Авторам.
1. Текст произведения необходимо скрывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.
5. Крупные произведения рекомендуется вкладывать небольшими кусками раз в день-два.
Скрытый текст - О трудном выборе критика:
Вариантов, собственно, у критика несколько:
1. Написать: "в топку".
Плюсы: Минимальные затраты, как в плане времени, так и в плане эмоций.
Минусы: Вы не поверите. Вы скажете: "Дурак", - и останетесь при своём, потому что людям свойственно не доверять незнакомцам на слово.
Вердикт: Этот вариант отметаем.
2. Начать разбирать подробно, построчно, тыкая пальцем в каждую нелепость и ошибку.
Плюсы: В итоге всё равно будет "в топку", но, всё-таки, вывод будет подтверждён множеством примеров.
Минусы: Вы всё равно захотите сказать "Дурак", и если даже так не скажете, то подумаете наверняка, а критик, который потерял уйму времени, увидев, как автор огрызается и пытается обелить своё произведение всеми силами, понимает, что время потрачено зря и благодарности ждать не надо. Почему? Да потому что вы ни за что не поверите в то, что ваше произведение не стоит того, чтобы его читали. Честное слово, чем лучше люди пишут, тем предвзятее они относятся к своим текстам, но обычно те, кто через слово допускают грамматические ошибки и вообще не задумываются над качеством написанного, уверены, что и так сойдёт. Хотя, конечно, не спорят с тем, что немного подправить не мешает.
Вердикт: Пока человек сам не поймёт, что он пишет плохо, никто его в этом не убедит, потому этот вариант тоже не приемлем.
3. Начать искать в тексте то, что можно похвалить, параллельно чуть-чуть - очень мягко и деликатно - пожурить. Плюсы: Автор доволен. Его хвалят. К "журению" относится снисходительно, поскольку тон критика не категричный, а, скорее, просительный.
Минусы: Автор понимает, что он - уже готовый писатель, Боже мой! Первое же выложенное произведение - и такой успех! Он, вместо того, чтобы выучить русский язык на уровне школьной программы и обратиться к учебникам писательского мастерства, продолжает строчить унылые опусы в невероятном количестве, тратя своё время, которое можно было бы пустить на что-то полезное. Когда, наконец, придёт понимание, будет поздно: время упущено, прогресса никакого, а тексты-то были - отстой, что ж никто не сказал сразу? Ах, лицемеры...
(С) Винкельрид
Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).
Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)
Напоминаю, что флуд запрещен правилами. Сказать свое "спасибо" критикам можно через репутацию. Так же настоятельно не рекомендуется ввязываться в споры.
И помните, что тут все на равных - никто не обязан вас критиковать и оценивать. Попробуйте для начала сами сделать то же.
Aster
Последний раз редактировалось Markfor; 24.03.2011 в 20:14.
Причина: поправил ссылку на архив темы
Аней , давайте не торопиться выкладывать нагора новые куски - лучше не станет. Для начала отредактируйте старый - и лучше не один раз. Еще заметил какую-то слащавость в диалогах - так сейчас никто не пишет. Рыцарский лиричный романизм был популярен веков так пять назад. Дело ваше - но я бы добавил жести в словах.
__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.
«1. Я очнулся часа через два...
2. Аленол стоял над вами, обнажив клинок, собирался убить вас.
3. тут мне дорогу преградил Он – тот самый маг
4. тут вмешался тот, кого нужно опасаться куда больше мага. Он был весь закован в кроваво-красные латы.
5. «Не надо, любимый» - сказала, подбежавшая Далия
Все вмешиваются в строго установленном порядке, причём никто не пришёл раньше, чем прописано в сценарии. Читать это скучно, сочинять так, по-моему, - тоже.
Потому совет: сочинять надо так, чтоб было интересно самому, чтоб вместо набивших оскомину кроваво-красных лат на картонном герое, который стоит посреди картонных декораций, были обычные, но на герое живом, ярком и интересном.
__________________
— А ты ниче.
— Я качаюсь.
— Как думаешь, для чего мы в этом мире?
— Я качаюсь.
Глава 3
Они шли мимо шатров, мимо угрюмых лиц - мимо пьяных лиц, на них не обращали внимания. На поле пред Фонауном собралась многомиллионная армия. Расспросы солдат ничего не дали - их оторвали от родных полей, лесов, равнин, не объяснив, зачем. Воины Фонауна и Веспуля открыто враждовали друг с другом. Только то, что их палатки находились в разных концах лагеря, спасало от драк и более ожесточённых распрей. Качество об-мундирования разительно различалось – выходцы из купеческих семей Фонауна имели при себе меч и прочную кольчугу, рыцари Даконшильда были облачены в сверкающие латы, при коне, с копьём, щитом и мечом. Бедняки Лунерамена – в простых куртках, с топорами и самодельными де-ревянными щитами. Охотники Алесандора - с простыми клинками и короткими луками. Коники Сенарденааля – в лёгких кожаных доспехах, с копьями, на добрых конях. По их словам командирский состав находился в городе и именно туда, а точней в городскую ратушу надо было отправиться, что бы встретить командиров этого пёстрого войска.
Чтобы добраться до ратуши, последним воинам Вилджтауна пришлось ехать в повозке ещё три часа. Никто их не остановил, когда они входили в здание ратуши…
***
Когда двери открылись, все разговоры прервались, все взгляды устремились на вошедших. Всех заинтересовала кольчуга и шлем Анея, в которую он облачился. Сделанная из отмёрших чешуек Альдунаила, она была подарком отцу Анея и отличалась огромной прочностью – кольчуга, сделанная из самых лёгких и прочных металлов, была тяжелей и давала меньшую защиту, чем та, что была сделана из чешуи дракона. Такой кольчугой обладали лишь те, в ком текла драконья кровь.
«Лорд Аней Вилджим из славной крепости Вилджтаун» - прокричал Роэн, исполняющий роль герольда.
«Сколько привёл?» - спросил, спросил стоявший около стола человек.
«Троих» - ответил Аней.
«Сколько?» - переспросили его.
«Ровно столько, сколько вы видите» - ответил Вилджим: «Мои войска разбиты при обороне Вилджтауна».
«Кто разбил?» - спросил тот же офицер, что и раньше: «Ах да, я не пред-ставился – лорд Панерамус – избранный воевода Фонауна. Если верить ва-шим словам, то враг надвигается с запада. Сколько штурмовало вашу крепость?».
«Около восьми тысяч. Прошу вас, объясните, что за войско стоит за сте-нами вашего города?» - сказал Аней.
«Восемь тысяч? И вы проиграли?» - удивлённо спросил один из присутствовавших здесь лордов.
«У меня было четыреста солдат, причем половина из них – ополчение, не прошедшее даже базовой подготовки. Но мы бы выстояли, если бы не эти маги» - сказал Аней, раздраженно.
«Маги? Сколько их? Какой они были ступени? Какие заклинания предпо-читали? – вопросы сыпались на Анея один за другим.
«Тихо!» - неожиданно громко и властно крикнул Панерамус: «Вначале я расскажу нашим гостям то, чего они не знают, а уже позже, лорд Аней Вилджим поведает о том, о чём не знаем мы».
«Если я правильно понимаю – представители дома Вилджима – атеисты?» - спросил Панерамус, когда все остальные смолкли.
«Не совсем» - ответил Аней.
«Ну, во всяком случае, в отличие от нас, вы не молитесь богам или одному конкретному богу. Вся магия для наших народов – либо дар богов, либо грязное колдовство, но вот провидцы в Фонауне пользуются большим ува-жением. Но даже те, кто не верил их предсказаниям – находились и такие, были вынуждены поверить – два месяца назад у всех провидцев нашего города - государства было видение – грядёт время больших бед и только, объединившись с соседними народами, мы сможем выстоять. Мы послали гонцов в соседние страны, не ожидая веры в наши слова, но представьте, как мы были удивлены, когда оказалось, что у пророков соседних королевств тоже было видение. Даже Веспуль прислал войска, забыв все наши склоки. Две недели назад подошли последние полки, но какой враг? Откуда он нападёт? Мы не знаем» – сказал Панерамус.
«Вам не кажется это несколько странным» - спросил Гетрунс, который был куда старше Анея, Роэна и Ареля: «Веры у вас разные, значит и боги тоже, а я слышал, что война Фонауна с Веспулем носит именно религиозный характер».
Панерамус лёгким движением головы указал на сидящих за столом лю-дей: «Мол, ни при лишних ушах» - воины Вилджтауна, видимо, внушали ему доверие, потом сказал уже вслух: «Присаживайтесь, мы обсуждаем поставку припасов войскам – вопрос очень важный, поэтому ваш рассказ немного подождёт. На чём я закончил? Ах да, припасов в Фонауне более чем достаточно, не зря же, наше государство является центром торговли среди окрестных земель, что касается воды…»
После этого Аней со слов Гетрунса кратко рассказал об обороне Вилдж-тауна, опуская некоторые подробности.
***
За столом остался, кроме Панерамуса, Анея, Гетрунса и сопровождавших их воинов, ещё один человек – высокий худой человек с хорошо выбритой макушкой.
«Великий священник Ториус Грей» - представил его Панерамус.
«Расскажите всё поподробней» - попросил Грей: «Если я правильно понимаю, вы кое-что в своём рассказе опустили».
«Вы правы великий священник, младший лорд Гетрунс Валькул слышал о том, что осаждающие говорили о ксорвинтаале» – сказал Аней.
«Ксорвинтааль, изощренная игра драконов – их трактат говорит, что люди лишь фигурки для этой игры. Но в это давно перестали верить и сами драконы, но самые могучие из них до сих пор осмеливаются начинать партию, правда им приходится подкупать «фигурки», что ещё больше снижает по-пулярность этой игры – драконы, как известно, большие скряги» – сказал великий священник: «А ещё одна фатальная причина для популярности ксорвинтааля среди молодых драконов – их привычка совершать налёты на королевские земли. Прилетит, сожжет посевы, задерёт овец, коров, коз и прочую живность. Потребует принцессу в качестве дани. Король с королевой отдадут, поплачут и решат отомстить – разошлют гонцов по всем окрестным землям – мол, кто убьёт дракона и спасёт принцессу, тот получит её в жёны и полцарства в придачу. Находится или очень тупой сапожник, подмастерье или полоумный сын мельника, который решает испытать удачу, убивает дракона – не знаю с чем это связано, но некоторым дуракам ужасно везёт - получает принцессу, которая лучше бы осталась с драконом, чем с этим «героем». Король теряет половину королевства, надеясь, что его внук будет умней папаши и, видя, куда он загнал королевство, траванёт его или заколет ночью, а сам станет королём. Из за таких историй и разваливаются великие империи. Бывает и по-другому – спасать принцессу отправляется доблестный рыцарь, освобождает её от гнёта дракона, получает полцарства в придачу к женитьбе. У получившего власть доблестного рыцаря портится характер – ему начинает казаться, что он получил не по заслугам. Рыцарь объявляет папаше жены войну. Тут одно из двух – король погибает, рыцарь вновь объединяет королевство, принцесса, потеряв отца, бросается с башни, рыцарь находит себе новую жену среди простушек, заводит десяток наложниц, его дочь, если она не уродка, похищает дракон, всё идёт по второму кругу. Бывает, что побеждает король - он казнит рыцаря, вновь объединяет королевство, принцесса, потеряв мужа, бросается с башни, её мать от горя уходит в монастырь, король женится на служанке, которая уже давно доставляла ему много любовных утех, заводит в придачу десяток наложниц. От их брака со служанкой рождается дочь, дракон её похищает и всё повторяется по накатанному сценарию» - продолжал Грей: «Порой спасать принцессу отправляется зазнавшийся принц – тут одно из двух: принца съедят, принц выкупит принцессу из плена – третьего не дано. Принц плюёт на полцарства, брак его и принцессы помогает союзу двух королевств, все счастливы – занавес. Но такой поворот истории – один на миллион. Так, что ваш брат – дракон, начал умнеть – наниматься в наёмники – поможет одолеть соседа, получит его дочку. Хоть о чём это я, совсем забылся».
***
Аней слушал рассуждения Грея, и у него складывалось ощущение, что у великого священника не всё в порядке с головой. Спустя несколько месяцев он поменял о нём своё мнение.
Скрытый текст - Феникс - птица гордая:
***
Великий священник продолжал: «Так вот – королевских дочек похищают лишь драконы-малолетки, не нажившие ещё ни мудрости, ни богатства. Король, у которого дракон украл дочку, не за какие коврижки не согласится быть «фигуркой» в игре драконов поэтому, старшие драконы запретили младшим заниматься всякой ерундой. Кстати, думаю даже вы – потомок дракона – не знаете правил ксорвинтааля, а эта игра имеет огромное влия-ние на судьбу мира. Что же касается провидцев – не верю я их предсказа-ниям. Извиняюсь, не так выразился, я считаю, что их предсказания – дело очень сильной магии, а, если судить по вашим словам, то маги уже в Вил-джтауне. Вот только зачем? Зачем он им – могучая крепость? Центр торгов-ли? Нет, что-то здесь кроится другое. Возможно, Хесели смогут нам помочь».
«Хесели?» - спросил Аней.
«Хесели, Хесели. Видишь ли, во мне тоже течёт кровь драконов, правда её осталось немного – мой прапрапрадед дракон. Но и этой крови хватит на то, чтобы определить – врёшь ты или нет. Ты – не врешь» - сказал Грей, переходя на «ты»: «Дом Хеселей я хорошо знаю – ни Далии, ни Зеилины в нём нет».
«Я не очень хорошо понимаю» - сказал Аней.
«Нас обманули» - пояснил Гетрунс: «Наш враг ударил в самое уязвимое звено Вилджтауна – кто-то предоставил ему информацию».
«Но тогда я не понимаю - зачем нам идти к Хеселям?» - спросил Аней.
«Фениксы очень гордые. Если они узнают, что кто-то выдавал себя за них, то они найдут его. Ведь Хесели – самый влиятельный дом фениксов» - ответил великий священник.
«Вы хотите привлечь в свою армию фениксов?» - спросил Вилджим.
«Нет, мы хотим выяснить, кому выгодно создание огромной армии и кто проникает в сознание наших провидцев» - ответил Панерамус.
«Есть ещё одно дело – драконы» - сказал Грей.
«Драконы» - спросил Аней: «Я уверен, что это не их рук дело».
«И мы уверены, но они, возможно, имеют кое-какую полезную для нас информацию» - сказал Грей.
«Информацию» - переспросил Гетрунс?
«Мудрость великих драконов неисчерпаема, это только молодёжь охотится за принцессами да золотом. А старые драконы занимаются делами куда более важными» - произнёс Грей.
«Ксорвинтааль?» - спросил с усмешкой Аней.
«И этим тоже» - согласился великий священник: «Я уверен, что среди ко-мандирского состава много шпионов, я видел какие были лица у собрав-шихся, когда ты вёл свой рассказ. Тебя и преданных тебе людей определённо хотят убить, поэтому я дезинформирую всех известием, что ты покинул город под покровом ночи. А на самом деле ты уедешь лишь по полудню под видом рыцаря ордена «Стального дракона». Вместе с рыцарями, которых я пошлю с тобой, ты должен добраться Феанола – родовой крепости Хеселей и передать дары от Фонауна. А потом попытаться пустить слух об нападение фениксов, якобы принадлежащих к дому Хесель, на один из людских замков и, что его бывший владелец очень зол. Потом разведай обстановку в восточных землях – не собирается ли там войско, подобное нам. В конце концов, возвращайся в Фонаун – если войско не распустят, то будешь служить в полку наёмников. Взамен я помогу вернуть тебе Вилджтаун. Надеюсь, отказа не последует?».
«Нет» - ответил Аней: «Но раньше ты говорил про драконов. Забыл?».
«Не забыл – драконов я беру на себя» - ответил Грей: «Я уже выслал чет-верых самых проверенных людей – они будут выдавать себя за вас. У них есть сообщение для драконов. Вот только доберутся ли они?».
«Возможно, мы отправляем их на верную смерть, но они знают об этом. И всё же я надеюсь, что наш бог защитит их» - сказал Панерамус.
Гетрунс хмыкнул – он, как и Аней, не особо верил в силу богов.
Грей еле заметно улыбнулся: «Лорд Аней Вилджим то, что вы и ваши люди не верят в божественную мощь, не значит, что её нет».
«Может и не значит. Но я знаю одно – боги есть пережиток прошлого. Они больше не вмешиваются в наши дела. Для них мы уже выросшие дети, заботиться о которых больше нет нужды» - высказал своё мнение Гетрунс.
«Но порой «ребёнку» нужна помощь, и боги её оказывают – не забывайте об этом» - сказал Грей, заканчивая разговор.
Последний раз редактировалось Jur; 26.09.2010 в 22:17.
Причина: даблпост
Они шли мимо шатров, мимо угрюмых лиц - мимо пьяных лиц, на них не обращали внимания
Дал зарок не критиковать, но все же не удержусь. Это чего вообще такое???
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
Глава 4.
«Вы ему доверяете, мой лорд?» - спросил Гетрунс.
«Грею? Доверяю, он не давал повода ему не доверять» - ответил Аней.
«Мне все равно не понятно – в чём смысл собирать столь огромное войско – в битве оно будет неуправляемо. Хорошо если солдаты не припомнят друг другу старые обиды, а то перережут друг друга у стен Фонауна или прямо на поле боя, наплевав на своих богов и пророков, призывающих их объединиться» - сказал Гетрунс.
***
Разговор шёл в небольшой, но богато украшенной комнатушке в здание парламента Фонауна, которую занял Аней. Соседнюю комнату отдали его сопровождению. Сундуки с серебром и золотом были отданы на хранение в Фонаунскую сокровищницу. Вилджим брал лишь необходимый минимум – два мешочка серебром и три золотом. Своим войнам, в награду за верную службу, он выдал по горсти серебра. «Драконью» кольчугу он завернул в шёлковую ткань и положил в походную сумку. Больше вещей, за исключением простого, но мастерски сделанного короткого клинка, у него не было. Повозка оставалась в Фонауне вместе с лошадями, которые не были пригодны к верховой езде. Утром их обещали снабдить кольчужными дос-пехами, хорошими лошадьми, а лично Анея – новым именем, котороё должно было дезинформировать предполагаемых шпионов. Им предоставили комнаты для отдыха, но перед сном у Вилджима с Гетрунсом состоялся разговор.
***
«Этого Грей и опасается» - сказал Аней.
«Опасается» - согласился Гетрунс: «Но он мне кажется очень странным че-ловеком: верующий потомок драконов – это что-то из ряда вон выходящего. Какой смысл ему нам помогать? Отправить послов к драконам и фениксам он мог в любое время. Ну ладно – к фениксам не в любое, ибо вы дали ему к этому повод, мой лорд. Но к драконам? Смерть Альдунаила? У драконов не принято мстить за своих. У них нет родственных чувств. А обрюхаченную принцессу они пускают на все четыре стороны. Альдунаил был исключением. Он действительно любил мать вашей матери, мой лорд. Когда он выдал замуж свою дочь – вашу мать, то считал себя самым счастливым драконом в мире. Пока эти ведьмы...» - в голосе Гетрунса появились нотки гнева: «…не убили его жену!».
«Ведьмы?» - спросил Аней. О гибели Анестли Лонгхаун (жены Альдунаила) он знал очень мало – только то, что дракон потратил на месть три года, а вернувшись, привёл с собой Гетрунса, о биографии которого он тоже ничего не знал. Только то, что Валькула, по совету Альдунаила, отец Анея сделал своей «правой рукой».
Гетрунс вздохнул: «Да мой лорд – ведьм – туманных ведьм. Видимо нам сегодня не дано спать, ибо мой рассказ не из коротких. Готовы ли вы к нему, мой лорд?».
«Готов» - ответил Аней.
Соседнюю комнату отдали его сопровождению. Сундуки с серебром и золотом были отданы на хранение в Фонаунскую сокровищницу. Вилджим брал лишь необходимый минимум – два мешочка серебром и три золотом. Своим войнам, в награду за верную службу, он выдал по горсти серебра.
серебро серебро золото золото отдали были отданы
в общем текст надо вычитывать тщательнее
кроме того непонятный стиль: разговор, потом через абзац описание того, где ведётся разговор, непонятно какой, потом опятьразговор
необязательно после каждой реплики говорить кому она принадлежит, особенно если всего два собеседника
сказал-спросил-согласился - грузят текст
«Сам я происхожу из древнего, но ныне разорившегося рода Валькул. Всё моё детство прошло в поездках с отцом, матерью и более старшими представителями нашего рода, которые ездили по
окрестным землям с целью займа денег на выкуп нашего родового имения. Род наш был известен, нас радушно принимали в любом королевстве, но денег в долг, увы, не давали. Потом и принимать перестали, доверие к роду, со стороны других родов и домов было исчерпано. Когда мне было двенадцать лет, представители рода Валькул начали промышлять грабежом. По природе искусные войны мы заработали за пять лет сумму, за которую можно было бы выку-пить не только наше поместье, но и все ранее принадлежавшие нам земли, да ещё и небольшое войско нанять. Но
этого сделать мы уже не могли – выйдя из леса, в котором промышляли грабежом, мы подписали бы себе смертный приговор. Через лес проходил торговый путь, именно поэтому добыча всегда была большой, но из-за этого частенько нам приходилось прятаться от карательных отрядов, посылаемых в лес по наши души. Из восемнадцати человек трое погибло от рук охотников за головами, но мы продолжали заниматься своим «ремеслом». В конце концов, терпение местных
правителей лопнуло. Они выслали против нас отряды своей элитной гвардии – около тысячи человек. Против пятнадцати разбойников, то! Такой мы стали костью в их глотках! Нам пришлось уносить ноги. Среди нас были четыре женщины, для которых быстрое отступление было в тягость. Их бросили все, кроме меня, моего двоюродного брата по материнской линии – Крелея Валькул, да сына моего старшего брата – Сандера. Глупо… мы вместо того, чтобы сдаться полезли в драку
– я убил четырёх, да ещё одного ранил, Крелея зарубили, а Сандер потерял сознание после того, как размозжил палицей голову одному из солдат – Сандер был крепким, но несколько впечатлительным парнем. Мать Крелея бросилась в бой, рубилась как фурия – десяток вражеских солдат пал от её гнева, но и она сама была смертельно ранена. Меня огрели дубиной. Рассудив,
что мой талант во владении клинком можно использовать, правитель Огрекхаина -самого самого сильного королевства среди пострадавших от нашего разбоя, расположенное далеко на северо-запад от Вилджтауна - отправил меня в школу подготовки королевских стражей. Сандера продали в рабство – воин, который теряет сознание, при виде крови был никому не нужен. Моя мать приглянулась гостившему в Огрекхаине принцу Валдавии - королевству к востоку от
Огрекхаина, но все ещё очень далеко от Вилджтауна – он взял её девятой женой. Мать Сандера и моя сестра были взяты в наложницы правителем небольшого западного королевства – больше я их не видел»
***
«А твой отец и другие из твоего рода?» - спросил Аней.
«Они смогли убежать. Я дойду до этого, мой лорд. Продолжать?».
«Продолжай».
***
Через три года обучения меня представили перед выбором – идти в королевские стражи или убираться из города. Я выбрал второе. Мой лорд, я выбрал месть, месть тем, кого считал родными: отцу, брату и другим. Мне выдали сотни серебряных – не знаю чем была вызвана эта щедрость – скорее всего они знали чего я жажду, отдали мой клинок, дали провиант и воду, престарелого коня. И выпроводили с города. Я собирался начать с мести, но потом передумал – я начал с поиска матери. Не знаю – интересно ли вам это, мой лорд, но я её нашёл. Я побывал
в Валдавии – узнал, что моя мать была подарена какому-то дракону, который помогал защищать страну. Я побрёл в горы, где располагалось жилище этого дракона. Думал, застану его в уютной пещерке, спящим, и зарублю. Дурень. Он обитал в богато украшенном дворце. Стражи не было – дракону она не нужна, слуги распахивали предо мной двери, как будто им отдали приказ на это.
Я как дурак ворвался в главный зал и обнаружил сидящую на троне свою мать, рядом с ней сидел
рослый крепкий блондин…
«Альдунаил» - закончил Аней: «Значит, течение нашей с тобой крови пересекается».
«Да, мой лорд. Мать встала с трона и побежала ко мне. Она обняла меня, а я вопросительно посмотрел на дракона»
«Он спас меня, сын мой» - сказала мне моя мать: «Он любит меня. У нас есть дочь».
Я отстранился, мой лорд.
«Дочь? А как же Алексия - так звали мою родную сестру?»
«Не напоминай ей об этом!» - сказал, повысив голос, Альдунаил: «У тебя теперь другая сестра – ей полгода и зовут её Веилигинья» - потом он начал со мной говорить более мягко: «Я понимаю, что ты многое пережил за свою недолгую жизнь, но теперь всё позади. Оставайся в моей крепости – тебе здесь все рады. А я пока оставлю вас с Анестли вдвоём»
Он вышел.
Я не расспрашивал мать о том, что было до Альдунаила, ибо не хотел причинять ей боль. Я рассказывал о том, как провёл эти три года – она слушала. После этого она приказала слугам вынести вашу мать, мой лорд – она была так похожа на Алексию, Что я полюбил её также сильно.
Началась новая жизнь во дворце Альдунаила, который обращался со мной куда лучше родного отца. Он помог отточить навыки владения мечом, научил основам дипломатии, посвятил в тайны истории. Тихая и размеренная жизнь продлилась два года. Пока мою мать не нашёл мой настоящий отец.
Аней, удали лишние посты, не мусори. В Отрывке много тавтологии, много цифирь, много биографии. Мужика принимают на работу? Но это все вкусовщина, ИМХо...
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
Красноватый диск Анора только что ушёл за горизонт, позволив, наконец, Звёздному Куполу засиять в полную силу. Работа почти завершена. Остаётся последний шаг, и лучше сделать его на свежую голову. Я подошёл к распахнутому окну. Ночная прохлада принесла с собой аромат цветущих деревьев: по странной прихоти основателя замка громада Оружейной башни возвышалась прямо посреди фруктового сада. Я ещё раз вдохнул терпкий весенний воздух. Прости, отец, но ты не оставил мне выбора.
Я вернулся в мастерскую, закрепил меч на подставке и осторожно поднёс руку к острию. Теперь главное - не спешить: останешься без пальцев. Клинок вошёл легко, почти без боли. Алые струйки с шипением исчезали с его чёрной зеркальной поверхности…. Очнулся уже на каменном полу, почти в полной темноте. Голова слегка кружилась, но от раны на ладони не осталось и следа. Судя по всему, провалялся я недолго: огонь в горне ещё боролся за жизнь. Поймав движение, на стенах вспыхнули светильники, и меч радостно засиял, приветствуя хозяина.
Наш двуручник - оружие почти ритуальное. Его форму и размеры Мастера оттачивали сотни йенов, добиваясь идеального соответствия эльфийскому стилю боя. Длина около лантра, слегка изогнутый клинок с широкой долой. Рукоять почти вполовину меча, чуть согнутая в сторону, противоположную клинку; изящная, удобная для захвата левой рукой головка. Совершенный баланс! Я избавил свой меч от всех излишеств, включая украшения: его резная рукоять чиста, как чист чёрный, отливающий перламутром клинок. Это галворн - «чёрный блеск», металл, созданный для нас ду серке, кланом Тёмной Крови. И выкован этот меч моими собственными руками.
Я принадлежу к одному из кланов Духа - клану феальдинов. У нас довольно много общего с другими подручными смерти - ассассинами. Правда, убиваем мы в основном прикосновением мысли или просто взглядом, поэтому и зовёмся Феа-эль-Дин’н - «Безмолвный Дух». Когда-то такие, как я, исполняли приговоры Светлого Совета во Внутренней Вселенной и зачищали Внешние Миры. Тогда феальдины внушали страх, но были символами неотвратимости Правосудия. Теперь же остался только страх.
Отцу пришлось потратить немало времени и сил, чтобы убедить меня вернуться к занятиям в Академии. Убедить не убедил, но подчиниться заставил, и, как ни странно, сейчас я испытывал к нему что-то вроде благодарности. Завершая обучение, феальдин сам создаёт для себя оружие, и лежащий передо мной меч только выглядит как традиционный двуручник. Это сир’рис, Текучий Клинок, боевой трансформ, способный менять облик по приказу хозяина, и я только что наделил его Свободной Волей.
Я почувствовал осторожный интерес отца и усмехнулся. Ещё немного, и я заставлю его покинуть свой уютный кабинет! Прости, Атар, но сначала мне нужно поговорить с мечом. Я провёл ладонью по чёрной резной рукояти и не поверил своим глазам: передо мной возник знакомый до малейшей детали родительский меч! Неужели я наградил свой сир’рис ещё и чувством юмора? Какая неприятность для отца!
Ему всё-таки пришлось подняться ко мне в Оружейную башню. Разумеется, не пешком: это было бы слишком. Просто перед дверью вдруг засветился овал портала, и Верховный маг шагнул на каменные плиты. Эффектные появления всегда были его слабостью: пронзительный взгляд, развевающиеся одежды и водопад белоснежных волос! Не хватало только клубов дыма и языков пламени. Помню, в детстве очень впечатляло!
Мой взгляд невольно остановился на амулете Перемещения на его груди. Красноватый цвет камня говорил о том, что артефакт почти на пределе.
- Да-да, - ответил отец на мои мысли, - пришлось потрудиться. Церемония, знаешь ли. Ты ведь не будешь этим заниматься?
Ну конечно: Церемония Посвящения! Ритуальные поединки, магические дуэли и прочие развлечения для избранной публики. Но он прав: этим заниматься я не буду.
- Не забудь поставить амулет на подзарядку, - напомнил я.
Препирания со мной отец считал пустой тратой времени, поэтому на замечание не ответил, а сразу перешёл к делу:
- Ты закончил?
Я молча кивнул.
- Хвала Элутару! Позволишь взглянуть?
Я слегка поклонился и сделал приглашающий жест рукой в сторону стола. Увидев точную копию своего сир’риса, отец некоторое время молча разглядывал его, затем заложил руки за спину и повернулся ко мне.
- Я всё же надеялся, что у тебя не такое извращённое чувство юмора.
Я пожал плечами:
- Это не я.
- А кто?
Я с трудом удержался от ответа в рифму. Просто подошёл и положил ладонь на рукоять. Меч с готовностью отозвался, приняв свой истинный облик. Отец не стал скрывать разочарования при виде элегантного оружия, начисто лишённого украшений и традиционных магических символов.
- Ну что ж, я ожидал увидеть нечто в этом роде. По крайней мере, ты всё ещё предсказуем. Однако это твой сир’рис и твой выбор, и скоро мы увидим, насколько он оправдан.
Я онемел. Неужели отец не понял, что я сделал с мечом? Или меч ему не открылся? Ему - Верховному магу клана Феа-эль-Дин’н?! Если так, то я просто обязан предупредить.
- Атар, нужно отменить моё участие в Церемонии. Хотя бы в Испытании Меча!
- Прекрати, Фидо, мы это уже обсуждали, - отмахнулся он.
- Тогда просто отправь меня куда-нибудь с секретной миссией, как йен назад!
- Послушай, эта тема доставляет тебе особое удовольствие, или ты решил достать меня напоследок?
Верховный маг стоял передо мной, сложив на груди руки, медленно переступая с пяток на носки, что говорило о крайней степени раздражения.
- Нет, я пытаюсь сказать, что этот меч не даст участникам Испытаний ни одного шанса. Понимаешь, ни единого! Как ректор Академии ты должен гарантировать всем равные условия.
Отец приподнял левую бровь:
- Даже если и так, что с того? Как ректор Академии я всё равно не могу отменить Церемонию. А твой отказ от участия в Испытаниях испортит репутацию рода Л’лиоренталь и ослабит моё влияние в Совете. Ты этого хочешь?
- Я просто пытаюсь быть честным. А кстати, насколько усилится твоё влияние в Совете в случае моей победы?
- Фу, как грубо, - поморщился отец.
- Зато откровенно. Так насколько?
- Ну, скажем, прилично. Хочешь поторговаться?
Я пожал плечами:
- Зачем? Сегодня меня всё устраивает. А после Испытаний посмотрим.
- Хорошо, тогда обсудим это после твоей победы.
__________________ Не пей вина, Гертруда!(с) В харизме нужно родиться(с)
Последний раз редактировалось sir-ris; 28.09.2010 в 23:15.
Выкладывал его раньше в "Мастерской", затем удалил - настолько унылым и вторичным мне показался. давеча перечитал, внес небольшие коррективы и решил дать второй шанс. Ахтунг: много повторов, много "был", много наречий, много МТА)))
Скрытый текст - Делюга на два пальца:
Максим пил кофе и смотрел на, еле прикрытую старой футболкой, попку Катьки, что суетилась у плиты. Вспоминая, как мял эти упругие ягодицы давеча ночью, довольно жмурился, словно выжравший два литра сметаны, кот: «Ну, Катюха, ну боец! Я с тобою в разведку, ей-ей, пошел бы!»
Катька, точно почувствовав взгляд Максима, повернула к нему хорошенькое, чуть курносое, лицо. Эта курносость ее совсем не портила — напротив, добавляла некоего детского очарования. Огроменнейшие зеленые глаза в окантовке длинных пушистых ресниц, уставились на улыбающегося парня с веселым подозрением:
- Ну, чего лыбишься, оглоедушка?!
- А я че, я ниче! Гляжу, какая ты, Катюх, у меня каралэва-красавэлла.
- Ну-ну, смотри у меня. - девушка поставила сковородку с жареной картошкой и котлетами напротив Максима, а сам присела рядом. Оперев голову рукой и сонно улыбаясь, стала наблюдать на жующего с аппетитом парня. Максим — широкоплечий, русоволосый детина, весом под сто килограмм, уплетал еду со скоростью сверхзвукового истребителя.
- Нет, не пойду я за тебя замуж. - Неожиданно сказала она. Максим поперхнулся куском котлеты и удивленно взглянул на Катьку.
- Не понял! Это почему же не пойдешь?!
- А жрешь ты много, вот почему! Не прокормить мне такого бычка!
- А за бычка ответишь! - Максим сграбастал девушку и понес ее, хохочущую и отбивающуюся, в спальню.
- Будем воспитывать! - басом ревел он.
- Дурак! - Смеялась она.
Мобильник на тумбочке просвистел мелодию из фильма «Роки», тем самым прервав «воспитание». Максим нехотя взял трубку. Звонил Зыхарь:
- Здорово, Шмель, уже проснулся? Давай выходи, мы внизу. - В подтверждение, из распахнутой форточки, донесся звук автомобильного клаксона.
- А че, случилось что? Сегодня ж суббота!
- Наша служба и опасна и трудна! - гоготнуло в телефоне. - Работаем круглосуточно и без выходных. Давай, на сборы пять минут.
- Опять?! - Катька обиженно надула губки, смотря, как одевается Максим. - Когда вернешься то?!
- Как только, так сразу, - он обул один кроссовок и теперь, шаря рукой под кроватью, искал другой. - Не скучай без меня , заяц! Все, я пошел. - Чмокнул девушку в губы и выскочил за двери.
Черный, с тонированными стеклами, внедорожник «Паджеро» стоял прямо напротив подъезда, всем своим видом вызывая негодование старушек, оккупировавших близлежащую лавочку. Сидевшая у одной из них на руках то ли белка то ли собака, поминутно косилась маленькими глупыми глазами на джип, и молча скалила зубы. Максим застегнул куртку, спасаясь от промозглого ноябрьского воздуха, и нырнул в салон авто, окунувшись прямиком в душную атмосферу сигаретного дыма и потных мужских тел. В сидишнике играл «Владимирский Централ».
В машине сидело трое. Кряжистый, бугристоголовый Камша со сломанными, сразу выдающими его борцовское прошлое, ушами-пельменями сидел за рулем; справа от него сгорбился, упираясь в потолок макушкой, двухметровый Люпа; немолодой, уже начинающий седеть, Зыхарь был на заднем сиденье.
- Здорово, пацаны! - Максим поздоровался с каждым за руку. - Какие проблемы в королевстве датском?
- Да есть тут одно дело, Шмель! - Зыхарь блеснул фиксой. - По дороге расскажу. Камша, погнали!
«Паджеро» мягко тронулся, упругими толчками набирая скорость, оставляя позади двор, вечно недовольных старушек на лавочке и маленькую жертву непонятного собачьего кровосмешения. «Владимирский Централ» сменили «Золотые купола».
- Короче, дом старый, еще дореволюционный! - Зыхарь курил и говорил, глотая вместе с дымом окончания слов. - Всех уже выселили, а этот ну ни в какую! И главное что: сам старый, как пень — ни сегодня-завтра на тот свет откинется, а вот уперся, мля, и ни в какую! Не уеду и все тут!
Зыхарь затушил сигарету и потянулся так, что затрещали суставы. Полы кожаного пиджака разошлись в стороны, обнажая ремни наплечной кобуры; в полумраке салона глухо блеснул металл пистолета ТТ.
- Короче, с дедом надо поговорить. Без лютых развальцовок, а так, по нормальному. Ну там, забашлять тыщ десять, сказать что переселят на лучшую жилплощадь. Ну а если рогом упрется, то малехо припугнуть, но не сильно, чтоб ненароком кони не двинул. Там потом Шмара на газели приедет, мы деда с барахлом погрузим и по домам. Фин сказал, что за услугу по пятихатке на брата выделит. Он на месте этой развалюхи хочет заправку с автомастерской построить.
Фин был главным : он держал эту часть города и все, кто находился сейчас в машине, работали на него. Шмарой звали наркомана, плотно сидевшего на первентине: он ходил под Зыхарем, шестерил, выполняя всю грязную работу .
- Слышь, Зыхарь, если все так просто, как обосновал, то на кой ты Тетерев с собой тащишь?! - Максим кивнул на пистолет в кобуре. - Или это на случай, если мусора стопанут, чтобы было за что нас вязать?
- Не ссы в компот, братуха! - Зыхарь провел рукой по ежику седеющих волос и довольно улыбнулся. - Волына легальна, все натурально! Фин оформил ствол на охранное агенство. Так что гуляем, верно, пацаны?!
- А то! - коротко ответил Камша.
- Нема базару! - столь же лаконично бросил Люпа.
- Да там делюга на два пальца, Шмель! - покровительственно похлопал Зыхарь Максима по плечу. - На крайняк, луснем дедугана по кумполу слегонца — какие проблемы?!
- А где это хоть находится?
- Да недалеко, на Героев соцтруда! О, уже подьезжаем!
Дом действительно оказался старым. Ветхий четырехэтажный особняк красного кирпича, увитый лохмотьями почерневшего, осклизлого от сырости, плюща, таращился на четверых подельников бельмами рассохшихся оконных рам, местами заколоченных фанерой. Когда-то, построенный как доходный, а после переделанный в коммуналку, он пропустил через себя не одно поколение людей, что не могло не отразиться на нем внешне и внутренне. Вокруг, дом окружали многочисленные, разномастные пристройки из кирпича, досок, шифера, профилированной жести. А внутри, многочисленные перепланировки и перераспределения жилой площади, превратили, прежде стройную и четкую анфиладу помещений, в хаотичный лабиринт комнат и комнатушек, отгороженных друг от друга чуть ли не фанерой.
Максиму дом не понравился. Он напоминал старую большую собаку, болеющую лишаем и, возможно, бешенством. Собаку, глядя на которую никогда не разберешь, что ей взбредет в голову: то ли ткнуться влажным носом в ладонь, ища ласки, то ли вцепиться шатающимися от старости клыками в глотку желая крови.
- Ну чего стали, пойдем! - Зыхарь поднял воротник пиджака и, неторопливо, вразвалочку зашагал ко входной двери. Камша и Люпа последовали за ним, а вот Максим приотстал. Его блуждающий взгляд зацепился за какую-то деталь в этом унылом осеннем пейзаже. Он подошел поближе, желая лучше рассмотреть, и его спину пробрало ознобом, причиной которого оказалась отнюдь не зябкость воздуха.
У цоколя дома, рядом, с заваленным листвой и мусором, слуховым окном, лежала кошка. В том, что животное мертво, сомневаться не приходилось: тело выгнуло судорогой окоченения в причудливом па, зубы оскалены, язык вывалился наружу, а пятнистая шерсть почернела и усеяна мокрой листвой. Максим не понимал, почему вид мертвой кошки вызвал у него такую тревогу, но все же на душе стало как-то пакостно.
«Вот бл..дство!» - подумал он, догоняя остальных.
Входная двухстворчатая дверь была под стать облику дома: с перекошенным косяком, в проказе облупившейся краски, которая, того и гляди, сползет пластом только от одного прикосновения дабы обнажить еще более древний слой. На одной из деревянных панелей, кто-то вырезал изображение гипертрофированного мужского члена. Рисунок был кривой, видимо, сделанный впопыхах, но неизвестный художник не растерялся и приписал снизу слово из трех букв, чтобы ни у кого не возникало сомнений, что же именно изображено.
- Матеро! - одобрил Камша «произведение искуства».
- Дал коксу! - подхватил Люпа.
«Херня какая-то.» - подумал Максим.
Зыхарь взялся за затертую, массивную ручку и со скрипом открыл дверь. Из темного провала подъезда дохнуло спертым смрадом кошачьей мочи, прогорклого сала и плесени.
- Электричество уже неделю, как отключили. - пояснил Зыхарь и первым ступил во мрак. Максим глубоко вдохнув, словно перед прыжком в воду, вошел следом. Скорее на ощупь, чем увидев, нашел поручень перил лестницы, уходящей наверх. Впереди серым маревом маячила фигура Зыхаря.
- Ай, сука! - вскрикнул за спиной Максима Люпа.
- Чего орешь?! - повернулся Зыхарь. Максим увидел белый овал его лица на фоне, изгвазданной черными пятнами, стены.
- Да я, кажется, в говно вступил!
- Ну, так это к деньгам, орать зачем? Не отставайте, дед живет на четвертом.
- Карлсон, который живет на крыше. - сострил Камша.
- Ну да, а срет на лестнице Малыш. - недовольно пробубнил Люпа, чиркая подошвой о ребро ступеньки, пытаясь соскрести налипшие экскременты.
На лестничной клетке четвертого этажа ранее находилась всего одна большая квартира, до революции, видимо, предназначавшаяся для богатого купца или дворянина. Замок двери был вырван с мясом и та закрывалась хлипким крючком. Далее открывалась просторная прихожая с прохудившимся, зияющим выбитыми плашками, паркетным полом, и, покрашенными до половины зеленой краской, стенами.
- Дед-дед-мясоед, прикупил себе штиблет! - картавя, продекламировал Зыхарь, осторожно ступая по рыпящим паркетинам. - Где ты, дед?!
Никто не ответил. Все четверо свернули в одну из нескольких комнат, соединенных между собой в галерею.
Та оказалась гостиной. Круглый стол, застеленный замызганной, зеленой скатеркой, два венских стула, по бокам от него, топорщатся щербатыми спинками; еще один, колченогий, стоит у массивного, заваленного толстыми книгами и кипой трухлявых журналов, шкафа. На стене, покрытой рыжими пятнами потеков, мерно тикают маятниковые часы «Маяк», висит с десяток больших и малых картин морских пейзажей, несколько черно-белых фотографий в рамках. Два высоких окна плотно задернуты шторами, погружая комнату в полумрак.
- О, потужные малевки! - Зыхарь подошел к одной из картин и, довольно цокнув, поскреб прокуренным крепким ногтем позолоту на рамке. - Надо Фину будет показать, может, какого лавэ стоят.
- Ты думаешь, старик их просто так отдаст? - Максим взглянул на фотографии. Выпуск какой-то школы или училища: все на одно лицо, стрижены коротко, одеты строго, по старомодному. «Гимназисты, ей богу!»
- А на кой они ему сдались? - Натурально удивился Зыхарь, и Максим недовольно поморщился. Зыхарь, полжизни отмотавший по разным зонам за разные дела, человеком был, мягко говоря, специфическим и неприятным. Максим никогда этого не показывал, но всегда старался с ним поменьше общаться, хотя и сам чистоплотностью не страдал.
- Так мы, что же, все-таки, будем деда гасить?! Сам говорил, что только припугнуть!
- Ну, говорил-говорил! Но ты знаешь этих пенсионеров — начнут быковать, рамсы путать, а тут сердчишко бац — и амба! Тем более, сколько ему осталось жить-то, не сегодня-завтра...
«Господи, из какой жопы, Фин только вытаскивает таких чмырей!» - Максим снова посмотрел на пожелтевшие от времени фотографии. Одна из них привлекла его внимание. Мужчина и женщина, стоят на фоне бушующего моря. Она — молодая и довольно красивая, той строгой красотой, что присуща учительницам младших классов, в черном бархатном платье с воротником, закрывающим горло. Он — пожилой, но еще довольно крепкий, с резкими чертами лица и пышными белоснежными бакенбардами, одет в парадную военную форму с галунами и фуражку с двуглавым орлом на кокарде. Максим, служивший в ВДВ, слабо разбирался в морских знаках отличия, поэтому не смог определить звание мужчины. В нижнем углу фотографии темнела какая-то надпись. Пришлось прищурить глаза и подсветить телефоном, чтобы разобрать слова: «Петропавловскъ-Камчатскъ. 1905»
«Ого, фотографии уже за сотку лет перевалило.» - Максим уважительно провел рукой по пыльному стеклу. Сзади раздался шум и он обернулся. Зыхарь дергал ручку, пытаясь открыть следующие двери, Люпа и Камша безмолвно стояли рядом.
- Во, чушкарь, заперся нах! - зло процедил Зыхарь, терзая ручку. - Слышь, дед, открывай добром, не то сами войдем!
- Может сломать? - предложил Камша.
- Тебе лишь бы ломать! Люпа, сгоняй с другой стороны посмотри открыто-нет?
- Тут тоже закрыто! - через минуту раздался его голос, приглушенный расстоянием.
- Дед, последний раз, по-хорошему прошу! - угрожающе крикнул Зыхарь, нагнув голову. Немного постоял, ожидая ответа, а затем отошел в сторону и кивнул Камше:
- Давай, выбивай родимую.
Камша налег на двери плечом, нажал и та, с протестующим хрустом, подалась. Зыхарь, ругаясь, заскочил первым. Затем замолчал.
За дверью была спальня. Старомодный диван, с полочками «для слоников», лоснился протертой, местами до дыр, обивкой; полуоткрытая дверца платяного шкафа темного дерева обнажала его пустое нутро, с криво висевшими тремпелями; в углу стояла металлическая ширма, какие бывают в медкабинетах; окно заклеено обоями.
- Я не понял, че за дела? - Зыхарь роздасованно пнул диван. - Где этот старый золотушник делся?!
- Ты в других комнатах смотрел? - спросил он подоспевшего Люпу.
- Да нет там никого!
- А на кухне? В параше?
- Там не был. Щас гляну.
Максим прошелся по спальне. В темноте пахло тленом и увяданием, но несколько иного рода, чем в квартирах дряхлых стариков. Там обычно стоял тяжелый дух немытой, больной плоти, лекарств и незамысловатой пищи. А здесь же не было ничего даже отдаленно схожего, как будто вообще никто долгие годы не жил. На диване, столе, фотографиях в гостиной лежал слой пыли в палец толщиной. Неожиданно всплыло воспоминание о мертвой кошке у дома и Максима снова передернуло.
За спиной раздался некий звук, заставивший Максима мгновенно обернуться. «Показалось?» - Мелькнула мысль. Затем звук возобновился и он замер, лихорадочно соображая, что бы это могло быть. Как будто кто-то скребся под полом.
- Ты слышал? - почему-то шепотом спросил Максим у Зыхаря.
- Чего?! - переспросил тот.
Максим, молча указал в сторону ширмы. Зыхарь хмыкнул и крадучись направился к ней. Затем, прыжком подскочив, отбросил занавеску в сторону.
- В рот меня чих-пых! - услышал Максим его изумленный голос. - Это че за шняга?!
За ширмой, на полу, лежал гроб.
- В рот меня чих-пых! - повторил Зыхарь, снимая крышку. - А дедуган ведь, того...
- А кто его в гроб положил-то? - поинтересовался Камша. - Может, кто из родни?
- Да не было никакой родни! - раздраженно отрезал Зыхарь, доставая мобильный телефон. - Проверяли — дед один, как хрен!
- Ну так, в гроб же он не мог сам себя положить! Наверное, какой-то доброхот все-таки нарисовался?!
- Как нарисовался, так и разрисуется! Я этой падле нос оторву, чтоб не совал куда ни попадя! Вот гнида, на хату лапы решил наложить! Мля, связи нет!..
Максим не принимал участия в этом разговоре, смысл слов вообще доходил до него с трудом. Потрясенный, он смотрел на лицо человека, лежащего в гробе. Лицо человека с фотографии с надписью «Петропавловскъ-Камчатскъ. 1905».
Он постарел: морщины арыками избороздили восковую кожу, глаза запали глубоко, неряшливо всклокоченные бакенбарды пучками торчали на обвисшых брылах щек. Но сходство было несомненным.
«В тысяча девятьсот пятом ему где-то лет пятьдесят, то есть сейчас должно быть около ста пятидесяти!» - размышлял Максим. - «Невозможно столько прожить!»
Он моргнул, отгоняя наваждение: «Почудилось, просто почудилось! Тут темно, вот я и стреманулся. Просто похожи, еще баки эти дурацкие. Наверное, сын или внук мужика с фотографии, а у меня уже очко разыгралось, наворотил непонятно чего! Просто старик, одетый в похоронный костюм старик!»
Максим вытерев испарину, выступившую на лбу, отошел от гроба. Смотреть на мертвеца было неприятно.
- Але, Шмель! - Зыхарь ткнул Максима пальцем в плечо. - Не тормози - сникерсни! Валим на улицу, надо Шмаре позвонить, отбой дать, и будем больничку вызывать, чтобы деда оформляли.
- Да-да, - глухо промямлил Максим. Губы, точно чужие, отказывались подчиняться. - Говно-базар! Пошли.
Все произошло быстро, только они стали уходить. Камша стоял ближе всех к гробу, поэтому умер первым.
Максим услышал истошный крик подельника, через мгновение перешедший в булькающий хрип. Он начал поворачиваться, как в замедленной сьемке, хотя все его нутро вопило, что надо бежать без оглядки, что все его предчувствия и опасения сегодняшнего дня подтвердились. Но рефлексы молодого, натренированного тела оказались быстрее и сильнее голоса разума.
Старик, прямой как жердь, стоял в гробу, костлявой бледной рукой сжимая горло Камши. Стокилограммовый мастер спорта по дзюдо, серебряный призер страны в девяносто третьем, висел в воздухе, беспомощно хрипя и дергая ногами. Даже отсюда, Максим слышал, как хрустят, ломаясь, шейные позвонки.
- В рот меня чих-пых! Какого ху... - глаза у Зыхаря, чуть ли не выпрыгивали из-под масивных, заросших дремучим волосом, надбровных дуг. Рука метнулась под пиджак, нашаривая пистолет.
Старик отбросил в сторону обвисшее, с, безвольно мотающейся под неестественным углом, головой, тело Камши. Отбросил легко, словно мешок с тряпьем: Тот с глухим звуком шмякнулся об стену, сполз на пол и затих. Старик повернул лицо и посмотрел на Максима. От этого взгляда, у парня холодно заныло в паху, одеревенели ноги.
Это не были глаза человека. Желтые, светящиеся изнутри демоническим светом, это были глаза зверя, притом зверя неизвестного науке — жившего, возможно, на заре времен, еще до появления хомо-сапиенса. Пергаментные, сухие губы разошлись в улыбке, обнажая частокол кривых, желтых от времени, зубов-крючков, смахивающих на акульи; тогда Максим подумал, что сейчас просто надует в штаны: настолько сложно стало контролировать свой мочевой пузырь.
Зыхарь все никак не мог достать пистолет, видимо, зацепившись мушкой за кобуру. Он спазматически дергал рукой, неотрывно смотрел на старика, скороговоркой повторяя свое пресловутое «в рот меня чих-пых, в рот меня чих-пых». Максиму, Зыхарь отчего-то напомнил пыхтящий паровозик из детского мульфильма: это показалось очень смешным , он истерически захихикал, внутренне ужасаясь происходящему с ним безумию.
Наконец, Зыхарь справился с ТТ, дрожащей рукой прицелился и в этот момент, старик прыгнул.
Казалось, он и не прыгал вовсе, а сама комната скакнула ему навстречу — скакнула с невероятной скоростью. Старик навалился на Зыхаря, впиваясь зубами в горло и тот закричал — протяжно и тоскливо. Из разорванной яремной вены густо брызнула кровь, тяжелыми каплями закапала на пол. Это подействовало на Максима, как ушат холодной воды, наконец, вырвав из оцепенения.
Он подскочил к старику и, бьющемуся в его обьятиях, Зыхарю. Когда окровавленное желтоглазое лицо на мгновение оторвалось от распанаханного горла, Максим ударил его прямой «двойкой», прямиком в подбородок. После такого удара, даже физически крепкий человек свалился бы в нокаут со сломанной челюстью; дряхлого старика должно было убить на месте. Но голова только мотнулась в сторону, рот, окаймленный бордовым ореолом снова растянулся хищным оскалом, а затем в глазах у Максима взорвалось и он почувствовал, что летит. Больно ударившись об пол плечом, парень упал на четвереньки. В голове звенело и перекатывалось, больно стукаясь о стенки черепа, над левым глазом набухало, наливалось свинцом, мешя видеть. Максим обперся о стенку и, шатаясь, выпрямился.
Зыхарь уже не кричал, а только жалобно клокотал и булькал, разорванным в клочья, кадыком. Старик с сочным хлюпаньем и чавканьем пил кровь, рывками жадно вгрызаясь в плоть. При каждом таком рывке, рука с зажатым пистолетом дергалась и Максим мог разглядеть вытатуированную на ребре ладони надпись «КОТ». Максим вспомнил труп кошки и снова захихикал. «Я схожу с ума!» - пульсировало в голове. - «Я, мать его растак, схожу нахрен с ума!»
Рука Зыхаря дернулась в последний раз, и пистолет выпал из скрюченных пальцев. Максим, еще сам не осознавая, метнулся к оружию, схватил и, перекатившись кубарем, направил оружие на старика.
- Молись, сука! - он мстительно ухмыльнулся и нажал на спуск, оглашая комнату грохотом выстрелов.
Максим разрядил всю обойму в бледное тело напротив, дырявя пиджак, вырывая комки ткани, но старик продолжал стоять. СТАРИК ПРОДОЛЖАЛ СТОЯТЬ НА НОГАХ! Одна из пуль попала в щеку, с сухим треском, словно пробила не живую плоть, а дерево, вырвала клок кожи, в образовавшемся отверстии зажелтели зубы-крючки. А затем патроны закончились, а старик все еще продолжал стоять. Одним громадным шагом покрыл разделяющее их с Максимом расстояние, и выдрал пистолет.
Дикая боль кипятком ошпарила правую руку. Максим очумело пялился на хлещущие кровью обрубки на месте указательного и большого пальцев. Старик оторвал их вместе с пистолетом. Только сейчас, Максим заметил, что длинные коричневатые ногти на пальцах «покойника» - длинные и острые, как бритвы.
Старик снял, прилипший к рифленой рукоятке, палец Максима, бросил в рот и с хрустом начал жевать. К горлу Максима подкатил тугой комок, он понял, что сейчас его вырвет котлетами и картошкой, что с утра приготовила Катька. А затем он умрет - умрет в луже собственной блевотины.
Его спас Люпа. Он заскочил в комнату, как раз в тот момент, когда «покойник» склонялся над Максимом, чтобы прикончить. С зажатой в руке финкой, Люпа прыгнул старику на спину и с ожесточением начал пырять лезвием спину, плечи, шею при этом непрерывно матерясь. Но вместо такого привычного «чвак-чвак-чвак» ударов, Максим слышал только сыпучее «псшшш-хрэп-храп», как если протыкать что-то очень старое и давное засохшее.
И тогда он пополз. На четвереньках, поминутно брызгая кровью на пыльный скрипучий паркет, он пополз к выходу. Сзади страшно закричал Люпа, но Максим не обратил на это внимание: все его силы сосредоточилось на том, чтобы передвигать руки-ноги и не потерять сознание от боли.
Что-то пролетело у него над головой, отскочив от косяка, упало рядом. Максим скосил глаза вбок: это оказалась нога Люпы - оторванная, вывороченная из коленной сумки. Максим поперхнулся и его вырвало прямо на собственные руки. Пальцы заскользили в кислой жиже, все еще раздираемый спазмами взбунтовавшегося желудка , он упал лицом в полупереваренные остатки собственного завтрака,.
Максим лежал так, замерев, всего секунду, но показалось: прошли годы. Скользкими, воняющими руками он схватился за штору, занавешивающую окно; используя ее, как опору, попытался встать. Прогнившая ткань, не выдержав веса, оборвалась и Максим, в который уже раз за сегодняшний день, грохнулся вниз. Подтянув колени к груди, он оперся спиной о стенку, зажмурил глаза и приготовился умирать.
«Все, теперь все!» - мелькала обреченная мысль. - «В Чечне свезло, ну а теперь все...»
Прошла секунда, потом пять, потом десять, а Максим все еще был жив. Он с опаской открыл один глаз, затем, с трудом, разлепил опухший второй.
Сквозь немытые и грязные стекла окон, в гостиную били лучи, невесть откуда взявшегося на зашоренном тучами небе, солнца. Максим лежал прямо в центре этого освещенного пятна. Миллиарды пылинок роились вокруг причудливыми хороводами, и это было красиво.
Старик неподвижно стоял на границе света и тьмы, не решаясь ее пересечь. Лишь тускло светились желтые глаза да кровь, тяжелыми каплями падала, с подбородка и рук.
- Что, сука?! - прохрипел Максим, баюкая изуродованную руку. - Не можешь подойти, да?!
Старик улыбнулся и узловатым пальцем указал на окно. Максим привстал и увидел: на солнце снова наползала туча. Медленно, но верно — каких-нибудь пять-десять минут, и она закроет его.
Максима продрало холодом от страха. Он локтем выбил стекло, осколки со звоном посыпались на подоконник, и закричал:
- Эй! Кто-нибудь! Помогите! Вызовите милицию! Помогите!
Он кричал целую минуту, пока не понял, что это бесполезно. Никто не отзывался, дома напротив молчали, словно вымерли.
«Да что же это за гадство такое?!» - Максим надорвал голос и уже только хрипел.- «Сегодня ведь суббота, все должны быть дома!»
Старик захохотал глубоким молодым смехом — туча уже наползла на краешек солнечного диска, свет потускнел, сужая световое пятно, делая его меньше.
- Смешно тебе, да?! - Максимом овладело злость, он надрывно сипел. - Жрать хочешь, гнида?! А вот это ты видел?!
Он согнул руку в локте характерным жестом, олицетворяя свое отношение к веселью «покойника».
Достал из кармана спортивной куртки носовой платок и, как мог, перевязал раненную руку. Ощупал кровоподтек над левым глазом — тот напоминал по размерам гриб-нарост.
Максим был некрещеным и никогда не одобрял все эту модную богомольность, популярную в криминальных кругах. Но сейчас, он очень жалел, что не носит крестика и не знает ни единого слова молитвы.
- Иже еси на небеси... – прошептал Максим, неуклюже перекрестившись. Старик растянул губы в улыбке, раны на щеке уже не было. Присел на корточки и длинным ногтем, издавая противный скрежет, начал что-то чертить на деревянном полу. Закончив, он отошел вглубь комнаты, жестом приглашая Максима подойти ближе.
На полу были слова: «Халдей когда ты умрешь я приду за ней мне понравился ее запах». Максим с замиранием сердца поднял голову на старика. Тот все тем же ногтем вычертил на стене еще слово, только одно: «Катя». Улыбаясь, он облизал свои пергаментные губы длинным синюшным языком. В желтых глазах светилось зловещее торжество.
- Да что же ты за мразь такая?! - Максим чуть не плакал от отчаянья. До этого момента, он не понимал, как дорога ему Катька. Ну, красивая баба, все при ней, ну готовит вкусно, ну ждет всегда, а вот чтобы прям любить до самой смерти — нет уж, увольте! Но если эта кровососущая тварь, ее, его Катьку, ЕГО КАТЬКУ... Нет! Нет!!!
Старик молчал. Солнце уже почти скрылось за тучей, оставляя только узенький перешеек света, отделяющий Максима от вампира. А то, что это вампир, он не сомневался — достаточно было взглянуть на мертвых подельников.
«Что я знаю о вампирах?» - Размышлял Максим. - «Боятся света, пьют кровь. Против них эффективно действует крест, святая вода, серебро, чеснок. Ничего этого нет, поэтому остается только осиновый кол. Но осины тоже нет, может, сойдет любое дерево, все равно без вариантов. Эх, мне бы огнемет и пару гранат, я бы эту срань вмиг по стенке раскатал. Хотя, пистолет не помог…»
Максим понял, что будет действовать, как только солнце полностью скроется за тучей. Вампир не ожидал от него никаких решительных действий, он полностью уверен в себе и это была его, Максима, единственная надежда. Он присмотрел себе один из стульев, тот самый, что стоял у книжного шкафа. Приготовился — оставалось ждать совсем немного.
Как только последний луч солнца погас, и комната вновь погрузилась в серые сумерки, старик прыгнул на Максима. Тот пружиной отскочил в сторону, вампир промазав, врезался в подоконник, чуть не вылетев в окно. Взревев от досады, тварь развернулась, чтобы настигнуть обманувшего ее человека. Максим стрелой подлетел к стулу, схватил и с размаху обрушил на вампира, вложив в удар все силы, что оставались. Он метил по ногам, чуть пониже колен и это сработало — старик перецепился, растянувшись на полу. Стул разлетелся на куски, оставляя в руках Максима обломки спинки. От удара, изувеченная рука вспыхнула болью, Максим замешкался , что чуть не стоило ему жизни.
Старик схватил его за лодыжку, дернул, валя парня на пол. Длинные ногти впились в плоть до самых костей и Максим закричал — закричал от боли и ярости. Борьба за жизнь продолжалась, а он не хотел умирать.
- Получи, гнида! - Максим с размаху всадил зазубренный обломок спинки прямо в, полыхающий желтым огнем, глаз. Вампир завыл, из раскуроченной глазницы потекла густая желтая жижа. Хватка когтистых лап стала еще сильнее, он начал подтягивать Максима, пытаясь вцепиться клыками в горло.
Максим не обращал внимания на боль – в его крови штормом бушевал адреналин. Он схватил отколотую ножку и начал наносить беспорядочные колющие удары, оставляя на теле вампира пузырящиеся желтым гноем раны.
- На! На! Получай! – Остервенело кричал Максим, брызгая слюной. – Нравится, сука, ну, улыбнись теперь! Наааааа!
Деревянная ножка вошла в разверзнутую пасть, вышибая зубы, пронзая мозг. Максим навалился всем своим весом, вгоняя «кол» поглубже, пока размочаленное дерево не заскребло по паркету, пробив череп насквозь. Старик затих, пальцы, отпустив ногу, опали, конвульсивно отбивая ногтями чечетку. Максим сполз с тела, тяжело дыша, лег рядом на пол,. Настороженно смотрел на вампира, готовый в любой момент вскочить и продолжить сражаться – он еще не верил, что все кончено.
Вампир распадался на куски. Те силы, что сохраняли его в течении ста, а может и более, лет, теперь покидали тело. Оно усыхало, морщилось и рассыпалось на мелкие, невесомые клочки, напоминающие пепел. Через минуту на паркете осталась только грязная куча тряпья, только отдаленно напоминающая строгий костюм.
Максим заплакал.
Дорога была плохая, «Газель» кидало на ухабах и рытвинах, каждый раз окатывая раненную руку огнем и заставляя Максима вскрикивать. Водитель нервно курил, поминутно косясь на него, а Шмара рылся в аптечке.
- Ща, ща, Шмель! – бормотал он, рассыпая пузырьки по сиденью. - Ща, все будет!
Максим смотрел на руку, обернутую набухшим от крови платком - на руку с тремя оставшимися пальцами. Откинул голову и засмеялся хриплым, безумным смехом.
- Шмель, ты чего?! – уставился на Максима ошарашенный Шмара.
- Делюга!.. – продолжая хохотать, сказал Максим. – Делюга… На два пальца.
__________________
- да вот написал рассказ...
- О чем?
- О том, как в одном городе городничий бьет мещан по зубам...
- Да, это в самом деле реальное направление...
sir-ris, отрывок интересный, интригующий, однако обилие незнакомых слов и понятий рассеивает внимание. Герой говорит: "йен назад" - мозг пытается перевести в более доступную единицу и терпит крах. Срочно глоссарий этого мира!
И один момент, на котором споткнулась:
Цитата:
Сообщение от sir-ris
Я избавил свой меч от всех излишеств, включая украшения: его резная рукоять чиста, как чист чёрный, отливающий перламутром клинок.
Вот это предложение пришлось перечитывать трижды, чтоб разобраться. Первое впечатление: Сравнение рукоять чиста, как лист, но тогда продолжение кажется совсем странным. И только потом понимаешь, что после запятой пошла речь о клинке, и слово читается иначе. Сбивает и смущает.
Линолеум, помню этот текст. Но, наверное, не столь хорошо, потому что правок не заметила. Но вообще, рассказ симпатичный, особенно вампир. Подрихтовать бы не мешало, например, придумать Максиму синоним - но в целом мне нравится.
__________________
Я согласна бежать по ступенькам, как спринтер в аду -
До последней площадки, последней точки в рассказе,
Сигарета на старте... У финиша ждут. Я иду
Поперёк ступенек в безумном немом экстазе.
Последний раз редактировалось Sera; 29.09.2010 в 00:32.
Sera, спасибо! Согласна, незнакомых слов много. У меня после главы есть сноски. Их в отрывке приводить не стала - думала, проскочит))) Каюсь!
По поводу меча: я имела в виду, что клинок и рукоять одинаково свободны от украшений, которые ГГ считает излишними. В его понимании они "чисты".
Йен - эльфийский обрядовый год, равен 144 солнечным, называемым лоа.
__________________ Не пей вина, Гертруда!(с) В харизме нужно родиться(с)
Последний раз редактировалось sir-ris; 29.09.2010 в 14:44.
***
Гетрунс перевёл дух: «Тогда я узнал о туманных ведьмах, мой лорд» - он подошёл к
распахнутому окну (комната находилась на третьем этаже) и надолго замолчал.
«Почему ты считаешь меня своим лордом – мы ведь родственники?».
«Из-за ведьм: лорда Гетрунса Валькул, советника дома Вилджим, никто не знает, а Гетрунс Валькул – родственник дома Вилджим был бы известен всем».
«Кто такие, эти туманные ведьмы?».
«Я расскажу, мой лорд, расскажу».
***
Я расскажу вам, мой лорд, всё что знаю, а знаю я лишь часть того, чего нужно было знать. Не знаю, каким образом мой отец прознал о том, что она находится у Альдунаила, возможно, как и я, побывав в Валдавии. Он пришёл во дворец и потребовал у дракона плату за мою мать. Альдунаил разгневался – драконы вспыльчивый народ - и выгнал наглеца. Когда он явился вновь, Альдунаил приказал слугам связать его и отправить в Валдавию, чтобы они публично опозорили жадного человека. Мать не знала об этом – мы с Альдунаилом скрывали это от неё. Наверное,зря. Прошёл ещё год – мы забыли о недостойном быть представителем нашего рода. Но он вернулся!. Не знаю, как он нашёл туманных ведьм!!. Он вернулся!!!
***
«Успокойся, Гетрунс» - в приказном тоне сказал Аней: «Если тебе это причиняет очень сильную боль, и ты к ней не готов – не рассказывай».
«Нет, мой лорд, я должен рассказать, должен. Но мне нужно немного отдохнуть».
«Отдохни. У нас ещё будет время вернуться к этой теме».
«Спасибо, мой лорд» - сказал Гетрунс и, поклонившись, вышел.
Аней присел на кровать: «Туманные ведьмы?» - спросил он сам себя: «ТВ. Такая гравировка была у одного из подосланных ко мне убийц. Может совпадение? Но было, что-то ещё. Когда-то я уже о вас слышал, ведьмы. Когда?» - спрашивал он себя, чувствуя, что засыпает. Он сбросил дорожные туфли на пол, лёг на кровать. Уставился в потолок: «Далия» - сон как рукой сняло.
***
«Гетрунс!» - крикнул Аней.
«Что случилось, мой лорд» - спросил Гетрунс, вбежав в комнату.
«Далия знает о туманных ведьмах».
«Что? Откуда вы знаете?».
"Я ей как-то сказал, что никто не сможет причинить ей вред, ибо будет пленён её красотой. Она ответила: «Ошибаешься, кое-кто уже пытался»
Я спросил: «Кто?».
«Ведьмы, туманные ведьмы?». Я спросил: «Что за туманные ведьмы?». Но она просто отмахнулась: «Это в прошлом».
«Знаете что мой лорд? Она не феникс – она дракон. За своего собрата – Альдунаила – она не заступилась – у них это в порядке вещей. Но зачем ей разыгрывать спектакль? Спрятаться от ведьм?»
«Почему ты решил, что она дракон?»
"Чтобы объяснить, я вынужден закончить свой рассказ о туманных ведьмах».
«Подожди – на клинке одного из убийц была гравировка «ТВ». Знаешь такую?».
«Вы думаете, это значит, что туманные ведьмы вели на вас охоту?».
«Её вел Аленол, но кто-то ему сильно помогал».
«Мой лорд, Далия в этой истории выглядит лишней».
«Почему?» - спросил Аней.
«Из-за того, что она – дракон...скорее всего. Я закончу свой рассказ, чтобы вы поняли почему» - сказал Гетрунс, садясь в кресло, стоящее напротив кровати, на краю которой сидел Аней.
***
Не знаю, где мой отец нашёл туманных ведьм. А может они его нашли? Не знаю…. Он вернулся – поставил Альдунаилу ультиматум – или он отдаёт ему мою мать и убивает свою дочь, или он будет убит «единственными друзьями» отца. Альдунаила эти угрозы только рассмешили – драконы самые неординарные существа – сложно сказать, как они отреагируют на неосторожное слово – рассмеются или разгневаются? Наградят тебя за то, что ты осмелился сказать им то, чего не
следовало говорить или убьют тебя за это? Драконы думают не как мы.… Простите, мой лорд – я отвлёкся. Альдунаила рассмешили его угрозы, и он вновь выгнал его из своего дворца.
Уходя, он бросил: «Туманные ведьмы доберутся до тебя, Альдунаил».
Я видел, как Альдунаила передёрнуло.
«Что-то случилось?» - спросил я его.
«Да. Всем нам грозит опасность».
«Кто эти ведьмы?».
«Теневые маги, которые сделали уничтожение драконов смыслом своей жизни. Возможно, у них есть причина ненавидеть нас, но я её не знаю. Да и самих ведьм практически некто не видел – всю работу делают их многочисленные почитатели. Но и их самих не стоит недооценивать».
***
«Подожди» - сказал Аней: «Теневая магия – понятно, почему мы не заметили подход врагов к Вилджтауну. Но есть одна не стыковка – если Далия дракон то, почему они не тронули её? Да и Альдунаил не признал в ней дракона».
«Скорее всего, она погибла в своём драконьем обличие – осталось только человеческое. Что касается Альдунаила, то, возможно, она очень, очень сильный дракон. Столь сильный, что даже ведьмы, если это конечно они штурмовали Вилджтаун, не признали в ней дракона».
«Вопрос на вопросе» - сказал Аней: «Продолжай свой рассказ».
***
Здесь я вынужден сделать отступление от темы и объяснить читателю общее устройство магии.
Магия – это невидимая субстанция, которую умеют использовать многие, но при этом могут и не догадываться об этом.
В другом значение магией называют все заклинания (виды использования магии в первом значении), которыми владеет определённый маг.
Магия во втором значение делится на три вида:
- простая магия, которую в благоприятный период может использовать практически каждый, если выучит нужные слова. Простая магия сходна по свойствам с магией мысли (о ней речь пойдёт ниже). Но требует для своего использования знания слов заклинаний, поэтому маг с кляпом во рту безвреден.
- магия мысли – есть развитие простой магии, и далеко не каждый может ей овладеть. Ученикам, порой, приходится учиться не один десяток, чтобы ей овладеть. Всё, что нужно для её использования – мысленно представить эффект заклинания. Но при этом помнить, что маг, решивший, например, сжечь город, скорее всего, сойдёт с ума, ибо магия мысли основана на борьбе разума и силы требуемого эффекта – чем сильней эффект, тем больше нагрузка на мозг.
- третья ступень – теневая магия. Высшая форма магии – недостижимая даже для самых опытных магов, но спокойно применяемая деревенскими дырочками – это не шутка – теневая магия требует отклонения в разуме человека от нормы, поэтому так популярны легенды «о злом сумасшедшем маге». Порой теневой магией владеют и вполне нормальные люди – но они есть - исключение из правила. Туманной магии нельзя обучиться, к ней нужно иметь врождённое восприятие. Главная особенность её заклинаний в том, что они в большинстве своём их эффект незаметен другим людям. Но есть вполне видимые заклинания – например выдача одного предмета за другой. Теневая магия, как и магия мысли, не требует произнесения каких-либо слов, но уже не является борьбой силы и разума (скорее всего потому, что те, кто её применяют уже в какой-то степени сумасшедшие).
Также мне нужно внести понятие «магический дождь». Конечно магия это не вода, но какое-то её количество всегда находится в воздухе – чем её больше – тем легче сотворить заклинание и тем оно будет сильней. Когда магии мало – говорят, что она «моросит», а когда много – значит пошёл магический «ливень».
Ещё есть недоказанная теория о том, что магия находится в крови драконов – и тому, что их надо убить дважды – в человеческой и «драконьей» формах – они должны быть благодарны именно магии в своей крови.
Здравствуйте, уважаемые. Предлагаю на ваш суд отрывок моего произведения "Отражение себя"
Скрытый текст - <Текст>:
Отражение себя
Пролог
Сегодня был особенный день.
Я понимал это даже во сне, ибо каким-то чудом сумел проснуться аж за полчаса до звонка будильника. Обычно всё наоборот- будильник звонит, а я продолжаю спокойно дрыхнуть ещё как минимум с полчаса. Пока мама или папа не позвонят и не разбудят меня. Вот тогда начинается аврал- вскакиваю, быстренько запихиваю в себя пару бутербродов, если остаётся время, чищу зубы, если- нет, закидываю в рот пару жевательных подушечек и бегом сваливаю из дома.
Но, как я уже упоминал, этот день был особенный. И подсознание выкинуло свой дурацкий фокус, заставив меня открыть глаза за полчаса до намеченного мной срока пробуждения.
Ну, ничего страшного. Надо же хоть раз за последние три месяца прийти на работу вовремя...
Даже не вовремя- раньше! Обычно-то я заваливаюсь на хату, гордо именуемую лабораторией, предпоследним, но никто пока не посмел укорять меня за мою несобранность. Потому что некому. Отругать меня может лишь научный руководитель- Муслимов Андрей Анатольевич, которого мы все звали просто Анатолич, но к моменту моего прихода он ещё читает лекции в институте. Пару раз он засылал к нам свою ассистентку- второкурсницу Наденьку, чтобы она проверила, чем там в его отсутствие занимаются два остолопа-лаборанта и подопытный крыс, должность которого я и занимаю, но строгая, вредная и глупая блондинка Наденька к своему неудовольствию не имела в нашем коллективе никакого авторитета и в три глотки посылалась куда подальше. Шеф, конечно же, отчитывал нас за такое неуважение к слабому полу, призывал к порядку и брал со всех клятвенное обещание «больше не маяться на рабочем месте хернёй, а работать». Мы дружно кивали, изображали раскаяние и обещали трудиться в поте лица те четыре часа, на протяжении которых шефа обычно не бывает на месте.
Впрочем, легче было обещать трудиться, чем действительно найти себе хоть какое-нибудь занятие. Поэтому на следующее после разноса утро мы всё так же предавались безделью. Какую-то активность изображал лишь я. На смазанную вазелином голову мне натягивали подобие лётного шлема времён Великой Отечественной, из которого во все стороны торчали примерно двадцатисантиметровые толстенькие провода-антенны, а затем заставляли проходить множество всяких тестов, смотреть видео, слушать музыку, что-то мастерить и сочинять. Или же просто давали физические нагрузки- аэробные или силовые. А два лаборанта в это время пялились в свои мониторы и следили за процессом снятия показаний с моего мозга. Между делом один чатился, а другой зависал в браузерной он-лайн игре. Причём общение в чатах и игра требовали от них гораздо большей концентрации, чем их основная работа. Лишь когда не задавался какой-нибудь из тестов, эти двое отрывались от своих «основных» занятий и просили меня повторить всё под их неусыпным наблюдением, внося незначительные коррективы.
В общем-то, работёнка у меня не пыльная и не занудная. Бесит только этот дурацкий шлем. Если намазать мне лицо ещё и гуталином, то тогда я точно превращусь в вылитого растафарианца. А что, какие-никакие дреды уже имеются...
Неожиданно я поймал себя на мысли, что буду скучать и по этому клоунскому шлему, и по шуточкам, которые он порождал.
Да, буду скучать. Но ничего не поделаешь- трёхмесячный труд завершится сегодня. А ещё через пару недель я получу остаток своего гонорара и отправлюсь на поиски нового места работы. Буду заниматься какой-нибудь ерундой- торговать или батрачить. На большее двадцатитрёхлетнему бездельнику без достойного образования и профессии рассчитывать не приходится.
Но у меня ещё оставался один день. Последний. Сегодня я должен буду увидеть в экране монитора свою точную цифровую копию. По-идее- разумную и мыслящую, обладающую определённым багажом воспоминаний, моих воспоминаний, и специфическим характером. Тоже моим.
Конечно же, никто всерьёз не рассчитывал, что моя цифровая реплика на самом деле будет разумна. Просто хотели сделать её как можно более человекоподобной. Реакции моего двойника на внешние раздражители должны быть приближены к человеческим, фразы- осмысленными, живыми. Ответы на заданные ему вопросы должны опираться на мой небогатый жизненный опыт.
В идеале при сетевом общении мой двойник должен быть неотличим от меня самого.
Уж неизвестно, зачем скромной конторе под громким названием «Ambassador Technology» понадобилась такая навороченная псевдоразумная программа, но деньгами и оборудованием, как компьютерным, так и медицинским, она проспонсировала моего шефа довольно щедро. Даже обеспечили поддержку в виде консультаций со стороны светилы в области новомодной науки нейропсихологии, который, собственно говоря, подключал к серверу и настраивал вместе со своим ассистентом все эти психоматы, электроэнцефалографы, эхоэнцефалографы и кучу ещё всяких разных «-графов», которые неусыпно следили за мной, пока я носил на голове шлем. И не просто следили- копировали частицы меня в сервер, чтобы потом наш шеф смог бы прицепить к ядру написанной им программы новые данные.
Я собирался внутри гудящего множеством куллеров корпуса сервака из множества разных кусков.
Как паззл...
Или монстр Франкенштейна. Только его слепили из частиц плоти, а меня- из обрывков воспоминаний, инстинктов и скрытых желаний.
Интересно, что получится?
И получится ли вообще?
И получу ли я премию, если эксперимент удастся?
Ну, сегодня всё и узнаю.
Только сначала надо вылезти из постели...
Глава 1
Чуда не случилось- я всё-таки пролежал в кровати до звонка будильника, выставленного на десять часов.
Валяющийся под кроватью мобильник разразился пронзительным, отвратным писком, способным пробудить и мертвеца. Такой звук уже с самого утра напоминает мне, как же мерзок мир, если приходится вставать по звонку будильника...
Потянувшись и сонно зевнув, я выскочил из тёплой, уютной постели на холодный пол своей комнаты. Взял со стоявшего у изголовья кровати стула светло-синие джинсы, поочерёдно прыгая на то на одной, то на другой ноге, влез в них. Натянул серую футболку, отыскал носки и тапочки. Расправил одеяло, взял с кресла покрывало, расстелил его поверх.
Складывать диван-кровать я считаю излишним. И не занимаюсь этим уже лет десять. Как и уборкой комнаты. Так, пылесошу иногда. Остальное- не мужское дело.
Даже с размерами комнаты в плане уборки мне очень повезло. Водить щёткой пылесоса по полу приходится не дольше минуты: на двенадцати квадратных метрах особо не разгуляешься.
Мебели у меня почти нет. Кровать, стул у изголовья, заваленное скомканной одеждой кресло между кроватью и низкой тумбой занимали всю длину одной стены. У другой, в углу у окна, стоял компьютерный стол со старенькой машинкой. Кроме этих предметов интерьера, в комнате больше не было ничего.
Впрочем, мне ничего больше и не требовалось. Никогда не понимал людей, стремящихся к комфорту во всём и окружающих себя всяким лишним хламом. Не понимал и немного презирал.
Одевшись, я вышел на кухню и в кои-то-веки приготовил себе полноценный завтрак из трёх яиц. В квартире никого- родители уже на работе, скоро будут звонить и будить. Но сегодня их ждёт приятный сюрприз- я отвечу с первого раза.
Поставив тарелку в пустую раковину, я перешёл в ванну.
Почистив зубы, я ополоснул лицо холодной водой и уставился на своё отражение в зеркале. Вроде бы ничего, только рожа уж слишком заспанная, а потому немного опухшая. В нормальном состоянии выглядит она немного по-другому- щёки впалые, карие глаза смотрят проницательно и устало, острые скулы обтянуты бледной кожей. Раньше у меня были длинные тёмные волосы, но мне пришлось их состричь до длины сантиметра в два-три. Чтобы не больно было натягивать прорезиненный шлем и не слишком долго приходилось бы сушить голову после того, как я смываю с неё остатки вазелина.
Налюбовавшись на своё отражение, я хлопнул себя по щекам, прогоняя остатки сна, и вернулся в свою комнату, где подобрал и запихал в карман джинс мобильник.
В коридоре, в прихожей, я накинул на себя темно-зелёную брезентовую ветровку с капюшоном, запихал ноги в серые кроссовки с вечно завязанными шнурками, нашарив в кармане ключи, вышел из квартиры.
Нажимая кнопку вызова лифта, подумал, что сегодня на работу я приеду даже раньше обычного...
Лаборатория располагалась в съёмной однокомнатной квартире на третьем этаже панельного дома в районе метро Ветеранов. Единственными требованиями, которые выставил наш шеф к помещению, были- наличие выделенного канала в сеть, стальной двери и сигнализации. После двухдневных поисков подходящая квартирка была найдена. В ней действительно была сигнализация, железная дверь, провод от провайдера и даже четыре стула. Остальную мебель- три школьных парты, диван и стеллаж- пришлось довозить самим из кладовой института, где преподавал Анатолич, и самим же затаскивать всё на этаж. А всякую мелочь вроде чайника, чашек, тарелок, микроволновки и подобного мы припёрли на добровольных началах из своих домов. Каждый взял что мог.
От этой обязанности был освобождён лишь я. После переноса меня в сервер и пары недель, когда я буду нужен «на всякий случай», моя часть работы заканчивалась. Остальным же придётся возиться с моим двойником, доводя его до ума, ещё очень и очень долго. Но уже без меня.
Я долго думал, почему же в качестве первого цифрового человека Андрей Анатольевич выбрал именно меня. С двумя лаборантами и ассистенткой всё понятно- парни его студенты, девушка- его студентка и любовница. Но по каким критериям отбирался подопытный крыс? Я спрашивал. Шеф в ответ заявлял, что ему нужен был человек с активным правым, творческим, полушарием. Я же был левшой и под этот параметр подходил идеально.
Но казалось очень странным, что Анатолич позиционировал это условие как наиболее существенное.
Конечно же, я понимал желание шефа сотворить не просто бездушную реплику человека, но и наделить её изюминкой, которой в этом случае стала моя склонность к способу мышления, задействующему не только логику, но и интуицию. Однако всё не могло объясняться так просто. У себя в институте шеф легко мог найти кучу творческих и по-настоящему одарённых людей среди студентов как вечерних, так и заочных форм обучения, свободных по времени и желающих подработать.
Я же был человеком со стороны и вписался в эксперимент вообще случайно.
В феврале месяце в павильоне метро Техноложки я повстречал давнего приятеля из своего двора, переехавшего куда-то на другой край города. Тот направлялся после занятий домой вместе с одним из лаборантов шефа- Костиком. По случаю встречи мы завернули в кафе, где за кружкой пива Костик и поведал мне о планах Анатолича оцифровать человека. Приятель тут же выдвинул на эту роль мою кандидатуру, заодно выдав мою леворукость. Выдвинул в шутку, но Костик заинтересовался и предложил мне побеседовать со своим научным руководителем.
Предложение показалось любопытным, и через двадцать минут мы с Костиком уже ждали Анатолича на территории Технологического института среди лабиринта мрачных, грязно- желтых корпусов. Пришёл какой-то низенький, тощий, несуразный тип, закутанный в толстенное коричневое пальто. На длиннющем носу сидели огромные очки с круглыми, бинокулярными линзами, увеличивавшими блеклые голубые глаза этого типа раза в два. Ещё более несуразным его делала красная шапка с олимпийскими кольцами на лбу и помпоном на шнурке. Тип спросил, учусь ли я, где работал, в какие кружки ходил в детстве, имею ли спортивные достижения и встречаюсь ли я в этот момент с какой-нибудь девушкой? Если- да, то влюблён ли я в неё?
Сказать, что вопросы меня заинтриговали,- не сказать ничего. Я был сражён наповал. И честно поведал о своих неудачных попытках поступить, обширном трудовом стаже в качестве грузчика, продавца, подсобника, снова продавца, строителя, озеленителя и наконец опять же продавца. Припомнил несколько походов в кружок радиолюбителя, рассказал о двух годах в старших классах, проведённых в спортзале за выколачиванием пыли из боксёрской груши. Последнее время с личной жизнью у меня было никак- я признался и в этом.
В тот же миг мне был предложен скромный аванс, который уверил меня в серьёзности намерений этого типа.
Через неделю, затраченную на превращение квартиры в лабораторию, мы приступили к работе.
А вскоре я нашёл ответ на мучивший меня вопрос- почему я. Всё было очень просто- Анатоличу требовалась посредственность. Ему не нужен был кто-то умный, яркий и выдающийся. Первым цифровым человеком должен был стать самый обычный парень. Не слишком смышлёный, но и не тупой. Не слишком усердный и усидчивый, но и не бросающий всё при первой же неудаче. Не смельчак, но и не полная размазня. Достаточно независимый, но являющийся частью общества и стремящийся наладить новые контакты. Обладающий потенциалом для развития, но не использующий его на все сто...
На роль усреднённого человека подходил любой. Таких вокруг- миллиарды.
Но подвернулся именно я.
Мне повезло оказаться в нужном месте в нужное время и удовлетворить заскок шефа насчёт активности творческого полушария мозга...
Проглотив обиду, я продолжил работать. А потом и вообще забыл свои глупые мысли. Отношения со всеми у меня складывались более-менее ровные, и никто пока не посмел обозвать меня посредственностью. С лаборантами мы были почти что друзья, для Анатолича оскорбить кого-нибудь было просто немыслимо, ну а Наденька обычно предпочитала глубокомысленно отмалчиваться, боясь показаться дурой.
...Выйдя из метро на Дачном проспекте, я потопал через дворы по апрельским лужам в сторону улицы Танкиста Хрустицкого.
Добираться до лаборатории было очень удобно- от выхода со станции до панельной шестиэтажки всего десять минут прогулочным шагом. По пути в подвале жилого дома попадается магазинчик, в котором можно запастись хавчиком на обед. Если задерёт есть разогретые в микроволновке полуфабрикаты и захочется обычного домашнего борща, рядом есть кафешка.
Да и вечером после работы можно просто посидеть там втроём за кружкой другой пива. Анатолич с Наденькой к нам, конечно же, не присоединялись никогда, но оно и к лучшему... В присутствии шефа мы не могли чувствовать себя свободно, а наш второй лаборант- любитель онлайновых игр Сергей aka Пиксель- так и вообще при Анатоличе робел и вёл себя по-подхалимски, поддакивая каждому его слову. А всё потому, что Пиксель разбирался в программинге гораздо лучше Костика и сумел оценить всю сложность написанного шефом кода. С тех пор фигура шефа начала внушать ему благоговейный ужас.
Но даже Пиксель, несмотря на весь свой трепет перед мощью интеллекта Анатолича, не слишком сильно уважал его как личность. Мы все признавали и ценили шефа за его профессионализм, вежливость и доброту, но, признаться, не воспринимали его как своего, как мужика. Уж слишком тщедушным и слабым тот был. Вечно себе на уме, витает где-то в облаках. Не умеет приструнить зарвавшегося студента и на любую грубость отвечает растерянным молчанием.
В какие-то моменты Анатолич казался мне откровенно жалким.
По-настоящему шефа уважала лишь Наденька. Уж неизвестно почему... Однако слухов и споров такая её преданность породила немало. Вопрос «сколько сантиметров» был самым популярным в студенческой среде и задавался ей довольно часто, но она хранила этот секрет, как шпион хранит государственные тайны. Словно от того, проболтается она или нет, зависела её жизнь...
Дойдя до центральной парадной, я набрал на домофоне код. Лифта не было- приходилось подыматься пешком. Стены грязной парадной были исписаны идиотскими, а зачастую похабными надписями. Их стирали, но они с завидным постоянством появлялись вновь благодаря стараниям живущего прямо под нашей лабораторией старшеклассника и кучке его прыщавых дружков- любителей пить пиво по парадным и горланить песни под расстроенную акустическую гитару.
Затаскивая вместе с лаборантами на третий этаж мебель и оборудование, я удивлялся, почему бы не использовать под лабораторию какой-нибудь из пустующих кабинетов на территории института. Там и охрана есть, и офис нашего нанимателя рядом. И вообще, там было бы удобнее... Но шеф тогда сослался на какие-то проблемы с администрацией института. Не внесли ясности и лаборанты- они были не в курсе хозяйственных дел Анатолича.
На лестничной площадке третьего этажа четыре двери. Две с одной стороны лестницы, две- с другой. Мне нужна первая справа- массивная, тёмно-красная, с глазком.
Вдавливаю кнопку звонка, раздаётся пронзительная трель.
Жду.
Никто не открывает.
Достаю из кармана мобильник, смотрю на часы: половина одиннадцатого.
Никто и не откроет. Рабочий день у нас начинается с одиннадцати. Именно в это время приезжает пунктуальный Пиксель и отпирает дверь. Ключи есть лишь у него и у шефа. Следом за Пикселем, обычно с опозданием в десять минут, подтягивается Костик. А уже за Костиком- я.
И чего это мне приспичило припереться в такую рань? Думал, что сегодня особенный день и все должны приехать пораньше?
Ну, да, для меня-то он особенный, а вот для остальных- рядовой. Их ещё ждут месяцы кропотливой работы по отладке и настройке программы.
И чем теперь заняться? Пойти прогуляться или остаться караулить Пикселя?
Выбираю второе. Спускаюсь к окну на площадку между третьим и вторым этажом, включаю на телефоне «червя» и приступаю к игре.
Через десять минут начинаю испытывать жгучую ностальгию по оставленному дома плееру.
Может, позвонить кому-нибудь, поболтать? Денег на счету- завались. Не обеднею...
Наверху щёлкает замок, соседняя с нашей дверь- обычная, деревянная- приоткрывается.
Вот интересно, кто живёт в этой квартире? А то за три месяца мы как-то не завели знакомств с жильцами нашего этажа. Удалось перекинуться парой слов лишь с бабулькой из верхней квартиры да со старшеклассником из нижней. Жильцы парадной, в принципе, знали, что у нас тут что-то вроде офиса компьютерной фирмы, но с расспросами не лезли. Наша квартира обычно сдавалась кому ни попадя под офисы и склады различных полу-криминальных контор, так что соседи были отучены любопытствовать. Они уже были безмерно рады тому, что нас ещё ни разу не штурмовал ОМОН...
Из двери выходит милое существо лет двадцати в серых спортивных штанах, чёрной курточке поверх белой футболки и в домашних тапочках на босу ногу. В одной её руке ключ, в другой- мусорный пакет.
Странно, но любвеобильный Костик должен был знать о живущей по-соседству красавице. Как же он мог упустить её из виду? Не в его правилах не знакомиться с симпатичными девушками.
Девушка коленом захлопывает дверь, прячет ключ в карман куртки, шагает на первую ступень. И только тут наконец замечает стоящего на лестничной площадке незнакомого парня, уткнувшегося в свой телефон.
Вздрогнув от неожиданности, она смотрит на свои ноги, явно коря себя за внешний вид, но смело продолжает спуск вниз. Проходя мимо, девушка кидает на меня быстрый, смущенный взгляд.
Отрываться от своего телефона я не стал. В самом деле, не пялиться же на неё. Как-то это неприлично. Вдобавок за взглядом в лицо должны последовать слова, а сказать мне нечего. Кроме банального «привет».
Когда она проходит мимо, я всё же гляжу на неё более пристально. Украдкой. И первоначальное впечатление подтверждается. Девушка действительно симпатичная. Черты не то чтобы очень правильные, но из них складывается выразительное, запоминающееся лицо, притягательное именно своим несовершенством. Форма его груба и лишь отдалённо напоминает овал, нос чуть вздёрнут, губы- пухлые. Крашеные в чёрный цвет волосы подстрижены довольно коротко, правый глаз скрывает косая чёлка. Сами глаза- карие, чуть раскосые. В её роду явно был выходец с Востока, но его кровь почти растворилась в европейской.
Лёгкими шагами девушка спускается вниз, хлопает парадная дверь.
Через две минуты она открывается вновь, и парадная наполняется звуками шагов. Но какими-то медленными, словно бы нерешительными.
Девушка поднимается, держась одной рукой за перила. И действительно никуда не торопится.
Дойдя до меня, она останавливается и неожиданно произносит:
-Привет.
Голос у неё мягкий, но с едва слышимой хрипотцой.
Опа...
И к чему бы это?
Отрываюсь от игры и с растерянным выражением лица отвечаю:
-Привет...
-А ты ведь из соседней квартиры?-Указывает на дверь лаборатории.-Вы там у себя компьютеры собираете?
-Ну... не совсем.-Решаю выпендриться и заявляю:-Мы там ведём научные разработки в области информационных технологий.
Девушка впечатлилась. Покраснев и потупив взгляд, она протягивает мне руку:
-Оля.
Для девушки жест странный. Но делать нечего- пожимаю руку. Представляюсь:
-Митя. Э... то есть Дима.
-А я только позавчера сюда переехала. Слышала, как вы там у себя всё время о компьютерах говорите.
Слава советским строителям! Только они умудрялись делать стены из картона.
Только что же ещё она могла слышать? До трёх дня разговоры у нас обычно носят неформальный характер и выражаемся мы, мягко говоря, фривольно.
Выдавливаю из себя:
-Да...
Покраснев пуще прежнего, Оля спрашивает:
-А ты можешь мне помочь?
-Смотря в чём.
-Мне надо мой ноутбук к интернету подключить. По телефону мне объясняли, но я ничего не поняла. А в этом городе я ещё никого не знаю.
Гордо улыбаюсь и небрежно кидаю:
-Да легко.
-Отлично!-Оля радостно хлопает в ладоши и бежит вверх по лестнице.-Тогда пойдём.
Уф... теперь главное не облажаться...
Поднимаюсь на этаж, прохожу в открытую ей дверь, попадая в тесный, тёмный коридор. Он тянется чуть вперёд и выходит в заставленную коробками комнату. Налево от входной двери- кухня. При входе за пустующей вешалкой стоит тумбочка с древним кнопочным телефоном, перед ней- низкий табурет с обитым красным бархатом седалищем.
-Садись.-Оля указывает на табурет, включает свет, прикрывает за собой дверь. Но на замок её не запирает.
Усаживаюсь на табурет, отчего колени поднимаются до уровня груди, принимаюсь выискивать взглядом кабель витой пары. Почему-то его нигде не видно.
Тем временем Оля, не снимая куртки, забегает в комнату и возвращается с открытым, загружающимся ноутом. Вручает его мне, снова убегает в комнату. И приносит черный тонкий провод с, я не поверил своим глазам, карточкой модемного доступа!
Невольно расплываюсь в широченной улыбке и ехидно спрашиваю:
-А где это ты такую карточку нарыла?
Хмурится:
-А что с ней не так?
-С карточкой всё нормально. Просто я не думал, что в наше время кто-то ещё на такой мазохизм подписывается.
-Ну...-Мнётся, краснеет.-Мне просто почту проверять надо. Вот я и подумала, что по модему проще будет и дешевле...
Форточки наконец полностью загружаются в свою седьмую версию.
Вздыхаю, вынимаю шнур из телефона, вставляю в ноут и принимаюсь за давно забытые манипуляции по настройке модемного доступа. Немного потыкавшись по опциям соединения, беру карточку, ввожу номер телефона и код.
Дозвон, сопровождающийся треском и писком.
Открываю браузер- выскакивает поисковая строка. Отодвигаю телефон, ставлю ноут на тумбу, разворачиваю его и гордо демонстрирую Оле плоды своего труда.
Более счастливого лица я в жизни не видел!
-Ой, спасибо, Митя!-Она подпрыгивает, вскрикивает, хлопает в ладоши.-Ты не представляешь, как ты меня выручил!
Чувствую себя как минимум победителем математической олимпиады. Раздувшись от гордости, мямлю:
-Да что там... Сущий пустяк... Ты даже не представляешь, как тебе придётся мучиться. Если что, просто заходи к нам, мы тебе машину с нормальным каналом выделим.
-Ага, обязательно.-Оля снимает куртку, вешает её надо мной- я невольно кидаю взгляд на её грудь, оказавшуюся совсем рядом с моим лицом, и вдыхаю свежий, естественный аромат тела. Она предлагает:-А давай я тебя чаем угощу.
-С удовольствием. Я сегодня чего-то рановато приехал, а мои коллеги пока ещё не подтянулись.
-Вот и посидишь пока у меня.
Оля улыбается мне и проходит в кухню.
Да, не зря я сегодня так рано встал. Права поговорка...
Захожу в тесную кухню. Прямо напротив входа стоит белый квадратный стол. Под ним две табуретки. Вынимаю одну и присаживаюсь.
Тем временем Оля наполняет чайник, ставит его на подставку, включает, вынимает из сушилки над раковиной две маленькие чашки, кидает в них по пакетику чая. Переносит чашки и сахарницу на стол. Встаёт спиной к столешнице, смотрит на меня.
Молчу, думаю, как бы завязать разговор. Пожалуй, много думать вредно- открываю рот и одновременно с ней пытаюсь что-то спросить. Оба умолкаем и ждём друг от друга продолжения начатых фраз.
Улыбаюсь уголком рта и говорю:
-Давай лучше ты. Я что-то забыл, о чём хотел спросить.
-Да... я просто хотела узнать, ты из такой чашки будешь пить или тебе побольше дать?
Придирчиво осматриваю чашку. Наконец выношу вердикт:
-Конечно, из такой. Хлебать чай из кружки в четверть литра- значит не уважать этот благородный напиток. Заваривать чай в кружке тоже не очень-то принято, но,-поднимаю ярлычок на верёвочке,-Эрл Грей- такой чай просто так не испортить. Мой любимый, кстати...
Она приятно удивлена моим изысканным вкусом. Спасибо, мама, спасибо, папа. Приучили меня хоть к чему-то хорошему...
Неловкость моментально проходит и далее следует обычная беседа только что познакомившихся молодых людей.
Чем занимаешься? Откуда ты? Учишься? Работаешь? Кем? Как отдыхаешь? Какую музыку слушаешь? И так далее...
Она сидит на второй табуретке, мы маленькими глотками попиваем чай.
Я пытаюсь показаться серьёзным, оставить о себе благоприятное впечатление. И при этом не слишком завраться... Моментами иронизирую, со сложных вопросов соскакиваю и больше спрашиваю, чем отвечаю.
В общем, беседа задалась.
Через пятнадцать минут я уже знаю, что она приехала из Зеленогорска поступать ни много ни мало в Государственный Университет на специальность переводчика. Запасным вариантом был педагогический университет имени Герцена. Квартира эта принадлежала давним друзьям её матери, которые до осени укатили в Хохляндию и великодушно разрешили своей крёстной пожить в ней. Дабы девочке не приходилось мотаться на электричке из Зеленогорска в Питер на подготовительные курсы туда и обратно трижды в неделю, тратя на поездку в одну сторону аж три часа. У себя в городке Оля уже успела закончить педагогический колледж и год проработала няней в детском саду. В будущем мечтала преподавать английский и японский языки. Музыкой особо не увлекалась, предпочитая ей театры и музеи. На досуге читала. В основном, классическую литературу.
Обо мне же она узнала, что я «много» и «усердно» трудился в области продаж медиапродукции, постигал премудрости складского учёта, занимался ремонтом квартир и благоустройством парков и торговал сотовыми телефонами. Работал я, чтобы определиться с выбором своего жизненного пути и точно понять, кем мне стать в будущем. Рассказал я и о том, что в данный момент служу образцом для псевдоразумной человекоподобной программы. Сей факт немало заинтересовал Олю, но вдаваться в детали я не посмел, боясь наплести всякой чуши. Упоминание слов «коммерческая тайна» заставило её прекратить расспросы.
Девушка мне понравилась. Очень. Общительная, живая, целеустремлённая, она не может не нравиться.
Однако во время этого разговора я начал теряться. Рядом с ней я выглядел каким-то ушлёпком. И начал сомневаться, а достаточно ли я хорош для неё? Когда она поймёт, что я не больше, чем никто, что я всё многократно преувеличил и приукрасил?
У меня не было никакой цели или даже мечты, я был ленив, активно предавался нездоровому образу жизни. И что мне делать с такой позитивной, яркой и умной девушкой? Пригласить её в кафе и проявить там себя во всей красе? Пойти с ней в клуб и заставить слушать музыку, от которой у неё волосы встанут дыбом? Затащить на футбол, после или до которого мои дружки-придурки попытаются разбить головы фанатам вражеской команды?
В любом случае, мне или ей рано или поздно станет некомфортно рядом с друг другом. Мы просто-напросто люди из разных миров. Я живу на дне и не хочу подниматься вверх, она же стремится к небесам и обязательно их достигнет.
Нас не может объединять ничего.
Кроме постели...
Что, впрочем, тоже было бы неплохо...
-О чём это ты задумался, Митя?-отрывает меня от моих мыслей Ольга.
-А... это...-Сразу и не нахожу, что ответить. Потому что никак не могу понять, как же мне теперь вести себя дальше.
Флирт или естественность?
Точнее, постель или дружба?
А может ли быть между парнем и девушкой дружба? Лет до тринадцати- да, после- сомневаюсь...
Выбираю нечто среднее между флиртом и естественностью и отвечаю:
-Да вот, думаю, как же жаль, что через пару недель моя работа тут заканчивается и я больше сюда не приеду.
Это своеобразная проверка. Жду её реакции.
Дожидаюсь и ощущаю себя последней скотиной. Она искренне расстроена и не знает, что сказать. Погрустнела, вроде бы, даже обиделась... На меня! За мои слова! За то, что обещал через две недели исчезнуть навсегда!
Боже мой, да она же ещё дитя. Она совсем невинна и неопытна. Пригласила меня без всякой задней мысли к себе домой, поддерживает разговор, старается завести более тесное знакомство. Похоже, я ей действительно интересен.
Только не пойму, в каком качестве...
Надо бы выяснить. Но как можно более деликатнее. А с тактом у меня, к сожалению, дела обстоят сложно.
Оля сжимает губы, спрашивает:
-И ты никак не можешь задержаться подольше?
Мотаю головой.
-Блин...-Обиженно надувает губы.-Первый человек, с которым познакомилась в этом городе, и тот уже собирается куда-то исчезнуть.-Улыбается.-Хорошо хоть, что не прямо сейчас.
Становится как-то легко и хорошо.
От необходимости отвечать меня спасает скрип металлической двери нашей лаборатории. После чего раздаётся глухой удар. Удар сопровождается громким бранным словом- емкой характеристикой женщин чересчур лёгкого поведения.
Пиксель! Убью гада!
Вскакиваю, лепечу:
-Это мой коллега. Он там вечно башкой о полку в коридоре стукается.
-Ага. Вчера то же самое было. Он так ругался, что даже разбудил меня.
-Больше не разбудит,-обещаю я. Задвигаю табурет под стол. Нехотя начинаю прощаться:-Ну... мне пора. Если что понадобится- заходи. Всегда буду рад помочь.
Оля игриво смотрит на меня:
-Я это учту.
Она провожает меня до двери. Когда я выхожу, произносит:
-Может, я ещё загляну к тебе.
Дверь закрывается, щёлкает замок. А я стою улыбкой имбицила и тупо пялюсь в стену.
Снова раздаётся ругательство. Я выхожу из ступора, тяну за ручку нашей двери. Запереть её Пиксель ещё не успел. Сам он стоит в коридоре, освещённым лишь дневным светом, льющимся сквозь дверной проём из окна комнаты справа от него. Щиток с кодовой панелью от сигнализации открыт, и Пиксель аккуратно стучит указательным пальцем по клавишам с цифрами.
Ростом Сергей почти под два метра, но очень тощий и нескладный. Больше всего он похож на скелет. Очень тощий скелет. Кажется, под тяжестью головы, посаженной на тоненькую шею, вырастающую из узких плеч, он вот-вот переломится пополам. Наверное, именно из-за головы он ходит, всё время раскачиваясь из стороны в сторону и задевая всё, что попадается на пути.
В принципе, можно было бы считать Пикселя даже симпатичным, если бы его лицо не было таким худым. И если бы он почаще расчёсывался и вовремя стригся. Прямо сейчас его причёска напоминает воронье гнездо.
Свою кличку он получил за очки с линзами прямоугольной формы в чёрной пластиковой оправе.
Одет он в чёрный свитер, серые джинсы и зелёные кроссовки. Обычно на улице в ветреные дни одежда колыхается на нём, как слабо-натянутый парус.
Пиксель закрывает щиток, поворачивается ко мне и орёт:
-Митёк! Какого хрена ты сегодня так рано? Или это я опоздал?-Он хлопает себя по лбу.-Часы что ли на час вперёд перевели?-Хмурится и сводит брови.-Или их должны переводить на час назад? И, вроде бы, я уже менял время. Какого же хрена?..
-Потише ты,-шиплю я на него. Пиксель всегда орёт во всю глотку, как старый дед, хотя со слухом у него полный порядок. Закрываю дверь, прошу:-И не ругайся.
-А чё такое? Гулял вчера где, а теперь голова гудит? Угадал?
Снимаю ветровку, вешаю её на вешалку с полкой над крючками, о которую постоянно бьётся Пиксель. Кроме этой вешалки в коридоре больше ничего нет. Только ободранные кое-где обои салатового цвета и несколько обрывков проводов, висящих над дверью. Целых лишь два- провод от сигнализации, аккуратно прибитый к стене скобами, и сетевой кабель, тянущийся по полу в комнату. Коридор в длину метров шесть, а в самом конце поворачивает направо в кухню. Так же справа располагается и наша комната-лаборатория, вход в которую ровно посередине коридора.
Шёпотом отвечаю на вопрос Пикселя:
-Нет, не угадал.
Пиксель тоже переходит на шёпот:
-А чего ты шепчешь?
Указываю на стену слева:
-Соседи в той квартире жалуются на шум.
-А! Ну, тогда ладно.-Пикселю, конечно же, наплевать на соседей, и минут через двадцать он обязательно начнёт орать и материться по-новой.
К счастью, комнату можно закрыть на дверь и тем самым избавить Олю от необходимости слушать вопли этого парня. Вот никогда раньше не думал, что очкарик-отличник с факультета информатики может быть таким шумным и так грязно выражаться. Пока не познакомился со студентом четвёртого курса Пикселем. Он быстро избавил меня от стереотипов в мышлении, доказав, что даже за внешностью жуткого ботаника и пропащего геймера может скрываться полный раздолбай. Весёлый и беззаботный, способный поддержать разговор на любую тему.
Впрочем, иногда мне всё же казалось, что Пиксель немного не в себе. А в какие-то моменты я был уверен в этом на все сто. Как минимум раз в день мне приходилось напоминать себе, что Пиксель очень долго и плотно общался с компьютерами и что такие люди не могут быть совсем без странностей.
Раздаётся трель звонка. Дверь сразу же открывается и в коридор вваливается запыхавшийся, раскрасневшийся Костик. При виде меня он проглатывает заранее заготовленные слова, нагибается и упирается ладонями в колени, пытаясь отдышаться.
Костик с третьего курса и младше меня и Пикселя на год. В студенческой среде он имеет репутацию плейбоя, которая очень мешает ему знакомиться и приглашать к себе домой девушек из института. Потому он очень активно ищет живого общения с прекрасным полом на работе, пользуясь для этих целей чатами и сайтами знакомств.
Если честно, я не понимаю, каким же образом Костик смог заполучить себе столь грозную репутацию и что такого в нём находят девушки. Его внешность не впечатляет: рост- метр шестьдесят, немного полноват, кругловатое, смуглое лицо. Глаза- голубые, пшеничные волосы средней длины. О его типе лица говорят- мужественное.
Одет модно, кричаще-ярко- спортивная оранжевая куртка, синие джинсы, красные с белым кроссовки. От него за версту несёт дорогой туалетной водой.
Обретя способность говорить, Костик с придыханием произносит:
-Пиксель, ты совсем глухой, что ли? Я тебе ору-ору, а ты ноль внимания.-Разгибается, протягивает мне руку. Обменявшись со мной рукопожатием, спрашивает:-А ты, Митёк, откуда здесь? Неужели первым приехал? С какой радости?
-Кстати, да,-вставляет Пиксель.-Ты откуда нарисовался? Чего-то я не видел тебя на лестнице.
-А я у соседей гостил,-туманно отвечаю я. Пожимаю длиннющую руку Пикселя и пытаюсь затолкать его в комнату.-Иди включай технику, работать надо.
Пиксель упирается в косяк, выкручивает голову и с искренним недоумением замечает:
-Какой-то ты сегодня не такой... Приехал рано, работать рвёшься... Ты и в футбол гамать не будешь?
Партия в футбол с Костиком и Пикселем перед началом рабочего дня- это святое, но я больше волнуюсь о том, что может слышать и подумать о нас Оля.
-Буду,-шепчу я.
-Я- первый.-Костик снимает куртку и остаётся в клетчатой рубашке навыпуск.-Надо бы тебя надрать за вчерашние десять два.
-Размечтался,-тоном надменного профи произношу я и всё же вталкиваю упирающегося Пикселя в комнату.
Йен - эльфийский обрядовый год, равен 144 солнечным, называемым лоа.
- sir-ris - Вот меня всегда интересовало -зачем люди выдумывают заменитили общепринятых норм? Мозг все равно будет производить вычисления относительно нашего мира - тут ничего не поделаешь. Вот ты, например, - действительно считаешь, что этот момент коренным образом повлияет на повествование? Если, да то оно, конечно, можно проглотить, но что-то я сомневаюсь. Поначалу мне тоже казалось - чем больше новья - тем лучше книжица моя, а потом начинаешь перечитывать и задавать себе вопрос - и чего я хотел этим сказать, кроме того что переиначил дату? И чем она отличается от простого года, и нафига она нужна???
Скрытый текст - Немного оффтопа:
Осень пришла - студенты и школьники пошли в инсты и школы, им задали задания, и начали они... писать хфентаззииии)))
Один я сижу без вдохновения((
__________________
Писать книги легко. Нужно просто сесть за стол и смотреть на чистый лист, пока на лбу не появятся капли крови.
Последний раз редактировалось Flüggåәnkб€čhiœßølįên; 29.09.2010 в 21:46.
22.01.2006, 02:44
Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив 2)
Похожие темы
