Мир сошёл с ума…
А может быть это я…
Может уйти туда…
Где будут покой и друзья?

Сколько во тьме мне метаться?
Без счастья в агонии биться…
Без цели по миру шататься…
Или стоит смириться?

Когда тех травить перестанут,
кто на других не похож?
Знаю, что лучше не станут,
Люди, жующие ложь.

Может уйти в другой мир?
Уйти из тьмы и обмана…
Туда где множество Лир?
снующих в обложках романа.

Мир этот лишь в голове
И может ещё на бумаге.
Её разложить на столе,
И позабыть об отваге



Но это не выход, о нет!

Забыть и спастись сквозь забвенье

Пройдя через множество лет

Найти наконец озаренье…

Каждый день.

Вслед за солнцем в ночь уходит надежда

Ведь надежда – всего лишь дневная одежда

Убегало, таилось, и пряталось всюду

Ночью приходит суеверие к люду



И боится народ, не спится ночами

Не поверишь ты в это, не увидев очами

Как трусливый народ затаился в пещерах

Словно стая зверей сидящих в вольерах



Грянул гром, и вздрогнули люди

Затаилась толпа – не вздымаются груди

Сверкнул довод богов, и заплакали тучи

Нету в людях ночами той крови кипучей



Которой так славится днём человек

Не боящийся зверя, несущихся рек

Не боялся он мамонта, тигра убил

А страх неизвестности- героя сразил



Но ветер утихнет и солнце взойдёт

Человек возьмёт пику и на охоту пойдёт

Солнечный луч одолеет всю тень

И так продолжается изо дня в день.

Мир сошёл с ума…
А может быть это я…
Может уйти туда…
Где будут покой и друзья?

Сколько во тьме мне метаться?
Без счастья в агонии биться…
Без цели по миру шататься…
Или стоит смириться?

Когда тех травить перестанут,
кто на других не похож?
Знаю, что лучше не станут,
Люди, жующие ложь.

Может уйти в другой мир?
Уйти из тьмы и обмана…
Туда где множество Лир?
снующих в обложках романа.

Мир этот лишь в голове
И может ещё на бумаге.
Её разложить на столе,
И позабыть об отваге



Но это не выход, о нет!

Забыть и спастись сквозь забвенье

Пройдя через множество лет

Найти наконец озаренье…

Каждый день.

Вслед за солнцем в ночь уходит надежда

Ведь надежда – всего лишь дневная одежда

Убегало, таилось, и пряталось всюду

Ночью приходит суеверие к люду



И боится народ, не спится ночами

Не поверишь ты в это, не увидев очами

Как трусливый народ затаился в пещерах

Словно стая зверей сидящих в вольерах (рифма... ауууу!..)



Грянул гром, и вздрогнули люди

Затаилась толпа – не вздымаются груди (хорошо... я прям с чувством это читаю... ух!..)

Сверкнул довод богов, и заплакали тучи

Нету в людях ночами той крови кипучей



Которой так славится днём человек

Не боящийся зверя, несущихся рек

Не боялся он мамонта, тигра убил

А страх неизвестности- героя сразил



Но ветер утихнет и солнце взойдёт

Человек возьмёт пику и на охоту пойдёт

Солнечный луч одолеет всю тень

И так продолжается изо дня в день.

Северный Айсберг, я, конечно не великий поэт (а я невеликий критик, но...), но то, что вы написали - пусто, некрасиво и невнятно. (...то что ВЫ написали очевидно было написанно без предворительного прочтения или (что еще более вероятно) осмысления стихов критикуемого... но все... молчу... о вкусах неспорят, да...)

Пощёчина обидней, чем удар,
Родится стыд, всё жарче пламя гнева,
Была бы это взбалмошная дева,
Пощёчину я принял точно дар.

Пощёчина - то вызов на дуэль,
Меж двух клинков решится эта драма,
Всему виной обида, боль и хмель,
Для нас дуэль опаснейшая дама.

Не смоет кровь смертельные обиды,
А только боль добавит меж сердец.
В дуэлях есть живой, а есть убитый,

Дуэль...короткой жизни, злой конец.
Прольётся кровь и жизни нить прервётся -
Всё повторится вновь - всё перетрётся.

Тает слово в пустоте листа,
Появляясь снова в блике белых стен.
В тени ночи – та же пустота,
Прячущая солнце в тихий плен.

На мосту под скрежет тормозов
Невесомо опускается печаль.
Взгляд твой устремился вдаль,
А душа закрыта на засов.

Без деревьев умирает парк,
Как без солнца умирает день.
Если чувства накрывает тень,
Слово исчезает, словно пар.

Город утром превращается в пустырь,
Только урн расколотая жизнь.
Пульс ночной глаза мои слепит.
Лишь в ночи белеет монастырь.

…Утренний ветер медленно перебирает белёсую дымку над тёмной волжской водой. Кажется, всё вокруг спит. Первые лучи солнца делают робкие шаги, распутывая белые клубы над водой. Ещё мгновение – и солнце озаряет тёплым розовым светом стены монастыря.
В небо взметнулись птицы, словно в предчувствии. Казалось бы, ради этого и просыпается новый день. Рождается звук. Неповторимый звук.… Оживает колокол Свято – Успенского монастыря. И многоголосые переливы рассыпаются над Волгой, следуя изгибам реки, как бы сливаясь с её течением. И одинокому прохожему, ошеломлённо вставшему на мосту, кажется, что так было и будет всегда, и только Волга помнит времена, неподвластные человеческой памяти.
Почти девятьсот лет назад такой же колокольный звон созывал людей на строительство храма. Река помнит, как поднимались к небесам стены монастыря, а созидатели вкладывали в них свой труд и свою душу.
Эти стены помнят, как начинал свой путь к Богу первый русский Патриарх Иов. А если остановиться и прислушаться, то можно различить тяжёлую поступь первого царя русского, совсем не случайно прозванного Грозным. И остаётся только предполагать, что влекло сюда царя, известного своим крутым нравом.
Волга помнит, как поседели от пепла берега, как краснела от сполохов огня вода, и как скорбно чернели остовы монастырских стен. И люди вновь объединялись, и над Волгой вновь разливался колокольный звон. И если прижаться щекой к монастырской стене, то можно почувствовать в глубине камня жаркое дыхание прошлого и тревожные звуки набата.
В грозные годы стены монастыря по-матерински укрывали своих детей от злой напасти, вселяя веру и даря надежду. А ещё монастырь помнит предательство, когда колокол последний раз вскрикнул израненной птицей и был сброшен на грешную землю. Почти сто лет храм молчал. Вернее сказать, молчали людские сердца и души. Наступил ХХ век безверия. Монастырь его пережил.
…Утренний ветер медленно перебирает белёсую дымку над тёмной волжской водой. Пришёл новый день. Вновь первые лучи солнца простираются к позолоченным куполам. Далеко вокруг разливается звон. Монастырь пережил второе рождение. Ему возвращены белые праздничные одеяния. И вновь плывёт, как многие века, над великой русской рекой колокольный звон – символ людского покаяния и духовного очищения.

Белым снегом ложатся слова,
Вязью слов мы рисуем мечты.
Вера в лучшее снова жива,
Перекинуты с прошлым мосты.

И диковинной яви узор
Родился из мечтаний и снов.
Золотит куполами собор,
Отряхнув паутины веков.

И как в детстве всё радуге в цвет,
Вновь всё ясно и полно чудес.
В этих стенах получишь ответ,
Эти стены – дорога небес.

Закрываю в молчании глаза,
И стою у ворот, не дыша.
И зовут за собой голоса.
И темнеет без храма душа…

Как над землею воют ветры,
Холодный дождь неся богам,
Богам что умерли до веку,
От срока, что им нужен был.

Холодный дождь, соленых капель,
Что на глазах рождались вновь,
Что болью осушали пепел
Из тьмы восставших городов.

Холодный камень согревая,
Лучами солнца мертвецов,
Холодный ветер выл прощаясь
С землею умерших богов.

И пусть не яркий свет здесь все еще играет,
Даря надежду смуты этих дней,
Но вечность все же дело знает,
И в смерти вечности удел….

Что награждает каждой жизни
Холодным мрамором камене
И темной птицей в этом мире рыщет
Гася вновь огоньки свечей…
Как огоньки в глазах людей….

Усталый ветер наигравшись,
Листвой осенних тополей,
Уныл среди камней умерших,
Оставив весть среди теней.
Оставив весть о светлой песне….
Богам, погибшим от потерь….

* * *

Песнь призраков танцующих
Идущих по костям,
И в хоровод связующих,
Умерших от меча.

Стеною не преступною
Вниз плачут небеса,
И каплями безумия
Гася огонь костра…

Сжирая кости прошлого,
Прощальный огонек
Как знаменье отчаянья,
Неся другим урок.

И тени в каждой впадине,
Живее всех живых.
О, кладбище отчаянья!
И боли громкий крик…!

И вновь в застывшем мире,
Сверкнет холодным сталь,
Как память о потере
И смерти горькой дань…

И вновь печальной песней
Завоет ветерок,
И тени песнь подхватят,
Топя в ней стыд и боль…

И будет вечной памятью
Отчаянье здесь жить,
Как позднее раскаянье,
Мечей-детоубийц…!

Я не люблю гламурный образ дам,

Я не могу прожить без паруса и киля!

И не исправить мои взгляды вам,

За мной в воде стотысячная миля.



Хожу, брожу по трюму корабля,

Пленённый мыслью о тебе.

И стены острым долотом скобля,

Губами шевелю в мольбе.



Поднявшись вверх на ветра суд,

Я вспоминаю слова лжи.

И хоть века с тех пор пройдут,

Я не прощу, хоть что скажи.



Здесь воет ветер, бьёт волна,

Сильнее все, качая судно.

Но воле господа она верна,

Так что винить её мне трудно.



Она не лжёт и обещаний не даёт,

Она лишь честно делает работу.

Пусть даже кто-нибудь умрёт,

Он всё равно найдёт её заботу.



И потому хоронят моряков в воде,

Все знают, будет там покой.

Такой, какого нет нигде,

Хоть толщью ты земли укрой.



Подальше в море от тебя

Спасаюсь в волнах и ветрах,

По палубе опять бредя,

Гоню подальше жгучий страх.



Твой облик опротивил мне,

В твоих глазах я вижу ложь.

Но боль пришла ко мне из вне,

Вонзила в сердце острый нож