Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив 2)

[Jur]

Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.

(Архив темы)

Авторам.
1. Текст произведения необходимо скрывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.
5. Крупные произведения рекомендуется вкладывать небольшими кусками раз в день-два.

Скрытый текст - О трудном выборе критика:

Вариантов, собственно, у критика несколько:
1. Написать: "в топку".
Плюсы: Минимальные затраты, как в плане времени, так и в плане эмоций.
Минусы: Вы не поверите. Вы скажете: "Дурак", - и останетесь при своём, потому что людям свойственно не доверять незнакомцам на слово.
Вердикт: Этот вариант отметаем.
2. Начать разбирать подробно, построчно, тыкая пальцем в каждую нелепость и ошибку.
Плюсы: В итоге всё равно будет "в топку", но, всё-таки, вывод будет подтверждён множеством примеров.
Минусы: Вы всё равно захотите сказать "Дурак", и если даже так не скажете, то подумаете наверняка, а критик, который потерял уйму времени, увидев, как автор огрызается и пытается обелить своё произведение всеми силами, понимает, что время потрачено зря и благодарности ждать не надо. Почему? Да потому что вы ни за что не поверите в то, что ваше произведение не стоит того, чтобы его читали. Честное слово, чем лучше люди пишут, тем предвзятее они относятся к своим текстам, но обычно те, кто через слово допускают грамматические ошибки и вообще не задумываются над качеством написанного, уверены, что и так сойдёт. Хотя, конечно, не спорят с тем, что немного подправить не мешает.
Вердикт: Пока человек сам не поймёт, что он пишет плохо, никто его в этом не убедит, потому этот вариант тоже не приемлем.
3. Начать искать в тексте то, что можно похвалить, параллельно чуть-чуть - очень мягко и деликатно - пожурить.
Плюсы: Автор доволен. Его хвалят. К "журению" относится снисходительно, поскольку тон критика не категричный, а, скорее, просительный.
Минусы: Автор понимает, что он - уже готовый писатель, Боже мой! Первое же выложенное произведение - и такой успех! Он, вместо того, чтобы выучить русский язык на уровне школьной программы и обратиться к учебникам писательского мастерства, продолжает строчить унылые опусы в невероятном количестве, тратя своё время, которое можно было бы пустить на что-то полезное. Когда, наконец, придёт понимание, будет поздно: время упущено, прогресса никакого, а тексты-то были - отстой, что ж никто не сказал сразу? Ах, лицемеры...
(С) Винкельрид

Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).

Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)

Напоминаю, что флуд запрещен правилами. Сказать свое "спасибо" критикам можно через репутацию. Так же настоятельно не рекомендуется ввязываться в споры.
И помните, что тут все на равных - никто не обязан вас критиковать и оценивать. Попробуйте для начала сами сделать то же.
Aster

[Линолеум]

Я в кои то веки разродился окончанием ПЕРЕКРЕСТКА. Признаюсь, не получается у меня писать боевки также красиво как у Винкельрида - много повторов, мало динамики. Если вы любите красивые и динамичные бои - вам в другую сторону. Ежели не очень, можете почитать.

Скрытый текст - для тех кто еще не читал:

ПЕРЕКРЕСТОК

…«Сегун Йомицу на ночных улицах Эдо пробовал на живых людях остроту своего меча. Другие самураи переняли обычай окроплять новый меч горячей человеческой кровью, и утром в придорожных канавах находили трупы зарубленных бродяг, попрошаек, разбойников»…

На небе еще сияли звезды, когда Левтид проснулся. Стараясь не разбудить жену и детей, он выскользнул из дома в ночную прохладу. Плеснул из деревянной бадьи пригоршню бодрящей дождевой воды на лицо, и, вооружившись мотыгой, зашагал к полю.
Весь месяц Артемисий, над Лаконией царствовала удушающая жара, обезвоживая землю и губя посевы по всему ному. Илоты, живущие вдоль благословенной реки Эврот, еще худо-бедно справлялись с засухой, доставляя на обгоревших, под палящими лучами, плечах, воду на поля. Левтиду, ютившемуся у скалистых подножий Тайгета, приходилось засветло подниматься к горным источникам, чтобы напоить себя с семьей и дать хоть какие-то крохи живительной влаги, погибающему урожаю.
Рискуя оступиться на предательски скользких склонах, с бурдюком, обвязанным вокруг пояса, он взбирался на добрую тысячу локтей к, бившему из недр горы, роднику по нескольку раз на день. Наблюдая за хилыми ростками пшеницы, Левтид приходил в отчаянье, осознавая, сколь напрасны эти старания и риск. Заколов ягненка, он обменял его на конгий благовоний, чтобы принести жертву богам.
Боги приняли подношение. Спустя день, громадная туча, зацепившись свинцовым брюхом за горный пик, извергла на землю потоки воды. Много часов дождь поил почву, и, наконец, закончился. Левтид не знал – Зевс ли пригнал «овцу» на заклание, услышав мольбы, или та сама отбилась от «стада» громовержца - не сильно он и задавался подобной мыслью. Лишь почтительно поблагодарил да, встав пораньше, отправился на поле, чтобы разрыхлить размякший грунт, дать напитаться воздухом.
Мотыга с легкостью сапала землю, та охотно поддавалась. С каждым пройденным рядом, с каждым окученным побегом, сердце Левтида все более наполнялось радостью и надеждой на спасение урожая. Тихонько напевая, он споро орудовал цапкой – тяжелый и монотонный труд сегодня только бодрил. Молочная пелена утреннего тумана, оседала на его, разгоряченном работой, облаченным только в набедренную повязку, теле прохладным каплями.
Левтид разогнулся, отерев со лба пот, жадно припал к бурдюку с водой. «Если все пойдет хорошо», - подумал он. – «То я смогу наполнить его вином».
В какой-то момент, Левтид настолько увлекся, что не заметил, как туман окутал его с ног до головы. Мужчина огляделся – на расстоянии вытянутой руки очертания предметов становились нечеткими, зыбкими; даже звуки бесследно тонули в этой белесой кисее. Левтид не был пуглив, ему случалось с одним лишь пастушьим посохом и ножом отбивать от волков подраненную овцу, но сейчас вдруг стало не по себе. Казалось, этот туман выполз из самих недр Аида, что духи мертвых неслышной поступью ходят вокруг, постепенно сжимая кольцо, тянут костлявые пальцы к теплому, дышащему, живому… Левтид пытался успокоиться, пытался убедить самого себя, что движущиеся в тумане тени, всего лишь ветки жимолости, но получалось плохо. И когда послышались шаги, то он не сдержал испуганного вскрика.
- Кто здесь, покажись?! - Ответа не последовало, лишь шуршание камней под чьими-то ногами зазвучало громче и ближе. С мотыгой наперевес, обливаясь холодным потом, Левтид еще раз крикнул в туман свой вопрос.
- Чантошинасай о зэккьоузуру! – Голос ответившего был низким и властным, таким голосом мог кричать только свободный гражданин, возможно воин; только вот ни единого слова из сказанного Левтид не понял – то ли туман насколько искажал звуки, то ли говоривший нес какую-то тарабарщину, но, как ни странно, звуки живой речи подействовали успокаивающе – илот опустил мотыгу.
- Почтенный господин, прошу простить мое невежество. Я принял вас за злого духа.
-Каттэнанетсу о фукуна! Нанисама?! – Услышав бряцанье, Левтид еще больше уверился, что незнакомец воин. Однажды, в детстве, ему приходилось видеть войско на марше, и звук, который издавало оружие на поясах шагающих солдат, врезался в память на всю жизнь.
Неожиданно, подул ветер, разрывая плотное одеяло тумана на куски, разгоняя пелену в стороны. И тогда, наконец, Левтид увидел хозяина безсмысленных фраз.
Таких одежд он не встречал даже у периэков, что бывали на рынке в Амиклее. Просторная, светло-голубого цвета, рубаха не похожая на хитон, ноги скрывает странная юбка, подпоясанная куском материи с заткнутыми за нее двумя клинками. Широкая, сплетенная из ветвей лозы, шляпа скрывала половину лица, выставляя напоказ лишь мощный подбородок и волевую линию плотно сомкнутого рта. «Сильный, очень сильный человек», - подумал Левтид, удивленно разглядывая незнакомца. – «И сразу видно, что издалека».
- Меня зовут Левтид, а живу я здесь неподалеку. И если, почтенный господин захочет отдохнуть с дороги у моего очага, то буду только рад. Человек я простой и невежественный, но законы богов и гостеприимства чту верно. И если господин немного подождет, пока я обработаю этот жалкий клочок, я буду очень признателен.
Мужчина не проронил ни слова, а лишь молча кивнул и, скрестив ноги, уселся прямо на влажную землю. Левтид облегченно выдохнув, вновь принялся за работу – благо, ее оставалось немного.

Доротея поставила перед незнакомцем миску с козьим сыром и, опустив взгляд, подошла к мужу. На лице жены, Левтид явственно прочитал тревогу.

- Он странный, – негромко произнесла Доротея, глядя как младшая дочь, Юлия играется с щенком всего лишь в шаге от гостя. Тот сидел, непривычно подоткнув под себя ноги, что-то мастеря. В его руках квадратный кусок, никогда невиданной Левтидом и его семьей, тонкой розовой материи, превращался в фигурку птицы. Явственно различались крылья, изгиб шеи, маленькая головка – илот только диву давался, насколько живой казалась поделка – еще чуть-чуть и взмахнет крыльями, зачирикает звонко, а то и взлетит.
- Колдун! Ты привел в дом колдуна! – Шепотом запричитала Доротея, испуганно ахая, прикрывая рот рукой.
- Замолчи, глупая! – Левтид дернул жену за косу. – Даже колдуны не отвечают на хлеб и кров неблагодарностью, даже они чтят законы! Пойди-ка, лучше посмотри, запеклась ли рыба.
Доротея наградила мужа негодующим взглядом и, не проронив ни слова, ушла к очагу.
Незнакомец, тем временем, закончил мастерить фигурку птицы и протянул увлеченно наблюдающей , даже засунувшей в рот, от усердия, палец, девочке.
- Оригами. Суре о кутереяроу.
Малышка важно вынув изо рта палец, схватила подарок; смешно шлепая босыми ножками, побежала, затем, на полпути, вернулась, свободной рукой подхватила забытого щенка, уж, на этот раз, выскочив из дома.
Левтид осторожно подошел к гостю.
- Почтенный господин, прошу простить мою дочь.- Илот старательно подбирал слова. - Она всего лишь ребенок и не знает, как вести себя со свободными людьми.
- Саджи! – Незнакомец лишь небрежно махнул. – Токороде котониннатейру о якимоно?
- Сейчас, господин! - Доротея, Зоя, долго еще вас ждать?!
- Не надо так кричать! – Огрызнулась жена, неся деревянную доску с, сочащимися жиром, рыбьими тушками. – Зачем ты делаешь вид, будто понимаешь, что он говорит.
- Если честно, то ни слова. Но чувствую, что зла он нам не принесет.
Гость кивнув, молча принялся за еду, отщипывая руками маленькие куски рыбьего мяса. Левтид присоединился к трапезе. Незнакомец вызывал противоречивые чувства, что впрочем, никак не сказывалось на аппетите – он сегодня на славу поработал.
«Спасу урожай», - жуя, размышлял Левтид. – «И все наладится, все будет хорошо».
Он ошибся.
Утром следующего дня пришли спартиаты.

Для молодого воина, Криптия – праздник силы и духа, одна из первых проверок на возможность, в будущем, с гордостью носить алый плащ, на возможность называться настоящим спартанцем. Для илота же – это день ужаса и боли, день плача, день резни. И когда Левтид увидел группу вооруженных людей, уверенно шагавшую к дому, то сразу понял, что произойдет. Он жил далеко, на отшибе от остальных, поэтому спартиаты не скрывались: громко смеялись, обсуждая некоего Агапа, что попался на воровстве, за что получил десять ударов палкой по пяткам, каждый раз крича, точно поросенок. Но Левтид не обманывался благодушным тоном беседы, ему хватило взглядов, что юноши бросали на него, на, испуганно сжимавшую в объятиях детей, Доротею. Хватило, чтобы понять, что они также беззаботно будут смеяться, когда начнут натягивать, как струны арфы, его, Левтида, кишки. Внезапно, илота затрясло, дрожь зародилась где-то в глубине и, как болезнь, распространилась по всему телу, делая непослушными руки, подгибая колени. Левтид хотел, что сказать и не смог – мысли и слова путались, обрывались бессмысленными звуками, холодный пот заливал глаза. Он понял, что скоро умрет, но не испугался, лишь стало жутко тоскливо и обидно за жену и дочерей, за почти спасенный урожай, и, почему-то, за некстати заглянувшего гостя. Обидно и жалко.
Чья-то мозолистая пятерня, ухватив Левтида за плечо, отодвинула в сторону. Отодвинула легко, хотя он был мужчиной крепкого сложения. Тот, не удержавшись, седалищем плюхнулся на землю, тупо смотря, как странный незнакомец, вчера вышедший из тумана, смотрит на новых «гостей». Оголенный торс покрывали шрамы, много шрамов. Незнакомец лишь взглянул на Левтида, на смеющихся, и, казалось, сразу все понял. Зашагал навстречу спартиатам и ничто в его походке, его движениях не выказывало и капли волнения. У Левтида затеплилась слабая, безумная надежда.
«Может, я все-таки спасу урожай», - мелькнула глупая мысль.
Перекресток…
Друг напротив друга – самурай в одних лишь просторных штанах хакама, и шестеро спартанцев. Пятеро коротко стриженных юношей не старше пятнадцати, босых, одетых лишь в грязные засаленные гиматии, сжимали в жилистых руках короткие увесистые мечи. Шестой, мужчина средних лет стоял чуть позади, ссутулившись под, некогда красным, а теперь вылинявшем, плащом. Нещадное солнце пропекало землю насквозь, превращая воздух в горячий, обезвоженный студень, но шестой спартанец кутался в тяжелые бурые складки, точно искал спасения от холода.
Самурай стоял чуть откинув назад торс. Взгляд ястребиных глаз спокоен, как спокойна гладь озера в тихий летний вечер. Неподвижный, смуглый, коренастый – ни дать ни взять камень, укоренившийся посреди поля.
Он не боялся: дайсе на поясе, Бусидо в сердце и опыт, что приходит с грузом прожитых лет придавали ему уверенность в собственных силах. Каждый воин знает, что когда наступает пора умереть, то нужно быть готовым умереть с честью. А о смерти и чести, самурай знал не понаслышке.
Юные спартиаты вообще не задумывались о страхе смерти: Агогэ не учило их бояться. Их больше, они сильнее, и быстрее незнакомца, а главное, сегодня Криптия, сегодня их день. Под сальным рубищем, перекатывались стальные желваки мышц, молодая кровь бурлила от адреналина, требуя выплеска.
И чужак не заставил их долго ждать.
- Шидоу! – Самурай, чуть пригнувшись на широко расставленных и чуть согнутых ногах, медленно, точно нехотя, потянул катану из ножен. Спартиаты без звука рванулись вперед – лишь зашуршала под босыми ногами, иссохшая от жары, глина…
Цель Пути воина заключается в том, чтобы пройти его до конца. Он не привык останавливаться и не привык отступать, если того требовал Долг. А сейчас Долг требовал встать на дороге этих шестерых. Пятеро щенков его не волновали: уметь кусаться еще не значит укусить. Вот их сэнсей заслуживал отдельного внимания – под бесформенным мичиюки, прятался настоящий воин, представляющий реальную угрозу. «Возможно, именно ты окажешься тем, кто прервет мой Путь», – он медленно выдохнул, успокаивая сердцебиение, приводя тело и разум к гармонии. – «Но прежде чем сцепиться с волком, необходимо разобраться с волчатами».
Рука легла на рукоять Дайто. Казалось, меч задрожал, почувствовав прикосновение хозяина. Он видел, как напряглись юнцы, буравя его пятью парами глаз. «Сейчас»… - улыбнулся он. – «Сейчас».
- Начали! – Клинок тихо запел, выезжая из ножен. Пятеро напротив только этого и ждали – без звука рванулись навстречу - лишь зашуршала под босыми ногами, иссохшая от жары, глина…

…Жара стоит невыносимая, но я лишь плотнее кутаюсь в плащ. Терпеть невзгоды – удел спартанца, а я, несмотря ни на что, все еще спартанец. Пускай многие презирают меня, пускай плюют вслед – мне все равно. Я был там, с Леонидом и остальными четырьмя тысячами, пока они отлеживались в безопасности, лаская чресла друг-друга. Не моя вина, что я не погиб рядом со своим царем, хоть я и сожалею о том каждую секунду. Люди лишь игрушки в руках богов, а те, иногда, жестоко шутят. Одна из таких шуток сейчас украшает левый бок. Поэтому, я лишь плотнее кутаюсь в плащ – никто не должен видеть мой позор.
Пятеро - последние из моей агелы, и это их последняя Криптия перед путешествием в храм Артемиды. Я знаю, это их праздник, но меня словно толкнуло изнутри: «иди». Возможно, это была тоска, но спартанец можно тосковать только по родине да сладости битв, поэтому логики в подобном предположении, я не вижу. Но я все-таки пошел и, как оказалось, не напрасно.
Чужак не был похож ни на кого из виденных мною ранее - ни на афинян, ни на платейцев, ни даже на персов. Смуглокожий, безбородый, с узкими щелями глаз, кривым носом, с выбритыми на висках и завязанным в тугой узел, волосами – странствующий мим, позабывший снять маску. Даже два изогнутых клинка на поясе казались скорее пародией на настоящие мечи. Но внутренним чутьем, я понимал – передо мной стоит воин, противник более чем достойный и более чем опасный. Внезапно, во мне проснулась жалость к моим подопечным, к той участи что их ожидала и о которой они еще сами не подозревали. Спартанцу не пристало горевать, но тут я ничего не смог с собой поделать.
Чужак гортанно выкрикнул какую-то тарабарщину, но я все понял и без слов – солнце сверкнуло на вынимаемом из ножен лезвии. Последние пять из моей агелы тоже поняли чужака - без звука рванулись навстречу - лишь зашуршала под босыми ногами, иссохшая от жары, глина…
Перекресток…
…Самурай встретил нападающих Тюдан-но-Камаэ - стандартной стойкой для атаки и защиты. Двое, особо азартных, вырвались из общей когорты на несколько шагов вперед, стремясь побыстрее расправиться с одиночкой. Один из спартиатов замахнулся, метя лезвием в лицо. Самурай лишь шагнул, подаваясь навстречу удару. Миг – и короткий меч спартиата, блестя, кувыркается навстречу траве, а изогнутое лезвие катаны уже торчит у того в шее. Второй юноша кричит – зло, надрывно – кричит за двоих, ведь первому остается только хрипеть, пуская кровавые пузыри; бьет со всей силой и быстротой, на которую способен. Не будь самурай тем, кем он есть – лететь бы его голове вслед за мечом. А так, изогнутая махейра со звоном налетает на подставленную цубу – гарду . Брызжут осколки – медь не выдерживает встречи со сталью – а затем и второй «торопыга» валится на колени, гиматий на животе ухмыляется кровавой раной, из которой тут же начинают лезть внутренности. Спартиат, забыв о противнике, судорожно хватает склизлые кольца кишечника, пытаясь запихнуть их обратно. Самурай не мешает, он всецело занят остальными тремя. Звонко кричат встречающиеся мечи, яростно кричат живые, тоскливо кричат умирающие…

…Волчатам не хватало опыта. Набрасываясь втроем, они только мешали друг другу. Он бил на автомате, приемы, всосавшиеся, за годы тренировок и битв, в кровь были стремительны и смертоносны. Тобикоми-до: один из юношей замахивается мечом над головой; он делает то же самое, якобы навстречу, и, резко разворачивая запястье влево, бьет под углом вниз, разрубывая печень.
Текущим и скользящим, как вода, суриагэ, парирует выпад следующего, уводя клинок в сторону, обрушивает катану на голову в ударе семэн, раскраивая череп противника надвое. Последний оставшийся в живых замер в нерешительности – видимо, первый запал прошел, и кровь товарищей отрезвила его.
- Ну же, смелей! - Он улыбается, подбадривает. Юноша глухо рычит, в этом горловом звуке смешались ненависть и страх. Пятится назад, держа меч перед собой. Он неторопливо идет следом, оставляя дистанцию между ними неизменной. И тут же вскрикивает от боли, пронзающей левую икру. Мальчишка, с волочащимися по земле потрохами, извернувшись, намертво вцепился зубами в ногу. Хакама пропитывается, набухает мокрым. Он бьет Шуто ками-учи – ребром ладони по шее – бьет, не сдерживая силы, и короткостриженная голова мальчишки с хрустом обвисает на изувеченных позвонках. Обвисает, но не разжимает челюстей.
А пятый, с торжествующим кличем, уже стремительно прядает вперед – чтобы добить, пока не опомнился. Поступок, недостойный настоящего буси – но он знает, что в схватке все средства хороши. Не обращая внимания на рану, взмахивает катаной. Резко вскрикивают встречающиеся мечи, яростно вскрикивает живой, тоскливо вскрикивает умирающий…

…Я был почти уверен, что чужак победит, и все же оказался поражен. Такой скорости, такой техники, я не встречал даже у «бессмертных» Ксеркса. Будь он спартанцем, сражаться с ним в одной фаланге было бы для меня честью. А так, честью будет сразиться против него, и, возможно, честью умереть. Ведь чужак, несмотря на жаркое утро, на битву с пятерыми, даже не запыхался, даже капли пота не проступило на смуглой коже. И теперь, я сомневаюсь – стоит передо мною смертный или полубог. Лишь только, когда Донат, из последних сил, укусил чужака за ногу, и по ноге того заструилась кровь, я облегченно вздохнул – значит его можно убить.
Жара стоит невыносимая, но я уже не кутаюсь в плащ. Последний из моей агелы пал наземь, грудь его украшает рана, после которой не выживают. Значит, не от кого больше прятаться, некого больше стыдиться - чужак и илот с семьей не в счет. Затихли резкие крики встречающихся мечей, молчат живые, и только тоскливо стонет умирающий…

Скрытый текст - для тех кто уже пробовал:

Сидя на земле, Левтид ошарашено наблюдал за происходящим. Лишь когда последний из спартиатов, поджав ноги к животу, затих, илот судорожно выдохнул – на время схватки, он позабыл дышать.
Незнакомец, схватив вцепившегося юношу за волосы, пытается отодрать от своей ноги. Затем, понимая что это бесполезно, просто взмахивает мечом, отделяя тело от головы. Последняя продолжает болтаться на широкой юбке, точно жуткий трофей или украшение. Левтид зажмурился – еще ни разу ему не приходилось видеть столько смертей за раз.
- Ты хорошо сражался! – Левтид, осторожно открыв один глаз, увидел, как шестой из пришедших, обращается к незнакомцу. При этом, он неторопливо развязывал тесемки, крепившие плащ на горле.
- Надеюсь, не устал? – Незнакомец лишь выставил вперед меч, и спартанец одобрительно цокнул. Плащ, соскользнув, пал оземь, обнажая, пыжащееся мышцами, тело. И если торс вчерашнего гостя покрывало множество шрамов, то у спартанца он был всего один, но такой, что перекрывал все. Уродливый рубец, деформировал левый бок, заканчиваясь почти у груди.
- Пусть боги рассудят, кто из нас сильнее. - Последний из спартанцев вытащил свой меч и еще один подобрал у мертвеца.
Левтид раскрыл второй глаз. Сейчас решалась его судьба, и он хотел увидеть итог.
Перекресток…
Меч самурая был длиннее изогнутой махейры, но второй клинок тактика – железный ксифос – по длине практически не уступал катане, сводя преимущество японца на нет. Тот, в отличие от своего противника, не стал вытягивать короткий вакидзаши – только поднял дайто над головой, острием в сторону врага, застыв в ожидании. Тактик напал первым. Спартанец просто стоял, небрежно поигрывая клинками, а спустя мгновение его левая рука с махейрой ринулась вперед, метя в пах, одновременно правой устремляя прямое жало ксифоса в грудь японцу. Самурай не поддался на уловку, не открыл верхнюю часть тела - отбил длинный меч и тут же перешел в контратаку, нанеся несколько рубящих ударов катаной в торс. Ни один не попал в цель – с кошачьей грацией, грек увернулся, вновь застыв на расстоянии нескольких шагов с безвольно опущенными руками. Губы изогнуты в рассеянной улыбке – никакого намека на усталость или дискомфорт от старой раны – словно и не он недавно, по-стариковски, горбился под плащом.
Солнце постепенно подбиралось к зениту, пылко насилуя распластанную землю пронзительными лучами. Ни облачка, ни ветерка, только иссушающий, сухой зной пыльным мешком обволакивал все вокруг. Два воина, два мастера сражались сейчас, и все вокруг застыло, точно боясь им помешать. Оба жаждали победить и оба были готовы умереть…
…Идзин со шрамом пользовался двумя клинками, такую тактику применяли некоторые из убийц-синобу. Рана на ноге болела и кровоточила, ограничивая подвижность, на жаре покрываясь бурой ломкой коркой. Он подумал, что его противник вполне мог подождать, пока солнце и кровопотеря сделает всю работу за него. Но, по видимому, у сэнсея «волчат» еще оставались какие-то понятия о чести – он не предпринимал атак со стороны поврежденной ноги и не тянул время. Нападал неожиданно и быстро – невероятно для его габаритов. Он все чаще переходил в глухую оборону, все реже проводил контратаки. Начинала кружиться голова, руки деревенели от мощных ударов противника. Издав громкий крик, Он отчаянно рванул навстречу идзину, в самоубийственном, в реальной схватке, кирикаэси. Жажда победить и готовность умереть сейчас слились для него в единое целое – бесчестье хуже смерти…
…Чужак пронзительно закричал, атакуя. В этом крике была ярость обреченного, но он не боялся. Другого я не ожидал. Выбросил ксифос навстречу клинку, летящему мне в голову и тут же поплатился за это – меч изменив траекторию, чуть было не перерубил мне предплечье – каким то чудом, я вовремя отдернул руку, подставив под удар гарду. Сразу же, лезвие противника лязгнуло о ксифос по левую руку, ища просвет, чтобы дотянуться до ключицы. Я пошатнулся, сдерживая шквал атак. Рука с махейрой, точно живая нырнула под замах чужака, пропарывая кожу, выворачивая ребра, пронзая легкие. Его лицо посерело, изо рта потоком хлынула кровь. А он лишь улыбнулся – оскалил заляпанные красным зубы, точно это он нанес решающий удар. А после произошло то, чего я никак не ожидал и даже не думал ожидать от умирающего – чужак схватил меня свободной рукой, притягивая к себе, и я ошеломленно почувствовал холод металла внутри себя; короткий кинжал, заткнутый за поясом невиданной юбки чужеземца, теперь торчал в моем животе – торчал по самую рукоятку. Холод металла мгновенно перерос в неистовый огонь, сжирающий изнутри. Я падал, а он улыбался, хотя глаза его уже смотрели сквозь меня – смотрели в места, куда уходят люди его народа, когда приходит пора. Наконец, чужак тоже рухнул, но улыбка все также украшала его лицо. Несмотря на боль, испепеляющую мою утробу, я улыбнулся своему врагу в ответ. Каждый из нас жаждал победить, но победа не досталась никому; каждый из нас был готов умереть и чашу эту мы разделим оба…

Диск светила подернуло зыбью морока, точно некий великан плеснул на угли небесного очага плошку воды. Пахнуло холодом, прогоняя жару. Пронзительно заплакала Юлия, вырывая Левтида из оцепенения. С предгорий спускался туман. Тяжко переваливаясь, расплескиваясь молочными рукавами, он подбирался к замершим посреди дороги людям, с утробным чмоканьем всасывая участников схватки, растворяя силуэты в белесой мгле. Левтид понял, что бежит в туман, даже не успев удивиться собственной храбрости. Споткнувшись об нечто, мужчина растянулся оземь. «Нечто» оказалось ногой одного из мертвых юнцов Левтид наощупь, вслепую шарил по земле, пытаясь найти вчерашнего гостя, но натыкался лишь на липкие гиматии спартиатов.
Откуда-то издали, точно с другого конца мира, раздался слабый крик жены. Левтид продолжал искать. А затем, чьи то руки схватили за плечи, выдергивая из прохладного молозива на свет. Оказалось – Доротея. Левтид, стиснутый в объятиях плачущей жены, судорожно дышал, глядя, как туман уползает обратно в горы, обнажая дорогу и пять тел на ней – спартиатов, так и не ставших настоящими спартанцами. После, Левтид похоронил их, как полагается, не поскупившись положить под язык каждому по монете. Трупов странного гостя и пожилого спартанца, он так и не нашел – туман забрал их, побрезговав остальными.

Каждое утро, Крессенсия начинала с молитвы. В обязательном порядке, воздавала благодарности Господу Иисусу Христу и матери его Марии, а после осторожным шепотом благодарила Элохима. Покончив с молитвой, женщина кормила немногочисленных кур в сарае, завтракала и готовилась к приему посетителей – их, в отличие от птицы, в последнее время хоть отбавляй. От находящейся в двух лигах Севильи, тянулся не только сладковатый аромат, сжигаемых на костре тел, но и нескончаемый поток беженцев, спасающихся от чумы. Крессенсия помогала больным, чем могла в обмен на пищу, деньги, а чаще – на доброе слово. Иисус проповедовал милосердие и сострадание к ближнему, а она чтила Иисуса, как впрочем, и иудейских богов.
В отделенном занавеской углу, жалобно заскрипел лежак, и Крессенсия, спохватившись, наполнила вторую миску овощной похлебкой. Странный гость, которого женщина нашла в поле почти месяц назад, уже почти оправился от страшной раны в животе, самостоятельно ходя по нужде и питаясь за одним с ней столом. Женщина подумала, что если так и дальше пойдет, то скоро у нее появится помощник.
«Пути Господни неисповедимы», - размышляла Крессенсия, зачерпывая ложкой дымящееся варево. – «В сердце любого из нас сокрыта доброта, которой мы желаем поделиться с каждым. Завтра вместе пойдем за травами – поможет нести вязанки».
Она ошибалась.
Утром пришли инквизиторы.

[Бармаглотт]

В ожидании неизвестно чего, решил выложить свеженаписанное произведение. За обнаруженные и указанные ляпы буду благодарен.

Скрытый текст - Каменный мост:

С низкого, затянутого серыми тучами неба хлопьями падал снег. Позёмка то и дело обнажала голую мёртвую землю. «Спи – засыпай, засыпай навсегда…» - пел ветер разорённой стране. Так, наверное, казалось одинокому страннику, бредущему по дороге из старых каменных плит. И пусть он был закутан в плащ с капюшоном, что-то выдавало в нём бывалого солдата – может, гордая осанка, а, может, короткий клинок у пояса.
По обе стороны дороги то и дело встречались следы прошедшей войны. Позёмка всё силилась замести их, но не могла: слишком много было тел людей и животных, брошенных обозов, сожженных или просто оставленных деревень. Как не могла замести и древнюю, проложенную во времена Империи дорогу из серых каменных плит. Когда-то кесари, правители той Империи владели всей Ойкуменой, а теперь их далёкие потомки грызлись за каждый клочок земли, в то время как варвары, которых страшились, но так и не дождались кесари, всё сильнее сжимали кольцо вокруг «цивилизованных» земель.
Но навряд ли солдат, шагая по зимней дороге, думал об этом. Скорее он мечтал, как доберется, наконец, до людского жилья, сядет за стол в тёмном уголке деревенской таверны, навернёт, впервые, за чёрт знает сколько дней, горячей наваристой похлёбки, и завалится спать, плюнув на то, что тюфяк кишит клопами – мягко, тепло – что ещё нужно?…
Наконец, впереди показалось людское жильё. Деревенька, окружённая высоким частоколом и церквушка немного поодаль. Так уж повелось со времён Кесаря Яроликого – не должно святое строение среди домов грешных стоять. Солдат свернул на просёлочную дорогу и направился к воротам. На полпути остановился, отстегнул от пояса мешочек, подбросил его на ладони. Звон если и был, то его заглушил порыв ветра. Странник чуть слышно вздохнул и направился к церквушке, над островерхой крышей которой возвышался грубо сколоченный символ Самопожертвенного Солнца – круг на кресте.
Странник трижды ударил в толстую дубовую дверь. Местным священникам явно не приходилось опасаться грабителей – церковь, напоминающая скорее маленькую крепость с узкими бойницами, была защищена лучше самой деревни. Спустя полторы свечи за дверью раздались шаркающие шаги, и надломленный старческий голос:
- Кто здесь ходит в недобрый час? Время молитвы давно прошло!
- Да рассеются тучи, да осветит тебя Солнце, отче! – ответил странник. Голос у него был хриплый, неприятный, - я всего лишь старый солдат, который возвращается с войны домой, к жене и детям. Денег мало, да и не стоит мне там показываться, со мной в отряде много народу из этой деревни было, но никого в живых не осталось. Может, пустишь в святой дом переночевать?
В двери открылось маленькое окошко, и на солдата уставилось два старческих водянистых глаза. Окошко тут же захлопнулось, скрипнул засов и дверь распахнулась. На пороге стоял высокий старик в чёрных одеяниях с вышитой серебром эмблемой Солнца. На его морщинистом, пронизанном синими жилками лице, отражалось какое-то радостное предвкушение пополам со страхом, левый глаз нервически дёргался.
- Только заплатить тебе всё равно придётся, - сипло заявил священник.
- Не вопрос, - странник с усмешкой передал мешочек свящённику, - забирай всё.
В руках у того лёгкий мешочек неожиданно потяжелел. Святой отец развязал тесьму, высыпал монеты на ладонь и пересчитал их. Руки его затряслись, монеты со звоном падали на деревянный пол. Священник поднял на странника взгляд, полный безумного ужаса. Крестясь, он шёпотом прокричал:
- Из-зыди, нечистый!
Тяжёлая дубовая дверь захлопнулась у странника перед носом. И, усмехаясь неизвестно чему, старый солдат побрёл к деревне.
***
За частокол его пропустили почти без расспросов. Не считать же ими дежурные «Кто таков?» и «Зачем пожаловал?». Посоветовав вести себя прилично, дружинник забрался обратно в свою будку и через четверть свечи захрапел. Странник, пожелав ему от души выспаться на том свете, направился к постоялому двору.
В «Жареном гусе», несмотря на поздний час, было шумно и людно. Едва солдат переступил порог, его окатило такой волной звуков и запахов, что на какой-то миг он ослеп и оглох. Помотав головой, он кое-как привёл себя в чувства, снял капюшон и направился к стойке.
Толпа вокруг шумела подобно улью. Кто-то выражал кому-то своё неуважение, кто-то, напротив, клялся в дружбе до гроба, а кто-то даже решался на религиозные споры:
- Да я тебе грю, ик! Говорю, что Солнце супротив Ночи встал… В бою они сошлись, понятно тебе, дурья твоя башка! Ночь проиграла, и к нам теперь носа не кажет, но Солнце слишком много сил потерял, потому-то небо всегда тучами и затянуто. Ясно?
- Ты не это… Ересь не неси. Это всё наказания за грехи людские. Так ещё Яроликий говорил, вот!
- Яроликий, значит? А если я тебе сейчас по рогам?
- Ах, так!..
Солдат, тем временем, заказал себе эля, и высыпал из неведомо откуда взявшегося кошеля три последние медные монеты. Хозяин грустно посмотрел на них.
- Ночевать тебе не на что, приятель, - нахмурившись, проговорил он, - придётся тебе какую-то работу искать. Ты, вообще, куда путь держишь?
- В Троеполье, - ответил солдат, опустошив кружку.
- Нечего делать тебе в Троеполье. Или ты не слышал? – трактирщик удивлённо приподнял бровь, - там мор прошёл, никого в живых не осталось. И ведь не поветрие какое, главное, только местных за пару дней выкосил, заезжих не тронул. И не понять, если ли это кара Солнца, то за что – жили себе люди, как все, праведнее многих, а если происки Ночных, варваров этих, то страшно тогда уже за нас становится…
- В общем, чёрт с ним, с Троепольем, всё равно тебе ни до него не добраться, ни дальше. Имперскую дорогу, как ты наверняка знаешь, пересекает речушка Малиновка. Через эту речушку мост, тоже имперский. Так два месяца назад под тем мостом тролль поселился, никому пройти без «пошлины на ремонт моста» в размере трёх сотен серебряных монет не даёт. Кто пытается пройти, не заплатив, тех он просто жрёт. Нет, я, конечно, понимаю, зачем он простой народ ест – кушать-то всем хочется, а тролли по природе своей людоеды. Но вот скажи мне, зачем ему деньги? Не знаешь? – дождавшись, пока странник отрицательно покачает головой, словоохотливый хозяин продолжил, - вот и я не знаю. И тролль этот явно не из слабых. На прошлой неделе вот ритгер с отрядом – человек пятнадцать – пытался через этот мост переехать. Человек не бедный, вроде бы, но платить не захотел. Вызвал «чудище на честный бой». Разогнался верхом, воткнул в тролля своё копьёцо, тут-то тролль своей палицей и ударил. Ритгера вместе с конём – в кроваво-железный блин.
- А отряд? – смог, наконец, спросить солдат.
- А что отряд? Кто разбежался, кто в лапы нашему же троллю попал, а кто и к нам подался, - трактирщик махнул рукой.
- И насколько велик этот ваш тролль?
Трактирщик задумался.
- Ну, саженей пять в высоту и три в ширину. Ты что, задумал с ним тягаться? С ума спрыгнул? Я же тебе говорю – ритгера – в кровавый блин!
- Ритгер, не ритгер, - усмехнулся солдат, - а попробовать стоит. Бесплатным ночлегом обеспечишь?
- Да если ты этого тролля убьёшь, я не только ночлег предоставлю, я тебе до гроба обязан буду! – широко улыбнулся трактирщик.
«Вот только не победить тебе ни за что» - хотел добавить он, но в этот миг обычное, непримечательное и незапоминающееся лицо солдата изменилось. Щёки втянулись, глаза ввалились, губы исчезли. Дохнуло холодом.
- До гроба, говоришь? Будь по-твоему. Когда чудовище умрёт, ты продашь свой трактир, деньги раздашь беднякам, а сам в паломничество пустишься. Пойдёшь на самый юг, к Кресту Самопожертвования. Питаться будешь лишь сухим хлебом и водой. Будут терзать тебя болезни разные. И каждый день ты должен будешь начинать с молитвы, которой я тебя сейчас научу… Вот так. И лишь когда ты до креста дойдёшь, ты отдашь мне свой долг. А умрёшь ты после этого или нет – тебе самому решать…
На мельчайшую долю свечи в глазах у трактирщика потемнело, и тут же он увидел перед собой вполне нормальное, человеческое лицо странника.
- Эй, хозяин, с тобой всё в порядке? – улыбаясь, спросил тот, - я, кажется, спросил, где могу найти свободный тюфяк.
- Н-направо, по коридору, - трактирщик неопределённо махнул рукой.
Солдат ушёл, а хозяин «Жареного гуся всё смотрел ему вслед. И в голове крутилась какая-то нелепица. «Солнышко, солнышко, выйди из-за тучек…».


***
Ещё не пропели вторые петухи, а солдат уже шагал по имперской дороге к мосту через реку Малиновку. За ним шагала вся деревня, от мала до велика, все хотели посмотреть на смерть дурака, вызвавшегося на схватку с троллем. Или, если случится чудо, и Солнце будет на стороне сумасшедшего… Да нет, не будет такого. Вот, и дождь с утра припустил – недобрый знак. Только священника не было, но на старого мошенника и пьяницу всем было наплевать.
Лицо странника, как и вчера, скрывала тень капюшона. И вот что удивительно – никто, даже трактирщик, единственный, кто говорил со странным пришельцем, не мог вспомнить его. А если пытался покопаться в памяти по просьбе друзей, то хватался за сердце и нёс какую-то околесицу про черепа, «солнышко» и «тучки», так что от него быстро отстали.
К полудню дошли до моста. Солдат вышел вперёд, деревенские столпились позади.
- Эй, образина! – крикнул, не доходя саженей четырёх до моста, странник, - выходи силой мериться! Посмотрим, чей мост будет!
Тролль появился будто из-под земли. Чёрная, как смоль махина уставилась на солдата маленькими белыми глазками и тут же замахнулась, как минимум, семипудовой палицей.
- Сразу вот так? – усмехнулся солдат, уходя на полметра в сторону и уклоняясь от удара, - а поздороваться?
- Вот тебе моё «здрасте»! – рявкнула тварь, замахиваясь для нового удара, - отдохнул денёк, называется!
Около пяти свечей селяне наблюдали удивительное действо – тролль замахивался, бил, но за миг до удара их незваный герой смещался чуть в сторону. И никто из них собирался уступать.
- Хватит, - сказал воин, когда догорела пятая свеча – разве ты не понял, что перед тобой не человек?
- А кто же тогда? – тролль огрызнулся, - фея?
И нанёс удар, от которого странник не стал уклоняться.
Толпа ахнула. А когда разглядела сквозь поднявшуюся пыль, что произошло, ахнула повторно, ещё сильнее. Со стороны это выглядело так, будто бы тролль от нечего делать, аккуратно положил палицу на голову противнику. Или, пуще того, просто держит её в ладони над головой солдата.
Великан непонимающе посмотрел на палицу, замахнулся было ещё раз, чтобы точно размазать этого странного типа по земле, но тут странник как-то неестественно дёрнулся, выпрямился, что-то в нём хрустнуло, и весь его облик рассыпался в прах.
Звякнул о камень меч. Там, где мгновение назад стоял солдат, возвышался голый человеческий костяк, объятый языками серого пламени. Тролль задрожал и попятился. Скелет же подобрал клинок (на который тут же перекинулось серое пламя), подошёл к великану вплотную и легонько коснулся его. Великан рухнул ничком, а навья обернулся к толпе и, найдя пустыми глазницами трактирщика, указал на него:
- Я выполнил свою часть уговора! – навья не раскрывал рта, его голос звучал будто со всех сторон, - теперь твой черёд! А вам, всем, нужно будет выбрать нового священника, не стяжателя и не пьяницу!
Навья повернулся и зашагал прочь, по дороге на Троеполье, а люди смотрели вслед, и не могли понять – то ли это знак Солнца-Всетворца, то ли Ночные их путают. Конечно, вскоре каждый из них истолковал всё по своему разумению. И лишь через много зим, после возвращения из паломничества бывшего трактирщика Игреи, многие изменили своё мнение. Но это уже совсем другая история…

***
Отец Яков тащился по опустевшему Троеполью. Молитвенник в футляре, единственная его ноша, тянул к земле как мешок с сырой глиной. Проклятые семь серебряников. Что он только с ними не делал. И под осиной закапывал, и под дубом, и под ясенем. И в воду бросал. Без толку. Каждое утро мешочек, тот самый, с красной тесьмой, с семью серебряными монетами оказывался на столе в его комнатушке. Поломал стол и сжёг обломки – мешочек стал появляться на полу.
Семь серебряников. Стоимость отчитки умершего. Навья хотел упокоиться? Ну что ж, будет ему упокоение.
Вот и кладбище. Всех умерших похоронили, отчитывал какой-то заезжий священник. Но неужели он не видел, что творится вокруг? Тут же везде тени Ночных! Эх, вот что этих бедолаг погубило, не к Солнцу они ушли. Они вообще никуда уйти не могут. Пока эти твари голодны, пока не утащили к себе, в вечную Ночь, достаточно грешных душ, они даже праведников, не то, что простых умерших, к Солнцу не пропустят.
Ладно, чёрт с ними, с Ночными. Не за тем я сюда явился.
Отец Яков открыл молитвенник, пролистал его, нашёл «Оберег от Ночных» и звучно прочитал его. Теперь тени Ночных ни при каких обстоятельствах не могли увидеть его. Нужно было продолжать поиск могилы, в которую залёг навья.
Сотая свеча догорала, когда это случилось. Отец Яков с облегчением вздохнул и начал зачитывать «Об упокоении и вознесении». Но едва лишь он зачитал строку «Да воздай ребёнку твоему грешному по делам его», из могилы высунулись две костяные, объятые серым пламенем руки, и крепко схватили священника. И тут же, будто по зову, тени Ночных налетели на отца Якова со всех сторон.
Костяные руки отпустили тело, и изголодавшиеся тени потащили его в Ночь вместе с душой.
«И да упокоятся тела и вознесутся души. Конец» - тихо проговорил кто-то незримый. Тучи на миг рассеялись, и от земли к небесам устремились десятки незримых потоков, освобождённых душ.

***
Игрея шагал через пустошь. Здесь тоже никогда не показывался Солнце, небо всегда было сплошь затянуто серыми тучами, но здесь было сухо и жарко, как в банях южан-угуров. Сколько зим минуло, с тех пор как он покинул их не слишком гостеприимные земли? Пять? Десять? Паломник не помнил. Тем более он не помнил, сколько времени прошло с начала его путешествия, когда навья определил его путь. Он даже не знал, сколько бродит по пустыне. Никто не стал помогать ему на последнем этапе его пути. Не было проводников, знавших Последнюю Пустошь.
Зачем туда ходить? Там же ничего нет…
Ну да, только, будто бы, где-то там есть огромный каменный крест, на котором , вроде бы, распяли какого-то бога. Или он даже сам себя распял для спасения мира. Ну и что?
У южан было много богов. Старые были забыты давным-давно, новые «поколения» божеств сменяли друг друга…
Но даже сомневаясь, Игрея упорно шёл к цели, и каждый новый день как с молитвы начинал с въевшийся в сознание фразы: «Солнышко, солнышко, выйди из-за тучек…».
И однажды утром Игрея, или Иоганн, как назвал его ритгер Клаус когда-то очень давно, на полпути до Последней Пустоши, ещё перед Великим проливом, нашёл Крест, на котором был распят Солнце. Исполинский холодный монолит посреди раскалённой пустыни. Он прислонился к нему спиной, поглядел на восток и тихо прошептал:
- Солнышко, солнышко, выйди из-за тучек…
…………………………..
И впервые за сотни, а может и тысячи лет, Солнце на небесах предстал взору живых.
Игрея улыбнулся ему, набрал в пустую флягу воды из родника, пробивающегося из-под основания Креста, и двинулся в обратный путь.

Ростов-на-Дону, Апрель 2011

P.S. О свечах как единицах времени... Просьба не пинать.

[Sera]

КСЮшка, прочитала ваш рассказ.

Скрытый текст - итог:

Сообщение от КСЮшка

Усевшись, на большое бревно, я почувствовал, как сильно сегодня все-таки устали мои ноги.

Запятая не нужна.
"Всё-таки", как и "несмотря на", подразумевает противопоставление, которое в тексте не видно, и поэтому выглядит лишним.

Сообщение от КСЮшка

И почему именно сюда?! А здесь , однако, чудесный вид звездного неба!

Куда - сюда? Где - здесь? Вопросы, на которые необходимо ответить, и желательно картинками. Поскольку ясно только, что "здесь" красивые звёзды. Может, это горы? Или поляна в лесу? Или какое-то иное место?

Сообщение от КСЮшка

но что-то не давало внутри меня это сделать…

Из-за неверной постановки слов смысл меняется в сторону "что-то не давало мне уснуть изнутри"
Это исправляется путём перестановки слов: но что-то внутри меня не давало это сделать…

Сообщение от КСЮшка

Рядом, укутавшись в свой спальный мешок, мирно засыпал Вилат. Все. Это могло значит только одно. Ему стало скучно и точно нечего делать, так что он решил спать.

Вообще не поняла, зачем это разжёвывание. Вилат засыпает. (точка) При большом желании можно добавить, что от скуки. Но пояснять, что "Вилат засыпал, потому что решил спать" - не нужно. Это некрасиво.

Сообщение от КСЮшка

Что ж лучше пускай так, не же ли я привезу

Нежели.

Сообщение от КСЮшка

И видимо, и ей тоже стало скучно.

Ох, и мне, по всей видимости, тоже.

Сообщение от КСЮшка

Один мужчина(1), что сопровождал нас сегодня, перемешивал угли и поддерживал костер. Его лицо было спокойным и задумчивым одновременно, он явно размышлял о чем-то важном(2). Это все, что удалось понять мне о нем(3). Внешне он ничем не отличался от своих сверстников(4а), но вот почему он так заострял свое внимание(5)?! Кстати сколько ему(4б)? Сорок? Сорок пять? Но почему мне кажется, что больше?!

Вопросов так много, что я решила выдать их скопом:
1. "Один мужчина" - кто? Это такая профессия, такое имя или иная конкретика? Безлико настолько, что дальше некуда. Проводник, спутник, лесник, дикарь, солдат, следопыт - определений туча, надо только выбрать. Один мужчина - это пустое место.
2. Да ладно? Это по лицу определилось? "Важная дума" - было написано крупными буквами на лбу одного мужчины.
3. Тут надо крепко подумать, чтоб понять, что умудрился понять герой из задумчивого выражения лица человека у костра. Я крепко подумала, и всё равно не сдюжила.
4а-б. Ничем не отличался от сверстников, но возраст определить невозможно? Кого считать сверстниками? Всех мужчин от двадцати до пятидесяти, невнятной наружности? Если только так.
5. На чём заострял внимание?
Итог: не абзац, а сплошной ребус.

Сообщение от КСЮшка

Что бы хоть как-то развеять ту мертвую тишину ,что сейчас повисла над нами(1) , я решил завести разговор, но что сказать?!(2)

1. Представила висящую над головами героев тучу-тишину. Почему "над нами"? А "вокруг нас" или "позади нас" её уже нет?
2. Бедный Ёрик.))

Сообщение от КСЮшка

Первая же мысль, что посетила мою голову , я смело выкладывал на показ.

Что-то непонятное и оттого зловещее есть в этом предложении.

Сообщение от КСЮшка

- Спасибо, вам, сегодня мы обошли намного больше мест, чем за предыдущие три дня.
-Не стоит благодарности(1), -мужчина, сел на бревно(2) , лежащее напротив моего, и продолжил перемешивать угли.

Начало диалога, а мало того, что ничего не ясно, так и
1. картонная канцелярщина.
2. Резонный вопрос: а до этого он что делал? Стоял, лежал, бегал вокруг костра?

Сообщение от КСЮшка

-А как долго вы еще будите нашим сопровождающим?- спросил, даже скорее невнятно пробормотал,(1) сонный Вилат, очевидно, он еще надеялся , что-то интересное.(2).

1. Так спросил или пробормотал? Нужно чёткое определение, их и без того кот наплакал.
2. А вот я уже теряю надежду. Пичалька.((

Вы меня простите, КСЮшка, но перлы практически в каждом предложении отсюда и до самого горизонта. Посему дальше я читала просто так, и резюмирую: переписывать надо почти всё. Историю оставьте, но над самим текстом работать и работать, ибо сейчас он вызывает либо недоумение, либо смех. Масса лишних запятых, масса крайне странных падежей и оборотов. За всем этим мысль рассказа выловить сложно: старая легенда и самопожертвование (тут полагается возрыдать на груди ближнего своего).
Не каждая птица долетит до середины коротенького рассказа.
Впрочем, это лишь рекомендации с моей стороны.)

С уважением, Сера.

Линолеум, прочитала продолжение. Хорошо, что ты опустил обычную характеристику для этого рассказа.)) И продолжение тоже хорошее, хотя схватка - наверное, из-за моей малой осведомлённости предметом - получилась сумбурной. Но знатоки, возможно, оценят гораздо выше, тем более что динамика есть.

Скрытый текст - итог:

Сообщение от Линолеум

Незнакомец, схватив вцепившегося(1) юношу за волосы, пытается отодрать от своей ноги. Затем, понимая что это бесполезно, просто взмахивает мечом, отделяя тело от головы. Последняя продолжает болтаться на широкой юбке, точно жуткий трофей или украшение(2).

1. "Вцепившегося" в этом предложении повисает в воздухе. Слово ни к чему не относится, просто есть. Что изменится, если убрать? Далее и без того ясно, что если пытается отодрать - значит, вцепился.
2. На зубах, что ли? Нет, не могу представить.

Сообщение от Линолеум

заканчиваясь почти у груди

А поточнее? "Почти у груди" - это где?

Сообщение от Линолеум

Меч самурая был длиннее изогнутой махейры, но второй клинок тактика – железный ксифос – по длине практически не уступал катане, сводя преимущество японца на нет. Тот, в отличие от своего противника, не стал вытягивать короткий вакидзаши – только поднял дайто над головой, острием в сторону врага, застыв в ожидании.

Полезла в энциклопедию.

Сообщение от Линолеум

Солнце постепенно подбиралось к зениту, пылко насилуя распластанную землю пронзительными лучами.

Шикарно!

Сообщение от Линолеум

Он все чаще переходил в глухую оборону,

Тут не совсем понятно, кто - он. До этого речь ведётся о спартанце, но ведь не его подразумеваешь, так?

А с запятыми беда. Не такая, как у Ксюшки, то лишних закорючек много.
И ещё - это не конец?

Бармаглотт, прочитала ваш рассказ.

Скрытый текст - итог:

Сообщение от Бармаглотт

брошенных обозов, сожженных или просто брошенных деревень.

Повтор.

Сообщение от Бармаглотт

Когда-то кесари, правители той Империи правили всей Ойкуменой,

Повтор.

Сообщение от Бармаглотт

Звон если и был, то его заглушил ветер. Странник чуть слышно вздохнул

Значит, звон монет не слышно, а вздох слышно? Где логика?

Сообщение от Бармаглотт

незапоминающееся лицо солдата как-то изменилось.

Не как-то, а вполне конкретно изменилось. Далее же всё расшифровывается, так зачем размывать?

Сообщение от Бармаглотт

Он даже не знал, сколько бродит по пустыне.

Отсылка?

Я так и не поняла, от чьего имени ведётся повествование. Не от героя, поскольку всё этому противоречит, и не от автора, поскольку кому как ни ему лучше знать, о чём думает герой. Скорее, от некого наблюдателя, который следит за и строит свои предположения. Как бабка у подъезда: "Вот Машка Петрова из тридцать седьмой пошла. А у неё, бабоньки, клопы в кровати!"
И именно из-за этого места с мыслями кажется вероятостями: может, так - может, не так. С какой стороны посмотреть.
Мысль, безусловно, присутствует, и вполне интересная. Закруглён рассказ тоже неплохо. Да, вполне.)

Удачи!

[Линолеум]

Sera, господи, когда ты только успеваешь лопатить наши груды хлама?))) Спасибо, все замечания в тему, буду править в принудительном порядке.

[КСЮшка]

Sera

Большое спасибо за ответ!!)))
буду стараться, все иправить!!

[Konkordia]

WA: Критика принята, всем спасибо.

На данный момент, публикация произведений серии Агорн Экласардиа, временно приостановлена.

[Snake_Fightin]

Сообщение от Линолеум

Я в кои то веки разродился окончанием ПЕРЕКРЕСТКА.

Прочитал. На ночь, сдурма. Не мог уснуть часа два с половиной. Илоты-то хотя б выжили, вино выгнали, или всё совсем беспросветно? На спасение еврейки надежд ясен пень никаких.

Встречу автора - загрызу.

[Линолеум]

Snake_Fightin, а чего ж им, илотам в смысле, не выжить?)))Да и к еврейке, никакого явного антисемитизма в тексте не встречается.

[Snake_Fightin]

В целом творческая задача автора выглядит так: ввожу в ткань произведения персонажей, убиваю одного за другим персонажей.

В частности, у спартанцев, так понимаю, фашизм, поэтому в полисе закопанных курсантов не хватятся, кто их молдаван считает. А дед и так всех *** кислой рожей, только хорошо, что исчез.
Так что только суровые погодные условия да соседи-земледельцы угрожают благополучию илотов. Но если б у илотов ещё пара сезонов сменилась, вино созрело, то за них бы не беспокоился.
С еврейкой всё безвыходней. Когда грек убьёт инквизиторов а их лучшего бойца отправит во времени, фирма не спустит гибели своего патруля.
И дальше, у не видных ещё персонажей, судя по всему ничего созидательного не произойдёт.

А, всё, вопросы сняты.

Психологически недостоверные герои - Взгляды героев отличаются от мировоззрения рецензента.

[Линолеум]

Сообщение от Snake_Fightin

фирма не спустит гибели своего патруля.

Мдэ, нехорошо как то с тетенькой получается.

Сообщение от Snake_Fightin

А, всё, вопросы сняты.
Цитата:
Психологически недостоверные герои - Взгляды героев отличаются от мировоззрения рецензента.

Слушай, а может треш, а? Криптоисторическая клюква ведь развесила ветви, так почему бы и нет.

Так и не понял, чего ж ты сна лишился - сопереживал настолько или сезонное?;)

[Snake_Fightin]

Да ни. Трэш это всё же обращение к первобытным инстинктам читателя, а у тебя всё тоньше, сакура цветёт, Геральт на завалинке вздыхает. Короче публикуйся и не обращай внимания.

[reco]

Линолеум
Рассказ мне понравился, чувствуется атмосфера.
Замечания:
1.По мне, так много лишних запятых, ты ставишь их где надо и где не надо.
2.Бывает много накрученных прилагательных и различных оборотов перед существительными. Пока продерешься через все эти определения предмета, забудешь, о чем шла речь.
3.В сцене, где пятеро юнцов нападают, они бросаются, потом вновь бросаются, такое ощущение, что они остановились на полпути, затем вновь побежали. Да и тихо сначала бросились, потом глина зашуршала аж два раза)
Ну это так, придирки. Немного шлифовки и на стол редактору любого тематического журнала.

[Линолеум]

Сообщение от reco

Да и тихо сначала бросились, потом глина зашуршала аж два раза)

На самом деле, три. Имею слабость к виртуальному "импрементному повтору". Местами повторы есть лексическими анафорами, но только местами - пречитал на свежую голову и пришел в ужас от количества хлебного хлеба с масляным маслом. Править срочна, срочна!

reco, спасибо, внемлю твоим словам, они повысили мой ЧСВ) К сожалению, тематических журналов на порядки меньше графоманов и МТА. Но, возможно, я рискну и попробую затулить это в Фантраверсум - а вдруг)))

[Sera]

Диана (далее Автор), я понимаю, что с момента размещения твоего рассказа «Тысяча и один побег» прошло много времени, и честно скажу, что прочитала его неделей раньше, но всё это время просто не знала, какими словами написать своё впечатление о нём. Надеюсь, оно всё ещё имеет значение.
При этом я не буду придираться к словам и оборотам. Просто хочется сказать, к каким выводам я пришла, и, возможно, это поможет кому-то приблизиться к пониманию текстов одной из самых неоднозначных писательниц этого форума.
Никак не могла понять, что мне напоминает самое начало рассказа, все эти рассуждения о свободе, детях и их родителях. Потом поняла: мистера Фримана с его рассуждениями. Так и представляю, как чёрно-белый человечек скачет по экрану и вещает: «Взрослые могут шантажировать даже игрой в пузырьки и мобильные гонки, а потом еще и удивляются, почему же весь мир их детям заменил WOW. Такое вот печальное явление» - и разводит палочками-ручками. Да, такое печальное явление, тонюсенький срез реальности под электронным микроскопом, чтоб каждый мог рассмотреть подробности.
Основной особенностью Автора является оперирование не отдельными картинками, как это делает большинство, и я в том числе, а полными, законченными образами. И смотреть на это можно с двух противоположных позиций. Образ, если рассматривать его отдельно как приём, должен быть. Он необходим. Как я заметила чуть выше, у многих он, как пазл, собирается из мелких деталек, и каждый читатель собирает его самостоятельно. И у каждого получается немного иной узор. У Автора же образ в тексте предлагается полный, один законченным монолитом. Он такой, каким Автор его видит.
И тут ждёт подвох. Состоит он в том, что оценить полноту образа смогут только те, кто сумеет увидеть его именно таким, каким Автор его написала. И малейшее несоответствие, как рябь на поверхности воды, искажает образ. Возможно, в точности до наоборот, - зависит от высоты волн.
Именно этот диссонанс, когда ощущаешь его в полной мере, приводят к тому, что рассказы с трудом поддаются пониманию. Они поддаются, поверьте, просто не всем. И получается, что Автор талантлива, он старается, но творчество это по большей части узконаправленное. Для таких, как она сама, для людей с точно такой же моделью мышления.
Нечто похожее сейчас можно наблюдать у Нигвена с его «Дверями». Но у него совершенно иная манера повествования, точечная, как у художников, которые создают огромные полотна крохотными мазками. Именно в этом я вижу основную проблему, почему его текст может читаться сложно. Там, где следовало бы нанести два широких мазка, он привычно делает два десятка маленьких.
Отвлеклась, да. Вернёмся к Автору.
Хочется отдельно сказать о динамике если не всех, то многих его произведений. Поскольку динамика как таковая практически отсутствует. Есть герой и есть мировоззрение героя, как в «Красной майке», есть созерцательность и рассуждения сквозь призму характера. Но редко когда есть действие, и оно, по сути, не имеет большого значения. Герой может бегать по Парку, а может сидеть в инвалидном кресле, но при этом он будет видеть, слышать, чувствовать и рассуждать. И кажется, что Автор устами героя говорит с читателем, вызывает его на дискуссию. Но – тут всплывает прежний подвох – отозваться смогут только те, кто с автором/героем стоит на одной планке. Не в смысле уровня интеллекта или образования, а по внутреннему мироустройству. Дискуссия невозможна, если два человека говорят на разных языках, а тут происходит примерно то же самое.
И снова диссонанс. И вроде бы прекрасное произведение расплывается в сознании. При желании можно сосредоточиться и поймать примерно ту мысль, что Автор пыталась донести. Но если не выстрелить в ту же точку, что и Автор, смазанность впечатления обеспечена.
Это не плохо и не хорошо, просто моё видение ситуации. Очень надеюсь, что своими рассуждениями никого не оскорбила.
С уважением, Сера.

[Snake_Fightin]

Сообщение от Sera

Герой может бегать по Парку, а на самом деле он будет сидеть разложив белую окладистую бороду на коленях в инвалидном кресле в галерее пансионата, при этом он будет рассуждать об ушедшей жизни в ожидании, когда сиделка укатит его на процедуры.

Fixed

[Потполкин]

Сообщение от Sera

Состоит он в том, что оценить полноту образа смогут только те, кто сумеет увидеть его именно таким, каким Автор его написала.

но это же невозможно!1
Сомневаюсь, что когда читаю Пушкина, представляю именно тех цыган о которых он писал. Культура - не флеш-карта, а голова - не компьютер с жёстким диском

[Sera]

Сообщение от MAXHO

но это же невозможно!1
Сомневаюсь, что когда читаю Пушкина, представляю именно тех цыган о которых он писал. Культура - не флеш-карта, а голова - не компьютер с жёстким диском

А почему ты должен представлять цыган так же, как и Пушкин? Он даёт достаточно свободы для полёта фантазии, к тому же в его случае поступки говорят о героях значительно больше, чем их внутренние монологи. Разве нет?
Я сейчас говорю не о буквальном видении того же героя: рост, вес, размер ноги. Дело во внутреннем настрое, который должен максимально совпадать с тем, который вложен в произведение. Поскольку основное направление - эмоциональное воздействие и сопереживание, а уже потом динамика и сюжет.

[Потполкин]

Сообщение от Sera

Дело во внутреннем настрое, который должен максимально совпадать с тем, который вложен в произведение.

так что теперь со всеми Борхесами коньяк пить и расспрашивать их, перед тем как за чтение этих же Борхесов садиться?

Лично я уже давно не пускаю в себя текст произведения, пока не прочитаю то, в каких условиях, кем и для чего он написан. Ещё лучше узнать то, что говорит(-ил) автор об этом тексте. А ещё лучше почитать письма этого автора, дневники, литературоведческие статьи, анализы-синтезы, деконструкции и т.д. И при этом не принимать это всё всерьёз, поскольку даже если мы накинем на "автора" и его творчество какую-то концептуальную сетку, мы всё равно ничего не поймём. Не поймём того, что хотел сказать автор, поскольку у автора своё время, свой дискурс, своё место жительства. В конце концов своя эпоха и свой язык (даже если это не иностранный автор)

Если этого не делать, то получаются следующие нестыковки:

-Иванов, какова основная идея этого стихотворения А.С.Пушкина?
-Основная идея этого стихотворения - нужно выпить!

Реальный случай с Д.А.Приговым(второй раз упоминаю):

Один друг Пригова принёс Пригову стихи. Диалог:

-Вот, прочитай
-А кто написал?
-Ты сначала прочитай.

Пригов читает. Обычные стихи общеакмеистского толка. Дальше:

-Так кто написал-то?
-Сосед.
-Тогда плохо.
-Но он специально так написал.
-Тогда хорошо.

Сообщение от Sera

Поскольку основное направление - эмоциональное воздействие и сопереживание, а уже потом динамика и сюжет.

Как мне кааца (фраза одного мною уважаемого, но ныне почившего преподавателя литведа), настоящему автору глубоко наплевать. Эмоциональное воздействие, динамика, приёмы: всё это всего лишь богомерзкие детальки порочного языка, как и этот пост в целом. Поэтому "сожаление о смерти попугая" выглядит гораздо более уместным, чем "сожаление о смерти птички" (я обращаюсь к античной литературе).
Трю-автора интересует только одна вещь: почему есть всё, а не ничего. Это как у Введенского (Жизнь, Смерть и Бог). Если говорить о теперешней ситуации, то на "самый широкий круг читателей" он какать хотел.

Мне хватило того случая с моей богомерзкой притчей, которую я наклепал за 15 минут (кто помнит ту литературную дуэль, тот помнит). Все сказали, что притча очень хорошая, а концовка, которую я специально "вывернул" - плохая. Я тогда долго смеялся, ведь притча-то писалась АБСОЛЮТНО ПУСТОЙ, но по правилам Снейка, и именно концовка это подчёркивает. А куча народу положительно прореагировала на "глубокий смысл", которого вовсе не было, и при этом обругала концовку.
Красава тогда ещё сказала:
-А я обычный читатель. Зачем мне что-то понимать если я просто сажусь и читаю?

И в другой раз на эту же дуэль я наклепал абсолютно пустой текст. И в другой раз он понравился. В конце концов я победил именно потому, что клепать пустые тексты без концепции - большого ума не надо. И мой текст про металлопрокат - это тоже почти пустой текст. А вот последний текст - нет, не пустой (это не реклама. просто для примера)

[Konkordia]

Краткое сочинение "Рассвет".

Скрытый текст - Сочинение Рассвет:

Как-то бывал не так давно я в месте, которое можно назвать раем. Стоял, смотрел по сторонам, и была перед мною картина, словно я оказался в другом мире: поляну, где я стоял, покрывал мягкий ковер из зеленой и сочной травы, которая колыхалась под сильным, но немного прохладным ветром, приятно обдувавшим меня в этот теплый день. Вдали сияли зеленым цветом невысокие холмы, словно покрытые драгоценной накидкой. Сзади, довольно далеко, стояли две высокие горы, с зеленым основанием, постепенно переходящим в скальные пластины, между которыми образовался проход. Справа, тек мягкий ручей, тихое журчание которого было слышно даже отсюда. А слева простиралась даль покрытая разными растениям, блестящими под лучами восходящего солнца. Из холмов впереди уже почти полностью вышло доброе, и теплое солнце...
Рассвет был так прекрасен, что мысли излились в одном порыве, и в блокнотике появилось ещё одно творение, в которое я влил свою душу:

Сияние светлой чистоты чудес природных,
Рассвет встает с холмов зеленых и прекрасных.
Ручей расскажет, как бывал в глубинах водных.
А ветер скажет нам о далях, тайных, страстных.

Никогда не забуду это ощущение... Как бы я хотел ещё раз оказаться там... Но жаль, времени нет, работа заставляет думать о другом, а то место, я надеюсь по прежнему стоит как оплот утешения, и когда нибудь, я брошу всю эту чертову работу, запасусь едой, и поеду на машине туда, что-бы ощутить Это ещё раз.

[Потполкин]

Спелл и моргульф зря смеялись. Здесь попадаются отличные семантические "бублики". это не просто смешно, это на самом деле ценно.

Сообщение от Konkordia

Сзади, довольно далеко, стояли две высокие горы

2 суровые горы из КГБ стоят и наблюдают за каждым шагом гг.

Сообщение от Konkordia

Справа, тек мягкий ручей, тихое журчание которого было слышно даже отсюда.

какое ужасное пространство. Не находите? Гг говорит о том, что ручей слышно читателю? Или же гг под "отсюда" понимает пространство с горами сздади? Или же ручей слышно там где он течёт, т.е. справа (справа - это тоже "отсюда")?

Сообщение от Konkordia

Никогда не забуду это ощущение...

очевидно, что ничто не очевидно. Какое ощущение? То, как писал или то, что заставило писать? или общую атмосферу "там"?
Стихотворение - какая-то вялая уильямблейковщина. А почему так происходит?

Сообщение от Konkordia

я влил свою душу

Потому что литературочка докторами Фаустами полнится