Советы раздавать просто, реализовывать их часто сложно.
Дмитрий, сложно и оценить, куда идёт текст после исправлений. Попробовал взяться за эту сложную реализацию.
Нассау послушал советов. Нассау затащил в текст рояль. Нассау перечитался "Дети человеческие" Королевны. Итог - новая редакция финалочки.
Скрытый текст - *)*|*(*:
Ещё шестьдесят часов "Струве" уходил прочь от чёрной дыры.
— Сейчас датчики размещаются по орбитам. Мы займём позицию, которая позволит принять данные от всех одновременно и избежать дополнительных сложностей процедуры синхронизации, — объяснил Макаров.
Короткие промежутки сна и длительные часы работы. Снова и снова проверялась аппаратура, счётчики, боты. Мы менялись участками и контролировали друг друга. Чоу проводил часы за пультом, принимая статические данные и краткие отчёты профессора Ватсона. Радиограммы поступали со всё большей задержкой.
Когда корабль стабилизировался на точке одновременного приёма, Макаров собрал всех в отсеке управления. Я, Натали и сам Макаров были в гермокостюмах, только вернувшись с обшивки.
— Через пять-восемь часов мы получим синхронный сигнал. Сейчас мы крайний раз всё перепроверяем. В девять часов все занимаем места в капсулах. Корабль будет задраен, как попа эскимоса. Не удастся предсказать, какая доля облучения достанется нам: если прав профессор Ватсон, то нам вообще нечего бояться, но если правда на моей стороне — доза будет немного больше, чем полезная для здоровья. А чтобы мы не скучали, два бота выведены на обшивку корабля, чтобы передавать изображение любимого звёздного неба прямо на экран, как в планетарии. Чоу протестируй их.
Пилисевалисики притушил освещение в отсеке. Все панели зажглись межзвёздным мраком, в котором мелкими булавками мерцали множества солнц. Двойная звезда Икс-Лебедя, от которой мы удалялись, оставалась самой крупной из них. Сейчас всё самое главное происходило на ней, но мы ни физически, ни с помощью приборов не могли бы ничего увидеть или измерить. Информация о радио-излучении, в которое превратился профессор Ватсон могла достигнуть нас лишь через несколько часов
Я смотрел на тёмное небо, вновь окружавшее всё вокруг. Но мне не вспомнился планетарий из далёкого детства. Сердце забилось в своей клетке, и я увидел, что звезда подмигнула мне как спутник «Гексопуса». Меня охватило дурное предчувствие, что меня сейчас опять швырнёт взрывом и понесёт вперёд… туда... вглубь.
— Капитан, она подмигнула, — вырвалось у меня. — Двадцать минут…
— Откуда ты знаешь расчёты? – Макаров удивлённо глянул в мою сторону. — Да, примерно двадцать минут как Льюис… — он замолчал и продолжил: — Профессор достиг сингулярности.
Я не мог отвести глаза от этой точки на экране, когда огромная перехватившая дыхание волна накрыла с головой... и сотни солнц, безумным роем сорвавшись с насиженных мест понеслись в мою сторону со всех панелей – синие, белые оранжевые выросли, чтобы поглотить меня… Корабль вздрогнул, я ударился о палубу, которая подскочила под ногами, словно её растянули и сжали гармошкой. Все визоры погрузились во тьму. В ушах нещадно звенело.
— Чоу, доклад, — где-то далеко был слышен капитан. Китаец мешкал с ответом:
— Капитан, с обшивки сорвало все боты, — и добавил с паникой в голосе. — Что происходит?!
Я включил грудной фонарь на гермокостюме. Звёзды снова были далеко — далеко за толстой обшивкой. Мои глаза привыкали к полумраку. Яркая подсветка на панели управления выхватила лицо Макарова. Он крепко обхватил кресло китайца и, похоже, единственный устоял на ногах.
— Восстанавливай, Лисе, быстрее!
— Десять минут… Мы выведем новых ботов.
— Дать координаты, объявить систему…
Капитан давал голосовые указания компьютеру. По боковым экранам бежали звёздные карты.
— Спутники, оставленные у дыры. Компьютером получен видеоряд — не со всех, с половины из них.
— Мы от них в десятке часов. Рано же! — капитан уставился в пульт
— Они шлют данные, видео!
— Выводи его на монитор. Может, поймём, что нас ждёт.
На экране проявилось пятно голубой звезды.
— Ускорь, — приказал Макаров.
Оно заплясало на центральном визоре беспокойным голубым зайчиком. Солнечный диск дёргался всё быстрее, пока не разорвался на три огонька, а чёрная пустота выпила их через тонкую соломинку.
— Погибли, — заорал неожиданно очнувшийся Кошкин. Он пополз по вздыбившейся палубе к лежавшей без движения девушке. — Лев, она не дышит, ты — сволочь, Макаров.
Я тоже бросился к Натали. Голова была запрокинута, глаза закрыты, тонкие струйки крови шли от носа к подбородку. При попытке снять с неё шлём, биолог, безумно зарычав, оттолкнул меня и ринулся с кулаками на капитана. Я обхватил Павла, а он яростно вырывался.
— Семьдесят процентов, Сигма-Лебедя, — доложил электронный голос.
— Пускаю внешнее видео, — отрапортовал Чоу.
— Чёртов Бреро разгадал чёртову относительность — вытеснило за две тысячи световых лет одним махом, — проскрежетал Макаров, не реагируя на слова штурмана, и обхватил голову.
Центральный монитор зажёгся. Капитан в отчаянии вскинул руки на фоне очередной апокалипсической картины: подёрнутый белой зябью голубой гигант, ещё больше прежнего, раскинув скрюченные лапы протуберанцев, погружался в пучину ярчайшей космической пыли. Дивное облако занимало весь остальной экран и протягивало навстречу звезде длинный язык, словно облизывая конфетку, перед тем, как заглотить.
Знакомое солнце… в прошлом году я работал в этой системе! Нефильтрованным светом слепило глаза. Кошкин, воспользовавшись этим, опрокинул меня и снова пошёл ко Льву. Макаров, бросив испуганный взгляд, двинул его ногой в грудь и тот упал. Чоу кинулся, было, держать биолога, но капитан заорал: — К приборам. К приборам, твою мать,— и ещё раз с размаху ударил Кошкина так, что он отлетел в переборку и затих.
— Ворота Сигмы-Лебедя, — крикнул я, пытаясь встать на ноги в дутом скафандре.
Капитан услышал меня и схватил штурмана за плечи:
— Ищи ворота. Они — единственная надежда,
— Есть. Они следуют за звездой, — ответил Чоу из кресла.
— Двигатели на маршевый ход, за ними!
Звездолёт взревел в броске. Макаров вознёсся и врезался в потолок
— Мы достигли предела. Догоняем, — отчитывался Чоу.
— Включай лазер в контакт, прыжок на Юпитер! — крикнул я, размазанный, как дохлая муха, по стенке.
Корабль ещё раз скрипнул, будто на издыхании… Тела попадали на палубу
— Юпитер! Кислород не теряем! Стабилизирую скорость, — доложил в эйфории китаец
Почувствовав почву, я сразу оказался у Натали, снял ненужный шлем. Мне показалось, она не дышит. Я вдохнул в неё воздух — её грудь поднялась, губы прильнули к моим, руки обвили голову и прижали к себе.
Из отчёта по результатам спасательной миссии в Эр-Лебедя
По получении сигнала СОС команда в составе двух спецкораблей под командованием капитан-лейтенанта Шаи убыла из Эты-Лебедя в Эр-Лебедя. В системе обнаружены покинутые "Гексопус-5", "Гексопус-6" с признаками биологического заражения и "Гексопус-7" с немецкой овчаркой на борту. Источника сигнала СОС обнаружено не было. Согласно входным данным ворот "Эр-Сигнус-1" в системе должны находиться четыре смерть-планетных комплекса. "Гексопус-13" обнаружен не был. Также в систему входили экзолёт "Аутер Сигнус-5" и звездолёт "Академики Струве", оба покинули систему через ворота "Эр-Сигнус-2". К сожалению, на пятый день расследование и поиски были остановлены. Спасательная экспедиция была вынуждена спешно покинуть систему, так как звезда вошла в облако космической пыли неизвестного происхождения. Собака была принята на борт. Ворота "Эр-Сигнус-1" и "Эр-Сигнус-2" на настоящий момент не отвечают. Визуальная информация о ситуации в потерянных системах отсутствует. Звездолёты, экзолёты, планетолёты во всей области от Сигмы-Лебедя до границы Местной Системы, либо пропали без вести, либо вернулись с до 90%-ми повреждениями, полученными в облаке. У ворот "Юпитер", "Сатурн", "Эрида" скопились сотни кораблей-беженцев. Связь со всеми автоматическими станциями и установками ворот в области от Сигмы-Лебедя до границы Местной Системы потеряна. Статус их неизвестен. Начато расследование.
Объявление в "Таймз"
Букмекерский дом "Вильям Хилл" начинает выплаты по пари Ватсон-Макаров в пользу стороны Макарова. Основание для присуждения победы — письмо профессора Джеймса Льюиса Ватсона, переданное в наше бюро его ассистентом Пилисевалисики Чоу. Уважаемый профессор признаёт поражение в споре, приводя необходимые расчёты по результатам экспериментов в Икс-Лебедя.
Из выступления Льва Макарова памяти профессора Джеймса Льюиса Ватсона на третьем Конгрессе по проблеме барьера местной системы.
К сожалению, результаты показали, насколько преждевременными являются наши попытки понять пространство. Мы не можем предвидеть даже на тысячу или пятьсот световых лет. Облако пыли, не нанесённое на навигационные карты, забрало у нас профессора Ватсона и доктора Бреро. Но их отвага ещё раз показала, что человек — один из главных объектов метагалактики, Поэтому неизвестный ранее объект предлагаю именовать Облаком Ватсон-Бреро.
Из памятки доктора Павла Кошкина. Совершенно секретно.
…эксперимент продемонстрировал простую возможность преодоления барьера "шесть тысяч" сразу на две-три тысячи световых лет с точным определением точки назначения. Одноразовые объекты, предающие искажающую материю тягу, имеются в направлении Стрельца и Единорога. Автоматические станции смогут расширить ойкумену и, в краткосрочной перспективе, полностью покорить галактику. Вопрос лишь в человеческом топливе для чёрных дыр.
Вырванные страницы из дневника доктора Андерсона Бреро, оставленного в кабинете в Лоине. Приложены к памятке доктора Павла Кошкина. Совершенно Секретно.
14 июня 2113 года
Эпоха Лего
Компанию за обедом составил русский. После выделения финансирования мне всё меньше импонирует научная спесь этого молодого человека. Конечно, с американцем он спорит исходя из нашей с мастером Чоу позиции, но в истинную версию того, что последует, он не верит изначально. Он смеет искать лишних рентгенов, там, где человек сам станет грибом. Я эволюционирую в объект метагалактики. Огромный как тысячи солнечных систем.
Материя вселенной свернётся и разомкнётся, вытеснив за свои пределы всё лишнее. Тысячи звёзд закружат вокруг меня хоровод. Мгновенно, нарушая макарово-ватсоновскую относительность относительно меня — белой дыры!
Последняя радиограмма с экзолёта "Аутер Сигнус-5" отправленная в тысячах световых лет от ближайшей обитаемой системы.
— Уот… сонбреро!
Буду очень рад узнать, окажется ли это достаточным. Для чего-нибудь.
Думаю, получилось неплохо. Во всяком случае, для меня понятна последовательность событий. Но по тексту хочу сделать несколько замечаний.
1. Речь персонажей в некоторых моментах кажется мне неестественной. Особенно в случае Макарова. «Не удастся предсказать, какая доля облучения достанется нам» - здесь скорее было бы что-то вроде: «Предсказать, какая доля облучения достанется нам, не получится» и дальше с нового предложения, без двоеточия, это же прямая речь, и в разговоре двоеточие не обозначить (разве что, сказать «двоеточие»).
2. «— Ищи ворота. Они — единственная надежда» - а почему? Я-то догадался. Но для текста, мне думается, нужно обозначение, вроде: «Или облако нас в труху сотрёт»
3. «Макаров вознёсся и врезался в потолок» - почему? Он же летать не умеет? Тогда что-то вроде «Макаров по инерции вознёсся и врезался в потолок»
4. «Корабль ещё раз скрипнул, будто на издыхании… Тела попадали на палубу
— Юпитер! Кислород не теряем!» - опять же, всё вроде понятно, но всё же следует вставить ремарку, констатирующую не иносказательно или косвенно, а напрямую о переходе портальных врат кораблём. Для автора и героев это понятно и так, но для читателя, на мой взгляд, не очень достоверно. И ещё о кислороде. Выкрик выкриком, а пояснить всё же нужно, почему китаец так кричал, сказать что-то об отсутствии разгерметизации, или в словах шахтёра (про себя), или в словах автора.
5. «вернулись с до 90%-ми повреждениями» - это как-то языколомательно. Может: «вернулись, имея до 90%-ов повреждений»
6. «установками ворот» - слишком смахивает на глагол, здесь, мне думается, больше подойдёт что-то вроде «портальными установками», но выше по тексту, где говориться о воротах, необходимо привязать слово «портал» к воротам.
7. Извиняюсь, сейчас не перечитывал рассказ полностью, с начала, потому не помню, говориться ли в рассказе о проблеме «преодоления барьера "шесть тысяч"». Если нет, то её появление в конце неоправданно. В начале рассказа следует более явственно обозначить существующее ограничение в освоении галактики. Но возможно, я просто запамятовал начало.
8. Ну и концовка, получается, переполнена вводными дополнениями. Я, конечно, сам говорил, что туда можно вставить объяснялку, но как-то много получается. Не по объёму, а по числу. Шляпа, конечно, возможно имеет особый смысл для автора, но мне кажется, что для сути рассказа эта вставка и упоминание ещё одного корабля, кроме Струве, необязательно. Возможно, и заметка о выплате не очень нужна. Но это уже авторский взгляд на необходимость решает. А вот записку от Бреро, думается, следует переработать. В особенности второй абзац. Слишком урывчато. Мне вот ясно о чём разговор, но сомневаюсь, что другой читатель будет внимательно читать весь рассказ и данное место в частности. Хотя, вероятно, что это всё моё предубеждение.
Рояль роялем, но его выпирание, как мне думается, всегда можно нивелировать. Спрятать за оговорки. Может быть, не исчезнет полностью, но его просто не заметят без внимательного чтения. Так что, бояться его сверх меры, думаю, не нужно.
Последний раз редактировалось Дмитрий Рой; 24.07.2012 в 15:33.
Думаю, получилось неплохо. Во всяком случае, для меня понятна последовательность событий. Но по тексту хочу сделать несколько замечаний.
Спасибо. Некоторые советы я возможно украду с предложенными вариантами. Остальные просто украду.
Да, Аутер Сигнус теперь провисает - нафиг его. Как осколок теории заговора он стал лишним, ведь добавилось похищение дневника. Как указание на прототипа Ватсона лишним, так как и так в тексте есть более ранние указания. А как каламбур он теперь и не нужен. Другой каламбур появился.
Про "барьер шести тысяч" он упоминался. Но недостаточно думаю. Большей частью он, кажется, действительно остался в моей голове.
За время беседы, Вы целую дорожную карту нарисовали мне!
И я, вроде, двигаюсь в правильном направлении.
Креатив-13 кончился. А свихнувшийся автор продолжает работу.. А меня кажется прокляли. А ещё мне кажется, что я добавил всё, что оставалось в вопросах. (Кроме художественности. Её у меня не есть. )
Песня про кошек. В исполнении Кошкина.
Песня о размалывании Люси на молекулы. В исполнениия Польских.
Философская песня. На караоке - Чоу. 16 килознаков
Скрытый текст - *)*|*(*:
— Эй, — кто-то меня немилосердно растолкал. — Просыпайся, шахтёр, за мной в штольню.
— Чего так рано? — откликнулся я, не размыкая век.
— Профессор реквизировал своего китайского раба для расчётов. А Лев жарится за бортом в компании ботов. Жду тебя на месте.
Я скинул одеяло, влез в новенький серебристый комбинезон с шевроном "Струве" и твёрдой походкой пошёл за Кошкиным.
Вахта проходила с видеоразвлечениями. На главной панели парил профессор Макаров. Он завершал установку лазера дублирующей системы для прыжка. Автоматический бот уже продефилировал в кадре с сегментом ворот, которые мы сбросим в Икс-Лебедя. Сегмент был в двадцать раз больше робота. Тринадцать таких сегментов формируют первый из трёх элементов прыжковых врат. Когда-то считалось, что эта технология положит к ногам человечества всё пространство, но удалось откусить лишь малый кусочек галактики. Спираль из уравнения прыжка всегда закручена в одну сторону, и даже на самой большой дуге не позволяет покинуть пределы сфероида, с радиусом около шести тысяч световых лет, очертившегося вокруг Земли. Мысленно я провёл спираль, заканчивающуюся чёрной дырой и вздрогнул, протёр глаза, прогнав кошмар, и чтобы больше не засыпать вперил глаза в видеопанель с чувством благодарности к боту-оператора, который, неисправно тряся головой-камерой, добавлял голливудской живости в медлительную картинку.
— Зачем он рискует? Я бы согласился работать снаружи.
— Илья, ты не знаешь, — ответил Кошкин, — насколько принципиально Лев относится к любым мелочам. Он бы всё делал, если бы мог.
— Мне это действительно непонятно. Зачем на небольшом корабле скопление таких крупных учёных?
— Ну, ясно же как день: профессор Ватсон и профессор Макаров — стороны спора, к тому же Макаров — бывший ученик старика, а старик исходит с желчью, что по причине возраста, ему не дали возглавить экспедицию.
— А ты, Павел, что здесь делаешь?
— Я — врач.
— Ксенобиолог же? Мирная профессия без риска. Нечего изучать, тем более тут, — я направленно дразнил Кошкина, надеясь, что он разговорится.
— Очень крупный ксенобиолог, заметь!
— На Земле или где-то ещё, но в безжизненном пространстве биология абсурдна.
— А корабль?! Ты представляешь, почему трём таким именам, собравшимся вместе, выделили звездолёт?! — Кошкин, и правда, начал горячиться. — Без меня ничего бы не было. Только я вижу, как объединятся биология с астрономией, разум и высокие энергии; наша миссия — поставить земную жизнь в центре мироздания! — биолог замолк, бесконечно самодовольный, а когда я попытался что-то сказать, зашипел мне в лицо и продолжил:
— Это ксенобиология-то мирная специальность?! Да ты не знаешь, чего несёшь, Ибис! Ты в курсе, что произошло на планете Сехмет? — белки его глаз мерцали.
Я почувствовал, что разговор не пошёл в нужном мне направлении, и решил промолчать с надеждой, что он завершит монолог.
— Да вот, как всё было! — доктор Кошкин с выражением откашлялся и непрошено затянул рассказ: — Солнце низко нависало над поверхностью, протягивая к жизням крючковатые лапы. На этой далёкой-далекой планете нереально было разглядеть хоть что-то из-за чёрного тумана. Лишь на три часа в сутки вдруг разливалась спокойная ясность. Мне там не нравилось. Как и моей ассистентке Польских.
Безжизненное цвета травлёной латуни плато простиралось до горизонта. Местами вздувались и лопались огромные дымные пузыри. Чёртова влажность, как в мыльном царстве! Мёртвая планета без атмосферы выбрасывала из кратеров тонны кислорода. Почему? Версии были….— доктор достал платок и протёр лоб. Я опустил на мгновение веки.
— Мерзкая пухлая рожа директора "Лайтсторм Индастри" похожа на шкварку на кипящей поверхности жира, — прокричал Кошкин мне в самое ухо. — Как он булькал и шипел, когда я объяснил, что на его куске космического золота есть жизнь! Впервые за тысячи пустых переработанных шахтёрами планет мне вздумалось искать нечто больше микроба. Делая смелое заявление, конечно, я надеялся найти маленький замшелый камешек, а не то, что обнаружил под пузырями.
И вот мы высадились. Мы не сигали как горные козлы от непривычного притяжения лишь благодаря свинцовым ботам. Седьмая условной массы, я мог бы спокойно побить любой земной рекорд по прыжкам. И улететь далеко и надолго.
Я приметил подходящий кратер, ныне Кошкина Падь в мою честь, укрепил страховочную леску и полез по отвесному склону вниз. Когда стена пропала, то под люминесцирующим потолком огромного амфитеатра в семи метрах ниже себя я увидел бескрайнее булькающее болото. Колоссальные полипы держали потолок. Пузыри и потоки воздуха на поверхности венчали те колонны, словно гигантские выхлопные трубы для отработанных газов и спор. Согласись, обнаружить такое — уже успех для биолога! Дно было укрыто порослью: двухметровые грибовидные палки неприятного ярко-жёлтого цвета.
На леске, параллельной моей, спустилась Натали. И, представь, ей понравились эти противные золотистые цветы. Догадайся, что она заявила? Чтобы я ей сорвал парочку! А когда отказался, отпустила предохранитель и исчезла среди жёлтых крон. Я последовал спасать девушку. Плюхнулся в болото, бог хранил, неглубокое. Эта серна скинула боты и попрыгала вдаль. И я за ней к большому холму, поросшему мелкими полипами. Профессор Ватсон уже знакомил со списком идиотов от науки? Так один такой профессор завис надо мной и кричал в эфир, чтобы мы захватили образцы. Хорошая завязка для триллера, группа беспечных учёных, со сведёнными мозгами, прыгает в эйфории вокруг грибов?!
— Годная история, — согласился я, отметив про себя излишний литературно-поэтический способ изложения, выбранный Кошкиным.
— Тогда слушай ещё. Холм был покрыт чем-то мягким и зелёным, словно ворсистый персидский ковёр. Не забывая об образцах, я выдернул кусок дёрна и положил в сумку. Что-то блеснуло. Я склонился и начал расширять выемку. Постепенно на гладком металле вырисовались знакомые буквы кириллицы. Потом я обернулся и увидел Натали, усевшуюся на землю, а на руках у неё, раскинув в блаженстве лапы, лежала мокрая кошка… До биокордона тогда ещё не додумались, и лица, обделённые ответственностью, как ты со своим тараканом, таскали всюду кошек, якобы скрашивавших полёты двоек и четвёрок. Неужели это весело смотреть на барахтающееся в невесомости беспомощное существо?
Я девушку за руку прихватываю и прыг оттуда, а она животное тащит. В четыре скачка мы оказались под профессором. Тот со всей бригадой висел над гротом, устанавливая наблюдательный комплекс. Я хотел скакнуть, когда Натали быстро толкнула меня под ближайшую крону. Леска вверху забавно задёргалась: на профессоре повисло три или четыре непонятных существа… Чёрные, всклокоченные. Инструменты полетели вниз, его помощник пытался вернуться на поверхность, когда ему на спину приземлилась ещё одна тварь. Из зарослей выпрыгивали всё новые и новые монстры, размером с упитанных догов. Второй помощник, на котором висело три существа, достал пистолет и палил во все стороны, пока огромный грязно-рыжий мутант не вгрызся ему прямо в шею. Затем эта куча рухнула вниз: леска не выдержала тяжести хищников. А аппаратура всё писала. Я потом смотрел — было очень хорошо слышно, как монстры ели: жевали и урчали… Бр-р-р! — Кошкин остановил рассказ, сделал вид, что его передёрнуло. Глаза победно смотрели на меня с выражением "а ну, ожидал такого?"
— Кто напал-то? — я проникся пониманием к бывшему коллеге Фишеру, запустившему в меня чашкой. Интересно, Костя знал Кошкина лично? Или, просто, сильно проклял меня его именем? А биолог, потянув с минуту, продолжал. В его руке откуда-то появился чай.
— Мы спрятались в зарослях, но одна из тварей заметила нас и приблизилась. Животное было грязно-белой шерсти, морда багряная. Несколько мгновений: он раскрыл свою пасть, так что стали видны окровавленные клыки, и ринулся на меня. Я вырвал из рук ассистентки кошку и метнул. Та вцепилась прямо в морду. Натали не теряла времени, подпрыгнула до лески и карабкалась к поверхности. От тела профессора к ней ринулся самый крупный монстр, зацепил когтистыми лапами и, стащив, унёс в грибные джунгли. А я присел, напряг все свои мышцы и оттолкнулся высоко, как мог. Оборванный конец лески приближался; вот чуть-чуть, и я схвачу его. Четыре метра до поверхности, три… я цепляюсь за леску изо всех сил и лезу-лезу. Я отполз от края. Из дыры неслось возмущённое мяуканье сотен глоток, будто кто-то дул в гнутые трубы и испорченные саксофоны.
— Так что же это было в кратере? — спросил я, уже в который раз жалея об опрометчивой попытке разговорить ксенобиолога.
— Кошки, — ответил Павел Иванович, затем привстал, помолчал пару секунд. — Одичавшие кошки жрали грибы при слабом притяжении, вот и вымахали…. То ли от грибов, то ли от давления. Целая колония фелиноидов гигантеусов, — он закончил и стал наблюдать за произведённым эффектом. Возможно, в этот момент на моём лице ясно читался ужас от пережитого. Отметив, мой достаточно впечатлённый вид, он добавил: — С каждым разом я рассказываю свою биографию всё лучше и лучше!
— А мне больше нравилась та версия, где меня не съедали, — выглянув из-за кресла, я заметил, что в рубке, облокотившись на переборку, уже стояла Натали, хитро щурясь.
— Я тебя защитил, я тебя и убил, — парировал рассказчик.
— Профессор-кошкофоб рассказал, как он полз по леске вверх и орал "помогите!"? А выскочив, прыгал и вопил, чтобы сорвали с него кошку — несчастный грязный комочек шерсти размером не больше моей сумочки? - прибавила девушка, посмотрев на меня.
— Адски страшно ведь было, — попытался оправдаться Кошкин, смятённый вероломным вторжением в историю. — Вам, бабам, только сумками размеры инопланетных монстров измерять, — ксенобиолог деловито попрощался со мной и оставил поле рубки. Натали помахала ему ручкой.
— А доктор у нас болтун.
— Да, это то, что он любит, — согласилась она.
Я посмотрел прямо на Натали. Заметив мой взгляд, она поправила рукой волосы.
— А ведь он всё рассказал о роли Бреро в экспедиции, — промолвил я.
— Я сразу, как-то, неловко теперь ощущаю себя, Илья, как ты это сказал… Не принимай близко к сердцу. У Льва было мимолётное помрачение сознания.
Сердце застучало. Подробности — она готова мне на всё ответить.
— Только Павел — биолог, и мне не стало понятней: для чего?
Натали заняла место Кошкина и посмотрела так, что я захлебнулся в её взоре.
— Ты слышал, что я была против?!
— Да.
На её лице застыла глупая улыбка. Она собрала волосы в хвост на затылке, поглядывая, как молодая прелестная учительница.
— Ибис, ты знаешь о Люси и чёрной дыре?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда послушай: Люси, падающая в чёрную дыру, не гибнет сразу. Ведь сингулярность расположена на самом дне "колодца". Сначала девушка пролетает через горизонт событий, где на двухмерном носителе остаётся информация о её трёхмерных характеристиках: параметры, энергии — и спокойно летит вглубь, пока не разрывается приливными силами. Чудно звучит, но она остаётся навеки живой относительно себя, Записанной на огромной космической флешке.
— Это мне ясно. Физически те же принципы, что и в работе "Гексопуса".
— Кошмарное изобретение! Напоминает гигантского паука, обхватывающего планету члениками… — Натали вздрогнула, но затем снисходительно улыбнулась. — Так что ты совсем не прав, — и положила руку мне на колено, — соберись! Павел любил поговаривать, когда мы искали жизнь в мрачных пещерах: "Ужасно быть съеденной заживо, но есть нечто ещё более неописуемое — быть заживо выпитой!" И это действительно звучит подчас пугающе. Ведь паук заматывает жертву в кокон и впрыскивает под кожу желудочный сок. А потом таится, пока пища не размякнет. Токсин смертелен — но ты ещё успеешь увидеть, как он вонзает свою гнусную пасть и высасывает из тебя кисель.
— Эй, не бывает гигантских пауков, — её рука оказалась в моей. Она мотнула головой и издала нервный смешок.
— Люси ждёт кое-что более жуткое. Наблюдатель увидит, как её, трёхмерную, молохом размалывает в двухмерную крошку. Каждая оголённая молекула смешается с аккреционным диском. Её запишет, но она ничего не ощутит.
— И что же Макаров измерять будет? Крики? В космосе они не разносятся.
— Ты что, серьёзно? — на секунду показалось, что Натали глянула на меня, как на недоучку. — Ты слушал? Люси же всё равно. Она пересечёт горизонт, и то, что показывает наблюдателю чёрная дыра, её не касается. А камеры будут снимать рентгеновские вспышки, лишь чёрная дыра поглотит гостя. Профессор Ватсон считает, что уровень рентген излучения зависит лишь от массы, что у биологического объекта, что у неживого небесного тела. А Лев утверждает, что излучение будет сильнее и продолжительнее, так как и за горизонтом событий Люси сохранит статус биологического объекта. Сможет проявить свободу или информационную активность. Кошкин смог бы это разъяснить… — девушка стала смотреть с подозрением: — И что же ты теперь понял о роли доктора Бреро?
Она поздно спохватилась. Цель незаурядного собрания после моего попадания на корабль перестала быть загадкой. Оставался лишь один вопрос.
— Но Люси могла бы быть лягушкой, свинкой, белкой, обезьяной, в конце концов!
— Во-первых, — ответила настороженно Натали, — ты знаешь пиетет Кошкина перед биологическим кордоном. Во-вторых, и главных: спонсоры экспедиции, кроме "Вильям Хилла" — профессор Чань Чоу из Лоинского Университета и лично доктор Бреро. То, что в чёрную дыру должен попасть именно человек, было их непременным условием. Мотивы мне неизвестны. Нечто вроде эвтаназии на благо философии.
— То есть никто кроме мёртвого Бреро в кают-компании и китайского профессора на Земле не знает истинной цели этого жертвоприношения? А докторат молчит, ибо запасной морской свинки с собой нет, а денег на перезапуск экспедиции никто не даст?
— Не спеши с выводами! Пилисевалисики — сын того китайского профессора. Возможно, ему известно. Но, может, ты просто побудешь тут, со мной? — учительница подняла прелестный носик. Я барахтался в её тёмно-карих глазах, когда лепестки шлюза разошлись и профессор Ватсон, ни на что не обращая внимания, сел рядом с нами. С просительным видом я выпустил руку Натали и ушёл.
Китаец ремонтировал бота в техническом отсеке. Войдя, я сразу пошатнулся. Давление в отсеке было заметно снижено. Чоу, с засученными по локоть рукавами, щурясь от пота, стекавшего по лицу, копался в брюхе аппарата.
— Значит, твой отец оплатил всё это? — спросил я.
Китаец вытащил из корпуса робота руку.
— Извини, что не здороваюсь, — с руки капала синяя смазка. — Много работы. В детстве я мечтал стать техником. Изучил математику, а профессор Чоу хотел сына-философа.
— Ты знаешь, за чем мы летим?
— Бреро стал учеником отца вместо меня. Бредил некой предельностью, — Пилисевалисики Чоу задумался. Потом поднялся и промолвил: — Вообще-то, я читал их работы перед вылетом, но ничего не понял. Обрывками осталось в памяти, правда.
— Тогда просто озвучь.
Я уселся на бота. Он устроился на скамейке напротив.
— Мой отец пытается объединить философию свободы и путь Дао к пределу. Противореча друг другу, концепции диалектически едины. Человек, попавший за горизонт событий, становится предельным свободным существом. И разрушает систему. Если профессор Макаров прав, то уже никто не сможет отрицать свободу и мономерность — единство небесной механики, антропологии и геоцентризма. Человек достигнет предела, став метагалактическим субъектом.
— И этого посчитали достаточным, чтобы жертвовать чьей-то жизнью? — открытие меня ошарашило.
— Это был синопсис. А я — математик и не понимаю ни этого, ни вашего русского экзистенциализма, — ответил Чоу спокойно. — Отец часто беседовал с Макаровым. Спроси у него о смысле жизни. Русский русскому ведь мозга не выклюет, да?— китаец нехорошо улыбнулся.
Покинув отсек, я глубоко вздохнул благодатного кислорода, и заметил, что измазался в вязкой, как патока, синей массе...
В рубке воздух был тяжёл. Макаров после выхода, мокрый как конь, беседовал с дребезжащим, как посудный шкаф, Ватсоном. Раздражённый Кошкин барабанил по пульту. Натали отдыхала в капсуле.
— Полчаса до прыжка, — заявил капитан. — Приму душ.
— Я остаюсь тут, — отозвалась Натали.
— Хорошо, — Лев понимающе улыбнулся. — У пульта со мной будут Ибис и Чоу.
— Угу, — отозвался я. — Значит, я гожусь, не только как балласт для чёрной дыры?
— Значит, стоило капитану покинуть мостик, как всё — взяли и выложили? — шутливо возмутился Макаров. — Павел, ты — болтун, — заметил он Кошкину и обернулся ко мне: — А ты, Илья, зла не держи! Не каждый день привязанных к столам ловим. Инструкций нет.
С искренним видом капитан подал руку для пожатия, и я размяк.
— Займи кресло, штурман, и готовь двигатели к прыжку.
И опять та же самая финалочка. Без признаков художественности, но с признаками плагиата из отзывов. 10 килознаков
Скрытый текст - *)*|*(*:
Ещё шестьдесят часов "Струве" уходил прочь от чёрной дыры.
— Сейчас датчики размещаются по орбитам. Мы займём позицию, которая позволит принять данные от всех одновременно и избежать дополнительных сложностей процедуры синхронизации, — объяснил Макаров.
Короткие промежутки сна и длительные часы работы. Снова и снова проверялась аппаратура, счётчики, боты. Мы менялись участками и контролировали друг друга. Чоу проводил часы за пультом, принимая статические данные и краткие отчёты профессора Ватсона. Радиограммы поступали со всё большей задержкой.
Когда корабль стабилизировался на точке одновременного приёма, Макаров собрал всех в отсеке управления. Я, Натали и сам Макаров были в гермокостюмах, только вернувшись с обшивки.
— Через пять-восемь часов мы получим синхронный сигнал. Сейчас мы крайний раз всё перепроверяем. В девять часов все занимаем места в капсулах. Корабль будет задраен, как попа эскимоса. Предсказать, какая доля облучения нам достанется, не получится. Если прав профессор Ватсон, то нам вообще нечего бояться, но если правда на моей стороне — доза будет немного больше, чем полезная для здоровья. А чтобы мы не скучали, два бота выведены на обшивку корабля, чтобы передавать изображение любимого звёздного неба на экран, прямо как в детском планетарии. Чоу протестируй.
Пилисевалисики притушил освещение в отсеке. Все панели зажглись межзвёздным мраком, в котором мелкими булавками мерцали множества солнц. Двойная звезда Икс-Лебедя, от которой мы удалялись, оставалась самой крупной из них. Сейчас всё самое главное происходило на ней, но мы ни физически, ни с помощью приборов не могли бы ничего увидеть или измерить. Информация о радиоизлучении, в которое превратился профессор Ватсон могла достигнуть нас лишь через несколько часов
Я глядел, а тёмное небо вновь заворочалось. Мне вспомнился не планетарий. Сердце забилось в своей клетке, и я увидел, что звезда подмигнула мне как спутник «Гексопуса». Охватило дурное предчувствие, что меня опять швырнёт взрывом и понесёт вперёд… туда... вглубь.
— Капитан, она подмигнула, — вырвалось у меня. — Двадцать минут…
— Откуда ты знаешь расчёты? – Макаров удивлённо глянул в мою сторону. — Да, примерно двадцать минут как Льюис… — он замолчал и продолжил: — Профессор достиг сингулярности.
Я не мог отвести глаза от этой точки на экране, когда огромная перехватившая дыхание волна накрыла с головой... и сотни солнц, безумным роем сорвавшись с насиженных мест понеслись в мою сторону со всех панелей – синие, белые оранжевые выросли, чтобы поглотить меня… Корабль вздрогнул, я ударился о палубу, которая подскочила под ногами, словно её растянули и сжали гармошкой. Все визоры погрузились во тьму. В ушах нещадно звенело.
— Чоу, доклад, — где-то далеко был слышен капитан. Китаец мешкал с ответом:
— Капитан, с обшивки сорвало все боты, — и добавил с паникой в голосе. — Что происходит?!
Я включил грудной фонарь на гермокостюме. Звёзды снова были далеко — далеко за толстой обшивкой. Мои глаза привыкали к полумраку. Яркая подсветка на панели управления выхватила лицо Макарова. Он крепко обхватил кресло китайца и, похоже, единственный устоял на ногах.
— Восстанавливай, Лисе, быстрее!
— Десять минут… Мы выведем новых ботов.
— Дать координаты, объявить систему…
Капитан давал голосовые указания компьютеру. По боковым экранам бежали звёздные карты.
— Спутники, оставленные у дыры. Компьютером получен видеоряд — не со всех, с половины из них.
— Мы от них в десятке часов. Рано же! — капитан уставился в пульт
— Они шлют данные, видео!
— Выводи его на монитор. Может, поймём, что нас ждёт.
На экране проявилось пятно голубой звезды.
— Ускорь, — приказал Макаров.
Оно заплясало на центральном визоре беспокойным голубым зайчиком. Солнечный диск дёргался всё быстрее, пока не разорвался на три огонька, а чёрная пустота выпила их через тонкую соломинку.
— Погибли, — заорал неожиданно очнувшийся Кошкин. Он пополз по вздыбившейся палубе к лежавшей без движения девушке. — Лев, она не дышит, ты — сволочь, Макаров.
Я тоже бросился к Натали. Голова была запрокинута, глаза закрыты, тонкие струйки крови шли от носа к подбородку. После моей попытки снять с неё шлём, биолог, безумно зарычав, оттолкнул меня и ринулся с кулаками на капитана. Я обхватил Павла, а он яростно вырывался.
— Семьдесят процентов, Сигма-Лебедя, — доложил электронный голос.
— Пускаю внешнее видео, — отрапортовал Чоу.
— Чёртов Бреро разгадал чёртову относительность — вытеснило за две тысячи световых лет одним махом, — проскрежетал Макаров, не реагируя на слова штурмана, и обхватил голову.
Центральный монитор вспыхнул. Капитан в отчаянии вскинул руки на фоне очередной апокалипсической картины: подёрнутый белой зябью голубой гигант, ещё больше прежнего, раскинув скрюченные лапы протуберанцев, погружался в пучину ярчайшей космической пыли. Дивное облако занимало весь остальной экран и протягивало навстречу звезде длинный язык, словно облизывая конфетку, перед тем, как заглотить.
Знакомое солнце… в прошлом году я работал в этой системе! Нефильтрованным светом слепило глаза. Кошкин, воспользовавшись этим, опрокинул меня и снова пошёл ко Льву. Макаров, бросив испуганный взгляд, двинул его ногой в грудь и тот упал. Чоу кинулся, было, держать биолога, но капитан заорал: — К приборам. К приборам, твою мать,— и ещё раз с размаху ударил Кошкина так, что он отлетел в переборку и затих.
— Ворота Сигмы-Лебедя, — крикнул я, пытаясь встать на ноги в дутом скафандре.
Капитан услышал и схватил штурмана за плечи:
— Ищи ворота. Они — единственная надежда, Мы — покойники, если не свалим из системы.
— Есть. Они следуют за звездой, — ответил Чоу из кресла.
— Двигатели на маршевый ход, за ними!
Звездолёт взревел в броске. Макаров силой инерции вознёсся и врезался в потолок
— Мы достигли предела. Догоняем, — отчитывался Чоу.
— Включай лазер в контакт, прыжок на Юпитер! — крикнул я, размазанный, как дохлая муха, по стенке. Из отсека словно ушёл весь воздух. Промелькнула мысль о разгерметизации.
Корабль ещё раз скрипнул, будто на издыхании, проходя ворота… Тела попадали на палубу
— Юпитер! Кислород не теряем! Стабилизирую скорость, — доложил в эйфории китаец
Почувствовав почву, я сразу оказался у Натали, снял ненужный шлем. Мне показалось, она не дышит. Я вдохнул в неё воздух — её грудь поднялась, губы прильнули к моим, руки обвили голову и прижали к себе.
Объявление в "Таймз"
Букмекерский дом "Вильям Хилл" начинает выплаты по пари Ватсон-Макаров в пользу стороны Макарова. Основание для присуждения победы — письмо профессора Джеймса Льюиса Ватсона, переданное в наше бюро его ассистентом Пилисевалисики Чоу. Уважаемый профессор признаёт поражение в споре, приводя необходимые расчёты по результатам экспериментов в Икс-Лебедя.
Из выступления Льва Макарова памяти профессора Джеймса Льюиса Ватсона на третьем Конгрессе по проблеме барьера местной системы.
К сожалению, результаты показали, насколько преждевременными являются наши попытки понять пространство. Мы не можем предвидеть даже на тысячу или пятьсот световых лет. Облако пыли, не нанесённое на навигационные карты, забрало у нас профессора Ватсона и доктора Бреро. Но их отвага ещё раз показала, что человек — один из главных объектов метагалактики, Поэтому неизвестный ранее объект предлагаю именовать Облаком Ватсон-Бреро.
Из памятки доктора Павла Кошкина. Совершенно секретно.
…эксперимент продемонстрировал простую возможность преодоления барьера "шесть тысяч" сразу на две-три тысячи световых лет с точным определением точки назначения. Одноразовые объекты, предающие искажающую материю тягу, имеются в направлении Стрельца и Единорога. Автоматические станции смогут расширить ойкумену и, в краткосрочной перспективе, полностью покорить галактику. Вопрос лишь в человеческом топливе для чёрных дыр.
Вырванная страница из дневника доктора Андерсона Бреро из Лоинского института. Приложена к памятке доктора Павла Кошкина. Совершенно секретно.
14 июня 2153 года
Эпоха Лего
Русский составил компанию за обедом. После выделения финансирования мне всё меньше импонирует научная спесь сего молодого человека. Конечно, с американцем он спорит исходя из нашей с мастером Чоу позиции, но в истинную версию того, что последует, он не верит изначально. После падения и слияния с дырой человека материю разорвёт от высвободившейся информации, а затем энергии и вещества. Пространство свернётся и разомкнётся, вытеснив за свои пределы всё лишнее. Он намеревается искать лишние рентгены там, где человек сам воплотится в гриб. Тысячи звёзд закружат вокруг меня хоровод. Относительность разрушится относительно меня — белой дыры! Я эволюционирую в объект метагалактики. Громадный как тысячи солнечных систем.
Из отчёта по результатам спасательной миссии в Эр-Лебедя
По получении сигнала СОС команда в составе двух спецкораблей под командованием капитан-лейтенанта Шаи убыла из Эты-Лебедя в Эр-Лебедя. В системе обнаружены покинутые "Гексопус-5", "Гексопус-6" с признаками биологического заражения и "Гексопус-7" с немецкой овчаркой на борту. Источника сигнала СОС обнаружено не было. Согласно входным данным врат "Эр-Сигнус-1" в системе должны находиться четыре смерть-планетных комплекса. "Гексопус-13" обнаружен не был. Также в систему входили экзолёт "Аутер Сигнус-5" и звездолёт "Академики Струве", оба покинули систему через врата "Эр-Сигнус-2". К сожалению, на пятый день расследование и поиски были остановлены. Спасательная экспедиция была вынуждена спешно покинуть систему, так как звезда вошла в облако космической пыли неизвестного происхождения. Собака была принята на борт. Врата "Эр-Сигнус-1" и "Эр-Сигнус-2" на настоящий момент не отвечают. Визуальная информация о ситуации в потерянных системах отсутствует. Звездолёты, экзолёты, планетолёты во всей области от Сигмы-Лебедя до границы Местной Системы, либо пропали без вести, либо вернулись с до-90%-ми повреждениями. У ворот "Юпитер", "Сатурн", "Эрида" скопились сотни кораблей-беженцев. Связь со всеми автоматическими станциями и прыжковыми вратами в области Лебедя от Сигмы до границы Местной Системы потеряна. Статус их неизвестен. Начато расследование.
На мой взгляд, хорошо. Хотя шероховатости имеются, особенно в прямой речи персонажей, когда они пытаются говорить о научном обосновании происходящего. Вот например упоминание: «с аккреционным диском» - в беседе двух учёных такое допустимо, но в беседе с шахтёром – сомнительное удовольствие. Если избежать этого не получается по какой-то причине, то, мне думается, такие вещи можно оговаривать уже в мыслях противоположной стороны беседы – шахтёр мог поморщиться при выслушивании таких терминов, выразить как-либо к ним отношение.
Некоторые замечания по тексту:
1. После «которые мы сбросим в Икс-Лебедя.» и «с радиусом около шести тысяч световых лет, очертившегося вокруг Земли.», мне думается, следует начинать новые абзацы.
2. «Та вцепилась прямо в морду» – возможно, следует уточнить кому в морду? Не принципиально, но всё же.
3. «Одичавшие кошки жрали грибы» – думаю, здесь следует уточнить, чьи это были кошки, что-то вроде: «Одичавшие кошки с разбившегося разведочного карабля жрали грибы».
4. «глянула на меня, как на недоучку» – здесь вернее было бы «на недоумка», наверное.
5 «рентген излучения» – видимо через тире, в одно слово?
6. «Пилисевалисики Чоу задумался» – из-за длинного имени, думаю, следует избегать такие конструкции полностью – или имя или вамилия.
7 «привязанных к столам ловим» - видимо, столбам.
8. Часто отсутствуют точки в конце предложения – условная ошибка, просто, как предупреждение с моей стороны.
9 «вытеснило за две тысячи световых лет одним махом – следует добавить после тире и перед фразой «нас».
10. «зябью» - это, конечно, авторское, но быть может, «рябью», это хотя бы визуально, так как оригинальное слово восходит, наверное, скорее к глаголу, прилагательному или наречию - как существительное несколько необычно.
11. «Корабль ещё раз скрипнул, будто на издыхании, проходя ворота…» - правильнее, мне думается: «Проходя ворота, корабль ещё раз надсадно скрипнул, будто на издыхании…»
На мой взгляд, хорошо. Хотя шероховатости имеются, особенно в прямой речи персонажей, когда они пытаются говорить о научном обосновании происходящего. Вот например упоминание: «с аккреционным диском» - в беседе двух учёных такое допустимо, но в беседе с шахтёром – сомнительное удовольствие. Если избежать этого не получается по какой-то причине, то, мне думается, такие вещи можно оговаривать уже в мыслях противоположной стороны беседы – шахтёр мог поморщиться при выслушивании таких терминов, выразить как-либо к ним отношение.
Вслед за роялем, я подумал... и теперь у меня не только рояль в коллекции рассказа, но и Мартин Сью.
Скрытый текст - *)*|*(*:
— Люси ждёт кое-что более жуткое. Наблюдатель увидит, как её, трёхмерную, молохом размалывает в двухмерную крошку. Каждая оголённая молекула смешается с аккреционным диском. А ты знаешь, что это такое?
Получив внезапный вопрос, я промолчал больше, чем следует. Я едва ли не был оскорблён, когда догадался, за кого она меня считает.
— Ты думаешь, сейчас кто перед тобой? — не сдержался я.
— Шахтёр! Мне Павел сказал, — Натали словно спохватилась. — Илья, не обижайся, если я не очень понятно говорю…
— Не “шахтёр”, а оператор “Гексопуса”. Комплекс сминает планету в сингулярность и даёт развернуться в нужной мне последовательности. Ты представляешь мою подготовку?
— Извини, сразу, опять неловко.
— И что же Макаров измерять будет? — похвалившись компетентностью, я опрометчиво осмелился пошутить: — Крики? В космосе они не разносятся!
— Ты что, серьёзно? — Натали совершенно отчётливо глянула на меня как на недоучку. — Ты слушал? Люси же всё равно. Она пересечёт горизонт, и то, что показывает наблюдателю чёрная дыра, её не касается. А камеры будут снимать рентгеновские вспышки, лишь чёрная дыра поглотит гостя. Профессор Ватсон считает, что уровень радиоизлучения зависит лишь от массы, что у биологического объекта, что у неживого небесного тела. А Лев утверждает, что излучение будет сильнее и продолжительнее, так как и за горизонтом событий Люси сохранит статус биологического объекта. Сможет проявить свободу или информационную активность. Кошкин смог бы это разъяснить… — девушка стала смотреть с подозрением: — И что же ты теперь понял о роли доктора Бреро?
Недоучку не трогал... тут он вернее по замыслу.
Цитата:
3. «Одичавшие кошки жрали грибы» – думаю, здесь следует уточнить, чьи это были кошки, что-то вроде: «Одичавшие кошки с разбившегося разведочного карабля жрали грибы».
Скрытый текст - *)*|*(*:
— Так что же это было в кратере? — спросил я, уже в который раз жалея об опрометчивой попытке разговорить ксенобиолога.
— Кошки с разведывательного корабля, — ответил Павел Иванович, затем привстал, помолчал пару секунд. — Одичавшие кошки жрали грибы при слабом притяжении, вот и вымахали в третьем поколении…. То ли от грибов, то ли от давления.
Остальное тоже подправил. За "надсадно" спасибо. "Зябь" в "зыбь" исправил.
Я, кажется, уже должен как минимум посвящение текста.
Как-то не очень. Я бы сделал иначе.
"— Люси ждёт кое-что более жуткое. Наблюдатель увидит, как её, трёхмерную, молохом размалывает в двухмерную крошку. Каждая оголённая молекула смешается с аккреционным диском… - Натали умолкла и испытующе вгляделась в меня, словно ожидала реакции и тут же сомневалась в ней.
Я едва ли не был оскорблён, когда догадался о сути незаданного вопроса.
— За кого ты меня принемешь?
— За шахтёр! Мне Павел сказал, — Натали словно спохватилась. — Илья, не обижайся, если я не очень понятно говорю…"
А в: "— Ты что, серьёзно? — Натали совершенно отчётливо глянула на меня как на недоучку" - "— Ты что, серьёзно? — Натали опять и совершенно отчётливо глянула на меня как на недоучку".
Не, посвяти любимой девушке, а мне только часть отчислений за публикацию. :р (шутка)
Последний раз редактировалось Дмитрий Рой; 29.07.2012 в 21:40.
22.07.2012, 19:19
