Онлайн-интервью с Верой Камшой — 2

[Незарегистрированный]

Вера Викторовна, Если это не спойлер, ответьте пожалуйста из какого рода происходила королева Бланш, она была дочерью кого-то из Людей Чести или представительницей правящей династии какой то страны?

[Gatty]

Сообщение от Незарегистрированный

Вера Викторовна, Если это не спойлер, ответьте пожалуйста из какого рода происходила королева Бланш, она была дочерью кого-то из Людей Чести или представительницей правящей династии какой то страны?

Правящие династии эсператистских стран предпочитали не родниться с "демонскими отродьями". Так что Бланш была уроженкой Талигойи и, разумеется, хорошего рода. Подробнее же об этой достойной даме читайте в "Шаре судеб".

[Gatty]

Сообщение от Незарегистрированный

Вера Викторовна, можно ли это понимать так, что мир Ожерелья существуют отнюдь не в четырехмерном пространственно-временном контенте?

А вот пришел господин физик. И объяснил.

Сообщение от Физик-ядерщик

Раз уже этот вопрос поднимается даже здесь, то некие намеки на ответ я все же дам. Я именно тот физик, который разрабатывал Теорию для Ожерелья. Для тех, кто о современной физике не имеет представления, я скажу - дождитесь СЗ-3, там Приложение будет написано очень популярным языком, где будут объяснены свойства Ожерелья Миров, достаточно подробно рассказано что такое Этерна, а также большинство Магических проявлений Кэртианы получит свое толкование. Не спешите, Коллеги, перевести на понятный язык результаты подобных исследований совсем непросто к сожалению. Но обещаю это обязательно сделать.
Для профессионалов сообщу - основой действительно является теория струн, но ближе к рамкам М-теории.Постранство в котором находится сжатая до критческих размероов по радиусу самопересекающаяся ненамотанная струна является 6-мерным (это не классическое многообразие Калаби-Яу), "узлы" колебаний этой струны расположены по ее длине весьма хаотично, аструктура нарушений симметрии от Е8хЕ8 до привычных нам в Стандартной Модели SU(3) x SU(2) x U(1) заметно иная. Более того, для тех, кто готов следить за моей мыслью добавлю, что Магическое Поле является в некотором смысле двухкомпонентным, а переносчиком является аналог векторного бозона, не подчиняющийся условию четырехмерной поперечности, поэтому имеющий 4 независимых компонента! Дальнейшее является делом техники, пусть и не самой простой, но вполне понятной, благо модели разрыва пространств уже разработаны. Что касается Чуждого, то вопрос автоматически сводится к созданию энергетически упорядоченных структур в вакууме с заметно меньшей энергией.

Сообщение от Незарегистрированный

А имеет ли смысл превосходное фэнтези с интересным мироустройством встраивать в прокрустово ложе нф?

Сообщение от Незарегистрированный

Одно дело, когда это волшебство, боги, поэзия, другое - когда пространства Калаби — Яу, суперсимметрии и адроны.

Сообщение от Незарегистрированный

О Абвении! Да об этом и речь не ведется. Но, поскольку очень многие читатели пытаются еще до окончания цикла понять, что же такое есть Ожерелье, Этерна, Осень, угадать как именно будет закольцован сюжет Отблесков и т.д., то, полагаю, им очень интересно узнать в какой плоскости пролегают аналогии этого мира с космогонией теории струн.

Сообщение от Панург

Поскольку, в данном случае, волшебство и поэзия вполне вписываются в геологию, тригонометрическую съемку, и, (пусть с натяжками) в сравнительную морфологию позвоночных , то почему теория струн должна остаться за кадром ???

Собственно, одно другому не противоречит никоим образом. Эйнштейн и Лобачевский Лорке и Гумилеву не помеха (в отличие от фанатиков любого плана, которые помеха и тем, и другим). Я не собираюсь прикидываться физиком и автором НФ, мешают совесть, остатки высшего технического и мировоззрение агностика. С другой стороны, если то, что у меня вышло, без особых натяжек и подчисток вписывается в научную концепцию и рассчитывается, если серьезный (а "Физик-ядерщик" именно такой) ученый находит это интересным, то я горжусь и этого не скрываю. К тому же Абвении все же были высшими существами, создавая свой мир и вписывая его в уже существующую схему, они чем-то да руководствовались. И почему бы не тем, до чего спустя века дошел человеческий разум? Одно дело создать планету, другое дело "открыть" ее, хоть путем наблюдений, хоть путем математических вычислений.

[Незарегистрированный]

Сообщение от Gatty

Правящие династии эсператистских стран предпочитали не родниться с "демонскими отродьями". Так что Бланш была уроженкой Талигойи и, разумеется, хорошего рода. Подробнее же об этой достойной даме читайте в "Шаре судеб".

А в этот период разве эсператизм был только в Талигойе? Мне казалось, в Создателя к тому времени уверовали и другие соседние страны

[Незарегистрированный]

Мне по тому небольшому отрывку, где Бланш фигурирует в "От войны до войны", она показалась, не внешне, а по характеру похожей на Мирабеллу. И что жизнь Эрнани она отравляла не меньше. И решение Эрнани согласиться на передачу власти регенту, и именно Эктору, было принято королем не без ее давления. Возможно она даже знала про завещание Эрнани, но тем не менее, укрепила Алана в уверенности в преступности Алвы. Возможно она боялась, что всплывет ненужная ей правда, которую, Эрнани мог поведать Алве, когда выбрал его фактически своим "душеприказчиком"

[Незарегистрированный]

Сообщение от Незарегистрированный

А в этот период разве эсператизм был только в Талигойе? Мне казалось, в Создателя к тому времени уверовали и другие соседние страны

Прошу прощения, что вмешиваюсь, но Gatty же явно указала, что правящие династии э_с_п_е_р_а_т_и_с_к_и_х стран предпочитали не родниться с "демонскими отродьями". То есть эсператисты с Раканами, получившими власть "от Абвениев" (хоть и принявших эсператизм).

P.S. все-таки наверно стоит читать ответы...

[Незарегистрированный]

У меня вопрос, может очень глупый, но интересно знать, Кредо девичья фамилия Аглаи или это искаженная фамилия от Креденьи, которую он себе вязла, когда стала постоянной его любовницей и неофициальной женой? Или это просто совпадение и Аглая урожденная Кредон, а любовник с похожей фамилией случайно попался?

[Gatty]

Сообщение от Незарегистрированный

У меня вопрос, может очень глупый, но интересно знать, Кредо девичья фамилия Аглаи или это искаженная фамилия от Креденьи, которую он себе вязла, когда стала постоянной его любовницей и неофициальной женой? Или это просто совпадение и Аглая урожденная Кредон, а любовник с похожей фамилией случайно попался?

Да, это ее "новая", бла-а-родная фамилия.
Ну, как если б корнет Оболенский взял в любовницы мещанку Пендякову и устроил бы ей и прижитым с нею детям фамилию Оболины или Оболенины.

[Gatty]

Сообщение от Незарегистрированный

Как вы относитесь к такому чувству, как ревность? Во всех ее видах: ревность к другом человеку, к незнакомым, к хобби, к роду занятий, к работе, к вымышленным персонажам и т.д.? Я понимаю, что список выглядит дико, но ведь встречается такое, я сама видела, как муж ревновал жену даже к обеду, который она готовила для него же, просто потому что в момент готовки она занята не им, а котлетами, и уделяет внимание не ему, а котлетам. И как вы относитесь к выражению "ревнует - значит, любит"?

Материя тонкая, а я не психолог и не психиатр, поэтому подчеркиваю. Это мое ЛИЧНОЕ мнение. Довольно резкое, довольно нетерпимое, но никоим образом не претендующее на абсолютную истину.

К тому, что называют ревностью, я отношусь крайне отрицательно (за одним полуисключением, о нем позже). При этом, такой вот «перегиб и парадокс» (С), я считаю, что ревности не существует и под этим словом подразумевается целый букет разных пакостных вещей.

В детстве была у меня природоведческая книжка. Название не помню, помню рассказ о том, как учитель просит описать детей птичку малиновку. Дети начинают описывать совершенно разных птиц, спорят, а потом учитель говорит, что птицы с таким названием просто нет. Дескать, бывают птицы с малиновыми грудками, щечками, хохолками, пятнами на крыльях, бывают, которые живут в малинниках или около. Только у всех этих птичек есть свои имена. Не орнитолог, посему не могу сказать, прав ли был тот учитель из книжки, может, и не прав и есть малиновки, но с ревностью ИМХО дело обстоит именно так. "Птичек" много, "птички" разные, а пишут, спрашивают, рассуждают не про зависть, не про эгоизм, не про инфантильность и страх, а про ревность. И выглядит оно куда почтеннее собственного названия.

Согласитесь, вряд ли кто-то скажет:
- Я так шантажирую, так шантажирую своего мужа (жену, друга, ребенка). Ну прямо места себе не нахожу...
- Я так завидую Канцлеру Ги (Роулинг, Шараповой) Что за безобразие: одним все, другим ничего.
- Я так боюсь, что Маша (Вася, Семен Семенович) пошлет меня подальше и займется Петей (Таней, Анной Петровной).

Но: Ах, я так ревнива… Я так ревную, так ревную… Если он меня бросит (не полюбит, поедет на рыбалку, женится на этой девице), я… То ли самоубьюсь, то ли убью, то ли разобью супницу…
Романтично. Возвышенно. Экзотично. Достойно публичных стенаний и стихов. Только суть дело от этого не меняется. И подлинное имя тому либо жаба, либо эгоизм, либо инфантильность и страх. А иногда все в комплексе.

Проще всего с ревностью, так сказать, спортивной и здесь как раз может быть зарыта позитивная собака. Если хочешь быть первым, стань им. Человек может не радоваться чужим успехам, но видеть в них «руководство к действию». Можно сидеть с пивом у компа или телевизора и злобно шипеть: «ну когда же набьют морду Кличко или Емельяненко!» Чтобы потом после первой радости сидеть с пивом у компа и злобно шипеть «ну когда же набьют морду тому, кто набил морду Кличко!». И так до бесконечности.
А можно заняться спортом и попытаться догнать и перегнать. Это и есть единственный позитив, который можно выудить из всех видов ревностей. Не шипеть, не ненавидеть, не закатывать истерики, не мелко ( крупно) пакостить, а честно добиваться того, что ты хочешь, и что то ли принадлежит кому-то, то ли может ему достаться.

Скрытый текст - :

— Сегодня я завидую мазилам, — с ходу сообщил Валме, — а вы?
— Нет.
Краткость ответа Марселя не смутила, но стало слегка обидно за мимолетность красоты.
— Неужели вам не хочется это сохранить?
— В юности хотелось, только я не Рихтер, не Веннен и не Гроссфихтенбаум, а зависть слишком обременительна... Проще стать первым или признать чужое первенство. Ты же не обгонишь лошадь и не переживешь черепаху, так зачем им завидовать?
— Черепаху можно съесть.
— Но не прожитые съеденной черепахой годы не присвоить, а другие черепахи все равно будут смущать твой покой при жизни и преспокойно ползать после твоей смерти.
— Вы правы. — Позор, опять он не может на «ты», несмотря на свершившийся брудершафт! — Маэстро Гроссфихтенбаум думал так же. Помнишь, он сказал, что умрет в тот миг, когда на искреннюю похвалу чужой музыке ответит не рапсодией, а бранью?

Ревность-зависть порой принимает поразительные по своему идиотизму формы. Не так давно меня потрясла одна почтенных лет тетка (ни женщиной, ни бабой я ее назвать не могу) из Гатчины. Объект прочел в «Телепанораме» о том, что Бандерас удачно женат и НЕ ИЗМЕНЯЕТ жене. С теткой случилась форменная истерика с выбрасыванием в окно ранее тщательно собираемых картинок и вырезок с «коварным изменщиком!»
Но если б этим грешили только гатчинские тетки. Не так давно я налетела в Сети на очередной вопль ревнивца, которому уже лет пятнадцать не дает покоя Ник Перумов. И все эти пятнадцать лет оного господина (во всем остальном вполне вменяемого) бьют корчи.
Не знаю, как нашем мире, а мире Волчьего поля подобные чувства порождают если и не чудовищ, то

Скрытый текст - :

- Вот, - щербатый верзила внезапно ткнул пальцем куда-то за плечо Георгия, - вот оне.. Эк и обсели тебя!
Георгий аккуратно поставил чашу на залитый вином стол и неуверенно оглянулся.
- Не видит! - удовлетворенно сказал плечистый кудреватый Никеша. - И не увидит. Чай, не блохи, на себе не углядеть!
- Кого? - не понял севастиец, продолжая осматриваться. Зачесалось колено, но на нем никого не оказалось. И вокруг никого не было, кроме своих.
- Да прилепятцев же с прилепятицами, - Вавило Плещеевич, помощник воеводы, поднял чашу. - Ну, бывай здоров, Юрыш! А о погани той не думай, ничего она тебе не сделает! Прилепятцы хошь за тобой и скачут, а жрут тех, кто их породил. А тебе что? Тебе ничего! Разве послышится что, ровно муха гудит под ухом. Гудит да нудит, ну или тухлятиной шибанет. А унять прилепятца просто. Возрадоваться от души, али выпить. Прилепятцы, они от радости твоей спервоначалу озвереют, а потом уснут ровно с перепою. Зато уж родители ихние мало в петлю не полезут.
- А хоть бы и полезли, - вмешался веселый роск со свернутым на сторону носом, - беды то! Мужику прилепятца родить - хуже, чем паневу вздеть!
- Оно так, - подтвердил Василько Мстивоевич. - Не бери в голову, Юрий Никифорович. Живи да радуйся! Хайре!
- Нет, - уперся Георгий, оглядывая сотрапезников, - я понять хочу, почему никогда про прилептицев не слышал.
- А чего понимать? – удивился воевода, запуская зубы в желтую грушу. - Нечисть это, да хитрая. Видно ее не всякому, а тому, кому Батька Ушастый дозволил. Да еще добрым людям после межевой чарки. Коли кто так иззавидовался да изненавиделся, что белый свет ему не в радость, то выходит из него под утро прилепятец. Зелен, вонюч, а харей родителю подобен. И потянется тот прилепятец за тобой, куда б ты ни шел. Так бы и съел, да зубом не вышел, только и может, что чуять - худо тебе или хорошо. И от твоего хороша ему худо, а от его худа родителя корчи бьют.
- Только и от погани этой прок есть, - встрял Вавило Плещеевич, - харю, небось, не спрячешь, так что свезло тебе, Юрыш! Щербатый, глянь, в кого прилепятцы удались да сколько их?
- Много! – упившийся провидец пытался поднять голову, но та упрямо стремилась вниз, пришлось подпереть кулаком. - Не сочту враз…

Ревность-шантаж, ревность-манипулирование это уже несколько иное. Тут требуется, чтобы объект был в пределах досягаемости (Бандерас и Перумов в данном случае не годятся), и чтобы этому объекту было хоть какое-то дело до шантажиста.

Пожалуй, это самый мерзкий вид ревности, когда один человек пытается приспособить другого под свои потребности и свой режим. Если ревность-страх можно хоть как-то оправдать тем, что человек БОИТСЯ остаться в одиночестве, лишиться того, без кого жизнь не в жизнь, то манипулирование тем, кто ЛЮБИТ, просто пакость.
Когда родной и любимый человек закатывает истерику, предъявляет ультиматумы «Или – или», прекрасно понимая, что муж (жена, сын, дочь, парень, девушка) вздохнет и не пойдет в поход, не поедет поступать другой город, бросит спорт, театральную студию, перестанет встречаться с друзьями. Потому что любит. Соответственно, дрожащие губы, запах валерьянки, угрозы уйти или опять же самоубиться действуют безотказно.

(продолжение завтра)

[Незарегистрированный]

Сообщение от Gatty

Да, это ее "новая", бла-а-родная фамилия.

Герарда, если я не ошибаюсь, звали Герард-Жозеф-Ксавье Армона-ли-Кредон? Зачем к фамилии отца прибавлять девичью фамилию матери? Оно понятно, при условии законного брака, когда матушка была более знатного рода, чем отец, или мать ребенка осталась единственной представительницей своего рода, тогда чтобы знатная фамилия не исчезла, такое прибавление понятно. Но здесь то зачем? Эта приставка -ли Кредон показатель незаконнорожденности в данном случае матери, ведь в Талиге все понятно происхождение этой фамилии и фактически хороший повод "эстебанам" для задираний и насмешек. Одна сестра Луизы вышла замуж за дворянина из Торки, ее дети тоже, кроме фамилии отца носят приставку ли-Кредон, или так только записали детей Луизы?

[V01dem4r]

Сообщение от Gatty

Не так давно я налетела в Сети на очередной вопль ревнивца, которому уже лет пятнадцать не дает покоя Ник Перумов. И все эти пятнадцать лет оного господина (во всем остальном вполне вменяемого) бьют корчи.

А нельзя ли ссылочку, если конечно можно, на корчи этого господина. А то стало интересно, что там у Перумова, по мнению сего субъекта не так? Поелику бОльшая часть господ-критиков, которых я встречал и слышал, ничего конкретного и аргументированного не могут высказать.

[Gatty]

Ну поехали.
Ревность. Продолжение.(изначально выходило более весело, но форум придох, а повторять одно и тоже одинаково, увы, не умею. Второй вариант короче и злее, что ли).

И опять про так называемую ревность в ее, наверное, самой популярной ипостаси. Желание во что бы то ни стало удержать около себя другого человека. Или, если не получается, напакостить ему и(или) тем, кого он предпочел. Всяческие «Так не доставайся ж ты никому!», «Меня не любишь ты, так берегись любви моей!», «И одною пулей он убил обоих и бродил по берегу в тоске!»
Ревнуют людей, на которых могут иметься юридические (муж, жена), моральные (опять же муж, жена, а также сын, дочь, брат, сестра, парень, девушка) права. Ревнуют людей, на которых прав нет, не было и быть не может, не считать же за таковые циллочкино «Хочу этого! Дай!»
Однако хотят, требуют, оскорбляются и творят черт знает что вплоть до уголовщины. Потребность человека любить понятна. Желание человека быть любимым тоже понятно. Ситуации, когда один любит, а другой – нет, случаются сплошь и рядом и в жизни, и в литературе. Есть люди, которые в неразделенной любви сохраняют достоинство, а есть те, которые начинают люто ненавидеть. Как же так: МЕНЯ отвергли? Я хочу, я выбрал, а он (она)… Подлец, однозначно! А уж какая гадина та(тот), кому предпочли МЕНЯ!
Один стародавний шотландец вообще всех женихов отвергнувшей его девицы подстерегал и убивал, о чем сочинены баллады и оперы. А задуматься на предмет того, что дело не в женихах, а в тебе?! Ну НЕ НУЖЕН ты. Не хотят тебя.
Самое дурацкое, что у страдальцев подобного рода находится немало сочувствующих. Не в том смысле, что жаль человека, невесело ему, надо бы помочь, подбодрить, отвлечь, а в том смысле, что поддакивают: да, мол, какая мерзавка, и как это она ПОСМЕЛА тебя не захотеть? Уж мы ее… И кавалера ейного!
А еще раз подумать: почему кто-то ДОЛЖЕН кого-то любить и хотеть? Такая любовь «в одни ворота», когда чувства якобы любимого якобы любящего не волнуют, отлично показана в сказочке Гаршина.

Скрытый текст - :

Жили на свете роза и жаба. Розовый куст, на котором расцвела роза, рос в небольшом полукруглом цветнике перед деревенским домом. Цветник был очень запущен; сорные травы густо разрослись по старым, вросшим в землю клумбам и по дорожкам, которых уже давно никто не чистил и не посыпал песком. Деревянная решетка с колышками, обделанными в виде четырехгранных пик, когда-то выкрашенная зеленой масляной краской, теперь совсем облезла, рассохлась и развалилась; пики растащили для игры в солдаты деревенские мальчики и, чтобы отбиваться от сердитого барбоса с компаниею прочих собак, подходившие к дому мужики.

А цветник от этого разрушения стал нисколько не хуже. Остатки решетки заплели хмель, повилика с крупными белыми цветами и мышиный горошек, висевший целыми бледно-зелеными кучками, с разбросанными кое-где бледно-лиловымикисточками цветов. Колючие чертополохи на жирной и влажной почве цветника (вокруг него был большой тенистый сад) достигали таких больших размеров, что казались чуть не деревьями. Желтые коровьяки подымали свои усаженные цветами стрелки ещё выше их. Крапива занимала целый угол цветника; она, конечно, жглась, но можно было и издали любоваться ее темною зеленью, особенно когда эта зелень служила фоном для нежного и роскошного бледного цветка розы.

Она распустилась в хорошее майское утро; когда она раскрывала свои лепестки, улетавшая утренняя роса оставила на них несколько чистых, прозрачных слезинок. Роза точно плакала. Но вокруг нее все было так хорошо, так чисто и ясно в это прекрасное утро, когда она в первый раз увидела голубое небо и почувствовала свежий утренний ветерок и лучи сиявшего солнца, проникавшего ее тонкие лепестки розовым светом; в цветнике было так мирно и спокойно, что если бы она могла в самом деле плакать, то не от горя, а от счастья жить. Она не могла говорить; она могла только, склонив свою головку, разливать вокруг себя тонкий и свежий запах, и этот запах был ее словами, слезами и молитвой.

А внизу, между корнями куста, на сырой земле, как будто прилипнув к ней плоским брюхом, сидела довольно жирная старая жаба, которая проохотилась целую ночь за червяками и мошками и под утро уселась отдыхать от трудов, выбрав местечко потенистее и посырее. Она сидела, закрыв перепонками свои жабьи глаза, и едва заметно дышала, раздувая грязно-серые бородавчатые и липкие бока и отставив одну безобразную лапу в сторону: ей было лень подвинуть ее к брюху. Она не радовалась ни утру, ни солнцу, ни хорошей погоде; она уже наелась и собралась отдыхать.

Но когда ветерок на минуту стихал и запах розы не уносился в сторону, жаба чувствовала его, и это причиняло ей смутное беспокойство; однако она долго ленилась посмотреть, откуда несется этот запах.

В цветник, где росла роза и где сидела жаба, уже давно никто не ходил. Еще в прошлом году осенью, в тот самый день, когда жаба, отыскав себе хорошую щель под одним из камней фундамента дома, собиралась залезть туда на зимнюю спячку, в цветник в последний раз зашел маленький мальчик, который целое лето сидел в нем каждый ясный день под окном дома. Взрослая девушка, его сестра, сидела у окна; она читала книгу или шила что-нибудь и изредка поглядывала на брата. Он был маленький мальчик лет семи, с большими глазами и большой головой на худеньком теле. Он очень любил свой цветник (это был его цветник, потому что, кроме него, почти никто не ходил в это заброшенное местечко) и, придя в него, садился на солнышке, на старую деревянную скамейку, стоявшую на сухой песчаной дорожке, уцелевшей около самого дома, потому что по ней ходили закрывать
ставни, и начинал читать принесенную с собой книжку.

- Вася, хочешь, я тебе брошу мячик? - спрашивает из окна сестра. - Может быть, ты с ним побегаешь?
- Нет, Маша, я лучше так, с книжкой.
И он сидел долго и читал. А когда ему надоедало читать о Робинзонах, и диких странах, и морских разбойниках, он оставлял раскрытую книжку и забирался в чащу цветника. Тут ему был знаком каждый куст и чуть ли не каждый стебель. Он садился на корточки перед толстым, окруженным мохнатыми беловатыми листьями стеблем коровьяка, который был втрое выше его, и подолгу смотрел, как муравьиный народ бегает вверх к своим коровам - травяным тлям, как муравей деликатно трогает тонкие трубочки, торчащие у тлей на спине, и подбирает чистые капельки сладкой жидкости, показывавшиеся на кончиках трубочек. Он смотрел, как навозный жук хлопотливо и усердно тащит куда-то свой шар, как паук, раскинув хитрую радужную сеть, сторожит мух, как ящерица, раскрыв тупую мордочку, сидит на солнце, блестя зелеными щитиками своей спины; а один раз, под вечер, он увидел живого ежа! Тут и он не мог удержаться от радости и чуть было не закричал и не захлопал руками, но боясь спугнуть колючего зверька, притаил дыхание и, широко раскрыв счастливые глаза, в восторге смотрел, как тот, фыркая, обнюхивал своим свиным рыльцем корни розового куста, ища между ними червей, и смешно перебирал толстенькими лапами, похожими на медвежьи.
- Вася, милый, иди домой, сыро становится, - громко сказала сестра.
И ежик, испугавшись человеческого голоса, живо надвинул себе на лоб и на задние лапы колючую шубу и превратился в шар. Мальчик тихонько коснулся его колючек; зверек еще больше съежился и глухо и торопливо запыхтел, как маленькая паровая машина.

Потом он немного познакомился с этим ежиком. Он был такой слабый, тихий и кроткий мальчик, что даже разная звериная мелкота как будто понимала это и скоро привыкала к нему. Какая была радость, когда еж попробовал молока из принесенного хозяином цветника блюдечка!

В эту весну мальчик не мог выйти в свой любимый уголок. По-прежнему около него сидела сестра, но уже не у окна, а у его постели; она читала книгу, но не для себя, а вслух ему, потому что ему было трудно поднять свою исхудалую голову с белых подушек и трудно держать в тощих руках даже самый маленький томик, да и глаза его скоро утомлялись от чтения. Должно быть, он уже больше никогда не выйдет в свой любимый уголок.
- Маша! - вдруг шепчет он сестре.
- Что, милый?
- Что, в садике теперь хорошо? Розы расцвели?
Сестра наклоняется, целует его в бледную щеку и при этом незаметно стирает слезинку.
- Хорошо, голубчик, очень хорошо. И розы расцвели. Вот в понедельник мы пойдем туда вместе. Доктор позволит тебе выйти.
Мальчик не отвечает и глубоко вздыхает. Сестра начинает снова читать.
- Уже будет. Я устал. Я лучше посплю.
Сестра поправила ему подушки и белое одеяльце, он с трудом повернулся к стенке и замолчал. Солнце светило сквозь окно, выходившее на цветник, и кидало яркие лучи на постель и на лежавшее на ней маленькое тельце, освещая подушки и одеяло и золотя коротко остриженные волосы и худенькую шею ребенка.

Роза ничего этого не знала; она росла и красовалась; на другой день она должна была распуститься полным цветом, а на третий начать вянуть и осыпаться. Вот и вся розовая жизнь! Но и в эту короткую жизнь ей довелось испытать немало страха и горя. Ее заметила жаба. Когда она в первый раз увидела цветок своими злыми и безобразными глазами, что-то странное зашевелилось в жабьем сердце. Она не могла оторваться от нежных розовых лепестков и все смотрела и смотрела. Ей очень понравилась роза, она чувствовала желание быть поближе к такому душистому и прекрасному созданию. И чтобы выразить свои нежные чувства, она не придумала ничего лучше таких слов:
- Постой, - прохрипела она, - я тебя слопаю!
Роза содрогнулась. Зачем она была прикреплена к своему стебельку? Вольные птички, щебетавшие вокруг нее, перепрыгивали и перелетали с ветки на ветку; иногда они уносились куда-то далеко, куда - не знала роза. Бабочки тоже были свободны. Как она завидовала им! Будь она такою, как они, она вспорхнула бы и улетела от злых глаз, преследовавших ее своим пристальным взглядом. Роза не
знала, что жабы подстерегают иногда и бабочек.
- Я тебя слопаю! - повторила жаба, стараясь говорить как можно нежнее, что выходило еще ужаснее, и переползла поближе к розе.
- Я тебя слопаю! - повторила она, все глядя на цветок.
И бедное создание с ужасом увидело, как скверные липкие лапы цепляются за ветви куста, на котором она росла. Однако жабе лезть было трудно: ее плоское тело могло свободно ползать и прыгать только по ровному месту. После каждого усилия она глядела вверх, где качался цветок, и роза замирала.
- Господи! - молилась она, - хоть бы умереть другою смертью!
А жаба все карабкалась выше. Но там, где кончались старые стволы и начинались молодые ветви, ей пришлось немного пострадать. Темно-зеленая гладкая кора розового куста была вся усажена острыми и крепкими шипами. Жаба переколола себе о них лапы и брюхо и, окровавленная, свалилась на землю. Она с ненавистью посмотрела на цветок...
- Я сказала, что я тебя слопаю! - повторила она.
Наступил вечер; нужно было подумать об ужине, и раненая жаба поплелась подстерегать неосторожных насекомых. Злость не помешала ей набить себе живот, как всегда; ее царапины были не очень опасны, и она решилась, отдохнув, снова добираться до привлекавшего ее и ненавистного ей цветка.
Она отдыхала довольно долго. Наступило утро, прошел полдень, роза почти забыла о своем враге. Она совсем уже распустилась и была самым красивым созданием в цветнике. Некому было прийти полюбоваться ею: маленький хозяин неподвижно лежал на своей постельке, сестра не отходила от него и не показывалась у окна. Только птицы и бабочки сновали около розы, да пчелы, жужжа, садились иногда в ее раскрытый венчик и вылетали оттуда, совсем косматые от желтой цветочной пыли. Прилетел соловей, забрался в розовый куст и запел свою песню. Как она была не похожа на хрипение жабы! Роза слушала эту песню и была счастлива: ей казалось, что соловей поет для нее, а может быть, это была и правда. Она не видела, как ее враг незаметно взбирался на ветки. На этот раз жаба уже не жалела ни лапок, ни брюха: кровь покрывала ее, но она храбро лезла все вверх - и вдруг, среди звонкого и нежного рокота соловья, роза услышала знакомое хрипение:
- Я сказала, что слопаю, и слопаю!
Жабьи глаза пристально смотрели на нее с соседней ветки. Злому животному оставалось только одно движение, чтобы схватить цветок. Роза поняла, что погибает...

Маленький хозяин уже давно неподвижно лежал на постели. Сестра, сидевшая у изголовья в кресле, думала, что он спит. На коленях у нее лежала развернутая книга, но она не читала ее. Понемногу ее усталая голова склонилась: бедная девушка не спала несколько ночей, не отходя от больного брата, и теперь слегка задремала.
- Маша, - вдруг прошептал он.
Сестра встрепенулась. Ей приснилось, что она сидит у окна, что маленький брат играет, как в прошлом году, в цветнике и зовет ее. Открыв глаза и увидев его в постели, худого и слабого, она тяжело вздохнула.
- Что милый?
- Маша, ты мне сказала, что розы расцвели! Можно мне... одну?
- Можно, голубчик, можно! - Она подошла к окну и посмотрела на куст. Там росла одна, но очень пышная роза.
- Как раз для тебя распустилась роза, и какая славная! Поставить тебе ее сюда на столик в стакане? Да?
- Да, на столик. Мне хочется.
Девушка взяла ножницы и вышла в сад. Она давно уже не выходила из комнаты; солнце ослепило ее, и от свежего воздуха у нее слегка закружилась голова. Она подошла к кусту в то самое мгновение, когда жаба хотела схватить цветок.
- Ах, какая гадость! - вскрикнула она.
И схватив ветку, она сильно тряхнула ее: жаба свалилась на землю и шлепнулась брюхом. В ярости она было прыгнула на девушку, но не могла подскочить выше края платья и тотчас далеко отлетела, отброшенная носком башмака. Она не посмела попробовать еще раз и только издали видела, как девушка осторожно срезала цветок и понесла его в комнату.
Когда мальчик увидел сестру с цветком в руке, то в первый раз после долгого времени слабо улыбнулся и с трудом сделал движение худенькой рукой.
- Дай ее мне, - прошептал он. - Я понюхаю.
Сестра вложила стебелек ему в руку и помогла подвинуть ее к лицу. Он вдыхал в себя нежный запах и, счастливо улыбаясь, прошептал:
- Ах, как хорошо...
Потом его личико сделалось серьезным и неподвижным, и он замолчал... навсегда.

Роза, хотя и была срезана прежде, чем начала осыпаться, чувствовала, что ее срезали недаром. Ее поставили в отдельном бокале у маленького гробика. Тут были целые букеты и других цветов, но на них, по правде сказать, никто не обращал внимания, а розу молодая девушка, когда ставила ее на стол, поднесла к губам и поцеловала. Маленькая слезинка упала с ее щеки на цветок, и это было самым лучшим происшествием в жизни розы. Когда она начала вянуть, ее положили в толстую старую книгу и высушили, а потом, уже через много лет, подарили мне. Потому-то я и знаю всю эту историю. (С)

ЗЫ. Жабы, настоящие жабы, розы не лопают и глаза у них изумительно красивы. Но это жабы, а не ЖАБЫ. :)

Вот она, формула такой «любви» - «сказала, что слопаю, и слопаю!»
И пытаются Жабы лопать в меру возможностей и воображения. В интервале от детского скандала в песочнице или в Сети до попыток купить, запугать, обмануть, просто уволочь. Лучезарный Аполлон, граф де Монсоро, приставшие к Сусанне старцы, всяческие кащеи и черноморы (ага-ага, «он давно Людмилу спер»), герои Достоевского, все они идут стопами гаршинской Жабы. И, самое дикое, полагают, что в своем праве.
В наше время влюбленным Жабам с одной стороны труднее – уголовный кодекс, более или менее цивилизованные отношения, возможность взять билет и уехать, в конце концов. С другой стороны, к услугам Жабы интернет, телефон и всякие прочие адвокаты. Да, пакостить по крупному стало тяжелее, но по мелочам, похоже, что и проще.

Сложнее всего, когда ревнивец так или иначе наложил на ревнуемого лапу и либо требует монополии на все, либо пытается удержать при себе. Любой ценой. И это иногда удается. Скандалы и угрозы действуют как на людей слабых, идущих по линии наименьшего сопротивления, так и на людей ответственных и порядочных. Особенно если в ход идут дети либо доводы «я тебе все отдал(а), а ты…».
Насильно мил, конечно, не будешь, но «сохранить семью», «спасти ребенка от этой стервы», даже жениться (выйти замуж) таким путем можно. Другое дело, что это будет за семья, каково будет в ней детям, не останется ли спасенный от негодяев и негодяек ребеночек одиноким несчастным существом. Но ревнивцы об этом мало думают, если думают вообще. Все виды ревности ИМХО по определению эгоистичны и малопочтенны.

Ревность на фоне взаимной любви в первое время еще может умилять, но со временем из милого щеночка может вырасти препротивнейшая псина, способная превратить жизнь в ад.
Ну и на закусочку еще один имевший место в реале ревнивый вопль. «Да знаю я, что ты с ней не спишь! – вопила разъяренная супруга, - но ты с ней РАЗГОВАРИВАЕШЬ!»
А может для начала попробовать добиться того, чтоб с тобой тоже РАЗГОВАРИВАЛИ? Чтобы хотелось идти к тебе. А не от тебя? А не пытаться засунуть человека в кастрюлю, закрыть крышкой и усесться сверху?

[Незарегистрированный]

Уважаемая Вера Викторовна!
Если это возможно, ответьте на вопрос:
Будет ли представлена полная версия "Песни повелителей" в последних книгах ОЭ?
Насколько я понимаю, песня представляется ключом для потомков, заключающим в себе историю дружбы, долга и предательства, и не предназначена для хорового исполнения)
PS. Да и еще - на своем форуме Вы писали, что представляли ее в исполнении Рокэ в гитарном андалузском варианте. Но ведь это было бы исполнение в более современной обработке, т.к. "Песня" явно была написана во времена абвениев, насколько я представляю, относящегося по аналогии с земной историей к периоду ранней Римской империи, ахейской или даже Вавилонской, Шумерской цивилизациям). А ритм и темп музыкальных произведений в земной истории, исполнявшихся под кифару или киннору, заметно отличается от фламенко в гитарном исполнении, появившегося в нашей истории в период средневековья(ок.14-15 века) Возможно я и ошибаюсь, но мне кажется что песня должна бы звучать в торжественно-аэдовском (гомеровском что-ли) варианте. Прошу прощения за наглость - ведь это Ваша вселенная, но хотелось бы узнать Ваше мнение.

[Панург]

Рокэ ,поющий в торжественно-аэдовском стиле ... Ещё и в хитоне. Прелестно )))

[prokhozhyj]

Панург, судя по мистерии, у него бы получилось...

[Панург]

prokhozhyj, У меня на дайри уже и текст подобающий коллектив авторов выкладывает

[Gatty]

Сообщение от Незарегистрированный

1. Почему вы не используете в своих произведениях нецензурные выражения?

Э...

Эх… Вот он средний возраст… Лет десять назад спросили бы, почему вы употребляете нецензурные выражения. Если развитие будет продолжаться в том же направлении, то литераторы будущего рискуют получить вопросы по типу: почему вы не бросаете из окон пустые водочные бутылки и не сморкаетесь в занавески?

Ну ладно. Спрашиваете – отвечаем. Помните историю про артиллерийского командира, которого спросили, почему его батарея не открыла огонь? Артиллерист объяснил, что на то у него было семнадцать уважительных причин, и первой шло отсутствие пороха.
Ну семнадцать не семнадцать, но четыре (их четверо, всегда четверо!) причины неупотребления нецензурщины в своих книгах я назову. Наверное, я могла бы и еще что-нибудь удумать, но хватит и этого.

Я не употребляю нецензурные выражения в своих книгах потому что:
1. Эстетика оных книг исключает их употребление. Я пытаюсь играть на поле авантюрно-приключенческого романа теперь уже позапрошлого века, а там есть место «тысяче чертей», «дьявольщине», «черт побери», но не матерщине и не фене. Даже матерись я сама направо и налево, делать то же самое в книгах подобного типа глупо и нелепо.
2. Я считаю включение нецензурщины и блатного жаргона в подавляющем большинстве случаев ни чем иным, как проявлением писательского непрофессионализма и беспомощности.
3. Большинство героев, которые показаны у меня крупным планом слишком самодостаточны, чтобы материться. Конечно, остается капитан Арамона и его супруга в бытность свою морской волчицей, но тут см.п.1. Противоречит общей эстетике. Эстебан Колиньяр, живи он в нашей реальности и в наше время, видимо, практиковал бы нечто модное (вероятнее всего, блатной жаргон), но в книге он подражает Ворону, а тот для площадной брани и фени слишком остроумен и силен.
4. Я в самом деле крайне не люблю мат и жаргон. Особенно за пределами площадок, где они традиционны.

Теперь немного конкретизирую.
П.1. Тут я думаю все ясно.
Вот всем известные отрывки из всем известных книг.

Скрытый текст - :

Вы в самом деле славный малый, -- сказал Атос, пожимая ему руку.
-- Скорей, скорей, решайтесь! -- крикнул де Жюссак.
-- Скорей, -- заговорили Портос и Арамис, -- нужно что-то предпринять.
-- Этот молодой человек исполнен великодушия, -- произнес Атос.
Но всех троих тревожила молодость и неопытность д'Артаньяна.
-- Нас будет трое, из которых один раненый, и в придачу юноша, почти
ребенок, а скажут, что нас было четверо.
-- Да, но отступить!.. -- воскликнул Портос.
-- Это невозможно, -- сказал Атос.
Д'Артаньян понял причину их нерешительности.
-- Милостивые государи, -- сказал он, -- испытайте меня, и клянусь вам
честью, что я не уйду с этого места, если мы будем побеждены!
-- Как ваше имя, храбрый юноша? -- спросил Атос.
-- Д'Артаньян, сударь.
-- Итак: Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян! Вперед! -- крикнул Атос.
-- Ну как же, государи мои, -- осведомился де Жюссак, -- соблаговолите
вы решиться наконец?
-- Все решено, сударь, -- ответил Атос.
-- Каково же решение? -- спросил де Жюссак.
-- Мы будем иметь честь атаковать вас, -- произнес Арамис, одной рукой
приподняв шляпу, другой обнажая шпагу.
-- Вот как... вы сопротивляетесь! -- воскликнул де Жюссак.
-- Тысяча чертей ! Вас это удивляет ?
И все девять сражающихся бросились друг на друга с яростью, не
исключавшей, впрочем, известной обдуманности действий.

- Черт возьми! И везет же тебе, Анрио! - сказал король, пытаясь
улыбнуться, но от сильной боли не улыбка, а судорога искривила его губы. -
Это не его профессия.
- Так вот, государь, два чуда спасли меня. Одно чудо - это раскаяние
флорентийца. Другое - доброта вашего величества. Я скажу вашему величеству
откровенно: я испугался, как бы Бог не устал творить чудеса, и решил бежать,
руководствуясь аксиомой: на Бога надейся, а сам не плошай.
- Почему же ты не сказал мне об этом раньше, Генрих?
- Если бы я сказал вам эти самые слова даже вчера, я был бы доносчиком.
- А когда ты говоришь их сегодня?
- Сегодня - Другое дело: меня обвиняют - я защищаюсь.
- А ты уверен в первом покушении, Анрио?
- Так же уверен, как во втором.
- Тебя пытались отравить?
- Пытались.
- Чем?
- Опиатом.
- А как отравляют опиатом?
- Почем я знаю, государь? Спросите Рене: ведь отравляют и перчатками...
Карл сдвинул брови, но мало-помалу лицо его разгладилось...
- Да, да, - сказал он, словно разговаривая с самим собой, - в самой
природе живых существ заложено стремление бежать от смерти. Так почему же
это существо не сделает сознательно того, что делает инстинктивно?
- Итак, государь, - спросил Генрих, - довольны ли вы моей откровенностью
и верите ли, что я сказал вам все?
- Да, да, Анрио, ты славный малый. И ты думаешь, что те, кто желает тебе
зла, еще не угомонились и будут и впредь покушаться на твою жизнь?
- Государь! Каждый вечер я удивляюсь, что я еще жив.
- Видишь ли, Анрио, они знают, как я люблю тебя, и потому-то и хотят
убить. Но будь спокоен - они понесут наказание за свое злоумышление. А
теперь ты свободен.
- Свободен покинуть Париж, государь? - спросил Генрих.
- Нет, нет, ты прекрасно знаешь, что я не могу обойтись без тебя. Тысяча
чертей! Надо же, чтобы у меня был хоть один человек, который меня любит!

Матерщина здесь столь же уместна, как пятно на платье или гвоздь в ботинке.
Да, мне показывали фики по ОЭ (Тарру как-то обходило стороной), где герои ведут себя, как … те, которые начали «жизнь в трущобах городских и добрых слов…» Причем трущобы были явно провинциальные. Исполнение, как говорил Остап Бендер, мизерное, но об этом потом, когда до третьей причины доберусь.

П.2. Тут я все же скажу ИМХО, хотя так думаю не только я.
Для меня матерщина в литературном произведении сопоставима с насилием в любовных отношениях. Если человек не в состоянии добиться того, что ему нужно, иным путем, он несостоятелен. Даже если ощущает себя по факту победителем.
Обычно адепты «смелости и новизны» в качестве доводов приводят то, что это усиливает выразительность текста, что такова правда жизни, что это смело и ново, а кто против, тот ханжа и пережиток тоталитаризма. И вообще, вы что, за совковую цензуру?!
Ну вообще-то цензура не советское изобретение, борьбой с публичными извозчичьими изысками занимались задолго до того, как коммунисты начали издеваться над народом, но ниже будет и про цензуру.

А начну я с Высоцкого. В трусости и незнании жизни его вроде как не укоришь. В башне из слоновой кости не отсиживался, на цензуру и «высшее мнение» не ориентировался. Те, кто воевал, клялись, что автор песен воевал. Те, кто сидел, - что сидел. Те, кто плавал, был дальнобойщиком, летчиком, спортсменом и т.д. опять же принимали за своего.
Это уже классика, но все же привожу прямо здесь.

Скрытый текст - :

Всего лишь час дают на артобстрел —
Всего лишь час пехоте передышки,
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, ну а кому — до «вышки».

За этот час не пишем ни строки —
Молись богам войны артиллеристам!
Ведь мы ж не просто так — мы штрафники, —
Нам не писать: «...считайте коммунистом».

Перед атакой — водку, — вот мура!
Свое отпили мы еще в гражданку,
Поэтому мы не кричим «ура» —
Со смертью мы играемся в молчанку.

У штрафников один закон, один конец:
Коли, руби фашистского бродягу,
И если не поймаешь в грудь свинец —
Медаль на грудь поймаешь за отвагу.

Ты бей штыком, а лучше — бей рукой:
Оно надежней, да оно и тише, —
И ежели останешься живой —
Гуляй, рванина, от рубля и выше!

Считает враг: морально мы слабы, —
За ним и лес, и города сожжены.
Вы лучше лес рубите на гробы —
В прорыв идут штрафные батальоны!

Вот шесть ноль-ноль — и вот сейчас обстрел, —
Ну, бог войны, давай без передышки!
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, а большинству — до «вышки»
1964

***
Час зачатья я помню неточно,
Значит память моя однобока,
Но зачат я был ночью порочно
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе,
Девять месяцев - это не лет.
Первый срок отбывал я в утробе:
Ничего там хорошего нет.

Спасибо вам святители, что плюнули,да дунули,
Что вдруг мои родители зачать меня задумали,
В те времена укромные,теперь почти былинные,
Когда срока огромные брели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
А вот живет же братия - моя честна компания.

Ходу, думушки резвые,ходу,
Слово,строченьки,милые,слово!
Получил я впервые свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил
Отыгрался бы на подлеце,
Но родился и жил я и выжил,
Дом на Первой Мещанской в конце.

Там за стеной,за стеночкою,за перегородочкой
Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
Здесь на зуб зуб не попадал,не грела телогреечка,
Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.

Не боялась сирены соседка
И привыкла к ней мать,понемногу.
И плевал я, здоровый трехлетка
На воздушную эту тревогу.
Да не все то, что сверху от бога -
И народ зажигалки тушил.
И, как малая фронту подмога
Мой песок и дырявый кувшин.

И било солнце в три ручья сквозь дыры крыш просеяно
На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
Она ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие!
Эх,Киська,мы одна семья,вы тоже пострадавшие.
Вы тоже пострадавшие,а значит обрусевшие.-
Мои - без вести павшие,твои - безвинно севшие.

Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал не забыт,не заброшен.
И дразнили меня недоносок,
Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я,
- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
Возвращались отцы наши, братья
По домам,по своим, да чужим.

У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония, трофейная Германия:
Пришла страна Лимония - сплошная чемодания.
Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили:- зачем? - Он в ответ,
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет.

Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене-откажется
Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.

Все - от нас, до почти годовалых
Толковищу вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки
Не досталось им даже по пуле
В ремеслухе живи не тужи
Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
Из напильников сделать ножи.

Они воткнутся в легкие
От никотина черные,
По рукоятки легкие трехцветные наборные,
Вели дела отменные сопливые острожники.
На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами
И вот ушли романтики из подворотен ворами.

Было время и были подвалы,
Было дело и цены снижали.
И текли, куда надо каналы
И в конце, куда надо, впадали.
Дети бывших старшин, да майоров
До бедовых широт поднялись,
Потому, что из всех коридоров
Им, казалось сподручнее вниз.

***
В тот вечер я не пил, не пел -
Я на нее вовсю глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети.
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит.

И тот, кто раньше с нею был, -
Он мне грубил, он мне грозил.
А я все помню - я был не пьяный.
Когда ж я уходить решил,
Она сказала : "Не спеши!"
Она сказала : "Не спеши,
Ведь слишком рано!"

Но тот, кто раньше с нею был,
Меня, как видно, не забыл, -
И как-то в осень, и как-то в осень -
Иду с дружком, гляжу - стоят, -
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд -
Их было восемь.

Со мною - нож, решил я : что ж,
Меня так просто не возьмешь, -
Держитесь, гады! Держитесь, гады!
К чему задаром пропадать,
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда -
Так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был, -
Он эту кашу заварил
Вполне серьезно, вполне серьезно.
Мне кто-то на плечи повис, -
Валюха крикнул : "Берегись!"
Валюха крикнул : "Берегись!" -
Но было поздно.

За восемь бед - один ответ.
В тюрьме есть тоже лазарет, -
Я там валялся, я там валялся.
Врач резал вдоль и поперек,
Он мне сказал : "Держись, браток!"
Он мне сказал : "Держись, браток!" -
И я держался.

Разлука мигом пронеслась,
Она меня не дождалась,
Но я прощаю, ее - прощаю.
Ее, как водится, простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, -
Не извиняю.

Ее, конечно, я простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, -
Я повстречаю!

***
Я вышел ростом и лицом
(Спасибо матери с отцом),
С людьми в ладу - не понукал, не помыкал,
Спины не гнул - прямым ходил,
И в ус не дул, и жил, как жил,
И голове своей руками помогал.

Но был донос и был навет
Кругом пятьсот и наших нет
И кабинет с табличкой "Время уважай!"
Там прямо без соли едят
Там штемпель ставят наугад,
Кладут в конверт и посылают за Можай.

Потом - зачёт, потом - домой:
С семью годами за спиной
Висят года на мне - ни сбросить, ни прогнать
Но на начальника попал,
Который бойко вербовал
И за Урал машины стал перегонять...

Дорога, а в дороге "МАЗ",
Который по уши увяз.
В кабине тьма, напарник третий час молчит.
Хоть бы кричал, аж зло берет -
Назад пятьсот, вперед пятьсот,
А он зубами "Танец с саблями" стучит.

Мы оба знали про маршрут,
Что этот "МАЗ" на стройке ждут,
А наше дело - сел, поехал - ночь, полночь!
И надо ж так - под Новый год,
Назад пятьсот, вперед пятьсот,
Сигналим зря, пурга, и некому помочь.

"Глуши мотор, - он говорит, -
Пусть этот "МАЗ" огнем горит!
Мол, видишь сам, что больше нечего ловить,
Куда не глянь - кругом пятьсот,
И к ночи, точно, занесет,
Так заровняет, что не надо хоронить!

"Я отвечаю: "Не канючь!"
А он за гаечный за ключь
И волком смотрит, он вообще бывает крут.
А что ему - кругом пятьсот,
И кто кого переживет,
Тот и докажет, что был прав, когда припрут.

Он был мне больше чем родня -
Он ел с ладони у меня.
А тут глядит в глаза, и холод по спине.
А что ему - кругом пятьсот,
И кто там после разберет,
Что он забыл, кто я ему и кто он мне.

И он ушел куда-то вбок.
Я отпустил, а сам прилег,
Мне снился сон про наш веселый оборот:
Что будто вновь кругом пятьсот,
Ищу я выход из ворот,
Но нет его, есть только вход, и то не тот.

Конец простой - пришел тягач,
И там был трос, и там был врач,
И "МАЗ" попал, куда положено ему,
И он пришел - трясется весь,
А тут опять далекий рейс...
Я зла не помню, я опять его возьму.

***
Хоть бы облачко, хоть бы тученька
В этот год на моем горизонте.
Но однажды я встретил попутчика,
Расскажу вам о нем, знакомьтесь!

Он спросил: - Вам куда? - До Вологды -
Ах, до Вологды, - это полбеды.

Чемодан мой от водки ломится.
Предложил я, как полагается:
"Может выпить нам, познакомиться?
Поглядим, кто скорее сломается!"

Он сказал:"Вылезать нам в Вологде,
Ну, а Вологда - это вона где!"

Я не помню, кто первый сломался.
Помню, он подливал, поддакивал.
Мой язык, как шнурок, развязался,
Я кого-то ругал и оплакивал.

А проснулся я в городе Вологде,
Но - убей меня - не припомню, где!

А потом мне пришили дельце
По статье уголовного кодекса.
Успокоили: "Все перемелется".
Дали срок и не дали опомниться.

И вдобавок плохую дают статью,
Ничего, говорят, вы так молоды!
Если б знал я с кем еду, с кем водку пью,
Он бы хрен доехал до Вологды!

Все обиды мои годы стерли,
Но живу я теперь, как в наручниках.
Мне до боли, до кома в горле
Надо встретить того попутчика!

Нужна здесь нецензурная лексика? Лучше, смелее, точнее стало бы?
Не думаю. Ну а обвинить Высоцкого в ханжестве и оторванности от бытия как-то сложно.
Возьмите его песни. Все. И сосчитайте там нецензурщину. Это и есть ответ на вопрос о «силе непечатного слова» и необходимости оного. И гений вместо прямой речи берет и поет «а теперь конечно отстаю, осталось только материться!» И запоминается сие гораздо лучше и настроение создает.

Берем прозу.

Скрытый текст - :

- Где были? - спросил он уполномоченного. - Что-то я вас не видел сегодня.

- А я не при вас, а при батальоне. Мне вам глаза мозолить не обязательно.

- Однако все же пришли?

- Пришел, потому что в других ротах ничего больше не ждем, а здесь операция.

- Пришли принять участие?

- Вот именно. Еще вопросы будут?

- Не сердись, - сказал Синцов. - Это я так, сдуру кусаюсь. За мальчишку переживаю...

- Не один ты, - сказал уполномоченный. - Хоть бы теперь на хирурга хорошего попал, чтоб вы не зря старались...

- Прохорова жаль, - вздохнул Завалишин. - Такой был беззаветный, безотказный старик. Ильин, когда с глазу на глаз, его всегда батей звал...

- Значит, на КП у нас теперь один Ильин остался? - спросил Синцов.

- А вот и связь... - сказал адъютант, поднимая трубку затрещавшего телефона. - Ильин вас просит.

Голос Ильина показался Синцову в телефон не таким, как обычно, хотя докладывал Ильин четко и ясно, как всегда: все в порядке, связь со всеми ротами есть, скоро должны доставить людям горячую пищу... Он звонит уже из другой землянки. В той, где были раньше, теперь КП полка. Левашов уже там, и Туманян должен скоро прийти.

- Позвоните им по двойке, когда у вас готовность будет. Левашов повторил, чтоб спросили "добро", прежде чем начинать.

- Через пятнадцать минут позвоню, - сказал Синцов.

И еще раз подумал, что хотя Ильин говорит как всегда, а голос у него не такой. Может быть, уже узнал про свою минометчицу, что ее больше нет на свете. И, подумав об этом, не стал говорить сейчас про убитого ординарца, положил трубку и повернулся к Завалишину.

- Зачем мальчишку с корреспондентом отпустили? При вас приказал, чтобы не шел со мною...

- Я на телефоне был, - объяснил Завалишин. - А когда вышел, они уже...

Синцов махнул рукой. Не хотелось больше говорить, все это теперь уже бесполезно.

В землянку вошел Люсин.

- Все выяснил об этом вашем герое, - сказал он, войдя. - Материал будет исключительный!

Синцов поднялся ему навстречу.

- Закончили?

- В основном закончил.

- А раз так, то все. До свидания. И чтобы больше духу вашего не было у нас в батальоне! Рыбочкин! - повернулся Синцов к адъютанту. - Дайте бойца, пусть проводит старшего политрука в полк.

- Какое вы имеете право? - вспыхнул Люсин.

- А иди ты отсюда к... - Синцов грубо и зло выругался, - пока морду тебе не набил. Понял?

- В дивизию сообщу о вашем поведении, - сказал Люсин.

- Хоть в армию, - сказал Синцов. - Что стоите, Рыбочкин? - обернулся он к адъютанту. - Приказано - делайте!

- Товарищ старший лейтенант... - поднимаясь, недоуменно сказал Завалишин.

Но Синцов остановил его рукой.

- Рыбочкин, что сказано?

- Пойдемте, товарищ старший политрук, - сказал Рыбочкин.

- Не понимаю вас, может, объясните? - сказал Завалишин, когда Люсин и Рыбочкин вышли.

- Богословский, объясните старшему политруку, как было дело, - сказал Синцов.

И пока Богословский рассказывал, он ни разу не вмешался. Ходил по землянке, сжав зубы, пытаясь унять вдруг заколотившую его дрожь. Откуда она, черт бы ее взял? От злости, от усталости, от всего пережитого за день? Или оттого, что через двадцать минут опять наступать? Если так, это хуже всего...

- А почему сразу его из батальона не отправили? - спросил Завалишин.

- А потому что еще светло было, убить могли, не имел права. А теперь имею, - сказал Синцов. - Так или не так? - Он остановился перед Завалишиным.

- Так. Но форма выражения... Может нажаловаться.

- А... с ним, пусть жалуется, - вдруг сказал уполномоченный. - Не подтвердим, и все.

- Не матерились , не матерились - и сразу разговелись, - сказал Богословский.

- Пора людей собирать, - сказал Синцов и первым вышел из землянки.

Много выиграл бы текст, если б в нем была матерщина как таковая? Много выиграли бы «Старики», кричи идущий на таран летчик не «Будем жить!», а нечто матерное? Или вот возрожденный, осовремененный и цветной Штирлиц... Взяли б туда и закадровым голосом добавили «немного русской брани», ну и в сцены родов радистки Кэт само собой. Реализм и новизна, так уж реализм и новизна!!!

А теперь буду давить авторитетом. В смысле мнением Александра Городницкого. Человека, при жизни ставшего автором народных песен. Александр Моисеевич еще и выдающийся ученый, и потрясающе эрудированный человек, но нас сейчас интересует другое. «Правды жизни» Городницкий хватанул по полной программе. С блокады начиная. Геолог, причем не кабинетный. Тут тебе и крайний север, и полюс, и океанские глубины. Экспедиции, экспедиции, экспедиции… И за карабин приходилось хвататься, когда в лагерь попробовали истосковавшиеся по женщинам пьяные зеки вломиться, и… Бывалый человек, не то что сугубо городская дама, к тому же росшая в краях, где очень долго самой страшной бранью было «француватый» (в смысле больной дурной «французской» болезнью).
Ну так вот мнение Городницкого на сей счет, более резкое, чем мое. Думаю, в том числе и благодаря биографии.

- А как вы относитесь к массовому внедрению в современную «интеллектуальную прозу» неформальной лексики?
- Я - человек старомодный. Для меня мат - это раковые клетки, разъедающие русский язык. Этим летом я отдыхал под Москвой. Там была речка, мы на нее ходили купаться и туда же прибегали мальчики и девочки из того, что раньше называлось пионерлагерем, а сейчас даже не знаю. Ребятам этим было лет по двенадцать - четырнадцать лет. И они, в том числе и девочки, оживленно беседуя, постоянно матерились. Когда я на них цыкнул, они затихли. Не стали разговаривать вообще. Они не умеют разговаривать без мата! Им эти несколько грязных слов заменили краски окружающего мира и всю гамму человеческих чувств. Они даже не «не хотят», они не умеют иначе разговаривать! В этом опасность немоты следующего поколения.
- Однако к известному литературному «матерщиннику» Губерману вы явно относитесь с теплотой?
- Губерман - человек одаренный, и этим все сказано. Мат для него - элемент литературной ткани, не более того. «Гарики», написанные в рамках нормативной лексики, отнюдь не нуждаются в соленой приправе, они хороши сами по себе.
Есть и другие примеры, когда брань на книжных страницах оправдывается ситуацией, жанром и так далее. Не могу сказать, что я от этого в восторге, но это еще можно понять. Куда омерзительнее, когда мат - самоцель, центр, основа произведения. По принципу «не блоха при барине, а барин при блохе», то есть без ругани произведение было бы абсолютно пустым, не способным никого привлечь. А слова, которые раньше заменяли точками, привлекают некоторых читателей, как мух, слетающихся не только на мед, но и на, скажем, его противоположность.

Что до новизны и смелости, то ИМХО иллюзия это. Как у киношников, которые копируют не лучшие голливудские образцы двадцатилетней давности, полагая, что пиплу надо именно это. А пипл смотрит «Белое солнце пустыни» и «Темного рыцаря», а их игнорирует.
Да, когда-то цензура мат не одобряла. И не только цензура, могли и 15 суток припаять. И дома ругали. И в школе. Вот и въелось кое-кому в сознание, что раз нельзя, то оно смело. Ну назло учителям же! А раз было нельзя, а теперь можно, значит, оно ново! А оно не ново уже лет пятнадцать и кабы не все двадцать. И выходит с матом и нецензурщиной в книгах примерно то же, что с кремпленом и болоньей. Да, было когда-то в самом деле модно, ново, ярко, импортно. Потом из моды вышло, а промышленность советская того не заметила и пошел кремплен потоком. Материя крепкая, несносимая. До сих пор некоторые бабки коз в кремпленовых плащах пасут. Не знаю, как сейчас, а во Мге два года назад пасла. Голубенький такой плащик был, живенький, свежий и оригинальный.

Конечно, есть Губерман. Но гарик без мата, на мой взгляд, будет посильнее и поточнее гарика с матом. Так что единственный неубиенный довод в пользу нецензурной лексики - это возрождение традиций. Не выкорчеванных всякими просветителями и уже упомянутыми утеснителями извозчиков. Тот же Городницкий рассказывал, как Ролан Быков перед съемками фильма "Андрей Рублев" добился возможности ознакомитсья в спецхране с подлинными скоморошьми текстами нужной эпохи. Имея в виду использовать их при работе над ролью. Прочитал и понял, что лучше не надо, насколько это было похабно.
Так что, борясь при помощи мата с наследием советского и императорского тоталитаризма, борцы идут к тому же тоталитаризму, только более раннему.

"Мы шли в мир разума и братства, он же с каждым днем уходил навстречу к Николаю Кровавому, крепостному праву, расстрелу на Сенатской площади и -- кто знает? может быть, навстречу аракчеевщине, бироновщине, опричнине..." (С)АБС
Работать эдакими контрамотами. Оно надо?

Продолжение после праздников. Убываю до понедельника на реку Нара.

[Незарегистрированный]

Интересный текст, но куча ошибок...

[V01dem4r]

Сообщение от Незарегистрированный

Интересный текст, но куча ошибок...

Это вы о чем?

[Frontlander]

Gatty, почему Ворон настолько крут?