Винкельрид. Творчество

[Винкельрид]

Скрытый текст - Оп:

[KrasavA]

Ну что можно сказать "О грехах"?)

Только ВЕЛИКОЛЕПНО))))))))))))))))))) Захватывающе и... трагично

Snake_Fightin, думаю, я поняла, что ты сказал) Хотя произнесенная речь заставляет глубоко задуматься о правильности постановки самых насущных приоритетов в некоторых увиденных мной предложениях)))))))))))))))))

[Винкельрид]

Писал этот рассказ на самиздатовский конкурс, но, когда закончил, охота участвовать отпала...
Паладин, который слишком много думал

Скрытый текст - Паладин, который слишком много думал:

- Меньше думай!
Благорд Золотой Щит застегнул ремешок шлема поверх седой бороды, помотал головой.
- Все эти думы – происки Тьмы.
Агис, вслед за старшим, осенил себя знаком Света.
- И поторапливайся! Где твой сквайр? До сих пор дрыхнет, наверное? Ох уж эти миряне!
Благорд подхватил здоровенную павезу с позолоченной оковкой, вскинул на плечо арбалет и поковылял к стойлу. Агис проводил его взглядом.
Благорд – паладин от Бога... Доброе сердце, чистые помыслы и никаких душевных терзаний. Таких почти не осталось, и последние вымирают потихоньку. Им на смену приходят фарисеи, хитрецы и сребролюбцы, которые видят в священной миссии только лишь возможность подзаработать. Есть ещё другие, такие как Агис. Сомневающиеся.
Отправляясь к Пеклу, он знал – ему внушали это долгие годы, – что сомневаться не надо, не надо думать, и, ни в коем случае, нельзя позволить унынию и греховным мыслям завладеть разумом. Но Агис позволил. Всякий раз, слушая проповедь Великого Магистра или божественный звон благовеста, он чувствовал, что готов отринуть сомнения, но проходило время, и его бросало с небес на землю.
- Агис!
Благорд, уже верхом, смотрел раздражённо. Его бело-золотой драконь с подпиленными рогами, в таком же нетерпении, бил копытом и, фыркая, шлёпал длинным голым хвостом по бокам.
- Я сейчас! – отозвался Агис. Он постарался, чтобы голос звучал бодро, как у настоящего паладина.
Как у настоящего?
«Но я и есть паладин», – напомнил он себе.
Паладин. Меч Света. Молния, Бьющая в Сердце Тьмы.
Агис передёрнул плечами, словно сбрасывал пафосную шкуру. На заставу его отправили совсем недавно, после блестяще пройденного Посвящения, и новоиспечённый паладин, угнетаемый собственными колебаниями, старался отсидеться за стенами, найти ответы на вопросы. До сегодняшнего дня ему это как-то удавалось.
Драконь Агиса, серый в яблоках, смиренно ждал, пока хозяин забирался в седло. Заспанный оруженосец, вихрастый Орар, придерживая стремя, таращил глаза и тараторил о вылазке Тварей. Агис слушал вполуха. Сколько их было, этих вылазок? Не счесть. Да и кому надо их считать? На месте убитых Тварей появляются другие. Эта война бесконечна, как Вселенная. И при мыслях об этой бесконечности начинает невыносимо болеть голова.
Пекло стало заботой паладинов давным-давно, их рутинной службой: караулы на заставах, ночные и дневные патрули, большие рейды, когда Тварей собирается слишком много.
Истинные паладины до сих пор видели в этой борьбе высшее предназначение, они не мыслили своего существования без Пекла. Год сменялся годом, а их жизнь будто остановилась, Пекло отрезало их от мира
Иногда сюда стекались паломники, в основном – нищие и больные старики, а, по Великим Светлым праздникам, воспламенённые религиозным рвением рыцари устраивали Походы-Причастия, скрупулёзно и тупо исполняя все паладинские ритуалы, усилием воли удерживаясь в это время от богохульств и разврата, с лживыми физиономиями принимая благословение паладинов. Раззолоченные герцоги и графы бросали увесистые мешочки на столы для пожертвований, гарцевали, потрясая копьями, перед Пеклом и удалялись, освобождённые от грехов, чтобы с новыми силами жечь, убивать и грабить. Порой сюда заезжал седенький старичок – глава Светлого Ордена, и тогда братья выстраивались могучим белоснежным строем для совершения молитвы, а старичок, которого передвигали под руки два откормленных диакона, поднимал дрожащей рукой посох, грозил в сторону Пекла и поносил тварей слабым голоском. Агис в этот момент отворачивался, чтобы не видеть слюны, стекающей по подбородку главы Ордена, и гнал мысли о том, что этот дряхлый старичок – хозяин нескольких замков, имеет неплохой процент от доходов с золотых копей, что последняя жена в пять раз моложе его.
Пекло воняло золотом. Агис никогда не думал, что у золота может быть такой мерзкий запах. Ещё оно пахло дорогими духами графских сынков, сумевших пристроиться в Ордене, дешёвыми духами шлюх, которые – о, ужас! – всё чаще появлялись в коммандориях, и даже на заставах, зато выветрился запах пота и крови.
- Опять думаешь? – спросил Благорд, и, на этот раз, в его голосе Агис прочитал что-то вроде сочувствия.
- Скажи, Благорд, почему ты водишь Копьё?
Золотой Щит усмехнулся и пригладил бороду.
- Отгони Тёмного, Агис, он опять шепчет тебе на ухо.
Со скрипом отворились ворота заставы, юродивый старик-паломник, сидящий в пыли возле караулки, осенил выезжающее двойное Копьё знаком Света.
Невысказанные слова терзали Агиса изнутри и, когда отряд остановился на опушке леса, дождаться возвращения разведки, он заговорил снова:
- Ты прожил треть века, но у тебя нет семьи, поскольку ты дал обет. У тебя нет дома. У тебя нет ничего, Благорд. Даже драконя и доспехи тебе дали взаймы, а у этого... старичка – замки, дети... Ты ешь мясо два раза в неделю, в пост ты изводишь себя овощами и селёдкой, а он и его окружение, я знаю, не отказывают себе ни в чём...
Арис ждал, что Благорд вспыхнет, одёрнет его, но тот молчал.
- Я – паладин, – продолжил Агис. – Но я не верю в это... в борьбу с Тварями, в красивые ритуалы, в молитвы... Белый плащ, который сейчас на мне, – он чужой. Он давит. Когда я смотрю, как все эти лицемеры напускают на себя благочестие, у меня так и чешутся руки сбросить его...
- Ты прав, - сказал Благорд.
Арис подумал, что ему почудилось.
- Что? – осторожно переспросил он.
- Ты прав. Тебе нечего тут делать. Сбрось плащ и уходи.
- Н-но...
- Уходи, пока не поздно.
Паладин. Меч Света. Молния, Бьющая в Сердце Тьмы.
Просто тупоголовый фанатик. На таких ездит король и старичок, о них сочиняются легенды, их кости суют в раки и возят по свету, привлекая к Пеклу всё новых и новых безумных слепцов, готовых жертвовать собой ради других. Когда-нибудь его растерзают Твари, и нет никого, кто будет его оплакивать. Только старичок прольёт фальшивые слёзы, погрозит немощной рукой, станет призывать, науськивать, ждать новых пожертвований.
- Благорд! – крикнул Агис. – Как ты не поймёшь...
Он запнулся, подбирая нужные слова, но продолжить не успел: вернулись разведчики, за драконем одного из них, на верёвке, волочилось тело в лохмотьях. Оказалось, что Орар не очень-то и сочинял насчёт вылазки. Твари толпились в Сухом Логе, их было, по словам старшего дозорного, много больше, чем он когда-либо видел.
- Кого ты там узрел? – спросил Благорд.
- Сплошь двуногие. Зеленокожие.
- Когти, клыки, рога? Может, крылья?
- Крыльев точно нет, рогов – тоже. Насчёт остального – не уверен. Посмотри вон, мы притащили одного.
Пленника окружили. Агис покосился на Благорда, хотел увидеть в его глазах ненависть, презрение, может – брезгливость, но не увидел ничего.
Зеленокожий открыл глаза, попытался встать. Дозорный пнул его в бок, опрокинув на спину. Тварь тихо завыла.
- Ни когтей, ни клыков, - констатировал Благорд. – Добить его.
- Погоди! – крикнул Агис.
- В чём дело, паладин?
- Он... он может сообщить что-нибудь важное... разве пленного не положено допросить?
Дозорные заулыбались, но Благорд смотрел серьёзно.
- Что ж, допроси.
Агис облизнул губы.
- Ты слышишь меня? – обратился он к Зеленокожему.
Тот поднял голову.
Агис повторил вопрос, пленник кивнул.
- Зачем вы пришли сюда? Отвечай! Что вам тут надо?
- Это наш мир...
- Что? Это не ваш мир! Убирайтесь, вам здесь не место!
- Наш мир...
- Почему вы не можете оставить нас в покое? Кто вас сюда гонит?
- Наш...
- Кто вы такие? Где ваш дом? Где ваши семьи? Что там, в ваших головах?
В горло Зеленокожему ударила арбалетная стрела, кровь у него оказалась гораздо ярче кожи, красивого изумрудного цвета.
- Кажется, он не знал ничего важного, - буркнул Благорд, цепляя тетиву арбалета за двойной коготь на поясе.
- Зачем ты это сделал?
- Возвращайся на заставу, Агис.
- Зачем ты убил его?!
- Сними плащ.
Агис рывком содрал плащ с вышитым золотым солнцем, скомкав, бросил его на землю и запрыгнул в седло. Он уже развернул драконя, готовый ускакать прочь от безумных убийц в белых плащах, от непонятных существ, которых они называют Тварями, от Пекла, от золота Серых Копей, но дикий крик заставил его остановиться.
На том месте, где только что лежало простреленное тело Зеленокожего, копошился клубок: угловатые зелёные конечности, окровавленная кольчуга, вытянутая зубастая пасть, искажённое криком лицо, гибкий острый хвост. Солдаты кололи копьями, не гадая, кому достанется удар, и вскоре клубок распался.
- Оборотень! – сказал, отдуваясь, дюжий сержант. – Ты смотри, со стрелой в горле каких делов наворотил! Надо возвращаться за подмогой, светлый!
Благорд не ответил, он повернулся к Агису и сказал:
- Скачи на заставу... паладин. Доложи обо всём, что видел. Скажи, что требуется помощь. Пусть поднимают весь резерв.
Разведчики загомонили. Старший дозора высказал недовольство вслух:
- Надо укрыться за стенами, светлый. Их очень много и они сильны. Зачем рисковать, если...
- Кто ещё хочет укрыться за стенами? – прервал его Благорд.
Миряне потупились. Седобородый паладин молча ждал. Агис украдкой посмотрел в его глаза, может, сейчас там будет что-то: презрение, ненависть... брезгливость. Опять ничего.
- Паладин Агис, выполнять приказ!
Драконь рванул резвым галопом, из-под копыт брызнули ландыши и незабудки. Агис прижался к прохладной шее скакуна. Весенний лес шумел за спиной, ветер свистел в ушах, и в голове была пустота.
Перед самой заставой Агис пустил драконя рысью, начал кричать ещё сидя в седле, но хмурый начальник караула прервал его:
- Не пори горячку. После утрени выступим.
- Нельзя ждать, Твари могут напасть в любую минуту, а там остался отряд...
- Вот этот?
Агис обернулся, повинуясь жесту стражника. «Да, этот», - сказал он самому себе.
Юродивый сидел на том же самом месте. Он скулил, слёзы чертили линии на грязных щеках.
- Почему вы не плачете? – спросил он у стражников. – Уже пора! Ваши Твари опять вышли против Света! А Он сражается в одиночку! Вы не помогаете Ему, не можете и не хотите помочь! Он страдает за вас, Он умрёт, защищая вас! Так хотя бы поплачьте о Нём!
- Что он говорит? – прошептал Агис, караульный отмахнулся:
- Безумец.
Разведчики заезжали молча, только старший дозора буркнул:
- Они атакуют...
Агис придержал его за руку.
- Погиб, – услышал он ответ на невысказанный вопрос. Это была ложь.
- Погиб! – дозорный ещё раз чётко выговорил это слово.
- Плачьте о Нём! – завизжал юродивый. – Плачьте, когда будете брать своё серебро! Он простил вас, но как вы простите себя?
Стражник двинулся к безумцу, замахиваясь древком, но Агис оттолкнул его и подошёл к старику.
- Почему он остался?
- Стоит повернуться к Твари спиной, и ты сам станешь Тварью. Оставишь одну Тварь безнаказанной, и она сожрёт тебя заживо.
- Я думаю...
- Не думай, - тихо сказал юродивый. – Поверь Ему хотя бы сейчас. Не думай о замках, о мясе, о золоте... Не думай, паладин, сбросивший плащ, о чужих Тварях, посмотри на своих. Не сомневайся и не придумывай им оправданий, просто бей.
- И что же мне теперь делать? – так же тихо спросил Агис.
- Плачь о Нём. И поищи Его в себе. Тогда, возможно, Он воскреснет.

30.05.2008г.

[Toraton]

Зря ты не захотел выставлять рассказ на конкурс. Уж ты мне поверь. Сильная вещь. Под конец прям расчитался.
Когда появился зеленокожий, я было подумал, что сейчас мы узнаем страшную тайну. Что паладины не так чисты, а твари, что копошатся в Пекле не такие мерзкие и безжалостные.
Под конец начал о свете и внутренних демонах и я как-то потерял нить рассуждений. Перечитал. О Вере однако.

Для какого конкурса писал?

P.S. Опять плюсик не дают поставить, засланцы! : )

[Aster]

Интересно. Смешанные чувства. Сначала кажется одно, но потом оказывается, что автор о другом. Не знаю, согласен ли я, но... Надо перечитать!
Хорошая параллель проведена...

[shagi]

Обожгло тебя Пекло Винкель,тенью стоит за спиной.Это не слезы на глазах,это дождь....в душе.Попытка донести другим что стрела в спину -жизнь,а рыцари без страха и упрека сказка, выдуманная герольдами короля.И эльф после пяти суток в горах становится не отличим внешне от орка.Оставь детям веру в чудеса,когда нибудь и они прозреют.Держи свою боль в узде,не стучи в закрытые двери.

[KrasavA]

shagi, Держи свою боль в узде,не стучи в закрытые двери.

Каждый выбирает сам, о чем кричать людям. Стучи - и тебе отворят. Если это нужно человеку - он откликнется. А молчание - самый гибельный способ делать историю. Ведь ее делаем все мы. И каждый вкладывает в нее кусочек своей души.

Рассказ действительно сложный. Пришлось перечитать, особенно последнюю часть. Чувства... имеено так себе все и представляла. Но одно дело догадываться. Другое - знать наверняка.

[Алексей Чехов]

Ведь ее делаем все мы. И каждый вкладывает в нее кусочек своей души.

отнюдь не каждый.
А рассказ хорош. Трудноват вначале- легок на конце.

[Toraton]

Я тут пощелкал размерчик 10 885 букоф.
Уж не для БД-8 ли писалось?
Там как раз ограничение 4-12 кб.

[Snake_Fightin]

Сообщение от Винкельрид

Паладин, который слишком много думал

Хороший рассказ. Мой уровень навыка непревышает написанного, поэтому добавить нечего.

[Винкельрид]

Обнаружил, что в этой теме чего-то не хватает) Понял: не хватает моего старого произведения на околофэнтезийную тематику, эссе "Меч за спиной". Собственно, восполняю пробел.

Скрытый текст - Меч за спиной:

Меч за спиной
"Под плащом он носил потертую кожаную куртку со шнуровкой у горла и на рукавах. Когда сбросил плащ, стало видно, что на ремне за спиной у него висит меч. Ничего странного в этом не было, в Вызиме почти все ходили с оружием, правда, никто не носил меч на спине, словно лук или колчан."
А.Сапковский "Последнее желание"
Итак, меч за спиной... Нет, не все герои фэнтезийных миров носят его так! Только самые-самые! Кто-то забросил за спину палаш, кто-то - две сабли, кто-то умудрился пристроить там даже двуручный меч, ну а катану, кажется, сам Бог велел повесить так, чтобы рукоять красиво и угрожающе выглядывала из-за плеча...Но настолько ли красиво, чтобы пренебречь логикой? Настолько ли угрожающе, чтобы испугать опытного врага? Попробуем разобраться.
Начать стоит с того, что катаны никогда не носились за спиной. Откуда взялся глупый стереотип, трудно сказать, возможно - из дурацких кинолент "про ниндзей", заполонивших экраны в конце восьмидесятых. Самураи носили свои мечи за поясом - вот так просто, ниндзя (если они существовали на самом деле) в расчёт брать нельзя, так как о них сочинено столько небылиц, что разобраться и отделить правду от вранья мне, как неспециалисту в области восточных боевых искусств, не под силу.
Если продолжить перечисление, то всплывают всем известные факты: кавалерийская сабля на длинной перевязи волочится по полу, оглашая окрестности дребезжанием наконечника ножен о брусчатку; меч колесничего на перевязи через плечо, с рукояткой у груди; двуручник ландскнехта просто возлежащий на плече; ну и великое множество прочих мечей, сурово и строго покоившихся на поясной портупее... А как же меч за спиной? Никогда этот способ ношения, по крайней мере, в Средние Века, не приобретал массового характера, хотя бы потому, что в то суровое время ценилась практичность, а не показная "крутость".
"Ведьмак ловко засунул оружие в ножны на спине, не опуская руки, погладил оголовку, торчащую выше плеча.
- Желательно, - сказал он, - чтоб ты не делал слишком резких движений. Этот меч можно вынуть в любой момент и быстрее, чем думаешь."
А.Сапковский "Последнее желание"
Ещё одно массовое заблуждение, которое является одновременно "главным козырем" сторонников ношения меча на спине - это, якобы, удобство и быстрота обнажения меча...
Что касается удобства, так это вопрос достаточно спорный: я , во время переноски своего меча (длиной чуть меньше 120 см) в чехле за спиной особого удобства не испытываю, т.к. меч постоянно съезжает и начинает цеплять заднюю поверхность бедра, особенно при беге, о том, что рукоять цепляется за ветки, а, при наклоне, остриё оттопыривается, я вообще молчу. Попытка решить эти проблемы изготовлением фиксирующего ремня вокруг пояса мало помогла: если затягиваешь его туго, то при энергичном движении, наклонах и пр. сбивается дыхание, если этот ремень ослабляешь, то и смысл его использования теряется... Но я мучаюсь, так как седла, чтобы привесить к нему меч, у меня нет. Не хочется даже упоминать про мои попытки достать меч, не снимая его со спины: я понимал, что это - глупость, но всё-таки попытался (по старой русской пословице). Естественно, длины моей руки хватило едва-едва вытянуть клинок до половины...
Но ведь то - длинный меч! - скажете вы. - А катана - закруглённая и короткая (я употребляю термин "катана" ввиду сложившейся у нас традиции, хотя почему-то сомневаюсь, что японцы поймут, что означает этот термин, чтобы не отвлекаться от темы, не делю катаны на дайто, вакизаши и гун-то и пр.), она-то выскочит из-за плеча как миленькая!
Выскочить то выскочит, куда она денется, но так ли быстро, как хотят это себе представить авторы книг и ролевых игр в жанре "фэнтези"? Отбросив даже те доводы, которые были рассмотрены ранее, поразмышляем логически: рука от пояса (а там обычно человек держит руки большинство нормальных людей, по крайней мере до той поры, пока не прозвучит команда "хенде хох") поднимается к плечу, попутно создавая мельтешение перед глазами и частично закрывая обзор, хватается за рукоять, тянет меч, преодолевая усиленное трение клинка о ножны - меч-то тянется по горизонтали, а ножны направлены вертикально и, наконец, наносит удар сверху либо по диагонали, потому что другого удара никак не получится...И это называется эффективным способом? А если низкий потолок? А если ты пригнулся, отклонился назад, сел на стул, наконец! Обратимся к искусству иай-до, цель которого - максимально быстрое обнажение меча с последующим нанесением удара. Тут всё гораздо проще: рука была у пояса, тут же она и остаётся, меч выхватывается прямо из ножен, без всяких преломлений траектории, разнообразия ударов, правда, тоже нет: рубящий вперёд, через сторону или немного вверх, но стены тут - не помеха, положение корпуса - тоже, а выхватывание меча из положения сидя - вообще классика иай-до...
Что же посоветовать автору фэнтези? Думать. Не верить на слово мудрецам, кричащим о тридцатикилограммовых мечах, доспехах, в которых упал – не встал и, разумеется, о смертоносных заспинных ножнах.
А что посоветовать фэнтезийному воину? Совет один: перевесьте меч на пояс. А для ведьмаков персональный совет: в момент опасности не вешайте меч на спину, подтягивая ремень "на две дырочки", а держите меч в левой руке, рукояткой вперёд - куролиск и брукса ошибок не прощают...

[Toraton]

Все кому положено, уже поди-ка знают, что там он как раз и не носится. Немало в сети костей перемыта на эту тему.
А то, что где-то написано "и потянулся он рукой и почесал спину в том месте, которое обычно прикрыто ножнами меча" - это наверное что-то из юмористического фэнтези. Герой - поклонник фэнтези штампов, пешком преодолевающий по 50 км в день в доспехом под 50 кило и с мечом ака "Храброе сердце", но в руку толщиной.
Хотя помниться в "Последнем самурае" ниндзя тоже на спине мечи таскали. Не знали горемычные как их сценарист с режиссером подставляют.

[Винкельрид]

Toraton, в том-то и дело, что те, кому положено знать (историки, поклонники истфеха, реконсы и т.п.) пишут книги не часто, по крайней мере, не настолько часто, чтобы переплюнуть в этом деле начинающих литераторов, для которых слова "Я так вижу" являются истиной в последней инстанции.
Кстати, цитаты в моём эссе не мной придуманы, их автор - уважаемый человек, который пишет, кроме прочего, в жанре исторического фэнтези (там, к слову, за спиной никто ничего не таскает), тем не менее...

[Toraton]

Если с длинным мечом и классическим рыцарем, к нему прилагающемся, все ясно, то что скажешь насчет эквивалента тех же ниндзя, но с короткими клинками: наподобие тесака для разделки мяса?
Будет ли удобнее им передвигаться с коротким клинком в ножнах, проделывая при этом различные акробатические па: перелезть через забор, взобраться на дерево или башню, весело убежать от преследователей, используя технику паркура (ака приемы Ямакаси)?

Касательно Сапковского не читал, но наткнулся при подготовке диплома на интересную врезку для защитников. Меня позабавила концовка, но в нашем случае хотелось бы обратить внимание на середину. (курсивом же выделил то, что позабавило)

Скрытый текст - Цитата:

Во многих научных книгах, особенно по гуманитарным дисциплинам, изложение проблем беллетризовано, то есть фривольно и насыщено художественными приемами и образами. Такие вольности имеют право позволить себе лишь именитые ученые, заслужившие непоколебимый авторитет в научном сообществе и считающие, что они могут свободно обращаться с научным материалом. Для студентов такой стиль неприемлем не только потому, что они еще не способны им воспользоваться в отношении научных проблем, но и потому, что это очень раздражает преподавателей. Напротив, изложение в академическом стиле не только не вызывает нареканий, но и позволяет заполнять достаточно большие объемы текста совершенной бессмыслицей, разоблачить которую в дебрях запутанных и пугающих своей сложностью фраз мало кто способен.

Сапковский? Мастер? Может ли позволить? :)

[Snake_Fightin]

Сообщение от Toraton

насчет эквивалента тех же ниндзя, но с короткими клинками: наподобие тесака для разделки мяса?

Так нинзя они вроде "Катюши", мало кто из противников видел их в действии, и тот, кто видел - точно уже ничего не расскажет. Так что описание нинзь, вплоть до его ортодоксального воплощения в "Мортал Комбат" - голый фольклор.

[Franka]

"О грехах". Сильно. Очень. *Как только появляется возможность, иду сюда, читать твое творчество.* Искреннее уважение за матчасть, речевую структуру и идеи. А грех монаха я вообще в цитатничек выписала, как очень близкий. ;)

Скрытый текст - соринки:

Сообщение от Винкельрид

Рыцарь снова усмехнулся, отломил хлеб и протянул его лекарю – тот взял без колебаний. Эльфийка отстранилась.
- Скажи, лекарь, - сдержанно произнёс рыцарь, - почему твоя спутница не хочет отведать нашего хлеба?

До этого сообщалось только, что мужчина увешан сумками и безоружен. Непонятно, как рыцарь с монахом определили род его занятий. Да и связка "рыцарь-лекарь" через короткую фразу...

- Чего-о? – протянул дылда. – Какие лавры? Кончай мне тут лавировать! Отвечай прямо, ты монах али кто?

Человек, говорящий "али кто" знает слово "лавировать"?

Кое-кто осветил себя знаком.

Знаки светятся? Может, "осенил"?

Кровяные губы ритмично вздрагивали.

"кровяные" Они сделаны из крови? *Я слышала только о кровяной колбасе. *

Потом еще про остальные рассказы и эссе напишу...

[Винкельрид]

Franka, спасибо за отзыв.
По поводу "лавировать". Мне уже приходилось отвечать на подобный вопрос. Разбойник не употребляет слово "лавировать" в том смысле, к которому мы привыкли (это, по моему замыслу, должно прозвучать как: "кончай тут говорить словами, которых я не понимаю"). Он обыгрывает, также не известное ему, слово "лавра". А то, что получился каламбур - так и задумано)))
По поводу "осветить". Думаю, неоднократное повторение мной слова Свет и Светлая церковь подводят к Знаку Света, который творят подобно тому, как крестятся христиане. Так вот, если для христианской церкви характерно словосочетание "осенить крестом", то для Светлой Церкви - "Осветить знаком" (т.е. "наложить на себя знак Света").
По поводу кровяных губ. Было несколько вариантов. И обычное "кровавые", и "окровавленные", и даже "кровянистые". В итоге я остановился на "кровяных", поскольку это показалось мне более резкой, бьющей по глазам, характеристикой.
Ещё раз - спасибо.

[Vasex]

Винкельрид, а рассказ GE изначально как-то по-другому назывался? А то я смотрю - его не читал, начал - оказалось, на прозе.ру уже встречал..

[Винкельрид]

Vasex, рассказ первоначально назывался "Гремлин-эффект", это - перевод на русский англо-американского термина GE (т.е. Gremlin-effect), обозначающего неполадки в военных самолётах, которые невозможно было объяснить с помощью здравого смысла. Однако, слово "гремлин" в названии практически сразу раскрывало концовку, поэтому я и зашифровал его аббревиатурой.

[Винкельрид]

Рассказ "Сын Медузы Горгоны"

Скрытый текст - Сын Медузы Горгоны:

Я помню первые мгновения своей жизни…
Когда-то, просыпаясь с криком среди ночи, я размазывал кулаками жгучие слёзы, с остервенением глотал комок рыданий, выл, до боли сжимая зубы… Я очень хотел забыть. Я взывал к богам, но они лишь смеялись над жалким мальчишкой.
Никто не мог подойти и утешить – некому было подходить…
…потому что в первые мгновения своей жизни я барахтался на горячей пляжной гальке, а рядом расплывалась тёмная лужа, вязкая и липкая. Слабые руки и ноги новорождённого не слушались, и неприятная жидкость добралась до меня. Я заплакал от обиды и понимания. Что это, кара богов или великая награда: запомнить тот миг? Запомнить и понять.
Я плакал и трепыхался, как рыба, выплеснутая на берег. Я чуял: в воздухе, совсем рядом, летает нечто вероломное и коварное. Спасая то, что едва обрёл – свою жизнь, я пополз в лужу, вытекающую из обезглавленного трупа, вымазался в густой жидкости и прижался к этому привычному, тёплому и родному телу, сейчас – нелепому и даже страшноватому. Я уже не плакал, понимая, что опасно привлекать внимание невидимого убийцы.
- Эвриала, посмотри! Дети живы! О, боги… Медуза…
Меня хотели оторвать от мёртвого тела, но я, зажмурившись, вцепился в него как клещ. Уйти сейчас – значит предать.
Но слабые руки и ноги новорождённого подвели опять.

- В чём дело, Хрисаор? Ты меня совсем не слушаешь! – воскликнул седобородый Нерей.
- Прости, учитель. Я задумался…
- Какие же нерешённые проблемы мироздания тревожат твою светлую голову? Может я смогу помочь?
Этот старец, который знает всё на свете, частенько попадается на удочку моей хитрости и вынужден открывать правду о прошлом и настоящем – он терпеть не может ложь. Даже «ложь во спасение».
- Я хочу знать о Персее…
Не успев договорить, я разглядел тень, упавшую на изборождённое морщинами лицо старика.
- Персей… - в устах Нерея имя звучало с десятком оттенков, тут смешались гнев, отвращение, печаль, бессилие. В какой уже раз я убедился, что иногда Нерей жалеет, что не может солгать или оставить вопрос без ответа.
Меня держали в неведении очень долго, но вышло ещё хуже – неизвестно как мне в руки попали «Хроники Олимпа», я прочитал о подвиге Персея, посланника Зевса. Там была ужасная и отвратительная Медуза. Ядовитые змеи росли на её голове. Стальная чешуя покрывала её тело. Взгляд её превращал в камень. Она разрывала на части и пожирала несчастных людей.
Нерей застал меня за чтением этой книги. Помню вопрос, на который старик тогда не смог ответить: «Учитель, как можно разорвать и сожрать того, кто превращён в камень?».
- Что ты хочешь знать о Персее, Хрисаор?
Я хотел знать всё. Как этот трус, вор и убийца стал героем? Почему моя мать превратилась в змееволосое чудовище, хотя была прекраснейшей женщиной? Зачем люди верят отвратительной лжи?
- Я хочу знать, где его найти, - буркнул я, ожидая резкого ответа, но Нерей тяжело вздохнул.
- Идём, Хрисаор. Я хочу тебе кое-что показать.
Мы шли по длинным ультрамариновым коридорам величайшего замка Атлантиды – места, где вечное лето. Мой названный отец Посейдон постарался окружить меня заботой, а, заодно, наставниками: лучшими мастерами борьбы и кулачного боя, знатоками оружия, великими стратегами и тактиками.
- Куда мы идём, учитель? – спросил я, когда мы пересекли уже второе Кольцо Моря, окружающее центр города.
- Ты хочешь найти Персея, чтобы отомстить… – сказал Нерей, - это достойное желание, но что ты сможешь сделать, стоя лицом к лицу с врагом?
Конечно, я не ответил, – только слушал, затаив дыхание. Что-то подсказывало мне: Нерей скажет нечто важное.
- Мы пришли, Хрисаор.
Нерей остановился, положив мне руку на плечо. Перед нами простиралось кладбище, сотни гробниц. Щедро усеянная пеплом земля заросла буйной травой.
- Смотри, Хрисаор! Здесь лежат великие воины, которые воспротивились Зевсу, подобно твоей матери. Мне бы хотелось, чтобы ты узнал обо всём от них, погибших… Но это невозможно…
Долгие века длится страшная война за мировое господство. За лицемерными улыбками, за разумными речами прячется подлость и коварство. В этой войне не было ни одного честного сражения – только так: подлость и коварство.
Смотри, Хрисаор! Вот где закончили свой путь великие воины Атлантиды. Орион, ужаленный скорпионом, Скирон, сражённый в спину… Медуза, подло убитая во сне. Ты хочешь найти Персея? Что ж, я расскажу тебе всё, что знаю.
Его мать была наложницей царя Акрисия, она родила Персея в тот день, когда у Данаи, царской дочери, появился первенец, будущий царевич. Ей пришла в голову мысль поменять своего отпрыска с царевичем, дабы он не знал нищеты и в будущем получил трон. Царь разгадал хитрость, но рабыня с криком: «Ради моего сына приношу эту жертву!», выбросилась из окна с маленьким царевичем на руках. Даная, вне себя от горя, той же ночью украла шлюпку и выплыла в море. Позже говорили, что она хотела утопить Персея, на самом же деле Зевс уже вёл её по особому пути. Лодка причалила у берега другого царства, владений Полидекта.
Полидект с подозрением отнёсся к вышедшей из моря женщине с младенцем на руках, и Зевс не простит ему этого, также как не простит Акрисию обнаруженную подмену. Зевс не прощает никого.
Персей рос, не зная нужды. Громовержец позаботился об этом, он же следил за тем, чтобы из ублюдка вырос тот, кто ему нужен – беспринципный убийца, способный без лишних мудрствований рубить мечом, переступать через трупы и не задавать вопросов.
Однажды Персею явился посланник Зевса с заданием. Место – Эрифейя, цель – Медуза, внучка самой Геи. Персею, конечно, не следовало знать, что Медуза неугодна Зевсу, что могучий Громовержец боялся этой великой воительницы. Да Персей ни о чём и не спрашивал – он чувствовал пристальный взгляд Владыки Олимпа, своего названного отца, постоянно ощущал присутствие Гермеса и Афины, готовых в любой миг придти на выручку, и путешествие представлялось ему неплохим развлечением.
Меч, способный разрубать даже сталь, крепкий щит, который невозможно сломать, шлем-невидимка и крылатые сандалии – такой набор артефактов никогда прежде не доставался одному человеку, но Зевса в то время не волновали последствия. Он не любил мешкать и бросал в бой все силы, всю гнусность и жестокость.
Сандалии живо домчали Персея до Эрифейи, шлем надёжно укрывал его от посторонних глаз. Он приземлился на песок и долго крался, пока, наконец, не увидел Медузу. Она была беременна, и она спала. Персея не остановило ни то, ни другое. Ты родился в тот момент, когда проклятый меч перерубил шею твоей матери. На помощь Медузе спешили её сёстры, но они опоздали. Единственное, что им удалось, – спугнуть убийцу и не дать ему расправиться с новорождёнными.
Нерей замолчал. Я увидел его слёзы и отвернулся. Я всё это знал, всё помнил…
- И где же он сейчас? – как можно спокойнее спросил я.
- Я не знаю, мой мальчик. Убив Медузу, он бежал, прихватив её голову в качестве трофея. По пути он, упивающийся удачей и могуществом дарованных ему артефактов, сразил Атласа, перебил множество людей при дворе царя Кефея и похитил его дочь Андромеду. По возвращению в царство Полидекта, он тут же устроил кровавую резню и там, убив в числе прочих и царя, в насмешку над ним отдал остров нищему рыбаку. После этого он хладнокровно исполнил последнюю волю Зевса, прилюдно убил старого Акрисия.
- Итак… - сказал я, стараясь, чтобы голос не выдал ярости, - его след теряется в Аргосе?
- Нет. Он захватил Тиринф и воздвиг неподалёку новый город, Микены, как символ своего могущества.
Кладбище колыхалось зелёным морем. Тысяча куполов гробниц, как гладкие островки, поднимались из высокой густой травы.
- Микены… – сказал я самому себе.
- Скажи, мой мальчик, - произнёс Нерей. – Ты собираешься найти и убить Персея?
Нет смысла лгать. Я кивнул.
- И тем самым ты думаешь восстановить справедливость, исправить многолетнюю ложь, утешить своё сердце?
На куполах вспыхивали изумрудные огоньки. На кладбище всегда было светло и радостно, и я вспомнил слова учителя, что мёртвым нет дела до суеты живых.
- Я могу рассказать, к чему приведёт твоя затея, - продолжал Нерей. – Будет сочинена ещё одна история, в которой Хрисаор, сын Медузы, станет, к примеру, уродливым великаном. Он сразит Персея с помощью такого немыслимого коварства, что, услышав об этом, будут скрежетать зубами от бессильной ярости самые отъявленные головорезы. Зевс позаботится о том, чтобы направить по твоему следу лучших своих убийц, и ты, как и твоя мать, станешь, всего лишь, одним из сотни чудовищ, убитых великими героями Олимпа.
- Мне жить с этим до самой смерти? Оставить неотомщённой мать, а лжецов – безнаказанными?
Нерей хихикнул. Я вдруг испугался, что старик в одну секунду обезумел, до того мига никто не видел его улыбки, сейчас же он смеялся, потирая ладони, как мальчишка, довольный своими шалостями.
- Тебе надо успокоиться, Хрисаор. Бог – не Зевс, забавляющийся с молниями, а настоящий Бог, создавший всё, что вокруг нас, и то, чего мы не увидим никогда, – свершит твою месть.
- Я не понимаю.
- Не понимаешь, - согласился Нерей. – Я расскажу тебе. Только один раз, больше никогда не спрашивай об этом. Живи в Атлантиде, продолжай радовать названного отца своими успехами в военном деле, в борьбе, во владении оружием. Пусть он думает, что ты – его Персей, дурак, наученный убивать. Когда-нибудь ты его разочаруешь, уйдёшь из-под опеки и поселишься высоко в горах. Будешь просто жить, пасти стада, растить детей, любить жену…
- Как я смогу просто жить, если…
- Сможешь, мой мальчик. Если я скажу тебе, что Зевс и все его приспешники станут смешными пугалами для детишек, такими же, как и тысячи других мелких божков; Олимп обратится ничтожным холмом, недостойным даже того, чтобы кто-то гордился, поднявшись на него; а вся эта кровавая борьба со временем превратиться в потешную возню.
- А Микены? Символ могущества Персея?
- Этот город будет проклят. Разрушен. И разграблен многажды раз, вначале – с опаской, а потом – беспощадно, бесстыдно и целиком. Это сделает человек, потомок дикарей, которые втопчут в грязь последних почитателей Зевса, уже лишённого своего истинного имени.
- И Зевс, и его Персей, и прочие тысячи убийц, виновных в смерти моей матери, будут ползти, пачкаясь в крови рушащегося мира? – прошептал я. – Будут чувствовать приближение чего-то невидимого, опасного и вероломного? Будут цепляться за свой мир, плача от обиды и непонимания, но слабеющие стариковские руки, отравленные ядом вековой лжи, подведут их...
Я хотел задать последний вопрос, но передумал. Старик не умеет лгать, он опять скажет правду. Медуза Горгона будет отмщена, и какое мне дело до того, что я буду ползти с ними рядом?

[Винкельрид]

Поскольку моя тема уползла далеко в низ второй страницы "Творчества", решил её обновить.
Рассказ "Оттуда" не относится к фантастике, написан он за один присест и, разумеется, не лишён недостатков, потому прошу всех высказываться и тыкать в них носом.
Итак,

Скрытый текст - Оттуда:

Днём влил дождь. Время от времени он затихал, но, когда начинало казаться, что вот-вот сквозь ватную пелену проглянет небо, принимался с новой силой.
Вера Петровна просидела в зале ожидания вокзала Минеральных Вод с восьми вечера. Она опоздала на кисловодский поезд, с трудом взяла билет на следующий проходящий – грозненский, и теперь ругала про себя сестру Валю, которая всё не отпускала её, тянула до последнего с прощаниями.
Поезд подошёл вовремя. Вера Петровна подвинула поближе к ногам сумки – ей не хотелось нырять в толкотню, тем более что поезд стоял полчаса. Между рядов пролезла шумная цыганская семья: куча детей и женщин и плюгавенький отец семейства в засаленной чёрной шляпе. Грустная от давно выпитого пива молодёжь с широкими досками в ярких чехлах оживилась, слилась у выхода с цыганами. Остальные пассажиры были серы и одинаковы. Зал ожидания быстро пустел. Последними поднялись трое коротко стриженых парней с объёмистыми чёрными сумками. За ними пристроилась и Вера Петровна.
Мокрый перрон угнетал. Седая пелена мигом впиталась в одежду. С трудом волоча сумки, набитые гостинцами, женщина добралась до вагона. Стриженые парни уже грузили баулы, а проводница, дородная тётка с выбеленными кудрями, матюгалась на весь перрон, нисколько не стесняясь сонных детей. Она орала что-то про «багажные сертификаты», но когда один из парней сунул ей в руку скомканную бумажку - умолкла и больше интереса к пассажирам не проявляла.
Интеллигент в прямоугольных очках, из провожающих, стыдливо отвернулся, не предложив помощи, так что Вере Петровне пришлось затаскивать сумки самой. На мгновение она испугалась, что проводница проорёт ей в лицо свою матерщину насчёт «багажного сертификата», но всё обошлось.
Вера Петровна совсем не удивилась, увидев в своём купе троих парней с чёрными баулами, почему-то она это и предполагала. Трое молодых мужчин – не самая приятная компания для одинокой женщины, но обращаться к проводнице, с просьбой поменять место, было страшно и бессмысленно.
- Здравствуйте, – сказала Вера Петровна, остановившись в дверях.
Ответили двое. Третий, не отрываясь, смотрел в окно.
Затолкав сумки под нижнюю полку, Вера Петровна присела возле двери, украдкой разглядывая попутчиков. Один, на вид – самый старший, крутил в руках телефон, словно хотел позвонить, но, в последний момент, не решался.
Выставили на стол водку и закуску. Стандартный набор: запаянные в полиэтилен нарезанные сыр и колбаса, микроскопические огурчики в банке, кетчуп и майонез, белый хлеб.
- Ты извини, мать, что мы тут... Домой едем...
Женщина засмущалась. Просить парней выйти, чтобы она могла переодеться, сейчас было неудобно.
- Ну, давай! – скомандовал старший.
Они сомкнули налитые до краёв пластиковые стаканчики и выпили одинаково, жадными глотками, словно вкусную родниковую воду. К закуске потянулся только один из парней, да и тот, заметив, что его товарищи не спешат перебивать горький водочный вкус, отдёрнул руку от колбасы.
Неожиданно, без какого-либо предисловия, начался разговор:
- Когда Леху окружили, я думаю: всё, хана! Здоровые, чёрные, бородатые, рычат по-своему: гыр-гыр...
- Повезло...
- Как же, повезло! – хмыкнул старший. – Тянул его на себе!
- Да ладно, пацаны, сдрейфил я...
- Ну, бывает.
Вера Петровна, до того не знавшая, куда деть глаза, встрепенулась. Четыре месяца назад она проводила в армию младшего сына. Покой ушёл вместе с ним.
Из части летели бравые письма. Телевизор трепался, что войны давно нет. Слащавая девчушка в тельняшке разъезжала по стране и улыбалась в экран, и шутила, и из кожи вон лезла, только бы показать, как радостно сейчас в армии. Но материно сердце было не на месте. Когда пришёл отпуск, Вера Петровна ни на секунду не сомневалась, куда ехать. Конечно, туда. В подмосковные болота. К сыночку.
- Ребята... А вы откуда?
Они разом посмотрели на неё, быстро переглянулись. Один мотнул головой в сторону хвоста поезда. Другой буркнул: «Оттуда!»
- Как там сейчас, ребята? – спросила она и почувствовала, что слёзы близко.
Усмешки. Такие... особенные.
- Как-как... – прочистив горло, сказал старший. – Главное – не зевать, иначе – беда... Хорошо, когда друзья рядом.
- Тяжело?
- Не тяжелее, чем другим! – всё с тем же горделивым спокойствием отвечал парень. – Кто-то на заводе вкалывает. Кто-то детей учит за копейки. А мы – вот...
- А у меня сыночек служит...
Слёзы удержать не удалось. Парни понурились и снова выпили.
Сердобольные приподъездные бабульки, наперебой желая проявить участие, несли сплетни об армии, и всегда разговоры кончались горячими точками. Вера Петровна перестала останавливаться со знакомыми, делала вид, что всё время спешит, лишь бы не слышать страшных вестей. Но вести эти как будто сами находили её. Когда в новостях мелькали стриженые солдатики в грязной форме, Вера Петровна хваталась за сердце – в каждом втором она узнавала своего Мишку. Терзала себя догадками: а вдруг обманывает? Вдруг не хочет говорить? Знакомая рассказывала: у её подруги сын всё писал, как ему хорошо и сыто, как в Москву через два дня на третий бегает и в отпуск скоро, а потом, вдруг, письма идти перестали, а через месяц выяснилось, что сын её лежит в ростовском госпитале без ноги.
- А своих терять приходилось? – спросила женщина, успокоившись.
- Что ты, мать?! Мы своих не бросаем. Нельзя так, понимаешь?
- Вы же не в первый раз, да?
Старший опять усмехнулся.
- Лёха, вот, – в первый.
Паренёк у окна потупился.
- Славик – второй, - продолжал старший, - но он в тот раз с вещами, на базе отсиделся, так что и у него, вроде как, боевое крещение... Ну, а я уже раз десять катался.
- Десять?! Господи, десять раз! А как же семья... дети...
- А что «семья»? Семье кушать хочется. Детям – подарки, жене – обновки. Каждый зарабатывает, как умеет. Я – вот так умею.
- Ребята... Мне вас так жалко...
- А ты, мать, нас не жалей! Не жалей! Не люблю я этого! Ты тех пожалей, кто всю жизнь возле мамкиной юбки сидит, да на папины денежки гуляет. А нас жалеть не надо!
Парень выплеснул в рот водку, сморщился и налил ещё.
- А за сына своего – не беспокойся. Мужиком вырастет. Я вот, в армии не был, так теперь жалею...
- Как «не был»? – ахнула Вера Петровна. – Так вы откуда сейчас?
- Из Пятигорска, откуда же ещё? С шубного рынка.
Усталым, затянутым движением, он расстегнул баул. Оттуда высунулись туго стянутые верёвками шубы.
- Тебе, мать, случаем, не надо? Подешевле отдам...
Вера Петровна не ответила. Она влезла на верхнюю полку и отвернулась к стенке. Слёзы высохли.