''Монах''

Давно это было, событий тех стерся уж след...
Жил в мире монах, с волосами, как пламени цвет.
Наставнику внял и торжественно клятву хранил,
Чтоб тело и дух непорочными он сохранил.

Проходят года. Он немало на свете пожил.
И волос седой украшением старцу служил.
Но он не узнал, как сверкают глаза у детей,
Не видел тепла он любви от подруги своей.

Он отжил свой век совершенствуя тело и дух.
Но что в этом проку? К закату он слаб стал и глух.

как суп сварить? нет проще дела!
берем кастрюлю и вперед!
щепотку соли - закипело!
нам главное не нужен лед!

покрошим мы чуть-чуть картошки,
морковки тоже бросим чуть.
укропа, перца, хлебной крошки.
нет! ты про крошки позабудь!

И если нет в помине мяса,
да и бульон не очень крут -
поможет нам консерва в этом!
горбуша, сайра - подойдут!

затем убавив газ немножко
и помешав чуток бульон -
минут на пять глядим в окошко,
пересчитать там всех ворон.

ну вот и в принципе готово!
приправ и соли - вкус уж свой.
и если сделал все, как надо -
суп будет, вроде, неплохой...

I
У жителей неба свободы не много-
Храни, береги, да беду отводи.
А тем, кто не в силах продолжить дорогу-
Один только путь: встань на край и пади!

И крылья в паденьи сгорят к основанью,
И нимб разлетится на сотни частей.
От белой туники останется пепел.
Вновь боль обретешь ты обычных людей.

припев:
Устал от белого цвета, устал от блеска огней.
Устал от порядка, от лени людей.
Ты крылья отбросил, ты сбросил наряд.
Теперь ты не ангел! Ни шагу назад!

II
Теперь на земле ты, и снова ты смертен,
Ты сам выбрал этот извилистый путь.
Ты - ангел, упавший в греховном паденьи.
И труден твой путь, но назад не свернуть!

И снова прожить от начала до грани
Еще одну жизнь, и еще один шанс
Познать свою душу, ошибки исправить,
Которых не смог избежать ты в тот раз.

III
И вот уж от тела душа отлетела,
И снова Фемида не смотрит в глаза.
И жизни прожитой, вновь, каждое дело
Имеет свой вес, как имеет слеза.

И чаши покажут достойна ли снова
Душа облачиться в небесный наряд.
И будет ли светлым твое отраженье,
Иль угли в Аду для тебя уж горят…

Старенький трактир, ступени жалобно скрипят,
Дверь устало хлопает, впускает чужака.
Гомон голосов, в стаканах мерно плещет яд.
Бармен протирает стойку, не спешит пока.

Тянется к плечу моя уставшая рука,
Стягивает с плеч тугие лямки рюкзака.
Голос монотонный у стучащего виска:
- Что на ужин, сударь, вам?
- Дорогу табака!

Щупаю в кармане ржавый ключ к любой двери,
Вяло достаю пустую пачку сигарет.
Сигареты кончились, вопросов больше нет.
Жду, вертя бокал ветров, кочующей зари.

Хлопанье дверей в раскрытой настежь голове,
Скрежет потолков, посланье мелом на стене,
Блики фонарей сквозь шторы что-то шепчут мне,
Я и в небесах, я и на дне.

Хватит, новой жертве слов, мне жалобно вздыхать.
Отблеск молодого дня танцует на окне.
Просыпаюсь и сажусь, чуть влажная кровать.
Может быть приснилось это мне?

Я не помню, почему забыл разящий свет небес.
Я не знаю, кто я здесь и как сюда залез.
Вновь бреду, ища кому бы чудеса дарить,
Люди на дороге, может, смогут отплатить?

Реет в небесах забот не зная яркий змей,
Щебет птиц пьянит не хуже злого коньяка.
Детский смех несётся, ярче солнечных лучей.
Я ушёл, но помню всё. Пока!

я продолжаю мирный распад на атомы,
я разлетаюсь снами, словами, датами,
чахну в тени холодных кирпичных стен -
улица без названия, город Эн.

я отравилась ядом недоброй памяти.
люди - сегодня, кем же вы завтра станете?
стаей волков ли, скопищем хищных птиц?
перед царем зверей ли падете ниц?

раз снегопад - явленье вполне весеннее,
значит, могу, оставив все опасения,
верить, что справедливость на свете есть...
я проживаю в комнате номер шесть.

''Финал''

Посчитаны жизни мгновенья,
Рассчитаны горестей дни.
Осталось нам ждать лишь Спасенья.
Что будет - все знают Они...

Бывает мне хочется верить,
Что жизни жестокий удел
Закроет нам в прошлое двери,
Но видно не пройден предел.

Уж пройдено много распутий,
Но верный ли взял поворот -
Узнаешь, когда путь неблизкий
Окончишь у Первых ворот...

''Крылья Икара''

Дедал Икару сделал крылья
И он сорвался в них в полет,
Забыл отцовы наставленья.
Твердил себе – лети вперед.

На ветер крылья опирались,
И парень молод и горяч.
Стремился ввысь, презрев печали,
Земли покинув твердый мяч.

Взлетал все выше, выше, выше!
Своей свободой упоен.
Но есть расплата за свободу!
Полет в паденье обречен.

Но будем помнить пылкость парня.
Свою исполнил он мечту!
И имя будет жить веками,
И не исчезнет в пустоту...

Прошу тебя, не погибай в объятьях вод!
Прошу тебя, не холодей, не стынь!
Не говори, как серый небосвод,
И не дыши злым воздухом пустынь!

Не пей из кубка золотого яд!
Не пой рекой, закованной во льды!
Не умирай! Дороже во сто крат
Ты мне любой божественной красы!

Не спи в словах коварных мудрецов!
Не просыпайся в сумерках немых!
Прошу тебя, не трогай прах отцов!
Не мороком дыши идей слепых!

War. War is never changes.
From the Begining,
To death days.

The lie and power
Like evil sword
Destroying our
Frightning world.

Nuclear fire
Of warheads
Destroy our homes
And bring the Death,

We find new,
Safety home,
Human lost
All his control.

New place - our palace,
Our new hope,
We have not
Any correct scope.

Rare world have been destroed,

But we alive,
We find the power
To survive.

За метром – метр, за секундой долгой –
- Ещё одна.
Как Стенька Разин с княжной по Волге,
Я и она.

Бросаем в волны друг друга спьяну,
И хоть бы что.
Упорно роем друг другу ямы,
Пол – решето.

Шершавы грани, сплошь заусенцы,
Не прислонись.
Сидим по норам – невозвращенцы –
Что ж, «брысь» - так «брысь»!

"Время"

Насыпьте песка в стекло,
В клепсидру воды налейте.
У времени свой размер,
Оно не стоит на месте.

То скачет, сбивая всё,
Все встречи, дела и даты.
То словно слепой щенок лежит,
Распростерши лапы.

И каждый в душе мечтал
Порой оказаться в силах
Над Временем власть иметь,
Играть им как ветер в ивах.

Быстрей чтоб прошла печаль,
Быстрей заживали раны,
А счастья мгновенья пусть
Заполнили век нирваны.

Но всякому свой черед.
Пройдет и печаль и радость.
Хоть юность в глазах живет,
Придет и за нею старость.

Что было-то всё пройдет.
Что будет-то не на вечно.
И всякому свой черед.
Коль можешь – живи беспечно!

Не верьте слову, верьте делу,
Жизнь обманщица хитра.
Что? За мир - покой воюем?
Мы не верим в чудеса.

Преподносит нам сюрпризы
Наше бытие всегда,
Но не время для мечтаний,
Дым осел, прошла война.

Сколько не смотри теперь,
Не жалей чужих потерь,
Тела бессмысленно считать,
Цель одна нам - выживать.

На руинах мы стоим
С гордо поднятой главой,
Как будто все открыли мы
Совсем недавно мир родной.

Да, моря здесь ядовиты,
И живём закат - заря,
Зачем время нам считать?
За что такая нам судьба?

Возьмись проклятием наше горе,
Катись к чертям,
Коль есть они,
Ответов нам не надо больше,
Ведь мы желаем тишины.

Серебром пылает
самолета корпус.
Как он летает?
Два бумажных крыла!
Это не иллюзии фокус.
Два бумажных крыла!
На высоте
Будет спокойней
И нате
Дождя предвестник гром.
Лети осторожней
Через мокрый сырости ком.

Точно капли,
Коснувшись крыла.
Намочут ли
Два бумажных
Целлюлозных орла.
До смерти так важных.

Кочнувшись притих,
Падения чуя лес.
Тучи позади, дождь стих,
Но вялые стали
Подгорки небес
И мокрые опали
бумагой два крыла.
Два бумажных
прекрасных крыла!

''Свидание''

Вот круглый столик у окна,
А за окном- ночная мгла.
Украшен стол- стоят цветы,
Два кресла, свечи, я и Ты.

Камин в углу трещит огнем,
Вино в бокалы мы нальем.
Свет приглушен, играет вальс.
Мы для себя живем сейчас.

И точно, как по волшебству,
Саму затмишь Ты Красоту!
И пусть стихи Тебе звучат.
Я поделюсь, чем сам богат.

Холодный кофе со сливками -
Бурда, совсем не бодрящая.
А сон скупыми урывками -
Пытка вполне настоящая.
Слеза, такая горячая,
На такой холодной коже -
Тоже пытка совсем не щадащая,
И совсем не бодрит тоже.

Подземельями-переходами
Я спешу к поездам скрипучим.
Изразцовыми небосводами
Смотрят с веток мозаики-тучи.
Никуда, никуда не успеть
В этом мареве вечно кипучем,
Только ждут небеса-твердь
В звуках мата зажатых брючин.

Вечер точен, но громок очень.
Вечер тусклый, светло-серый.
И холодный пить кофе не в мочь мне,
И хоть вспомнить поезд первый.
В унисон моим нервам скрипучим
Стонут с веток грязные тучи.
За окном по небесным кручам
Пробегает заблудший лучик.

Всё будет. Лучше.

пусть крылья слегка поношены
и робу пора стирать,
но где-то в кармане, сложенный,
болтается пропуск в рай.
и хоть я созданье высшее,
но без выходных пашу -
ношусь за чужими крышами,
снимаю с ушей лапшу.
на случай несчастных случаев
я пластырь держу и йод.
и каждый желает лучшего,
и каждый чего-то ждет,
но только увидят - крестятся
и сразу бегут вразброд,
а я починяю лестницы
до райских стальных ворот...

''Космос''

Путь в звездном пространстве опасен и труден.
Но нас не пугает ни пыль и ни газ.
А космос огромен, пустынен, безлюден.
И с этих высот наблюдаем всех Вас.

Вы, люди Земли, постоянно спешите.
Все время в погоне за стрелкой часов.
Вы все постоянно куда-то бежите,
А здесь не спешит даже связь Гончих псов.

И сверху все видно, и видно прекрасно,
Как мелочен мир этот, там, вдалеке.
И как на волнах, одинокий ужасно
Бумажный кораблик плывет по реке.

Вот она, твоя fille de joi.
Всем открыт ее будуар,
И цены вполне приемлемы -
Деньгами ли платишь, землями.
А наутро - проснись и пой,
А под вечер - иди к другой.
Если нет удовольствий, тебе не доступных,
Значит, козырь сегодня бубны.

Вот она, твоя lady Jane.
К черту девку-табак-портвейн.
То ангел, созданье райское,
Не тронуто черной краскою.
Напиши ей в альбом стихи
И не будь с ней таким сухим...
Если рыцарь себе отыскал королеву,
Значит, козырь сегодня червы.

Вот она, твоя femme fatale.
Пей вино, дебоширь, скандаль -
Смеется, прикрывшись веером,
Но холод во взгляде - северный.
Будет вечно ничья, а жаль...
Или снять - это лишь вуаль?
Если чувствуешь в воздухе запах клубники,
Значит, козырь сегодня пики.

Вот она, твоя Josephine.
Ты - счастливчик, из ста - один.
Не тянет хомут семейного,
"СчастлИв до последних дней его".
Что же, мудрая - так простит,
Но король теперь дамой бит...
Если больше не хочешь выигрывать блефом,
Значит, козырь сегодня - трефы.

Карты выданы всем подряд,
За колодами не следят...
И частенько - о стыд и срам! -
Ты теряешь трефовых дам.

Но если б он по мере сил, хоть малость, Бога возлюбил,
Тогда ему такой ответ пришел бы, пусть на склоне лет:

"Несчастный! Ты искал побед в духовной брани, но вослед
Пришла гордыня, вместо сил - упадок духа ощутил.
Скорбишь ты здесь, скорбишь о том, что потерял покой и сон,
Что нет семьи, что нет любви, и зря потратил дни свои."

"Пусть все и так, - сказал Монах. - Пусть вера обратилась в прах,
Но все ж со мною мой обет. Печально лишь - в нем смысла нет."

И в тихой келии своей
Монах провел остаток дней.

"Что ж, пусть и так, - сказал Монах. - Пусть вера обратилась в прах,
И пуст, и хладен мой обет, уже давно в нем смысла нет."

И так вот, в грустном забытьи
Монах окончил дни свои.

Созвездие Гончие Псы (CVn)

Расположено к югу и западу от Большой Медведицы и к востоку от Волопаса. Занимает на небе площадь в 465.2 квадратного градуса и содержит 57 звезд, видимых невооруженным глазом. Название созвездию дал Ян Гевелий (17 в.).

В 1725 Эдмон Галлей дал Альфе Гончих Собак имя Сердце Карла (Cor Caroli) в честь английского короля Карла II. Это красивая двойная звезда, один из компонентов которой желтый, а другой - фиолетовый. Интерестна также спиральная галактика М51, доступная для наблюдения в хороший бинокль (9-ая звездная величина) и расположенная в 3о к юго-западу от последней звезды "хвоста" Большой Медведицы. Расстояние до галактики 23 млн. световых лет. На конце ее спирального рукава видна галактика-компаньон.

Латинское название: Canes Venatici

История:
Новое созвездие. Введено Яном Гевелием в 1690 году в небесном атласе «Уранография». Гевелий изобразил созвездие в виде двух собак, которых Волопас натравливает на Большую Медведицу. Нужно заметить, что собаки в изображении созвездия Волопас встречаются и раньше. Первое известное историкам астрономии подобное изображение появилось в 1493 году у немецкого картографа Джоаннеса Стоффлера, затем — в «Звёздной карте» Апиана в 1540 году. Использовался этот образ и позднее. Но эти изображения имели другую конфигурацию, собаки были меньше и, главное, не были выделены в отдельное созвездие и оставались безымянными. Таким образом, автором созвездия Гончие Псы можно действительно считать Яна Гевелия.

"Проповедь блаженного Павлика"

«Неубранный стол, будет таким всегда.
В голове копытом стучит казачья орда.
Будда начал сквозь сон хохотать тихо.
Моисей и Христос посылают тебя лихо.
Все дороги в грязи, мать вчера шарфом удавилась.
Ты хотел претвориться, хотел переждать,
Только все было так, как случилось.
В темноте барабан, глупый бубен поет,
Мы меняем ученье на водку.
Бабьи пляски впотьмах, новый факел горит,
Достаем из газеты селедку.
Забиваем козла, у нас есть домино.
Мы спаслись на обочине жизни.
Во дворе по ночам не так уж темно.
Мы молчим от рожденья до тризны.
Заруби же и ты у себя на носу.
Если можешь еще меня слышать.
Эту гниль мы чистой войною спасем.
И не жди, чтобы я крикнул тише!».
А на утро куда-то сбежали враги.
Он собрался идти по дороге.
Только мальчик кровавый остался в пыли.
У него были хилые ноги.

"Поминки по Чикатиле".

Не размахивай руками.
У тебя их всего две.
Не размахивай ногами.
Лучше топай по траве.
Не верти ты головою.
Лучше вбей в нее царя.
Не беги ты за мечтою.
У тебя она одна.
Не размахивай членом.
Кому надо, та поймет.
Лучше стань как все Гуимпленом.
И Господь тебя спасет.
Веруешь?

"Женоненавистник"

Отец, пестуй мой аскетизм.
Отец, ты знаешь - я сумею.
Отец, порой я слишком лих.
Отец, моя душа – Цирцея.
Она манит меня в подвал,
И превращает там в свинью.
Она невозможна, она далека.
Она не слышит, я не пою.
Отец, давай накопим желчь.
Отец, давай отравим желчью мир
Отец, давай найдем слова,
Ноты давно безвольный пунктир.
Они виноваты в моей неуклюжести,
Они виноваты в моей ненужности.
Они завтра будут нам всем указывать.
Они станут завтра нам сказки рассказывать.
Отец, научи меня бить их по лицу.
Отец, я боюсь. Отец, я не хочу.

"Ересь"

Называйте меня Дед Морозь, я люблю бросать на пол подарки.
Я как добренький компрачикос, повзрослевший где-то на свалке.
Легионы гуимпленов только и ждут, когда даст сигнал их Мессия.
По отмашке глядеть, по отмашке потеть - будем в Вечности жить Мать-Россия!
Будем в строгости мы, будем в четких мирах, где нет места ни жизни, ни мату.
Будем сутками мы пред Экраном вздыхать и считать до копейки зарплату.
И земля даст нам кровь, ее хватит на всех, ну а там подлетят марсиане.
Нас умоют, оденут, поплачут за всех, понесут крик души к Пакистану.
Психоделика - это нервная ложь, не уедешь по вене до сути.
Да и сколько старух ты за ночь не убьешь, все равно проболтаешься в мути.
Веры Павловны сон и капустные щи. Вот опять подгорела котлета.
Ересь Ницще и Маркса мы обошли. Так за что нам теперь ересь эта?
Будь спокоен, мой друг, лишний раз не кричи. Мудрость копится с каждой минутой.
Ересь Ницще и Маркса мы обошли. Завтра будет и утро, и круто.

"Дао" (походная песнь)

Я иду вперед по своей дороге.
Потеплее одет и обутые ноги.
Вчера споткнулся о горе,
Сегодня о радость.
Заел сахаром соль,
Ощутил во рту сладость
Справа Ангел молчит
Слева бесится Демон
Зазевался на миг,
Вспомнил Бога…
Где Он?
А Душа улетела с парами
Молчит мой спутник Грех
Километры срослись с годами
Я иду вперед, а не вверх…
На дороге бывает и страшно, и людно.
Кто идет как герой, а кто просто паскудно.
И дорога одних вся извилась змеею
А дорога других поросла уж травою.
Были те кто идя не свернули ни разу,
Были те кто хотел пересечь ее сразу
Были те кто вели толпу за собою
Есть прервавшие путь,
Есть цари и изгои.
А Душа улетела с парами
Молчит мой спутник Грех
Километры срослись с годами
Я иду вперед, а не вверх…
Когда встал на дорогу впервые не помню,
И не помню куда иду.
На дороге весною всегда снег тает,
А зимою шагаю по льду.
На дороге встречал и тех кто старше
И тех кто в мощи безбрежной слабей.
А в конце же всякий свое обрящет
Ведь не зря же он шел по ней.
А Душа улетела с парами
Молчит мой спутник Грех
Километры срослись с годами
Я иду вперед, а не вверх…


"Неприметные"

Будем пить вино, будем жрать хлеб.
Будем глядеть в окно, будем бить дев.
Продадим, не заметив, еще одну душу.
Так мы меняем мир. Так мы делаем его лучше.

"Антиутопия"

Сырые углы и ржавые трубы.
Мой брат никотин, сестра же простуда.
Шагаю вперед без видимой цели.
Я сжег свою карту, мне сбили прицелы.
Сломали мне крылья, когда я родился,
И кто виноват что я здесь очутился?
Рождение в муках и в муках вся жизнь
В больших городах пред скоплением машин.

Мы все живем в Антиутопии!

Мне с детства внушали, что думать грешно
Однако похоже мне не повезло
Рассудок кричит и бьется меж кранов
О пыльные стены заброшенных храмов.
Вчера мы давили своих же детей
Сегодня боимся внезапных смертей
А позавчера нас всех просто убили.
Мне страшно здесь жить, страшно жить в этом мире.

Мы все живем в Антиутопии!

Мы сами раздвинул ноги природе
И это сказалось на нашей погоде
Кислотные ливни и таянья льдов,
Сдыхают деревья. Мир просто готов.
Здесь золото цениться больше чем жизнь.
Одним запах нефти – другим лимузин.
Они вместо хлеба едят кокаин
Но радость уже не заглянет и к ним.

Мы все живем в Антиутопии!

Агрессия снова рождает агрессию.
Войну не забудут – ведь это весело
И пьяный солдат возликует не раз
Выбивая прикладом надежду из глаз.
За место морали у нас есть реклама
И господин президент вместо мамы
И ящик пустой нам теперь лучший друг.
Ты смотришь и чувствуешь жизненный зуд.

Мы все живем в Антиутопии!

Бывает, мне кажется - это приснилось,
А я просто ангел, попавший в немилость.
Я выкинут с неба был и забыт
Но я не уверен, и плачу навзрыд.
И этот мир страха, потери и пыли
Был создан до нас. Нас здесь приютили.
Никто наверняк ничего не узнает.

Господь если это кошмар – пусть растает!

"Башня"

Вавилонская башня стоит, как стояла
Сотни, тысячи лет – ей казалось все мало
Слишком крепкий, пожалуй, заложен фундамент
Ей не страшен ни глад, ни чума, ни парламент.

Вавилонская башня возносится выше
Уже в Городе нет ни одной прямой крыши
Пики храмов пытаются выстрелить в небо,
Не дождавшись священного, высшего Гнева.

Языки помешав и разбив на наречья,
Первый столп уже сгнил где-то там в Междуречье.
Только башня жива, ее стены как мины,
Что тихонечко ждут, а века идут мимо.

Да порою на башню всходили пророки,
Только люди не могут усвоить уроки.
Всяк, сошедший с нее, нес слово Любовь
А толпе почему-то всегда слышалось Кровь

Вознестись на нее – это ой как непросто.
На ступенях полно шагов прошлых коросты.
И истоптанный путь не всегда самый верный
Очень жаль, что свернуть страх мешает безмерный.

Прошагать к Небесам невозможно гурьбою
Только сам, в одиночку, в примиренье с собою.
Почему только Он признать это не хочет,
Почему гонит всех по ступеням? Хохочет...
Через тернии к звездам, сквозь лишенья к надежде,
С осознаньем того, что все будет как прежде.
С отрицаньем того, что все будет как прежде.
С восхищением тем, что все будет как прежде.
С жалким знаньем о том…
Эта башня в проекте была вовсе без крыши
На ступеньке последней лишь черви и мыши.

"Она была зеркалом"


Она была зеркалом. Он был человеком.
Бездарная сказка нелепого века.
Не умел он любить. Она научила,
Хотя поначалу любовь их горчила.
Любовь обжигала, пьянила как спирт
Они забыли о людях, забили на флирт,
Писали стихи и слушали песни
И дороже всего было им время вместе.
Случилось все осенью, холодно было.
Человек был смешон. Это было красиво.
Они были рядом и часто ругались,
А после над этим же и смеялись.
Затем были ночи и светлые утра
И им не нужна была Камасутра.
Их страсти хватало на тысячи дней…
Им так казалось… Он думал о Ней.

Зеркало долго хранило всю память
О тех кто ушел, кто теперь был не с нами,
О тех кто был рядом, с кем было светло.
Человек злился. Былое мертво.
Он бил по остаткам пустых отражений
Он рушил ее… Бился с воображеньем.
Она ненавидела все его планы,
Карьеру и ровность, друзей-хулиганов.
Но он не менялся, он жил как и прежде,
Хотя и она не теряла надежду.
Он был очень милым… Подарки дарил.
И искренне ночью по парку бродил.
Она ожидала ответов, звонков,
Приездов, объятий, ударов…Шлепков…

Он ел ее душу, себя истязал.
И им все казалось – длится сказочный бал
Под музыку сладкую в красной рубашке
Он ее поднимал… И от счастья мурашки
По шее ее и спине пробегали
И что это игра хорошо понимали.
Но все было слишком уж гладко и ровно
Ей нужен был Воин. Не Царь без короны.
Но он ей светил и она отражала
Всю ласку и нежность кривого кинжала.
Они не хотели чувствовать боли,
Но все же спросили у неба «Доколе?»
Настало вдруг лето… Они потерялись…
О светлом мечты по углам разбежались .
Но снова мирились, скрипели зубами,
И щедро делились волхвы их дарами.

Потом он ушел. Пусть не сразу, не смело.
Он рядом с ней был. Она видела тело,
Но не видела душу, не слышала правды,
Хотя он старался, сочиняя тирады…
И снова уж осень… И холодно будет…
Друзья посочувствуют и забудут…
Он все ей сказал, а она хоть и знала
Но принять не могла… Узнавала…
Узнавала в нем прежнего, несшего свет,
Укрывавшего ночью в клетчатый плед,
Способного разом укрыть от всего.
Узнавала былое... Чуяла своего…..

Ну а он, хоть и был не таким уж подонком,
Сам рассудил, что был просто ребенком.
Поспешным и жадным до чужого тепла.
Он любил так впервые… Он ведь знал, что Она…
А впрочем уже все не так уж и важно
И можно в глаза, так красиво отважно,
А можно в обход, что надежней, вернее,
Но что было у них, они тронуть не смеют.
Любовь догорела, остался лишь дым.
И снова их душам плавать одним.
И снова Луна, снова горькая водка,
Советы подруг и заткнУтая глотка.
Ей холодно, больно… Он ей сострадает…
Остатки разбитой любви собирает.
Зеркало треснуло, хрупкая штука,
Останется память… И злая наука.

Я на землю сошёл в трёх сердцах и мирах,
Все теории "мудрыми" ввергнуты в прах
Я бессилен свою правоту доказать,
Я могу- я хочу убегать.

Только скорость мой разум угасший спасёт;
Чем быстрее- тем медленней время течёт,
Перед взором поля- необъятный простор,
Надрывает турбины мотор.

За стеклом, в клубах пыли, мелькает земля,
К единенью приводит дорога моя,
Я останусь невидимым где-нибудь тут,
Остаётся лишь тридцать минут.

Скорость звука в окне размывает черты-
Я лечу на пределе земной высоты,
Кровь кипит в трубах вен, разрывая вески,
Зажимая дыханье в тиски.

Руки душат штурвал, по лицу катит пот,
Кто-то скажет, конечно, что я идиот,
Я устал говорить, я не спорю с тобой,
Что подарит мне жизни покой ?

Миллионы людей губит рак или СПИД,
В дебрях каждой души извращенец сидит,
Но меня грехи мира сейчас не е....т,
Ведь осталось пятнадцать минут.

На приборной доске загорелись огни,
Ну же, Время, попробуй меня догони !
Я иду на пределе земных скоростей,
Пять минут или пять вечностей.

Вспышка света глотает меня целиком,
Я из мира вещей ускользаю тайком,
Тело, дух и душа- я один, я един !
Испаряется адреналин.

Я бескрылый ангел, упавший к твоим ногам.
Я усталый странник, незнающий, что сказать.
Ручейком холодным я спустился с гор,
Позабыв про славу, получил позор.
Мне хотелось жизни – я её сгубил!
Мне хотелось веры – я о ней забыл!
Не раскрыв всей правды, ты уходишь прочь,
Для меня оставив боль, тоску да ночь…
В моём сердце зреет чёрный виноград.
Мрак струится под кожей – я ему не рад.
Не осталось надежды для меня теперь.
Раскроется в пропасть пустой жизни дверь.
Я хотел улыбнуться – на лице оскал.
От бессмысленных жертв я давно устал.
Но опять за солнцем ты уходишь прочь,
Оставляя мне одинокую ночь.
########################
######################
#######################
#########################
#######################
######################

<Тусклые стражи дорог
Вяло рисуют круги.
Снег - серебристый песок,
Просит у неба: «Пусти…»
Тихо по стенам домов,
Тени сползают в уют,
В парке ветров и шагов,
Снов силуэты снуют…
--
Тонкими, прозрачными цветами
Нарисован утренний пейзаж,
Догорели фонари углями,
Скрипнул по бумаге карандаш,
Солнца круг, размытый за ветвями,
Разрезает ветер и листва,
Буйной позолоты вспыхнет пламя,
Закружит дыханье сентября…
--
Сумрак теплый, словно кошка
Проскользнул в мое окно,
Слов ленялая обложка-
Книга, лунное пятно,
Мишурою звезды яркой
Расплескались в небесах,
Ночь магической загадкой
Открывалась на глазах…>

Папа не использовал право "вето",
Время наступило - девятый класс,
И решил мальчишка вдруг стать поэтом,
Накропав сто строчек корявых фраз.
Что ж, теперь талант его несомненен,
Пусть и проявился едва-едва,
Только ни за грош пропадает гений,
Ведь слова без музыки - лишь слова.
Вот он научился орать дурниной
И запомнил столбик избитых рифм,
Подобрал к ним пару аккордов сильных,
Чудом не испортив гитарный гриф.
Упаси господь от такого пенья,
Лучше волчий вой при слепой луне.
Музыка, конечно, не преступленье,
Только здесь ее совершенно нет.
Надо образумить и успокоить,
Но отбоя нет от хвалебных од -
Ведь вокруг толпа из таких героев,
И дурного слова никто не ждет.
А теперь мораль этой грустной басни.
Добрый дядя критик, давай ответ:
Что же может быть хоть чуть-чуть ужасней,
Чем мальчишка глупый в тринадцать лет?

<Смешно, но хочется плакать,
Смешное серьезнее смерти,
Мне больно, как после драки,
Но живу я, будь то в конверте.
Вокруг все бело и ладно,
И больше вроде не надо,
Но письма пишут о главном,
А я лишь листок из тетради,
Я вырван, положен на парту,
Меня марают глупые руки,
Я самолетик готовый к старту,
На мне написаны пошлые звуки…



Я не пытался быть оригинален,
И Вам оригинальность не в респект...
А критика, не молот наковален,
Банальней Пушкина и Лермонтова нет!?
>