Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив)

[Jur]

Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.

Авторам.
1. Текст произведения необходимо срывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.

Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).

Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)

[Sander]

Только учусь, не судите строго

Мария..

Сквозь остатки сна она услышала негромкий стук в дверь.
Стук снова повторился, только на этот раз громче.
Мария открыла глаза, долго потянулась и присела на кровати. На вид это была девушка, лет семнадцати – восемнадцати, с красивыми каштановыми волосами, карими глазами и приятными чертами лица. С изящной, женственной фигурой, среднего роста. На щеке и ключице имелись небольшие шрамы, которые не могли испортить общую красоту.
- Кто там? – проговорила она сонным голосом.
- Это Верман. Мария, срочно собирайся, нам нужна твоя помощь. В этот раз все очень серьезно. Поторопись.
- Да, конечно, я через минуту спущусь, только оденусь.
- Поспеши, я жду тебя внизу, на улице.
Встав с кровати, она быстро стала натягивать на себя одежду: рубашка, штаны, легкие ботинки и поверх всего коричневый балахон с символом гильдии целителей. На талии, поверх балахона, она закрепила пояс с травами и снадобьями.
Она, как и другие пять девушек в этом доме, была целительницей. С тем лишь отличием, что она была их главой. Мария родилась с врожденным даром целителя, что очень большая редкость. Такие, как она, рождаются лишь раз в триста лет. А другие девушки просто развивали навык лечения и могли лечить, но не такие сильные травмы и болезни, как Мария. Марии иногда даже под силу было вылечить смертельные ранения и болезни. И раз её разбудили посреди ночи и сам Верман, который был правой рукой императора, то это значит, что пострадал кто-то очень серьезно и кто-то важный.
Вот она уже несется по ступенькам вниз. Выбежав на улицу, она вдохнула летний утренний воздух. На дороге стояла карета, в которой сидел взволнованный Верман так, что она, не теряя времени, поспешила к нему. Ловко запрыгнув в карету, она села напротив Вермана и обратила на него свои красивые карие глаза.
- Ну? Кто ранен? – спросила Мария спокойным голосом, поправив сбившуюся прядь волос.
- Мария, у нас серьезные проблемы. Сегодня от тебя зависит судьба страны. Император сильно ранен. Очень сильно. Он едва держится.
Она в страхе прикрыла рот ладонью – Ужас, что случилось? – Её тело покрылось испаринами пота, и сердце забилось с бешеной скоростью.
- Император проиграл битву. Его ранили болтом из арбалета. Болт не прошел насквозь, а застрял внутри. Спаси его. Мария, помоги ему – Верман смотрел на неё чуть не плача. Ведь император был для него не только императором, а ещё и лучшим другом.
Карета остановилась у главных ворот замка. Не теряя ни секунды, Мария и Верман помчались в покои Императора. Стражники, увидев их, открывали перед ними двери.
В комнате было мало света и пахло кровью, кровью Императора. Иногда слышны были его тихие, сдавленные стоны.
Верман вышел, затворив за собой дверь. В комнате остались только Мария, Император и этот чертов болт, торчащий у него из груди. Император был совсем плох, видно было, что он долго не протянет. Подойдя к нему, она взяла его за руку и начала медленно вливать в него энергию и силы - стоны стали реже. Опустившись до уровня его лица, она прошептала «Прости» и другой рукой с силой дернула болт. От ужасной боли Император потерял сознание, а Марии оставалось только молиться, что её силы хватит на лечение. Она вливала в него потоки силы. Она слилась с ним воедино и начала ощущать его боль. Медленно забирала часть его боли и страданий к себе, из глаз сочились слезы. В том месте, где она зажала руками рану, появилось слабое сияние, а помещение, казалось, совсем погрузилось во мрак. Мария закричала от пронизывающей её боли. Это было ужасно. Она тянула себя и его сущность к свету. Увидев его, она направила свою силу туда…она уже близко. Когда они достигли света, то она смогла выпустить всю эту боль наружу. Все кончилось так внезапно, как и началось. Все прошло, она посмотрела на императора. Он лежал без движения, он спал. Он был жив, а место ранения было ровное. И не было ни единого намека на рану. Она слабо улыбнулась и упала без чувств, совсем вымотанная лечением.
Сегодня она спасла жизнь ещё одному человеку и спасет ещё многим. Для неё не важно император это или бедняк, главное, что она смогла помочь, спасла человеку жизнь. Но многие принимают эту помощь, как должное, а не как акт доброй воли.

[Винкельрид]

Сообщение от Sander

Стук снова повторился, только на этот раз громче.

Слово "снова" - лишнее

Сообщение от Sander

На вид это была девушка, лет семнадцати – восемнадцати, с красивыми каштановыми волосами, карими глазами и приятными чертами лица. С изящной, женственной фигурой, среднего роста. На щеке и ключице имелись небольшие шрамы, которые не могли испортить общую красоту.

"На вид это была девушка" - это просто ужасно. "Семнадцати - восемнадцати" - ещё хуже. Не знаю, как кому, но мне это описание очень напоминает милицейскую ориентировку, в которой разве что татуировки не указаны. Зачем все эти подробности? Это так важно для рассказа, где у неё шрамы и какого она роста? В рассказе не должно быть ничего лишнего, а тут целый абзац растрачен практически впустую - читатель не получил ничего, кроме стандартного описания. Тут достаточно было одной-двух фраз, описывающих какие-то интересные черты и особенности, "изюминки".

Сообщение от Sander

Встав с кровати, она быстро стала натягивать на себя одежду: рубашка, штаны, легкие ботинки и поверх всего коричневый балахон с символом гильдии целителей.

Опять придираюсь, просто у меня появилось много свободного времени))) Можно пропустить деепричастный оборот, который тут, в принципе, лишний, можно пропустить слово "натянуть", которое вряд ли следует применять к процессу надевания балахона, но как пропустить мимо глаз-ушей "легкие ботинки", отнесённые автором к одежде?

Сообщение от Sander

На талии, поверх балахона, она закрепила пояс с травами и снадобьями.

Пояс закрепляют? Интересное наблюдение...

Сообщение от Sander

Мария родилась с врожденным даром целителя, что очень большая редкость.

"Родилась с врождённым" - не режет слух? Не бросилось в глаза и в уши при редактировании?

Сообщение от Sander

Такие, как она, рождаются лишь раз в триста лет.

А это уже следующее предложение, и опять "рождаются"

Сообщение от Sander

А другие девушки просто развивали навык лечения и могли лечить, но не такие сильные травмы и болезни, как Мария.

То же самое. Лечения-лечить...Есть слова, близкие по значению, и их масса.

Сообщение от Sander

Марии иногда даже под силу было вылечить смертельные ранения и болезни.

И опять "вылечить", и опять "болезни"...Самое интересное, что смысл этих рассуждений о целитлях и их способностях можно было выразить в одном-двух предложениях...

Сообщение от Sander

И раз её разбудили посреди ночи и сам Верман, который был правой рукой императора, то это значит, что пострадал кто-то очень серьезно и кто-то важный.

И раз...и Верман...Зачем? И если (я поменял слово "раз", поскольку надо избавляться от несуразных сочетаний, как здесь: "раз...разбудил") её разбудил среди ночи сам Верман - правая рука императора, то...

Сообщение от Sander

Выбежав на улицу, она вдохнула летний утренний воздух.

Я, конечно, "дико извиняюсь", но если её разбудили среди ночи, а выбежала она утром, то напрашивается вопрос: насколько быстро она оделась и как быстро бегает?

Сообщение от Sander

На дороге стояла карета, в которой сидел взволнованный Верман так, что она, не теряя времени, поспешила к нему.

"В карете сидел взволнованный Верман (или "Верман нетерпеливо выглядывал из кареты"), и Мария, не теряя времени, поспешила к нему." Вот и всё! Зачем лишние предлоги, двусмысленные местоимения (хотя и все, конечно, поняли, что "она" - это не карета)

Сообщение от Sander

Ловко запрыгнув в карету, она села напротив Вермана и обратила на него свои красивые карие глаза.

Опять я придираюсь...Но скажите мне пожалуйста, что изменит удаление из предложения слова "ловко"? Итак понятно, что, если запрыгнула, то сделала это достаточно ловко...То же самое со словами "красивые карие". Мы итак помним, что глаза карие и красивые, а здесь это лишнее напоминание выглядит совершенно неуместно - не до того сейчас им обоим, чтобы замечать цвет и красоту глаз.

Сообщение от Sander

- Мария, у нас серьезные проблемы.

О, Бог мой! Да не так! Какие, к чёрту, проблемы? "Мария, у нас - беда!!!"

Сообщение от Sander

Сегодня от тебя зависит судьба страны.Император сильно ранен. Очень сильно. Он едва держится.

И вновь на экране "Крепкий орешек 18"...Я не знаю, почему так происходит...Почему автор, пишущий художественное произведение, изрекает устами своих героев реплики из американских фильмов. Добавить "мы его теряем" - и точка...Здесь нужны серьёзные переживания, а не стандартные фразы, звучащие из уст политически подкованного товарища...

Сообщение от Sander

Её тело покрылось испаринами пота, и сердце забилось с бешеной скоростью.

Ну, тут, всего навсего, неправильное сочетание "испарины пота" (надо - просто "покрылась испариной")

Сообщение от Sander

Его ранили болтом из арбалета.

Ну, допустим, итак понятно, что не болтом от гайки - другого болта, как из арбалета, на поле боя бояться не надо. Опустим рассуждения о правильности употребления слова "болт" в отношении арбалетной стрелы - это разговор не для этой темы. Нас интересует другое: как бы вы отнеслись к такой фразе: "Его ранили пулей из пистолета"? Я отношусь отрицательно. Так не говорят.Либо просто "болтом", либо просто "из арбалета", я предпочёл бы второе.

Сообщение от Sander

Император был совсем плох, видно было, что он долго не протянет.

Опять американщина...

Сообщение от Sander

Подойдя к нему, она взяла его за руку и начала медленно вливать в него энергию и силы - стоны стали реже.

Опять излишества, разжижающие повествование...Почему бы не убрать "подойдя к нему"?

Сообщение от Sander

Опустившись до уровня его лица, она прошептала «Прости» и другой рукой с силой дернула болт.

Наши любимые канцеляризмы...Не опустившись до уровня лица, а просто "наклонившись к нему", или что-то в этом роде, но избавиться от этого "уровня лица" надо обязательно.

Сообщение от Sander

Она вливала в него потоки силы. Она слилась с ним воедино

"Вливала", "слилась"...

Сообщение от Sander

Медленно забирала часть его боли и страданий к себе

Забирать можно себе, а не "к себе", вбирать "в себя", к себе можно только "грести")))

Сообщение от Sander

Все кончилось так внезапно, как и началось.

Я понимаю, что бездумно употреблена фраза, которую тыкают, куда угодно, но не могу понять, что именно "началось внезапно"?

Сообщение от Sander

Он был жив, а место ранения было ровное.

Вообще-то, тут ещё одна ошибочка. Если арбалетная стрела (чёрт с ним, пусть будет болт) торчал из раны, то, значит, император оставался в доспехах, так как ни один идиот не выйдет сражаться во времена арбалетов бездоспешным. Доспех - это акетон, кольчуга и нагрудник, или же пластинчатая куртка. Как через всё это хозяйство можно разглядеть, затянулась там рана или нет - непонятно...

Сообщение от Sander

И не было ни единого намека на рану. Она слабо улыбнулась и упала без чувств, совсем вымотанная лечением.

На протяжении всего лечения автор упорно именовал героиню "она", тут даже двусмысленность получилась. Почему? Разве нельзя разбавить текст словами "целительница", "Мария", да хоть бы и "лекарка" - лучше так, чем совсем никак.

Сообщение от Sander

Сегодня она спасла жизнь ещё одному человеку и спасет ещё многим. Для неё не важно император это или бедняк, главное, что она смогла помочь, спасла человеку жизнь. Но многие принимают эту помощь, как должное, а не как акт доброй воли.

"Жизнь"-"жизнь", "человеку"-"человеку", "ещё"-"ещё", "спасла"-"спасёт"-"спасла", "помочь"-"помощь", "многим"-"многие".Не многовато ли для трёх недлинных предложений?

Сюжет слабоват, рассказ, и без того короткий, напичкан ненужными подробностями...Вот, наверное, и всё.
Судил не строго, просто справедливо (надеюсь на это). Вы пишите, что учитесь, вот и славно...

[Sander]

Спасибо, что помогли. Вначале я ошибся, написал вместо "она" "это". А так видно, что в некоторых местах сильно лажанулся. Особенно где утро и ночь. Буду внимательнее. Спасибо. В общем все исправлю... Потом что-нибудь выложу ещё, когда напишу...

[Винкельрид]

Вначале я ошибся, написал вместо "она" "это".

Я опять прошу прощения...Так вы хотели написать "На вид она была девушка..."???

[glider]

Sander, хороший рассказ. Прочитал на одном дыхании ;) ...
Ко всем замечаниям могу добавить, что в конце последнего предложения не помешало бы многоточие - так :

Но многие принимают эту помощь, как должное, а не как акт доброй воли ...

Так будет более ... эмоционально, что ли - т.е. это не просто констатация факта, а слова, которые ИМХО должны наводить на размышления. Я, например, в своих сочинениях в таких случаях поступаю именно так ;) ...

[Atra]

Лан, только чур ногами не бить, но очень уж интересно послушать критику в свой адрес)

Малыш.

С крыши открывался прекрасный вид на заполненную разномастным народом ярмарочную площадь. Спешащие по делам ремесленники и купцы, квохчущие об очередном повышении цен домохозяйки, горланящие во всю мощь луженых глоток торговцы. Город. Люди. Ей нравилось смотреть на всю эту разноцветную, мельтешащую кутерьму, представлять себя одной из этих юных девиц, выбирающих себе кружева и жемчуг, под строгими взглядами дородных матрон. Увы! Ее судьба сложилась иначе, но это не значит, что надо вешать нос, иначе можно остаться и без ужина!

Она давно присмотрела лавку степенного булочника. Торговля ему сегодня явно удалась, и он то и дело отвлекался от прилавка, считая выручку и скаля зубы с соседями. Быстро спустившись на пыльный чердак, она выбралась в маленькое оконце и, дотянувшись до аварийной лестницы, спустилась в пустынный, воняющий мочой, двор. Фасад дома, с этой стороны не был столь красив, как со стороны площади. Облупившаяся штукатурка и подгнившие оконные рамы наводили на мысли о заброшенности. Купец, владелец дома и изрядный скупердяй и скряга, экономил буквально на всем, и задняя часть дома была совсем не обжита. На чердаке она обустроила себе небольшое укрытие от дождя и снега. И никто за эти несколько месяцев даже не заглянул в ее каморку.

Маленькая, хрупкая фигурка очень быстро скрылась в огромной толпе на площади. Она не ошиблась, толстяк булочник, уже совсем не обращая внимания на лоток, вовсю строил глазки соседке-лотошнице, торговавшей разного рода винами. От одуряющего запаха хлеба, сводило с ума, а желудок готов был выпрыгнуть! Нацелившись на приличных размеров каравай, девушка, как бы проходя мимо, схватила хлеб, и, сунув его под потертый временем мешковатый плащик, поспешила ретироваться. Сделав несколько кругов по базару, и совершенно случайно пополнив свой запас парой яблок и великолепным сахарным леденцом, свернула к домику с обжитым ею чердаком.

Это был настоящий пир! В желудке приятно урчало после половины каравая и яблока. Жизнь была прекрасна! И даже становилось неважно, что всю ее маленькую жизнь, она была никем в этом мире, она была бастардом. Она не знала, как звали ее высокородную мать, ту женщину, что, не желая расставаться со своим положением в обществе, просто подкинула кроху на самые задворки Города, чтобы даже тень подозрения не смогла пасть на нее! Да мало ли в Городе брошенных детей!? Ее подобрала и вырастила бездетная старуха, самая светлая часть ее жизни. Она дала ее имя. Кьяра. Одна из героинь сказок, повелительница Огня и Бури. Хороша же, повелительница! Оборванная девчонка, в старущем жакетике и штанишках, прямо как мальчик, залатанный плащ и копнища медно-красных волос, отливающих багрянцем…Огонь и Буря…Ба-бах!

Кьяра резко вскочила и бросилась к выходящему во двор оконцу. У стены соседнего дома стоял высокий человек в модном, богато расшитом камзоле и прекрасной шляпе с ярко-голубым пером, его черный с подбивкой плащ валялся прямо на голой земле. Незнакомец бормотал что-то себе под нос, и с его выставленных вперед ладоней срывались маленькие светящиеся шарики, ударявшие в…Такого существа ей не приходилось видеть еще никогда! Абсолютно обнаженное, если не считать набедренной повязки, трехметровое человекоподобное тело, с кожей темно-розового цвета, козлиная морда с огромными бычьими рогами и абсолютно черными глазами, сжатый в правой лапе светящийся кнут. Существо рычало от боли, когда в него попадали маленькие шарики, и никак не могло использовать свое страшное оружие.

А человек, похоже, начинал выдыхаться. Шарики слетали с его пальцев уже не таким частым роем, а меленькими, с каждым разом еще более уменьшавшимися группками. Казалось еще немного и страшный хлыст ужасного создания обрушится на молодого господина! Но тут, видимо собрав остатки сил и воли в кулак, человек что-то произнес, и, внезапно окутанное темно-фиолетовым сиянием существо, исчезло. Обессиленный незнакомец привалился к стене.

Кьяра не могла отвести глаз от места, где исчезло создание. Что это? Как? Откуда? А человек? Что с ним? Девочка перевела взгляд на мужчину, чтобы получше его разглядеть, но тот видимо почувствовав на себе чей-то взгляд, быстро обернулся и пристально взглянул на нее. Явно незнакомец был из благородных. Тонкие, почти правильные черты лица, вздернутый подбородок и, почему-то, веселый взгляд больших карих глаз, также изучающих ее. Опомнившись, Кьяра быстро отпрянула от окна, и, вжавшись в дальний угол чердака, стала ждать. «Этот парень как пить дать маг, думала она про себя, и наверняка не из последних, раз смог сладить с таким ужастиком. А это существо, что он убил? Я даже никогда ни о чем подобном не слышала! И что будет, если я стала нежелательным свидетелем чего-то запретного?»

Больше за этот вечер, она так и не решилась подойти к окну, и, добравшись до своей подстилки, быстро заснула. Лишь на краю сознания промелькнула мысль: «А где же люди? Ведь стоял такой шум. Почему никто не позвал стражу?».

[Винкельрид]

Винкельрид, прочитал твою критику на рассказ Sander'а. Очень долго смеялся. И не потому, что критика неправомерная, просто веселая. Никогда не пробовал юмористические рассказы писать? Советую попробовать.

Как же, пробовал...Мой юмористический рассказик участвовал в "Сказочниках". Да и "Три поросёнка" тоже полностью серьёзным назвать нельзя.
Теперь о рассказе Atra

Ее судьба сложилась иначе, но это не значит, что надо вешать нос, иначе можно остаться и без ужина!

Глаголы сразу в трёх (!) временах. Надо избавляться.

Она давно присмотрела лавку степенного булочника. Торговля ему сегодня явно удалась, и он то и дело отвлекался от прилавка, считая выручку и скаля зубы с соседями.

Уж и не знаю, что вы понимаете под словом "степенный", но явно не тот, кто "скалит зубы с соседями". Тут уж: или - или... К тому же, сам оборот "скалить зубы", в этом контексте, мне показался не на своём месте, сначала показалось, что он употреблён в буквальном значении.)))

Быстро спустившись на пыльный чердак, она выбралась в маленькое оконце и, дотянувшись до аварийной лестницы, спустилась в пустынный, воняющий мочой, двор.

Во-первых, длинно. Во-вторых, "спустившись-спустилась". В-третьих, попробовал решить этот ребус и вот что получилось: "Через чердачное оконце она выбралась на аварийную (тоже мне это слово резануло глаз, ну да ладно) лестницу, и спустилась..."

Фасад дома, с этой стороны не был столь красив, как со стороны площади.

"Фасад" - это наружная лицевая часть здания, поэтому он одинаков с любой стороны...

Купец, владелец дома и изрядный скупердяй и скряга

Скупердяй и скряга - это одно и то же.

Маленькая, хрупкая фигурка очень быстро скрылась в огромной толпе на площади.

Мне показалось, что более подходящим было бы "растворилась", или что-то вроде этого, т.к. скрываться ей пока, собственно, незачем.

От одуряющего запаха хлеба, сводило с ума, а желудок готов был выпрыгнуть!

Неправильная формулировка. Или "От одуряющего запаха...сходила с ума", или "одуряющий запах сводил с ума". И ещё придирка - лишняя, но всё таки озвучиваю её. Разве когда хочется есть, желудок стремиться выпрыгнуть? По-моему, так он ведёт себя в обратном случае, когда переел, или перепил)))

Нацелившись на приличных размеров каравай, девушка, как бы проходя мимо, схватила хлеб, и, сунув его под потертый временем мешковатый плащик, поспешила ретироваться.

Во-первых, канцелярский оборот "приличных размеров", во-вторых, заметно натужное избавление от повторений: нацелилась на каравай, а схватила хлеб. Я бы посоветовал сделать так: "Издалека приметив пышный каравай, девушка, проходя мимо, ловко сцапала его и тут же укрыла под..."

И даже становилось неважно, что всю ее маленькую жизнь, она была никем в этом мире, она была бастардом.

Далее становится ясно, что девочка - просто подкидыш. Почему "бастард" (полукровка, незаконнорожденный) - непонятно, непонятно также, откуда она узнала про знатную мать и т.п.

Ее подобрала и вырастила бездетная старуха, самая светлая часть ее жизни.

Нет, не "часть"! Подберите какое-то другое слово, передайте нежность и любовь, которые питает девочка к своей единственной родной душе на этом свете.

Одна из героинь сказок, повелительница Огня и Бури.

Почему "одна из..."? Просто героиня.

Абсолютно обнаженное, если не считать набедренной повязки, трехметровое человекоподобное тело, с кожей темно-розового цвета, козлиная морда с огромными бычьими рогами и абсолютно черными глазами, сжатый в правой лапе светящийся кнут.

И при описании девочки, и здесь - одна и та же ошибка. Пишете сначала: тело с тем-то и тем-то, а потом - резко переходите наименительный падеж (морда). Комично звучит "козлиная морда с бычьими рогами". Не мешало бы и подсократить описание, чтобы не отвлекать читателя от динамичной сцены. К тому же сам Бог велел убрать это тяжеловесное "абсолютно" (а оно, к тому же, встречается у вас дважды!). Я бы, например, сделал так: "Тёмно-розовый, рогатый и черноглазый великан сжимал..."

Существо рычало от боли, когда в него попадали маленькие шарики, и никак не могло использовать свое страшное оружие.

Средний род не красит сцену боя. Может - "урод", "гигант", "рогатый", в конце концов, и потом - "он"?

Шарики слетали с его пальцев уже не таким частым роем, а меленькими, с каждым разом еще более уменьшавшимися группками.

Наверное, рой не частый, а "густой"?

Казалось еще немного и страшный хлыст ужасного создания обрушится на молодого господина!

"Страшный" и "ужасный", как двойное отрицание, не производит желаемого эффекта. Уберите что-нибудь...

Но тут, видимо собрав остатки сил и воли в кулак, человек что-то произнес, и, внезапно окутанное темно-фиолетовым сиянием существо, исчезло.

Можно "собрать волю в кулак". Это - идиома. Устоявшееся выражение. Собрать силу в кулак - это нечто странное.

Девочка перевела взгляд на мужчину, чтобы получше его разглядеть, но тот видимо почувствовав на себе чей-то взгляд, быстро обернулся и пристально взглянул на нее.

Два "взгляда" и один "взглянул"... И много лишних слов "перевела взгляд...чтобы получше рассмотреть", "почувствовал взгляд...и взглянул" От себя: "Девочка перевела взгляд на мужчину и тот, словно почувствовав это, посмотрел на неё".

Тонкие, почти правильные черты лица, вздернутый подбородок и, почему-то, веселый взгляд больших карих глаз, также изучающих ее.

Черты лица - это не что-то, сверяемое с эталоном или каким-то стандартом. Так что "почти" - это ненужно. Опять "взгляд", к тому же "взгляд...глаз", да ещё и "взгляд...глаз, изучающих"!!! Мне также не понравилось это "почему-то".

Опомнившись, Кьяра быстро отпрянула от окна, и, вжавшись в дальний угол чердака, стала ждать.

Медленно отпрянуть, собственно говоря, и не получится. Понятно, какое слово тут лишнее?

«Этот парень как пить дать маг, думала она про себя, и наверняка не из последних, раз смог сладить с таким ужастиком.

И вновь мусор... "Думала...про себя". Нет, я понимаю, что думать можно вслух, но все мы прекрасно знаем, что к слово "думать", "по умолчанию" или, как в праве "если иное не предусмотрено", и подразумевает "про себя". К тому же, "думать про себя" - это означает "думать о себе".
Толко вот я не понял, это рассказ был что-ли? Если нет (что скорее всего) - то надо делать соответствующую пометку.

[glider]

Еще одно замечание, Atra - избегай СЛОЖНЫХ предложений. Например :

Она не ошиблась, толстяк булочник, уже совсем не обращая внимания на лоток, вовсю строил глазки соседке-лотошнице, торговавшей разного рода винами.

ИМХО лучше переделать так :
Она не ошиблась : толстяк булочник, уже совсем не обращая внимания на лоток, вовсю строил глазки соседке-лотошнице, торговавшей разного рода винами.

Девочка перевела взгляд на мужчину, чтобы получше его разглядеть, но тот видимо почувствовав на себе чей-то взгляд, быстро обернулся и пристально взглянул на нее.

ИМХО лучше переделать так :
Девочка перевела взгляд на мужчину, чтобы получше его разглядеть - но тот, почувствовав на себе ее взгляд, быстро повернулся в ее сторону.

Теперь о сюжете. Описания, если не брать во внимание корявости, весьма наглядные. Но ... ИМХО даже для короткого рассказа того, что написала ты, маловато. Фактически, ты описала только сцену драки волшебника и демона. Но она осталась без последствий - никаких выводов для себя Кьяра не сделала (ее размышления относятся только к ТЕКУЩЕМУ моменту). ИМХО твой рассказ нуждается в продолжении - Къяра должна сделать для себя выводы из увиденного. Либо чародей должен ей заинтересоваться ... (возможны и другие варианты ;) )

[Винкельрид]

Это называется: критика критики, но всё же... Прочитав это

Сообщение от glider

избегай СЛОЖНЫХ предложений

я ожидал увидеть что-то действительно простое и удобочитаемое, а не замену запятой на двоеточие и тире (тире и вовсе поставлено не по правилам). Простоты от этого не прибавилось, скорее - наоборот, разные знаки препинания отяжеляют. Самое интересное - в том, что эти предложения легко упрощаются. Например, вот вариант изменения первого: "Она не ошиблась - толстяк-булочник, уже совсем не обращал внимания на лоток. Он вовсю строил глазки соседке-лотошнице, торговавшей вином." Я бы ещё подумал над тем, чтобы убрать "она не ошиблась", потому что это выражение там совершенно не нужно, непонятен даже его смысл, также как и не важно для повествования, чем там торговала его соседка, и над заменой всего предложения на простое и ёмкое: "Толстяк-булочник, оставив товар без присмотра, заигрывал (всё-таки "строить глазки" слабо сопоставляется с толстяком-булочником) с соседкой-лотошницей".
Кстати, сразу как-то не усмотрел... Ошибка в написании слова "лотоЧница" (у автора - "лотоШница") очень рассмешила. Дело в том, что слово "лотоШница" действительно существует, но оно образуется от существительного... "лото"))) Зачем любительница играть в "лото" занялась торговлей вином? Об этом можно сочинить целую историю)))

[Harridan]

Sander, ну сам наверное уже понял, что получилось не оч. Правильно строить предложения не умеем, идея не блещет оригинальностью, в общем не впечатляет. Совсем. Но ты все-таки пиши дальше. Сразу все не получится. Пиши, выставляй и такие же "добрые" как я будут тебя критиковать. А если будешь прислушиваться к критике, однажды старания увенчаются успехом. Запоминай свои ошибки и учитывай их в следующем произведении.


Ну а теперь выставляю на людской суд свое недавнее творение. Жду критики и советов.


Люди обожают делать глупости

«Ну не нравится мне моя мать!» - отчаянно оправдывалась про себя Ликарда – «Просто как человек не нравится! А на конфликт она сама напрашивалась!»

Девушка прекрасно понимала, что не скажи она того, что сказала, скандала бы не было. Это была ее извечная проблема, зачастую те или иные слова действовали на матушку совершенно не так, как можно было бы ожидать. То ли они с дочкой были слишком разные, что катастрофически не понимали друг друга, то ли наоборот – слишком похожи.

А выяснение отношений было в самом разгаре. Оппозиционные стороны уже не помнили из-за чего собственно сыр-бор, но злобными фуриями носились по дому, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Казалось, еще час назад чистенькая (как же, останется она таковой во время ТАКОГО!) крестьянская изба ходит ходуном.

- Неблагодарная бестолочь!
- Дура!
- Не хами матери!
- На себя посмотри!
- А ты себя рядом со мной не ставь, нахалка малолетняя! Ты пока еще никто и абсолютно никому не нужна!

Ликарда вспыхнула похлеще лондонского пожара. Ее мать всегда умела задеть за живое, а найти слабое место дочери вообще раз плюнуть. Байки о ее свободолюбии служили порицательными историями всему селу.

- Да на себя посмотри, старая дева несчастная! Я, как раз, в отличие от тебя личность! Я колдунья! Пусть даже начинающая, но колдунья! Обладающих магическими способностями, единицы во всем мире! А таких престарелых доярок как ты – тысячи по всему королевству!

Ущемленное самолюбие дало о себе знать, вовсе, кстати не престарелая мать заметно побагровела. Высказав свою точку зрения, она не учла одного: задетая за живое Ликарда становится язвой, каких поискать. Люди сами по себя существа загадочные, а в гневе зачастую совершают глупости. От человека конечно зависит, но матушка была именно такой.

- Какими умными словами мы заговорили! Да только толку от них… тьфу! Магичка хренова, да из тебя и доярка-то не получится! Настанет время, будешь сидеть на паперти, забавляя честной народ своими словечками за жалкие медяки. А книжки твои… богопротивные…

Схватив с грубо-сработанной полки 3 толстенных тома о колдовстве, составлявших всю домашнюю библиотеку, женщина выкинула их во двор, затем схватила топор и выйдя на улицу начала готовить костер.

Осознав, что ее вот-вот лишат самого ценного, Ликарда подскочила к книгам и попыталась их спасти. Конечно, в скором времени матушка пожалела бы о содеянном, но сейчас надо было действовать.

Оторвалась от колки дров мать. Отшвырнула в сторону топор. Завязалась потасовка.

Интересно, существует ли у человека «точка кипения»? Предел разгневанности, озлобленности так сказать. А что происходит, когда человек этой точки достигает? Нервный срыв? Истерика? Сумасшествие? Как оно там на самом деле, лучше спросить у психолога. Или психиатра. Однако, Ликарда своей «точки кипения» достигла.

Земля мелко затряслась, трава, деревья, кустарники, дома – все деревянное вспыхнуло. В селе началась паника. Жители впервые столкнулись с таким масштабным бедствием. Сама виновница несчастья, в пылу все еще не прекратившейся драки больно ударилась головой о камень и потеряла сознание. Она не могла видеть, да и другие, спасаясь не обратили внимания на блестящую прозрачную полусферу, саму по себе образовавшуюся и накрывшую колдунью.



* * *

Пожар унялся. Раскиданные тут и там кострища – все, что осталось от села оплакивал дождь. Пепелища выглядели ужасающе. Но на одном из дворов, что выглядело чрезвычайно странно на общем фоне, сохранился небольшой зеленый пятачок. Обтекающая водой, хорошо видна была полусфера, которая и не пустила сюда пожар. На сочной зеленой травке без сознания лежала девушка. Прошло некоторое время. Дождь окончательно потушил все, что еще горело. Наконец, Ликарда пришла в себя. Первые минуты она потрясенно озиралась по сторонам, не в силах понять, где оказалась. Потом вспомнилась та бурная ссора с матерью, взаимные оскорбления, порыв сжечь драгоценные книги… От дома остались лишь куски обгоревшего дерева, чудом уцелевший топор для колки дров… и…

- Мама!

Женщина что-то прошептала. Она наполовину обгорела и… Кто знает, что она хотела сказать? Ликарда этого не услышала, но наверное она хотела умереть, не в силах больше выдерживать ожоги, причиняющие адские муки.

- Мама!

Забывшая о былых ссорах дочь кинулась к матери, но порыв не увенчался успехом. Сфера не пустила ее. Она защищала все, что находится внутри от любых напастей, но и без нужного заклинания не выпускала. Девушка беспомощно огляделась. Книги! В нескольких шагах валялись грязные слегка обуглившиеся 3 тома о магии. Стоит только протянуть руку и вот оно, нужное заклинание. Но… сфера работала исправно.

Матушка чуть повернула голову и опять что-то прошептала. А потом… потом ее не стало. Как и других жителей села. Единственный живой человек на всю округу – Ликарда упала на колени в своей прозрачной тюрьме и зарыдала. Что же она натворила…

[Винкельрид]

Рассказ написан неплохо, и это - повод для придирчивой критики.
Первое, что бросилось в глаза – это странный стиль повествования, совершенно не подходящий рисуемой обстановке, и даже довольно сильно отвлекающий от рассказа, мешающий его воспринимать. Фэнтезийная деревня, пусть даже она будет нестандартная – не средневековье, допустим, а поздний ренессанс, или даже «эпоха наполеоновских войн» на фантастический лад, и вдруг «конфликт», «проблема», «катастрофически», «оппозиционные», «психиатр» и т.д. Это – такая находка автора? Может, кому-то это будет по душе, мне же кажется неуместным. Возможно, такой подход можно было бы простить в сатирическом произведении, но тут от сатиры далеко... Это проще всего: насовать в рассказ умных современных слов, которые мы слышим по сто раз на дню, вложить в головы персонажей – совсем для этого не приспособленные – мысли современного человека, и незачем возиться с подбором уместных слов, словечек и фразеологизмов, которые гораздо точнее передали бы атмосферу изображаемых событий.
Далее, уже не касаясь вышесказанного, только относительно текста (хотя обходить стороной анахронизмы - ой как нелегко).

То ли они с дочкой были слишком разные, что катастрофически не понимали друг друга, то ли наоборот – слишком похожи.

«Слишком разные, что…не понимали» - или добавить предлог, или заменить «слишком» на «настолько»

А выяснение отношений было в самом разгаре.

Мимо отглагольных существительных пройти попросту невозможно... Это «выяснение отношений» надо убирать.

Оппозиционные стороны уже не помнили из-за чего собственно сыр-бор, но злобными фуриями носились по дому, обвиняя друг друга во всех смертных грехах.

Вчитайтесь хорошенько. Ужасное, бьющее по глазам смешение стилей: канцелярские «оппозиционные стороны» и просторечный «сыр-бор».

Казалось, еще час назад чистенькая (как же, останется она таковой во время ТАКОГО!) крестьянская изба ходит ходуном.

Догадываюсь, что соседство «таковой» - «такого» - это не невнимательность автора, а задумка, но... Со знаками препинания и, соответственно, ритмом предложения что-то не так, из этого получается двусмысленность.

Ты пока еще никто и абсолютно никому не нужна!

Можно оставлять без комментариев. Что стоило заменить это насквозь фальшивое абсолютно (его и сейчас-то в ссорах вряд ли употребляют) на что-нибудь истинно деревенское, вроде: «Да ты – никто (слово "пока" тут вряд ли уместно), и сто лет никому не нужна!»

Ликарда вспыхнула похлеще лондонского пожара.

Вот это поставило меня в тупик. Где дело-то происходит? Это – Англия такая? Или пример в стиле брюссельской капусты у Сапковского?

Байки о ее свободолюбии служили порицательными историями всему селу.

Байки служили историями? Некрасиво.

Ущемленное самолюбие дало о себе знать, вовсе, кстати не престарелая мать заметно побагровела.

Вот не могу представить, как можно «незаметно побагроветь» или "чуть-чуть побагроветь". Всё предложение гораздо лучше и ровнее выглядело бы в таком виде: "Ущемлённое самолюбие заставило, вовсе не престарелую, мать залиться краской". И избавляемся от набившего оскомину "дало о себе знать", и меняем грубоватое "побагровела" (о женщине ведь, всё-таки, речь!)

Высказав свою точку зрения, она не учла одного: задетая за живое Ликарда становится язвой, каких поискать.

Так-таки и не учла? В первый раз они ругались, что ли? Или она дочь свою не знает?

Люди сами по себя существа загадочные, а в гневе зачастую совершают глупости.

Я бы убрал это ненужное «сами по себе».

От человека конечно зависит, но матушка была именно такой.

Неправильно построенное предложение превращается в бессмысленный набор слов.

Настанет время, будешь сидеть на паперти, забавляя честной народ своими словечками за жалкие медяки.

Разъярённая доярка, разговаривающая деепричастными оборотами – это фальшь.

Схватив с грубо-сработанной полки 3 толстенных тома о колдовстве, составлявших всю домашнюю библиотеку, женщина выкинула их во двор, затем схватила топор и выйдя на улицу начала готовить костер.

«Грубо сработанной», без дефиса. Предложение унылое, неподвижное, к тому же повторение «схватив» - «схватила». Попробуйте поменять глаголы, на что-то более образное. «Схватив» - на «хапнув», «сцапав»; «выкинула» - на «швырнула» («вышвырнула»), «шваркнула»; «выйдя» (совсем неуместно) – на «выскочив» или даже «шмыгнув». Давайте попробуем, что получится: «Сцапав с грубо сработанной полки колдовские книги – все что были в доме, женщина шваркнула их на двор, схватила топор и метнулась к поленнице». Ну, как?

Осознав, что ее вот-вот лишат самого ценного, Ликарда подскочила к книгам и попыталась их спасти.

Опять маловато эмоций. Не «подскочила... и попыталась... спасти», а, например, «упала на колени, лихорадочно собирая тяжеловесные тома»

Конечно, в скором времени матушка пожалела бы о содеянном, но сейчас надо было действовать.

Содеянном – действовать. Плохое соседство.

Оторвалась от колки дров мать.

Как законченно предложение – никуда не годится. В русском языке то, что хотите подчеркнуть, ставите в конец предложения. Правильнее и привычнее будет самый простой вариант (непонятно, зачем вам понадобилась такая перестановка): «Мать оторвалась от колки дров»

Предел разгневанности, озлобленности так сказать.

«Так сказать» - это паразит. Зачем его пускать в рассказ?

трава, деревья, кустарники, дома – все деревянное вспыхнуло.

Тире после однородных членов указывает на обобщающее слово. Таковым здесь является «деревянное». Так какая же, всё-таки, трава?

Жители впервые столкнулись с таким масштабным бедствием.

Вот читаешь это «масштабное бедствие» и видишь диктора...

Сама виновница несчастья, в пылу все еще не прекратившейся драки больно ударилась головой о камень и потеряла сознание.

Вот и получается: то «масштабное бедствие», то просто «несчастье» (хорошо хоть не «несчастный случай») И налицо словестный мусор, уже давно ставший речевым штампом: "больно ударилась". Да если она сознание потеряла, то уж наверное не легонько!

Но на одном из дворов, что выглядело чрезвычайно странно на общем фоне, сохранился небольшой зеленый пятачок.

Опять проблема с правильной расстановкой слов. Убрать обособленную запятыми часть, и сделать это отдельным, следующим, предложением. Просто ведь!

Обтекающая водой, хорошо видна была полусфера, которая и не пустила сюда пожар.

Может «обтекаемая»?

Прошло некоторое время.

А просто «прошло время»? Звучит поэтичнее…

чудом уцелевший топор для колки дров…

Думаю, что «для колки дров» - ненужное пояснение.

не в силах больше выдерживать ожоги, причиняющие адские муки.

Не надо этих лишних причастий! Разве хуже: «не в силах больше терпеть адские муки»?

порыв не увенчался успехом.

До этого был «порыв сжечь книги». Слишком близко.

В нескольких шагах валялись грязные слегка обуглившиеся 3 тома о магии.

Только недавно было сказано, что чудом уцелел топор (если я правильно понял, имелся в виду он один). И ещё оборот "в нескольких шагах" подразумевает продолжение "от чего-то"

Что же она натворила…

Обязательно уберите это предложение. Пусть заканчивается на "упала ... и зарыдала". Хоть и часто встречается, но гораздо чувственнее, чем прозаичное "что же она натворила". И, кстати, я так и не понял, к какому времени относятся мысли Ликарды о своих отношениях к матери? Напомню:

«Ну не нравится мне моя мать!» - отчаянно оправдывалась про себя Ликарда – «Просто как человек не нравится! А на конфликт она сама напрашивалась!»

Судя по следующему предложению, эти мысли думаются после происшествия ("Девушка прекрасно понимала, что не скажи она того, что сказала, скандала бы не было"), так как во время ругани, которая уже была в самом разгаре, и обе её участницы носились, как фурии, вряд ли стоит ожидать такой спокойной рассудительности. Так неужели, после смерти матери?
И ещё несколько слов. Как я уже сказал, рассказ неплохой. Я бы сказал "хороший", но впечатление сильно испорчено употреблением тех самых "психиатров" и "оппозиций". Я бы мог помаяться ещё и подобрать замены (а они обязательно найдутся, вы уж поверьте), но это - работа автора. Впрочем, возможно, я ошибаюсь, и кто-то не усмотрит в анахронизмах ничего плохого.
P.S. Ах, да! Совсем забыл похвалить сюжет. Хвалю.)))

[Ратибор]

Вот решил выложить свой рассказ. Жажду критики.:Suspicious:

НИТИ (РАССКАЗ).

1
2098 год.
Мощные прожекторы еле разгоняли сумрак, едва освящённый далёкими россыпями звёзд, на фоне которых темнели мрачные громады боевых кораблей. В ярких лучах копошились ремонтные бригады, проводившие последнюю профилактику и осмотр исполинских судов; как всегда в последний момент обнаруживались всё новые неполадки. Испещренный лучами прожекторов космос был бы похож на некую праздничную вечеринку, если бы не мрачная холодная темнота кругом.
Вдалеке показалась новая группа кораблей, они неслышными тенями, окруженные ореолами пламени быстро приближались со стороны чуть более яркой звезды, висевшей над головой. Вот и последние, кажется Пятая объединённая тактическая эскадрилья. Восемь китайских такоров дальнего действия с базы на Новом Пекине.
Постепенно ремонтные бригады одна за другой исчезают в пастях ангаров, а корабли опоясываются чуть заметным голубоватым ореолом силовых полей.
Перед глазами поползла предполетная информация, многочисленные схемы и данные разворачивались голографической панорамой, накладываясь на мрачную темноту космоса.
Вот и настал его момент, тот которого он ждал почти четырнадцать лет. Пилот Второго Класса Рикард Ван Вог, пилот Четырнадцатого Отдельного Отряда тяжёлой истребительной авиации дальнего радиуса действия. Но мало кто знал что он Оттуда, хотя Рикард был уверен для начальства его происхождение тайны не составляло. Он с Новой Калифорнии. Одного из самых мрачных моментов современной истории человечества. Новая Калифорния, нынче Бар-Итх-Рихх…
Невидимые нити всю жизнь привязывали его к дому, где бы он не жил, где бы не учился, где бы не летал, они слишком крепко держали его, и не отпустят никогда. Нет больше на всех планетах человеческого сектора такого же яркого солнца, нет, и не будет.
Сколько он себя помнил, он об этом мечтал всегда. Вот так считывать информацию перед последним прыжком, отделяющего его от Новой Калифорнии.
Не так давно на саммите в Экарене один из риххских дипломатов заявил, что человеческий флот в процентном отношении к риххскому составляет 2 к 100, на что Адмирал Нерваз попросил помощника показать статистику сбитых кораблей во время войны. После этого ни один рихх больше не сравнивал количество кораблей Земного Содружества с Ри-Ихх.
Всем известно, что люди всегда сражаются до полной победы или полного поражения. Но Новая Калифорния навеки привязала человечество к себе стальными канатами стыда. Ибо Новую Калифорнию предали, предали ради спокойствия остальных семнадцати планет Земного Содружества.
Рикард помнил, что сказал ему его учитель перед выпуском из приюта:
- Забудь, забудь и живи…
Может он был и прав, но… может быть, и нет. Потому что он не забыл. Как оказывается не забыли и наверху. Как бы не поносили простые граждане Содружества президента и парламент, всё это скопище обрюзгших, насквозь коррумпированных чиновников, они, оказывается времени не теряли. Пожалуй, новостям о предстоящей войне более всего удивились простые граждане союза, ибо мало кто ожидал от чиновников такой прыти. Чёрное пятно позора Новой Калифорнии, где была показана вся слабость человеческой расы заставила землян на четырнадцать лет забыть о собственных разногласиях. Впервые за много веков Земля стала едина. Сотни стран объединились ради общей цели, все слои общества, мега-корпорации и захудалые, коррумпированные правительства. Четырнадцать лет Земля и почти два десятка освоенных ею колоний работали ради этого момента. Людям нужна цель, когда она есть, когда есть за что бороться, человек непобедим.
А для Рикарда цель была всегда, вся его жизнь представляла собой стремление к ней. Потому что он был родом с Новой Калифорнии. Самые светлые, самые счастливые года его жизни прошли там. Тяжелее всего было в начале. Он уже был достаточно взрослым, что бы понимать что произошло, когда он прибыл на Землю. Новую Калифорнию предали, он и тогда это понимал. Нет, их не бросили; тридцать четыре ребёнка, от четырёх, до шестнадцати, те, кого лейтенант Бразес посадил в последний русский челнок, отправляющейся на орбиту. Приют и бесконечная череда чиновников с отеческими улыбками на устах и холодными глазами, подсчитывающими, на сколько данный визит повысит их рейтинг.
Наверное, это неудивительно, но из тридцати четырёх человек, что вырастил тот приют, двадцат семь стали военными, и шестнадцать из них сейчас где-то рядом, рассеянные по вот-вот, готовому начать вторжение, флоту.
Он читал, наверное, все книги, что были написаны о событиях того злосчастного года, а их было немало. В конечном итоге разными путями спаслось почти три сотни человек, плюс почти восемьсот человек солдат, базировавшихся на Новой Калифорнии. Сколько судеб и все они похожи на его судьбу. В счастье они многолики, в горе они все на одно лицо, и он помнил, как это всё было. Тогда, четырнадцать лет назад.


2
2084 год.
Домики росли как на дрожжах, вначале они были скелетообразными сооружениями из стальных балок, постепенно покрывающимися пластиковой кожей, а, в конце концов, превратившимися в похожих на прикорнувших погреться на солнышке черепах, коттеджи, смешно прикрытые большими светло-зелёными крышами-листочками, неустанно накапливающими энергию, бесцельно растрачиваемую маленьким, но отчаянно палящим солнцем.
Из распахнутого настежь окна, в которое лёгкими порывами доносился запах свежесрубленных деревьев, видно было всего три строящихся коттеджа. Один уже спрятался в тени большой двухскатной крыши, из-за чего казался каким-то сказочным домиком для фей, в него вскоре должны были вселиться; у другого уже были воздвигнуты стены, над которыми возвышалась рогатая голова строительного робота, а третьему только-только заложили фундамент.
Маленькое солнце только что вылезшее из-за горизонта палило так яростно, что если бы не ветерок с океана, да натужно гудящий кондиционер, в жарком воздухе, пожалуй, можно было бы и свариться.
Рикки поглазел ещё в окно и опять принялся за чтение, проклятая математика пялилась на него с экрана монитора своими уравнениями. Не то чтобы Рикки совсем уж не любил этот предмет, но сейчас, когда в школе опять объявили очередной карантин по поводу какой-то новой микробы, больше всего хотелось пойти поплавать в недалёком океане, нежели решать осточертевшие уравнения.
Была, правда, альтернатива, вместо постылых формул зубрить историю, но это, пожалуй, было даже похуже. Историю колонии, Рикки знал досконально: когда были заложены основные поселения, где впервые были найдены месторождения полезных ископаемых, какая часть какого десантного батальона квартировалась с такого-то по такой-то год на новой Калифорнии; но он искренне не понимал зачем ему знать когда какой Наполеон победил во Второй Мировой Войне социалистическую Орду.
Раздался стук в дверь и Рикки моментально принял вид грызущего гранит науки человека; сочтя, что формальности соблюдены, в комнату зашёл отец, в своей повседневной форме одежды: коричневых шортах и не менее коричневым загорелым улыбающимся лицом.
Отцу было немного за тридцать, был он высоким, хорошо сложенным, как, впрочем, и все остальные колонисты первых транспортов, колония на Новой Калифорнии была невелика, всего несколько тысяч человек в трёх посёлках, да десятке шахт, и отец выполнял роль шерифа, хотя вся его работа в основном заключалась в поиске пропавших в лесах, да расследовании мелких краж.
- Как поживает учёба?
- Да так… - Рикки обернулся, оторвавшись от монитора. – Ой, пап, ты сбрил бороду!
- Да, пришлось, - отец почесал подбородок, который в отличие от остального лица был не таким загорелым. – Сегодня у нас важное мероприятие, если ты оторвешься от занятий, то я возьму тебя с собой в космопорт.
- Шутишь, пап, разумеется, оторвусь, а что случилось-то?
- Утром в космпорту сел военный русский корабль, летящий с Северного Бастиона, я подумал, что тебе будет интересно посмотреть.
- Ещё бы!… - Рикки мигом выключил монитор и бросился натягивать футболку.
- Я пойду, переоденусь, неудобно показываться в таком виде. Жду тебя внизу через десять минут.
Не успел отец выйти из комнаты, как в окно ворвался сигнал автомобиля; выглянув, Рикки увидел подкативший к дому серебристый «Мерседес» губернатора.
Оделся он в две минуты, на Новую Калифорнию и так редко залетают корабли, а уж иностранные и того реже. Как и все мальчишки его возраста Рикки коллекционировал модели этих космических странников, особенно, конечно, военных; любой уважающий себя двенадцатилетний мужчина знал наперечёт основные характеристики крейсеров и эсминцев всего Земного Содружества.
Отец немного подзадержался, губернатор Вильямс совсем уж избибикался под окном когда, наконец, спустился отец; глядя на него, Рикки не сумел, не улыбнуться, при полном параде шерифа на Новой Калифорнии видели редко.
- Ты готов?
- Конечно, папа, а какой корабль-то приземлился?
- Челнок с эсминца, должно быть что-то важное, редко к нам такие гости заглядывают, - хотя отец и говорил жизнерадостно, от Рикки не ускользнули тревожные нотки то и дело проскальзывающие в его голосе.
- Неужто с эсминца?! Наверное «Адмирал Ушаков» или «Стерегущий»!
Знать наперечёт все названия больших кораблей Земного Содружества не представлялось особо сложным, ибо эсминцев в могучем звёздным флоте Земли насчитывалось всего двадцать восемь.
Только выйдя, они сразу ощутили всю мощь палящего светила, воздух был густ, горяч и неподвижен.
- Ну, сегодня и парилка, эх, где мои шорты!?…
Отец непроизвольно расслабил узел галстука и, плюнув на все приличия закатал штанины форменных синих брюк.
- Здравствуй, Билли, что за спешка, еле побриться успел!
Рикки забрался на заднее сиденье презентабельной машины.
- Здравствуйте, дядя Билл, а что за эсминец на орбите?
В отличие от Рикки Билл Вильямс отнюдь не пребывал в хорошем настроении.
- Здравствуй, Роджер, оставил бы мальчишку дома, там дела то серьёзные! – не обратив внимание на приветствие Рикки, бросил губернатор, отцу.
- Ну, дядя Билл!
- Что случилось то, твой заика секретарь ничего толком не объяснить не смог! Русские прилетели, эсминец говорят на орбите!
- Да я сам чуть, как узнал, заикаться не начал! – губернатор Вильямс завёл машину, и, бросив взгляд, через зеркало заднего вида, на Рикки, махнул рукой. Мол, чего уж там, пускай едет. Губернатор Вильям был самым большим человеком с которым Рикки был знаком, на Новой Калифорнии почти не было толстяков, на основание колонии девять лет назад был огромный конкурс и выбирали только самых сильных и спортивных. Как-то Рикки видел фотографию, где были изображены отец, мама и будущий губернатор. Сейчас тот молодой подтянутый парень сильно раздался вширь, а его красное вечно обгорелое лицо обычно широко улыбалось Рикки, но не сейчас.
«Мерседес» резво рванулся с места, и за окном побежала череда уютных коттеджей утопающих в зелени.
- Короче говоря, дело плохо. Над нами висит целый русский флот, все корабли, которые успели убраться с Северного Бастиона!
Отец поперхнулся только открытой «Колой», которую он выудил из оснащённого холодильником мини-бара «Мерседеса».
- Как это «которые успели убраться»?
- Я сам мало что знаю. Сегодня утром со мной связались из космопорта и рассказали об эсминце, а через час с ихнего флагмана - «Стерегущего» запросили закрытую передачу. – Губернатор выудил из бардачка сигару и, нервным движением обрезав её, прикурил. – Сто лет не курил, Роджер, но, похоже, скоро нас ожидает повальная эпидемия курения. В двух словах всё звучит так: шесть дней назад Северный Бастион подвергся нападению, в результате двухдневных боёв русские потеряли до трети боевой мощи базировавшегося на нём Второго флота и вынуждены были отступить, забрав с собой солдат и персонал базы…
- Да ведь на Бастионе два батальона десанта, там целый флот нужен, что бы их эвакуировать!
В ответ губернатор только промолчал и свернул на дорогу, ведущую к уже близкому куполу портового терминала.
- Билл, дай-ка эту штуку, - отец взял у губернатора сигару, и пару раз затянулся, с непривычки закашлявшись.
- Папа, ты куришь!?
- Так что же теперь, получается война, с риххами? А что сказали остальные чужаки? – взрослые не обратили на Рикки совсем никакого внимания, продолжая напряжённый разговор.
Рикки слабо вникал в него, в его голове роились совсем другие мысли. Сбор моделей космических кораблей, особенно боевых был своеобразным фетишем всех мальчишек второй половины двадцать первого века. Рикки до сих пор очень хорошо помнил, как на семилетие, год, когда он пошёл в школу отец принёс только что прибывшую с Земли большую запечатанную коробку. Она была оклеена многочисленными контрольными наклейками разных таможен. Это оказалась папина коллекция кораблей, которые он собирал в своём детстве, чего там только не было, и первые лунные грузовики, и колониальные транспорты, и даже модель первого американского эсминца «Президент Вашингтон». С тех пор Рикки бережно хранил и преумножал это сокровище. Вскоре, к развешанным по стене утлым старинным тихоходам прибавились современные эсминцы и лайнеры, а год назад там появился и «Стерегущий», огромный русский флагман с недалёкого от них Северного Бастиона, его борта щетинились множеством орудий, а внутри модели помещались подпространственные ракеты. По сравнению с этим монстром «Вашингтон» казался таким маленьким, как первый лунный лихтер по сравнению с ним. И, подумать только «Стерегущий» висел сейчас прямо над нима, наверное ночью он мог бы его даже увидеть.
Через несколько минут серебристый правительственный «Мерседес» вольготно расположился на полу пустой автостоянке, на которой Рикки узнал джип приехавшего ранее полковника Мака МакШермана – командира ньюкалифорнийского гарнизона.
Рикки мало чего понял из короткого разговора взрослых, но, судя по в миг потемневшему лицу отца случилось что-то неприятное.
Вблизи купол казался ещё больше, чем издалека – около тридцати метров в высоту и ста в диаметре, его ребристые грани отливали серебром на ярком солнце так, что на него больно было смотреть.
Отец и губернатор тут же вышли из машины, и поздоровались с МакШерманом, невысоким коренастым мужчиной, с загорелым усатым лицом, лет сорока. Он не раз бывал у них дома в гостях и Рикки не преминул помахать рукой из-за стекла, - обветренное лицо полковника тоже растянулось в улыбке, но она вышла уж больно вымученной.
Вдалеке, метрах в трёстах высилась громада челнока. Его длинное сорокаметровое тело, разбросавшее четыре паучьи опоры отливало серебром антирадиационного покрытия. Трап уже был спущен, и около него стояло несколько человек, куря и о чём-то беседуя, наверное, русские, судя по странной зелёной форме. Как только отец со спутниками приблизились, они сразу прервали беседу и направились к ним.
О нём никто и не вспомнил, и на сердце у Рикки почему-то сделалось тревожно-тревожно.


Командор был невысок, с рано наметившейся сединой в светло-русых волосах, держался он нервно, то и дело, щурясь на ярком ньюкалифорнийском солнце. Его спутники, все как один высокие, в слегка помятой, непривычно смотревшейся зелёной форме, курили, бросая окурки прямо на бетонные плиты космопорта.
Командор первый протянул руку, его рукопожатие было крепкое, чуть суетливое.
- Здравствуйте шериф Ван Вог, губернатор Вильямс, полковник МакШерман, у нас плохие новости, хотя адмирал Захаров, наверное, уже вам передал основной пакет сообщений.
Говорил командор медленно, чётко разделяя слова, словно отдавая приказ. Русского военного Роджер видел впервые.
- Нет, получив первую короткую шифровку, о том, что скоро у нас сядет челнок, мы тут же поспешили сюда, что там произошло, неужели война?
При виде этих суровых нервных малых, с целого русского флота висящего над ними, по спине пошли мурашки, хотя жара была градусов под сорок...
- Адмирал послал меня с официальной миссией. Я командор Рудичей, старший помощник на «Быстром». Времени у нас очень мало, через четырнадцать часов флот снимается отсюда, позвольте вкратце обрисовать ситуацию…
Всё оказалось намного хуже, чем они мог бы даже представить…
- Чуть более шести стандартных дней назад наша база на Северном Бастионе подверглась внезапному нападению сильно превосходящих сил риххаренцев. Если быть точно, то примерно в восемь раз. Два дня База отбивала атаки, пока не было применено оружие массового поражения, неизвестной нам технологии. По приблизительным оценкам было задействовано до тридцати процентов свободного флота Ри – Ихха.
- Но ведь договоры, конвенции… - губернатор, достал из кармана сигареты и попытался подкурить, видя, что у него ничего не получается Рудичей, достал зажигалку и поджёг сигарету.
- Кто знает, что все эти конвенции означают для риххов? Похоже, что ничего. Полковник, сейчас на планете находится Второй десантный батальон. У вас есть четырнадцать часов, что бы он был погружен на корабли нашего флота. Соответствующие приказы от адмирала Захарова, наверное, уже у вас в штабе. – Отчего-то командор старался не смотреть им в глаза, он направил свой прищуренный взгляд на холмы, поросшие лесом, где, то тут, то там проглядывали светло зелёные крыши коттеджей.
- Но почему, неужели уже развернулись полномасштабные боевые действия и где-то требуются войска. – МакШерман нервно тёр руки, пытаясь переварить полученные новости.
- Нет, но флот, от которого мы удрали с Северного Бастиона, сейчас направляется сюда. – Ещё один взгляд на холмы. - Нам приказано забрать Второй батальон космической пехоты и удирать к Земле на соединение с основными силами Содружества. Эвакуироваться будут только военные.


- Два дня… - он бы всё отдал, что бы не видеть такого безразличия. – Всего два дня.
Он помнил свой детский восторг, когда он и Анна оказались, отобраны в первую тысячу пар, отправляющихся колонизировать только открытую планету. Ещё бы из миллионов претендентов, на чистую ненаселённую планету, из калифорнийских небоскрёбов. Помнил суровую реальность встретившую его на этой такой гостеприимной с виду планете. Впрочем, оглядываясь назад, он понимал, что не так уж она была и сурова. Тот подъём, что переживали все колонисты, поддерживал его все эти годы. Чувство созидания. Ведь всё здесь было сделано их руками, он помнил, как они мостили космодром собственноручно выпущенными плитами, да и вон тот ангар для катеров, это всё Рековски на своём прокатном заводике сделал, а здание космопорта строили всем миром. Это было так непохоже на его родную страну, где такое строительство непредставимо без множества компаний подрядчиков и субподрядчиков. И что же ему делать теперь, теперь, когда этот мирок, его солнечная Новая Калифорния, должен погибнуть?
Комната была слишком маленькой, три шага вправо, три влево, между ихней огромной двуспальной кровать, которую они с Редом мастерили полгода, по вечерам, и стеной. Хотелось бежать, у него есть целая планета для бега, но расстояние здесь ничего не значит.
- Два дня… Они будут здесь через два дня. А потом конец, На что похожа оккупация риххов? Они будут ставить на нас эксперименты, или заставят работать сутки на пролёт… - у неё даже голос стал чужой, а глаза, в которых никогда не переводились весёленькие чёртики, ослепли.
- Не неси чушь, Анна, никаких экспериментов не будет… - он сам не верил тому, что говорил.
Риххи, риххарене, рихаренци. Одна из первых рас, которую люди встретили в космосе. Два века земные фантасты прогнозировали, какая же будет эта встреча, что она принесёт человечеству? Вот только мало кто мог предположить, что они будут так похожи на самих людей. О, нет, не внешне, но по своей сути. Ри – Ихх столетиями считал весь этот сектор своим, как его исследовательские корабли сумели проглядеть Землю, оставалось только догадываться. Быть может, если бы люди были похожи, допустим, на вэссов, им бы позволили спокойно жить, но недаром, выйдя в космос люди первым делом начали строить могущественные эсминцы, а не толстобрюхие транспорты. А космос мало чем отличается от Земли прошлых времён. Если не хочешь лезть под крыло к сильной расе, придётся самому становиться сильным. Вот только если это тебе позволят.
Три шага вправо, три шага влево.
Роджера мало волновал исход войны, все остальные человеческие миры были так далеко, в то время как он буквально кожей ощущал рихарэнский флот, несущийся сквозь изнаночное пространство к Новой Калифорнии. Кто знает, что ожидает людей, на захваченной планете. Почему-то мало верилось, что их оставят в покое.
Три шага вправо, три шага влево.
На шестнадцати кораблях русских места хватит только на девять сотен человек, аккурат на батальон десантников и технику, да и то не всю. Ещё девяносто возьмут два катера, принадлежащие Новой Калифорнии. С десяток разместятся на яхте семейства Гарденов. И все, это на шесть с половиной тысяч ньюкалифорнийцев.
- Не волнуйся Ан, я что-нибудь придумаю, что-нибудь, мы улетим отсюда, обязательно улетим…
Три шага вправо, три шага влево.
Губернатор Вильям, старина Билл, он никогда не забудет, как тот побледнел, когда он попросил его устроить их с Анной и Рикки на катера. Он жутко побледнел, его вечно обгорелое, чуть располневшее лицо перекосилось:
- Я не могу Родж, у меня пятеро детей, жена, свекровь… я ничего не могу сделать…
Вот и всё, чуть больше сотни мест, а дети… это дети.
Через два часа после ихнего разговора с командором Рудичей в космопроте собралась огромная толпа, чем закончилась эта драка, он не видел. Он лишь строго знал, что на катерах ему не улететь.
Неужели это действительно всё. Он, Анна, Рикки, через два дня их уже не будет. Неужели…
Хотя бы Рикки, хотя бы Рикки…
Осталось меньше двенадцати часов. Как будто живое время уходит сквозь него.
Он прыжками снёсся на первый этаж к компьютерному терминалу, вмонтированному в стену гостинной. Обычно удобная сенсорная клавиатура, лазерными бликами расползшаяся по стене никак не хотела воспринимать номер.
После мучительно долгой минуты дозвона на экране появился лейтенант Бразес, его добрый знакомый, с которым немало они выпили пива, сидя вот тут, прямо в этой гостиной, просматривая бейсбольные матчи, за большие деньги, доставляемые с Земли.
Бразес уже натягивал китель, одновременно бросая в маленькую сумку какие-то коробочки.
Он оставался его последней надеждой.


- Это невозможно Родж, за любые деньги, это невозможно, - молния никак не желала совпадать под дрожащими пальцами.
- Бол, Рикки – все, что у меня есть, я не хочу, что бы он загнулся у проклятых риххов в какой-нибудь лаборатории. Ты же можешь… Сделай же, что-нибудь! – обычно спокойное, загорелое лицо с шерифа перекосило. Век бы не видеть его глаз, если бы звонила Анна, он бы просто не выдержал.
Как Родж не понимает, что за его выполнение его просьбы он с лёгкостью попадёт под трибунал. Под трибунал по законам военного времени.
- Я не могу, Родж, не могу, прости. – Лёгкое нажатие на панели обрывает линию. Неужели он сможет когда-нибудь забыть его глаза?
- Извини Родж, я не могу… - но погасший терминал уже не слыхал его слов.
Боливар Бразес быстро докинул в сумку личные карты, и застегнув, наконец, неподдающуюся молнию выбежал на улицу, он должен быть в космопорту через десять минут


- Слушай меня внимательно Рикки, ты уже взрослый, должен понять… скоро нас с мамой больше при тебе не будет. Скоро на планете больше никого не будет. Ты только не забывай меня и маму, Рикки, только не забывай. – Машина неслась почти на предельной скорости, Рикки никогда ещё так не ездил, когда-то он этому бы и порадовался, но не сейчас, только не сейчас.
Четырёхрядное шоссе, ведущее в космопорт, было забито машинами до отказа, Рикки и подумать не могу, что у них на Новой Калифорнии их столько. За пару километров до Купола Космопорта образовалась настоящая пробка, из нескольких сотен автомобилей, почти все они покинуты.
- Папа, я не хочу уезжать, зачем? Почему все едут в космопорт? – хотелось заплакать, но слёз не было, только щемящее чувство несправедливость. Как? Почему?
Отец не обращал на него никакого внимания. Он глядел только на дорогу, изредка утирая пот со лба, и только твердил о том, что бы Рикки их с мамой не забывал.
- Ты только не забывай нас Рикки…
Дальше проехать было невозможно, отец резко затормозил, рывком распахнул дверь, подхватил его на руки и бегом бросился к виднеющемуся невдалеке куполу космопорта.
Они были уже на пол пути, когданад ними на бреющем полёте пронёся челнок, на миг оглушив их так, что у Рикки потерял сознание.
Когда он очнулся, вокруг уже было много людей, все кричали, плакали дети, обычно пустынный приёмный зал был весь заполнен людьми. А около прохода дядя Джек о чём-то спорил с невысоким военным в форме американского десантника. Все кричали…
Рикки огляделся, неподалёку на диване сидел Рив, его одноклассник и, вжав голову в колени, вздрагивал всем телом в рыданиях. Не успел Рикки его окликнуть, как сильная рука отца оторвала его от диван,а и мир в мгновение затрясся…
- Папа, мне больно… папа, пусти…
Дядя Джек с размаху врезал по лицу военному, подхватив Салли с Мишелем, он со всех ног бросился к виднеющемуся невдалеке жуку челнока. Приёмный зал тут же превратился в людской водоворот, который быстро затянул отца и Рикки.


3
2098 год.
Жизнь целая череда выборов. Больших и малых. Тех о которых мы тут же забываем и тех о которых сожалеем всю жизнь. Лёгкий выбор сразу забывается, а тяжелый лежит на твоих плечах много лет, порой до самой смерти, или вот до таких моментов.
Враньё, что в космосе нет звуков, они есть, они заложены в самом корабле. Кажется, что дрожь движителей пробирает насквозь, она отдаётся в самом твоей душе, когда установки подают энергию, кажется что ты находишься в чреве огромного зверя, поглотившего разом целый городок. Со временем ты забываешь о ней, она становится твоей частью, потому что не прекращается никогда.
И этот корабль дрожал, исполинские мощности его приводили в движение всю огромную тушу, до краёв набитую самым современным вооружением, которое только мог дать человеческий гений. Четырнадцать лет люди готовились к этому моменту. И у людей были на него причины. Новая Калифорния – планета, несмываемым пятном позора покрывшая человеческую расу. Почти шесть тысяч человек, которых предали, они остались там, на этой планете. А вскоре нагрянул флот риххов. Ни одни человек с Новой калифорнии больше не увидел Землю и остальные планеты Земного Содружества. Они канули в лету, будто их и не было. И последние корабли, что её оставили, были его корабли, Второй флот Земного Содружества, удиравший от Северного Бастиона. Нет, никогда и никто не сказал ему, что надо было остаться на верную смерть и биться до последнего, как когда-то его предки под Сталинградом, никогда никто не укорил, что он спас три регулярных батальона космического десанта, с таким трудом и затратами созданные на Земле. Но он понимал, что его имя навеки вписано в одну из самых чёрных страниц человеческой истории.
Что важнее долг или совесть, кто ответит? Наверное, никто. Для Адмирала Сергея Викторовича Захарова совесть стала неотступным спутником его жизни. Не было ещё дня, что бы он не вспоминал тот день, когда стоя на мостике «Стерегущего» он смотрел на мирную планету, всю покрытую океаном и двумя небольшими материками – Новую Калифорнию.
Что важнее дог или совесть? Тогда он решил, что долг, и два батальона русского десанта, с полным боекомплектом техники остались в трюмах. Он помнил, как собственноручно отдавал приказ сажать под стражу добровольцев рвавшихся на планету. Он помнил, забитый прямыми, шедшими по предположительно секретному каналу, передачами эфир, с сотнями посланий от рыдающих матерей и готовых отдать всё отцов, лишь бы их дети смогли улететь.
Так что же важнее долг или совесть?
Мало кто знал, каких трудов ему стоило добиться этого назначения. Что бы флот вторжения, был флотом адмирала Сергея Захарова. Пусть это не смоет пятно позора, но умирать ему будет легче.
Он до сих пор помнил тот день, он преследовал его в самых страшных кошмарах, как он похож на сегодняшний, тот же полумрак, чуть подсвеченный светом обзорных мониторов, тот же приглушённый шёпот операторов, тот же…

4
2084 год.
К кораблю привалила ещё одна жукообразная тень, челнока. Это уже девятый, который пришёл на «Стерегущий» и, наверное, последний. Майор Женевов, недавно отзвонившись, сказал, что эсминец забит под завязку, его оптимальная масса превышена на тридцать процентов. Да и невооружённым глазом было видно всё это скопище незнакомых солдат в коридорах.
Тяжело командовать отступлением, но ещё тяжелее бегством, особенно таким… Тем более таким… Почему только этот жребий выпал ему?
Никогда ещё Сергей Захаров, адмирал союзного флота Земного Содружества не чувствовал себя таким старым. Ему ведь всего пятьдесят шесть лет, по нынешним меркам совсем не так много. Почему только вот так ноет сердце…
За обзорным экранов видна почти вся планета; таким кораблям, как «Стерегущий» опасно спускаться ниже, и потому Новая Калифорния, как на ладони. Как непохожа на Землю, кажется и океаны присутствуют, и материки, а всё равно чувствуется, что чужая. Но для шести с половиной тысяч человек она стала настоящим домам, и, наверное, станет и могилой. Не верилось ему, что риххи будут соблюдать гражданские права этих несчастных колонистов. Чужие есть чужие… а судьба колонистов всегда будет висеть на его совести. Один приказ и полторы тысячи русских десантников будут сражаться за эту планету до последней капли крови, победы им не видать, но риххи навсегда запомнят Новую Калифорнию. И плевать, что он нарушит какие-то неведомые замыслы верховного командования, он останется, чист перед собой и перед человечеством…
Там внизу, под небольшим капитанским мостиком, перед доброй дюжиной терминалов застыли согнувшиеся фигуры операторов, нити управления огромным флотом и тысячами людей. В полутьме мягко светились голограммы мониторов, слышался приглушённый шёпот.
Что важнее долг или совесть, многое он бы отдал, что бы не отвечать на этот вопрос, не шестью с половиной тысячами жизней, только не ими, не Новой Калифорнией.
Внизу послышался раздражённый крик. Адмирал Захаров отвлёкся от созерцания зависшей за обзорным иллюминатором, планеты. Он перегнулся через перила, увидев внизу только что вошедшего в рубку полковника Берхова. Тот нервно отмахнулся от адъютанта, сующему ему на подпись какие-то бумаги, и включил терминал связи.
- Что за бред вы несёте, я знаю, что в десантном батальоне должно быть восемьсот одиннадцать человек боевого и тылового состава, а вы что мне суете!? – Берхов гневно постучал по невидимому для собеседника боковому монитору. – Сорок четыре поварихи!? Кому вы лапшу на уши вешаете. Эвакуации подлежат только военные части. Я знаю, что у вас две сестры, но приказ есть приказ. Забирать людёй будут по спискам. И если я увижу, что кто-то пробрался зайцем, тот по закону военного времени отправится на Землю пешком, вне корабля! У нас на два десятка «Тиров», место не хватает, стоимостью в два миллиарда долларов, а вы тут со своими поварихами!
Он резким движением выключил терминал и уже уходя из рубки бросил оператору.
- По таким делам больше меня не беспокоить, и так работы невпроворот.
Когда Берхов выходил из рубки, Захаров сумел поймать его взгляд. В полутьме мало чего можно было разглядеть, но Захарову показалось, что в глазах Берхова тень того же выбора, что и у него.
Так что же важнее – долг или совесть?


Сколько себя помнил он хотел служить в космосе, это казалось так по детски захватывающе, так необычно. Уже много десятилетий дети собирают модели космических крейсеров и эсминцев, а он знал, что однажды он полетит на таком. А уж когда он увидел космодесант на параде, он понял, что мечтой все его жизни будет стать одним из них. Сейчас на всей Земле чуть больше двух десятков десантных батальонов. Это едва десять тысяч человек, из них семь американских, арифметика проста. Сколько сотен тысяч молодых парней хочет попасть в них? Но ему это удалось. Шесть лет назад юный лейтенант Боливар Ларген Бразес получил направление во Второй десантный батальон, базировавшийся тогда на Луне. Конечно, реальность оказалась не такой уж радужной, какую он рисовал себе, земной десант ещё никогда и ни с кем не воевал, а потому его готовили ко всему. Чудовищные тренировки быстро отбраковывали слабых, и текучка кадров была такой, что каждый год заменялось, чуть ли не двадцать процентов его товарищей. Плюс к этому новая эксперементальная техника, все эти бронекостюмы, купола замкнутого действия, неосвоенное ещё оборудование то и дело давало сбои. А каждый сбой в системе жизнеобеспечения брони, в условиях вакуума – это практически всегда смерть.
Но ещё никогда он не жалел, что пришёл в десант, настал день и он прошёл с парадом по Вашингтону, что бы потом отправиться на недавно открытую планету, нести гарнизонную службу. И Новая Калифорния, после Луны показалась ему настоящим раем. На три года она стала для него домом, как и сами ньюкалифорнийцы, он полюбил эту планету, как и полюбил жителей, обосновавшихся здесь. На Новой Калифорнии не было бедности, как не было и богатства, тут ценили только, как ты работаешь. Как это всё отличалось от его родных кварталов в Нью-Йорке.
Но именно сейчас он впервые пожалел, что пришёл в десант.
Русский челнок, неуклюже растопырив опоры, став сразу похожим на жука-переростка, поднимая пыль, медленно опускался на бетонное море космопорта. Не успели опоры коснуться поверхности, а горстка людей, пробившись из здания, ринулась к ним. В основном мужчины, здоровенные работяги с шахт, они раскидали тонкую цепочку солдат и, подхватив детей, бросились к челноку.
Люк раскрылся, две локационные установки медленно и осторожно начали подбираться к откинувшемуся люку. Огромные дорогущие машины, стоимостью в сотни миллионов долларов, они еле-еле вписывались в проём.
Лейтенант Бразес командовал погрузкой, взвод подчинённых ему солдат, в лёгкой экиперовке оперативно окружили челнок, этот кораблик был последний, установки доставят на «Стерегущий» и через два часа русский флот покинет орбиту Новой Калифорнии, оставив её на растерзание риххам. На душе было темно. Две установки, больше миллиарда долларов, но в то же время это сколько-то тонн живого веса.
Люди были уже близко, когда к ним наперерез поспешили несколько русских десантников в полном вооружении. Только тут Бразес заметил Роджера, он бежал в своей синей шерифской форме, с золотой звездой на груди, при полном параде, маленького Рикки он держал на вытянутых руках, моля взять его с собой. Лейтенанту Бразесу показалось, что моля именно его.
Здоровенный русский, в тёмно-сером «Тире» уже успел занести приклад винтовки, когда Бразес не выдержал. Его запретительный крик перекрыл даже вой челнока.
Американцы застыли в нерешительности, как и русские солдаты. В глазах отцов промелькнула надежда. А дети молчали, казалось, они должны реветь во всё горло, но они молчали, смотря только на него.
Он понимал, что возможно его выкинут за борт, как только он ступит на корабль, но сделать ничего не мог. Он слишком хорошо знал Роджера и маленького Рикки.
Бразес поднял ствол «Катарсиса»; тяжёлое оружие, совсем не похожее на новомодные, почти невесомые лазеры, сколько раз на учениях он разряжал его в маячившие на грани видимости, тени, изображавшие вероятную бронетехнику противника. А локационные установки были рядом. Одна из них только подъехала к откинутому трапу, а вторая пристроилась позади.
Никто так и не понял что произошло, когда прогремела очередь выстрелов, мужчины бросились на асфальт, прикрывая собой детей, русские десантники мгновенно развернули к нему винтовки, но выстрелы так и не прозвучали.
Длинная очередь тяжёлого «Катарсиса» Бразеса напрочь снесла хрупкие сложенные на крышах первой из машин, полукружья раскладываемых радаров, без которых дорогущая локационная установка превращалась просто в движимую гору железа, набитую бесполезной электроникой. Пара секунд и из раскрывшихся дверей высыпал экипаж, с криками бросившийся к нему, да так и застывший, когда огромный русских сержант глухо захохотал, сквозь шлем «Тира» и поведя стволом винтовки обстрелял вторую установку. На ломаном английском он криком приказал покинуть установку, а затем, дождавшись, когда вылезут ничего не понимающие техники, по установкам загрохотал добрый десяток стволов.
Развернувшись к ньюкалифорнийцам, Бразес прокричал:
- Детей, быстро в челнок! У нас мало времени!


Дядя Боливар стоял около закрывающегося люка, тяжело облокотившись о стену. Уткнувшись в предплечье, он плакал. Рядом сидели несколько русских десантников, ни один из них так и не снял шлема, они казалось, не знали, что делать со всеми ними. Рядом ревела маленькая Берта Калоган, жившая раньше неподалёку от них, где-то внутри корабля раздавался ещё чей-то плач. В небольшом ангаре было тесно от солдат и сидящих прямо на полу детей, таких маленьких по сравнению с закованными в броню, фигурами.
Но у Рикки слёз не было, он просто глядел, как медленно съезжаются створы люка, навек отрывая его от родной Новой Калифорнии, от матери, от отца.
Слёз не было, он просто смотрел, на стоящего метрах в пятидесяти от челнока, отца; тот ссутулился, бессильно опустив руки, как будто после тяжкой работы.
А потом створы люка закрылись.


5
2098 год.
Таким он и запомнил отца, стоящего с опущенными рукам, когда створки люка начали медленно сползаться, отрезая его от Новой Калифорнии, как он думал навсегда. Так же светило солнце, ярко-ярко, так как оно светит только на его родной планете, вдалеке виднелись почти сливающиеся с зеленью крыши коттеджей.
Таким он и запомнил отца. В полицейском мундире, с ярко сиявшей на груди звездой. Этот момент преследовал его всю жизнь.
Взревели движители, небольшой корпус истребителя задрожал от непомерной мощи, изливающейся в пространство, разгоняя маленькую машину до световой скорости.
Застрекотали по непроглядной тьме лазерные лучи, флагман рассылал последние приказы, там, в темноте земной флот разворачивался в боевой порядок, ещё час и он совершит прыжок, а, прорвавшись сквозь подпространство, окажется в двух миллионах километрах от Новой Калифорнии.
Слишком крепко они все привязан к этой солнечной планете, пилот Рикард Ван Вогт, мальчик, чудом спасшийся с обречённой планеты, старый адмирал, что все последние четырнадцать лет жил только этим моментом, лейтенант Бразес, выбросивший на ветер более миллиарда долларов законопослушных налогоплательщиков и ставший народным героем.
Старый адмирал коротко бросил: «Начали».
Так и оставшийся лейтенантом Бразес, ещё раз проверил верный «Катарсис», оглядев выстроившихся перед ним по стойке смирно, подчинённых и лишь кивнул; служил он теперь в русском батальоне.
Пилот второго класса Рикард Ван Вогт, утвердил переданные с флагмана координаты и запустил предпрыжковый отсчёт.
Флот медленно выходил на разгонную прямую. Детище человеческой мощи - он жил единым механизмом направленным лишь на одно - победить.
Ведь люди никогда ничего не забывают.

Осень 2004 – зима 2005.

[Toraton]

Мои маленькие зарисовки. ) Выкладываю под общим названием:

ФАРС

-Что скажишь, Ратибор? - спросиб своего друга, седовласый воин.
-Дело дрянь, Улаф! Никогда такого не было. Нас всего двое, а их погдляди сколько, - ответил своему другу Ратибор с грустью в голосе.
Он то понимал, что в этот раз простым везением не отделаешься. Здесь нужно нечто большее.
-Ну, не унывай, - подбодрил Улаф приятеля и распоясовшись, дабы ничто не мешало процессу, отправил в рот первую порцию креветок.
В это время к столу воинов подошла дувушка с кувшином вина. Оно будет не лишним, ведь везением сегодня не обойтись.

* * *

Карим когда-то был великим магом. Но он уже давно отошел от героических дел.
Не смотря на это, сейчас он творил великую волшбу. Сильнейшее из заклинаний готово было сорваться с рук.
И вот невероятно яркая вспышка озарила небосвод и очередной медяк упал в деревянную плошку Карима. Толпа была в восторге.
*Видимо, давненько, к вам не заходил хороший маг*, - думалось волшебнику.
Он выступал всего пару часов, а денег хватит и на сытный ужин и на угол в ночлежке.
Карим улыбался. День удался.

* * *

Базах готовился к решающему поединку. Как издревни повелось, судьба родов должна решится в поединке сильнейших. Базах был лучшим в роде Лисицы. Но и его соперник Сир из рода Песца был умелым и опытным поединщиком. Базах много слышал о своем сопернике. По характерным только для поединщиков телодвижениея, в Сире, без труда, угадывался великий мастер.
*Что ж, тем лучше. Хватит легких побед. Настало время для настоящей битвы*, - мысленно убеждал себя Базах. Но все равно по спине пробегали мурашки от одной только мысли о приближающейся схватке.

Базах и Сир сошлись в центре утрамбованной площадки. Вокруг собралось много народу. Все затаили дыхание. Решалась судьба двух родов.
Первым начал Базах.
е2-е4...
Поединок начался.

[Harridan]

Ну, первым делом скажу, что все эти лишние слова, "чуть-чуть побагровевшие" матушки и прочие ляпы - это все недостаток опыта. Я стараюсь над этим работать. я начала писать сравнительно недавно, думаю ваша критика мне поможет совершенствоваться.

Сообщение от Винкельрид

Можно оставлять без комментариев. Что стоило заменить это насквозь фальшивое абсолютно (его и сейчас-то в ссорах вряд ли употребляют) на что-нибудь истинно деревенское, вроде: «Да ты – никто (слово "пока" тут вряд ли уместно), и сто лет никому не нужна!»

Исправленная версия, пожалуй и впрямь звучит лучше, а вот с тем, что сейчас никто так не ругается, позвольте не согласится. Знаю я одну личность, которая в приступах злобы именно так и говорит. И получается у нее потрясающе эмоционально, так, что мороз пробирает. Конечно потом она успокаевается и берет свои слова назад, но сказанное не забывается. Собственно эту реплику я в рассказ внесла как раз ту личность и вспомнив.

Сообщение от Винкельрид

Вот это поставило меня в тупик. Где дело-то происходит? Это – Англия такая? Или пример в стиле брюссельской капусты у Сапковского?

Как бы это объяснить-то внятно? Я все пыталась построить рассказ так, что история вроде бы о жителях фэнтезийного мира, но рассказывает ее человек наших дней. Отсюда и Лондонский пожар, и психиатры, и оппозиционные стороны.

Сообщение от Винкельрид

Судя по следующему предложению, эти мысли думаются после происшествия ("Девушка прекрасно понимала, что не скажи она того, что сказала, скандала бы не было"), так как во время ругани, которая уже была в самом разгаре, и обе её участницы носились, как фурии, вряд ли стоит ожидать такой спокойной рассудительности. Так неужели, после смерти матери?

Наверное получилось просто недостаточно эмоционально. Об этом думала Ликарда как раз во время скандала. Пока мамаша высказывала очередную тираду она... ну... временно отключилась что ли и подумала о своем.


А вообще, огромное спасибо за то, что угробили на меня время, ну и за похвалу конечно)))

[Atra]

Пасиб большое!!! Теперь я точно уверена что физику фэнтази не писать, и не только фэнтази, а вообще лучше не писать, ибо культура письма и речи оставляют желать лучшего) В люблм случае спасибо за внимание, ваши предложения учтены)

[Винкельрид]

Сообщение от Atra

Теперь я точно уверена что физику фэнтази не писать, и не только фэнтази, а вообще лучше не писать

Да вы что? Разве критика пишется для того, чтобы отвернуть кого-то от писательства? Ни в коем случае. Цель критики - подвигнуть автора к самосовершенствованию, если он, конечно, хочет чего-то в этой области добиться...

-----------------------

А, попался...
Toraton, для таких маленьких опусов - слишком много ошибок. Word отказал? В первом анекдоте (ничего, что я так?) - Дважды "свой друг".
Во втором я бы посоветовал про медяк написать попозже, после "думалось волшебнику" - эффект будет большим, незачем раньше времени раскрывать карты. Слова "издревни" - нет, есть "издревле".

Может следует копнуть поглубже, разбирать произведения тщательнее

Я тщательнее не могу и не умею.

А вопрос таков: В чем сила, брат? ) (писательская сила)

Если вопрос ко мне, то отвечаю: понятия не имею. "Знал бы прикуп", раздавал бы авторские экземпляры, не торчал бы тут (не в обиду присутствующим)))

[Markfor]

Кnotter, повторю слова Винкельрида: было не страшно, только противно... Большая просьба впредь не выкладывать здесь подобных вещей. Скоро будут готовы правила раздела, и в соответствии с ними такие произведения я стану удалять сразу же.

[glider]

Ратибор, прочитал я твой рассказ. Мне понравилось - особенно вторая половина, где речь идет о выборе. За душу берет, понимаешь!
Единственное замечание по содержанию - я был бы не против прочитать хотя бы краткое описание хоть одного пейзажа Новой Калифорнии ;) ...

К сожалению, хороший в целом текст имеет далеко не лучшее оформление - корявостей хватает. Первое и главное - избегай сложных предложений - это сильно усложняет восприятие (по себе знаю - мне тоже пришлось избавляться от этого недостатка ;) ). Например, вот это :

Вдалеке показалась новая группа кораблей, они неслышными тенями, окруженные ореолами пламени быстро приближались со стороны чуть более яркой звезды, висевшей над головой.

Его можно как минимум в одном месте разбить :
Вдалеке показалась новая группа кораблей. Они неслышными тенями в окружении огненных ореолов быстро приближались со стороны чуть более яркой звезды, висевшей над головой.
Заодно и от причастного оборота избавились ;)
А эти 2 предложения-абзаца меня вообще, извини, убили :

Раздался стук в дверь и Рикки моментально принял вид грызущего гранит науки человека; сочтя, что формальности соблюдены, в комнату зашёл отец, в своей повседневной форме одежды: коричневых шортах и не менее коричневым загорелым улыбающимся лицом.
Отцу было немного за тридцать, был он высоким, хорошо сложенным, как, впрочем, и все остальные колонисты первых транспортов, колония на Новой Калифорнии была невелика, всего несколько тысяч человек в трёх посёлках, да десятке шахт, и отец выполнял роль шерифа, хотя вся его работа в основном заключалась в поиске пропавших в лесах, да расследовании мелких краж.

Их не то что, можно, а просто необходимо разбить на отдельные предложения - например, так :
Раздался стук в дверь. Рикки моментально принял вид грызущего гранит науки человека. Сочтя, что формальности соблюдены, в комнату зашёл отец в своей повседневной форме одежды: коричневых шортах и не менее коричневым загорелым улыбающимся лицом.
Отцу было немного за тридцать. Он был высоким, хорошо сложенным - так же как и все остальные колонисты первых транспортов. Колония на Новой Калифорнии была невелика : всего несколько тысяч человек в трёх посёлках, да десятке шахт. И отец Рикара выполнял роль шерифа - правда, ему большей частью приходилось искать пропавших в лесах, да расследовать мелкие кражи.

Пилот Второго Класса Рикард Ван Вог, пилот Четырнадцатого Отдельного Отряда тяжёлой истребительной авиации дальнего радиуса действия

В одном предложении дважды повторяется одно и то же слово. ИМХО лучше заменить так :
Пилот Второго Класса Рикард Ван Вог входил в Четырнадцатый Отдельный Отряд тяжёлой истребительной авиации дальнего радиуса действия

Но мало кто знал что он Оттуда, хотя Рикард был уверен для начальства его происхождение тайны не составляло. Он с Новой Калифорнии. Одного из самых мрачных моментов современной истории человечества. Новая Калифорния, нынче Бар-Итх-Рихх…

Как-то ... коряво. Каждое предложение как-бы само по себе, вырванно из контекста. К сожалению, в русском языке не проходят фокусы, как в английском - надо думать о сочетании падежей, времен и т.д. и т.п. Данный отрывок можно переделать как-нибудь так :
Но мало кто знал что он Оттуда - с Новой Калифорнии. Точнее, с Бар-Итх-Рихха …
А о том, в чем Рикард "был уверен", ИМХО говорить не обязательно - это итак понятно ...

Может он был и прав, но… может быть, и нет. Потому что он не забыл.

Дважды "он" - но в каждом случае имеются ввиду РАЗНЫЕ люди!
Я бы переделал так :
Наверно, он был прав. А может, и нет - потому что Рикард не забыл.

Сотни стран объединились ради общей цели, все слои общества, мега-корпорации и захудалые, коррумпированные правительства.

ИМХО лучше переделать так :
Сотни стран, все слои общества, мега-корпорации и захудалые, коррумпированные правительства объединились ради общей цели.

бесцельно растрачиваемую маленьким, но отчаянно палящим солнцем

Почему бесцельно? Звезды бесцельно не светят! Может, правда, люди не всегда видят эту цель ... но не зря же говорят : "Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно" ;)
Лучше "бесцельно растрачиваемую" изменить на "испускаемую", "излучаемую" или что-то в этом роде ...

- Ещё бы!… - Рикки мигом выключил монитор и бросился натягивать футболку.

Многоточие здесь лишнее.

- Здравствуй, Билли, что за спешка, еле побриться успел!

Предлагаю переделать так :
- Здравствуй, Билли! Что за спешка? Я еле побриться успел ...
Появились эмоции ;)
Вообще, в остальных фразах героев тоже стоит добавить эмоциональности путем применения восклицательных и вопросительных знаков, а также многоточий. Представь, как бы ты сам произносил бы эти фразы, оказавшись в описываемых тобой ситуациях ;)

... ихнего флагмана ...

Лучше "их флагмана" ;)

Взревели движители

Обычно пишут "Взревели двигатели" ;)

[knotter]

Люди если вам нужна мораль, идея или еще что нибудь из той же оперы - читайте басни Крылова или фундаментальные труды Толстого. Я просто рассказываю истории. Плохо (для меня) только, что порой они оказываются безинтересны читателям, то биш вам. Ну на то и нужно время, чтобы поймать тот ключ, когда и самому интересно писать и читатель не отбросит твое "творение" с первых строк.
Markfor, я уже понял что в формат не попал. Отвращение тоже форма страха, я старался, честное слово старался завуалировать конкретные описания, но видно мое восприятие притупилось к подобным вещам. Обещаю что ничего подобного вы с моей стороны больше не увидите, а если у меня возникнут сомнения в "пристойности" рассказа, я сперва вышлю вам в личку его, на одобрение.
Я вот сижу и думаю, а какой собственно реакции я ожидал?...

[Ратибор]

Спасибо glider за первую в моей жизни рецензию. С большим интересом прочитал твой ответ.

Ты прав, длинные предложения, енто мой большой минус. Так же как и корявость языка, сколько я баги не вылавливаю они все равно пролезаю, гады! Так же как и эмоциональный окрас... Гм...:fear:

Пожалуйста попрошу заценить первую главу моего романа Меч Изначальный. Роман написан почти на треть, но писал я очень медленно и пока добрался ло второй его части, основательно вырос по части писательства, скажем так. И начало начало казаться левоватым. интерестно ли будет продолжение? Очень жду отзывов.

ЧАСТЬ 1
Железные штармы - наш дом, наш приют;
Наша крепость и наша проклятье;
Все Девять Ветров нашу волю скуют;
И парус надуют белёсый…
Мы Вольное Братство, зовёт нас стихия;
Бескрайнего моря и шторма;
Мы Вольное Братство элькаров-бойцов;
Да будет известно отныне…


Пролог

Время что песок, но как спускать его из верхней части часов – будущего, в нижнюю – прошлое, это удел каждого из живых существ, для одних, что не замечают, скользящих мимо них лет, оно летит незаметной птицей, или неиссякаемым водяным потоком, как, например, для элэстэ; для людей же оно тянется, будто пересохший ручей, растягивая их короткую жизнь почти в вечность, а он,… для него оно просто не существовало; песок в его часах замер на веки, но сам он не умер, нет. Он выпал из этого мира, заставив самого себя замереть, а мир вокруг нестись по-прежнему. Он видел, как сходили на нет народы, но не мог и помыслить о том, что бы выбраться из своего заточения, потому что знал, что миг, когда его часы оживут вновь, ещё нескор, и когда однажды он настал, он просто не заметил этого…


В комнате было темно, единственное пятно света находилось на потолке – большой прямоугольник в каменных плитах, откуда проникал невообразимо яркий пучок лучей, но он был не в силах разогнать кромешную тьму подземелья, которая казалась лишь ещё темней от близкого соседства со светом. Лучи освещали лишь небольшой прямоугольник пола, с большой кучей нанесённого за долгие века песка, а закоулки тонули в непроглядной тьме.
Но вот наверху послышался шорох, чьи-то осторожные шаги неспешно приближались к проёму, мгновение спустя, приблизившись, они затихли, а потом на кучу песка спрыгнул невысокий человек. Его худощавое костистое открытое лицо не выражало ничего, ясные серые глаза смотрели настороженно, но без страха, словно он знал всё на свете, и ему просто нечего было бояться. Человек медленно обвёл комнату глазами, и, подняв широкополую шляпу, откинул назад надоедливо лезшую в глаза чёлку русых волос. Он был красив, но вряд ли на него обратила бы внимание какая-нибудь прелестница Форглостина или Тореса, казалось он никогда не озабочивался меньшее, чем заботами целого мира. Эта волна исходила от всей его фигуры, начиная от ног, обутых в дорогие кожаные сапоги, и заканчивая покрытой широкополой шляпой головой. В его облике читалось что-то неведомое, так же как и во взгляде серо-стальных глаз, которые смотрели, хотя и открыто, но сквозь… этот мир.
Человек ещё раз осмотрелся, и словно его только что не слепило палящее солнце, направился прямо к елё виднеющемуся проёму средь больших плит, составляющих стены этой затерянного в песках подземелья, оставляя в толстом слое лежащей на полу пыли чёткие крупные отпечатки сапог. Пройдя несколько шагов человек, оказался в ещё одной комнате, больше подошедшей какому-нибудь подвалу таверны; серые облезшие стены из неведомого пористого камня и куски ветоши неизвестно чем бывшие в далёкие времена, но больше всего привлекала внимание одна стена, тускло блестевшая в далёком солнечном свете.
Человек подошёл к ней, и, присмотревшись к чему-то лишь одному ему заметному, улыбнулся, развернулся и пошёл прочь к проёму, куда и забрался с ловкостью циркового акробата.
А необычная стена осталась такой же, какой и была десятки веков до него. Большой тускло блестящий прямоугольник из полупрозрачного материала больше всего похожего на голубой кристалл, что переливался бы всеми солнечными бликами, не будь он осыпан тысячелетней пылью. Люди Восточного Ормула называли его Истинным Кристаллом, а гномы умели его растить и поныне. Ходили упорные слухи, что он обладает особыми магическими свойствами, причём доступными только для людской магии, но никто ещё не видел его больше нескольких сантиметров в диаметре, а этот же…
Но вот в соседнем подземелье вновь послышались шаги, и вошёл давешний посетитель, неся в руке большой плотно увязанный тюк. Человек вновь поправил шляпу и, подойдя к кристальной стене, неярко отсвечивающей сквозь многолетний налёт пыли мягким едва заметным голубоватым свечением, рукой протёр небольшой просвет. Пыль даже не взлетела, а отпала скатавшийся коркой. В тёмном помещении тут же стало светло будто днём, резкий голубой свет разрезал темноту, будто её и не было вовсе; там внутри сквозь яркое свечение смутно виднелось чьё-то лицо.
Человек улыбнулся и прошептал одними губами:
- Пора…
И ушёл прочь. А через некоторое время по кристаллу побежали первые трещины.


Глава первая
Непредвиденная задержка.

В стихии морской родились вы,
Проклятьем вы названы всеми,
И демон нечистый вселился,
В Штармы Стальные навеки.

«Многие называют нас проклятьем; да, это так, мечи наших удальцов со Стальных кораблей заглянули в кошельки и животы почти всех торговцев морем Восточного Ормула. Ох, сколько раз сходились мы, как и с Имперскими галеонами, так и с яростными порывами Ветра на всех морях нашего мира от северных льдов, до южных, и никому ещё не удавалось победить нас, потому что в море сильнее нас нет, ибо мы и есть его дети…»
Из рассказа стэлкара Оромаса, в ролштайнском
кабаке «Морская пена», записано путешестным библиотекарем
Владыки Ровеона, Морейо Кашанной.

Очередной пенный вал с разбегу ударил в борт Стального Штарма. Ксавьера вновь обдало целым фонтаном солёных морских брызг. Корабль ощутимо качнуло, человеку пришлось ухватится за холодный поручень борта. Где-то позади и из нутра огромного корабля послышались крики, кто-то упал.
Волосы опять надоедливо лезли в глаза, пришлось доставать металлическое кольцо и стягивать гриву чёрных волос в тугой хвост. Человеку на вид было около тридцати, чёрные волосы, чёрные глаза, чёрные длинные усы, носимые им не по обычаю любящих бритву элькаров, его можно было принять за жителя Ущельев, если бы не слишком высокий, далеко за шесть футов, рост. Потёртый, особенно в плечах, где, как знают знающие люди, находятся сочленения доспехов, с нашитыми кое-где дополнительными стальными бляхами, жилет и чёрные меховые, странно смотрящиеся в этих широтах, шаровары, делали его похожим на арихнейского варвара. Сходству ещё более способствовали чёрные волосы и угольные глаза, о которых уже говорилось выше. Но роскошный прямой длинный меч, ножны которого были инструктированы небесно-голубыми сапфирами, мог быть по карману только очень небедному человеку. Кодекс корсаров не позволял иметь такое оружие простому олькару, ибо каждый должен иметь оружье, по своему званию и доблести. На ногах у человека были надеты коричневые кожаные сапоги, явно атлийского пошива. Довершал облачение чёрный аппарат, висевший у него на груди, добытый похоже, в схватке с солдатами Куполов.
По прикидкам того же самого знающего человека, одеяние Ксавьера соответствовало довольно богатому стэлкару. Оно, подобно остальным элькарским нарядам поражало своим разнообразием. Как раз в это время Ксавьер поднял свой аппарат к глазам, оказавшийся всего лишь Приближающим Дали, вещью достаточно распространённой среди морских удальцов, другое дело, что мало кто мог бы похвастаться таким.
Ксавьер несколько секунд вглядывался в морскую даль, потом опустил световые фильтры, защищая глаза от садившегося напротив солнца. Его вечерние оранжевые лучи окрашивали волнующуюся поверхность моря в красноватый цвет. Капитан только хотел что-то крикнуть, но его опередил Вперёдсмотрящий, который сидел в вороньем гнезде, примостившийся на мачте, вздымавшейся над морем почти на пятнадцатиметровую высоту.
- Корабль на горизонте! Корабль, мой тан!
На мгновение капитан оторвался от своего прибора, обернувшись на крик, потом опять примкнул к окулярам, получше вглядываясь в далёкий силуэт. Его Приближающий Дали был намного мощнее того, что имел при себе Вперёдсмотрящий. Корабль был деревянным, двухдеечным, с тремя высокими мачтами, одна из которых сейчас была обломана примерно посередине. Судя по парусному вооружению, это был торговый атлиец. Хотя дул, и довольно сильно северный ветер, торговец сильно кренился на правый борт, прямо на ветер, а корпус самого корабля выглядел довольно потрёпанным. Сопоставив ураган, пронёсшийся от штарма к западу, потрёпанный вид корабля и его курс, Ксавьер пришёл к выводу, что атлиец от шторма убежать не смог.
Откуда-то сзади послышался возбуждённо-радостный гул, весть о корабле на горизонте тотчас облетела штарм. Команда – крепкие, все, как один загорелые, ряженные в разноцветные одежды, парни всех наций Восточного Ормула, столпились на носу корабля. Около капитана, только что стоящем на носу в полном одиночестве тут стало тесно. Все Приближающие Дали и подзорные трубы, бывшие на корабле пошли в ход, кочуя по крепким рукам. Команда корсарского корабля разом загалдела, тыкая в море пальцами:
- Сортар, Алкмеон, за мной, в рубку! – отрывисто выкрикнул Ксавьер.
Он протиснулся сквозь вопрошающую толпу элькаров и спустился во внутрь центральной надстройки.
За ним в небольшую, четыре на четыре метра, комнату, ввалились два человека, разительно отличавшиеся друг от друга. Первый, Сортар Ормор – высокий белокожий, с огненной гривой рыжих волос, торчавшими по его собственному обычаю во все стороны, являлся сотником рангта тана Ксавьера. Национальность его определить было затруднительно, в этом рыжем гиганте смешались черты многих народов, скорее всего его родиной был какой-нибудь бордель портового города – к примеру того же Атлия или Сомбрера. Одежда его пестрела так же, как и у остальных элькаров. Другой человек – Алкмеон, являл собой почти полную противоположность Сортару. Ксавьеру не было известно его настоящие имя, как, впрочем, и большинства его под командных, сам себя он звал Алкмеоном, по имени своего родного города, добавляя к нему прозвище Ниримайтус, означающее что-то важное на его языке. Тан очень подозревал, что его родовое древо могло похвастаться несколькими королевскими особами. Из-за чего Алкмеону пришлось покинуть свой Город Королей, он не знал, да и, честно говоря, не особо и интересовался. Как известно звание элькара стирает прошлое. Высокий открытый лоб, чуть орошенные сединой чёрные волосы, гладко зачёсанные назад, серые выразительные глаза, орлиной нос – только бросив на него взгляд, сразу можно было представить его в окружении слуг и оруженосцев. Как и все свои сородичи, он предпочитал светлые тона, сейчас на нём была надета белая туника, до колен, кожаные сандалии и панцирь, надетый прямо поверх туники, смотревшийся, впрочем, довольно нелепо.
Сортар, опередив даже капитана, уселся верхом на один из стульев, катающихся по полу каюты, Алкмеон же не теряя ни капли высокомерия, поймал другой. Ксавьеру ничего не оставалось, как усесться на жёсткую скамью, привинченную перед столом, у стены.
- Ну что? Атлиец конечно заманчивая добыча, но…
- Никаких «но», мой тан, на абордаж торговца, да и всё! – громоподобно проревел Сортар.
- Что-то мне подсказывает, что толстяк будет против! И он по-своему будет прав, - высказался Алкмеон.
- Да пошла это жирная скотина к морскому Бесу, плевать я хотел на этот договор, когда впереди такой лакомый кусочек! – грохнул по столу пудовый кулак Сортара. – Он идёт с юга, наверняка из Ровеона!
- Эта «жирная скотина» заплатила нам три тысячи соляриев авансом! Ты конечно уже промотал свою долю, но мне кажется, что аванс нас кое к чему обязывает, не забывай это! – выдал алкмеонец, и чуть раздвинул в усмешке губы, видя, как скривился Сортар при упоминании об авансе.
- Неужто…
- Уймись Сортар, - бросил Ксавьер, видя, что сейчас его подручный сорвётся уже на непристойности.
Гигант послушно умолк на полуслове и продолжил уже на тон ниже:
- Мой тан, команде это не понравится, у нас под боком такая добыча, а мы идём стороной! Что до договора, то мы, конечно же, его исполним, но придём в Ростур чуть позже! – продолжал настаивать Сортар.
- Многоуважаемый Сортар Ормор, вы по случаю не забыли, что такое Слово? Его между прочим нельзя нарушать, и если мы дали Слово, прибыть в Ростур через две недели, то мы должны там быть именно через две недели! – наклонился Алкмеон к рыжему гиганту.
- Мы там и будем через две недели, атлиец нас надолго не задержит! А нашим парням просто необходимо развеяться после двух месячного сидения в Ролштайне!…
Тут распахнулась входная дверь, спор прекратился сам собой. В небольшую рубку ввалился ростурец. Был он пожалуй потяжелее даже гиганта Сортара, хотя ростом и не отличался; если рыжеволосый гигант был тяжёл из-за мощной мускулатуры, то посланник Ростурура за счёт чудовищной горы жира. Именно Ромур Сторал нанял рангт Ксавьера в Ролштайне. Сторал подобрал свои многочисленные подолы и, тряся такими же многочисленными подбородками, ввалился в комнатку. В ней сразу же сделалось тесно.
- Тан, тан, на корабле только и галдят об атаке на атлийца! Я требую объяснений, требую! – тенорок ростурца сорвался почти на визг, круглое лицо налилось пунцовой краской, а маленькие глазки яростно засверкали, вперившись в Ксавьера.
Капитан медленно поднялся, а Сортар глубокомысленно усмехнулся себе под нос, уж он то знал своего тана, как облупленного, и если до этого он ещё не определился: нападать ли, иль не нападать на торговца, метаясь между своей природной жадность и данным в Ролштайне Словом, то теперь, после вмешательства ростурца решение было очевидным.
- На этом корабле капитаном являюсь я! В договоре, который мы заключили не говорится о запрещении нам брать на абордаж какую-нибудь лоханку! И если… - тан поднялся со скамьи во весь свой далеко не маленький рост, нависая над низеньким ростурцем и заставляя его высоко задрать голову. – Если вы ещё раз помешаете мне вести Совет рангта, я выкину вас за борт, а договор исполню в точности – через две недели приведу «Крылатый восход» в Ростур!
Закончив, он немного отступил от перепуганного ростурца, как бы любуясь на произведённое впечатление.
- А теперь, многоуважаемый господин Сторал, извольте прогуляться до своей каюты!
Ростурец рассыпался в извинениях, подобрал свои юбки и подбородки и опрометью выбежал из каюты, при этом, едва не налетев на Сортара и споткнувшись о порог.
- Ха-ха, правильно, мой тан! Так с ним и надо обращаться, с этими треклятыми баронскими прихвостнями! В конце концов, разве он не знал, что нанимает рангт Вольного Братства, а не компашку мягкотелых купцов из Атлия! – фамильярно хлопнул тана по плечу Сортар, и тут же прикусил язык под холодным взглядом угольно-чёрных глаз. У капитана, как видно настроение было не из лучших, особенно после того, как Алкмеон с презрительной миной покинул рубку, всем своим видом выказывая недовольство принятым решением, правда, так и не снизойдя до голосового осуждения.
Сортар простодушно хлопнув в ладоши и пожав плечами, выбежал из комнаты, сразу вслед за пасмурным таном.
- Парни, атакуем торговца! Ура капитану, ура! – вещал Сортар стоя на возвышении надстройки, под радостные крики команды.
- Урнар, - скривившись, Ксавьер подозвал техника.
- К середине ночи, мой тан.
- Я хочу, что бы утром мы были от него на расстоянии в пару километров.
- Как прикажешь, мой тан.


Над морем опустилась ночь, она грянула враз, будто на бескрайнюю гладь разом набросили тёмное покрывало, затянув небо от горизонта до горизонта звёздными россыпями.
Большой корабль шёл небыстро, и несильный ветерок ощутимо раскачивал его невысокими волнами. Тан Ксавьер не знал, что выгнало его в эту ночь на палубу его штарма. Какое-то новое чувство нежданно негаданно возникло в груди, Тан был ещё молод, как впрочем, и немалая толика всех Вольных танов Братства элькаров, при такой профессии обычно не шибко задерживаются на этом свете, не разящая пуля солдат Куполов, так ядро имперского галеона, рано или поздно всегда находят почти всех элькаров и мало кто из них доживает до почтенной старости живым и невредимым.
Почему-то неожиданно вспомнился дом, хотя он уж думал что эти воспоминания навек затаились в самой глубине его души, ан нет… Как наяву тан Ксавьер увидал поросшие ельником склоны каменистых предгорий на которых то тут, то там виднелись срубленныё хижины с большими обтягивающими склоны загонами для скота, увидел он и отца с братьями, большие и чуть неуклюжие они рядили новую крышу взамен прохудившийся за дождливую осень, старой, а он ещё совсем маленьким пацанёнком поигрывал прутиком, сидя на большом валуне, что казалось века вечные пролежал у них над домом.
Прихотлива судьба людская, кто мог знать тогда, что через четыре года она занесёт оставшегося после яростного набега соседей сироту в вольный город Ролштайн, кто мог знать, что длинный тощий паренёк приглянётся одному из самых удачливых стэлкаров Вольного Братства Гаранту Длиннорукому. Много с тех пор времени утекло…
Звёзды были красивы сегодня, никогда ещё с самого раннего детства не любовался он так этими игристыми россыпями, в сию безоблачную ночь недосягаемым покрывалом, растянувшимся над морем.
Тан Ксавьер не знал, что выгнало его в эту ночь на палубу его штарма. Он не верил в предчувствия, не верил во Всемогущую Судьбу, а верил лишь в удачу, да свой меч. Но сегодняшняя ночь была особенной, он знал, что вскоре жизнь его в очередной раз круто изменится, не раз она уже делала крутой поворот, и не раз он взбирался на вершины и слетал с них, но никогда он ещё так отчётливо не ощущал грядущих перемен.
Сзади раздались ели слышные шаги, тан, даже не оборачиваясь, узнал подошедшего.
- Не спится Алкмеон?
- Нет, мой тан, что-то тревожусь… - суровый алкмеонец облокотился на перила рядом с таном. – Знаешь, мой тан, из меня конечно никудышный предсказатель, но что-то подсказывает мне, не надо завтра лезть нам на этого атлийца.
Ксавьер чуть очнулся от своих мыслей и встряхнул головой.
- Почему тебе так кажется или быть может он тебе знаком?
- Да нет, что ты, мой тан, - коротко рассмеялся тот, но осёкся. – Что-то подсказывает мне, что если мы завтра пройдём мимо, мы лишимся многих ещё неведомых нам проблем… хм… да, именно так,… в общем, я не могу выразиться яснее, но этот атлиец какая-то поворотная точка…
Ксавьер обернулся к напряженно застывшему алкмеонцу:
- Как ни странно, но я чувствую то же Алкмеон, но когда это элькары отворачивались перед трудностями?
- Никогда, мой тан…
- Никогда, Алкмеон, - Ксавьер тряхнул волосами, отгоняя приведшее в замешательство его чувство и снова становясь самим собой. – Никогда…
Оба элькара застыли в молчании. Они некоторое время смотрели на звёзды, а потом Алкмеон, не отрывая взора от неба, спросил.
- Мой тан, зачем ты согласился на предложение ростурца, побережье не совсем то место, где элькары могут проявить себя в полной мере, предложение тана Махата – пойти на север было гораздо заманчивее.
- Просто альтурец предложил больше…
Алкмеон коротко хохотнул:
- Мой тан, неужто ты думал, что я поверю, будто тебя привлекли деньги, - он захлебнулся смешком. – Ну быть может разве что Сортар ничего не заметил… Но уж точно не я.
Ксавьер замялся, уж больно легко Алкмеон прочитал его игру.
- Отчасти ты прав, дружище, но лишь отчасти, деньги тоже не самый последнее дело…
- Так что же первое дело, мой тан? – Алкмеон повернулся лицом к Ксавьеру и пристально посмотрел прямо в глаза.
- Ростурец сообщил нам что на границах его страны зашевелились арихнейцы, ты, наверное, знаешь что последняя большая война была в тех краях более сотни лет назад…
- Ну и?
- Ты образованный человек Алкмеон, так скажи мне, что же находится к югу от Альтура.
- Сразу подле, земли когда-то захваченные арихнейцами у самого Альтура…
- Нет, южнее…
- А дальше степь, степь и ещё раз степь, я читал Тор’ареа.
- Представь себе, я тоже, - Ксавьер некоторое время смеялся про себя, глядя на удивлённое лицо элькара, Алкмеон, наверное, считал, что он вообще не умеет читать. – Вот именно - степь, и как говорят она до самого другого океана. А на юго-востоке она переходит прямо в пустыню, ту самую в сердце которой расположены Купола.
- Ну, я что-то слыхал об этом, слыхал так же, что время от времени Солдаты Куполов делают набеги на арихнейское приграничье и забирают женщин.
- Я пораскинул мозгами и подумал что люди, живущие рядом с пустыней должны много чего знать о Солдатах, быть может, они даже видывали сам Купол. Да и в самом Ростуруре, откуда был родом Тор’ареа должно быть много летописей посвященных Солдатам.
- Я всё же не понимаю, мой тан, к чему ты клонишь, - Алкмеон нахмурился, у него был такой вид, будто он думал, что ему сейчас вешают лапшу на уши. Отчасти это было и так, но Ксавьер ни за что бы в этом не признался.
- Ты знаешь Алкмеон откуда взялись штармы? Когда тан умирает штарм с нововыбранным таном идёт на юг, вдоль побережья пустынь, и там… в одном очень интересном месте тан и корабль получают что-то вроде… родства. – Ксавьер замялся, подробности этого ритуала он не хотел рассказывать даже одному из лучших своих друзей. - Быть может и ты тоже однажды там окажешься… Но дело не в этом, пройти дальше на юг можно только через узкий пролив, обе стороны которого запирают Солдаты, со своим неведомым оружием.
Суровое лицо Алкмеона озари понимающая улыбка.
- Кажется, я понимаю, что ты задумал, мой тан. Однажды ты хочешь поплыть дальше на юг…
- Наконец-то ты понял, дружище, - Ксавьер усмехнулся, но совсем по другой причине, нежели подумал Алкмеон, наконец-то недоверчивый элькар поверил. – Я подумал, что не могли арихнейцы за многие века соседства с Солдатами не иметь с ними никаких контактов, или хотя бы знать их слабые стороны, быть может, там я сумею выяснить что-нибудь, что сможет мне помочь, и однажды прорваться на юг, в другой океан, где не был ещё ни один штарм Морского Братства!
- Ну не знаю, - на элькара вновь напала подозрительность, - Я всегда считал, что в отношениях арихнейцев с Солдатами всегда были только войны и сражения.
- Ты встречался с солдатами, и знаешь, какое у тех оружие, если бы они захотели, давно бы уж завоевали весь Восточный Ормул, или уж, по крайней мере, хорошие, плодородные земли Арихнеи, но нет, они держатся этой пустыни, где ядовитая тварь сидит друг на друге. Да и не всегда они так уж недружелюбны к чужакам, вспомни того же Тор’ареа, с ним они обращались как с гостем, конечно, может, он малость приврал в своих историях, но из пустыни он вернулся, это уж точно!
Оба элькара замолчали. Алкмеон явно обдумывал то, что поведал ему его тан.
- Тан, ты и впрямь думаешь, что в Альтуре будет война?
- Что бы не произошло на границе, герцогство Ростур находится на самой границе и любая заварушка первым делом ударит по нему, неудивительно, что они захотели иметь у себя в армии целый штарм Морского Братства с закалённой дружиной отчаянных рубак, а что до арихнейцев, чтобы они не задумали свои денежки, мы получим, будет война или нет!
Наверное, была уже полночь, когда Алкмеон наконец-то ушёл, оставив тана вновь в одиночестве. Ксавьер, не знал смог ли он заболтать своего друга, жаль, что приходилось врать ему, но другого выхода не было, Ксавьер должен быть в Ростуре, этого требует высшие цели, которые, к сожалению выше его понимания. На эту дорогу он ступил уже давно и не время сворачивать сейчас, ведь элькары никогда не отступают. Никогда…