Луи-Фердинанд Селин

[Don't Eat It]

"Луи-Фердинанд Детуш, более известный под псевдонимом Селин, родился в 1894 году. Первый его роман — «Путешествие на край ночи» — был опубликован в 1932-м. Ему предшествовали ненапечатанные диплом и две пьесы. После были десяток романов, закрепивших его литературное одиночество, и четыре памфлета, наделившие его славой антисемита. Но даже не напиши Селин после «Путешествия...» ни строчки, все равно он остался бы в истории литературы, и, очень вероятно, — на первых ролях." Livelib.ru

Скрытый текст - Биография:

Селин начал писать роман «Путешествие на край ночи» в 1929 году. Совершенно непонятно, почему человек в 35 лет вдруг принимает такое решение. Пусть даже до этого он и имел связи с литературой, хотя и не особо удачные. Кропал стишки (а кто в молодости их не пишет, стихов?). Ну, написал диплом по медицине «Жизнь и деятельность Филипа-Игнаца Земмельвейса» (1923—24), отмеченный бронзовой медалью. (Земмельвейс — венгерский акушер, открывший причину послеродового сепсиса и решивший с ним бороться обеззараживанием рук медперсонала хлорной водой. Соблюдение этого правила привело к резкому снижению смертности среди рожениц. Сам исследователь, кстати, умер от заражения.) Но его никто не согласился напечатать. Ну, создал две пьесы — «Церковь», охарактеризованную самим автором как паршивую и недостойную внимания, и «Прогресс», напечатанную лет через двадцать после его смерти. Казалось бы, после такого начала не стоит помышлять о писательской карьере. Но жизнь Селина особо никогда не поощряла. И он был готов к испытаниям. В 19-летнем возрасте, во время армейской службы, он записывает в дневнике, чудом отыскавшемся в 1954 году: «Если я буду переживать большие передряги, которые приготовила мне жизнь, возможно, я буду менее несчастен, чем другие, потому что я хочу знать и понимать».

Итак 1929 год. Селину 35 лет. За спиной служба в армии и три месяца боевых действий в 1914 году, ранение, инвалидность, медаль и вечные головные боли, которые будут преследовать его до смерти. Жизнь в Лондоне, непонятные связи и таинственная женитьба, потом работа в Африке, возвращение во Францию и участие в агитбригаде гигиены, созданной по инициативе миссии Рокфеллера. Рождение дочери, диплом врача и служба в секции гигиены в Лиге Наций, благодаря которой он посещает Америку и объезжает всю Европу. Развод и жизнь на Монмартре, работа в диспансере в Клиши, оставляющая Селину много свободного времени. В 1929 году уже практически никто не вспоминает Первую мировую. «Так мы и вернулись на войну. А потом случилось столько всякого, что сейчас нелегко рассказать: сегодняшние люди уже не поймут», — пишет Селин в «Путешествии...». Он ничего не забыл. Он отягощен прошлым. Реками, запруженными трупами, Африкой, выкашиваемой эпидемиями. И настоящим: крупными городами, погрязшими в нищете и антисанитарии («В Париже богачи живут кучно: их кварталы составляют как бы кусок торта, на который похож город... это самый лучший ломоть; все остальное — мука и дерьмо»). Собственно, его жизнь и есть сюжет романа. Как и всех последующих книг. Селин пишет «Путешествие...» по ночам, на рассвете, пишет мучительно, долго, страдая головными болями и слуховыми галлюцинациями. Если нужно поменять слово, он переделывает целую фразу, переписывает заново целые абзацы, а иногда и страницы, чтобы сохранить ритмическую, музыкальную «каденцию». Позднее он скажет английскому переводчику «Путешествия...»: «Все это танец и музыка — постоянно на грани смерти, не погружаясь в нее». Три года воспоминаний, выплеснутых на бумагу, складываются в пронзительное повествование. Все оно — как свидетельское показание, скальпирование действительности, разглядывание пульсирующей реальности. Но не под микроскопом, как натуралисты, а изнутри, ощущая каждый удар, каждое движение маятника смерти, галопируя в глубину ночи на лошадях с содранными в кровь спинами. После фурора, произведенного романом, Селина пригласили провозгласить речь на тридцатилетие смерти Эмиля Золя. Он разразился длинным, яростным и скандальным, учитывая ситуацию, монологом, пафос которого сводился к тому, что писательский опыт классика, не пережившего войны, этой гигантской мясорубки, полностью изменившей человеческое восприятие жизни, теперь кажется наивным. Человек стал ближе к смерти, он перестал чувствовать ее так, как ощущал раньше. Селин поглощен смертью, она порабощает его. «Литература принадлежит смерти», — не устает повторять писатель. Бардамю, главный герой «Путешествия...», в котором чрезвычайно много от автора, вторит Селину: «Возможно, это мы и ищем всю жизнь, только это, самую сильную боль, которая только возможна, чтобы стать самим собой перед смертью».

И вот 900 машинописных страниц «Путешествия на край ночи» отпечатаны набело. Селин посылает рукопись двум издателям — Галлимару и Роберу Деноелю. В издательстве «Галлимар» рукопись рецензирует Бенжамен Кремье. Фрагменты романа он зачитывает перед литературным советом издательства. Несмотря на горячую поддержку Андре Мальро, книгу решено отклонить или хотя бы отложить на время, при условии, что автор сделает купюры. Однако Селин на редакционные правки и сокращения текста категорически не соглашается. (Он на них не шел никогда, запрещая издателям трогать хотя бы одну запятую или добавлять новый знак, чтобы не разрушить практически стихотворный ритм своей прозы. Когда его издатель Робер Деноель, опасаясь обвинений в порнографии, решил изъять из рукописи «Смерти в кредит» особо опасные фрагменты, Селин воспротивился и этому. Он никому не позволит себя корректировать! Книга вышла с зияющими пробелами на страницах. Селин не переделал ни строчки.) Деноель проглотил рукопись за одну ночь и на следующее утро возжелал встречи с автором, отправив ему телеграмму. Явилась некая дамочка, очень обрадованная тем, что ее рукопись произвела впечатление на г-на издателя. Правда, после того, как издатель заявил, что книга будет увесистой, посетительница стушевалась: «Как! 150 страниц с двойным интервалом!» Дама поняла, что приняли не ее рукопись, а книгу ее соседа, «сумасшедшего доктора». Узнав, что она отправляет свою рукопись Деноелю, он попросил вложить в бандероль и его «кирпич».

Робер Деноель решил немедленно издать книгу, чтобы роман поспел к присуждению Гонкуровской премии. Среди академиков сразу же нашлись ее приверженцы. Леон Доде, сын Альфонса Доде, монархист и антисемит, и Люсьен Декав, левый до мозга костей, не скрывали своего восторга. Тот факт, что люди противоположных политических взглядов поддерживали Селина, весьма характерен для всего его творчества. Интеллектуалы-социалисты в 32-м — после выхода «Путешествия на край ночи», фашисты в 38-м — после памфлета «Безделицы для погрома», коллаборационисты в 40-м — они записывают Селина в свой лагерь. Но все очень быстро разочаровываются в нем, а многие начинают его даже ненавидеть, не встретив в нем соратника. Селин, впрочем, не давал им поводов причислять себя к каким-либо групам, он никогда не принадлежал ни к одной партии. Возможно, из-за того, что был «моралистом», по выражению Троцкого, консерватором, принципиально не верившим в прогресс и не видевшим в революциях, да и вообще в любых социальных реформах выигрыша для людей. Писателю разрешено все, кроме сомнения в человеке. Селин сомневается и в нем. Эта позиция выталкивает его в абсолютное одиночество.

7 декабря 1932 года. Жюри Гонкуровской премии собирается на традиционный обед, в ходе которого журналистам, литераторам и издателям объявляют нового победителя. В зале присутствует доктор Луи-Фердинанд Детуш, взявший в качестве псевдонима имя своей горячо любимой бабушки Селин. Его роман «Путешествие на край ночи» — главный претендент на премию. 30 ноября академики уже встречались, чтобы обсудить номинированные книги и проголосовать за лучшую из них. Победило «Путешествие...». Горячо поддерживающие Селина Леон Доде и Люсьен Декав хотели сразу же проинформировать об этом прессу, однако Жозеф-Анри Росни, глава жюри, уговорил их следовать традиции и потерпеть неделю. Но за обедом он объявляет победителем роман Ги Мазанина «Волки». Возмущенный Селин покидает церемонию. Разражается скандал. Жюри премии Ренодо, заседающее этажом ниже, тут же присуждает ему свою премию. Пресса пишет, что Гонкуровская премия куплена: «Волки» победили лишь потому, что их издал Галлимар — присуждение Гонкуровской премии, по традиции, повышает продажи книги. Но в выигрыше оказывается все-таки дебютант. За два последовавшие месяца «Путешествие на край ночи» упоминается в прессе более пяти тысяч раз, а Робер Деноель продает 50 тысяч экземпляров романа. Сам Селин, присутствуя в эти дни на казни, презрительно кидает: «Гильотина — это Гонкуровская премия за преступление».

И все же, несмотря на успех, писателя продолжают обуревать страхи и сомнения в своем таланте. Нужно всегда ждать худшего, готовиться к будущим передрягам. Он написал роман, как кидают в воду камень, не думая, что по ней пойдут круги. То же происходит с его следующими романами: он пишет, потом спасается бегством. Когда Луи Арагон, жена которого Эльза Триоле перевела «Путешествие на край ночи» на русский язык, в журнале «Коммуна» задает коллегам полемический вопрос «Для кого вы пишете?», Селин незамедлительно отвечает: «Если вы спрашиваете, почему люди, все люди, от рождения до смерти заражены манией рассказывать истории, я понял бы ваш вопрос. Тогда нужны были бы годы (как для каждого настоящего вопроса), чтобы на него ответить. Но быть писателем биологически не имеет смысла. Это романтическая непристойность, объяснением которой может быть лишь поверхностность».

Следующий, мучительно создававшийся роман Селина — «Смерть в кредит» разгромлен критикой. Писателя обвиняют в использовании арго, нелитературных выражений, издевательстве над французским языком, любовно выпестованным классицистами. Селин огрызается, заявляя, что литературный язык — это мертвый язык, потому что он питается ушедшим. Его, Селина, язык, тоже со временем станет мертвым, но пока он живой. В отличие от «Смерти в кредит» и всех последующих его романов «Путешествие на край ночи» еще держится традиции, хоть это один длинный монолог, тут еще не совершен прорыв в абсолютную интимность его «хроник погибающего рейха» — трилогии «Из замка в замок», «Север» и «Ригодон». Он стыдливо прячется за имя Бардамю, чтобы переродиться в Фердинанда в «Смерти в кредит», книге о детстве и юности, а в конце концов открыто выступить от своего имени в последних романах.

Заканчивая в 1935 году «Смерть в кредит», Селин пишет своему другу Анри Маэ: «Старея, ты увидишь, что остается. Ничего. Лишь жесточайшее желание закончить, двоюродная сестра смерти». Луи-Фердинанд Селин умер 1 июля 1961 года, на следующий день после того, как поставил финальную точку в своем последнем романе — «Ригодон». Его одинокое путешествие на край ночи завершилось.

(Сергей Васильев-младший)

Скрытый текст - Библиография:

Скрытый текст - Романы:

Voyage au bout de la nuit, Denoël & Steele, Paris, 1932
Mort à crédit, Denoël & Steele, Paris, 1936
Guignol's band, Denoël, Paris, 1944
Casse-pipe, F. Chambriand, Paris, 1949
Féerie pour une autre fois, Gallimard, Paris, 1952
Normance : Féerie pour une autre fois II, Gallimard, Paris, 1954
D'un château l'autre, Gallimard, Paris, 1957
Nord, Gallimard, Paris, 1960
Le Pont de Londres : Guignol's band II, Gallimard, Paris, 1964
Rigodon, Gallimard, Paris, 1969

Скрытый текст - Брошюры:

Mea Culpa, Ed. Denoël & Steele, Paris, 1936
Bagatelles pour un massacre, Ed. Denoël & Steele, Paris, 1937
L'École des cadavres, Ed. Denoël, Paris, 1938
Les Beaux Draps, Nouvelles éditions françaises, Paris, 1941

Скрытый текст - На русском языке:

Путешествие на край ночи (1932, рус. перевод 1934)
Смерть в кредит (1936, рус. перевод 1994)
Guignol’s Band, или Паяцы (1944, рус. перевод 2001)
Феерия для другого раза (1952 рус. перевод 2002)
Интервью с профессором Y (1954, рус. перевод 2001)
Из замка в замок (1957, рус. перевод 1998)
Север (1960, рус. перевод 2003)
Ригодон (1969, рус. перевод 2003)
Громы и молнии. Пьесы, либретто, сценарии (рус. перевод 2005)

Скрытый текст - Ссылки:

Селин на Lib.rus.ec
Библиотека "Альдебаран"
Митин журанал
На странице Маруси Климовой
Французская библиотека
Литературный гид: Луи-Фердинанд Селин, или Путешествие на край отчаяния в журнале «Иностранная литература»

Таких людей надо знать.

Берроуз, Керуак, Буковски, Генри Миллер, Сартр - всё это Селин. В той или иной степени.

Читал "Путешествие на край ночи" и "Из замка в замок". + сейчас читаю "Смерть в кредит".

[Потполкин]

Don't Eat It, бывший бублик котирует.
Иногда мне претит Селиновская замашка, иногда нет. От себя могу советовать глянуть "интервью с профессором Y"

[Don't Eat It]

Иногда мне претит Селиновская замашка

наверное, ты просто ещё не читал "мою историю русской литературы" Климовой.

Вообще, у Селина очень интересный стиль. Поначалу кажется, что это какое-то словесно-поносное месиво.

[Потполкин]

Don't Eat It, пробегал. Если бы она ещё как налимов говорила о себе "Мы", я бы расплакался от такой крутости.

Сообщение от Don't Eat It

Поначалу кажется, что это какое-то словесно-поносное месиво.

а яуже говорил тебе, что ванильки, херки и эмо подцепили от него обилие многоточий и восклицательных знаков. Кто знает, может он и по пять закрывающих скобочек за один раз ставил
Селина хреново издают на русском, если попадётся в бумаге - хватайте немедля.

[Элвенлорд Гримуар]

Он писал фэнтези? А научку? Если нет, то не понимаю, ЗАЧЕМ. ЕГО. ТУТ. ВЫЛОЖИЛИ.

[Потполкин]

Элвенлорд Гримуар, напиши это в каждой теме по каждому автору, если автор не соответствует твоим критериям нужности в разделе

[Элвенлорд Гримуар]

MAXHO, ну, блин, я многое чего не читал. А вдруг я ТАКОЕ напишу в теме про самого фэнтезёвого писателя, которого просто не знаю/не читал? Меня тогда демоны Стыда замучають...

[Потполкин]

Элвенлорд Гримуар, отпишись только поповоду тех, кого читал. Раздел большой

[Waterplz]

Он писал фэнтези? А научку?

Раздел называется Литература, он писал художественные книги, все логично.

Наслышан о Селине, но все руки не доходят. Возьму что-нибудь вскоре.

[Don't Eat It]

Я считаю, что для первого знакомства лучше взять "Путшествие на край ночи". Его язык там ещё не стал похож на монолог из "Зелёного слоника" про десять бутылок.


Элвенлорд Гримуар, предложи свою тушку на роль модератора раздела и зобань нас полностью. И тему снеси. И не только эту: тут ещё и по Джойсу есть, и по Апдайку, и по Кизи, и по Акутагаве и тд и тп.

[Леди N.]

Чуть-чуть отпишусь, потому что начала перечитывать «Путешествие на край ночи».
У меня осталось впечатление довольно-таки разухабистого анатомирования смерти, которое воспринимается рваными кусками. Стиль захватывал.
Интересно, как будет сейчас?

[Fictehappy]

Бублик, вот закончу есть кактус читать "Гибель Богов-2", непременно примусь за "Путешествие на край ночи", и отпишусь.
А с современными (более-менее) французскими авторами у меня вообще провал получается, надобно исправлять.

[Леди N.]

Сообщение от Леди N.

Интересно, как будет сейчас?

Больше язвительного юмора. Больше бесшабашности: человеку есть что терять, но он очень хочет чтобы не было. Описания пролетели мимо.
Сразу вчиталась в "Смерть в кредит". С первых строк дикая, беспросветная тоска. Если ноту этого Селин протащит через всю книгу - мои аплодисменты.

[Хавьер Линарес]

блииин.. какая прелесть! Эльви, ты ни разу не прав, Селин клевый. Хоть и книжки у него совсем не про страну эльфов)) Я, между прочим, тоже больше люблю читать про всяких там богемных товарищей и их страдания на почве скорлупы выеденного яйца, а не, так сказать, лицезреть оборотную и весьма неприглядную сторону медали) Но ведь он реально крут!
мне оч. нравится

[Don't Eat It]

Magnifico, а...что конкретно нравится?

[Хавьер Линарес]

больше всего сама - манера повествования. в путешествии, например. как будто тебе что-то рассказывает старый приятель. саркастичные, ироничные, колкие и всегда уместные комментарии, выражающие отношения автора к той или иной проблеме или явлению. легкий и понятный язык. отсутствие ощущения авторской "гурости". просто кусок жизни, но без лишних и отяготительных подробностей. как кино смотришь.
Мне, кстати, путешествие по "стилю изложения" чем-то изрядно напомнило Черный обелиск, который я очень люблю.

[Леди N.]

Сообщение от Magnifico

путешествие по "стилю изложения" чем-то изрядно напомнило Черный обелиск, который я очень люблю.

Скорее наоборот с учетом хронологии написания)

[Хавьер Линарес]

Леди N., я по хронологии прочтения считаю

[Анейрин]

Эдакая эстетика безобразного. На любителя. Лично мне не глянулось. Во все время чтения не покидало ощущение тошнотности всего окружающего, причем не только читаемого текста. Что безусловно является несомненным литературным достоинством произведения, но не только перечитывать, а даже вспоминать это мне совсем не хочется.

[Леди N.]

"Смерть в кредит" - реальность, щедро окрашенная сажей с живописными нотками отчаянного безразличия. Не тоски. Тут я ошиблась.
"Интервью с профессором Y" порадовало. Даже позабавило откровенной завистливой злобой к самому себе. И благородное безумие имеется.
Но всё же многоточия... убивают... иногда...