[Robin Pack]

Какой хорошенький!

О, вот, наконец, и драконы. Автор явно любит "Хроники Нарнии", ибо сцена превращения Юстаса в дракона практически не претерпела изменений.

Что неприятно в этом рассказе - это слог, состоящий из сложносочинённых и сложноподчинённых предложений с деепричастными и причастными оборотами, украшенными множеством второстепенных членов, скобками, наречиями и многочисленными нанизанными эпитетами, короче, предложение, вроде этого, каковые я сам считал шиком лет эдак пять назад, во времена увлечения Перумовым и тому подобной классической фэнтези. Ниже приведены примеры такого злоупотребления синтаксическим конструкциями, которое не делает чести автору и изрядно утомляет, особенно в тех случаях, когда предложение тянется на протяжении целого абзаца, довольно длинного и заковыристого, в котором происходит несколько сюжетных действий героя, надёжно похороненных под тоннами эпитетов и описаний того, как в этот момент выглядел лесочек или озёрко.

Скрытый текст - Парочки хватит?:

Небрежно кивнув девице, не спускавшей с него затуманенных слезами глаз, он закинул за плечи тяжеленькую котомку, явно набитую снедью, и бодро зашагал по тропинке, ведущей через широкий луг к темнеющему вдали лесу.

Размышляя, где бы ему присесть и перекусить (из котомки доносился умопомрачительный аромат жареного цыпленка), парень свернул с тропинки и через несколько минут вышел к небольшому озерцу, на дальнем конце которого, весело журча, лился по уступам скалы светлый водопад.

Сюжет. Скачет, как жеребец во время течки кобыл. В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ, как главный герой превращается в дракона, у него появляются замок, сокровища и рыцари, готовые их отнять. Заметим, до этого половина рассказа посвящена описанию того, как главный герой, под причастия и деепричастия, идёт лесной дорогой, думает о бабах и хочет жрать. А перемещению в замок и привыканию к телу дракона - один абзац, зато такой, что удавился б Лев Толстой. 2/3 страницы в ворде занимает:

Скрытый текст - Ох ты ж клёпаный ты настежь...:

Но девушка и не думала смеяться. Наоборот, она стала необыкновенно серьезной, выпрямилась в кресле и подняла жезл. Шар замерцал мягким светом, у Люциуса закружилась голова, он снова испугался и крепко зажмурился, надеясь, что больно все-таки не будет. Головокружение усилилось, и парень не устоял на ногах, повалившись ничком на что-то жесткое и холодное. Судорожно пошарив вокруг себя руками, он рискнул приоткрыть левый глаз и ничего не увидел. Кромешная тьма, окружавшая Люциуса, была настолько густой, что ему на мгновение показалось, что он ослеп. Задержав дыхание, парень прислушался к собственным ощущениям и облегченно выдохнул: ничего не болело, и никаких изменений в себе он не почувствовал. В тот же миг вокруг него вспыхнуло множество факелов. Их неясный свет выхватывал из тьмы сводчатый закопченный потолок, огромную зеркальную стену и груду золота… Золота было так много, что у Люциуса от его блеска заслезились глаза. Странно, Грент никогда не испытывал пристрастия к золоту, да и драгоценности его не прельщали, но сейчас, завороженный открывшимся зрелищем, парень потянулся к золотому кубку, затейливо украшенному резьбой и огромными рубинами. Ему вдруг нестерпимо захотелось провести пальцем по гладкой поверхности сосуда, ощутить его тяжесть, полюбоваться поближе блеском камней. Прищурившись, чтобы унять боль в глазах, парень взял кубок, поднес к лицу. И в то же мгновенье страшный крик, скорей рев, заметался под сводчатым потолком. Кубок держала зеленая чешуйчатая когтистая лапа. Отшвырнув в сторону смятый в лепешку сосуд, Люциус бросился к зеркальной стене. Из туманной глубины на него глянул уродливый дракон: плоская голова на длинной шее, маленькие злобные глазки, пасть, полная зубов, огромное неуклюжее тело и перепончатые крылья. Не веря глазам, Люциус всматривался в изображение, надеясь, что наваждение исчезнет и он снова увидит самого себя. Но дракон никуда не девался. Более того, Грент вдруг осознал, что начинает привыкать к тому, что он видит. Кто сказал, что зверь в зеркале уродлив? Эта гордая посадка головы, прекрасные острые белоснежные зубы, великолепные крылья…Дракон распахнул крылья и полюбовался собой. Он прекрасен, силен, богат. Как, скажите на милость, он мог испытывать ужас, разглядывая самого себя? Грент, теперь уже не человек, а высшее существо, с удовольствием оглядел свои сокровища. Да, это все принадлежит ему, ему одному. Душу затопило ощущение счастья, полного, незамутненного, безграничного…

И дальше - та же болезнь. Герой подробно принимает ванну, подробно ест, подробно смотрится в зеркало и через пару предложений оказывается в лесу, а через пару абзацев - у мага, который понимает его вообще без предисловий. Автору не лень описывать антураж, но лень - сюжетные события.

Мотивация. Не понял, чем героя не устраивает быть драконом. Только что ему нравилось, а теперь он готов отдать любые деньги, лишь бы лишиться своей замечательной защиты. Ещё автор не решил: так по ночам он превращается, или когда у него деньги тырят?

Коробит слово "магичка". Автор, есть замечательные слова "колдунья", "волшебница" и "чародейка", я уж не говорю про такую банальность, как "ведьма". Что-то мне эта нерусская терминология напоминает... Ты гномов дворфами часом не называешь? И следопытов - рейнджерами? А фраза "драу рул саприм" о чем-то говорит?

Финал. Секасом расплатился! Я-то думал, автор сейчас красиво выкрутится, а у него дракон-жиголо.


Да здравствует свобода!

Это не тот же автор, который написал "Желаемое за... что-то там"? Один в один те же симптомы: микрорассказ, в котором тезисами изложена тема без раскрытия. Только тема не "независимость хуже членства в Империи", а "борьба за свободу - это бессмысленная кровавая баня".

Юмор. Его много. Автор шутит про Даздраперму и Оюшминальду, а также на тему "подходи, буржуй, глазик выколю". Юмор чёрный, как чресла Чёрного Властелина. Не поверите, но меня даже улыбнуло. Рассказ юмористический до такой степени, что иначе воспринимать нельзя. Что в пародии простительно, то в серьезном рассказе бред. Скажем, если всерьёз подумать над фразой:

Как я могу приказывать свободным? Я – вождь Восстания, а не тюремщик.

- На Зимний, матросы!
- Иди ты в баню, Ленин. Мы люди свободные, куда хотим, туда идём. В трактир, ребята!

Мясо. Его еще больше, чем юмора. То есть присутствует и несмешное мясо, а это плохо. Рассказ-то все равно уже всерьез не воспринимается.

Глас из унитаза. Присутствует в виде мага, превращающего людей в големов. А, ещё пегасы. Поздно, батенька, Пегасов уже не главный редактор, теперь шутите про карачаров.
Глас из унитаза - это плохо, да. А здесь он еще и очень заметен, т.к. Гэндальф плохо вписывается в стилистику этого кровавого мужского мяса.

Финал. Мало того, что открытый, так вообще не финал. Такое впечатление, что у автора дальше сил не хватило. Чем осада-то кончилась? Последние абзацы после звездочек если убрать - так и то больше на финал похоже. Надо было уж решать: или восставшие придут к власти и установят другую диктатуру (мораль: революции бессмысленны), или им жестоко отомстят королевские солдаты теми же методами (мораль: все люди сволочи). А тут ни того, ни другого.


Я вас всех люблю, и все рассказы за всю тему

посттт