудрости найден и можно почивать на лаврах. Но боги забыли, что время течёт и всё меняется. И развитие людской цивилизации в этом случае происходит быстрее, чем их собственной. А значит, не люди в конечном итоге должны учиться у богов, а боги у них. Боги учиться перестали. Они перестали слышать людей и люди ответили им тем же. Стена между мирами стала расширяться. Сначала прозрачная, при желании отражающая действительность, она стала мутнеть, искажаться. Потом уплотнилась, потом... а потом люди забыли к ней дорогу. Кто-то по рассеянности, кто-то по злопамятству, кто-то из чувства обречённости и утраченной веры в справедливость старинных традиций, кто-то из-за лени и сказочных посулов чужого бога, кто-то из чувства мести. А кого-то заставили замолчать. Заставили те, кому Бессмертный доверил власть на земле, а сам отправился почивать на лаврах.
Странные существа боги. Не учатся на чужих ошибках. Ну, совсем как люди. Если бы Бессмертный изучил историю неуспеха своих предшественников, возможно, подобная беспечность не пришла бы ему в голову. Но куда там. Он с удовольствием разложил для себя грабли предшественников, только в несколько другом порядке для выхода из Иона. Абсолютно беспечная политика. Но она на руку всем остальным богам, находящимся в заточении.
Обрушение храма пришло вместе с драконом, которым обернулся один из них. Оставалось только наблюдать, как он приземлятся на купол, пробивает его, падает вниз и создаёт пожар... Вроде время ликовать, поздравлять друг друга, срочно восстанавливать утраченные магические связи и начинать завоёвывать свободное пространство. Но... этого так давно ждали, что первые несколько минут даже было невозможно в это поверить. Апокалипсис начинался на их глазах, а они только и могли, что молча смотреть.

Записки сумасшедшей. Сможет ли мужчина рожать детей?

Биологи говорят, что нет. А вот Магия говорит, что да. Магия вообще имеет свойство не соглашаться с очевидным. Чем заслуживает себе эпитет довольно вредной, а порой и вредоносной особы. Любой захудалый шаман, умеющий договариваться с Магией, всегда был выше вождя, ну или хотя бы они были на равных, при условии, что это одно лицо.
Конечно, сильнейшим мира сего, умеющим играть перекатывающимися под натянутой кожей желваками мускулов и таскающими с собой увесистые мечи, это не нравилось. И разноназванные короли, цари и прочие не редко пытались отобрать у жрецов их власть, а вместе с ней и право на Магию. Как правило, безрезультатно.
Сейчас поприжать жрецов удаётся уже монаршим особам нового масштаба, называемых иногда президентами. И то в отдельно взятых, вроде как цивилизованных странах, которые таковыми считаются по великому количеству пушек, на худой конец денег. Парадокс в том, что власть над жрецами правители получили, а право на Магию нет. Магии не нравится, когда её заточают в стены. И с правителями и управителями любого ранга она дела не имеет.
И ладно короли. Им простительно не знать о такой мелочи. Но об этом забыли и низкопробные жрецы. Которые сначала забыли о своём предназначении, зато вспомнили, что они тоже не против, единолично управлять Магией и раздавать волшебство страждущим по крупицам. И за этими крупицами страждущие готовы стоять многочасовые очереди и расставаться с последними динариями. Довели людей. А может они сами довели себя... Магия ещё не решила. Да и вообще, Ей с ними скучно.
Не смотря на это, из миллионов и миллиардов последних монеток для Великой Вредины построили множество золотых клеток. Перетекай из одной в другую, живи и радуйся. Эти клетки видно издалека, а слышно ещё дальше. Но Магия плевать хотела на подобные ухищрения. Она не радиация, которую может остановить толстая стена. Хотя, в некоторых случаях Она может принять облик убийственного излучения. Но не в этом случае. Вредная Модница подбирает для себя самый выгодный наряд, чтоб оставаться незамеченной. Всегда. И уловить разнообразие всех Её обликов не смог пока ни один философ, что уж говорить о модельерах. Так что клетки стоят почти пустыми. А Магии в отсутствии интереса к ней, страсть как хочется заняться чем-то нестандартным и взрывающим мозг у смертных.
Так что да. Разрешить мужчинам рожать детей – это проект в Её стиле вечного несогласия о поставленных границах. О том, что женское тело вместилище развивающегося ребёнка, а мужское - семени, она может слегка забыть и поменять их местами. Это освободит женщину от необходимости тратить на воссоздание потомства личное время, а мужчине даст шанс понять, какого это, когда внутри тебя скрывается новая жизнь, и перестали путать это чувство с наличием глистов.
Но ничто не даётся просто так. Если человек в какой-то момент и правда пожелает этого, он должен понимать, что для осуществления мечты что-то надо отдать взамен или в залог, или как вариант, чем-то пожертвовать. Но обязательно чем-то важным. Что может ради такого шанса отдать женщина? Возможно, уверенность в том, что о ней надо заботиться, оберегать и обеспечивать. Что ей простительно быть слабой и необразованной и вечно нуждаться в поддержке. Зато у неё будет необходимость научиться добывать своего мамонта. Да ещё и с лихвой, чтоб домашним хватило. А это всё-таки сложно, особенно по первости. И претензии о том, что она не ночевала дома, будут уже адресованы ей. Хотя, возможно и нет. Есть же на свете не ревнивые мужчины.
Что может ради такого случая отдать мужчина? Уверенность в том, что каждый из вопросов он может решать единолично и безмерно самостоятельно. Если к тебе привязано маленькое существо, его надо постоянно учитывать в своих расчётах. Учитывать его график еды и сна, неуправляемость действий и необходимость забираться на ручки, которые у родителя для всего другого в этот момент будут связаны. А значит, о карьере и беспечных посиделках с друзьями можно на время позабыть. Дальние быстрые марш-броски тоже становятся под вопросом. Но зато мужчина при способности рождения приобретёт возможность чувствовать ребёнка, понимать его без слов и безгранично владеть его вниманием и любовью. Женщине же этой любви будет доставаться значительно меньше. И скорее всего, она начнёт ревновать мужчину к его новому дару и теперь только наполовину её ребёнку.
Странный, наверное, будет мир... Хотя, зная Магию, можно с уверенность сказать, что в какой-то параллельной вселенной она такой эксперимент уже проводит. И когда-нибудь эта волна странностей доберётся и до Мидгарда. В конце концов. Родил же Локи Слейпнира. Так чем Один хуже?

- Началось... – сказал Один.
- Началось, - залихватски подтвердил Тор, перекидывая из руки в руку молот. – Подходит наше время, есть возможность отыграться. Сейчас возможно всё! Надо только воспользоваться.
- Отыграться можно, - вкрадчиво произнёс Локи. – А вот насчёт возможности всего, сомневаюсь.
- Почему? – спросил Тор.
- Ресурсы... – развёл руками трикстер. – Их маловато будет. Наши запасы на исходе, а чтоб добыть новые, нужны время и люди.
- А мы сами? – не понял Тор.
- А что мы можем в Мидгарде без помощи людей? Бурю устроить – пожалуйста. Создать затмение, тоже возможно. Вечная зима? Не проблема. Но это всё на уровне природы. Гораздо интересней те процессы, что происходят внутри человека. Он должен поймать идею и работать на неё.
- Работать на идею? – не понял Тор. – Это как?
- Развивать, исследовать, убирать ненужное, находить лучшее. Для этого нужен особый склад ума. Абы кто не подойдёт.

- Нужны профессионалы своего дела. А ещё лучше, профессионалы на стыке нескольких знаний, - подытожил Локи.
- Да... проблема. Таких и у Бессмертного не очень много, - почесал затылок Тор и уже совсем неуверенно добавил. – Так что же делать?
- А при чём здесь Бессмертный. Искать тех, с кем можно работать, нужно как раз подальше от его почитателей. Именно там водятся отбросы, то есть сливки общества. Геката, поможешь?
Трёхликая хмыкнула, откинула назад чёрные волосы, и стала открывать воронки.
Люди не смотря на разрушения, занимались какими-то мелкими делами. И храм там или нет, их особо не волновало. Жрецы и без них справятся. Так что работа, готовка, уборка. Круговорот белок, вернее людей в... социуме. Всё как у всех. Но дела для души почти ни у кого не было. Такое впечатление, что они отживали день за днём, не понимая, что каждый из них может стать неповторим.
- А где страсть к жизни? Где тяга к экспериментам? – растерялся Тор.
- Какая страсть, какие эксперименты, - передразнил его Локи. – Таких можно найти только на окраинах. Или тех, кто пришли с окраин. Великая, сможешь найти таких?
Ключница от всех врат, стала по очереди выбирать огоньки, не отмеченные иконкой столицы и раскручивать из них воронки. Не золотые и не высокие, как у столичных обитателей. Прозрачно-серебренные, зато чистая смесь воды и воздуха. В центре каждой из них появилась проекция личности, хозяйки или хозяина этой воронки. Или путешественники или недавно понаехавшие. Потенциала в них и правда было больше. Но очень скоро столица его съест.
- Вот эта девочка - задумчиво сказала Фрейя, – могла бы стать художницей. Вот этот мог бы совершить открытие, но сидит, перебирает бумажки в кабинете. Вот эта – написать книгу, которую будут читать через столетие.
- Всё в своё время, - поправил Локи. – Столетие – конечно хорошо, но для начала найдёт тех, кто может выдать результат поближе во времени.

1 2 3 4 5

Страниц за неделю 5

Записки сумасшедшей. Главное, чтоб не бил

Ой, только не надо. Никто меня никогда пальцем не трогал. Всё было тихо-мирно, полно розового приличия и гармонии. Уже в начале пути, когда жизнь стала соответствовать общепринятым свадебным шаблонам, должно было наступить счастье. Безоблачное, вечное и до самой смерти. Да и что говорить, когда считаешь, что шаблон – это нечто единственное и правильное, к нему легко стремиться. Всё складывается, как по нотам. Альтернативы частично не было, частично по умолчанию не приветствовалась, частично путь к ней был слишком долог, а сил мало, и решено было его отложить. Сокрушаться по отложенным мечтам времени не было, впереди ведь ждало счастье! Вот оно – только руку протянуть. А что дальше?
Потом счастье почему-то заблудилось или позабыло дорогу тебе и долго не наступало. Но ничего и не с таким справлялись. В открывшемся пространстве и без него можно обойтись. Всего лишь кое-что доделать, смоделировать, на что-то закрыть глаза, убрать амбиции и эмоции, быть чуткой и нежной и пожалуйста – вот она жизнь и вот он мужчина, чтоб наслаждаться ей и им до самой смерти. А что ещё женщине надо? Она же должна быть... и дальше по списку. В этом списке, составленным кем-то, есть всё! Живи и радуйся!
Но пресловутое счастье упорно не наступает. Даже в кристальные моменты исполнения инструкций, нет должной эйфории полёта. Зато есть тяжёлое ощущение, что это всё не то. Вернее, частично то, но какое-то оно подозрительно маленькое. Зато есть очень большое «не то», которое в сказочных декорациях, порождает пустоту и безвкусие. Долго ли можно находиться в безвкусии жизни? Долго. Но в итоге оно оказывается взмахом крыла бабочки, что порождает бурю. Как в «Матрице». Вроде бы безобидный белый кролик, а показал дорогу к красной таблетке.
С этого момента начинается несогласие с миром. Сильное несогласие. Ты начинаешь искать в себе причины отсутствия безоблачного счастья, то которое «на всю жизнь», и злиться на себя (другого просто не дано, ведь сам загнал себя в эту ловушку), за когда-то покорное согласие со всем, что указывало, как жить. В безысходности начинаешь примерять другие шаблоны, и оказывается, что один из них уродливей другого. «Все так живут», «что тебе надо», «тебя же не бьют». Последний аргумент вообще шикарный. Что это за постановка вопроса? А что, счастье заключается только в этом? Да и не хочу я как все жить. И никогда не хотела... Но всё-таки пошла когда-то по протоптанным рельсам за привитой с измальства правильной сказкой.
Одно хорошо в такой ситуации. Оказалось, что сказки действительно не врут. Счастье бывает до самой смерти. Смерти либо тебя, как личности, готовой в эту сказку встроиться. Либо смерти встроенных в мозг шаблонов, которым тоже до страсти хочется жить, поэтому они цепляются за каждую возможность остаться в твоей голове. Но когда решаешь от них избавиться раз и навсегда, тут начинается самое интересное.
Приходиться в ускоренном темпе учиться быть собой в системе работающих с твоей же подачи и разогнавшихся на полных парах опостылевших шаблонов. И вот тут находятся замечательные во всех отношениях люди, желающие вывернуть твою душу наизнанку, но уже в обратную сторону. Пригладиться всё до сказочного регламента и засунуть обратно в те рамки, из которых пытаешься выбраться. Интересно, а когда над тобой проводят такие эксперименты – это насилие? А как докажешь, что это насилие? Синяков-то не остаётся. Но надо быть ласковой и внимательной, и понимать, что люди занимаются выворачиваем чужой души не от хорошей жизни. Им самим в общем-то плохо. И можно ещё некоторое время потакать их слабостям, но долго в таком темпе быть невозможно.
Потому тебя ждёт жизнь. Твоя собственная. И по твоим правилам. Занимательный квест по встройке твоих запросов в новую реальность и поиске твоего личного живого счастья.

Вернулась из параллельного мира Чара совсем недавно. Она пробыла там в качестве приведения полгода, а заодно стала зрительницей тамошнего Апокалипсиса. И всё бы ничего. Но после такого приключения переходить границу бестелесного состояния было страшно. Одно дело, когда тебя вышвыривает куда-то в качестве компенсации, другое, когда в качестве компенсаторной деятельности надо возвращаться обратно. Но Мирей, как утверждала наставница Карин, очень хотелось обратно в своё тело, хотя смотря на переливающуюся всеми цветами ящерку, которая даже имя носила другое, это было незаметно. Тем не менее, надо было дать ей и себе шанс. Только какой?
Проваливаясь по узкому коридору стебля обратно к себе, Чара судорожно сообразила, а что она не уточнила, а было ли тело, куда возвращаться и в каком оно теперь виде. Тело без души за этот промежуток времени могло умереть, впасть в кому, словом придти в негодность. Оставалось только уповать на мудрость Карин и вездесущей Магии.
Ничего страшного, как в итоге оказалось после длительного перелёта из одной реальности в другую не произошло. Магия компенсировала такую неточность, как отсутствие души по-своему. По сути из её мира пропала не вся душа, а только её часть. Что позволила Чаре вести жизнь человека-ящерки. В компенсаторных целях. Или человека пресмыкающегося, Чара так и не определила это. Многие знания и умения в нейронной сети разных вариаций мозга остались. Поэтому, не смотря на животную сущность, находящуюся внутри, человек из неё оказался сносным. По отзывам мужа молчаливый, неприхотливый, исполнительный, временами вялый, особенно когда становилось холодно. Друзья, вроде заметили некоторую странность, но как бывает в таких случаях либо проигнорировали, либо нашли мысленное оправдание такому поведению, да и как водится, у людей обычно и своих дел хватает, а ещё за чужими следить, нет уж увольте. Чаре это было на руку. Можно было ещё немного поприкидываться хладнокровным существом и разобраться в нужных ей делах, что остановились на такой длительный срок и были недоступны ящерке.
Пока она привыкала к забытым ощущениям твёрдого тела, Чара обнаружила за собой новую приобретённую особенность. Её сны стали натуральными. Не все и не каждую ночь, но иногда они уносили её в такие дали, что казалось, что это и не сны вовсе, а вполне себе такая же нормальная параллельная реальность Корня, Листьев или Соцветий из которых она недавно выбралась.
Каждый сон выдавал пропуск в ограниченный зацикленный на себе кусок картины, декораций или иного места, где происходило нечто, что могло стать важным. Где именно в это важное происходило, было непонятно, да и в основной массе как раз не важно. Схожие процессы происходят во всех реальностях. Надо только уметь улавливать среди видимой мишуры, коей во всех реальностях хватает, суть событий. И можно не парясь, если не предсказывать будущее, то хотя бы вполне себе неплохо предугадывать последствия собственных спонтанных решений.
Уже почти весной, когда на носу была Остара, Чара поняла, что попала в один из таких снов... Бесконечный тёмный коридор, со странным скупым освещением. Где-то за стеной громкая музыка, визги, топот, танцы. По далёким разноцветным отблескам стеклянного шара в конце коридора понятно, что именно там протекает основная вечеринка. Там наверняка разливается алкоголь, делаюсь непристойные предложения, часть из них осуществляется не отходя далеко от кассы, или от туалета, или ещё мало ли где в шикарных или не очень кабинках. Обычное веселье обычных людей. Но по опыту жизни привидений, это не самое привлекательное, что надо искать в подобных местах.

Это мишура. А самое интересное и лакомое скрывается как раз за ней. Надо только найти вход туда. Повернувшись спиной к далёким отблескам, ведьма направилась в темноту. Поворот, ещё один поворот. Бесконечные холодные цементные стены, окрашенные в бурый цвет. Этот густой цвет согревал пространство, обнимал. Надо только к стенам не притрагиваться, а то тепло рассеивалось. Стены были ледяными. Не притрагиваться к ним становилось всё трудней из-за тусклого освещения. Раз за разом, Чара невзначай трогала их, а обжигаясь холодом, отдёргивала руку.
После очередного раза, она огляделась, решив выяснить, почему так мало света? Структура пространства не изменилась. Но возможно лампочки, что висели над головой в цветочных плафонах, здесь были старее тех, что в начале коридора, возможно плафоны настолько густо покрывались пылью, что не давали проявиться их яркости. Но если так будет продолжаться, ведьма окажется в полной темноте. Но назад к свету поворачивать не хотелось. Хотя музыка ещё звала откуда-то издали, взрываясь визгливыми аккордами, рассказывая, что там можно забыть обо всём, оторваться по полной. Чара покачала головой, снова отрицая такой вариант событий. Забыть и оторваться... Нет, нет, нет. Память – это сокровище. Хотя мало кто это понимает. Даже положительные воспоминания можно использовать к собственной выгоде. Что уж говорить об отрицательных. Они вообще клад. Надо только правильно уметь его использовать. Так что никаких поворотов.
Пройдя ещё несколько шагов, она сделала вывод, что хорошо так было рассуждать, но вот следовать собственным выводам становилось всё труднее. Она попала в темноту, которая по ощущениям становилась гуще. Мягкий тёплый воздух ярче контрастировал с холодными стенами, становился душным. Из-за темноты, приходилось продвигаться на ощупь, вырабатывая в себе навык, не дотрагиваясь до стен ощущать холод и вовремя сворачивать в предоставляемые ответвления. Ещё через несколько поворот стало казаться, что это не здание, а лабиринт. Возможно, где-то здесь бродит Минотавр... Музыка совсем стихла. Теперь даже вернуться не получится. Отчаянье? Нет. Равнодушный интерес. А что будет дальше.
Дальше по бокам стали ощущаться деревянные пространства. Когда Чара уловила первое из них, решила, что ей показалось, она сбрендила или это случайность. Чтоб проверить собственную чувствительность, не обманывает ли она её, Чара нехотя поднесла руку к предполагаемой стене. Обжигающего холода не ощутила. Да, дерево было холодным, но не так, чтоб мороз до костей пробирал. Чтоб охарактеризовать для себя, что это перед ней, Чара пробежала пальцами по поверхности. Наткнувшись на деревянную ручку, поняла, что это дверь. Она нажала на ручку, толкнула. Дверь не открывалась. Ключей не было. А выбить она даже не пыталась. Чувствовалось, что дерево добротное. Никакие пинки собственного производства на него не подействуют.
С сожалением оторвавшись от ручки, которая могла бы показать отсюда выход, Чара снова подчинилась коридору. Она впервые ощутила, что ситуация перестаёт ей нравиться, и уже не плохо бы выбраться отсюда. И тогда обнаружила, что это первая из возможных дверей. Но далеко не последняя. Они скользили вдоль стен вместе с ней, дразня возможностью, не поддаваясь на действия. Все двери были закрыты. Тем не менее, раскалённого удушающего воздуха стало меньше. Откуда-то просочился сквозняк. Напряжения меньше не стало, но дышать всё легче. Цементные стены тоже перестали фонить холодом. Видимо дерево в цементных нишах, забирало в себя ледяную раскалённую часть.

1 2 3

За неделю 3 стр.

Музыка, как вода, стремится по струнам. Рождается в них, концентрируется на пальцах, ручейками впадает в ладони, стекает по локтям и уходит в землю. Переливы, аккорды, звуковые волны и брызги-бабочки души... Их лёгкое молчание, замирание, расслабление, оцепенение, возрождение... Не знаю, как это получается у гитары... Но, по сути... без разницы как. Главное результат. Музыка вынимает ранящие осколки души, разворачивает, шлифует, оплакивает, успокаивает и опять собирает. Но уже по-другому. В более жизнеспособном варианте. Возможно на время. Но на это время, ты становишься целой. И счастливой. И живой. Музыка умеет дополнять.
Такое чувство временного счастья можно встретить у моря. Когда стремишься к нему после долгой разлуки, соблюдая благовоспитанную степенность. Мимолётом сметая препятствия, потому что тебе надо, а другие подождут. Ты мысленно бежишь навстречу со стихией и первый раз вбегаешь в воду только чтобы поздороваться с ней, ощутить её соль, надышаться йодом с нотками водорослей, погладить ускользающую из-под пальцев музыку. А она в благодарность оставляет мокрые поцелуи на них. И их так хочется приложить к щекам. И успокоиться, и насладиться.
Странное дело. Люди, что живут у моря, не ходят к нему. Оно им не нужно. Они просто знают, что оно есть и им этого достаточно. «Я пойду туда завтра», говорят они. Это «завтра» длится годами, пока завтра не исчезает совсем. Их нельзя осуждать. Море – это слишком сложно. А когда его много, оно ещё и вредно. Как громкая музыка в наушниках. В ней можно потеряться. Или потерять под электричкой-стихией себя. В стандартном сухом мире приветствуется лишь разум. А если попробовать совместить? И всего-то нужно взять в руки инструмент и создать собственные музыкальные волны на суше, чтоб люди вспомнили о море. Если присмотреться, в такие моменты аккорды начинают переливаться звуковой радугой, которая перекидывается из твоей души в чужую брызгами-бабочками, соединяя несоединимое. Живая музыка умеет дополнять недостающие лоскутки.
Но не только ближайшее море может создавать такую музыку. На это способны и африканские реки, и карельские озёра, и уральские заводи, и центральные каналы, и тропические лагуны, и северные заливы, и лесные притоки, и ледяные родники, все природные бассейны, и проливные дожди... Всё, что связано с открытой водой. Водные ресурсы горячие или холодные, в которые можно погрузиться, почувствовать, услышать, раствориться... И выжить, при любом раскладе, во чтобы то ни... А когда подаренные капли впитаются в тело, высушить душу и идти дальше.
Вода и музыка родственники. Обоими можно напиться, если никуда не торопиться. Если сесть у костра и слушать, и смотреть, и наслаждаться. Пока собственная волна мурашек, инициированная изнутри с лёгким вздрагиванием, не пробежит по позвоночнику и не уйдёт в землю с сигналом: «Я здесь! Услышьте меня!» А в ответ получит гулкую тишину эха... И замираешь с оцепенеем от этой тишины, пока не услышишь в ответ, что будет завтра. И будет ли оно вообще. Пока ответ положительный. Живая музыка умеет дополнять недостающие лоскутки изломанной души. И я этим пользуюсь.

Есть в магии одно неприятное свойство. Научиться ей самому без посредников невозможно. Обязательно нужен учитель или компаньон. На худой конец собеседник, готовый поделиться знаниями. В последнем случае главное найти ведьму или мага нужной специализации. У колдунов учиться не рекомендуется, они, как правило, обладают фрагментарными знаниями. Так что не вариант. Но если закрыть глаза на малочисленность магов и попытаться их найти, надо учитывать, что они ещё имеют и свою нишу развития и применения тому, в чём развивались. А значит, для страждущих маломальского волшебства, поиски становятся ещё затруднительней, даже если ты умеешь «на раз» выщёлкивать шарлатанов. Из оставшейся малюсенькой кучки реальных специалистов, надо понять, кто из них белый, кто чёрный. Кто работает только с исследованными материалами, кто с неисследованными. Кто работает с людьми и элементами психологии, кто с их судьбой и минимальным вмешательством, кто потакает капризам клиента, кто пытается вправить им мозг. Правильных методов не существует, впрочем, как и не правильных. Есть только методы эффективные. И найти человека, который именно такие предоставляет, в информационном пространстве... Ну, понятно. Ещё момент, информация предоставляется не безвозмездно. Безвозмездного вообще ничего в жизни не бывает, а в магии особенно. За всё надо платить. Но сначала из бесконечного спектра выбрать, что ближе.
Так. Специальсты по вправке мозгов сразу отпадают. Мозг вправлять Чаре было бессмысленно. Какой резон воздействовать на то, что малость повёрнуто, а в перспективе будет повёрнуто ещё больше. И процесс этот необратим. Поэтому, ещё через какое-то время мозг начнёт медленно съезжать и катиться вниз по склону рассудка, не поддаваясь уговорам остановиться, а только набирая скорость. Нет, поправить это было уже невозможно. Но зато можно попробовать хоть как-то отрегулировать. Чтоб падение рассудка в пропасть безумия носило, хоть какой-то здравомыслящий характер. А проблема у нас сейчас в стремительно расползающейся пустоте. Образовалась после того, как из её вселенной ушёл Геральт, который, как оказалось, тоже не от хорошей жизни там оказался. Такая вот плата за доверчивость. Теперь эту пропасть нужно чем-то заполнять самостоятельно. Но сначала надо решить чем. Вот поиском специалистов по пустоте и поиску потерявшихся ниточек кармических обязательств и займёмся.
Вариантов нашлось не много. Были специалисты по романтике. Но на всю существующую в жизни романтику тут же было кладено сверху нечто тяжёлое. Так как весь прошлый опыт подсказывал, что это не панацея от коллизий. Так же под заполнение пустоты не подходил новый виток семейной жизни, скучная работа под любым начальником, раскапывание и воскрешение душевных ценностей... Нет, всё это было не то. Нужно что-то материальное, что пощупать можно.

***

- А вот тут... – начала хозяйка, - у вас недоработана романтика и очень нежные отношения.
Пффф... Этого только не хватало. От чего отъехали, к тому и приехали.
- Стоп, стоп, стоп, - возвращаясь в реальность, перебила её Чара. – Вы уверены, что это один и тот же человек? С такими характеристиками, речь может идти о другом человеке.
Нелли быстро разложила ещё три карты.
- Да, и правда другой, - удивилась она, - но он пока недосягаем.
Чара задумалась. Возможно ли такое? Возможно ли добраться до того, кто недостижим, минуя коллизии на своём пути. И нужно ли это?
- Недосягаем, не значит, что недостижим, - отбросила сомнения она. - И что, есть к нему дорога?
- Сложная, очень узкий проход. Некоторое время придётся протискиваться, при этом ничего не разрушив...
- Ничего не разрушив, значит... – протянула Чара.
Тут же вспомнили два конца света через которое пришлось пройти. Да... разрушения – это то, что она может. Мастер просто таки по ним. А чтоб пройти этим путём, значит это делать нельзя... Действительно сложно. Тем не менее, вскинув голову и упрямо поджав губы, она сказала.
- Сложная, не значит, что не преодолимая, правда?

Ксеноновый разговор

Не люблю с тобой разговаривать. Это может происходить в совершенно разных сценариях. Пробовала любой. Даже молчание. Да. Молчание это такой же разговор, только тихий. Часто понятный лишь двоим, а в нашем случае, лишь одному. Попахивает шизофренией. Зато очень удобно, диалог без диалога. Неудобно только, что даже в таком формате он тяжёл, как обогащённый уран.
Когда разговариваем вслух и честно, умеешь находить мои слабые стороны, хотя об этом тебя никто не просил. И это неприятно, хоть и полезно. В общем, за это спасибо. Но первой реакцией, хочется захлопнуть крышку ноута, не заботясь о его сохранности. Хотя, наверное, нет предмета важнее для меня, чем этот. Но ты умеешь опрокидывать эту влюблённую нежность к вещи, ненамеренно заставляешь совершать необдуманные поступки. Хорошо, что многие действия происходят только в моём воображении. Как вычислительная машинка по исследованию вариабельности событий, оно выбирает наилучшего из них с последующим применением. Но информативная база воображения - мелочи. В отношении ноута, оно знает, как поступить правильно и что выбрать. А вот в отношении тебя ни разу. Ни один из предложенных им вариантов общения меня по-прежнему не устраивает.
Говорить с тобой мягко тоже тяжело. На следующий день тебя не хватает. Не хватает жара, страсти, действия. Хоть чего-нибудь, чтоб ксенон незапланированный выгорел и пришло успокоение. Складывается впечатление, что что-то недодал, даже может, обманул, хоть это бред. Мозг понимает, что это невозможно, а воображение разводит руками и предлагает выход из положения - погрузиться в работу и не заморачиваясь по пустякам, расширять свои возможности дальше. Вот что действительно надо, а несанкционированные в голове вздорные мысли - блажь. Да и вообще. Всегда можно помолчать.
Но и в молчании расслабляться с тобой нельзя. Невыгоревший яд, затаившийся на малых оборотах, как в Чернобыльской АЭС, ждёт своего часа и малейшей возможности, чтоб проявиться. Опасно это. При таком раскладе даже самое невинное действие может стать последним. Нет, «последнее» меня не пугает. Последнее, так последнее, только давай наверняка. Чтоб потом только саркофаг построить можно было и всё. А какая мысль или действие не успели, те опоздали. Пусть будут погребены под осколками и столетнем панцире. Так для всех лучше будет.
Но это крайний вариант, а поэтому проигрышный. Для детей. Не дня нас. Мы что смогли, то сделали. Меня теперь больше интересует, как совершить невозможное. Поэтому не люблю с тобой разговаривать. Стараюсь не думать, по возможности не анализировать. Только наблюдать. Временное отсутствие эффекта от собственных действий тоже переживается тяжело. Но зато регулировать себя легче, никаких датчиков не нужно, и без них справлюсь. Сутки двое и опять в норме. Главное эти сутки пережить.
Не люблю с тобой разговаривать... но и молчать невмоготу. Молчание тоже концентрирует ксенон. Диалог в собственной голове, как в атомном реакторе, не прекращается ни на день. И ему хоть иногда надо прорываться в реальность, даже такую условную, как букаффки. Наверное поэтому, для минимизации ущерба собственной психике, которая как оказывается, очень хрупкая весчь, большую часть времени люблю за тобой наблюдать, пытаться понять, анализировать. Зачем? Не знаю. Такие действия можно расценить, как надежду, что в арктических ледниках самостоятельно возникнет пламя. Это только видимость. Да если честно, лучше бы ему там и не возникать. Лишнее оно. Я и так балансирую на стыке собственного безумия. Мне не страшно. Но видеть безумным тебя больнее вдвойне. Поэтому... оставайся Льдом. А я буду самостоятельно разбираться со своим адским Пламенем.

Когда человек любит по-настоящему, ему без разницы, где, как и когда находится объект его любви. Главное, что этому объекту должно быть хорошо. Остальное – несущественные детали. По идее, так и должно быть. Но на практике всё гораздо сложнее... Хотелось, чтоб хорошо было и тебе.
Туманный уже полгода никак не мог решиться подойти к Белёсой. Из дома она почти не выходила, а в их тесной компании постоянно зависала с Гривой. Что у них там было, не слишком понятно. Когда он попал к ним, они уже ходили вместе. Осторожное наведение справок у других ребят, ситуацию не прояснило. Никто не мог точно сказать. То ли дружба, то ли любофф... но уж точно не страсть. Такое впечатление, что им было просто удобно друг с другом. И в этом удобстве оба пережидали время, когда на кого-нибудь из них не нахлынет нечто стоящее, живое и волшебное. Очень редкое кстати, в их Призрачном мире. Но ведь и такое бывает, правда? Хотелось бы верить... Должны же старые сказки хоть иногда оживать. И тогда Белёсая и Грива без шума и пыли могут разойтись каждый в свою сторону... Или нет?
Запахнув тёмно-синюю ветровку, застёгивать было лень, Туманный вздохнул и заиграл на свирели. Догадки, догадки, догадки... А как узнать наверняка? Он сидел крыше относительно высотного дома и болтал ногами над бездной. Здесь было хорошо. Здесь было свободно. А сегодня ещё тепло и безветренно. Над головой раскинулись звёзды. И Вечная Стена, пыльная, серая, с редкими перламутровыми вкраплениями, сегодня была не слишком заметна. Если не смотреть в её сторону, можно представить, что её вообще нет. Она была от неба до земли, что за ней никто не знал. Она периодически продвигалась в их сторону, захватывая новые территории. Редко отступала, отдавая когда-то пойманное. То, что отдавала, было безжизненным, высушенным и ломким. Если порыскать в развалинах, оставленных ей, можно было иногда найти нечто нездешнее, часто опасное. Но это было не главное. Куда исчезали люди, случайно оказавшиеся на пути внезапно надвинувшейся Стены, было неизвестно. Их больше никто не видел, ни трупов, ни скелетов найдено не было. Они просто стирались из пространства жизни и всё. Так что о Стене старались лишний раз не упоминать и по возможности на неё не смотреть. Это было негласным здешним правилом и Туманный им подчинился.
Лучше ещё раз рассмотреть варианты, как заговорить с Белёсой. Музыка помогала переместиться в пространство воображения. Итак, он может выхватить её у изгороди до того, как Грива подхватит её у ближайшего перекрёстка. Но расстояние слишком маленькое, да и перед её ухажёром не хотелось мелькать. В небрежной доброжелательности он мог быть весьма колок и импульсивен. И тогда ему на глаза, под язвительные шутки, а порой и кулак, лучше не попадаться. Мало ли как он может воспринять факт прогулки от калитки до перекрёстка его, хоть и не официальной, но девушки. А вынести в свет общества чьи-то личные метания, ему труда не представляет. Так что лучше нет. На всякий случай. Ещё вариант, можно наоборот, дождаться, пока Белёсая уйдёт домой. Убедиться, что Грива ушёл, а потом, пока она не легла спать, постучаться в окно. Туманный поморщился. Этот вариант тоже ему не нравился. Трусливый, что ли... Будто воровать что-то лезет. Но жить с постоянной ноющей болью за грудиной тоже надоело. Похоже, надо просто подойти. Это будет честно. Лучше в компании при всех. Тогда у Гривы не будет элемента внезапности в его острых шутках. Да и при других ребятах... что такого, переброситься парой слов? Может ему одного внимательно взгляда будет достаточно, чтоб понять, есть ли надежда на взаимность.

Я вижу тебя. Закрываю глаза и вижу. Как приходишь на работу, входишь в просторное помещение. Оно в безупречном состоянии после недавнего ремонта, с изрядным количеством обновлённой техники. Гулкое эхо отзывается на твои шаги, издалека приветствует металлическое звяканье, звук моторов. Ключи, отвёртки, зажимы, мотки проволок, полки запчастей... всё как полагается. У кого-то смена скоро закончится, у тебя только началась.
Яркое летнее солнце заливает пространство через большие окна. Белые стены ослепительны. Настроение после жаркой улицы в прохладе кондиционера становится солнечным, и улыбка скользит по твоим губам просто так, без причины. Чувствую, как от твоей кожи пахнет солнцем. Этот запах лучше любых духов.
Ты здороваешься с девчонками из бухгалтерии, жмёшь руку коллегам, ухмыляешься лёгкой шутке при воспоминании о недавнем вечере в баре и идёшь к своему рабочему месту. Машинально закидываешь сумку в нижний широкий ящик стола и изучаешь список клиентов на сегодня. Хм... неплохо. При небольшой калькуляции получается весьма приятный приработок. Законный эквивалент твоего рабочего времени, знаний и умений. Что ж... посмотрим.
Рабочий день начался. Он идёт своим чередом, клиенты приходят и уходят. Внимательно слушают, задают вопросы, обещают исполнять рекомендации. Жмут руку и оставляют деньги. Будут ли они исполнять то, что пообещали? Ты не знаешь. Часто у них в одно ухо влетело, в другое вылетело. Говоришь как надо, а они делают как всегда. Бараны, одним словом. Но должен улыбаться всякому такому и верить на слово. Сколько стоит их слово? Я не знаю. Но подобное притягивает подобное. Наверное, их обещания стоят дорого, раз они общаются с тобой. По крайней мере, за твои обещания я бы дорого заплатила.
Вечернее солнце окрашивает белые стены золотом всех оттенков. Завершаешь рабочий день, когда стены становятся цвета меди. Подходишь к списку, щёлкаешь языком. Кто-то из клиентов не пришёл, кто-то отписался, кто-то передумал... Как итог. Ну что ж, тоже неплохо. Но по тебе видно, что не удовлетворён. Могло быть и лучше.
Уставший и несколько раздосадованный выходишь на улицу. В конце концов. Не работой единой... Сумка на плече, жара спала. Теперь уже сам закрываешь глаза, и чуть раскачиваясь от ощущения свободы, наслаждаешься вечерней прохладой.
Телефонный звонок. Что говоришь не слышно. Обрывки фраз. Но из них понятно, что что-то забыл или не сделал... Не важное наверное, раз не сделал. Или мелкое, раз забыл. Все же люди. И никто не застрахован от ошибок.
Солнце садится, наступает ночь, а с приходом ночи просыпается сказка. Самая настоящая. О ней все забыли, но она есть. Мир под её воздействием каждую ночь меняется, и никогда не знаешь заранее как. В этом весь интерес. Ничего сверхъестественного. Обычно одна или две детали пространства становятся другими. Непривычными. Эти изменения могут заметить только те, кто не в своём уме. Я шикарно подхожу под это определение, поэтому начинаю оглядываться в поисках странностей и необычностей.
Ты между тем встретил друзей, говоришь им какие-то слова, они тебе... Ничего особенного. Продолжаю озираться. Что-то должно быть не так. Но где оно это не так? Что звенит? Разглядев, замираю...
Из чего состоят люди? Да понятно. Кожа, рожа, вода, кости, жировые отложения, мышечная масса, между ними в избытке бегает кровь, и резвятся нервные окончания, иногда тебе лично сообщая о счастье в жизни или неполадках в организме. Лучше, конечно первое, но сейчас дело не в этом. Ответь, много ли в тебе металла? Сама всегда считала, что самая малость. Теперь понимаю, что это не так. Его в организме много. Гораздо больше, чем принято думать.
Иначе чем объяснить, что с губ людей сейчас вместо слов слетают монеты? Ты не видишь их. Их вижу я. Не безвозмездно. В обмен на то, что не слышу их голоса. Что ж. Всегда надо чем-то платить. Нет, не думай. Ты в эту ночь не исключение. У твоих друзей сейчас вместо слов на землю тоже падают монеты. Сам стоишь спиной, но мне интересно, сколько стоят твои слова, что падает с твоих губ?
Будто специально, постоянно отворачиваешься. Никак не могу поймать ракурс. На асфальте возле вашей компании скопилась изрядная кучка монет. Некоторые новые монеты продолжают падать тяжело вниз и остаются там лежать. Некоторые неудачно упав, со звоном отлетаю в сторону, некоторые лениво катятся почти мне под ноги. Золото, серебро, платина, медь, алюминий, жестянка... Какие из них твои? Собирать не пытаюсь. Сказку не обманешь. С первым лучом солнца она уйдёт, и монеты растают, обернувшись вполне реальным денежным потоком, который обменивается на совершённые дела. Этот поток лучше меня знает, кто чего стоит. По законам физики, больше всего прилипнет к тому, у кого слова на вес золота. Это те, у кого слова не расходятся с делом. Да, есть исключения. Зарвавшуюся верхушку в расчёт не беру. Для нормальных здоровых и трезвых людей, знания и умения никто не отменял. Но иногда они лишь вспомогательный инструмент.
Картинка покрывается рябью и пропадает. Открываю глаза. Чувствую раздражение. Теперь неудовлетворенна я. Ведь так и не сумела рассмотреть, сколько же стоит твоё слово. Из какого металла состоит и сколько весит в граммах. Чтоб хоть как-то выплеснуть раздражение, откидываюсь на подушки, позволяю себе немного вольности. Становится лучше, но не слишком.
Ты отражение меня. А я хочу отражать золото. Это самый короткий путь к цели. У меня слишком амбициозные задачи, чтоб размениваться на жестянку. А может, ещё не всё потеряно? Может, сам подскажешь? Задаю тебе ментальный вопрос, но собственный голос внутри стихает, не достигнув цели. Бесполезно. Волшебство ночи закончилось. И уже глядя на рассвет, понимаю, что эта попытка глупа. Во-первых, ты меня не слышишь, во-вторых, не видишь того, что валяется у тебя под ногами. И всё же, какой металл твой? Пока это знание мне недоступно. Но обязательно выясню. А для начала начну следить за своими словами. В конце концов, не всегда же буду зависеть от чужого решения. Мне теперь интересно зависеть от собственного.

Белёсая сидела на чёрном поваленном дереве. Когда-то, наверное, это был дуб. Широкий, раскидистый. Об этом говорила шероховатая с неглубокими бороздками кора, временами напоминающая мелкую чёрную плитку, внушительных размеров ствол и характерный скупой изломанный край древесины. Изломанный край не давал разглядеть ажурный рисунок дерева, который обычно проявлялся на гладком срезе и напоминал то ли цветок, то ли бабочку. Туманный видел такой на картинках в книжках. Сейчас и дубов-то почти не осталось... Кто-то их пытается сохранять, но призрачным людям нет до них дела.
Сколько же надо сил чтоб сломать такое дерево? Об этом тоже не думали и не говорили. Хотя... Мышастый как-то обмолвился, что вечная Вечная Стена дошла до этого места. Давно. И дуб стал последним, кого она скрыла за своей пеленой. Потом отступила. А дуб стал ломким, словно стекло. И первый порыв ветра повалил его. Нижний край дерева раскрошился, приняв форму земли. А верхняя так и осталась в форме дерева. Ну как осталась... Кто-то из чистого любопытства отковыривал кору-плитку, заглядывал, что там внутри. Ничего. Как и полагается, продольные волокна дерева. Только окаменелые. И чёрные, как уголь.

Что значит, любить призрака? Вы пробовали? Думаю, нет. Это всё равно, что любить воздух. И только. Ничего кроме него. Только воздух. Его слова, блаженство и правила. Здесь даже аналогии с огнём и водой не подойдут. Они... слишком материальные, что ли... Огонь оставляет болезненные ожоги. Вода мокрая и в ней можно утонуть. А воздух... Воздух всегда одинаковый. Его может только не хватать. Он может быть жарче, может быть холоднее, но сохраняя в себе кислород, он сохраняет жизнь. И человек к этой жизни тянется, вопреки всему. Если конечно это самое двуногое не потеряет разум от счастья и не забудет приспособиться к земле, на которой стоит. Одеться там или раздеться... Смотря по ситуации.
Если хорошенько исхитриться, то воздух можно поймать в некий сосуд. Лампа, горшок или, например, баночка. Но и здесь есть свои недостатки. Ну засунете вы воздух баночку, а потом? Как только вы раскроете эту баночку, тут же выпустите волшебство столетий/часов/минут (нужное подчеркнуть - не важно – хотя чем дольше, тем вкуснее), и смешаете потенциального джина с окружающей средой. И самое обескураживающее, что сам воздух, тот ради которого всё и затевалось, не почувствует никакого дискомфорта. Он просочится между вашими пальцами и поминай, как звали.
Если внимательно рассмотреть всё вышеперечисленное, окажется, что в случае вляпывания в мероприятие под названием «любовь к призраку», надо приспособиться в первую очередь к элементу земля. Иначе не выживите. Призраки они такие... могут и ненароком с помощью морока разума лишить. А земля... Сама земля – это нечто. Это то, что вздымается на твоём пути, когда хочешь куда-то идти, ехать или подняться. Ты должен преодолевать её шаг за шагом, восхищаться ей, карабкаться или спускаться. И этими действиями делая её сильнее. Тем самым подтверждая своё право мерцать в поле её зрения, ходить по ней, а не ползать.
***
Вроде совершенно логичная мысль. Но внутри что-то защемило и ноты из свирели стали выливаться громче и настойчивей. Что-то рядом прыгнуло, задвигалось, заурчалось. Но Туманный не обращал на это внимание, только фиксировал краем своего сознания. Всё поведение пришедшего говорило о том, что его рады лицезреть. Тень выскользнула на свет и оказалась Беконом. Чёрный кот с белой грудкой. Временами она становилась серая, временами чёрная. Такая переливчатость кота, прельщала Туманного. Он сам никак не мог объяснить, да и ему никто не мог объяснить, как совершенно нормальный кот мог совершенно не нормально менять цвета. Как у него это получалось? Бекон потёрся о его бедро, требуя ласки. Но Туманный не отвлекался, и флейта продолжала играть. Решено. Ему нужно сказать Белёсой несколько небрежных слов. Это же так просто. Но... как-то надо собраться с духом, выбрать какие-нибудь конкретные и нужные слова и обороты из общей бесконечной массы и через не могу произнести вслух, ворочая языком, лучше всего с полной уверенностью в себе. Нет. Жаль, что это невозможно сделать сразу. Возможно, на размышления по этому мероприятию надо потратить ещё полгода. Ведь надо подумать. Долго подумать. Слов так много, это нот всего семь... для не обывателей. На самом деле их двенадцать... Вот в нотах долго думать не надо. Они сами льются с инструмента, надо только дать им волю, не сковывать.
Музыка оборвалась. Наступившая тишина подчеркнула тяжёлую тишину души. Что-то в ней за последние полгода натянулось и не хотело разжиматься, как готовая выстрелить пружина. Выдержит ли он в таком режиме ещё столько же?
Растягивать пытку? Зачем? Не лучше ли сегодня расставить все точки? Этот день не лучше и не хуже остальных, чтоб разбить иллюзии. Чтоб поставить крест на своих мечтаниях, любой день подойдёт.

1 2 3
Всего 4 стр.

Серая стена пыли из гранита, от земли до неба опять стояла перед ним. А он перед ней, готовый сделать туда последний шаг. В клубах чёрно-белой пыли со стеклянным блеском мелькали розовые и голубые вкрапления шпата. Розовые он видеть привык, а голубые откуда? Они всегда здесь кружили или он только сейчас их разглядел? А впрочем, уже не важно...
Белый кот с чёрной грудкой потёрся о его ногу. Бекону точно нечего бояться. Он проходил сквозь Вечную Стену до него и не оставит это занятие потом. Он мог ходить туда и обратно без видимых повреждений, изредка меняя цвет своего галстучка. Туманному это не под силу. Как никогда, мальчишка завидовал коту, что у того десять жизней. Было бы у него столько, не сомневаясь, одну из них подарил Лиловой. А может и две, и три. Нельзя, чтоб Лиловая оказалась распылённой. Он просто не сможет это пережить ещё раз. А в наличии всего одна жизнь.
Туманный сжал флейту. Решено. Сейчас или никогда. Какая разница, когда умирать. Сегодня или потом? Потом просто будет больнее. В том, что ему крантец, он как-то не сомневался. Разве можно находиться долго внутри этой стены в объятьях миллиона осколков и остаться в живых? Даже быстро проходя или пробегая сквозь неё, приходилось лечить царапины. Глубокие - тяжело и с воспалением заживающие, либо поверхностные - и от этого болезненные. Ни один из видов не был предпочтительней, каждый из них давал осложнения в той или иной форме, что увеличивало предпосылки выйти из игры в жизнь досрочно. А после очередного прохождения границы, царапины оказывались глубже или обширнее. После последних прыжков его фортуна была на исходе, надо уже выбрать, где он хочет быть. Он хотел здесь, но не хотел без неё. Поэтому... единственно, что он может сделать, отсрочить исчезновение Лиловой. Она слишком важна для этого мира, пусть даже сама не понимает.
Она первая и последняя... Забавно. Кто будет первым, окажется последним. Не думал, что древняя поговорка сработает именинно таким образом. Однако... Она работает.
Опустив голову и зажмурившись, как бы давая себе последний шанс передумать, он замер. Ну что? Что же? Одумайся. Никто ведь об этом не узнает. Здесь только ты и твоё желание. А Лиловая из твоих слов всё равно ничего не поняла, а если и поняла, то не расскажет до последнего взгляда. А ей недолго осталось. Она знает, что не жилец и всё равно ничем не упрекнёт. Сейчас в целом мире с тобой только ты сам и твоё единственное удушающее глупое желание её спасти. Оно сумасшедшее и губительное. Отступи от него, и оно отступит от тебя. Ты забудешь о своём не свершившимся геройстве, и так же скоро забудешь о Лиловой. Такое бывало уже много-много-много раз...
Туманный открыл глаза. Он знал эту пелену, застилающую разум. Это не его мысли. Это Стена внушала ему. Да, если Стена захочет, возможно, так и будет. Возможно, так и было много-много раз. Но не с ним. И не с ней. Он напишет свою историю для неё. А расценки... когда они были дешёвыми?
Он засунул флейту во внутренний карман, резко задёрнул лицо самой плотной сеткой, которую смог найти в сундуках Везучего и натянул сварочные перчатки из тех же запасов. Они на некоторое время должны защитить. Каким эквивалентом окажется это «надолго», догадываться не хотелось. Но любая выигранная минута внутри Стены, оборачивается приличным запасом времени вне её. Он это знал. И этим сейчас рассчитывал воспользоваться.
Через сетку, весьма ограничивающую обзор, он ещё раз оглядел себя. Остался доволен и уж чего совсем не ожидал, стал насвистывать бравый мотивчик, который всегда вызывал озорную улыбку Лиловой. Помирать, так с музыкой - так говорится? Почему бы не воспользоваться ещё одной прописной истиной напоследок.

Уходи. Уходи. Уходи... Слово эхом барабанило внутри черепной коробки. Острое, тоскливое, несправедливое. Но страшнее всего безучастное и равнодушное. Как были равнодушными и большие глаза с данными ресницами, как был равнодушен мягкий голос. Уж в них-то он надеялся увидеть то невысказанное, нежное, манящее и волшебное. Что по ожиданиям должно было возникнуть, но не возникло... И что теперь делать?
Туманный машинально переставлял ноги, ссутулившись, засунув руки в карманы, и куда-то шёл, сам не понимая куда. Просто прочь. От опостылевшей компании, от Белёсой, от Гривы, от Тенистой, и наверное и от себя тоже. Да и от себя тоже. Жаль, что нельзя уйти от тоски. Внутри разрывалась вселенная, а Белёсая не посчитала даже нужным выслушать. Ему было важно, чтоб его поняла она. Только она. Пусть никто его не поймёт, а она должна. По крайней мере, он на это рассчитывал. Это должно было сработать. Так было написано в старых книжках. Стоит только всё рассказать объекту воздыхания и мир тут же изменится. В принципе, в последнем ожидании он ошибся не слишком. Мир изменился. Отсутствие перспектив наедине в лучах вечной боли.
От этой мысли себя стало жаль ещё сильнее, невыносимо настолько – хоть кричи. Чтоб не дать крику вырваться наружу, ведь это будет совсем не по-мужски, так учили книги, он закрыл глаза, замотал головой и, стараясь выбросить навязчивые мысли, ускорил шаг. Ему удалось пройти несколько метров вслепую, прежде чем с размаху врезаться в нечто каменное, хрупкое и острое. Туманный охнул и стал растирать ушибленный лоб. Болван. Этого следовало ожидать. Он и так-то не слишком следил за дорогой, на чистом автопилоте перешагивая неровности. А теперь благодаря идиотской затее, на лбу будет красоваться здоровенный синяк. Остальные небось будут шушукаться. Решат, что это Грива ему нахлобучил. Мысль показалась совсем кислой.
Туманный огляделся. Стена совсем близко. Вокруг руины старых пятиэтажных зданий из крошащегося белого кирпича. Высохшие, раскинувшиеся мёртвые кроны редких деревьев с облетевшей корой. Приграничная зона... даже сам не заметил, как дошёл сюда... Много о ней рассказывают. Рассказывают, что когда-то её не было. Что когда-то небо было не только чёрным, а и других цветов тоже и довольно часто. Что когда-то здесь жили те, кто умел создавать волшебные реальности, не выходя из дома. Досоздавались... Это было место оживших фантазий, теперь мёртвой природы. Когда-то что-то пошло не так. Как и почему – никто не знает. Но власти обвинили во всем тех, кто исчез бесследно и уже не может себя защитить. После того, как появилась Стена, волшебство стало под запретом. Впрочем, они опоздали. Действительно серьёзное волшебство с того момента осталось только в книжках. То, что умела Белёсая – малая ушедшего могущества. Но она это умела! А он нет... Туманный сглотнул. Мысли об утраченных мечтах слишком болезненны. Надо всего лишь не позволять им овладевать разумом. Надо переключиться...
Вечная Стена. Вечная, Навечная... Интересно, кто придумал это название. От него веет могильным холодом и безнадёжностью. Туманный поежился. Ссадина на лбу уже не так донимала, может оглядеться? Любопытно всё же.
Первый шаг по ломкой белой траве. Неприятный хруст. Потом ещё шаг и опять хруст. Бр... Здесь и так жутко, а под такой аккомпанемент тем более. Вон, в ушах уже отзвуки этого хруста, хотя сам стоит на месте. Не... надо валить.
Мальчишка уже повернулся, чтоб выйти из опасной зоны, когда боковым зрением уловил неспешно движущуюся тень. Сначала он решил, что ему показалось, а потом сообразил, что хруст и тень совпадают в пространстве, а значит, тот кто их производит – вполне реален.

Скоро пришлось закрыть лицо предплечьем левой руки и продвигаться вперёд выставив правую, также обёрнутую в рукав. Оставалось надеяться, что на пути не окажется Марианской впадины или другого трудно проходимого препятствия. Впрочем, даже если бы они там и оказались, может и лучше? Он бы тогда точно не вернулся, погиб здесь. И Белёсая, наверное, поняла бы, что случилось и почему, и её замучили бы угрызения совести. Хоть маленькие. Пусть помучается, как мучился он при жизни. Только у неё это будет навсегда!
Острый осколок вонзившийся в щёку, заставил вздрогнуть и забыть о таком сомнительном плане мести. Нет, по-хорошему надо бы выбраться отсюда, а ещё лучше, раздобыть доказательства, что решился на невозможное. Он станет героем и тогда никой Грива ему не помеха...
Туманный споткнулся. Не хватало только упасть. Как же здесь Бекон проходит? На кой хрен он плутает здесь? Не видно ни зги. Холодком пробежала мысль, что он сам возможно, заблудился и теперь ходит кругами. Не мудрено. Ни черта же не видно.
Жалобное мяканье подсказало дорогу. Кроме как на слух ориентироваться было не на что. И Туманный пошёл. Ветер в какой-то момент усилился, мальчишка еле пробился через тучу мелких камешков. И словно вынырнул на другой стороне стены. Он не сразу понял, случилось. Впечатление, что оглох, ослеп, потерял чувствительность и обоняние одновременно. Тут же вспомнилась истина Верхушек. За Стеной жизни нет! А может это правда и он просто умер?
Туманный замер с немой готовностью подтвердить эту истину прямо сейчас, но в горле запершило и он стал откашливаться. Нет, помирать, похоже, ещё рано. Но прежде чем открыть глаза, пришлось сначала их протереть, а также отплеваться и отряхнуться. А когда он их открыл - обомлел...
На этой стороне Вечная Стена чёрно-серая с редкими розовыми вкраплениями. Большие белые камни, выложенными перед ней в ряд, вроде как отгораживают её от остального мира. Интересно, а это помогает? Туманный стоял как раз перед одним из них. Он загораживал вид полностью. Кроме кота. Бекон расположился на хрустящей обезвоженной белой траве и вылизывался. Его галстучек помел цвет с чёрного на серый.
- Так вот как ты это делаешь, - ухмыльнулся Туманный. – И вот оно тебе надо?
Кот недовольно фыркнул, вроде как упрекая хозяина в неблагодарности за предоставление важной информации, вальяжно потянулся и засеменил во внешний мир, что скрывался за камнем.
Мальчик последовал его примеру. Ожидания оправдались. За Стеной жизнь была. Другая, правда. Но была. Странная на первый взгляд. Слишком светлая какая-то. У них такого света не было. Или это не жизнь? Может только природа такая непривычная, а жизни и правда нет? А зачем тогда сюда шастает Бекон?
Обойдя камень, стало видно, что они находятся на холме. Белое небо спускалось к горизонту с сероватой полосой. По правую руку находились заросли разнокалиберных кустарников, у подножия холма несколько домиков, по левую поля светлой травы, за всем этим великолепием угадывалась тонкая блестящая лента речки.
Ну и кто сказал, что здесь жизни нет? Давно надо гнать тех высокопоставленных идиотов. А после такой лжи им не усидеть на месте. Но надо добыть доказательства, ведь сюда их будет не затащить. По крайней мере, в этой жизни. Хм... А может поэтому, лозунг – за стеной жизни нет, так активно пропагандируется? Для тех, кто его пропагандирует при раскрытии истины – счастливая жизнь закончится.
Стена оставалась всё дальше. Под горку шлось легко, почти бежалось. Некоторое ощущение нереальности происходящего, для данной ситуации вполне простительное. И беспричинной радости. Хотелось раскинуть руки и упасть в траву. В ту самую, которой не может быть.
Со стороны кустов послышался голос. То ли кто-то ругается, то ли учит, то ли манера говорить такая... Любопытно. Голос-то один. Девчачий. Стало интересно. Он остановился, подошёл к кустам. Голос затих, потом продолжил беседу. Девчонка говорит сама с собой. Туманный ухмыльнулся. А может у них здесь так принято? Надо выяснить. И стараясь не шуметь, протиснулся сквозь ветки.
На небольшой полянке сидела кукла. Ну как кукла... Девчонка. Чуть младше его. Глаза большие серые с крупицами изумруда. Платье белое, с лёгкими кружавчиками чуть колышущимися от ветра. Сейчас перепачканное красками. Интересно, её родители не заругают за такую небрежность? Светлые волосы с чуть заметной рыжиной распущены, на концах чуть вьются, а на голове большой белый бант. Своим видом она напоминала Мальвину. Перед ней стоял мольберт.
Девочка не испугалась. Рассмотрела его и принялась рисовать дальше в чёрно-серых тонах.
- Ты новенький? – только и поинтересовалась она.
- Да, - решил ограничиться этим Туманный, не совсем понимая, что она подразумевает.
- Надолго?
- Как получится, - продолжил сочинять он.
- Понятно...
Девочка молчала водила кисточкой по бумаге, создавая какие-то странные каракули. Молчал и он. Потом оглянулся. Рядом никого не было, но может собеседник уже ушёл?
- Слушай, а с кем ты здесь разговаривала? – поинтересовался он.
- С призраком, - просто ответила кукла.
- Ну и как? – продолжить любопытствовать Туманный.
- Нормально. Единственное неудобство, он не отвечает, - с серьёзным видом сказала девчонка.
- Заметно.
- А ещё неудобство, - что он может обнять тебя, а ты не можешь.
- А зачем тебе обнимать его?
- Я люблю его.
- Странно это, - сказал он и прикусил язык.
Может здесь это норма?
- Все это говорят. А мне не странно. Он одинокий, самый лучший и ему нужна любовь.
- С чего ты решила?
Девочка прекратила водить кисточкой по листу, посмотрела на него, как на идиота.
- Любовь нужна всем. Разве это непонятно?
- Теперь понятно, - решил не связываться он с местной сумасшедшей и перевёл тему. - А что ты рисуешь? Абстракция какая-нибудь?
- Никакой абстракции. Это ветер. - И тихо продолжила, то ли сама с собой, то ли с призраком. - Интересно. А может ли ветер, любить землю? А земля – ветер?
Туманный помотал головой. Такой странной девочки он ещё не видел.
- Говорят, раньше люди были, как деревья... – мечтательно продолжала кукла. – Жили себе и жили, никуда не торопились.
- Ага. Дома сидели, - хохотнул мальчишка. – Торчали у экрана в одной точке пространства и жрали всё подряд. Тоже мне, деревья.
- Ты к деревьям относишься очень предвзято, - громко ответила собеседница, обозначая этим, что теперь разговаривает с живым человеком.
- Не к деревьям, к людям. А к деревьям я отношусь очень положительно. Жаль их только на картинках теперь только увидеть можно.
- Почему? – удивлённо взмахнула ресницами кукла. -У нас их много.
- В каком смысле?
Она пожала плечиками.
- В нормальном. Их надо чувствовать, любить, заботиться о них.
- Я попытаюсь... – удивился Туманный.
- Пытаться – это для слабых. Ты либо любишь, либо нет. Третьего не дано.
- Странные у тебя представления о слабости. Может, я попробовать хочу.
- Мысль из того же разряда, - поджала губы девочка. – Если пробуешь, значит не уверен в себе. А раз не уверен, значит ничего не добьёшься.
Туманный вспомнил Белёсую. С ней вообще не приходилось быть в чём-то уверенным. Но деревья! Свежая ветка дерева будет отличным доказательством его преодоления Стены. Надо их найти. Он собрался было выбраться из кустов и сбежать с холма, но остановился.

1 2 3

Всего: 4

- А как тебя звать хоть? – вернулся он обратно.
- Лиловая, - надменно сообщила девочка.
- Странное имя. Таких расцветок давно никто не видел.
- Я его вообразила. Мне кажется, это самый красивый цвет, - она томно вздохнула, закрыла глаза.
Туманный пожал плечами.
- Не знаю. Не замечал.
Девчонка быстро приняла обратно надменный вид и в пику оппоненту, который посмел сомневаться в её уверенности, добавила:
– Когда увидишь, согласишься. А ещё мне об этом сказал привидение.
- Навряд ли увижу. Мир давно изменился. И цветовой ряд тоже.
- А я считаю, что это несправедливо, – она упрямо малевала на белом листе бумаги абстракцию. -Как думаешь, можно ли в оттенках серого передать утраченную цветовую гамму?
- Не знаю, - честно сообщил Туманный. – Мне кажется это сомнительным мероприятием. В любом случае, истину мы не узнаем никогда.
Девчонка сникла. Туманный поглядел на худенькую собеседницу с наивными кружавчиками на платье. Ничего особенного, но Лиловая уже надула губки и собиралась расплакаться... Туманный поморщился. Не хватало ещё жилеткой здесь работать. И он решил соврать ей ради собственного спокойствия.
- Хотя, возможно, он и правда самый красивый. И я когда-нибудь его увижу.
К огромному облегчению мальчишки Лиловая просияла.
- Ты не пожалеешь, что поверил в это.
Мальчишка попятился. Разговор всё меньше ему нравился и лучше прямо сейчас ретироваться не откладывая.
- Ну, я пошёл, - сообщил он и юркнул в кусты.
- И кстати, не ходи к Стене! – напутствовала девчонка на прощанье. – Она опасна. И за ней жизни нет.
Туманный обернулся. От удивления сил хватило только чтоб кивнуть.
- Ага. Хорошо. Как скажешь!
И пошёл искать деревья.


Деревьев и правда было много. Та тёмная полоска непонятно чего за блестящей речкой оказалась лесом. Он как бы нарочно отступил от Стены. Наверное, чтоб она даже в самые жадные моменты не добралась до него, которые периодически наверняка случались и здесь. Что ж... наверное, это разумно. Что нельзя было сказать об одноэтажных домиках серого сруба. Хотя они тоже отодвинулись от пыльной белой дороги, но располагались значительно ближе к Стене. Из домов никто не выглядывал. Хотя местность была ухоженной. В огородах были видны разнообразные поделки, украшающие скудный вид. Чучела и пугала, размахивающие обвисшими залатанными рукавами и напоминавшие временами пресловутого упитанного Страшилу, а временами сухощавого Билла Двера. Разномастные искусственные цветы, иногда по серо-чёрному цвету неотличимы от настоящих. И вот так идёшь вдоль изгороди и дивишься, каких размеров цветок вырос. Одуванчик там или астра. А при ближайшем рассмотрении оказывается муляж. Качественный такой, аж дух захватывает. Дивишься и идёшь дальше. Творческие здесь люди живут, надо сказать. У них среди высоток облагораживать пространство возле дома никто даже не пытается. Может дело в отношении к общественному? Здесь вроде как личное. Поэтому и подход такой. Хотя, нет... Туманный вспомнил скромный участок возле дома Белёсой. Уж она-то могла позволить себе облагородить пространство. Но... то ли не считает нужным, то ли просто в голову ей это не приходит. Наверное, в голову не приходит. Ему и самому сейчас на это диковато смотреть. Да, скорее всего сила привычки. Решив этот мучавший его вопрос, он пошёл быстрее по дороге, рядом с которой росла белая трава.
Топая дальше, он всё-таки заметил, что и с этой стороны Стены не всё находились в благополучии. Встречались здесь и заброшенные домики. Покосившиеся, с забитыми окнами, горемычным заросшим участком и подавленным одиночеством. Мимо таких строений проходить даже неуютно.

Я живу в прошлом. Вернее, не так. Я проживаю настоящее, будто знаю будущее. Вернее... опять не так. Как же выразить... Изнутри прорывается я стон. О... Как же сложно подбирать слова к тому, что ещё не существует.
Устало наваливаюсь на стол, подпираю щёку левой рукой, правой продолжаю выводить буквы. Итак. Что же это такое, жить чуть в стороне от собственного тела, в некоторой отстранённости от происходящего? А что. Это верное определение. В тот момент не бывает эмоций, только голый расчёт. Вариабельность событий щёлкает как машинка в голове, выискивая наиболее очевидные исходы событий. Очевидные, но возможно не самые выгодные. А мне нужны выгодные. И до этих лакомых кусков надо добраться. Это самая настоящая компьютерная игра в реале. Лакомо-азартная, с высокими ставками.
Иногда мне кажется, что время раздваивается и расстраивается. Мои призрачные фигурки разбредаются по своим делам, а через некоторое время соединяются воедино. Главное – не забыть собраться. А то не полный спектр личности получится. Я делаю одно, думаю о другом, а третье получаю математическим сложением двух пройдённых путей. Интересный процесс.
Нет. Получается так не всегда. Иногда бывают срывы, сбои, иногда просто лень. Но я стараюсь. Я ещё не профессионал и надо учиться. Вернее, практиковаться. Много. Мне слишком многого хочется, чтоб это могло вместиться в одну человеческую жизнь. В качестве выхода из положения, за свою жизнь хочу прожить три, пять, пятнадцать... сколько смогу жизней! И не важно, из какой точки времени я решила начать это движение. Они все будут мои. Это моё сокровище. Главное – не сойти с ума. Вместить их в свою память и расчёты.
Очень многие люди погорели именно на этом. Не редко сознание не выдерживает такого количества возможных путей и лопается, как перезрелый арбуз, вываливая перед зрителями содержимое - человеческие потроха. Зрелище, прямо скажем, не из приятных. А зрители всегда будут стоять рядом, будьте уверены. И при первой возможности они втопчут в грязь вас, а всё чего вы добились, предадут анафеме. Только потому, что они не смогли добиться этого сами. Естественный отбор. Что с ним поделаешь. Его всего лишь надо учитывать, как обязательную переменную. Почему не константу? Потому что сила естественного отбора тоже меняется.
В начале витка событий к новому члену гонки (слово-то какое... прямо скажем мужское, женщины видимо давно в расчёт не берутся) претензий мало. Что взять с новенького-то? Пусть плетётся в хвосте. Видимость равноправия никогда не помешает. Но если вы шаг за шагом вы заявляете о себе, вот тут начинаются для вас проблемы. Знакомо? Наверняка. Если конечно вы не бесформенный тюфяк. Но такие точно не будут читать мои буковки. Итак, с этого момента надо прикладывать усилия и изворотливость, потому что давление будет нарастать. Но до определённого момента. На пике возможностей оно схлынет, а вы окажетесь победителем. Обычный рабочий момент. Можно топать дальше. И как водится, не только к новым вершинам, но и к новой работе. Главное, чтоб она вам нравилась.
Что в итоге? В итоге, из позиции расчётливого предвиденья, очень удобно проживать свой день. Ведь ты уже располагаешь алгоритмом собственных действий, а ещё чаще целым пучком. И до нужного результата просто надо дожить в режиме реального времени.
Итак. Я живу в прошлом. Вернее, моё тело для меня живёт в прошлом. Сознание ощупывает будущее. А вместе они создают моё настоящее. Гениально. В переводе на русский язык получается: я здесь и сейчас пишу эти строчки, которые подготовила в прошлом, которые в тот момент являлись моим будущим. Кх... Ну бред. Без понимания квантовой физики точно не разберёшься.

Её официально приняли на магический факультет! Список новых учеников официально вывешен в фойе академии, там фигурируют и её инициалы.
Эту новость Чара приняла спокойно. Даже слишком спокойно. Можно сказать равнодушно. После всех передряг и нервотрёпок. После странного решения провести через антивирус, а по факту выкинуть из собственной вселенной того, к кому упорно неравнодушна, и по которому теперь временами безумно скучала. Немая тоска, заставляла периодически задавать один и тот же вопрос. Правильным был тот поступок с её стороны или нет? Эту задачку спустя полгода она так и не решила. Проблема осложнялась тем, что скучать по кому-то – признак неполноценной личности. Какая она после этого ведьма? Тем более маг. Смех да и только. Это издёвка над такими высокими статусами. Надо заканчивать с этим. Прознают преподаватели – на дополнительные чистки отправят и будут правы. После них все сожаления от сделанного улетучатся. Это эффективно, но именно в этом случае она хотела разобраться сама. В конце концов, это её жизнь. И к решению подобного вопроса не хотелось впускать никого, даже таких уважаемых личностей, как Карин.
Но действительно, вот чего она убивается? Проверка антивирусом – стандартная предосторожность. Вроде как изъятие оружия перед допуском в тронный зал. Геральт не мог об этом не знать. Это дань уважения к хозяину вселенной. Так что пошло не так? Чего он сбежал, чего испугался? В тот день ведьма смогла рассмотреть его вселенною, которую тот ни единого раза до этого не показывал. Вселенная была пустой, за исключением кучи не пережитых смертей и тех конструкций реальности, что он чуть позже перенёс с дальним куском её собственного мира. Что эта пустота вызвала в ней? Протест, растерянность или и то другое? Что заставило насторожиться? Наверное всё вместе. Но, тем не менее, эта вселенная испугала её? Однозначно нет. После всего, что она пережила в реальном и выдуманных мирах, после испытаний при прохождении на профпригодность к магической касте, после знакомства с Омелой, после разрушения в конце концов собственного мира и его восстановления, ей уже ничего во вселенной Геральта бояться. Нет там страха. Только одиночество. А может именно оно и пугает? Ответа пока не было.
Зато были другие важные занятия. И они требовали постоянного внимания. На решение того, что пока неразрешимо, отвлекаться некогда. Одно из таких занятий - бесстрастное наблюдения за собственным домом, который болтался между небом и землёй, не принадлежа никому из них без каких либо перспектив спуститься ниже, к обычным домикам или уж тем более взлететь ещё выше. Что из этого выйдет было непонятно. Что делать, пока тоже. Домовой молчал не выказывая ни удивления, ни раздражения. Остальные домики и собственно соседи, не отзывались, делая вид что так и надо. Похоже, такое положение дел не мешало никому из них. Но пока и не помогало. Какая-то выжидательная позиция. Разведка? Новое испытание? Знать бы заранее, что для неё приготовили боги. А они, по слухам, те ещё шутники.
Иногда, когда Чара по ступенькам поднималась наверх, вернее, когда они сами несли её без видимого усилия наверх, казалось, что Земля забыла про неё. Одним из этих показателей были цветы на подоконниках. Ею они упорно забывались поливаться, отчего те периодически пытались окочуриться. Очень много воды в самый последний момент спасали уже готовое откинуться в мир иной растение, но делу это помогало не сильно, только до следующей засухи. Хорошо чувствовали себя те растения, что способны были впитать в себя много влаги, распухнув одномоментно до ломкости от натуги. Постепенно усыхая, они не подавали признаков раздражительности и благополучно дожидались порции очередного залива. Чара уже раздумывала, куда бы сбагрить более щепетильные зелёные особы. Всё-таки, как ни крути, а «птичку жалко». Они не виноваты, что ведьма, вопреки расхожему шаблонному мнению, абсолютно не была приспособлена к уходу за ними. А к чему она была приспособлена? Это ещё одна проблема и её предстояло выяснить. Это то, что касается земли. Может небо поможет определиться? Но робкие взгляды в дневную голубизну и ночную звёздность, также не давали ответа, что должно получиться в итоге. Оставалось только ждать и работать. Работать и ждать.
Тем не менее, за бесчисленными мелкими занятиями, всё-таки иногда подкатывали к горлу комки маленького счастья, и выделялось понимание, что в сжатые сроки она, без опыта, только на стратегически верном подходе, добилась того, чего когда-то хотелось больше всего на свете... Не верится. Просто невозможно! Так и хотелось крикнуть: ура, какое счастье! Или что-нибудь в этом роде. Но осекалась. Как говорится, за хорошо выполненную работу предстоит ещё более сложная работа. Но в этом и весь интерес.
Затолкав мысль о Геральте, с тем рассуждением, что он свою работу выполняет как-то вяло, хоть и вывел её «в люди», она направилась в академию. Скоро учебный год, надо внимательно изучить расписание.
Возле мягко мигающей панели собралась толпа. Многих любопытствующих она видела впервые. На панели названия факультетов сменялось медленно, дни недели и месяцы периодически растворялись и возникали в другом месте. Здесь это была норма. Всё живёт, всё меняется в этом мире. Расписание академии не было исключением. Новички застыли с раскрытыми ртами, не зная, как воспринимать информацию.
- Говорят, что расписание часто меняют, - наконец-то нашёлся один из новичков и решил просветить других.
- Да, - прищёлкнула языком высокая блондинка, - и тех, кто пропустит занятие по незнанию, отчисляют с той же вероятностью, что злостных прогульщиков.
Вновь прибывшие ахнули и застыли с прислонёнными к листам бумаги шариковыми ручками, раздумывая, а нужно ли записывать то, что завтра может оказаться неактуальным.
- А надо ли тогда вести записи? – рискнул высказаться один из них.
Надо, надо, - мысленно произнесла ведьма, но вмешиваться не стала. Забавные они. Коллизии с расписанием у новичков – одна из первых головоломок, которую интересно разгадывать самому и без подсказок. Дальше Чара слушала в полуха. Эту систему она уже знала. Да, надо быть внимательным. Но преподаватели никогда не оставляют без подсказок. Если что-то изменилось, они мягко намекнут.
Узнав, что ей было нужно, она уткнувшись в блокнот пошла к выходу. Но недолго. Столкнулась с высоким вьюношей с модной причёской. Того, кто когда-то рассуждал о грибах. При всех попытках вспомнить его имя, память ожидала неудачу. Тот, видя замешательство, решил помочь:
- Василиск, - представился он.
- Ну и имечко... – промямлила Чара. – Тебя что, в честь дракона что ль назвали?
И только потом поняла, что это не вежливо. Но вьюноша не обиделся, он засмеялся и щёлкнул зубами, обнажая намерение укусить.
- Не без этого, - поддержал шутку он. – Но на самом деле, Василиск – это не дракон.
- Правда? Кто бы мог подумать. А кто?
- Ну...– протянул собеседник, подбирая слова, - по разным источникам змей-искуситель, помесь петуха и ящерицы, тварь из преисподней, тоже иногда может подходить под это определение.
- Надо же... – рассудила ведьма. – Знаешь, а дракон мне нравится больше.
Потом вспомнила, что её планы с некоторыми событиями, запланированными после Йоль, наставница переложила на новоиспечённого повелителя драконов.

1 2

всего 4 страницы

Последнее время в моём Хаосе стал формироваться Порядок. Он медленно, словно нехотя, начал просыпаться после Ламмас. Я его ждала, но не ожидала. Ждала, потому что рано или поздно он приходит. От него не уйти. Не ожидала, что он возьмёт надо мной власть и заставит формировать жизнь и пространство так, как считает нужным в сжатые сроки.
Да, конечно дела совершает не совсем он. На данный момент Порядок воспользовался моей волей и моей движущей силой. Мысли падают в голову тяжёлыми шариками. За ними следует обычная механическая работа. Он руководит, я подчиняюсь. Подчиняюсь только ему. Потому что это только мой Порядок, где нет место чуждому мне. Потому что знаю, что жизнь в старой системе продолжаться не может. Надо что-то менять. А пока не определено, что лишнее, новых перспектив не возникнет. Передозировка сырого Хаоса – это ядовитый замкнутый круг, в нём можно захлебнуться и его надо разрывать.
А что, спросишь ты, до этого совсем-совсем Порядка в жизни не было? Был. Конечно, был. Но ничто не вечно. На тот момент, когда он проявился полтора года назад, очень даже устраивал. Что-то сглаживал, от чего-то уходил, на что-то закрывал глаза. Я была слабее, и при таком раскладе подобное распределение ролей весьма удобно. Но меняются обстоятельства, меняюсь я, и вот старая схема взаимодействия уже не справляется с новыми возможностями. Возможности, как ни странно – это и есть Хаос. Это вызов. От мира к личности. И опять надо браться за работу. Либо отступить, а в тяжёлых случаях окончательно сдаться. На последнее я не согласна, на предпоследнее тоже. Значит единственный путь - закусить удила и пахать. Убрать, что сглажено. Открыть, что игнорировалось. Подчинить не подчиняемое. Или хотя бы примериться к этому. Так диктует необходимость. И всегда помнить, если не получится сейчас, получится в следующий раз. По-другому и быть не может.
В уничтожении лишнего не ограничиваю себя ни формой, ни проявлением, и словами, ни действиями. Просто знаю, что необходимо сделать, как распределить, где у каждого предмета место и где между ними место моё. Цветы, наконец пересажены, полки выровнены, мебель переставлена, крошки сметены, пауки из углов разогнаны. Но с этими пауками справиться не сложно. Гораздо сложнее расправиться с пауками, которые обитают внутри черепной коробки. Чистка внутреннего пространства с доведением до филигранного комфорта, также входит в сферу интересов Порядка. Что толку, если ты создал снаружи благую видимость, а изнутри тебя гложут демоны? Ничего хорошего из этого не выйдет. Зато бодрячком может привести к психическим расстройствам из-за разницы опознавания действительности. Ага. Только их мне сейчас и не хватало.
Сажусь. Пытаюсь определить, с чего ускорилось наступление Порядка и капитуляция Хаоса? Ответ находится быстро. Опять с тебя. С твоих слов, твоих мыслей, твоего отражения. Опять стал катализатором моих изменений. Кто бы сомневался. Но проверку на пригодность к новому миру должен пройти и ты. Страшно? Мне очень. До лёгкого головокружения и натянутых нервов. Сама не ожидала. Нет, справиться с этим можно за один вечер, что без труда и происходит. Но вопрос остаётся открытым – почему такая реакция? Ты мой призрак. Тебя нет. Тебя нет в физическом плане, что меня не беспокоит. Но при новой системе тебя может не стать и в мысленном... Остаться одной. Может это пугает? Возможно. Но в конце концов одиночество не самое страшное, что может случиться с человеком. Страшнее потерять себя в изуродованном Порядке. В этом случае он может стать убийственнее Хаоса. Значит надо продолжать ревизию.
При дальнейших действиях приходит понимание, что тестировать на жизнеспособность то, что дорого больнее всего. Но если через это надо пройти, почему бы и нет.

Нежно асфальтное утреннее небо за окном периодически оживлялась бело-серебристыми и чёрными шариками, переливающимися неуловимо жёлтыми и красными оттенками. Шум, гам, торжественные речи, море цветов, задорные стишки. Каждый год одно и тоже. И вот интересно им самим не надоело? Ведь все же знают, что за этим днём показного наигранного веселья придут тяжёлые серые будни, так зачем обманывать себя? Ну ладно себя. Собственных детей. Разве только для того, чтобы подсластить им пилюлю... Да что от них можно ожидать? Бесхребетные трусливые остолопы.
Аурум Обжориус лениво повернув жирную шею, посмотрел в окно. Двигать ей было неудобно, но иногда нужно. Особенного, когда поворачивать или поднять собственное грузное тело не представлялось возможным или просто лениво.
Здание администрации высилось над всем Призрачным городом, а его кабинет один из самых высоких, что было его гордостью, открывал отличный обзор, а громкоуловители снаружи окна, парящие возле стен, позволяли не только видеть, но и слышать происходящее. Сомнительное удовольствие, хотя иногда необходимое. Необходимое для предотвращения наглых и бесполезных сговоров против власти, то есть и против него непревзойдённого управленца. А сомнительное, например, в данный момент. Когда радостная школьная линейка с поднятием флагов в предрассветной серой дымке в честь начала учёбы нарушало его служебный покой. Если бы не эта показательная обязаловка, утро представлялось бы хорошим. Серое и сырое. Как полагается.
Как же ему нравятся эти невзрачные примитивные цвета. Вот раньше... А вот раньше... И все вспоминают, что было раньше с немой тоской и укором собственному сгнившему везенью. Нет, он не такой. Он тосковать по тем временам, в которых и сам не жил толком, не будет. Ведь что там было? Ну что? Скажите. Яркое небо, разноцветные времена года, горячее солнце... Бр... Как вспомнит эти рассказы своей бабки, так сразу и не по себе становится от этих красок. Хорошо, что отец не давал с ней подолгу общаться. Не давал, как бы это мягче выразиться, засветлять ему мозги. Отец, сам высокого положения, сам всего достиг и знал толк в жизни. Знал, как правильно воспитывать сына без лишних сантиментов и приблудных мечтаний. Короткий праздничный визит вежливости к тёще, сухонькой смуглой старушке в её низком далёком от цивилизации потемневшем от времени домике. Дежурные расшаркивания, натянутые улыбки, лживые комплименты. А потом назад в город, как можно скорее. В искренне любимую цивилизацию, без которой и жизни-то, по сути, уже тогда не было. А сейчас тем более.
Нет, не нравилась ему эта бабка никогда. Сам был рад оттуда побыстрей уехать, когда был милым пухлым юнцом. Да, уже тогда в нём проявилась склонность к приятному ожирению. И если деревенская бабка этого молча не одобряла, то городская бабуля искренне восхищалась. Сама мягкая, объёмная, говорливая, всегда при подарках, всегда в брюликах. Только бы к ней и ездил.
Но надо отдать должное, отец, добрая душа, тем не менее, всегда помогал и той, деревенской. Хотя, кроме внука их больше ничто не связывало, и отец свободно мог её игнорировать. Но... подкидывал деньжат помаленьку, бедность покрыть. После смерти единственной дочери, его жены, много ли ей надо? Впроголодь точно не жила. Одежда кое-какая с прошлых времён сохранилась, она и донашивала, а путешествовать дольше собственного огорода ей было без надобности. Нет, что и говорить, пожила старушка на славу. Хотя никогда жизнью довольна не была. Вслух не говорила, но вот взгляд... Взгляд у неё всё время какой-то обречённый был. Как посмотрит синими глазами, как заставит душу потонуть в этой глубине, аж кровь в жилах стыла. Хорошо, что её больше нет. И нет этих глаз. Да и вообще такого цвета глаз ни у кого давно нет. Люди с такими глазами могли родиться только в том старом мире. Сейчас цвета глаз совсем иные. Благородные. Большей частью серые с редкими цветными вкраплениями. Иногда чёрные с теми же вкраплениями. Но, как же хорошо, что буйства красок больше нигде нет. В буйстве природы нет никакой степенности, никакой структуры, никакой строгости. Вольготность и фантазия, чтоб их время сожрало. Что в принципе оно и сделало. Только дурили людям мозги когда-то. Теперь всё иначе и заветная мечта его родителя сбылась. Жаль, не дожил. Сейчас бы безмерно сыном гордился...
Очередная порция фанфар ворвалась в кабинет и выбила из благонадёжного приятного настроения и умозрительного созерцания. Аурум недовольно поморщился.
- Смирившец, закрой окно, - распорядился он. – Когда эти оборванцы разойдутся, тогда и открой заново.
Сгорбленный помощник среднего роста, прошаркал к окну, безучастно закрыл его. Посмотрел через стекло на школу, толпящихся рядом с ней детей, учителей и родителей, а также разряженных в чёрно-серые костюмы, специально приглашённые по такому случаю аниматоры с тупыми шутками, над которыми никто не смеялся. Собственно затем их и приглашали. Чтоб придать торжественному торжественности.
- А ведь когда-то... – сказал Смирвшец.
Обжориус поморщился.
- Ну что опять? Что когда-то на этот раз?
Помощник ему откровенно не нравился. Была бы его воля, пригласил бы себе в кабинет не такого прозрачного еле движущегося зануду. Его бы устроил прыткий молодой человек, без перспектив желающий выслужится. Но нет. Хоть он и высокий начальник, а и свой начальник над ним имеется. И тот тоже заботиться о том, чтоб его не подсидели. И молодые и прыткие у него, в прямом смысле, под задницей, не нужны. Так как выслужиться им всё равно бы не удалось, ведь все роли во власти расписаны на десятилетия вперёд. У кого дети подрастают, у кого внуки. Лишние уши и умы здесь не к месту. Так что прислан Смирившец был сверху и по сути его помощником не являлся. Он был и оставался помощником Адамасуса Вертикалиса. То, что он выполнял мелкие поручения, Аурума не обманывало. В создание видимости подчинения входило в его обязанности для успокоения его Обжориуса души. В результате сгорбленный неспешно таскался в его кабинете, задавал ненужные вопросы и заставлял проявлять рвение в работе. Вот и сейчас этим вопросом он намекнул, что хозяину этого кабинета надо приступать к своим непосредственным обязанностям, а именно, думать.
- Что «когда-то» на этот раз? – повторил ещё раз Аурум, не дождавшись пояснения.
- Когда-то дети учились по другой программе... – начал собеседник.
Обжориус устало закатил глаза. Началось. Какое до несчастного тяжёлое утро.
- Вам рано или поздно будут задавать эти вопросы, - бесцветно и безжалостно сообщил помощник. – Надо соответствовать высокому званию правителя. А именно, надо высказать такую глубокую мысль, чтоб ни у кого не осталось сомнения в том, что это истина, как бы глупа она не была.
- Предлагаешь сформулировать диалог? – обречённо спросил Аурум, пытаясь оттянуть неприятный момент.
Диалоги у него всегда плохо получались. Гораздо легче дела обстоят с монологами. Но, как было замечено несколько десятилетий назад, что монологи без предварительной подготовки к каверзным вопросам, плохо влияли на имидж власти. Тогда необдуманные слова опасно покачнули кресло под задом Вертикалиса. На исправление словесных ошибок тогда были брошены все силы. Ситуацию удалось стабилизировать, но с этого момента все власть имущие должны были учиться внятно разговаривать и максимально уважительно излагать свои мысли перед быдлом. По несчастью, они же твердолобые. На случайное слово могут среагировать как на некогда яркую красную тряпку быки. Аурм прищёлкнул языком. Когда-то давно он видел, как неудачливых древнейших тореадоров накалывали на рога эти животные. Мда... Хорошее сравнение. Животные. С теми кто внизу также надо и разговаривать.

ДРУГ

У меня есть большой друг. Такого нет ни у кого. И я его не отдам.

И давайте сразу определимся. Большой – это не характеристики скелета, мышечной массы и прочих интимных частей тела. Не проверяла, что у него есть маленького, да это и не моего ума дело, а уж тем более не вашего. Но при любых раскладах ничего удивительного там нет и быть не может. Всё как у всех с неприхотливым умением дирижировать волшебной палочкой.

Большой – это также не характеристика души. Да, есть люди с большой душой. Такую душу надо уметь вырастить. Это следствие сложной постоянной работы над собой, что проявляется в умении мыслить и действовать не стандартно. Такие люди оставляют след в истории и принадлежат всем, потому что о них каждая собака знает, а при желании ещё и рассказать может.

Мой друг пока так не умеет. Возможно, когда-нибудь захочет уметь, но инициативы не проявляет, хотя все данные есть. А жаль. Зато он с завидным рвением оглоушил собственный талант, а теперь старательно затаптывает его в почву с помощью внушительного арсенала сельскохозяйственных инструментов. Чем в этом случае ему помочь? Только посидеть рядом и поглазеть. С остальным он и сам прекрасно справляется. Талант, правда не очень согласен с таким обращением. Наотрез отказывается быть захороненным. В результате чего то тут, то там, из-под земли высунутся то рука, то рога, а иногда и то, что по идее не должно быть маленьким.

Видя настырность не упокоенного, его наглую жизнеспособность, мой друг начинает злиться. В такие моменты он может сделать холмик повыше. Может покрошить в капусту всё ещё шевелящуюся под землёй конечность, которая тут же срастается заново. Устав бороться, он может грабельками всё разровнять, сесть сверху, закурить и сделать вид, что так и было.

Забавно смотреть на подобное бестолковое мероприятие, заранее зная, что оно не поможет. И почему не признаться, что талант и человек взаимосвязаны друг с другом. И уничтожая его, мой друг с завидным упорством уничтожает себя. Но нет. Мы же простых ответов не ищем, хотя ответ то и дело вылезает на поверхность. Но, как говорится, проблемы индейцев это их личные проблемы. Так что оставим мятущуюся душу в борьбе с талантом в покое.

Но так что же у моего друга есть большого, спросите вы? Поступки. Он способен на большие поступки, которые могут совершать люди только с большой душой, пусть ещё и совсем маленькой, а также израненной и кем-то жёванной. Он может сказать прямо, о чём другие промолчат. Он сумеет разглядеть изъян ситуации и вытащить ошибку на поверхность. Он может отворачиваться тысячу раз и демонстративно хлопать за собой дверью, но всегда знаю, что в трудную минуту, по-настоящему трудную, он придёт на помощь. И раз ушёл, значит в помощи не нуждаюсь.
Ему могу доверить, как собственную жизнь, так и собственную смерть. Уверена, что если мне последняя действительно понадобится, он не будет особо раздумывать, хорошо это или плохо. А просто сделает своё дело, оставив на подушке последний большой подарок – боевой нож. Рядом с которым становится тенью любой сельскохозяйственный инструмент.

1 2

за неделю 4 стр

В академии весь обучающий персонал проходил строгий отбор. Даже можно сказать, конкурс. Оставался из возможного состава только один. Но этот единственный – был бриллиантом своего выпуска. И на эти бриллианты можно было любоваться бесконечно. Тембр голоса, неподражаемая внешность, тонкий юмор и адское мягкое терпение.
Одного урока постоянно оказывалось недостаточно. Хотелось два, три и десять, если бы предоставляли такую возможность. Но её не предоставляли. У всех есть своя личная жизнь, в том числе и у преподавателей. А ещё их ждали следующие уроки для жаждущих знаний групп. Так что как только урок её потока заканчивался, надо покидать аудиторию.
Чара до сих пор не могла понять, кто из этого магического учебного состава ей больше нравится. Таких не было. Каждый уникален. К каждому преподавателю хотелось не то что бежать... скорее скакать на урок галопом. Про плестись, да ещё и с жалобами, да на нелёгкую долю, или скрытой злобой, никому из учеников даже в голову не приходило. А если вдруг находились, на таких новичков смотрели с удивлением, сожалением, равнодушием, часто просто отключали звук голоса брюзжавшего и занимались своими мыслями. А вот неприязни или раздражения не было. Зачем испытывать эмоции к тому, кто всё равно скоро отсюда испариться. Самое интересное, что по своей воле. Никто никого не держит. А уж этих-то точно никто держать не будет.
Из академии отчисляли редко. Очень редко. Это надо было постараться и очень сильно, чтоб отчислили. Это надо было нарушить с десяток правил одновременно, да ещё и не один раз, нахватав перед этим букет предупреждений. И то... при желании, отбыв обозначенный срок рекомендуемого наказания, то есть максимальный срок выдворения за ворота учебного заведения, можно было вернуться. Обычно за это время у ученика вставали мозги на место. Он осознавал, что учёба, тем более такая сложная и ответственная, не терпит жалости к себе. Ну а кто не осознавал, тот испарялся из магического мира. Как правило, насовсем. Магия не терпит ни предательства, ни раздумий.
Конечно, были ученики, которые недолюбливали некоторые предметы. Но они на них и не ходили. Здесь всё по желанию и по способностям.

***

Перечить с преподавателям невозможно. И неприлично и противоестественно.
По реальностям было путешествовать интересно. Они все были разные, как и были все разными ученики академии. До жути было любопытно, у кого что находится внутри. Пространства разных оттенков и форм, наполнения и содержания, стихий и вакуума. У кого-то внутри был открытый космос, у кого-то дно океана. У кого-то бесконечная библиотека, у кого-то бесконечные постройки, у кого-то ряды стройные блестящей техники.
Естественно, возникало это всё не просто так. Да, вроде как на пустом месте, но не бездумно. То, что человек любил больше всего, то в чём разбирался, и что представляло для него истинный интерес – без труда находило воплощение в новом магическом мире. Настолько непротиворечиво встраиваясь в воображаемые или реальные системы, что дух захватывало. Хотелось их собрать все и сразу в одном месте, но ведьма понимала, что это невозможно.

***

Реальность была не настолько проста, как казалось на первый взгляд. Это при первом впечатлении она виделась пустой. Но стоило туда попасть, и начинались проблемы.
Чара постоянно спотыкалась из-за тонких корней, которые то и дело просачивались через плитки пола и хватали за лодыжки. Поймав её, они тянули назад, усиливая вероятность падения на полированный пол. Зачем это было нужно, она поняла позднее. А пока прорывалась сквозь стеклянную реальность. Вернее, это она так её охарактеризовала. Это было не стекло. Да, оно было прозрачным. Но не билось. Оно было похоже на прозрачную слюду, но не хрустела. Оно было тонким, висело как штора, теряясь полотном в небе, иногда словно косой парус возникая из ниоткуда и скрываясь в никуда.
Плитки пола то и дело норовили выскользнуть из-под ног, открывая вниз ужасающую бездну. Вообще, в ней ничего ужасного не было. Она всего лишь была... бесконечной! Это ж сколько туда придётся падать. Интересно, есть там время? Потому что если времени там нет, есть риск стать бессмертной в полном одиночестве.
Чара вспомнила легенды о том, что изначальный бог плавал в такой вечности, а потом решил познать себя и создал мир - своё отражение. А ведь я могу стать таким же богом.
Она представила единственным обитателем себя огромном бесконечном пространстве без возможности умереть. Как она будет выглядеть через некоторое... эмм... время, которого там гипотетически нет. Но всё же. После некоторой растерянности и эйфории придут тяжёлые будни мыслительного процесса. Ну а чем ещё там заниматься? Только думать. Через некоторое время мыслей станет очень много. А подтвердить или опровергнуть их не будет возможности. В результате придётся представить себе собеседника, скорее всего саму себя, что в таком пространстве, возможно, отразится реальным раздвоении личности. А потом растроением, четверением. Этих личностей в одном теле станет настолько много, что они, бесконечно споря друг с другом, начнут уничтожать единственное тело, чтобы выбраться на свободу. Царапать, рвать волосы, ломать ногти. А так как жизни в этом пространстве нет, как и смерти, восстановить утраченное будет невозможно. Она продолжит там висеть или падать с безумным взглядом, всклокоченной шевелюрой, изодраннлй в кровь кожей без права жизни, без возможности смерти...
- Нет, лучше не надо, - определила вслух Чара. - Не удивительно, что изначальному богу захотелось себя разложить на часть. Он просто сошёл с ума и теперь мы все живём в его безумном мире, пытаясь сами не стать сумасшедшими.
- Это ты правильно сказала. Лучше не надо. Вообще не надо было сюда приходить.
Геральт появился ниоткуда. Словно прошёл сквозь подёрнувшееся рябью пространство, которое следом за ним опять стало ровным. Одна из штор сработала, поняла Чара. Так вот зачем они были нужны.
- Почему? – спросила она.
Он не изменился. Острый, вредный, до одури равнодушный.
- Здесь опасно. Все кто сюда заходят гибнут. Рано или поздно.
- Представим, что я предпочту поздно.
- Сомневаюсь, что проживёшь так долго. Впрочем, дело твоё. Я тебя караулить не собираюсь. У меня своих дел хватает.
- Каких например?
Из-за шторы вынырнула миловидная фифочка. Щекастенькая блондинка с копной завитушечных волос и облокотилась, вернее, повисла на руке Геральта, который ради такого случая принял облик Джона Сноу.
От неожиданности Чара открыла рот, и не думая продолжила фразу:
- Твоё дело – это преподавание магии белобрысым фифочкам? А меня ты никогда к себе не приглашал.
- Джон, это кто? – приподняла бровку блондинка и сложила губки бантиком.
Маг высвободил руку из её объятий и обратился к названной гостье.
- Она неплохо справляется. Да и вообще, это тебя не касается. Ты зачем пришла?
Ведьма растерялась. А действительно, зачем? Полюбопытствовать? Ну, полюбопытствовала. Ну, увидела. Расстроилась? Не так чтобы очень. Скорее, такой вариант событий более чем ожидаем. Примечательный, умный, с независимым характером. Как же ему без ученицы то? Можно на досуге прикинуть, надолго с ним эта нимфа? И решить, что конечно нет. А если надолго. Можно ли мешать чужому счастью?

МАБОН

Мабон, Мабон, Мабон!
Где он, где он, где он?
Где я, где я, где я?
Сижу себе у ручья.

Ко мне прощаться пришли
Листья, плоды и цветы.
Скоро накроет нас Тьма,
Вступая в свои права.

Солнце уходит вслед,
Лучик прислав в обед.
Улыбкой его одарю,
Скажу, что сильно люблю.

Зато нам дарит Мабон
Первого льда перезвон.
Первых снежинок тепло
С холодным ветром зашло.

Мабон, Мабон, Мабон!
Где я сейчас, а где он?
Времени нет ручья.
Осталась здесь только я...

***

Джону видимо надоело ждать ответ и он, сняв перчатку, помахал у Чары перед носом ладонью.
- Есть кто дома? Обратно собираешься? Зачем пришла, спрашиваю?
- Нам задание дали, по вселенным доступным походить... – промямлила она.
- Ага. И ты первым делом сюда заявилась. Без моего ведома. Тебя разве не предупредили, что соваться в чужие вселенные без разрешения владельца приравнивается к изнасилованию?
Чара сглотнула. Только этого не хватало. Если Карин узнает – из академии мигом можно вылететь.
- Значит так, - смягчился собеседник. - Если быстро уберёшься отсюда, сделаю вид, что не заметил, забыл или не расценил данное вторжение как нападение. И кстати, как сюда нашла вход?
Ведьма показала зажатый в руке датчик и попыталась оправдаться.
- Ты сам его у меня оставил.
- Видимо, зря оставил. Ты его как пропуск использовала.
Он бесцеремонно отобрал безделушку, случайно сделав больно. Эта боль разозлила Чару.
- Ты находился в моей вселенной, я тебе всегда рада была до тех пор, пока через мой антивирус не захотел пройти. Хотя ничего в нём враждебного тебе не было. Я даже скорей всего его бы подкорректировала для тебя, если б что-то пошло не так. Но ты даже пачкаться не захотел! Почему? А на свою вселенную всего лишь взглянуть дал через край и больше ничего! А кого-то приводишь без проблем! Чем я хуже?
Джон взял её за рукав, потянул к выходу.
- В то время тебе здесь было не место, поэтому и не звал. И сейчас ничего не изменилось. Мне здесь истерики ни к чему. Проваливай.
Он остановился возле одной из штор, откинул её. Перед Чарой открылась её вселенная. В ней стоял Василиск. Ведьмочка внутренне сжалась. Чёрт, я же просила его уйти. Но помотав головой решила, да пусть видит. Уже всё равно. Она шагнула вперёд.
- А кто это был? – позади капризно спросила фифа,
- Никто, - ядовито сообщил Джон и задёрнул звёздную штору.
Сосендняя вселенная захлопнулась, возможно, навсегда. Василиск пялился на ведьму-неудачницу.
- Он тебя обидел? – наконец спросил он.
- Нет. Он меня не может обидеть. Ему это не под силу. Тебе кстати тоже. Себя обидеть могу только я. У меня самой это лучше всего получается.


***

На пару с Василиском обходить их было – более чем увлекательно. Хм... когда-нибудь и у него откроется своё пространство. Интересно, чем оно будет наполнено? Уж не змеями ли?
- Когда-нибудь они все станут нашей реальностью, - мечтательно сообщил вьюноша, разглядывая чудо строительной техники.
Хм... А Чара уже забыла, что он здесь. Но всё-таки откликнулась.
- Ой, да брось, - отмахнулась она, - это невозможно.
- Почему? Всё возможно. Надо только знать к какому моменту времени приложить её. История ведь циклична, не правда ли?
- Хорошо, правда. Но причём здесь наши реальности?
- Время – это серебряная сеть.
Чара вспомнила рыбаков, набрасывающих сетки на грызущихся людей. Картинка была такой яркой, что она остановилась. Идти дальше не хотелось, в таком состоянии можно оступиться.
- А ты откуда знаешь? – спросила она, резко обернувшись.
- Я так представляю.
- Правильно представляешь, - чуть слышно сказала Чара. – А я только сейчас это поняла. Их много. Этих нитей. Надо только знать за какую и в какой момент времени тянуть.

Моя Персональная страница в VK

Настроение было в районе «раздражительность». Чара смотрела на пылевую стену и никак не могла понять, почему эта стена до сих пор здесь стоит. Вернее, почему – понимала. Не могла понять, почему она никак не может сквозь неё пробиться. Почему из раза в раз происходит один и тот же вариант событий довольно низкого уровня. Ведь он, этот вариант событий, может и должен быть разным. В этом и есть смысл жизни. Делать то, что никогда до этого не делал, при условии, что извлекаешь из этих дел уроки или важные выводы, или... одним словом – нужно найти зерно события. А если тебя события дальше определённого порога не пускают, значит, ты чего-то ещё не понял, чтоб идти к новому. Что-то из увиденного и прожитого не выявлено или не замечено. Какой-то очень важный вывод, зерно, сердцевина... ключ... да, это хорошее определение. Так вот какой-то ключ остался позади, потерялся. И чтоб найти его, опять надо проживать один и тот же сценарий. А без этой важной составляющей понимания, на следующий уровень реальности лучше не соваться. Вернее, соваться то можно, возможно, при некоторых усилиях, пробиться можно, но всё равно ничего и не поймёшь. Она будет похожа на книгу с пустыми страницами. Будешь пролистывать интереснейшие открытия мимо, как дурак. А в худшем случае, ещё и себе повредишь, и окружающим. Тогда уж точно не просто дураком окажешься, а ещё и опасным. Нет... пылевую стену так просто не снять. Нужно думать, анализировать. В основном прошлое, раз пока не имеешь будущего, а настоящее ещё не сформировало повтор, того что было и что теперь необходимо пройти по новой.
Хм... надо сказать, вселенная, довольно терпеливая штука. Может объяснять раз за разом одно и тоже, до тех пор, пока не поймёшь. Ну... или пока не умрёшь. Тоже, как-никак выход из положения, но одновременно и из игры. Не, помотала головой Чара, из игры пока выходить не хочется. Она добудет для себя времени столько, сколько нужно. А если понадобится, то и больше. Оно безгранично. Надо только знать из каких источников его черпать. И о некоторых она догадывается, а значит полдела уже сделано. Но надо преодолеть эту осточертевшую стену...
Фыкнув, над собственной недогадливостью, ведьма принялась повторять заученный в Академии Карин урок снова, надеясь услышать там ответ.
- У всех вопросов есть шкурка, - говорила она вслух, надеясь, что собственный голос заставит понять и услышать то, что скрыто. - Каждый вопрос, потяни его за эту шкурку, начнёт разворачиваться в непривычных до этого момента гранях. Люди эти грани не замечают, предпочитая простые ответы и по возможности простые вопросы. Но мир вообще не прост...
Чара запнулась. Так пелось в одной древней песне, где ещё упоминалось про звёзды, про бури и конечно, про любовь. И вот эта самая любовь ей сейчас не давала покоя. Почему Геральт не пускает её дальше определённого уровня. Что с ней не так? Этот момент не то, чтобы сильно терзал. Нет. Но он являлся звеном в череде событий, из которых нужно достать ключ. Поэтому, хочешь не хочешь, а мыслишки возле него так и бегали маленькими быстрыми тараканчиками. Но сколько Чара не командовала им – замри! Они лишь на мгновение фиксировали ничего не значащий результат, а может и не результат вовсе, а промежуточную картину мира, а потом опять разбегались в разные стороны, не давая рассмотреть главное.
Ведьма застонала и положила голову на сложенные перед собой руки. Она понимала, что ответ где-то близко. И она его знает. Надо только достать его из своей памяти и сформировать новое видение ситуации. Это же так просто! На словах. А на деле... Попробуй-ка разберись, откуда у собственного неведения ноги растут.

- Всё хандришь? – спросил Василиск, обозначаясь рядом.
Явилси... Ведьма почувствовала некоторое сопротивление этому явлению. Захотелось встать и вышвырнуть его отсюда. Он зачем-то раз за разом приходил сюда, хотя она его не звала. Да и не ждала особо. Так, крутится рядом и ладно. Полудруг, полусоратник. Всё «полу», всё не серьёзно и даже не цепляет. Перекинуться парой строк сойдёт. На большее – нет. Зачем он постоянно приходит? Но она сдержалась. Раздражительность не должна идти вперёд разума, иначе она не ведьма. Чтобы занять эмоции и мозг хоть чем-то, она задала себе вопрос. А всё же, что может быть этим «большее» между мужчиной и женщиной?
По лекциям из Академии Чара знала, что есть вещи дороже, чем деньги и секс. Эти составляющие вообще самые дешёвые материи мира. Они могут достаться всем без исключения при некотором желании и минимум возможностей. Но если исключить стандартную составляющую социума, что может быть важнее этих двух вещей? Здоровье?.. Пфф... Тоже мне удивили. Оно из этой же категории дешёвых вещей. К здоровью есть путь у каждого. Если человек его не может найти – значит, он заблудился. Только и всего. Найди свой путь – здоровье восстановится без врачей и без лекарств... Правда, в не слишком запущенном случае. Иногда, когда люди обращаются к проблеме собственной значимости слишком поздно, исправить ничего нельзя, как в случае рака четвёртой степени. Хоть об стенку бейся, а только можно обезболить страдания заблудшего ну и... всё! Там остаётся надежда только на следующую жизнь с перевоплощением. И то, при условии, что человек не будет повторять тех же ошибок. А ошибки... они, как правило, повторяются из жизни в жизнь. Пока этот самый человек не поймёт, что неправильно делает.
Чара закрыла глаза. Цикличность мыслей стала напрягать. Начала с одного, закончила другим, но с тем же выводом. Это нонсенс. Это неправильно. Такого быть не должно. Это самая узкая картина мира, которую только можно себе представить! На это способна только Омела. Чтоб от неё избавиться, надо уметь смотреть на вещи шире с разных сторон.
Так. Надо начать сначала. С чего мы начали? С понятий деньги и секс? Но если их исключить из личности человека, что он из себя может представлять? Что в итоге останется в сухом остатке? Что о такой личности можно рассказать в дальнейшем? По сути, об этом дальнейшем и мечтать не приходилось. Так, подглядывать из своей кособокой реальности. Скучища смертная, да и только. Чтоб стать чем-то большим, чем тебе сейчас полагается, нужно приложить больше знаний, больше умений. Идти впедёд, не останавливаться не перед чем... и тут начало подташнивать. Опять шаблонные фразы. Самой смешно, если бы не было так грустно. Срочно нужна новая информация, иначе из этого болота не выгрести. Кто у нас тут в роли весла нарисовался?
Пождав губы, Чара обернулась. Рядом выжидательно стоял Василиск. Терпеливый, зараза. Как вселенная. Ну и что с ним делать? Чара подвинулась, приглашая сесть рядом. Вид с холма в её реальности был отменный. Если смотреть в одну сторону - лесок, затем парк с фонтаном и странным подселившимся извне растением. Затем озеро, которое иногда превращалось в пруд, а иногда, в бушующее море. А за ним стена неба.
- Не хандрю, - отчеканила ведьма на заданный вопрос. – Думаю. Почему если я просто думаю, это расценивается, как хандра? А что значит – не хандрить? Не думать вообще?
Вьюноша выжидательно помолчал, видимо подыскивая нужные умные слова. Но не смог подобрать ничего стоящего и выпалил единственное, что вертелось на языке и в общем, Чара это поняла, для чего пришёл:
- А пойдём на вечеринку? Там будет весело.

Чара засмеялась. Это было немыслимо. У неё здесь вселенские размышления с привкусом отчаянья и горя, а он на вечеринку зовёт.
- Кому весело? – с нарочитым задором спросила она. Осталось только оскалиться.
- Ну... мне, например, - пожал плечами собеседник.
Он, похоже, не понял, что творится внутри у хозяйки данного места или просто продолжал наивничать, или дурачка строить.
- Думаю, что и тебе тоже, - без тени иронии закончил вьюноша мысль.
- Зря так думаешь, - на манер Геральта жёстко сообщила ведьма.
Но посмотрев на расстроенную физиономию Василиска, смягчилась. Похоже и правда искренне пригласил, без издёвки. Да и что она теряет? Ничего. Похандрить, в крайнем случае, и на вечеринке можно. Зато Василиск с чувством выполненного долга возможно на некоторое время оставит её в покое. Чара даже улыбнулась этой заманчивой мысли и вкрадчиво произнесла.
– А впрочем... почему бы и нет? Когда идём?
- Уже можно выдвигаться, - с готовностью проговорил вьюноша, - здесь недалеко, я покажу.
Идти и правда было недалеко. Две или три соседних вселенных только пересечь – и ты на месте. Чара особенно не приглядывалась к разворачивающимся перед ней декорациям. За последнее время она их слишком много наблюдала. И логику построения любой из них уже поняла. А детали... здесь каждый сам, кто во что горазд, у кого есть какие хобби и предпочтения, и пожелания, и видение мира... Глаза бы это видение уже не видели бы. По сути, на данный момент её интересовала только одна вселенная. Которая по воле хозяина, для неё недоступна. И сколько не бейся, она не открывается. Себя стало до противного дребезжания внутри жалко. И от этого дребезжания заслезились глаза.
Чара заморгала. Не хватало только разреветься. Ей сейчас по сценарию надо улыбаться и со всеми знакомиться, быть приветливой и милой, а потом при первой возможности испариться с зоны видимости. А там уже и можно дать волю хандре. А заранее зарёванная физиономия испортит другим настроение и даст повод для ненужных вопросов, а затем и бестолковых советов... словом нет. Надо срочно приводить себя в порядок.
-А кто там ещё будет? – полюбопытствовала она, чтоб отвлечься. – Может знаменитости какие?
Последнее предложение было издёвкой. Ну откуда здесь знаменитости? Ни один нормальный маг их к своей вселенной не допустит на пушечный выстрел.
- Шутишь, всё, - понял Василиск. – А зря. Контингент там и правда интересный. Соберутся профессионалы своего дела, чтоб обменяться новостями, опытом, информацией, новшествами, личными придумками. Они все жутко занятые, поэтому такие мероприятия могут позволить себе не часто. Сегодня как раз такой день, который встречается не часто.
- Ух, ты, - озадачилась ведьма. – А сказал просто вечеринка.
- А если бы я сказал, что приглашаю тебя к прослушиваю бесед на узкоспециализированную тему, с элементами распития увеселительных напитков, и возможным долгим нудным вечером, ты бы сразу согласилась?
- Ну по крайней мере не восприняла бы так в отрицательно.
- Отрицательно? – удивился вьюноша. – Я даже не заметил.
- Врёшь.
- Ну почти не заметил, - согласился он.
- Так лучше, - кивнула Чара. – Я не великая актриса, а ты, как оказалось, не самый примитивный психолог. Далеко ещё до твоей вечеринки?
- Уже пришли.
Вьюноша отдёрнул штору, которая здесь представала в виде тумана и с картинным поклоном, пригласил Чару войти. Ведьма решила подыграть, картинно подхватила воображаемую юбку и перешагнула ещё один порог.
Вселенная оказалась вполне обычной. В том плане, она почти совсем не отличалась от обычного мира. Если бы ей предложили охарактеризовать это пространство – она сказала бы, что это не слишком богатый дом отдыха. Или туристическая база. Здесь всё было слишком... реальным.

Даже можно сказать – скучным. Но, безусловно, красивым. Что может быть прекрасней природы? Чара за всё время своих путешествий так и не узнала. Природа била все рекорды по изумительности и разнообразию картин и поделок. По умению выходить из самых сложных ситуаций. По умению восстанавливаться, любить и ненавидеть. По умению дарить жизнь, умирать и убивать. Она беспощадна и заботлива одновременно. Как в ней сочетаются эти качества, в каких пропорциях и измерениях? Да и как её можно измерить? В граммах краски на холсте, в звуках чарующей музыке и не менее чарующего голоса, или куске мрамора, подаренном ей же человеку для воспевания в камне себя или его. Как ни крути, а человек в своём безрассудстве всё-таки умеет делать безумно красивые вещи. Которые не затмевают природу, нет... ведь это невозможно. Они лишь подчёркивают её. Выделяют несколько созвучных друг с другом черт, со настраиваются, гармонируют и рождают нечто новое. То, чего нет в ней, но что родилось в мыслях человека.
Если изучать всё, что природа предоставляет в своей палитре – жизни не хватит. По крайней мере, одной человеческой. И каждый раз, когда Чара оказывалась в незамутнённом цивилизацией пространстве, понимала, что она беспомощна перед ним. И максимум, что она сама может – иногда о ней заботиться. Минимум – заботиться о себе.
Хм... как вовремя. Именно сейчас ей не хватало сил позаботиться о себе из-за заботы о своих навязчивых мыслях. Окинув взглядом средних размеров полянку, смешанный лесок на расстоянии ста метров и мирно пасущегося на всём этом великолепии мерина, Чара принялась рассматривать людей. Все более чем обычные. Даже не сказала бы, что маги. Никаких выделяющихся особенностей нет ни у кого. Неброская удобная одежда, никаких моднявых причёсок или аксессуаров, или девайсов. Самое интересное, что они находили в этом месте – это общение друг с другом. Тихое, размеренное, без всплесков эмоций, без глупых измерений соседских достоинств с собственными. Они разбивались на маленькие группки, расходились. Потом обменивались собеседниками, потом опять сходились. Такой небольшой улей, занятым распределением наработанного за сезон мёда. Чара наблюдала за ними. Участие в разговоре особо не принять, там сплошные специфические термины, но характеры людей определить можно. У каждого из них своя логика построения реальности, у каждого свой метод ведения разговора и дела, но объединяло их идея. В воображении Чары они представляли собой оттенки одного цвета. Кто-то гуще, кто-то мягче воплощал его. А все вместе они создавали палитру.
Во время этого анализа, ведьма обнаружила элемент несколько чужеродный для любовно созданного общества. Это был некий молодой человек, который сначала не привлёк к себе внимание в не слишком густой толпе. Но по мере кочевания его по сформировавшимся группкам, становилось ясно, что он обладает вроде как... другим цветом что ли. Его собеседники, похоже этого не замечали. И иногда вели с ним несколько более увлечённый разговор, чем здесь было принято. Но всё обходилось без эксцессов и он переходил к другому контингенту вроде бы благодарных слушателей. Всё в нём было в меру. Юмора, моды, зажигательности, привлекательности, доброжелательности. Даже закралась мысль, что все, позитивные окончания «-ти», умещались в нём с лёгкостью. У него неплохо получалось быть душой компании. И то же время неким... трикстером. Он всё-таки был чуть ярче, чем остальные, чуть наглее, чуть импульсивней. Но не настолько, чтоб раздражать. Нет. Так что же он здесь делает? Чара принялась с любопытством наблюдать за ним, как за яркой занятной, но бестолковой игрушкой.

Он то появлялся в зоне видимости, то продал из неё. В этом случае, Чара переключалась на других. Благо их хватало, как и застольного ассортимента.
Кроме закусок, горячего и холодного, горячительные разливные напитки присутствовали вволю. Их можно было потреблять, можно нет. Всё по желанию и личному предпочтению. Чара любила свои, проверенные. Их она по возможности таскала с собой, часто в виде концентратов. От них, по крайней мере, знаешь чего ждать и понимаешь, как рассчитать по времени. Не то, чтобы она не доверяла окружающим и их выбору, но личное здоровье всегда было предпочтительней сомнительных, хоть и магических экспериментов.
Магические эксперименты носили разные названия. Но ввиду того, что реальность пыталась подделаться под обыденную, на столе были водка, пиво, коньяк и совсем чуть-чуть ликёра. Кто-то из всего этого изобилия пил молоко. Ведьма сначала подумала, это молоко с ликёром, но отследив, что человек, как ни в чём не бывало среди вечеринки шутя прошёлся по натянутому канату между двумя столбами высотой в полметра, поняла, что ошибалась. Выкрутасы на высоте с Геральтом она ещё помнила. И даже а такой небольшой, при наличии алкоголя внутри, такие штучки не провернёшь, даже в магической реальности. Тем более настолько приближенной к реальной и пока единственно эталонной.
За любопытными наблюдениями, ведьма не заметила, как к ней подкрался местный трикстер. Обаятельный стервец настоятельно пытался подмазаться. Чара с сомнением прикинула, отвечать ли ему взаимностью на не слишком скромные, но вполне искусные домогательства и шутки, или сразу послать ко всем чертям. Но посмотрев на его горящие глаза и восторженные эпитеты в её адрес, она решила с ходу не давать от ворот поворот. А почему, собственно и нет? Если он выдержит темп, и она ему не наскучит до конца вечера, почему бы в итоге не развлечься?
Василиск с неодобрением посматривал на этого шута, но претензий по поводу его навязчивого поведения не высказывал, предоставив спутнице самой разбираться с ним. Ну и хорошо. Не хватало ещё, отсчитываться в своих действиях перед кем бы то ни было.
Тем временем стемнело. Закат сначала нежно ополоснул золотом все деревья без разбора и статуса. Потом осторожно начал покидать рябины, потом клёны, липы и берёзы, последним растаял с верхушек густых елей.
В беседке зажглись лампы. И продолжилось, с позволения сказать чаепитие. Маги оказались редкостными сладкоежками. Чара жутко удивилась, что специально к вечернему рациону были доставлены несколько разнокалиберных тортов. Ей маги всегда представлялись жуткими скупердяями и любителя больше мяса, чем мучного и сливочного. Однако, маги – личности разносторонние. И их вкусовые предпочтения не исключение.
Пока куски разноцветных тортов перекачёвывали по рукам в поисках того владельца, в утробе которого им предстоит исчезнуть, в поле зрения опять обозначился нарушитель спокойного течения времени местного масштаба. В этот раз он предстал в образе обличителя. Он показывал и напоминал окружающим о мнящихся ему недостатках мероприятия, какие, как ни странно, только ему представлялись неприемлемыми. Не замечая снисходительных улыбок, он продолжал распространяться, как параллельно основному действию, без видимых усилий, исправил их, или как ещё можно исправить. Переходя от группки к группке, он напоминал, какую именно положительную роль сыграл сегодня. Видимо, на всякий случай, чтоб не забыли. Это было смешно. Молодчик, скорее всего, перебрал чуток лишнего, отчего красивые словеса с изысканной витиеватостью, так и слетали с его губ в стемневшее пространство.

Когда начинаешь чистить пространство, никогда не знаешь, чем это кончится. Обычно всё начинается с мелочи, которая вертится в руках с призывами её сломать, разорвать или изничтожить. В этот момент, главное закрыть глаза, глубоко подышать, успокоиться и не отбросить эту глупую мысль в сторону, а набраться сил и осуществить задуманное. С мелким хрустом, с резким рывком, с небрежным размахом, можно разорвать, разбить, раскрошить неугодное прошлое.
Ну... не совсем так, конечно. Прошлое так просто не уничтожается. Его надо продезинфицировать, разобрать по полочкам, проанализировать. Короче, куча грязной, нудной и скучной работы. Но вот начало! Начало – это да. Оно того стоит, чтобы всё вокруг завертелось. С этого момента начинается всё, что произойдёт после.
А что это за начало, спросите вы? Отвечаю. Волшебство. А что, вы не знали? Волшебство начинается с мелочей. С самый обычных, которых не замечаешь. Которые въедаются в твою жизнь и пространство не торопясь, и вроде не претендуя на твоё внимание. Тихими шагами и шелестом драпировок. Так, между прочим. По случаю, по событию, по юбилею. А потом, помимо твоего желания, заполняют всё на свете. Что можно и не можно. И вот ты уже среди того, что тебе не нужно, чуждо, не нравится, но потому что подарили, не сдвигается с места годами. Ну и кому нужна это жертва?
Как-то раз моей соседке подарили жутко уродливую вазу. Но подарил вроде как дорогой ей человек. И вот она десять лет я её терпела. Ставила в неё цветы, хотя с цветами ваза не сочеталась вообще. В неё бы ещё можно было поставить веник, это да. Но цветы в это убожество? Но ведь подарили... А через десять лет этот человек приехал в гости и первым делом заявил – что за уродство? Выброси немедленно! Оказывается, в тот день не нашлось ничего другого в сувенирной лавке приличней этой вазы. И её приобрели от безвыходности. А не от того, что приглянулась. И вот соседка десять лет лелеяла эту, с позволения сказать, ве-с-щь, только чтоб не обидеть того, кто уже забыл об этом подарке. Хотите также? Если нет, тогда начинайте следовать готовой инструкции.
Итак, встаньте прямо, ноги на ширине плеч и со всей латентной дури начинайте избавляться от ненужного. Стесняться не надо, здесь все свои. Свежесозданный мусор бросайте прямо на пол. Продолжайте упражнение примерно двадцать минут. Пусть останки ненависти разлетаются по углам, интереснее собирать будет. Потом снизьте темп и в качестве релакса, продолжайте тоже самое, с чувством и проникновением. Ещё через десять минут можно расслабиться.
Закончили? Посмотрите на горку того что лежит на полу и когда-то вас раздражало. Легче стало? Уже хорошо. Теперь приступим ко второй части марлезонского балета. Надо это всё собрать в ведро. Но пока будете собирать в ведро и орудовать метёлкой или пылесосом, по углам обнаружатся маленькие клочки пыли, которые будут нестерпимо раздражать, хотя до этого вы чхать на них хотели. И вот вы, планируя убрать только учинённый собственными ручками погром, уже шастаете по жилому или не очень помещению, отодвигая мебель. Хотя, вроде изначально не собирались. Привели всё в порядок? Выдохлись? Лежите без сил?
А тем временем, волшебство работает вовсю. Говорю сразу. Его не видно. С рамками, картами и другими предметами диагностики бегать по улице и пугать людей бесполезно и бестолково. Но созданный вами порядок, является исходной точкой для новых вибраций и событийных связок. Он, помимо вашего участия, очистит из жизни, что вам не нравится или может испортить настроение. Эффект может раскручивать от точки «сразу», до нескольких дней. В любом случае –этот отрезок времени, приготовленный волшебством лично для вас, вы заметите обязательно.

Сколько он будет длиться? А вот тут всё зависит от вашего умения его сохранять, оберегать и преумножать. Это целая наука и в двух словах о ней не расскажешь. Много зависит от навыков вопрошающего. Но если период волшебства быстро закончился, не отчаивайтесь. Вы всегда сможете запустить этот процесс вновь. И опять попробовать удержать удачу чуть дольше. С каждым разом будет получаться всё лучше и лучше. Здесь главное – систематическая тренировка. До тех пор, пока волшебство не укоренится в вашей жизни и не станет абсолютно нормальным явлением. Настолько, что сможете без тени сомнения рассказывать о нём своим друзьям. Но это уже другой уровень взаимодействия с таким прекрасным аспектом жизни и о нём мы, возможно, поговорим в следующий раз.

Слетали с губ... За его губами Чара смотрела теперь гораздо чаще, чем требовали нормы приличия. Да, мелет он отменную чепуху. Ведь если людям нравится проводить время так, как они проводили без него, то с чего он решил, что им захочется проводить его по-другому, после того, как он появился? Ещё чуть-чуть и он начнёт вызывать раздражение окружающих. Уже сейчас на него неодобрительно поглядывают, но пока ещё молчат.
Несколько раз ведьма пыталась потянуть его за рукав, намекая, что пора бы уйти отсюда, а то дело может закончиться потасовкой. Но трикстер остался глух, к этим намёкам, продолжая возбуждать местное пространство и людские не слишком трезвые эмоции. Поняв, что намекать на голос разума бесполезно, Чара оставила мужчин, хоть и магов, разбираться со своими проблемами самостоятельно и перебралась в дом. В маленькую приятную гостиную на втором этаже с диванами и креслами, с головами оленей на стенах и разлапистым фикусом в рост человека в кадке. Нет, всё-таки удобное здесь пространство. Спокойное и очень милое. Пропахшее канувшей в историю страной, но всё-таки и не забывшее приобрести лоск современной эпохи. Это место содержало и то, и другое, непротиворечиво встраивая в себя вроде бы разрозненные чужеродные элементы. Если не обращать на это внимание, то кажется, что оно само. А вот ведьма знала, сколько воображения надо иметь, чтоб так филигранно приспосабливать друг к другу детальки. Любо дорого. Даже уходить не хочется.Но, хорошенького понемножку. Через полчаса надо выдвигаться. В конце концов, вечеринка – это не ночёвка. Кровать её сегодня дожидается в другом месте. Но ещё есть время просто посидеть и ни о чём не думать.
По лестнице раздались шаги. Кто-то быстро через ступеньку поднимался. Чара даже не удивилась, когда обернувшись, увидела трикстера. Вроде даже не побитого. Тот ничтоже сумняшеся, как ни в чём не бывало, как будто так и надо, подошёл и потёрся щекой о её щёку. Коснулся кончиками губ уха и принялся шептать милые гадости. Чара не сопротивлялась. За весь день она приняла уже достаточно ухаживаний, чтоб попробовать разглядеть этого кадра поближе. Она опять взглянула на часы. У неё есть ещё минут двадцать. Плюс минус. Можно успеть. В конце концов. Приятный чистый молодой человек без комплексов и лишних тараканов. Когда ещё такой найдётся в ассортименте?
- Пойдём? – предложила она.
Тот опешил.
- Так просто?
- А обычно бывает сложно?
Трикстер захлопал глазами. Видимо, когда совпадают ожидания и действительность, это не всегда действует положительно на умственные способности. Ну ничего, умственные способности, ближайшие два десятка минут не понадобится. Здесь понадобится что-то более... увесистое.
- Ну, ладно... – наконец нашёлся он. – Это предложение, от которого глупо отказываться.
Доходит до него, как до жирафа...
- Пойдём, у меня не так уж и много времени.

Удобная комната нашлась совсем недалеко. В двух минутах ходьбы. И была оборудована всем необходимым. В частности, приятных размеров кроватью, дополнительным диванчиком для эксклюзивных утех. Стул, стол, монитор с развлекательными каналами и обозрительными анналами, в том числе и истории. И освещение с возможностью регулировать приятную для конкретного человека или пары человеков яркость. Превосходно. Но в принципе, вся эта мишура ведьму не волновали, её волновал только сам процесс. Момент, так сказать, истинного творческого потенциала облюбованного индивида. Вот здесь можно оторваться по полной. А при должном желании и умении, пространство самим освещать от вырабатываемого телом электричества и с нужной яркостью.
- Нравится? – поинтересовалась Чара, прикидывая, что семнадцати минут должно хватить.
- Ага, - отозвался трикстер и выключил свет.
Вот это здорово. Ура. Сейчас начнётся самое интересное... В предвкушении плавного скольжения мужских рук по собственному телу, она распустила волосы и приготовилась раствориться в окружающей тьме и грязных пошлых человеческих страстях.
Не тут-то было. Загадочный молодой человек нашарил в кармане фонарик с плеером, включил псевдо-романтическую музыку и принялся выполнять нечто похожее на стриптиз. Несколько неумело, но в принципе прилично. Но не в этом дело. Чара застыла. Так и хотелось спросить: это что? Но вовремя удержалась. Не хватало ещё сбить нужный настрой. А нужный настрой... он ведь такой... нежный. Ему иногда слово поперёк скажи, тут же опадать начинает. Так что - терпение и чуткость – наше всё, особенно с тем, кого в первый раз видишь, а возможно и последний. Здесь главный принцип – не навреди. Как в медицине. Но минус в пять минут заставил выдавить сквозь зубы:
- Я и без стриптиза могу обойтись. Давай сразу к делу.
- О, так скоро? – откликнулся романтик.
И ускорившись, принялся раздеваться быстрее, но всё равно слишком медленно по сравнению от ожидания. Чтоб подбодрить его, Чара быстренько стянула с себя всё что мешалось. И застыла в немом наблюдении от того, что происходит. Тот пошарил в столешнице, шкафчиках и тумбочках и нашёл-таки побитые жизнью свечи. А также изъеденные молью спички... Он принялся чиркать ими по коробочке, которая, похоже, была сырая, так как упорно не хотела давать огонь. Несколько спичек были в раздражении брошены на пол. Там они даже не тлели, а давали тёрпкий специфический чад. Это заняло ещё три минуты.
- Ты что делаешь? – не выдержала Чара, поглядывая на часы.
- Создаю романтичную обстановку, - напевно провозгласил собеседник.
- А я просила?
- Но это же нормально, - пожал плечами трикстер, в лунном свете, пробивавшимся из окна. – Все так делают. Надо же настроиться. Мы же не кролики.
Боя курантов не произошло, но стало ясно, что ничего не выйдет.
- А я хотела как кролики...
Трикстер наконец зажёг спичку и огонь отразил его изумление. Минута – и огонь погас. Время вышло.

Страстного соития не произошло. Всё шло своим чередом. Пыльная стена стояла на месте, Чара сидела на холме собственной реальности и с упорством барана смотрела на неё. Она пыталась разобрать всё, что произошло в соседней магической вселенной. Что в созданном алгоритме было такого, что опять не получилось?
Что для той вселенной характерно? Начнём с общих параметров. Умеренный климат, умеренный контингент, умеренная жизнь, умеренная обстановка, умеренная вечеринка... Что среди них общего? Ничего общего нет, кроме... умеренности? А умеренность – это нечто усреднённое. Как температура по больнице... Ни жив, ни мёртв. Ни горячо, ни холодно. Ни рыба, ни мясо. Слишком много в нашей жизни среднего... Так что именно не срослось в этот раз? Какие параметры дали сбой?

Какая именно умеренность не дала раскрутить воронку страсти? А может этих воронок несколько? Ведь страсть-то – она одна. Её даёт родительница-земля. Но надо помнить, что тех, кто может помешать ей, тысячи. Тысячи деталек, тысячи причин, тысячи отговорок, тысячи иллюзий...
Чара вспомнила заманчивую истому внизу живота, которая освещала некоторое время маленькую гостиную с головами рогатых зверей на стенах. Эта шикарная универсальная зажигалочка может зажечь при желании всё вокруг не опалив, не испепелив, а наоборот, дав нужный вектор движения, направления, удачи, задора. Нужно только умение... Всего лишь...
Она вздохнула от собственного бессилия и облокотилась на руки сложенные перед собой.
Это же так легко! Просто поддаться этому влечению, без глупостей и обиняков, создать нечто ажурное и необременительное. Лёгкое. Готовое упорхнуть. Что легко получить и с чем легко расстаться не раздумывая. Для неё...
Но возможно, в этой позиции есть то, что мешает человеку рядом расслабиться и почувствовать притяжение? Как эта незыблемая собственная константа, не дающая жить в полную силу, может называться? Как? Как? Как?
После затяжного бессилия и разочарования в возможности найти ответ, в мозгу перещёлкнуло. Чара подняла голову и с новыми силами, с новой надеждой, уставилась на пылевую стену.
- Тем. Пе. Ра. Мент.
Отчеканила она громко, наконец. Потом опять повторила. Ещё громче:
- Тем. Пе. Ра. Мент!
Стена застыла... Вы видели когда-нибудь застывшую пыль, парящую в воздухе? Это невозможно. Это даже физически невозможно. Это противоречит законам физики. Но в этот момент законы физики отступили от своей чёткости и незыблеммости. Пыль замерла.
От неожиданности, или от того, что ни один закон не может быть отменён, при невозможности проявления следующего, между частицами пыли, начали сверкать молнии. И даже стал слышен раскат грома. Тут же вспомнился великолепный Тор, с его Молотом, молниями и раскатами грома. Какой гром могут высекать частицы, которые даже не соприкасаются друг с другом? Они просто висят в воздухе, замерев. Помимо своей воли. Помимо законов природы. Они разворачивают новую реальность тем, что старую поворачивают вспять. И их замирание – плод титанической работы, в каких-то новых слоях атмосферы-реальности!
Это было немыслимо. Она так долго этого ждала, звала и поэтому на миг испугалась, что чуда не произойдёт. Она крикнула, выговаривая слова быстрее.
– Тем-пе-ра-мент!
А потом ещё быстрее опасаясь, что природа передумает и опять воздвигнет то, что до этого стояло незыблемо. Хотя в данных условиях это было уже невозможно. Но умом-то это поминалось, а внутренность всё ещё раздирало от сомнений.
- Темперамент, темперамент, темперамент!
Кричала ведьма, вскочив на ноги и в своём воображении отгоняя ненавистную пылевую стену далеко за границы своего мира, своего сознания...
- Что, так просто? – спросил Василиск, обозначаясь позади неё.
Чара вздрогнула и резко обернулась. Злость от того, что он посмел явиться сюда, хотя она его не ждала. И раздражение от того, что он застал её врасплох. Она готова была уже выплеснуть на него порцию негатива, готового проявиться в истерике и обвинениях, но посмотрев на него, поняла, что это бесполезно. Он, похоже, вообще не понимал о чём речь. Ему бы лишь чего ляпнуть. Тем не менее, при всей своей несведущности, он прав. Она нашла волшебное слово, которым можно покорить сегодняшнюю реальность.
- Просто? – воскликнула ведьма, воздев руки к небу и потрясая ими. - Кошмар! Я столько времени потратила на то, что знала если не всегда, то давно точно!

Вы когда-нибудь думали о том, как музыка умеет исцелять?
От пережитого негодования внутри у Чары всё расклеилось. Всего лишь темперамент. Вот и конец секрета. Ведьма о нём знала, но никогда не принимала в расчёт. Всегда казалось, что эта деталь не существенна. Всё можно исправить, поправить, при желании настроить.
Из-за понимания такой мело, произошёл какой-то сбой мировоззрения, мироздания... основ, на которые можно опереться в любой момент. Как приятно думать о таких основах и считать, что они неизменны. А если и изменяются, то не слишком сильно и не слишком часто. Реальность оказывается намного грубее и безжалостней. За последние три года становилось понятно, таких основ не существовало в природе. Для каждого случая и реальности они свои, а также могут перетекать из одного в другое, не предупредив об этом заранее. И ты как канатоходец должен балансировать над пустым пространством, с завязанными глазами, да ещё и чуть датый. В этом и заключается суть ведьмовства, да и магии в целом. Нет ничего стабильного. Каждый миг ты должен быть готов отразить потенциальный слом существующей в мозгу системы, переиграть параметры и создать из неё нечто новое, а по возможности ещё и целое в том, что совсем на первый взгляд не смыслишь. Чем целее это новое, тем дольше оно проживёт. А как создать целое, если не знаешь, какие именно составляющие оно содержит. В таких условиях найти кусок, которого тебе не хватает – поистине чудеса мозговой эквилибристики. Мысли сбила надоедливая пульсация в висках. Всё, надоело. Всё бесит.
Ведьма ходила из угла в угол по кухне, которая, что очень здорово, позволяла это делать. Иначе бы пришлось выходить на улицу, а там сейчас было слякотно и сыро, и даже мокро, и холодно. Но не в этом дело. Со вчерашнего вечера в сознании вертелась только одна абракадабра, которая волей-неволей иногда изрыгалась потоком слов:
- Если у людей разный темперамент, здесь крути не крути безразлично. Не сойдутся и всё! На этом построен мир, по крайней мере, реальный и на данный момент существующий. А то пространство, что вчера было создано вольным художником-магом, как никакое другое отражало эту реальность. Простую, бесхитростную, но очень честную. И в ней, как ни в какой другой, отразилось это противоречие. Между желанием и возможностью реализации.
Боль в висках не утихала. Ведьма остановилась.
- Ну и что? Какой из этого может быть вывод? Что если некий кадр ведёт себя для тебя не стандартно, и не приступает к действиям, это значит, что, условно, каких-то шариков у него не хватает. Или квадратиков. Но не суть важно. Ну и пусть со своими недостающими шариками отдыхает дальше. Развлекать его, смысла нет. Всё равно ничего не выйдет, из-за недостатка важного для тебя, а не для него элемента. А вкладывать свой элемент в ничего не значащую интрижку – не выгодно, да и та ещё морока. Тем не менее, такие кадры спокойно состыковываются с подобными людьми, у которых эти шарики отсутствуют. И радуют друг друга своим присутствием. Ну и пусть будут счастливы.
Чара замолчала. Первоначальная вроде бы умная мысль перестала её устраивать. Проговорив этот бред вслух, стало понятно, что выводом она недовольна. Такое впечатление, что всё слишком просто. Не бывает простых ответов на сложные вопросы. Слишком всё это... поверхностно. Так рассуждает школьник, выяснивший, что за половым влечением стоят гормоны. Ну и что. Ну и стоят. А кто их туда положил? Это вопрос гораздо более интересный. И обширный. Да и вообще почти не исследованный. Надо ещё копаться в поисках, если не истины, то хотя бы сносных или съедобных вариантах.
Она попробовала пошагать по кухне ещё некоторое время, но поняла, что на этом словесный водопад иссяк. И мысли, даже самой захудалой, пока в голову не залезло. Зато внутри, если можно выразиться так, душе, образовалась пустота. Она неприятно жгла неведением, растратой чего-то нужного или ценного. И её надо было заполнить. Чем заполнять? Ну конечно книгами!
Она включила на прослушивание одну, вторую. Не то. Хотя ещё вчера ей это было интересно и возможно, будет интересно опять завтра, но сейчас это не то. Вообще. Обычно так можно отреагировать на голос чтеца. Ну не нравится тембр, расстояния между словами, отсутствие эмоций – это дело вкуса. В крайнем случае, если очень нравится текст, можно и к чтецу привыкнут. Или подрегулировать его. Например, скоростную ленту повертеть, поставить в два раза быстрее. Обычно помогало. Или громкость сменить, в редких случаях. В крайнем случае, другого чтеца найти. Но такое счастье случается ещё реже.
Но чтоб не нравился текст любимого автора – что-то в этом есть неправильное. И даже неприличное. Пока Чара раздумывала, что ей на данный момент можно включить, чтоб и полезно и не раздражало, на кухню вошёл Василиск. Ведьма прищурилась.
- Что-то ты зачастил, - процедила она сквозь зубы.
- А что такого? Я проведать, - он небрежно вертел на пальце ключи от техники.
- Можешь и позвонить, если охота этим заниматься. Для проведывания я сейчас не в настроении.
- Поэтому и пришёл. Зная тебя, будешь весь день хандрить. Могу развлечь.
Чара закатила глаза.
- Ага. Только этого мне сейчас и не хватало. И вообще, я не хандрю. Я сейчас просто злая.
- Почему? – не унимался гость.
Так и хотелось ему съездить в лоб большой чашкой. Но ведьмы так не поступают. Поэтому она насколько могла, любезно подытожила:
- Тебе лучше уйти. Я сейчас не в настроении.
- Как это выражается, позвольте узнать?
- Я даже книгу по вкусу себе сейчас выбрать не могу, - уже плохо скрывая раздражение, ответила Чара. - А они стоят смирно, пока я их не открою. Ну в крайнем случае, пока не включу. А ты сейчас лишний шумовой эффект в моём пространстве. Так что топай отсюда по-хорошему.
- Неа, - замотал головой собеседник. – Я лучше здесь тихо посижу, раз у тебя кусательное настроение.
- При условии, что я тебя не услышу, - махнула ведьма рукой, показывая, что не желает спорить. - Мне сейчас, правда не до тебя.
Она принялась опять листать варианты на прослушку. Бестолку. По-прежнему ничего не помогало. Информации, что могла закрыть дыру внутри, пока не было. И в ближайшей перспективе возникнуть не должно. Отчаявшись, Чара принялась листать старые журналы. Совершенно бесполезные вещи, но чтоб отвлечься, иногда всё-таки необходимые. Ведь если нет возможности проломить стену лбом, надо хотя бы найти вариант развлечься, как предлагал Василиск.
При проглядывании весёлых картинок настроение не улучшалось. Да и как оно могло улучшиться от разглядывания идиотов? Помниться раеньше такие вызывали интерес. Сейчас ничего, кроме скуки. Между опостылевших лиц знаменитостей вдруг мелькнули любопытные пейзажи. Кратеры, вулканы, море, гейзеры... Под описанием было обозначение. Исландия, значит... Страна и правда завораживающая. Малюсенькая. И холодная. Но одна из самых демократичных и социальных и... свободных. И малонаселённых. Почему, чем меньше страна, тем меньше там бардака? У нас, вроде бы самая большая страна, но и бардака здесь мама не горюй. Как раз в соответствии с масштабом страны.
И тут мысли самопроизвольно направились вообще не в ту сторону. В ту, которую их никто не просил идти. Однако, вопрос возник сам собой и был в некотором роде, законамерен. Это же какого масштаба слом системы должен состояться, чтоб приблизить человечную реальность Исландии к той, в которой она сейчас живёт? Тут же представился разлом, пролёгший от запада до востока страны, через всю карту. Разделение на север и юг. Где выиграет... кто? Тут же вспоминается война между севером и югом молодой Америки, её результаты, выводы и последствия. Они калькой ложатся на возможные события послеразломья... И выигрывает, конечно север, если бы не одно но... Уральские горы. Прямо по хребту идёт ещё один разлом и огромная страна теперь напоминает не менее огромную бабочку, с распахнутыми на полземного шара крыльями и охваченную кое-где пожарами, кое-где ледниками, кое-где перенаселением, которое, скорее всего из точки притяжения столицы начнёт наконец-то рассасываться, даст вздохнуть свободней местным жителям, которое такое положение дел тоже уже осточертело. А новыми точками притяжения на этот раз станут региональные центры, где как раз понадобятся хорошие специалисты, прошедшую школу выживания с нечеловеческих условиях...
Чара вынырнула из своих мыслей. Ну и бред. Ну надо же, так провалиться... Нет, если ты ведьма, думать по-другому уже не можешь. Это невозможно по одной причине – разогретый от близкого магического воздействия мозг, уже не может воспринимать информацию, как нечто узкое. Все границы разумного магия стирает. Хорошо, что это не часто видно в реальности. Попадись она с такими мыслями возле власть имущего начальства, а ещё, если представить, умеющего читать мысли, попала бы под свеженькую статью о... да о чём-нибудь. Они бы придумали. Хотя, чему удивляться. Думать во все времена было опасно. Или думать не как большинство, или не так, как велено сверху.
Словосочетание заставило улыбнуться. Думать, как велено сверху. Ещё Оруэлл об этом писал. А мы до сих пор в нём живём. Вот что значит бессмертие автора. Вот что значит глупость Большого Брата. Даже не глупость. Больше всё-таки подлость.
- Чему улыбаешься? – обозначил своё присутствие Впасилиск.
- Мыслям, - демонстративно безлико ответила Чара.
Гость сбил её с настроя пораскинуть ещё шизофреническими мозгами, и от лёгкой досады, разговаривать с ним не хотелось.
- А именно? – не унимался собеседник.
- Не твоё дело. Я же сказала, что терплю тебя здесь до тех пор, пока не будет слышно.
А когда замолчала, поняла что чужая речь, уже не раздражает настолько сильно. Да и внутренняя пустота несколько ушла в сторону. Чем-то заполнилась. Чтобы это могло означать?
Она попробовала включить книги. Но нет. Пока нет. Слушаются они, конечно легче, но всё-равно пока дольше десяти минут не получается. Только забрезжившая надежда, опять накрылась медным тазом. Раздражение опять стало нарастать. Кошмар. Что вообще с ней происходит? Похоже, старые основы разрушены окончательно, а новые ещё не родились. Это плохо. Просто отвратительно. Сколько их ещё ждать?
- Какие-то проблемы? – опять возник из небытия Василиск.
- Нет! – рявкнула Чара. Сдерживаться больше не хотелось. Делать вид, что можно игнорировать её просьбы, и неоднократные предупреждения тоже не хотелось. – Всё у меня хорошо. Изнутри только дыра огромная, размером с Аляску и таким же диким холодом внутри. А так всё хорошо. Просто замечательно. Лучше всех.
- Знаешь, я наверное и правда, пойду.
Давно бы так, проскользила невысказанная мысль. Хоть что-то удалось сдержать в себе, и то ладно. Чара даже провожать его не стала. Сам пришёл, сам и уйдёт. Не сахарный. Когда дверь закрылась, ведьма принялась, думать, чем бы занять мозг дальше.

От делать нечего ведьма стала щёлкать радио. Здесь та же закавыка. Сохранённые волны не давали нужного эффекта «цепляния». То, что раньше радовало, слышалось какафонией сейчас. Не мыслимо. Как-то сильно её в этот раз торкнуло. Что-то внутри сломано посильнее классического непонимания. Но с этим надо будет разобраться потом. Сначала – ответ на вопрос.
Методом проб отметались радующие раньше звуки. Классика, рок, джаз, кантри, более менее съедобная попса... Для всего этого больше не существовало внутри места. Вернее, место наверное существовало, но покрыть образовавшийся разлом они не могли. Разозлившись на радио, Чара переключилась на музыкальные подборки. Надо попробовать что-то новое. Где-то должен скрываться ещё один слой ответа на вопрос. Надо только найти. По законам мироздания, он не может бесконечно прятаться от неё. Если где-то убыло, как в ней сейчас, значит где-то есть то, что должно в неё придти. И это оно уже в пути, надо только путь ему проложить, а не засовывать голову в песок, как страус. Ну или в отчаянье, апатию и другую подобную хрень. Впрочем, здесь кому что нравится. Порой и правда легче сдать позиции и заявить, что я не я, и ну ко всем чертям эту магию. Не на ту напали. Её с самого начала предупредили, что магия – это тяжёлая работа. И не всем она под силу. Потому что надо много думать. А на это многие в принципе не способны. Или просто не знают, как правильно это делать. Легче, гораздо легче, пользоваться готовыми вариантами ответов. А ты попробуй найти то, что ещё никто не искал, а потом и пойми, что то что нашёл – верно. Вот это действительно задачка не из лёгких. И здесь уже не только анализаторские способности нужны, они хотя бы официальной наукой подтверждаются. Здесь дело уже в интуиции разных уровней и стилей. А эта самая интуиция и в одном-то варианте вызывает у обывателя вопрос реальности существования. А раз вызывает вопрос, значит для него она – непреодолимое препятствие. С другой стороны. Нечего всяким обывателям под ногами болтаться. Магия не резиновая. На всех не хватит. Пусть и правда думают, что её не существует.
Мда, это всё хорошо. А с вопросом-то что делать? Ведьма опять переключилась на звуки, льющиеся из динамиков. Не то, не то, не то... После многих неудачных попыток, она решила поискать текстовое описание музыки. Глупейшее занятие. В этом плане – лучше один раз услышать, чем сто увидеть. Но в силу привычки читалось на порядок быстрее, чем слушалось. Описание, описание, описание, история, описание... Стоп. Чара вернулась к истории. Ну не совсем это история, скорее кусок видения мира, произведённый, скорее всего язычником. Но он её зацепил. В описании что-то про погоду и природу и немного о специфическом складе характера. А что под обёрткой? Первый щелчок по треку подтвердил догадку. Это было то, что нужно. Внутренняя пропасть начала заполняться. Заполняться чем? Вот сейчас, когда ниточка к ответу найдена, вообще не хотелось отвечать ни на какие вопросы. Разгорячённый мозг, до этого усиленно работавший, просто отдался в звуковые волны, созданные человеком. Ему тоже нужен отдых и он просто купался в прохладных звуках такой нужной и долго ожидаемой композиции. Да, нужных правильных слов ещё не найдено. До них ещё дойти и додуматься надо. Но ниточка, что приведёт её к правильному ответу, уже есть. И ей можно и нужно просто насладиться. Это настроит на нужный лад, на нужные струны реальности, как мог бы сказать физик изучающих эту теорию. Хм... вот ведь такому, наверное, не легко. Учёному, что изучает чёрные дыры, по крайней мере, есть что предъявить научному сообществу. Формулы, макеты, фотографии с самых современных телескопов.

А что может предъявить научному сообществу человек, изучающий теорию струн? Музыкальный инструмент? А какой? Обязательно струнный или можно духовой? И что он может перед ними сделать? Побренькать на них? Как доказать, рассказать, показать то, что чувствуешь, но не можешь пощупать, предъявить материальный носитель своего видения, своей интуиции, потому что он пока не существует? С точки зрения магии, раз чувствуешь, оно существует. А с точки зрения людей? А ты сначала докажи, а потом я подумаю. Неудивительно, что теория струн сейчас проходит свой кризис. Некоторые начинают раздумывать о том, а не бред ли это больной фантазии. Впрочем, помнится, чёрные дыры тоже проходили кризис восприятия людьми. Но, в результате у них всё закончилось благополучно. Так что, думается, что и со струнами в конечном итоге разберутся.
Исключительно материалистичный подход, конечно, имеет место быть. И надо сказать, он основной. Но люди забыли, что не единственно верный. Тем более, они привыкли на собственные глаза и уши одевать дополнительные фильтры. Исходя из дополнительного правила. Это правило, как пунктик в жадном банке. Написан в сознании настолько мелким шрифтом, что мало кто его разберёт, некоторые совсем не ищут, а некоторые не обращают внимания, даже если знают, что он там есть. Пунктик называется: если моя картина мира состыковывается с тем, что ты расскажешь, а ещё лучше, если она мне понравится, значит это верная теория. Если нет, о том что ты говоришь, я благополучно забуду и как можно быстрее.
Именно это произошло с ней, когда она не хотела видеть очевидного, напрочь забыла или не принимала в расчёты понятие «темперамент». Вроде понимания есть, а практики понимания нет...
Чара плавала в потоке, создаваемом инструментами. Струнные они или нет, в общем массе именно сейчас разбираться не хотелось. Медленно, но верно, исчезнувший куда-то кусок души заполнился, как лекарственным средством, музыкой. Какой-то близко к северной этнической. Раньше бы она и слушать такое не стала. Просто бы не смогла услышать в ней что-то интересное. Это ещё раз напоминает истину, что до всего нужно дорасти.
Так... а вот здесь опять стоп. Ведьма вынырнула из состояния блаженства. Внутренняя пустота уже не вызывала нервный диссонанс. Напротив, эта пустота создавала спокойствие. Что опять пробудило не здоровый интерес к мелким деталям всего сущего.
Что значит, дорасти? Кто-то живёт в одном звуковом диапазоне, кто-то в нескольких. Но, как правило, в каком-то привычном. Если человек слушает классику, он не слушает попсу. Если слушает рок, скорее всего не слушает оперу. А если он из привычного диапазона всё-таки выходит и начинает понимать, говорят «дорос». Дорос до чего? До того, что раньше было непонятно и неизвестно. Расширил свой диапазон.
А каким звуком диапазоном сейчас питаются люди? Как правило, суррогатным. Переработанным. Очень упрощённым. Слабым. Это касается не только музыки. И текстовых материалов и событий, что происходят в жизни. И какой мозг тогда может родиться в таких условиях? Только очень простой. А простой мозг порождает простые эмоции. И не было бы в этом ничего плохого, если бы такое суррогатное питание было энергетически оправданным. На таком суррогате долго не протянешь. В нём, грубо говоря, калорий очень мало. Человеческий мозг оказывается постоянно голодным и ему надо ещё и ещё... чего? Этого же суррогата. Потому что ничем другим он питаться уже не может. Просто не воспримет. Ну и какой темперамент может пребывать в теле человека, что крутится в слабом узком мыслительном диапазоне?

Правильно. Никакого. Так что это не человек виноват. Жизнь виновата.
И всё же... человек немножко виноват. А может даже и не немножко. Ему голова на что? Чтоб в неё есть? Это ж как можно себя не любить, чтоб постоянно отказывать себе в нормальной еде для души. Хотя... сейчас нормальной еды и для тела не так уж и много сыщешь. А если она и есть, то на неё вешается конский ценник. Ну, допустим, у магов с ценниками проблем нет. У них проблемы, знаете ли, посерёзней, чем циферки на бумажке. Они знают, что цифры на бумажке – это иллюзия. А ведь людей эта иллюзия отпугивает. Так и живут. Увидят ценник и пугаются. Смешные они, люди.
Ну ладно, допустим не смешные. Скорее несчастные. Опять можно сказать – жизнь заставила. Но вообще, странная фраза. По идее, человеку даны руки, ноги и голова, чтоб делать свою жизнь такой, как ему удобно. А на деле получается по-другому. В чём проблема? И всё-таки, кто виноват? И причём здесь темперамент?
Итак, когда можно позволить себе опуститься в суррогат? Возможно, на некоторое ограниченное время, для общего понимания информационного поля, в котором живёт большинство людей. Для постоянного время препровождения там... Бр... Но вот здесь каждый выбирает для себя сам. В этом информационном поле живётся легче. Ярлыки на всех и вся навешаны, как ценники в магазине. Сразу видно – это друг, а это враг. Это плохой, а это хороший. Есть куда энергию выплеснуть. Что самое замечательное – думать при этом не надо. Всё уже написано и распределено до вас. В крайнем случае, можно побрюзжать, что всё настолько рано было сделано, что вы пришли к шапочному разбору и вам уже здесь скучно и делать нечего. Нечего, так найди, где есть чем заняться. Но... легче же брюзжать? Пакостная, конечно эта среда. Лёгкая для мозга, не лёгкая для тела. Но кому что нравится.
Итак, вернёмся к теме дальше. Темперамент – это огонь. И черпается он изнутри земли. Вернее, не черпается. Земле не жалко, даст сколько надо. Бери – пользуйся. При условии, что она видит тебя. Да, чтоб она тебя увидела, тоже работать надо. Но это другая история. Ну вот представим, что даст она эту энергию условному человеку. А если он не умеет эту энергию переваривать? Что происходит? У него энергетический желудок, при постоянном питании суррогатами, атрофировался. Дай ему чистую живую не переработанную энергию - заворот кишок будет. Ему такую пищу надо принимать по капле, по глотку, постепенно. Но при этом, надо отказаться от суррогатов. Да кто же от него откажется? Замкнутый круг. Но такой ли он замкнутый? Может всё-таки откажется?

***

- Магия – самая интересная наука на свете. Она включает в себя всё. Чтобы ты ни изучал, чем бы не интересовался – это будет магия в узком её проявлении. И чем дольше копаешь или изучаешь, тем интересней становится. Потому что изучая один аспект вселенной, ты одновременно изучаешь и все остальные.
- Не понятно, - резюмировал Сашка. – Ну как такое может быть? Оно же ни в один шаблон не укладывается, ни в одну формулу, ни в одни существующие понятия. А я их повидал за последнее время много, но логику так и не увидел.
- Нет никакой логики в магии. Вернее, логика есть, но она определяется через органы чувств. Осязание, вкус, запах, слух, зрение. Иногда ты можешь увидеть то, что по идее не должен. Иногда услышать, почувствовать. Вот если хотя бы одно чувство у тебя диссонирует со всеми остальными – значит ты близок к проявлению магии. Но как правило, люди этого не замечают, даже если замечают.
- Тогда они не «не замечают». Это по другому происходит. Они уговаривают собственный мозг не бунтовать против привычной картины мира. Мозг с этим соглашается и не бунтует.

Сашка в конец измотался. Он прошёлся уже по нескольким жизням. Чужим, хотя его уверяли, что его. Он не мог в это поверить. Не может этого быть. Просто не может. Его жизнь – одна единственная и неповторимая. И осталась там, в далёком будущем, а для него сейчас прошлом.
Как же меняется восприятие времени, когда смотришь на него изнутри. Разрозненные отрезки воспринимаются чехардой в собственной голове. Иногда кажется, что он начинает сходить в ума, но стоит оказаться в библиотеке и все криво повернувшиеся шарики снова встают на свои места, но как-то под другим углом. Тем не менее, несмотря на все свои путешествия, его мозг всё никак не хотел или не мог найти ответ, что от него в итоге хотят? Что от него хотят все эти люди случайно встреченные в действительности люди. И не важно, в каком именно времени это происходило. Может ответ подскажет эта девочка в белом платье? На вид ей было около четырёх лет. А по месту в котором она обитала и по манере разговора, можно было дать не менее четырёх тысяч лет. Бред, конечно, но Сашка уже ничему не удивлялся.
- Магия – самая интересная наука на свете, – начала издалека малолетка. - Она включает в себя всё. Чтобы ты ни изучал, чем бы не интересовался – это будет магия в узком её проявлении. И чем дольше копаешь или изучаешь, тем интересней становится. Потому что изучая один аспект вселенной, ты одновременно изучаешь и все остальные.
- Не понятно, - резюмировал Сашка. – Ну как такое может быть? То что я переживаю сейчас ни в один шаблон не укладывается, ни в одну формулу, ни в одни существующие понятия. А я их повидал за последнее время много, но логику так и не увидел.
- Нет никакой логики в магии. Вернее, логика есть, но она определяется через органы чувств. Осязание, вкус, запах, слух, зрение. Редко через все сразу. Но чаще... ты можешь увидеть например то, что по идее не должен. Или услышать, или почувствовать. Вот если хотя бы одно привычное чувство у тебя диссонирует со всеми остальными, значит ты близок к проявлению магии. Но, как правило, люди этого не замечают, даже если замечают.
- Тогда они не «не замечают». Это по-другому называется. Они уговаривают собственный мозг не бунтовать против привычной картины мира. Мозг с этим соглашается и не бунтует.
- О, как интересно ты высказался. И давно стал таким умным?
Сашка вспомнил Игоря.
- Я бы ответил тебе, но здешнее течение времени не позволяют дать точный ответ. А не точный я говорить не хочу.
- Ну ладно, - сказала девочка и повернула один из рычагов скрытых в стеллажах.
И как она помнит, где какой из них находится? Но мужчине долго удивляться этой мысли не пришлось. Настало время удивляться другому.
Библиотеку накрыла тьма. Будто её не было или испарилась, или провалилась в другое измерение, а перед ними оказался космос. Самый настоящий. Бесконечный и со звёздами.
- Где мы? – спросил он.
Всё-таки находиться в космосе без скафандров было немыслимо. Только это заставило его понять, что это иллюзия.
Девочка не ответила. А потом он увидел, что у к нему стала приближаться звезда. Она не увеличивалась в размерах, только становилась ярче. Когда она спустилась ему на подставленную ладонь, Сашка понял, что это не звезда, а кристалл. Это издалека сначала показалось, что она имеет форму шара, но взяв в руки, почувствовал, что многогранность. Сколько здесь граней? Сотни? Тысячи? Отделяются друг от друга тонкими бороздочками. Глаз их не замечает. Только кончики пальцев дают понять, что это не гладкая поверхность.
- Что это? - спросил мужчина.
Девочка состроила надменную гримаску.
- Думай. Соображай! - ответила она словами Запятой из старого мультика.
Сашка фыркнул. То же мне, учителка нашлась. Но продолжил вертеть кристалл в руках. Эту непонятную штуковину хотелось гладить, прижимать, тереть до блеска, хотя он и так блестел неимоверно. Даже с закрытыми глазами ощущалось его сияние. Что же это? Сашка чувствовал, что это не чужая вещь. А какая-то... родная? Нет. Не совсем то. Он не родной и не чужой. Кристалл - это и есть он. Вернее, он его часть. Вернее, когда-нибудь станет его частью. Или был? А он сам - малюсенькая грань на его поверхности.
Он провёл по поверхности, стараясь угадать, какая это грань. И... случайно продавил одну из них. Сначала он испугался, что сломал хрупкую вещь. Но приглядевшись понял, что это не так. За открывшейся гранью, которая сначала показалась сломанной, находилась малюсенькая ячейка. Похожая на почтовый ящик или банковский сейф. Слабая догадка пробила кончики пальцев. Ясно стало, что этот кристалл, какой-то диковинный информационный носитель информации. А внутрь этой ячейки нужно было что-то положить.
- А что туда нужно класть? - теперь более уверенней в себе, спросил мужчина. Уж эту-то информацию он наверняка уже заслужил.
- Себя, - просто ответила девочка.
Мда... Это в её репертуаре. Отвечать так, чтоб было ещё непонятный, чем до того, как спросил.
- Не всего себя, - сжалилась всё-таки она над ним. - А часть. Только часть.
- Какую?
- Самую ненужную, по мнению большинства людей.
- А подробней можно? - маленькая всезнайка ещё не начала раздражать, но уверенно продвигалась в этом направлении.
- Можно, - слишком легко согласилась она. – Любая ячейка, этой вещицы заполняется жизнью владельца. Он её берёт взаймы до своего рождения, а отдаёт через некоторое время после смерти.
- И всё же, что туда кладут?
- Всё что человек узнал, или выучил, или научился, или достиг за то время, что отмерили ему звёзды. Но мало кто задумывается, что сделает его ячейку уникальной, весомой, значимой. Вам же нравится жить по шаблонам. Любимая фраза – всё как у людей. Не правда ли? Прям пышет гордостью, что человек ничем не выделяется, нигде не высовывается и... почти ничего не стоит. Какая разница, какое яблоко покупатель возьмёт из корзины? То или это? Они одинаковые! Так и люди.
- Решили стать яблоками... – закончил за неё Сашка.
Девочка удивлённо вскину бровь.
- Понял, наконец-то?
- Не совсем. Но аналогия более чем. Люди-овощи. Не то достижение, которым будет гордиться наша цивилизация.

Чара смотрела в книгу, а видела, как и полагается неумёхе, нечто неприлично приторное, с мужским подтекстов в названии. Это неприличное название показывало на страницах вместо букв, такой же неприличный жест. Отделаться от чувства собственной придурковатости, видя вместо складных слов эту страхолюдину, не удавалось. Она и так вертела книгу, и эдак, надеясь хоть чуть-чуть рассеять внутреннюю не удовлетворяющую её обстановку. Бесполезно. Понятней не становилось.
Застонав, она стукнулась лбом о столешницу, окрасив комнату глухим стуком, и принялась страдать. Ну почему другие так легко умеют учиться? Раз и всё? Взмахнули в правую сторону рукавом, как Василиса Премудрая на пиру у царя – и перед ними раскрываются тайны мира. Взмахнули в левую другим рукавом – и вот уже они умеют сплетать ткань реальности под своё усмотрение. Как у них это получается? Почему ей всё достаётся так тяжело?
- Знала бы ты, что такое тяжело... – чем-то напоминая Чеширского Кота, произнесла Карин.
Она как всегда материализовалась в комнате без предупреждения и без спросу. Прямо в кресле, будто и не уходила отсюда с прошлого раза. Но Чару это не смущало. Наставнице она всегда была рада. Правда, не сейчас. Ведьма угрюмо посмотрела на неё, накинув чёлку на лоб, стараясь прикрыть покрасневшее последствие своего отчаянья.
- А что, это легко? – бросила она с вызовом.
- Не легко, - согласилась Карин, но тут же пояснила. - Потому что ты не принимаешь в расчёт одну составляющую. Ты её постоянно упускаешь... или не замечаешь. Или не знаешь о ней, признавайся? Есть такой вариант ответа?
- Какую составляющую?
- Ну, милочка. Попробуй сама догадаться.
-Не могу, - упрямо возразила Чара. – Я уже столько передумала, аж голова пухнет.
- Зря пухнет. Давай попробуем направить твою мысль в нужную сторону. Ты знаешь, что общество имеет общественно-бессознательное сознание?
- А это что такое?
- Это когда люди в одном пространстве или профессии или... просто случайной группе, обладают в сумме общим потенциалом.
- Это как?
- А подумай.
Чара помотала головой.
- Ничего не придумывается, - констатировала она.
- Ничего, потому что ты, во-первых, в себе не уверена. А во-вторых, не можешь вытащить из памяти нужный пример. Это не сложно. Подумай. Ответ в тебе есть. И отбрось ложную скромность.
Ведьма закатила глаза. Опять думать. Но, с наставницей не поспоришь, если она говорит, что ответ есть на поверхности, значит надо всего лишь чуть-чуть мозгами пошевелить. Она принялась моделировать различные социальные ситуации. В обычных спокойных вроде ничего примечательного не было. В каких-то нелепых случайностях, некий момент проявлялся. Но совсем тонкой струйкой или ниточкой. С наскоку не схватить. А вот в больших отрицательных... катастрофических... да. Что-то было.
- Эффект толпы, - поняла она наконец.
- Правильно.
- То же мне тайна, - разочарованно протянула Чара. - Он проявляется только при катастрофах.
- Ключевое слово – проявляется, - медленно произнесла Карин и встала с места. – В горячих или сложных условиях, оно и правда раскрывается быстрее и острее. Но и в спокойной обстановке оно существует, нужно только увидеть... Проанализируй, что тебе не понравилось в прочитанной книге. Ответ лежит на поверхности, надо только чуть дёрн подцепить.
- Мне последняя песнь Старой Эдды не понравилась, - сказала Чара. - Про то, как братья наследство делили. Возможно, слишком упрощённо, но оно так резонирует с началом, что даже неприятно. Там один брат приходит к другому, просит долю наследства. Тот и согласен одарить его, но тут в дело вмешивается "мудрый старик" и оскорбляет того, что пришёл с просьбой. Тот, кого оскорбляют, ушёл. И через полгода возвращается с войском. Убивает сестру и её войско, потом, я так поняла, сам гибнет. И тот, из братьев, кто остался в живых, горемычно печалится, что они так и не смогли договориться, чтоб по-человечески поделить наследство, а за мечи похватались. И в общем, не стоило оно того.
- И что тебя так задело?
- Эта песнь не отвечает истинным ценностям викингов. Вообще. Там как-будто логика нарушена. Нет. Я понимаю драться за честь, доблесть, землю и далее, и подобное. Но за побрякушки. Нет, опять же. Понятно. Что ресурсы нужны всем. У кого больше ресурс, тот может больше воплотить идей. Но дело приобрело точку невозврата не при обсуждении делёжки ресурса. Там не с этим проблема была. А после оскорбления одного из претендентов дележа, заметьте - третьим лицом. И это "лицо" должно по идее, как бы учить своего подопечного - ибо он наставник или что-то вроде учителя. А не лезть в разговор с оскорблениями брата своего воспитанника. Мне чем-то эта ситуация напоминает Квасира и карликов. Тоже странная история.
Ведьма покосилась на Карин. Та молчала. Тогда Чара продолжила.
- Ведь "мудрый старик" - это ведь общественное бессознательное, не правда ли? Он, сохраняя "нажитое непосильным трудом", ссорит братьев, лишь бы только не разделять имущество. По сути, ему в итоге всё равно, кто из них останется в живых. У него одна цель - не делиться, не раскупоривать кубышку. А вот "мудростью" поделиться - это да. Это он может. И опять к аналогии с Квасиром. А если Квасир - это тоже общественное бессознательное? И забредя к Свартам он... а что он там собственно делал?
- Он там путешествовал, уму разуму набирался, – рассудила Карин. - Или свою мудрость демонстрировал.
- Угу. Дадемонстрировался, - ухмыльнулась Чара. – Не надо было умничать, где не надо.
Настроение стало улучшаться. Недостающий кусок рассуждений встал на место, как миленький.
- А чем тебе последняя песнь Эдды не понравилась? – спросила Карин. – Там такая прекрасная песнь, как отважная воительница видя вражеское войско бесстрашно бросается в бой и погибает, что же делать. Но это её мечста была, не правда ли?
- Образ прекрасной воительницы, конечно, прекрасен, спору нет, - вспомнила Чара Пушкина. -Тавтология, конечно. Но доблесть ради доблести, это какое-то масло масленое. Это как кидаться посудой в Бальдра. Развитие в этом где? По сути, по череде повествования Эдды становится ясно, что люди отражают судьбы богов. Или боги судьбы людей? Всё связано со всем. У меня вопрос, во имя чего эта воительница погибла? Вернее, в её случае, почему? Потому что слуга её брата, совершенно бессовестно и мне кажется, даже специально, оскорбил того, с кем она сейчас сражается. Где здесь честь и достоинство? И она, в общем-то, сейчас сражается на стороне того, кто заведомо не прав. А ей это надо? Вы чувствуете, что личная цель нарушена? Нарушена связка личного понимания и собственных действий. Тот, кто её убил, в итоге сам говорит над её трупом - Норны за это не похвалят. За это зло придётся заплатить. Как видим в итоге, собственной жизнью. Так стоила ли овчинка выделки? Ради этого ли они родились на свет? Гибнуть на каких-то традициях, не поговорив друг с другом, не поняв, а приняв слова чужого человека за чистую монету. Если им так хотелось, ну предали бы они смерти обидчика "мудрого", и без него разделили бы наследство честно. И вся недолга. И строили бы цивилизацию дальше. Но нет, они пошли на поводу у традиции и... проиграли.
- Скандинавы – серьёзные ребята. Мало говорили, много делали. И боги у них такие же.
- Возможно и много, - согласилась Чара. – Но с одним типом людей или богов, я уже путаться начинаю кто есть кто, они так и не придумали что делать. Кроме того, как связать и заткнуть рот.
- Продолжай.
- Я тут пытаюсь сообразить, как менялся Локи в процессе развития цивилизации. К огда Асгард возводит стену – он приносит коня, что может через эту стену перепрыгнуть. Он не скован и не связан, и рот не зашит. Когда ему зашивают рот? Тогда, когда Асгард уже со стеной, иначе бы Локи не мог разговаривать в момент её возведения. И в момент, когда боги получают дополняющие их артефакты. По сути – цивилизация вышла на новый уровень, все боги стали более совершенны. И Локи с функцией разговора стал не к месту. Три трагедии скандинавского пантеона
гибель Бальдра, гибель Мимира, гибель Квасира. Теперь ещё последняя песть Эдды. Это всё ложится в одну цепочку. Оно всё об одном и том же. В одном месте слишком много всего хорошего. Света, мудрости, добра или денег, красоты. И оно лежит мёртвым грузом. А потом гибнет под тяжестью этого груза. Похоже на миф о царе, который пожелал ко всему, к чему прикасается, обращать в золото. А Локи этот перекос выравнивал всегда, распределяя ресурсы равномерно. В компенсацию урезая, буквально, ресурсы у себя.

Сашка в конец измотался. Он прошёлся уже по нескольким жизням. Чужим, хотя его уверяли, что его. Он не мог в это поверить. Не может этого быть. Просто не может. Его жизнь – одна единственная и неповторимая. И осталась там, в далёком будущем, а для него сейчас прошлом.
Небеса, как же теперь считать время? Вспомнилась чьё-то утверждение, что время не линейно. Оно может растягиваться и сжиматься, ускоряться и замедляться. И если эти понятия он ещё как-то переваривал или переживал. Иногда сам это чувствовал, когда попадал в поток событий именно с таким потенциалом. Он даже мог себе представить, что время способно исчезнуть. Как, например, когда задумался, залип или... замер. Он ещё не подобрал определение этому состоянию. Когда отвлёкся от основного действия на минуту, а смотришь – уже полчаса прошло. Или час. Куда время делось? Но это бывает редко, если конечно в игры или интернет не проваливаться в порядке вещей. Но даже без них, гораздо чаще такое состояние пропажи времени ощущается во время сна. Закрыл глаза, открыл. Хоп – уже утро. Чем в это время занимался твой мозг? И не дурит ли он тебе голову, рассказывая сказки, что ты восемь или сколько-то там часов провёл в постели? Может мозг, только переключил реальность сразу на то время, которое обозначено, для подъёма? Как ты его проконтролируешь? И даже если кто-то рядом с тобой будет сидеть, бодрствовать, наблюдать, а потом расскажет, что ты действительно лежал в постели всю ночь, каждую минуту и даже иногда ворочался – это всё равно ничего не доказывает. Потому что мозг наблюдающего такой же изворотливый извращенец. И может в свою очередь нарисовать такую картинку реальности, которая устроит его хозяина. Поэтому, если уж не доверяешь своему мозгу, то как, в конечном итоге, можно доверять чужому? Да ни в жизнь.
На последнюю логически построенную фразу, Сашка ухмыльнулся. В его положении ещё можно спросить – какую именно? А что, вопрос вполне резонный. Мужчина потёр лоб. Как же меняется восприятие времени, когда смотришь на него не изнутри, а снаружи. Теперь разрозненные отрезки воспринимаются чехардой в собственной голове. Иногда кажется, что он начинает сходить в ума, но стоит оказаться в библиотеке с гидом-малолеткой в белом платье, и все криво повернувшиеся с последнего путешествия в голове шарики снова встают на свои места, но как-то под другим углом. И обратно в изначальное положение уже не сдвигаются, как ни старайся.
Пришло понимание, не смотря на внутренний протест, что лишком много его жизней, а точнее все в которых он побывал, заканчивались пометкой game over. Итог его азартной игры со временем всегда один. Пока. Одинаковый! И в этом его простота. И надо найти всего лишь одну ошибку!
Никогда потом, если он выберется живым из этой переделки, в чём лично уже сомневается, Сашка не сможет смотреть на время, как и раньше. Оно может быть каким угодно, но не линейным. Оно может быть мозаичным, отрезочным, сгруппировавшимся, свернувшимся в кольцо или расположившимся по спирали, утекающим сквозь пальцы, пропавшим в никуда, убитым собственной глупостью, в конце концов. Но вот линией здесь и не пахнет. Нет такого понятия у времени, как линия. Линией оно может быть, только если не умеешь смотреть на него широко. Если находишься внутри трубы времени, которую кто-то проложил для тебя.
Пока Сашка шёл по коридору, ему в голову пришла ещё одна аналогия, что время - вроде горизонта. Человек впереди себя видит только горизонт. Но если поднимется над пространством – увидит, что горизонт иллюзия. И его нет. Как нет и времени. Есть только дела, которые умеешь в это время поместить. Если ничего не сделал – ты мёртв. Если ничего не сделал для себя – ты мёртв. Если что-то сделал, но не для себя – мёртв вдвойне. Потому что находишься внутри двойной иллюзии. И чтоб выбраться из неё тебе придётся преодолеть не одну, а уже две иллюзии. Поэтому надо точно знать, на что хочешь разменивать своё время.
Таким умным, Сашка становился не сразу. С пугающей расторопностью эту истину ему вдалбливали раз за разом обстоятельства. Это понимание приходило постепенно. Можно было бы сказать, ах, если бы я знал это раньше, я бы так не сделал! А ещё лучше свалить вину на кого угодно. Да не получалось. Потому что приглядевшись, так или иначе, он находил подобные обстоятельства и в его последней жизни. Да, разные люди, разное место, разные эпохи, но обстоятельства одинаковые. Только после переживания всего этого калейдоскопа событий, становилось понятно, что это похоже на бесконечно повторяющуюся одну и ту же шахматную партию. С одними и теми же фигурами, ходами, результатом.
Из этого можно было сделать вывод, что этого было мало. Несмотря на все свои путешествия, неповоротливый мозг, всё никак не хотел или не мог найти ответ, что от Сашки в итоге хотят? Что от него хотят все эти случайно встреченные в действительности люди. Что надо сделать, чтоб изменить результат? Какую фигуру надо поставить в иное место? А может, какой-то какой ход самому пропустить? Где нагнать или отпустить время?
Может, ответ подскажет эта девочка в белом платье? Хоть на вид ей было около четырёх лет. Но по месту, в котором она обитала и по манере разговора, можно было дать не менее четырёх тысяч лет. Бред, конечно, но Сашка уже ничему не удивлялся.
Девочка молча шла рядом, вытаскивая из стеллажей книги и укладывая стопку ему в руки. Книг уже набралось достаточно, становилось не то чтобы тяжело, скорее неудобно нести, некомфортно. Но девочка не обращала на это внимание и продолжала доставать и укладывать книги выше и выше. Вопросов Сашка не задавал. Он и так знал, что это надо прочитать. И сопротивляться бесполезно. А в его обстоятельствах и незачем. Здесь времени нет. Так что, чем заниматься, вообще не принципиально. Только вот от чтения уже голова железобетонную напоминает. А понятней, зачем он здесь и зачем всё это, не становилось. Спросить что ли? А даст ли ответ? Сколько раз уже спрашивал. Она прямых ответов предпочитала не давать. Причину этого мужчина понять не мог. Неужели так тяжело выражаться яснее? Но заговорить на мучающую его тему, в который раз, всё же решился. Может, не придётся лишних несколько раз умирать? Такое время препровождения, прямо скажем, не из приятных и порядком надоело.
- Я никак не могу понять основную схему действия, - сказал он. – Это тёмный лес, магия какая-то.
- Магия – хорошее определение, - кивнула девочка. - Магия – самая интересная наука на свете. Она включает в себя всё. Чтобы ты ни изучал. Чем бы ни интересовался – это будет магия в узком её проявлении. И чем дольше копаешь или изучаешь, тем интересней становится. Потому что, изучая один аспект вселенной, ты одновременно изучаешь и все остальные. В этом суть магии. Изучая одно – узнаёшь всё.
Она с гордостью посмотрела на Сашку, возможно надеясь увидеть восхищение на его физиономии, но быстро поджала губы и отвернулась. Видимо выражение лица существа впавшего в ступор, её не радовало. Чтоб хоть как-то скрасить неловкость, мужчина решил задать ещё несколько вопросов.
- Не понятно, - резюмировал Сашка. – Ну как такое может быть? Ну, ладно, хорошо. Магия и бла-бла-бла. Надо только изучить – и титаном вселенной станешь. Но то что я переживаю сейчас ни в один шаблон не укладывается, ни в одну формулу, ни в одни существующие понятия. А я их повидал за последнее время много, но логику так и не увидел. Как мне найти её, чтоб выкарабкаться из этого замкнутого круга?
- Нет никакой логики в магии. Вернее, логика есть, но она не определяется с помощью формул. Формулами можно определить только очень короткий её участок. А таких формул тысячи. А пустых участков и того больше. А миллионы формул ещё совсем не найдены. Их только предстоит открыть.
- Ну и как тогда искать ответ?! – почти взмолился мужчина.
Выслушивать высокопарную белиберду сил больше не было. Страсть как хотелось найти дорогу обратно в разумную понятную знакомую вселенную. Пусть он даже там проживёт недолго, и рассказать обо всём пережитом всё равно никому не сможет. Но смерть, после всех испытаний, не казалась уже такой жуткой неотвратимостью. Скорее, логичным желанным завершением слишком уж долгого пути.
Девочка упорно молчала. Они просто шли между бесконечных полок, и она выбирала для него книги. Опять не ответит, решил Сашка и уже распрощался с надеждой выудить хоть что-то членораздельное. Но, девочка, к его удивлению, всё-таки произнесла:
- Недостающие формулы определяется через органы чувств. Осязание, вкус, запах, слух, зрение. Редко через всё сразу. Возможны сочетания наиболее понятных тебе чувств. Но чаще... – она запнулась. - Ты можешь увидеть, например то, что по идее не должен. Или услышать, или почувствовать. Вот если хотя бы одно привычное чувство у тебя диссонирует со всеми остальными, значит ты близок к проявлению магии. У тебя есть шанс найти недостающую формулу. Но, как правило, люди этого не замечают, даже если замечают.
- Интуиция... – выдохнул Сашка.
И в его мозгу повернулись ещё несколько шариков, которые больше никогда не вернуться на прежнее место. Он вспомнил странные видения в ту жуткую последнюю слякотную ночь в баре. Когда Она растворялась среди софитов, коридоров и комнат. Тогда он понять не мог, как это произошло. И вот, пожалуйста. Видимо Она просто знала то, что не знает он. А он в свою очередь, мог Её вычислить только при помощи интуиции. Но проигнорировал этот момент.
- Когда люди не «не замечают», - в качестве оправдания самому себе высказался он, - это по-другому называется. Они уговаривают собственный мозг не бунтовать против привычной картины мира. Кому же понравится думать, что он сумасшедший? Мозг с этим соглашается и не бунтует.
- О, как интересно ты высказался. И давно стал таким умным? – подняла бровку собеседница.
Наверное, это был первый раз, когда она ему высказала если не комплимент, то что-то похожее на него. Сашка вспомнил Игоря.
- Я бы ответил тебе, но здешнее течение времени не позволяют дать точный ответ. А не точный я озвучивать не хочу.
- Ну ладно, - малолетка пожала плечиками.
И пошла дальше. Дальше... дальше, за несколькими поворотами будет его студия. Всё оборудовано для того, чтоб спать и читать. Читать и спать. Всё под рукой. Далеко отвлекаться не надо. И ничего лишнего. И никакого просвета. Никакой возможности выбраться. Внутри разросся клубок сопротивления. Захотелось крикнуть, бросить книги, убежать... но куда? Отсюда нет выхода. Нет покоя. Нет даже смерти...
- Зачем это всё? – спросил он в отчаянье. – Зачем мы живём? Зачем я живу? Живу именно сейчас? Бесконечный круговорот жизней! Во имя чего? Кто завертел это чёртово колесо?
Девочка опять не ответила. Даже не оглянулась. Видимо, лимит её щедрости на сегодня был исчерпан. Она шла молча, но книги больше не всовывала. Шла какими-то незнакомыми ему коридорами. А он просто обречённо шёл следом.
Мужчина понял, что сегодняшний путь по-настоящему другой, только когда они вошли в зал.
- Положи книги, - распорядилась хозяйка.
Он подчинился. Девочка и повернула один из рычагов, скрытом теперь между сиденьем кресел. И как она помнит, где какой из них находится? Но мужчине долго удивляться этой мысли не пришлось. Настало время удивляться другому. Зал накрыла тьма. Настоящая, хоть глаз выколи. Потом зал исчез, или испарился, или провалилась в другое измерение, а перед ними оказался космос. Самый настоящий. Бесконечный и со звёздами.
- Где мы? – спросил он.
Всё-таки находиться в космосе без скафандров было немыслимо. Только это заставило его понять, что это иллюзия. Опять молчание. Не удивительно.
А потом он увидел, что к нему стала приближаться звезда. Она не увеличивалась в размерах, только становилась ярче. Странное зрелище. Восхищающее? Наверное. Но он был так измотан, что особо не реагировал на наблюдаемое величие. Когда звезда спустилась ему на подставленную ладонь, Сашка понял, что это не звезда, а кристалл. Это издалека сначала показалось, что она имеет форму шара, но взяв в руки, почувствовал многогранность. Сколько здесь граней? Сотни? Тысячи? Отделяются друг от друга тонкими бороздочками. Глаз их не замечает. Только кончики пальцев дают понять, что это не гладкая поверхность.
- Что это? - спросил мужчина.
Девочка состроила надменную гримаску.
- Думай. Соображай! - ответила она словами Запятой из старого мультика.
Сашка фыркнул. То же мне, учителка нашлась. Но продолжил вертеть кристалл в руках. Эту непонятную штуковину хотелось гладить, прижимать, тереть до блеска, хотя он и так блестел неимоверно. Даже с закрытыми глазами ощущалось его сияние. Что же это? Сашка чувствовал, что это не чужая вещь. А какая-то... родная? Нет. Не совсем то. Она не родная и не чужая. Кристалл - это и есть он. Вернее, он сам часть кристалла. Вернее, когда-нибудь станет его частью. Или был? А он сам - малюсенькая грань на его поверхности.
Он провёл по поверхности, стараясь угадать, какая это грань. И... случайно продавил одну из них. Сначала он испугался, что сломал хрупкую вещь. Но приглядевшись понял, что это не так. За открывшейся гранью, которая сначала показалась сломанной, находилась малюсенькая ячейка. Похожая на почтовый ящик или банковский сейф. Слабая догадка пробила кончики пальцев. Ясно стало, что этот кристалл, какой-то диковинный носитель информации. Внутрь этой ячейки нужно было что-то положить.
- А что туда нужно класть? - теперь более уверенней в себе, спросил мужчина. Уж эту-то информацию он наверняка уже заслужил.
- Себя, - просто ответила девочка.
Мда... Это в её репертуаре. Отвечать так, чтоб было ещё непонятный, чем до того, как спросил.
- Не всего себя, - сжалилась всё-таки она над ним. - А часть. Только часть.
- Какую?
- Самую ненужную, по мнению большинства людей.
- А подробней можно? - маленькая всезнайка ещё не начала раздражать, но уверенно продвигалась в этом направлении.
- Можно, - слишком легко согласилась она. – Любая ячейка, этой вещицы заполняется жизнью владельца. Он её берёт взаймы до своего рождения, а отдаёт через некоторое время после смерти.
- И всё же, что туда кладут?
- Всё что человек узнал, или выучил, или научился, или достиг за то время, что отмерили ему звёзды. Но мало кто задумывается, что сделает его ячейку уникальной, весомой, значимой. Вам же нравится жить по шаблонам. Любимая фраза – всё как у людей. Не правда ли? Прям пышет гордостью, что человек ничем не выделяется, нигде не высовывается и... почти ничего не стоит. Какая разница, какое яблоко покупатель возьмёт из корзины? То или это? Они одинаковые! Так и люди. Так и ты.

САМАЙН

Самайн, Самайн – Земля уснула.
Накрылась покрывалом снежным.
Сон сохранят Ей безмятежный,
В ком искра самости сверкнула.

Из Тьмы и Света дети на подходе,
Оберегать сон Матери стремятся.
И знают, им придётся драться
С чужим Огнём, что издали приходит.

Чужой Огонь несёт покой и сласти,
Лесть, гордость, самовосхваленье.
Но отбирает силу и уменья,
И с Матерью велит расстаться.

Кто слабый – не пройдёт дорогу.
Сломается, сгорит, истлеет.
Кто сильный – чужака развеет.
Сильнее став, пришедши на подмогу.

Самайн, Самайн... Земля нас покидает.
Шесть месяцев Ей спать по мере.
И те дождутся, не предав идеи,
Кто собственный Огонь не забывает.

Как менять реальность или зачем нужны границы

Все ведьмы рано или поздно задумываются над проблемой, как менять реальность. Мало кому из них нравится обычная существующая. А если нравится, то это уже не ведьма. Колдунья, возможно. Но не ведьма. И конечно, вынь да положь, эти методы всем подряд не разбазариваются, но некоторые всё-таки известны даже людям.
Чтоб найти больше информации по этому вопросу, Чаре пришлось воспользоваться библиотекой. В общем, она, наверное могла и дома информацию изучить, но в библиотеке академии меньше отвлекающих факторов было. И этим стоило воспользоваться. Начинать, как правило лучше с понимания того, что знаешь. Надо перечислить хотя бы самые простые способы.
Самый простой способ нашёлся быстро. Барьерный. Наиболее часто на данный момент встречающийся, но ни разу не эффективный. Судя по результату постройки бесконечных стен между двумя враждующими соседями. Плодя с построенной стеной из одной реальности две, можно отсрочить решение проблемы, но от этого Фернир при Рагнарёге слабее не станет. Что ему построенные человек стены... Так, на один зуб и раскусить.
Но если бы только каменные стены разделяли пространство. Гораздо чаще люди внедряют границы себе в мозг. И увидеть это можно в различных произведениях. В том же «Руслане и Людмилой», книжка, которая практически свалилась ведьме на голову, и отказываться от подсказки ей не хотелось. Принялась изучать.
При прочтении быстро стало разбирать любопытство. Как у автора получилось зашифровать в довольно неприхотливой сказке много всего. Отголоски тех или других легенд так приятно укомплектовались под одну обложку.
Во-первых, Руслан и Людмила воспринимаются, как дополняющие друг друга. Вроде Тора и Локи, как бы ни странен был пример. Что нет у одного, есть у другого. Что-то вроде молодость/информация, силы/возможность добыть артефакты. В такую же незамысловатую игру играют так же Финн с Наиной. А ещё и голова с карлой. Все на разных уровнях.
Руслан и Людмила – молодое поколение, голова с карлой – средний и воинственный, а Финн с Наиной получаются самыми старыми, и самыми вроде бы мудрыми? Правда, ведут себя порой, как дети.
Три соперника Руслана – огонь, вода и медные трубы. Три девы облачающие Людмилу в драгоценности в обители карлы – наводят мыслями на Норн, хранительниц и распорядительниц временем. И если в трёх ипостасях испытаний, барьерный принцип оправдан. Не всем под силу пройти всё сразу и одновременно. А время для человека так и вообще не может быть одновременно и тем и другим. Но при несменяемости системы, жесткие границы – хорошо, плохо – не дают человеку развиваться. Он постоянно находится под жестким контролем того, что выучил, пощупал и поэтому уверен, что всё знает. И жизнь из-за этого скучна. В тот момент, как жизнь становится скучной – личность человека умирает. Остаётся одна физическая оболочка. Человек становится вроде огромной мёртвой головы. Всё знает, но сдвинуть с места себя не может.
Чара поёжилась. Бр... Жуть. Быть живым и мёртвым одновременно. Но одно дело, знать, что ты мёртв. А если человек уверен, что жив, но при этом мёртв? Мда... отсутствие в этом плане точного критерия, что такое жизнь, сильно подводит. Почему-то считается, что если человек потребляет, значит, он жив. Но жизнь – гораздо шире этого понятия. Сейчас, отучившись немного на первом курсе, Чара понимала, что надо что-то ещё и производить. И желательно эксклюзивное. Только тога можно начинать воспринимать жизнь в полной мере.
В библиотеку вошёл Василиск. И Чара уткнулась в книгу, старясь одновременно стать незаметной. Напрасно. Оглядев присутствующих, Василиск из всех возможных вариантов выбрал конечно худший. Направил свои стопы к ней. Делать нечего. Ведьма улыбнулась.
- О, ты тоже это читаешь? – удивился подошедший вьюноша.
- Да, читаю. А почему это удивляет?
Вьюноша достал из-за пазухи туже книгу, только с другой обложкой.
- Совпадение, - кисло сказала Чара.
- Противоречишь сама себе. Ты всегда говоришь, что совпадений не бывает.
- И что ты хочешь?
- Обсудить.
Понимая, что Василиск не отвяжется, она согласилась.
- Ладно, давай, что у тебя там за соображения.
- Итак, первые главы – идёт воспевание доблести Руслана и прелестей Людмилы., - бодро начал собеседник. - Классические Огонь и Земля. И вот карла, тоже Огонь, но уже другой чужой, похищает Людмилу и старается завоевать. Но, увы и ах... Он не может оплодотворить землю. Вот те конфузец-то... Ему надо действовать через кого-то или чего-то. Но Людмила не даёт ему даже начать действовать, оглушив криком.
- Воздух, - подытожила Чара.
- Ну да, - согласился вьюноша и продожил. - Людмила нашла способ стать невидимой, но сама в общем-то ничего предпринять больше не могла. Это её граница. Нужен Руслан. А он, тем временем... Через Финна, добывает информацию и едет к голове. И вот обширная база данных перед ним... Право ей распоряжаться Руслан завоевал. Но какое сокровище скрывает голова? Что олицетворяет меч? Уж не суть ли личности человека?
Он замолк, с победным чувством уставился на Чару. Ну надо же, удивилась она. Как складно у него получается.
- Итак. Голова. Чьё тело истлело «в землях людских». Глова без тела... а люди сейчас значит... без головы? Ну, судя по тому, что людьми сейчас управляют эгрегоры, то да. Без головы. Что интересно, мечом карла отрубил голову брата, а теперь это оружие, которое можно применить против него. Как это можно расшифровать?
- Как то, что пока человек не найдёт свой меч, так и будет бегать по кргу как белка в колесе. А толку будет ноль. Переливание из пустого в порожнее.
Чара вспомнила, как достала свой меч из спины, вернее, из позвоночника и кувнула. Пока всё сходится.
- Хорошо, - согласилась она. - Идём дальше. После нахождения меча Руслан продолжает набираться опыта, и оказывается у карлы в саду в тот момент, когда он поймал Людмилу. Совпадение? Людмила поддалась иллюзии и страху, стала видимой и... уснула. Я вот этот момент пока вообще не понимаю. Она потеряла свою суть? Сон может также ассоциироваться со смертью.
- Нет, это не смерть. Или возможно, это смерть бездействие в качестве компенсации того, что она не хочет делать того, что заставляют. Но Руслан побеждает карлу. Что интересно, сражение также происходит в воздухе. Руслан и Людмила, оба продиктовали колдуну свои условия. По-разному, но не принять их условия он не имеет права. Но это ещё не всё.
- Ага, - перебил её Василиск. - Теперь они оба «почти». Почти герой и почти жена. Вроде бы вместе, но порознь. Не хватает последнего штриха. Соединить все части головоломки. А для этого надо опять пройти испытание.
- Кошмар. Сколько их ещё проходить? Квест какой-то.
- Столько, сколько нужно. Те, кто не хочет их проходить, сидят на попе ровно. Как тот богатырь, что доверился Наине. Она ему прямым текстом сказала – сиди и жди. Он и послушал.
- Хорошо, - согласилась Чара. - Следующий этап. Смерть головы и смерть Руслана. Голова нашла свой покой, только когда карла лишился силы. Приходят на ум передача волшебных знаний. Только когда всё заработало, как надо и передано в надёжные руки, можно уйти. Станет ли Руслан надёжным преемником головы? Наина говорит, что нет, выдвигая своего ставленника Варлафа, который опять похищает Людмилу у Руслана. Она как преходящий трофей. Все хотят, но никто не может. Опять магический сон, опять убийство мечом. История с головой повторяется? Убив голову, Руслан сам станет ей? Но... Варлаф не отрубает Руслану голову. А только вонзает в него меч. В чём проблема? У Варлафа нет нужной информации?
Финн использует мёртвую и живую воду, чтоб оживить своего ставленника. Что именно он использует? Дубликат тела и дубликат души? И даёт Руслану кольцо, чтоб оживить Людмилу – тоже дубликат души?
Василиск и Чара переглянусь и в один голос сказали:
- Сомневаюсь.
- Ладно, здесь пока не понятно, - сказал вьюноша. - Дальше Руслан опять доказывает, что достоин своей женщины, раскидав вражеское войско. В этот момент он практически великан. Дальше Руслан и Людмила, наконец соединяются... Хеппи энд. Но, вот что интересно. В бороде карлы и в голове его убитого брата знания. Но разные. В чём отличия? Когда Руслана убивали, карла сидел в сумке. Что он делал? По сути – собирал информацию неудачного исхода ситуации! Это важно. Делится ли он информацией с кем-то? Ну, когда его лишили бороды, думаю, начал. И возможно, без него, Руслану бы не поверили. Варлаф ведь и с три короба соврать мог.
Мысли уже спотыкались о другие мысли.
- Вот тебе и детская сказочка, - выдавила всё-таки Чара. – Знаешь, что мне не нравится? В этой сказке все запчасти реальности лежат в разных концах вселенной. Поди, попробуй, собери. Знаешь на что похоже? Похоже, как Один, когда держал подле себя одного из пленённых ванов, по сути, также расчленял природу человека. То у человека не хватает тела, то информации, то личность не проявлена. А значит и полноценного правильно работающего механизма не получается. И только у Руслана на это хватило сил ради... любви. Очень романтично. А может не ради любви? А под воздействием её?
- Не знаю, - пожал плеча вьюноша.
В этот момент в библиотеку влетела синичка. В клюве она держала скомканный клочок бумаги. Подлетев в Василиску, она бросила перед ним эту бумажку и улетела. Тот развернул. Это оказалась записка. Он прочёл её вслух:
«Меня путают со всеми. С преподавателем, с родителем, с несчастной любовью, со счастливой любовью, с врачом, с пациентом... Я просто есть, а они на меня налипают, как снежный ком, иногда очень неожиданно и я включаюсь в игру и становлюсь тем, кем меня видят, чтоб понять, что человек от меня хочет. Очень часто хочет просто высказаться и... успокоиться. Такое ощущение, что людям надо, чтоб их поняли. Я понимаю. Иногда только «отряхиваюсь» от их восприятия и качусь дальше. Меня воспринимают, как объект приложения силы в собственных целях. Это и плохо и хорошо одновременно. Плохо, потому что понимаешь, что жизнь непредсказуема. Хорошо – именно по этой же причине».
- Новая загадка? – спросила Чара.
- Похоже на то, - откликнулся вьюноша.
И ведьме стало даже досадно, что это не ей прислали такую записку. В манере письма четко прослеживалась личность, не имеющая внутренних границ. А раз так, значит надо с ней познакомиться.

Когда человек любит по-настоящему, ему без разницы, где, как и когда находится объект его любви. Главное, что этому объекту должно быть хорошо. Остальное – несущественные детали. По идее, так и должно быть. Но на практике всё гораздо сложнее... Хотелось, чтоб хорошо было и тебе.
Туманный уже полгода никак не мог решиться подойти к Белёсой. Из дома она почти не выходила, а в их тесной компании постоянно зависала с Гривой. Что у них там было, не слишком понятно. Когда он попал к ним, они уже ходили вместе. Осторожное наведение справок у других ребят, ситуацию не прояснило. Никто не мог точно сказать. То ли дружба, то ли любофф... но уж точно не страсть. Такое впечатление, что им было просто удобно друг с другом. И в этом удобстве оба пережидали время, когда на кого-нибудь из них не нахлынет нечто стоящее, живое и волшебное. Очень редкое кстати, в их Призрачном мире. Но ведь и такое бывает, правда? Хотелось бы верить... Должны же старые сказки хоть иногда оживать. И тогда Белёсая и Грива без шума и пыли могут разойтись каждый в свою сторону... Или нет?
Нет ничего более постоянного, чем временное. И часто людям не интересно выбираться из собственноручно созданной скорлупы. А действительно, зачем? Всё же и так хорошо. Чтоб преодолеть эту стену, нужна сила воли. Хотя, и простого желания иногда бывает достаточно. Или любопытства? Так может эту волшебную девочку просто всё устраивает?
Туманный помотал головой. Нет. Только не в этом случае. Наверняка Грива удерживает Белёсую силой или хитростью. Запугал, например, что никогда и нигде она от него не скроется. А может, держит в заложниках её любимого младшего брата. Все знают, брат у Белёсой часто болеет. А Грива умеет доставать забавные игрушки. Веселит его, делает счастливей. А значит, делает спокойней и счастливей и её саму. Но нельзя же приносить себя в жертву постоянно. Даже ради тех, кого любишь. Иначе, какой у подобной жизни смысл?
Запахнув тёмно-синюю ветровку, застёгивать было лень, Туманный вздохнул и опять заиграл на свирели. Догадки, догадки, догадки... А как узнать наверняка? Только если спросить напрямую. Бесполезно. Напрямую люди давно уже не разговаривают... Прячутся за шаблонными дежурными фразами и наигранным благополучием. Ну и что толку, что он спросит? Получит очередной ничего не значащий ответ. Разбирай его как хочешь, примеряй в разных ипостасях и при желании можно будет трактовать в любую сторону. Нет, здесь надо как-то иначе.
Он сидел и играл на крыше относительно высотного дома и болтал ногами над бездной. Здесь было хорошо. Здесь было свободно. А сегодня ещё тепло и безветренно. Конец лета, а кажется, что в природе ещё только всё начинается. Над головой раскинулись звёзды. И только Вечная Стена, пыльная, серая, с редкими перламутровыми вкраплениями, была всё также слишком заметна и портила впечатление. Если не смотреть в её сторону, можно представить, что её вообще нет. Она была от неба до земли, что за ней никто не знал. Она периодически продвигалась в их сторону, захватывая новые территории. Редко отступала, отдавая когда-то пойманное. То, что отдавала, было безжизненным, высушенным и ломким. Если порыскать в развалинах, оставленных ей, можно было иногда найти нечто нездешнее, часто опасное. Но это было не главное. Куда исчезали люди, случайно оказавшиеся на пути внезапно надвинувшейся Стены, было неизвестно. Их больше никто не видел, ни трупов, ни скелетов найдено не было. Они просто стирались из пространства жизни и всё. Так что о Стене старались лишний раз не упоминать и по возможности на неё не смотреть. Это было негласным здешним правилом и Туманный им подчинился.
Оттуда, откуда он пришёл, Стена выступала из моря. Её там называли Стеной Взвеси. Мелкие капельки, парящие в воздухе. Жалящие всех, кто к ней приблизиться. Иногда Стена вызывала штормы и цунами, отчего на берегу после таких катаклизмов, были поломанные палатки, выдранные кусты. Кое-что море, конечно, отдавало обратно или оставляло взамен утраченного. Можно было найти какую-нибудь несчастливую морскую звезду, много ракушек, редко серебряных рыбёшек. Но в основном это был мусор. Тот, что люди без разбору кидали везде... когда-то. А теперь ему приходилось это подбирать. Совершенно глупый, неокупаемый и бесполезный труд. Наиглупейшая трата единственной жизни. И о Стене там многие говорили, и говорили едко и ехидно, и злобно. Но запрета на её упоминания не было. Наверное, потому что редко кто выходил в море и подходил близко к самой стене. Всё-таки береговая линия была своеобразной защитой от таких несчастных случаев. А вот здесь...
При переезде сюда была возможность, как казалось, найти сбежать от бесконечной рутины, и обрести может быть спокойную, а может и счастливую жизнь. Более предсказуемую, например. Он ошибся. Ни спокойствия, ни предсказуемости он так и не обрёл. Потому что почти сразу увидел Белёсую, и потерял душевное равновесие. И теперь проживание рядом со Стеной Взвеси, уже не казалось таким уж кошмаром по сравнению с бесконечной внутренней мукой. Вот так. Оказаться между двух огней. И здесь счастливым быть нельзя и обратно уже никак.
Туманный прекратил играть. Что-то он отвлёкся. На лирику и жалость к самому себе потянуло. Лучше ещё раз рассмотреть варианты, как заговорить с этой девочкой. Музыка помогала переместиться в пространство воображения, надо этим пользоваться. Итак, он может выхватить её у изгороди до того, как Грива подхватит её у ближайшего перекрёстка. Но расстояние слишком маленькое, да и перед её ухажёром не хотелось мелькать. В небрежной доброжелательности он мог быть весьма колок и импульсивен. И тогда ему на глаза, под язвительные шутки, а порой и кулак, лучше не попадаться. Мало ли как он может воспринять факт прогулки от калитки до перекрёстка его, хоть и не официальной, но девушки. А вынести в свет общества чьи-то личные метания, ему труда не представляет. Так что лучше нет. На всякий случай. Ещё вариант, можно наоборот, дождаться, пока Белёсая уйдёт домой. Убедиться, что Грива утопал своей дорогой, а потом, пока она не легла спать, постучаться в окно. Туманный поморщился. Этот вариант тоже ему не нравился. Трусливый, что ли... Будто воровать что-то лезет. Но жить с постоянной ноющей болью за грудиной тоже надоело. Похоже, надо просто подойти. Это будет честно. Лучше в компании при всех. Тогда у Гривы не будет элемента внезапности в его острых шутках. Да и при других ребятах... что такого, переброситься парой слов? Может ему одного внимательно взгляда будет достаточно, чтоб понять, есть ли надежда на взаимность.
Мальчишка посмотрел на часы. Можно выдвигаться. Окна домов уже гаснут. Значит, взрослые укладываются спать. Самое время для прогулок.
Почему так стало заведено, Туманный не задавался вопросом. Он знал, что раньше взрослые контролировали всё. А теперь, когда появилась стена – нет. У него складывалось впечатление, что взрослые устали. Им хватало их личных дневных забот и проблем. И просто хотелось отдохнуть. А Стена... Ну что Стена? Она когда-то появилась, теперь она есть и сколько она ещё пробудет – неизвестно. И ничего, буквально ничего с ней не сделаешь! Можно только не подходить. Хотя, в этом есть тоже некоторый плюс. Внутри стены всё спокойно. Нет никаких войн и дрязг. Всё размеренно и понятно. Нужно только ходить на работу, делать стандартный набор дел и спать. Спать, спать... Туманному казалось, что когда взрослые закрывали глаза, этот странный и непривычный для них мир переставал существовать, как и они для него. Зато начинался мир молодого поколения. Которое уже родилось при таком положении дел. И от того более спокойно относились к подобного рода ограничениям. Потому что не знали ничего другого. И если Туманному ещё повезло какими-то странными тропами пройти из одного сектора Стены, в другой, не коснувшись её. Что и говорить. То остальным этот метод не будет доступен ещё долго, а может и никогда. Они навсегда заперты в этом территориальном пространстве. И он теперь вместе с ними. Потому что сам этого захотел.
Родители Туманного остались там, у моря. Они не пошли. Просто сделали прощальный подарок своему сыну, предоставили такую возможность. Он не скучал по ним. Хотя был благодарен. По сравнению с другими ребятами, у него было ещё одно преимущество. Даже когда взрослые не спали, он всё равно был свободен, потому что за ним некому было наблюдать.
А так, в основном молодое поколение обычно промышляло ночью. Ну как ночью. С учётом того, что ночь, или темнота, когда пришла Стена, стала единственным временем суток, то время подростков – это ночь в ночи. В это время они были предоставлены сами себе. Улицы пустели. Не было нужды охранять их или беспокоиться о чьё-то здоровье. Всё самое главное и ответственное теперь происходило, только когда взрослые бодрствовали. А значит, когда была ночь, никто не умирал, не болел, не сгорал от пожара. И разбойных нападений, тоже не было. Просто было некому. В ограниченном пространстве все друг друга знали. Всё было под контролем. У всех был достаток, хоть и не слишком явный. Но тем не менее, всего хватало. Так что если что-то у кого-то пропадало, оно не имело возможности обнаружиться в другом месте. Только опять в этом. И такое происшествие сразу становилось известно всей округе. Отчего и смысла в грабеже, а уж тем более убийстве не было. Все как на ладони. Правосудие, худо-бедно даже здесь существует. Портить себе жизнь, даже такую унылую, никому не хотелось.
Под рукой обозначился Бекон. Он всегда появлялся внезапно, а уходил незаметно. Туманный никак не мог привыкнуть к этому. Бекон – ухоженный кот в раскраске серого тигра, пришёл с ним из-за Стены. Мальчишка не брал его с собой. Тот просто в какой-то момент оказался рядом. Это удивило. Но раз так, не отправлять же его обратно. В конце концов. Он единственное, что связывало Туманного с прошлой жизнью. И раз этот артефакт прошлого просит ласки, надо погладить. Мальчишка потеребил пушистого непоседу, почувствовал его тепло, и оно придало ему уверенности. Надо что-то решать. Надо определиться с тем, как жить и действовать дальше. Туманный встал, прошёлся по крыше, оглядывая улицу. Фонари горят, взрослых нет. Значит можно выдвигаться на место.
При подходе к парку, вернее к тому, что когда-то было парком, он сбавил шаг. Бекон, в своей кошачьей манере, где-то потерялся в переулках. И теперь одному было несколько не уютно. Но не отступать же от задуманного, из-за такой мелочи. Впереди уже слышались голоса. Позади по гравийной дорожке ощущались чьи-то шаги. Кто-то догонял. Поэтому свернуть назад без лишних вопросов уже не получится. Если только сослаться на какую-нибудь слабость. Или забытое мероприятие. Но не хотелось. Из чистого упрямства не хотелось. И он шёл вперёд.
Её он увидел сразу. Белёсая сидела на чёрном поваленном дереве. Когда-то, наверное, это был дуб. Широкий, раскидистый. Об этом говорила шероховатая с неглубокими бороздками кора, временами напоминающая мелкую чёрную плитку, внушительных размеров ствол и характерный скупой изломанный край древесины. Разлом не давал разглядеть ажурный рисунок дерева, который обычно проявлялся на гладком срезе и напоминал то ли цветок, то ли бабочку. Туманный видел такой на картинках в книжках. Сейчас дубов не осталось... Вообще деревьев не осталось. Кто-то их пытается сохранять в гравюрах, рисунках или скульптурах. Но это больше неисправимые энтузиасты. Призрачным людям до деревьев нет дела.
Тем не менее, Туманный постоянно задавался вопросом, сколько же надо сил чтоб сломать такое дерево? Другие об этом тоже не говорили. Хотя... Мышастый как-то обмолвился, что вечная Вечная Стена однажды дошла до этого места. Давно. И дуб стал последним, кого она скрыла за своей пеленой. Потом отступила. А дуб стал ломким, словно хрупкое стекло. И первый порыв ветра повалил его. Нижний край дерева раскрошился. И через несколько лет впитался в землю. А верхняя часть так и осталась в форме дерева. Ну как осталась... Кто-то из чистого любопытства отковыривал кору-плитку, заглядывал, что там внутри. Ничего. Как и полагается, продольные волокна дерева. Только окаменелые. И чёрные, как уголь. И ломкие. Сколько эта махина здесь ещё пролежит, было неизвестно. Но скорее всего недолго. Уж всяко меньше, чем если бы дерево осталось собой.

***

Уходи. Уходи. Уходи... Слово эхом барабанило внутри черепной коробки. Острое, тоскливое, несправедливое. Но страшнее всего безучастное и равнодушное. Как были равнодушными и большие карие глаза с длинными ресницами, как был равнодушен мягкий голос. Уж в них-то он надеялся увидеть то невысказанное, нежное, манящее и волшебное. Что по ожиданиям должно было возникнуть внутри неё, но не возникло... Он ведь столько преодолел! Ну и что, что бестолку. По идее, он просто обязан был завоевать любовь. Обязан, должен, наверняка... Но такое только написано в книжках. Глупых ненужных теперь никому книжках. Нет в них и толики правды. Ложь одна. И что теперь делать?
Ещё недавно, он хотел, чтоб Белёсой было хорошо. А теперь просто хотел уничтожить из собственного грудного пространства невыносимую тяжесть. Которая даже дыхание делало болезненным.

Туманный машинально переставлял ноги, ссутулившись, засунув руки в карманы, сжимая и разжимая флейту, таща за собой не нужный уже спальный мешок, но всё никак не мог его бросить. Не раз он хватал себя на мысли, не раздавить бы её случайно совсем. Но тут же забывал о об этой мысли и продолжал идти, сам не понимая куда. Просто прочь. От опостылевшей компании, от Белёсой, от Гривы, от Тенистой и Мышастого и наверное от себя тоже. Да, что тут скрывать. От себя тоже. Но чем дольше он шёл, тем чётче понимал. Нельзя уйти от собственной тоски. И пережитой несправедливости. Внутри разрывалась вселенная, а Белёсая не посчитала нужным его понять. Зачем-то ему было важно, чтоб его поняла она. Только она. Пусть никто его не поймёт, а она должна. По крайней мере, он на это рассчитывал. Это должно было сработать. Наверняка. Так было написано в старых книжках. Стоит только всё рассказать объекту воздыхания и мир тут же изменится. В принципе, в последнем ожидании он ошибся не слишком. Мир изменился. Отсутствие перспектив в лучах вечной боли. Заманчивое предложение, что и говорить.
От этой мысли себя стало жаль ещё сильнее, невыносимо настолько – хоть кричи. Но это было бы уже слишком. Чтоб не дать крику совсем не по-мужски вырваться наружу, как рассказывали книги, он сжал зубы, закрыл глаза, замотал головой и, стараясь выбросить навязчивые мысли, ещё ускорил шаг. Ему удалось пройти несколько метров вслепую, прежде чем с размаху врезаться в нечто каменное, хрупкое и острое. Туманный охнул и стал растирать ушибленный лоб. Болван. Этого следовало ожидать. Он и так-то не слишком следил за дорогой, на чистом автопилоте перешагивая неровности. А теперь благодаря идиотской затее, на лбу будет красоваться здоровенный синяк. Теперь остальные небось будут шушукаться. Решат, что это Грива ему нахлобучил. Мысль показалась совсем кислой. Хоть вообще не возвращайся. Да куда ты денешься из замкнутого пространства? Все всё вокруг о тебе знают. И знать будут, даже раньше, чем ты сам узнаешь о себе.
Туманный огляделся. Стена совсем близко. Вокруг руины старых пятиэтажных зданий из крошащегося белого кирпича. Высохшие, раскинувшиеся мёртвые кроны редких деревьев с облетевшей корой. Приграничная зона... даже сам не заметил, как дошёл сюда... Много о ней рассказывают. Рассказывают, что когда-то её не было. Что когда-то небо было не только чёрным, а и других цветов тоже и довольно часто. Что когда-то здесь жили те, кто умел создавать волшебные реальности, не выходя из дома. Досоздавались... Это было место оживших фантазий, теперь мёртвой природы. Когда-то что-то пошло не так. Как и почему – никто не знает. Но власти обвинили во всем тех, кто исчез бесследно и уже не может себя защитить. После того, как появилась Стена, волшебство стало под запретом. Впрочем, они опоздали. Действительно серьёзное волшебство с того момента осталось только в книжках. То, что умела Белёсая – малая часть ушедшего могущества. Но она это умела! А он нет... Туманный сглотнул. Мысли об утраченных мечтах слишком болезненны. Надо всего лишь не позволять им овладевать разумом. Надо переключиться...
Вроде совершенно логичная мысль. Но внутри что-то защемило и ноты помимо воли, стали складываться в воображении в мелодию, сначала тихо, где-то на задворках сознания, потом выливаться громче и настойчивей. Что-то рядом прыгнуло, задвигалось, заурчало. Но Туманный не обращал на это внимание. С таким феноменом, как живая музыка в голове, ему ещё сталкиваться не приходилось. Он наблюдал за тем, что происходит внутри, а что происходит снаружи, фиксировал краем сознания. Но всё поведение пришедшего урчания, говорило о том, что его рады лицезреть и притом немедленно. И поэтому пришлось всё-таки отвлечься от музыки. Тень выскользнула на свет и оказалась Беконом. Теперь это был чёрный кот с белой грудкой. Опять поменялся. Такая переливчатость кота, ставила Туманного в тупик. Он сам никак не мог объяснить, да и ему никто не мог объяснить, как совершенно нормальный кот мог совершенно не нормально менять цвета. Только белый ошейник неизменным оставался. По этому ошейнику мальчишка его и узнавал. Бекон потёрся о его бедро, требуя ласки. Туманный погладил его, одновременно разглядывая Стену.
Вечная Стена. Вечная, Навечная... Интересно, кто придумал это название. От него веет могильным холодом и безнадёжностью. Туманный поежился. Ссадина на лбу уже не так донимала, может оглядеться? Любопытно всё же.
Первый шаг по ломкой белой траве. Неприятный хруст. Потом ещё шаг и опять хруст. Бр... Здесь и так жутко, а под такой аккомпанемент тем более. В ушах застряли отзвуки этого хруста, хотя сам он стоит на месте. Не... надо валить обратно. И сам же и осёкся. Обратно? А это куда?
Мальчишка уже повернулся, чтоб выйти из опасной зоны, но боковым зрением уловил неспешно движущуюся тень в сторону Стены тень. Сначала он решил, что ему показалось, а потом сообразил, что хруст и тень совпадают в пространстве, а значит, тот кто их производит – вполне реален. Ещё несколько секунд понадобилось, чтобы увидеть неспешно передвигающегося Бекона. Он похоже не чувствовал опасности, хотя на котов это не похоже. Конечно, опасности он не избегал, но и бросаться куда-то в неизведанное, тоже не стал бы. Так может, для него это... изведанное?
Туманный посмотрел назад. Идти туда категорически не хотелось. Его там никто не ждёт. Никому он там не нужен. Так зачем? А что впереди? Смерть, как все говорят? Или всё же что то поинтересней её? Мальчишка вспомнил, что кот смог пройти и через предыдущую стену. Никто не узнал как, но может сейчас это удастся выяснить? Ну что он теряет в самом плохом случае? Ну не выберется оттуда. Ну и что? И сам возгордился этой чередой мыслей. Внутри сыграло презрение к опасности, залихватский дух прочитанных битв и он... решился.
- Подожди! – крикнул он Бекону. – Я с тобой.
Кот повёл ушами, будто в удивлении, но своё шествие не остановил. Так и продолжил отвратительно хрустеть травой. Приблизившись к Стене, Туманный ощутил её сухость. Одно дело эксперимент, другое автоматическое самоубийство. Всё-таки последнее не входило в его планы. Мальчишка наблюдал за котом. Тот беспечно подошёл к шевелящейся стене острой пыли... И прошёл внутрь её. Между котом и пылью создавалось что-то вроде воздушного кокона. И пыль его не задевала.
- Так вот ты как ходишь, - присвистнул его хозяин. – Все говорят, что нельзя, но оказывается, что всё-таки можно.
Туманный осторожно приблизил руку к Стене. Воздушный кокон, как у Бекона не создался. Зато мелкодисперсная пыль на большой скорости оставила несколько царапин. Он отдёрнул руку, протёр окровавленные пальцы рукавом. Значит, как у кота не получится. Так, если охота двигаться вглубь, надо закрыть глаза и все открытые участки тела, по возможности более плотным, чем одежда и вперёд. И посмотрел на спальник. Ну конечно! Он быстро замотался в него и нурнул вслед за котом.
Скоро пришлось закрыться поплотнее, а для глаз , на расстоянии ладони, оставить хотя бы маленькую щёлочку. Оставалось надеяться, что на пути не окажется Марианской впадины или другого трудно проходимого препятствия. Впрочем, даже если бы они там и оказались, может и лучше? Он бы тогда точно не вернулся, погиб здесь. И Белёсая, наверное, поняла бы, что случилось и почему, и её замучили бы угрызения совести. Хоть маленькие и недолгие, но пусть помучается, как мучился он при жизни. Только у неё это будет навсегда!
От залихватских мыслей протрезвил острый осколок вонзившийся в щёку. Он случайно раскрылся больше, чем необходимо. Это заставило вздрогнуть и забыть о таком сомнительном плане мести. Нет, по-хорошему надо бы выбраться отсюда, а ещё лучше, раздобыть доказательства, что решился на невозможное. Он станет героем и тогда никой Грива ему не помеха в завоевании сердца выбранной девушки...
Туманный споткнулся, выругался. Не хватало только упасть. Как же здесь Бекон проходит? На кой хрен он плутает здесь? Не видно ни зги. Холодком пробежала мысль, что он сам возможно, заблудился и теперь ходит кругами. Не мудрено. Ни черта же не видно. А если стена раздерёт его убежище в клочки? Что тогда?
Жалобное мяканье подсказало дорогу. Кроме как на слух ориентироваться было не на что. И Туманный шёл. Ветер в какой-то момент усилился, мальчишка еле пробился через тучу мелких камешков, которая оказалась завершающей. А потом он словно вынырнул на другой стороне Стены. Он не сразу понял, случилось. И не спешил выбираться из своего укрытия. Впечатление, что он оглох, ослеп, потерял чувствительность и обоняние одновременно. Тут же вспомнилась давняя внушаемая истина. За Вечной Стеной жизни нет! А может это правда, и он просто умер?
Туманный замер с немой готовностью подтвердить эту истину прямо сейчас, но в горле запершило, и он стал откашливаться. Нет, помирать, похоже, ещё рано. Он сбросил с себя спальник, не открывая глаз. Прежде чем их открыть, пришлось сначала их протереть, а также отплеваться и отряхнуться. А когда всё-таки это получилось - обомлел... Небо было светлым! Какой именно оно имело цвет, сказать трудно. По горизонту кремовое, чуть выше мазки прозрачных розовых и голубых цветов, ещё чуть выше они обретали плотность. Но всё равно были прозрачными. Не такими, как на картинках в книжках, но всё-таки не чёрными! Понадобилось несколько минут, чтоб привыкнуть к этой красоте. Чтоб придти в себя, он взял спасшее его одеяло, встряхнул от пыли. Посмотрел на разодранную поверхность. Ещё два раза, наверное, можно пройти. Но потом это укрытие будет уничтожено. Потом исследования продолжились.
На этой стороне Вечная Стена состояла из чёрно-серых камушков с редкими розовыми вкраплениями. Большие белые камни, выложенными перед ней в ряд, вроде как отгораживают её от остального мира. Интересно, а это помогает? Туманный стоял как раз перед одним из них. Он загораживал вид полностью. Кроме кота. Бекон расположился на хрустящей обезвоженной белой траве и вылизывался. Его галстучек поменял цвет с чёрного опять на серый.
- Так вот как ты это делаешь, - ухмыльнулся Туманный. – И вот оно тебе надо?
Кот недовольно фыркнул, вроде как упрекая хозяина в неблагодарности за предоставление важной информации, вальяжно потянулся и засеменил во внешний мир, что скрывался за камнем.
Мальчик последовал его примеру. И здесь тоже ожидания оправдались. За Стеной жизнь была. Другая, правда. Но была. Странная, на первый взгляд. И светлая какая-то. Даже у моря такого света не было. Или это не жизнь? Может только природа непривычная, а жизни и правда нет? А зачем тогда сюда шастает Бекон?
Обойдя камень, стало видно, что они находятся на холме. Белое небо спускалось к горизонту с сероватой полосой. По правую руку находились заросли разнокалиберных кустарников, у подножия холма несколько домиков, по левую поля светлой травы, за всем этим великолепием угадывалась тонкая блестящая лента речки.
Ну и кто сказал, что здесь жизни нет? Когда он принесёт доказательства обратного, после такой лжи никому из них не усидеть на месте. Но надо их сначала добыть. Без них его слова окажутся только словами. По крайней мере, в этой жизни. Хм... А может поэтому, лозунг – за стеной жизни нет, так активно пропагандируется? Для тех, кто его пропагандирует при раскрытии истины – счастливая жизнь закончится. Туманный пошёл по тропинке.
Стена оставалась всё дальше. Под горку шлось легко, почти бежалось. Некоторое ощущение нереальности происходящего, для данной ситуации вполне простительное. И беспричинной радости. Хотелось раскинуть руки и упасть в траву. В ту самую, которой не может не быть. Но

голос со стороны кустов остановил его от этого действия. Рядом кто-то вроде ругается... или учит, или манера говорить такая... Любопытно. Голос один. Девчачий. Стало интересно. Мальчик остановился, подошёл к кустам. Голос затих, потом продолжил беседу. Девчонка говорит сама с собой. Туманный ухмыльнулся. А может у них здесь так принято? Надо выяснить. И стараясь не шуметь, протиснулся сквозь ветки.

Монада. Локации. Вокзал

- И куда в этот раз? - с усмешкой спросил Сашка.
Все эти прыжки во времени сначала утомляли и умиляли его, затем начали веселить. В конце концов? Что он теряет? Последнюю жизнь свою, похоже, он уже уничтожил под бесполезными попытками выпутаться. И к тому же галопом проскакав по остальным собственным жизням, в чём уверяла мелкая, становилось понятно, что не один раз. А вдруг она врёт? И не своих жизней, а чужих? Кто может сказать правду?
Сашка помедлил немного, обдумывая предложение, поступившее из глубин мозга. Он повертел его и так и этак, а потом откинул. В сущности, какая разница? Информация у него есть. Пусть и странным образом добытая или предоставленная. Смотря, с какой позиции на это дело смотреть. Только угол обзора меняется. А на деле – те же яйца только в профиль. Даже если жизни не его, ни вреда, ни пользы от этого он пока не увидел. Хотя, нет. Польза как раз и есть. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб заметить одну и ту же тенденцию. Он постоянно оказывался в такой череде событий, что существовать дальше было невозможно. Его, похоже, в эти передряги запихивали специально. Так чего беспокоиться? Если мадам Милая Девочка соизволит его турнуть в определённое время и определённый момент, он туда и полетит. Турнёт в другую – полетит в другую. Он как пешка в чужой игре. Да, после того как он увидел, с чего всё началось, это более менее объяснило постоянную игру в догонялки. Бесконечную игру льда и пламени, неба и земли, мужчины и женщины. Кто как это называет, без разницы. Незыблемый момент остаётся только один. Взаимодействие противоположностей. Даже Один с Локи – это в какой-то мере противоположности. Частично, конечно. Потому что полной противоположностью Одину стал Фенрир, который его и слопал, как волк бабушку. Но зато доблестным охотником выступил уже Видар, сын Одина. И победил сына Локи.
Сашка задумался. Почему ему сейчас на ум пришли эти цепочки? Если противоположности погибают, кто становится на их место? Как в случае с Тором и Йормунгандом? Оба равны, оба аннигилировались, обнулились. А здесь нет... В этой основной цепочке почему-то закон и порядок, всё же победили. Здесь какая-то странная последовательность событий. Боги не напрямую дрались с противоположностями. Один – первое поколение, условно. Фенрир – второе. Второй хаос победил первый закон. Но зато второй закон, победил второй хаос. Да, битву выиграло следующее поколение, когда пало предыдущее, но всё же выиграло. Почему так произошло? Почему он сам не может выиграть?
Мужчина вздохнул. Бесконечные стеллажи и запутанные лестницы с привычным исходом и новым попаданием сюда уже не вызывали ни интереса, ни ухмылки. Просто навевали бесконечный анализ.
Вот странная штука жизнь. Читаешь мифы и легенды про богов и чувствуешь – вот они жили! Действительно жили. С большой буквы. По краю лезвия, на острие азарта. Где теперь это всё? Почему нынешняя жизнь такая? И тут Сашка сам же себя переспросил, неожиданно для себя: какая такая? И сам же ответил: скучная, пресная, бестолковая, по сути никчемная. Ради чего живёшь? Неизвестно. Куда идёшь? Только к смерти. И о той не принято среди приличных людей говорить. А в чём же дело? Разве смерть от этого куда-то девается? Нет. Или становится менее отсроченной? Тоже нет. Так в чём же дело?
- Что с тобой? – спросила белобрысая с вызовом.
- А что со мной может быть не так? – буркнул мужчина.
– Молчаливый больно.
– Я же мёртв, - опять без охоты отозвался он. – Таким, вроде, положено молчаливыми быть.
- И всё же... – не унималась нахалка.
От неё не отвяжешься, понял Сашка и нехотя протянул, стараясь отсрочить момент, когда надо будет подобрать слова к тому, чему сам не знал названия.
- Да так...
- Ну-ка, ну-ка, - обернулась девочка и нахмурила бровки. – Говори в чём проблема.
- Какая разница? – попытался он поменять тему разговора. - Лучше скажи, куда идём.
- Куда и прежде, в прошлое.
- А может, хватит? Зачем это нужно?
- А в чём проблема? Тебе же всегда так нравилось заканчивать свои жизни. Я просто продляю твоё удовольствие, - издёвка проскочила в её голосе, но выражение милого личика не изменилось.
- Дело не в удовольствии. Если надо, я ещё сто тысяч раз умру. Не в этом проблема. Ты только скажи, зачем это всё?
- Что зачем? – не поняла собеседница. Или сделала вид, что не поняла.
Сашка сжал кулаки, попытался спокойно выдохнуть, но не получилось. Захотелось дать с размаху в очередной стеллаж... Вдалеке коридора показала какая-то фигура. Но ему сейчас было не до любезностей, кто бы это ни был. Бесконечно замкнутый круг выбесил окончательно. Хотелось рвать и метать... и он прошипел:
- И слушай, может дашь мне уже нормально умереть? В этом круговороте нет смысла.
Тень приближалась, но чтоб разглядеть, была ещё далеко. Сашка не обращал на неё внимания.
- Смысл есть во всём, - жёстко отозвалась собеседница. – Я тебе уже об этом говорила.
- Какой смысл в существовании? – крикнул мужчина. – Зачем так жить?
Девочка распахнула глазки.
- Ах... надоело, су-щест-во-вать?
Она с подчёркнутой церемонностью отчеканила вроде бы как удивительное для неё слово, откинула назад белокурые завитушки и упрямо уставилась на него.
- Ну хоть что-то... Не густо, конечно, с выводами, но для начала сойдёт. И в таком случае у меня встречный вопрос. А изменить что-то не пробовал?
- А это разве я решаю? – удивился Сашка.
- А разве нет?
Девочка продолжала сверлить взглядом.
- Вас зачем туда посылают? Чтоб вы из жизни в жизнь повторяли одни и те же ошибки? Умные люди на них, вроде как учатся. Так почему... нет, я не буду рассказывать про поколения и цивилизации. Я спрошу конкретно тебя. Почему ты постоянно действуешь на шаблоне? И ладно бы на рабочем шаблоне. Но нет. Мы не ищем лёгких путей. И каждый раз попадаем в одну и ту же мышеловку. Вернее ты попадаешь.
- Что за ерунда? – сдался мужчина.
Он отвёл глаза всего лишь на мгновенье, но тут перед ним возникла та, что недавно была тенью там, впереди. Средних лет и среднего роста женщина. Среднего телосложения, одетая в ярко-красное платье.
- Ситуации разные, - спокойно сказала она. - Суть одна. И тебе придётся до неё докопаться.

***

ВР2. Блуждание во снах
Посреди пространства стоял Геральт. Изображение зарябило. Даже немножко задребезжало, отчего заложило уши. Чара опустила голову и крепко-крепко зажмурилась.
- Я бы много отдала за то, чтоб ты опять был рядом.
- Зачем? Мне это не нужно.
- Тебе нет. Но ты всего лишь личность. И говорит это мне сейчас всего лишь личность. А внутри тебя скрывается гораздо более дорогое сокровище. Ты носишь его в себе мёртвым грузом. И из-за этого сам являешься мертвецом. Твоё собственное нутро в тебе разлагается. Поначалу оно незаметно.
- Чушь. В жизни не слышал такого бреда.
- Знаешь. Должен же кто-то тебе его сказать. Это бред только со стороны твоей личности. Потому что личность не учили ничему большему, чем быть батарейкой для Омелы.
- Ты с ума сошла. Какая батарайка? Какая Омела?
- Ты даже не знаешь на кого работаешь...
Чара не то чтобы удивилась, скорее она этого ожидала. Но чтоб совсем не догадывался... Хотя. Что уж скрывать. Она сама ничуть не лучше. Была. Когда-то.
- И всё-таки... Как же тогда ты смог еня вытащить?
-Никого я не вытаскивал. Только мимо проходил.
- Проходил... – опять без эмоций отозвалась Чара. – Значит не ты проходит, а тебя привели в это место и в это время.
- А зачем? – удивился Геральт.
- Вот и я думаю, зачем... Что такого было в той ситуации, что на меня обратили внимание.

Девочка с улыбкой прижалась к женщине.
- Как давно тебя не было! – прошептала она с блаженством.
Поистине девчачья улыбка. Расслабленность и счастье отразились на её лице. Девочка зарылась в красные юбки, обхватила, сжала. Такое впечатление, что без этой женщины девочки могло бы и не быть. Женщина погладила её, бережно и нежно распределила завитушки по плечикам. Замерла в некую паузу, будто измеряя и выдерживая, потом встала. Пора. Точно и безапелляционно.
Мужчина обречённо наблюдал за этой сценой. Мать - со сникшей отрешённостью решил Сашка. Волосы русые и такие же длинные, только без завитков. Сходные черты лица и фигуры, манера не обращать внимания, ни на кого кроме себя... Забавная, кстати...
Несмотря на забавность, настроение испортилось окончательно. Уж если с белокурым ангельским ребёнком было столько мороки, что же сейчас с матерью ему делать? До чего ему ещё придётся докапываться по их милости? И где бы сразу могильную плиту раздобыть? Он огляделся в безнадёжности. Если бы по Пратчетту, то вокруг были бы только камни, камни и камни. И это было бы здорово. Ибо с камнями можно работать и он даже знает как. И это был бы не самый худший вариант. Скорей желанный и уместный. Но не тут то было...
В его реальности, есть только книги, книги и книги. Одни стеллажи. Спрятаться было негде, не с кем, да и невозможно, ибо мёртв... Последнее изрядно бесило. Хоть и возводило в статус блаженного какого-то там страто... или просто стерпца.
Только какой от этого прок? Ну почему он? Почему нельзя отсидеться где-то тихонечко, пока всё не закончится? И если уж на то пошло, почему он при жизни не пытался сделать что-то, что выходит за рамки обыденности? Если сейчас, он был... он есть... И хотелось бы верить – и будет... То как-то не слишком получалось.
Мужчина попытался подобрать определения своему положению и запнулся. Кто он? Кроме... Кроме... Кроме, определения, что «он сдох», ничего положительного в голову не лезло.
Ну, должно же быть ещё что-то кроме этого? Все попытки увенчались неуспехом. Это «не положительное» было настольно не положительным, что уж лучше бы совсем в голову не приходило. И уж что греха таить. Положить бы на это всё к некоей Фене и общепризнанной матери. Что он и сделал, хотя бы на несколько минут здешнего времени.
Щёки горели, виски тикали. Те, кто находились рядом, стояли. Но ничто не вечно... Кто они такие? Прошлое, настоящее и будущее? Ага. Как же. Обычная бутафория и ни грамма смысла более.
Тем не менее, женщина, продолжая обнимать дочь, исподлобья посмотрела на него, будто прочитала происходящее в его сумбурной голове и сказала:
- Трусливые мыслишки в голове бегают?
- Нет, - соврал мужчина и подбоченился. – С чего бы.
А действительно, с чего бы? Откуда она узнала?
- По выражению... лица видно.
Сашка кашлянул. Он бы использовал в её случае более грубое выражение. И вообще, какого лешего, она лезет в его мозги?
- Ну, рассказывай, - обратилась она уже к малышке, игнорируя гостя, - как он тут себя вёл?
- Как упёртый баран, - пожала плечиками дочурка и нежно улыбнулась.
- Ну да, что с них взять, - махнула рукой предполагаемая мать. – Они все такие. И всё же... Мне кажется он готов.
Девочка прищурилась и с недоверием зыркнула на Сашку.
- Возможно. Я не проверяла.
- Некогда уже проверять... – выпрямилась мать. - Мы сейчас...
И слова женщины полились словно ручей. Вроде только что вода была тут, а уже и не здесь. В какой-то странный поток мыслей она увлекала. Что-то ему это состояние напоминало. Что-то очень знакомое. То, что раньше с ним было всегда... или достаточно часто... Но он никак не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах. А она всё говорила и говорила, а он молчал и не слышал, хоть и слушал.
- Ты слышишь, что я говорю? – женщина, привлекая внимание, помахала рукой у него перед глазами.
- А... Да. Конечно, - вздрогнул он. И свой голос услышал, словно через вату.
Мать с дочерью переглянулись. Вид дочери так и сигналил - ну вот видишь, что я говорила! Сашка не обратил внимания на их переглядки. Мало ли что может ввести человека в ступор или оцепенение. Невыспался, в конце концов. Что уже и отвлечься нельзя?
Женщина покачала головой. И опять Сашка прочитал по внешнему виду собеседницы: тяжёлый случай... Но вслух она ничего подобного не сказала.
- Ну ладно. Раз слышишь, значит начнём.
- Что начнём? – выдохнул мужчина, надеясь на повторную лекцию.
Женщина ничего не ответила, только махнула рукой. Она сделала знак следовать по коридору за ней. Сама пошла вперёд. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Можно было бы перевести дух и помолчать, и отдохнуть хотя бы перед очередным, вроде как, марш-броском, но девочка не сдержалась. Испортила момент личного страдания и тихой гордости.
- Правильно, - капризно констатировала она. - Нечего распыляться на того, кто слушать не хочет или не может, или ему не по силам... Сла-бый боль-но. Да. Скорее всего, последнее.
Мужчина заскрежетал зубами. Что за наглая мелюзга. Как её вообще воспитывают? Кто за ней присматривает? Кем она вырастет? Судя по всему, в библиотеке она хозяйка и никто ей не указ. Что может вырасти там, где нет морали и правил?
- Мораль и правила выдумали люди, - прошипела белобрысая. - Здесь нет ничего из тобой вышеперечисленного. Ибо оно ил-люзия. И создана специально для вас-с, с-смертных и двуногих.
- А сама-то, - огрызнулся он. - Такая же!
И девочка хищно улыбнулась. Зубки её стали неприятно острыми, глаза пустыми.
- Ты думаешь, я двуногая?
Не успел Сашка раскрыть рот, как она расширилась в объёмах, поменяла привычный телесный человеческий цвет кожи, на привычный телесный паучий. Под призрачным белым платьем, ноги увеличились в численности и изогнулись в непривычных коленцах. Стали прозрачными. На спине блеснул характерный серебряный узор, а жала проклацали:
- А я не только двуногая... И ты не единственный, кто сюда заходит...
- Солнце, чем ты там занимаешься? – спросила женщина в красном, не оборачиваясь.
Сашка с ужасом посмотрел на безучастную ровную спину, и ужас, что пытался выбраться наружу, застрял в горе. Он пискнул. Девочка, не дожидаясь жалобы, тут же приняла привычный вид и мило проворковала:
- Ничем! Я же умничка. Правда, ведь?
Милашка подмигнула мужчине, тот забыв захлопнуть рот, что-то промычал.
- Ну и хорошо, - безучастно отозвалась женщина. – А мы уже пришли.
Так и хотелось закричать:
- Ура! Да здравствует! Избавьте меня от этой сумасшедшей!
Но забыл все слова, когда из-за привычных лесов стеллажей орехового дерева, он оказался в высоком зале. За всё время нахождения здесь, Сашка этого зала не видел. Балюстрада в виде шестиугольника, как гигантские соты, ограничивала пространство вихря. Можно было бы подумать, что это смерч, если бы они не находился в замкнутом и, похоже подконтрольном состоянии. В нём летали книги, страницы, стулья, пепельницы, пенья и ручки. Онги крутились, изменялись, ломались, снова соединялись, но не выходили за рамки... приличий? Или просто балюстрады, что сейчас символизировала эти приличия.
Стихия, подчинённая пространству. Что-то было здесь не так. Что-то, чего не должно быть. Или оно не характерно для этого мира, или по крайней мере, для планеты Земля, в том виде, в каком он себе её представлял. Ну, по-крайней, мере до того момента, как умер.
-Это что?- спросил он.
- Это твоя судьба, - спокойно отозвалась женщина. Ни эмоций на её лице, ни недоумения.
- Только моя? – уточнил он.
Девочка прыснула, закрыла лицо руками, сделала вид, что закашлялась. Мать неодобрительно посмотрела на неё, потом также неодобрительно на него.
- Нет, конечно. Неужели ты думаешь, что для каждого человечка завариваривают отдельно взятую кашу? Кашу, пардон, варят, одну на всех. Ак этот вихрь. А уж кто выжить сумеет, тот и в дамках.
- Или с дамкой, - ухмыльнулась девочка.
Мать не отреагировала на неё. Сашка злобно зыркнул. Единственное бесспорно хорошее в данном мероприятии, что девчонка, наконец исчезнет из его жизни. Наверное. Если уж что-то менять, то так, чтобы с ней больше никогда не встречаться.

ВР2. Приключения Жёлтого Браслета
Я родился, как и все. Из тягучей и эротически томной горячей массы... то ли каучука, то ли девственной пластмассы. Ну вы знаете эти полиморфные нефтепроизводные материалы.
Короче, как слышал, я создан из чего-то химического и мало разлагаемого, но согласно писанию некоторых книг, это вполне допустимо. Для некоторых естественно, когда нечто родится без помощи слияния двух противоположностей. Мать-Земля в этом иногда сомневается, хотя... ради интереса приспособила некоторых живых существ, для воспроизведения потомства без участия особи противоположного пола. И по-моему, она только выиграла.
Лично как по мне, Жёлтому Браслету, – вполне разумный подход. Только представьте, сколько с противоположным полом мороки. Познакомься, договорись, встреться, растелись или развернись в комплиментах, а оно (извините, я - Жёлтый Браслет, в целях толерантности использую этот род, дабы не знаю кто меня читает Ж или М), кх-кх... ну-да, ну-да... как в туалете. Да, я не из пещерного века и в курсе последних тенденций. Я там был.
Но... что-то я отвлёкся. Ну так вот. Оно, это М или Ж, видите ли, не желает. Или не хочет. Или не совсем это имело ввиду. А может и вообще не имело. В частности никого, но это, как говорится, его проблемы. Короче. Жуткая головная боль с этими полами. А вернее, боль личного тонкого кантика, где моё поистине цельное безупречное тело, похожее на ленточного червя, или лету Мёбиуса, соединятся в тонкую нить Абсолюта. Абсолютного понимания себя, как Личность. Если бы не два противоположных конца ленты, я был бы идеальным. Вся проблема – соединить эти противоположности.
Возможно, вас это немного удивляет, но я без особого чванства заявляю – Я Личность! Знаете. Я довольно хорош собой и пользовался спросом. Здесь мне скрывать свои чувства и достижения ни к чему. Тем не менее, возможно, я несколько неказист с вашей точки зрения. Но главное - я есть!
Меня таким сделали. Я не просился. И не умолял. Я просто был воздушной идеей, которую подхватил чей-то мозг. Скорее всего, китайский, так как другие мозги сейчас ничего не производят, кроме бесконечных копий. По сути, люди – это копировальные биологические машины. Ой... кто и что в них копирует, уму непостижимо. Бактерии – своих последователей, мыслительные критерии – своих последователей. Особо стоит упомянуть копирование шаблонов мышления. Уж эти сидят в мозгах людей, не то что десятилетиями. Не побоюсь этого слова – поколениями! И в этим, у меня по сравнению с ними, неоспоримое преимущество. В моей пластико-резине, не заведётся ни одна мысль. Кроме той, которая мне выгодна.
А выгодна мне мысль была одна. Чтоб меня купили. Вместе с моими братьями и не доставляя особого неудобства, доставили меня к месту привычного назначения. И я не знаю, чем прогневил свою судьбу, но жизнь моя не задалась с самого начала.

Если остальных покупали по одному, два с витрины, то меня и пару тройку десятков собратьев сгребли в кучу и запихнули в сумку какие-то оголтелые со смехом и бесконечной болтовнёй и потащили за тридевять земель в неизвестное царство, другое государство, зарубежную, по моим меркам область, практически на край земли.
Зачем покупать подобных мне пачками, лично для меня не понятно. Мы – индивидуальны и даже друг друга не переносим. По сути, мы все любим быть одни. Мои опасения были напрасны, ситуация скоро разрешилась. Оказывается, народу там было действительно много и всем хватило по личному хозяину. Всем, кроме меня. Нет, ну да же... я же не был обижен ни фирмой, ни цветом, на размером. Да-да. Для людей, скажу по секрету, их личные параметры имеют значение. Так чем я хуже?
***
А потом хозяйке приспичило меня таскать каждый день не снимая. Слушайте. Но это невыносимо! Вы хоть представляете, когда каждую минуту в вас врезается нечто чужеродное. Солнце, холод, разъедающая среда. Да-да! Я хоть и не из неженок, но вот мой кантик Абсотюла...
Ну скажите же, что это правда!
Даже мыться в нём. Недалёкая натура. Прямо скажу. Если бы она знала мою неравномерную структуру. Хотя... конечно знала. Но зачем-то пытала внутренние проблемы решить мной внешним. И мне пришлось принимать на себя бой.
***
Любви нет. Поверьте мне, пластиковому Жёлтому Старику на слово! Я положил жизнь, чтоб выяснить это. Сейчас после всех выпавших перипетий, ощущаю себя стариком.
Нет, браслеты стариками не становятся, но это Тем, кого я видел в человечьем обличье и думал, что никогда со мной этого не случится. Трясущиеся руки, смуглая морщинистая кожа, частое не понимание происходящего... И наверное, это их счастье, что они не понимают. Но я был не согласен быть таким.
Я еле держался на честном слове и всё гаснущей уверенности моей хозяйки, что я чего-то стою. И её же уверенности, что всё закончится хорошо.
В тот момент, когда стало понятно, что хорошо не закончится, мой Абсолют перестал держать мои противоположности. Я боролся сколько мог.
Странно ощущать, что мир двух людей стал не целым. А вместе с ним перестал быть целым и я. Этот процесс необратим.
***
- Мне всё равно, - говорит он.
- Мне тоже, - отвечает она.
- А мне нет, - молчу я и тихо схожу с ума.
Потому что понимаю, что мне крышка. Я, как слабое звено между ними. На мне отыгрываются, мной пользуются, это может меня убить, а я совсем, ну вот совсем здесь не причём! Это ж надо было, в нелёгкое для них время, втемяшится между этим двумя особями! На кой я им нужен? В виде громоотвода или щита? Разобрались бы без посторонних! Впрочем, они и разобрались. Без посторонних людей. Но не разобрались без посторонних предметов. А жаль... На такой шквал эмоций и ожиданий, я был не рассчитан.
***
Два года я лежал в коробке на чердаке. Меня достали только один раз, когда наряжали. Двуногая повертела меня в руках и небрежно положила на ёлку. Меня опять собирались использовать в роли украшения. Странное чувство, когда и пользоваться мной нельзя. И выбросить рука не поднимается.
За это безвременье... только потом понял, что минуло два года. За это время я проанализировал некоторые вещи. Какая разница, какая ты личность? Личность – это пылинка в мироздании. В бесконечном колесе истории. Не важно, что ты, где ты, как ты. Главное – что ты сделал.
***
Я приготовился к промежуточному пребыванию в живой вселенной. Да, это мало. Это очень мало. И я решил насладиться каждой минутой этой свободы. Я вдохнул полной грудью и закрыл глаза. Да, у меня есть глаза. Я не знаю, как они выглядят, и думаю, вы тоже. Но они есть. И я их закрыл, чтоб включить остальные органы чувств. А потом...

Моя Персональная страница в VK

Сегодня можно никуда не торопиться. Решение принято и вступило в силу. В эру робототехники с этим быстро. А с исполнением решений по делам роботов в эру робототехники быстро особенно. Ещё вчера шли ожесточённые баталии в суде двух девиц, которые решили, что владели им, а сегодня он свободен. От слова совсем. Со всеми вытекающими. Надо искать работу. Куда приложить свои способности, он ещё не придумал. По закону разобрать на запчасти его не могут. Каждый имеет право на функционирующие шестерёнки и всё такое. Но и помогать никто не будет. Как говорится, твои вирусы, твои проблемы.
В очередной раз за утро робот Арнольд пытался сосредоточиться на поиске подходящих вакансий среди виртуальных газетных вырезок в стареньком прозрачном планшете. Но вчерашний день, помимо воли прокручивался в микросхемах повторяющимися кадрами, как заевшее кино.


– Он мне изменил! – вскричала Шарлотта с трибуны для свидетелей.
И для большей убедительности ткнула блестящим металлическим пальчиком в Изабеллу.
– Вот с ней!
Изабелла звонко фыркнула и отвела взгляд от соперницы. Её очередь давать показания ещё не наступила, и она копила гневные импульсы, чтоб высказать свои претензии в нужное время. Сморщенный старичок, адвокат Изабеллы, что-то одобрительно прошептал ей на ухо, сделанное из голубого золота. Голубое золото дорогой металл. И обзаводиться такими элементами декора, девушки роботы предпочитали постепенно. Изабелла начала с ушей.
Судья кашлянул.
– То есть как? – решил уточнить он. – Конструкция половых органов роботов блондинов и роботов брюнетов несколько отличается. Во избежание, так сказать, недоразумений с психотипом и невысказанными заранее противоположными интересами. И вот вы, блондинка, утверждаете сейчас обратное.
Адвокаты и присяжные посмотрели на металлического со свинцовым отливом Арнольда. На голове у него торчал ёжик соломенных пластиковых волос. Шарлотта вспыхнула. Вернее, включила мелкие встроенные лампочки на щёчках, обозначающие румянец. Вечные шутки про роботов-блондинок, не без основания надо сказать, и их замечательные микросхемы могли подпортить впечатление от достаточно сомнительного утверждения.
– Ваша честь, думаете, я вру? Я сама застала их вчера за фривольным занятием в коридоре собственного дома! И даже могу предъявить доказательства. Домашняя камера наблюдения зафиксировала этот момент. И чтоб не утруждать вашу милость скачиванием файлов из камеры, а также моей головы, я даже распечатала фотографии с разных ракурсов.
Адвокат Шарлотты вальяжно подошёл к столу судьи и положил конверт. Это был пухленький низенький человечек в очках. Со средними способностями, но гонору у него... Под стать Шарлотте. В этом они нашли друга. У неё тоже завышенные представления о себе. Да, некоторое время с ней было интересно. В своё время Арнольд рассчитывал увидеть в хорошенькой головке приятных объёмов микросхему, но как оказалось, Шарлотте сей предмет внутреннего интерьера не доставлял удовольствия. Зато ей доставлял удовольствие Арнольд. А Арнольду доставляло удовольствие, что она покрывает его расходы. Шарлотте повезло устроиться на рецепшн в модный отель. Объёмные микросхемы там ни к чему, зато крутой отполированный бюстик очень даже к месту. И она была уверена, что эта вершина её карьеры не закончится ещё очень долго. Наивная. Если бы она читала газеты, знала, что хозяин её сети отелей на грани разорения. И не сегодня-завтра приятную белокурую мисс робот выставят на улицу. Ну а там... как повезёт. Может её адвокат в гувернантки возьмёт. Но пока отель исправно платит, местечко под боком Шарлотты весьма удобно.
Чёрт, как он забыл про камеру? Арнольд наклонил голову, опустил плечи, ссутулил спину. Всем видом выражая раскаяние. Неудобно, конечно, получилось. Официальная подруга пришла с работы раньше обычного. И если бы не сногсшибательная сцена, про камеру бы не вспомнила. Но теперь ему надо, чтоб она снизошла до прощения.
Судья тем временем холёными ручками распечатал конверт, послюнявил наманикюренные пальцы, полистал стопку. Внимательно рассмотрел фотографии. Пожевал губами.
Хм. Люди хорошо устроились. Наклепали разумных роботов, а теперь играют с ними, как в большие игрушки. По конституции конечно, роботы обладают одинаковыми с людьми правами. На практике нет. В федеральных и региональных законах достаточно пунктиков, чтоб людям не стоять с роботами на одной ступени развития.
Пауза затягивалась. Арнольд исподлобья наблюдал за судьёй. Интересно, что он, человек, чувствует, когда рассматривает, как этим занимаются роботы? Глядит ли он сейчас на снимки с бесстрастной точки зрения или всё-таки животное человеческое любопытство здесь тоже присутствует? Подсудимый аккуратно втянул внутрь головы воздух, проанализировал датчиками его состав. Феромоны, конечно, присутствовали. Но в пределах допустимых значений. Здесь же смешанная коллегия присяжных. Мало ли кто из людей там на другого заглядывается. Не удовлетворившись результатом, Арнольд выпустил воздух обратно.
На трибуну тем временем поднялась Изабелла. Всеми встроенными по телу лампочками она излучала негодование. Нет, что и говорить, в гневе она великолепна. Конструкторы постарались над её формами и возможностью изъявлять эмоции. Тяжёлые чёрные локоны ниспадали на отполированные плечи. А микросхемы мозга... Арнольд невольно застонал, представив шикарную разветвлённую сеть. Она с первых секунд знакомства внушала живой интерес для её изучения. Эх, жаль вчера с ней задержался в коридоре. Хотелось посмотреть, как его новый стыковочный стержень подойдёт к её ответной втулке в нестандартных условиях. Теперь до конца произвести эксперимент не удастся. Изабелла его на километр к себе не подпустит. Установит нужные датчики и объезжать будет. Но всё же... Сейчас всё зависит от неё. Одному будет сложно выкарабкаться из той передряги. Но если она ему подыграет...
Арнольд попытался разгадать по частоте мигающих датчиков Изабеллы ход её дальнейших действий, но безрезультатно. Ему оставалось только ждать.
Судья, наконец, отлепился от снимков.
– Ну и как вы, милейшая, докатились до такой жизни? – задал он вопрос Изабелле.
– Ваша честь, – начала Изабелла. – Я понятия не имела, с кем имею дело. Данный робот привёл меня в гости. По умолчанию предполагалось, что это его дом.
– И ты решила отметить сие событие! – презрительно вставила со своего места Шарлотта.
Судья сделал знак адвокату Шарлотты и тот с тихим щелчком отключил её. Блондинка застыла в позе забытой куклы. Это временная процедура, чтоб не мешать процессу. Мда. Людям с роботами легче, чем роботам с людьми.
Изабелла надменно смотрела на действия адвоката, на обмякшую соперницу. Потом пояснила судье.
– Я, ваша честь, девушка со свободными взглядами. Не думала, что мне придётся здесь отчитываться, с кем и чем я занимаюсь. Это моё право.
– Вы нарушили закон, – сухо подытожил судья. – На фотографиях видно, что вы допускаете к своему безупречному телу лицо враждующей конструкторской сборки.
Вот он ответственный момент. Арнольд замер. Даже электрический ток у него в проводках будто загустел, создавая ненужный магнетизм. Поддержит его Изабелла или нет? Если разделить вину на двоих, есть шанс, что идею подхватят и другие роботы. А значит, можно начинать бороться за свои права создавать пару с представителем любого конструкторского бюро, а не из того, с кем предписано. Ну что, Изабелла? Ты со мной?
Похоже, что нет. Об этом говорил её внешний вид. От напряжения, шины для передачи данных между деталей у брюнетки стали плавиться. Она закипала. Это выразилось неуместным сбросом пара из ушей голубого золота. Несколько дольше чем нужно, брюнетка подбирала нужные фразы. Видимо, скорость взаимодействия между микросхем от перегрева существенно снизилась. Наконец она подала признаки разумности:
– Он надел парик! – взвизгнула Изабелла. – До прихода этой блонды, я и не подозревала с кем имею дело. Безобразие! Куда смотрит конструкторское бюро! Бюро! Бюро!
Замкнуло. Адвокат подбежал к своей подопечной, с разрешения судьи помог ей спуститься с трибуны и усадил рядом с ним. Металлическая девушка нервно подрагивала головой и бестолково вращала глазами, пытаясь сфокусироваться. Бесполезно. Пока не остынут микросхемы, в глазах двоиться будет.
Арнольд эту недоработку брюнеток уже изучил и старался не обращать на Изабеллу внимания. Сейчас надо понять, как выстраивать собственную линию защиты. До этого ещё была надежда, что Изабелла разделит с ним вину. Но нет. Она предпочла не иметь проблем с законом. Что ж. Тоже верно. Ни одна разумная современная металлическая барышня этого не хочет. Для такого надо быть чуть чокнутой, с некоторым внутренним изъяном. Изабелла в этот круг лиц не входила.
У него ещё есть время подумать, как выстроить свою линию защиты, но немного. После несложных быстрых перекрестных допросов остальных свидетелей, из категории «прохожие, соседи», настал черёд его последнего слова. Адвоката у Арнольда не было из-за отсутствия денег. А бесплатного роботам-подсудимым не полагалось. Они же не люди.
Арнольд поднялся, полагая, что это получилось гордо. Впрочем, не ему решать. Он сделал всё, что мог.
– Ну и как вам это удалось? – задал вопрос судья.
– Что именно ваша честь?
– Совместить несовместимое. Два разных половых агрегата от двух разных фирм.
Ну вот. Вина, похоже, уже доказана, ему только остаётся объясниться. Хотя, по логике, он совсем не причём. Исправлять недоработки это же их, людское дело. Роботам его не доверяют. Ну что ж... Чему быть, того не миновать. За две секунды Арнольд провертел несколько вариантов ответов, выбрал наиболее уважительный из них и начал.
– Я, ваша честь, спилил стыковочный стержень почти под корень, нарезал внутри резьбу, выточил новый исходя из размеров желанной втулки, несколько нескромных деталек дополнили образ. Созданный прибор осталось только навертеть на предназначенное для этого место. Ну а потом начал полевые работы, то есть испытания созданного механизма.
Судья почесал выбритый обрюзгший подбородок.
– Но ведь там сложная система подключения, – усомнился он.
– Да... повозиться пришлось, - сконфузился Арнольд. – Но, как видите, я справился.
– Вижу, – процедил судья. – А известно ли вам, что роботам запрещено вносить изменения в собственную конструкцию? Это право есть только у ведущих инженеров.
– Но их мало, – сделал попытку оправдаться подсудимый, – а нас много. И если на дополнительную косметическую разработку ещё хватает сил у этих самых ведущих инженеров по известным причинам. Подобные запчасти стоят приличных денег и пользуются повышенным спросом. То такой мелочью, как интимная сфера в эксклюзивном варианте, справедливо полагаю, заниматься никто не будет.
Судья прокашлялся, отпил из стакана воды и надтреснутым голосом, не терпящим возражений произнёс:
– То, что вы закружили головы сразу двум барышням, это ваше личное дело. Но самовольное вмешательство в собственную конструкцию, изменение её и привлечение к несанкционированным испытаниям второго лица без его ведома, является прямым нарушением закона. Господа присяжные, прошу это учесть и удалиться в зал заседаний для вынесения решения.


Мелкий моросящий дождь вернул Арнольда в здесь и сейчас. Итак, надо выбираться из сложившейся ситуации самому. Жизнь изменилась. После вчерашнего заседания у него отобрали все экспериментальные и рабочие стыковочные стержни. В том числе конфисковали и его законный первоначальный от того самого пресловутого ведущего инженера. Ну и ладно. Он всё равно роботу не нравился. Слишком ограниченный функционал. А чертежи в микросхемах сохранились. Не составит труда новый выточить. Из чего только, правда? Значит, нужна работа, чтоб были деньги, на которые можно раздобыть новые болванки. Всё просто.
Но куда приложить не влезающие в современные стандарты особенности собственных микросхем? От просмотренных объявлений уже в глазах двоится, как у Изабеллы. Не хватало только пар через уши пустить. Надо отвлечься.
Арнольд огляделся. Недалеко возвышался стоэтажный развлекательный центр. Там наверняка перекусить можно и масло проверить.
Он поднялся на две три небоскрёба, здесь цены наиболее демократичные: ни верх, ни низ. Как раз по карману. И устроился у окна маленького кафе. Среди множества забегаловок, кафе привлекло вывеской с чёрным псом. Он сам сейчас как пёс голодный и никому не нужный. Арнольд заказал разбавленный амортизатор и опять уставился в планшет.
Через сорок шесть минут он отвлёкся от объявлений и заметил, что за соседний столик у окна лицом к нему села элегантная шатенка. Серёжки на длинных цепочках с перламутровыми камнями цвета зелёной мяты выгодно подчёркивали длинную шею. На руке колечко с таким же камушком. Весь корпус прелестницы отделан голубым золотом. А это ведь не только дорогой, но и хрупкий сплав. Обращаться с ним надо бережно. Интересно, как это сделать в постели? Это должны быть очень лёгкие и плавные движения, нежные прикосновения...
Арнольд почувствовал импульс короткого замыкания, произошедшего в одном из отделов мозга, и проигнорировал его. Сейчас не до этого. И опять уставился в мелькающие на скорости в планшете объявления, краем глаза наблюдая за незнакомкой.
Неприлично дорогая металлическая барышня тем временем сделала заказ и в ожидании скучающе уставилась на пролетающие мимо их шестьдесят девятого этажа автомобили. Длинные волосы ниспадали на изящные голубые детали плеч и рук, обнимали тонкую талию. Арнольд помимо воли, из чисто рациональных соображений, скользнул датчиками измерения по демократично задрапированному декольте серебряного платья с большими огненными цветами. Платье её голубому дизайну шло изумительно. Да и размер бюста приятно удивил. Судя по умеренным параметрам, девушка обладает неплохими мозговыми микросхемами. С её достатком, можно было бы заказать бюст и побольше, но она не стала. Интересно, какой размер стыковочного стержня она предпочитает?
Повторное короткое замыкание заставило опять уткнуться в газетные вырезки. Не до этого. Не до этого.
Официантка тем временем принесла шатенке завтрак. Чашечку горячего масла с присадками и двумя гаечными круассанами. Девушка расплатилась. Она, видимо, никуда не торопилась. Рассеянно помешивала ложечкой масло и постоянно отвлекалась на машины за окном.
Арнольд стараясь на неё не глазеть, пытался штудировать объявления о работе. Денег осталось на один ночлег и поздний ужин. Шарлотта выставила его за ворота дома с тем, с чем он к ней пришёл. То есть нищим. Если бы они завели ребёнка, был бы небольшой шанс на частичный раздел имущества. Но, как сказал её адвокат, это не его случай.
Робот смотрел на буквы, а в голову лезли совершенно не подобающие ситуации мысли. Интересно, её грудь тоже сделана из голубого золота? Как бы проверить?
Третье короткое замыкание заставило нервно шлёпнуть планшет на стол и уставиться в окно. Что, чёрт возьми, эта краля там рассматривает? Будто автомобилей никогда не видела.
Струящийся за окном стройный поток, торопящихся по своим неотложным делам людей и роботов на двадцать девять секунд задержал взгляд. Потом Арнольд обнаружил, что в стекле, как в зеркале, отражается ресторанный зал. Видна начавшая работать барная стойка, видны передвижения официантов, видны посетители.
Арнольд взглянул через стекло на элегантную незнакомку напротив. Их взгляды встретились.

1. Завязка. Герой чувствует одиночество, ищет любовь всей жизни, а она потерялась во времени. В этой реальности её нет. Чтоб найти её, герою нужно отправиться в прошлое. Помогает ему в этом Игорь, весьма нетривиальным способом.

2. Герой находит момент, когда он отказался от неё. ВОВ. Ради спокойствия пренебрёг. У него множество женщин, но дёргает только она. Сложная жизнь под давлением государства. Он знает, что она его ждёт. Но искать не пошёл, даже письмо не послал.

3. Библиотека связывает судьбы и времена.

4. Момент расставания. Никто не знал, что навсегда. Так получилось. Средние века, охота на ведьм. Он обещал вернуться, она погибла раньше. Он женат, она любовница. Травница, последовательница старых богов. Не афиширует это. Но местные жители смотрят на неё косо.

5. Библиотека.

6. Устное желание, чтоб никогда не встречаться. Римская империя. У него официальная супруга. Знатная и блёклая. Она гетера.

7. Провал в прошлое. Адам и Лилит. Герой видит аналогию между своими женщинами.

8. Он говорит, что никогда не откажется от неё. Римская империя.

9. Библиотека.

10. Момент встречи. Европа средние века, охота на ведьм. Он не опоздал, спас её.

11. ВОВ. Отослал письмо с заверениями, в вечной любви. И они обязательно встретятся, даже если это произойдёт только в следующей жизни.

12. В тот момент прошлого, когда герой исправляет последнюю оплошность, его барышня материализуется в этой жизни. На сцене по-прежнему фигурирует молоденькая девица. Герой решил, что ничего не изменилось. Но избранница на выходит из гримёрки. Игорь тихонько исчезает из их поля зрения.