Свои произведения: кто готов дать почитать и выслушать критику? (Архив)

[Jur]

Тема для публикации и оценки произведений посетителей форума.

Авторам.
1. Текст произведения необходимо срывать тэгом спойлер [spoiler="<Текст>"]<То, что вы хотите убрать под спойлер>[/spoiler] Тэг также есть в расширенном режиме редактирования сообщения.
2. Текст рекомендуется прочитать и проверить на наличие ошибок, например в Ворде. В противном случае, вместо оценки произведения вы увидите оценку собственной неграмотности.
3. Имеет смысл сначала прочитать хоть что-то о том как надо и, соответственно, не надо писать (например что-то отсюда). Если вы будете допускать типовые ошибки, то получите типовой ответ, причем нелицеприятный. :)
4. Если для понимания вашего произведения нужна дополнительная информация (произведение по конкретному миру, фанфик, ночной кошмар и т.д.) приведите ее перед спойлером. Не стоит ожидать что читатели хорошо знают описываемый вами мир.

Критикам.
1. Допускается только оценка произведений. Переход на личности считается флеймом со всеми вытекающими.
2. В отзыве необходимо указать что именно понравилось или не понравилось. Если есть только ощущение то его рекомендуется доносить посредством публичных или личных сообщений.
3. Выделения отдельных фраз и вывода "Чушь" недостаточно. Надо дать хотя бы краткие комментарии, описывающие преступления автора против русского языка и логики.
4. Отмазки "надоело" не работают ;).

Напоминаю, размещение чужих произведений без разрешения автора называется плагиатом и карается баном.
(Jur)

[RWS]

Начало моего рассказа звучит так. Мне уже было замечание о том, что второй абзац уже сбивает с ритма, но другого варианта пока не вижу. Может, посоветуете?

Последний луч вечернего солнца заглянул в живописный каменный грот через узкую щель между камнями. Он красноватыми отблесками заиграл на глыбах чистейшего горного хрусталя и озарил грот таинственным светом. На дне его, в глубокой впадине, в густой тьме, стоял большой хрустальный ящик, отбрасывая на стены грота мрачные красные блики. Слабеющий солнечный зайчик скользнул по дрожащему веку девушки, которая лежала в этом ящике. Девушка спала уже около ста лет, и нечто, необъяснимое пока, велит ей проснуться.
Сладкий сон о прекрасном светлом мире, что ждет ее снаружи, развеял жуткий рев, глухим эхом отдавшийся в сводах грота. Девушка открыла глаза и, еще пребывая в полусонном состоянии, без труда сбросила стеклянную крышку. Рев доносился снаружи. Скорее всего, там бились какие-то два крупных чудовища. Какие чудовища, возникла мысль в сонной голове, они все если не дальних лесах, то хотя бы в королевском зверинце. О том, что случилось что-то плохое, девушка пока не подозревала.
Да и можно ли было ее считать просто девушкой? Да, когда-то она ею была. Но прекрасной процветающей стране Восточного Альба стал грозить неведомый тогда простому человеку враг, и никто даже не знал, откуда. Кроме короля и его приближенных. Сенат настоял, что кроме армии нужна защита посильнее. И маги, которым государство доверяло громадные средства, в этом помогут. Один из придворных магов разработал теорию о совершенном магическом существе, сгустке Силы, что даже не нуждается в обучении. Эта теория уверяла, что в природе его нет, и таковой можно создать искусственно. Сколько людей погибло или сошло с ума в результате опытов, умалчивается. Но был сделан вывод – к Силе особо восприимчива женщина, она может хранить в себе огромный ее объем, и может даже ее использовать. Но неведомый еще враг не ждал и нанес удар по северной границе Альба, заодно показав свое лицо. Вражеской армией оказались жуткие для утонченного северо-восточного жителя человеко-звери, в шлемах из черепов неизвестных животных, вооруженные страшными мечами и звериной отвагой.
Чтобы не потерять доверия короля и не закончить свои дни на эшафоте за бессмысленно потраченные средства, Верховный маг уже созданного тогда магического Совета решил просто вложить все свои наработки в первого попавшегося человека. Этим человеком оказалась юная девушка, которую поймали на базарной площади со срезанным с чьего-то пояса кошельком. Последствия такой поспешности были ужасны. После всех ритуалов, окуриваний, кровавых и не очень жертв, призыва известных и не очень богов и прочих магических операций, совершенных практически сумбурно, на бегу, подопытная лишилась рассудка. Она кидалась на помощников, учеников мага и подмастерьев, стремясь оторвать им конечности, крушила дорогую мебель, била шикарные витражные стекла в покоях мага. Никаких магических свойств, кроме звериной ярости и не по годам огромной физической силы, она не проявляла. Только еще потеряла дар речи и не реагировала на налагаемые заклятия. Верховный маг едва отделался от этого ужаса, заперев его в хрустальный гроб, исчерченный заклинаниями и отослав его в дальнюю свою резиденцию, в уютный маленький грот в глубине огромнейшего фруктового сада.
И по какой-то причине головная боль тогдашнего Верховного мага, судьба которого пока не известна, сейчас проснулась и без труда освободилась из заточения. И чувствовала она себя совсем неплохо.

[Adsumus]

RWS, зачем раскрывать всю сюжетную канву уже во втором абзаце? Так, при желании, "Войну и Мир" в двух абзацах рассказать можно. Только зачем? Читателю, ему ведь интересности хочется! Чтоб сердце от предвкушения замирало. Чтоб догадки немыслимые в голове вились.
Вот если бы героиня, проснувшись, вспомнила: "Блин, такой витраж давеча табуреткой разнесла!", или "Ох, и вспомнить страшно, что они со мной сотворили..." Вот тогда бы читатель грыз ногти от восторга - "Вот так завязка! Чего там дальше-то будет?"

[RWS]

Adsumus, сюжет в этом абзаце все равно не весь. А так получается, что она с похмелья проспала сто лет. Первое чувство при пробуждении - злость и страх, второе - отчаяние, и причну надо было указать

[gloomyphantom]

Скрытый текст - текст:

Улицы Лондона, ориентировочно октябрь 2009 года…



Я не могу понять, что получилось не так. Почему я чувствую себя таким угнетённым, когда, по идее, должен бы радоваться? Ведь сейчас весь мир именно таков, каким я и хотел его видеть большую часть своей сознательной жизни.
Я знал правильный ответ на этот вопрос, хотя и не хотел признаваться в этом даже самому себе. Впрочем, больше-то и некому было, потому как на всей этой долбаной планетёнке я остался один-одинёшенек. Не было больше никого. По крайней мере, я уже почти год как не видел ни единой живой души, и, откровенно говоря, именно это и начало удручать меня. То есть «начало» - это, конечно, слабо сказано, потому что соскучился я по людскому обществу очень быстро. Я просто изнывал от тоски и безысходности.
Первое время, разумеется, мне было чем занять себя: если вам даётся на откуп целый город - да что там город, целая планета - то сначала просто башню сносит от восторга. Правда, я и не уезжал слишком далеко от родного Лондона. Мрачновато как-то мотаться по чужим городам, когда нет ни души вокруг. Смешная, кстати, получилась ситуация: большинство людей боялось передвигаться по незнакомым улицам городов - неважно, своих или чужих - потому что там было множество незнакомых лиц, которые могли учудить что-нибудь неприятное, а то и откровенно небезопасное для здоровья. Сейчас я боюсь передвигаться по этим же улицам, только теперь уже потому, что там никого нет. Забавно, правда? Всё-таки идиотское создание – человек: всё ему не так, да не эдак, каким боком ни развернись, вечно всё не нравится.
Я даже знаю, почему так получилось: когда ты видишь перед собой человека, то на совершенно бессознательном уровне понимаешь, что каким бы крутым и здоровым он ни был, завалить его без дураков можно простым движением руки. Естественно, надо знать, куда именно бить, но к делу это не относится, поскольку суть заключается в том, что вы понимаете, что в любой ситуации у вас есть шансы на удачный исход дела. Главное – использовать их в нужное время, ни раньше ни позже. Сейчас же, когда на улицах ни души, их начинает заполнять моё воображение. Вечно мерещится всякая дрянь, какие-то бесформенные силуэты. А мимо домов я вообще стараюсь не ходить, потому как почти уверен, что из пустых глазниц их окон постоянно кто-то выглядывает. Паранойя у меня развилась просто до гигантских размеров. Даже представить себе тяжело, в каком постоянном ужасе мне приходиться находиться.
Я неоднократно пытался покончить жизнь самоубийством, но почему-то никак не могу умереть. Не так уж давно осколком стекла перерезал себе вены на руках. Поначалу было адски больно, но по мере того, как кровь покидала моё изрядно исхудавшее тело, чувствительность притуплялась. Голова наливалась свинцом, да и вообще я как-то резко обессилел. Лежа на почему-то жёлтом асфальте, я ждал смерти.
Убей бог не понимаю, что помешало мне умереть.
Очнулся я там же, абсолютно без сил. Рядом стояла миска с какой-то дрянью… съедобной… но дрянью… и да, я съел эту дрянь - хотя меня чуть не стошнило - потому как был чертовски голоден. До сих пор не могу понять, как она там оказалась, потому что сам я не мог её принести. Кстати, из своего забытья я даже кое-что помню, и именно это вселяет в меня уверенность, что я не один здесь, как мне обещал тот проклятый ублюдок. Конечно, может быть мне просто примерещилась вся эта хрень, может у меня просто мозги набекрень съехали от постоянного одиночества, но тем не менее мне показалось, что приходили какие-то белые уродцы, маленького роста, которые отвратительно воняли. Они даже разговаривали, причём я прекрасно их понимал. Что-то о том, что этот придурок (речь, по всей видимости, шла обо мне) совсем спятил, но они не дадут ему так просто сдохнуть раньше положенного времени. Да-да, этому ублюдку было невыгодно, чтобы я так вот запросто помер, даже не попрощавшись. У меня был определённый срок. В конце концов, из-за меня он лишился всех остальных, и, в какой-то степени это даже импонировало мне. Поначалу, конечно, поскольку сейчас я уже успел не тысячу и, даже не миллион раз проклясть и его и свою глупую башку и вообще всех и вся, кто на язык подвернулся за то, что позволил втянуть себя в такую ситуацию.
Собственно, на этом воспоминания и заканчивались, да и воспоминания ли это были вообще? Тем не менее, этого было вполне достаточно, чтобы вселить в меня панический ужас.
Я знал людишек, которые бы посмеялись, если бы кто-нибудь заикнулся об аде, преисподней и тому подобной дряни. И знаете, что бы я мог им на это сказать? Ха! Ха!! Ха!!! И ещё раз ХА!!! Надеюсь, что они все сейчас именно там и горят, паршивые ублюдки! Если те белые уродцы не были чертями, то я папа Карло. Какая разница, что они белые? Кто вообще сказал, что они непременно должны быть чёрными?
Позже я пытался, то есть хотел попытаться сброситься с высотки, чтоб разбиться в брызги, дабы никакие паршивые черти не смогли меня собрать по кускам. Не вышло… Всё из-за моей трусости. Я долго выбирал, откуда расшибиться будет вернее всего, после чего остановился на одном из домов, вполне подходящем для моих целей.
Пришлось долго собираться с духом, прежде чем я осмелился подойти к нему. Я уже говорил о своей нелюбви к домам и её причине. Как оказалось, не напрасно, потому что когда я, наконец-таки собравшись с духом, подошёл к выбранному объекту, чувство, что за тобой наблюдают многократно усилилось. Я уговаривал себя, убеждал плюнуть на своё чрезмерно богатое воображение и сделать всё как можно быстрее, потому что решимость таяла буквально на глазах; я не знаю, что чувствуют перед смертью настоящие самоубийцы (я имею в виду тех, кто решается покончить с жизнью не из необходимости, как я, а по какой-то своей глупой причине), но мне не очень-то хотелось расшибаться вдребезги. Вряд ли это так уж приятно. Моё чувство самосохранения - тот инстинкт, который всеми возможными силами пытается не дать человеку умереть, в какой бы дрянной ситуации он ни оказался – усиленно цеплялся за эту мою маленькую слабость, и едва ли кто-нибудь когда-нибудь узнает, каких усилий мне стоило игнорировать его увещевания.
Впрочем, он напрасно так напрягался, потому что когда я, совершив титаническое усилие над собой, протянул руку и дёрнул дверь за ручку, она просто напросто не поддалась. Не будучи в состоянии понять, почему вдруг она оказалась закрытой, я дёргал снова и снова, испытывая сложную смесь чувств, наиболее яркими из которых были бешенство и облегчение. Инстинкт самосохранения громко ликовал, невзирая на моё раздражение.
Внезапно я решил, что соседнее здание сгодится для моих целей ничуть не хуже этого. Я бы обошёл весь Лондон, если б это было необходимо, чтобы достигнуть поставленной цели, если бы у другого дома тоже оказалась заперта дверь. Остановили меня вовсе не масштабы планируемой «операции»…
Уже собравшись уходить, я ещё раз дёрнул дверь, просто чтобы удостовериться, что она не передумала.
Там, по ту сторону двери, кто-то громко застонал, затем послышались мелкие приближающиеся семенящие шаги.
У вас когда-нибудь уходило сердце в пятки? Такое ощущение, словно кто-то огромной ледяной рукой схватил ваше сердце и сдавил его? Мне вот довелось это испытать. Одно дело, когда тебе, уверенному в своём одиночестве КАЖЕТСЯ, что ты не так уж и одинок, и совсем другое – получить этому подтверждение, причём так вот, с бухты-барахты.
Когда что-то невидимое ударилось изнутри в дверь и пронзительно завизжало, я тоже завизжал и бросился наутёк, хотя не успел сделать и четырёх шагов, как ударился во что-то невидимое но необычайно твёрдое. Отлетев на землю, я крепко приложился головой об бетон подъездной дорожки и отрубился…

Очнулся я на своём обычном месте – на автобусной остановке возле дороги. Да-да, я выбрал своим обиталищем автобусную остановку, потому как здесь было просторное, открытое пространство, прекрасно просматривающееся во все стороны, так что незамеченным ко мне подобраться не мог никто и ничто. Я нашёл старую бочку, в которой постоянно сжигал всякий хлам, дабы хоть немного погреться. Очень холодно ночевать на улице, несмотря на кипу принесённых одеял, но в домах страшно, а теперь, как выяснилось, ещё и невозможно. Отсюда я, при желании, могу убежать в любом направлении, если вдруг сюда вздумает нагрянуть какая-нибудь визжащая мразь. К тому же в Лондоне сейчас необычайно чистый и свежий воздух. Былого смога уже нет и в помине, поскольку единственным экологически вредным отбросом сейчас является сжигаемый в моей бочке мусор. Да и природа берёт верх над цивилизацией: асфальт начинает трескаться, и сквозь щели проклёвывается трава. Думаю, ещё совсем немного времени, и город станет похож на остатки цивилизаций майя, инков или ацтеков – здоровенные каменные блоки прямо посреди леса. Да, только вряд ли мне доведётся это увидеть, потому что времени у меня осталось всего-то ничего.
Замечательными были первые деньки, когда я остался один; убедившись в том, что как минимум в самом Лондоне не осталось ни души (а на это мне потребовалось что-то около четырёх дней, пока уверенность в розыгрыше не испарилась без следа), я дал волю всем своим потаённым желаниям и фантазиям. Ну кто не мечтал, например, погонять по городу на какой-нибудь мощной тачке да так, чтоб только покрышки свистели? Я мечтал, более того, я и погонял. Знай себе выбирай любую приглянувшуюся машину, да и летай, как душа пожелает. Удивительно, как только я не разбился на каком-нибудь повороте, потому что мой водительский стаж оставлял желать лучшего. Или вот всегда мечтал пострелять из снайперской винтовки. Винтовки я, правда, так и не нашёл, зато пострелял из карабина с оптическим прицелом. Ну и ещё тысяча мелочей; первые две-три недели я ни минуты не скучал. Потом исчезло электричество, потому что некому было им заниматься. Удивительно, как тяжело жить без такой обыденной вещи. Компьютеры, обогреватели, музыкальные центры, холодильники, телевизоры… свет, наконец. Без света в городе одному совсем уж мрачно, мне пришлось долго к этому привыкать. Скоропортящиеся продукты, естественно, быстро пришли в негодность, поэтому питаться пришлось всякой дрянью, вроде чипсов, быстрых обедов и тому подобной ерундой, рассчитанной на долгое хранение. Это сильно подорвало моё здоровье, ну да до ста лет всё равно мне не дожить.
Я быстро сообразил, что больше всего мне недостаёт того, от чего я так сильно жаждал избавиться – людского общества. Да, людишки придумали для себя массу глупых законов и ограничений, от чего в стандартном мире жить скучно и нудно, но без их бесконечного галдёжа вообще пропадает всякое желание продолжать своё существование. Почему я не оставил хотя бы нескольких? Всё было бы веселее. Особенно с девушками, я очень по ним соскучился. Скорее бы уже пришёл конец этому дурдому, так или иначе. Началось всё в начале ноября прошлого года, а сейчас, приблизительно, от десятого до двадцать пятого октября. Я натыкался как-то на электронные часы с календарём, забрал их с собой, но месяца два назад в августе у них сдохла батарейка, поэтому я не мог сказать точно. Как бы то ни было, мне осталось совсем немного, и я даже затрудняюсь сказать, что лучше – остаться в этом мире, который, как оказалось, совсем не так одинок, как мне думалось, или же закончить своё существование здесь, дабы попасть в место, наверняка куда более худшее, чем это. Да-да, я говорю про ад. Не имею ни малейшего представления, как он выглядит, но скоро узнаю, потому что там меня ждут с распростёртыми объятиями. Так мне и надо, потому как за весь этот год я сделал один правильный вывод, который сегодня блестяще подтвердился – продавать свою душу за вот это вот было самым идиотским решением, которое когда-либо принимал человек за всю свою миллионолетнюю историю…



Улицы Лондона, 13 дней спустя…

Я как раз «обедал», когда услышал сзади приближающиеся шаги.
Трудно передать ту сложную гамму чувств, охватившую меня от этих простых звуков. В состоянии ли кто-либо себе представить, как одновременно приятно и страшно услышать какие-то паршивые шаги, производимые не тобой, по истечении такого количества времени? Кто может появиться здесь, когда никому не положено находиться в этом пустом мире, за исключением, разумеется, меня? Воображение за доли секунды нарисовало мне десятки картин, среди которых мелькали некие бесформенные и визжащие чудовища, обычные люди (я бы, вероятно, обнял этого безымянного человека), ДЕВУШКИ (которых бы я не только обнял, но и расцеловал, а то и чего-нибудь похлеще) и ещё множество образов, но я ни секунды не сомневался, кто это на самом деле, потому что уже давно готовился к его приходу.
Тем не менее, инстинкт в доли секунды, не давая время на размышления, заставил меня развернуться, дабы встретить неизвестность лицом к лицу. Я не хотел оборачиваться, не хотел показывать своего испуга. Я маленький человек, но гордость у меня большая. Впрочем, как уже было сказано, инстинкт плевал на мою гордость.
Естественно, это и был он, точь в точь такой же, как и год назад. Да и, собственно говоря, с чего бы ему измениться? Он же вечен, чёрт бы его подрал.
- Вот и ты! – я постарался придать своему голосу радостный оттенок, но у меня плохо получилось, так как увидев его снова, я испытал ни с чем не сравнимый ужас. Можно долго рассуждать, но сейчас я бы предпочёл на весь остаток жизни остаться в этом пустом мире, нежели отдаваться в лапы этому чудовищу.
- Да, вот и я! – огромный негр передразнил мою попытку проявить радость и неприятно осклабился.
- По-моему, год ещё не прошёл. – с каждой минутой я находил перспективу остаться здесь всё более привлекательной, поскольку альтернатива была в десятки, в сотни, в тысячи раз хуже.
- Твои часы отстают, мой друг. Я пришёл минута в минуту. Ты получил своё, а теперь я желаю получить то, что мне причитается. – казалось, счастью моего собеседника нет предела.
- Трудно сказать, что мне понравилось. – я, разумеется, не надеялся, что здесь действует правило «если результат вас не устроит, мы возвращаем деньги», но…
- Это твои проблемы. - беззаботно отозвался негр. - Надо было хорошенько подумать, прежде чем желать всякие глупости.
Что ж, если я ожидал другого ответа, то я его не дождался. Глупо было надеяться.
- И всё же я был не один. – осторожно заметил я.
- Правда? – в голосе моего собеседника прозвучало ровно столько же любопытства, как если бы я сказал что рыбы плавают.
- Две недели назад я хотел зайти в один дом, чтобы… ммм…
- Чтобы сброситься с крыши. – продолжил за меня негр. – Естественно, я не дал тебе этого сделать.
В общем-то, вполне объяснимо.
- Но ведь ты сказал, что здесь никого не будет! – сорвавшись, заорал я.
- Разве ты кого-то видел? – казалось, мой собеседник забавляется.
- Не видел, зато слышал! И чувствовал! А мы договаривались, что здесь не будет ни души!
- Слушай, дружище, и радуйся! Я продлил таким образом твою никчёмную жизнёнку на целых тринадцать дней, ТРИНАДЦАТЬ ДНЕЙ, понимаешь, потому что у меня всё строго по уговору! Я дал тебе ровно год! Год! Куда, ты думаешь, ты бы попал, если б убился, а? В рай? Тебя там ждут с оркестром, дружище! Я дал тебе пожить ещё, хотя ты и сам напрашивался на досрочный призыв. Оцени услугу! – здоровенный негр громко захохотал, словно бы кто-то принялся колотить палкой по железной бочке.
- А может я сам хотел прибыть досрочно! – я, разумеется не хотел, но что-то надо было сказать.
- Кого волнует, чего ты там хотел. – буднично отозвался негр. - Ты своё уже получил, теперь моя очередь.
Что на это можно возразить?
- А как же остальной мир? Где остальные люди? Они вернутся или всё так и останется? – я пытался оттянуть время, поглядывая на стекло, закрывающее заднюю стену остановки. Временами мне мерещилось, что оттуда кто-то смотрит, и сейчас это чувство вернулось.
- Ты хочешь, чтобы всё было по-старому? – в каком-то непонятном восторге поинтересовался мой собеседник. – Хочешь, чтобы всё вернулось на круги своя?
Я несмело кивнул. Трудно сказать, хотел я этого или нет; мне-то, нахрен, какая разница, как там всё будет без меня.
- Это можно устроить в считанные секунды! – радостно заорал негр, хлопая себя по коленям в каком-то нездоровом восторге. – В считанные секунды и я даже не стану включать этого в счёт! – он расхохотался, как сумасшедший…



Лондон, 14 ноября 2009 года. Спрингфилдская психиатрическая лечебница …

Доктор Стил устал от этих бесконечных проверок. Что ищут эти идиоты в его больнице? Сколько можно проверять благосостояние вверённых ему угодий. Было бы о ком беспокоиться! Запертым в здешних комнатах «людям» наплевать на благоустроенность клиники, так чего ещё надо? Да, больница находится слишком близко от города, но у него вряд ли хоть один психопат сбежит. Тут вам не кино.
Его спутники заглядывали через стекло одной из камер. Стекло было прочным – руками не разбить, к тому же забрано металлической сеткой, чтоб уж совсем верно. Там, за этим стеклом находился шизофреник – старожил их клиники. Временами он вёл себя тихо и скромно, а временами его второе я, куда более агрессивное и враждебное брало верх, и тогда этот тщедушный человечек мог преподнести им немало неприятностей. Самое интересное заключалось в том, что второй частенько маскировался под первого, поэтому на первый взгляд невозможно было определить, которое «я» перед вами. Впрочем, они нашли выход из ситуации: спокойное эго этого парня звало себя Джозефом, в то время как другая его личность совершенно не переваривала этого имени и могла вас ненароком убить, если бы вы осмелились так его назвать, предпочитая именовать себя не иначе как Могучим Лбом. С больших букв. Поразительно, до какого детского сада могут скатываться взрослые люди, и как смертельно опасны могут быть такие «дети». Доктор Стил, впрочем, не уставал повторять подчинённым, что этот метод не панацея, поскольку Могучий Лоб мог однажды наступить себе на горло и проглотить такое оскорбление а затем, дождавшись ослабления внимания к своей персоне, выкинуть какое-нибудь весьма неприятное коленце. Скажем, убить кого-нибудь.
Считалось, что проверки проводятся для того, чтобы отсеивать из клиники душевно здоровых людей, так как места не хватало, а очередь желающих получить собственную комнату не убывала. Ну не идиотизм ли? Неужели эти придурки думают, что они станут тут держать здоровых людей? Разумеется, контроль сверху необходим в любой структуре, но ведь не каждый же месяц устраивать проверки. Вы только посмотрите на этого Могучего Лба; неужели можно хотя бы даже предположить, что такой человек выздоровеет за месяц? Он вообще вряд ли когда-либо выздоровеет, и в любом случае всегда останется потенциально опасным субъектом. Его нельзя выпускать из клиники, потому как он может принести немало бед, оказавшись за колючей проволокой, закрывающей территорию больницы. Да и остальные ничем не лучше. Почему не устроить проверки раз в полгода? За это время что-то и может измениться, но за месяц?
Мимо прошли два низеньких плотных санитара – братья Рон и Пол. Не совсем карлики, но и не баскетболисты. От них вечно воняло какой-то дрянью, а их белые халаты можно было назвать таковыми лишь с очень большой натяжкой, поскольку они, похоже, за всю свою девятилетнюю карьеру даже не подозревали о существовании прикреплённой к клинике прачечной. Впрочем, своё дело ребята знали хорошо, поэтому Стил предпочитал закрывать глаза на их маленькие недостатки.
Братья вели под руки ещё одного чудилу – вообще безмозглый недочеловек, даром, что ему за шестьдесят уже стукнуло. Говорить он если и умел, то никто из персонала клиники никогда этого не слышал. Он только визжал как поросёнок, и, если уж говорить откровенно, с человеческим родом его связывало только то, что он ходил на двух ногах. Никакого вреда он, впрочем, не причинял, если не считать того, что парень бесконечно гадил под себя. Шуму, как говорится много, а толку ноль.
Один из гостей бросил на проходивших брезгливый взгляд, что не укрылось от взора доктора Стила. И какого хрена тебе не сидится в своём кабинете, если тебе так противно смотреть на клиническую жизнь.
Тот, что смотрел в стекло, покачал головой, и отошёл, уступив место своему напарнику.
- Придержите этих людей, возможно у нас к ним будет пара вопросов. – обратился он к доктору Стилу, кивая в сторону прошедших санитаров со своим подопечным.
Стил внимательно взглянул на говорившего. Большая шишка, спорить с ним себе дороже выйдет. Ходили слухи, что этот парень занял свой пост при очень странных обстоятельствах, хотя никто не уточнял, при каких именно. Когда об этом заходила речь, все, как один, многозначительно поднимали брови, дескать, и не спрашивай, слишком уж мрачно.
Пожав плечами, Стил окликнул братьев и сделал знак не торопиться.
- Кто у вас в следующей камере? – поинтересовался шишка, обращаясь куда-то в пустоту коридора.
- Больной. – многозначительно ответил Стил.
Шишка перевёл взгляд своих холодных голубых глаз на доктора.
- Вы сильно заблуждаетесь, если полагаете, будто бы откололи безумно смешную шутку. – ледяным тоном сказал он.
« О, о, о, какие мы нежные!» – подумал Стил, а вслух сказал:
- Аутист. Не реагирует на какие бы то ни было внешние раздражители, в связи с чем совершенно не поддаётся лечению.
- Давайте взглянем на него. – всё так же холодно предложил шишка.
Пожав плечами, Стил двинулся к следующей камере, рассчитывая на то, что его гости проследуют за ним. Подходя, он сделал братьям знак, чтобы те отошли подальше со своим подопечным. Те кивнули и двинулись дальше, увлекая за собой своего великовозрастного спутника. Последний, проходя мимо нужной камеры, тихо гугукнул, глядя в её окошко, а затем вдруг тонко завизжал и, легко вырвавшись из объятий сопровождавших, мелко засеменил к её двери. Стилу показалось, что по ту сторону стекла мелькнуло испуганное лицо её обитателя, и оттуда донёсся крик …



Улицы Лондона, 14 ноября 2009 года…

- Это можно устроить в считанные секунды! – радостно заорал негр, хлопая себя по коленям в каком-то нездоровом восторге. – В считанные секунды и я даже не стану включать этого в счёт! – он расхохотался, как сумасшедший…
Я действительно сильно заинтересовался тем, что происходило на стекле автобусной остановки. Мне показалось, что за ним мелькнули те самые два белых чёрта, что приходили ко мне, когда я перерезал себе вены. На сей раз они вели кого-то другого, если, разумеется, у меня крыша не начала ехать от страха, и мне всё это не мерещилось.
Я подошёл ближе, не замечая провожающих меня, исполненных восторга глаз негра.
Видение не пропадало. Напротив, я стал видеть их лучше. И это были не черти-то вовсе, а два каких-то паршивых карлика, ведущих под руки какого-то дедка.
Дедок взглянул на меня и его губы шевельнулись, словно бы он что-то сказал, а затем вдруг, оттолкнув своих поводырей, он бросился ко мне и, ударившись о стекло, громко и знакомо завизжал.
Я тоже заорал, скорее от неожиданности, и отпрянул от стекла.
Дальнейшее произошло мгновенно. Всё окружающее пространство вдруг ужалось до четырёх стен, чёрный асфальт превратился в жёлтый линолеум, а передо мной оказалась не стеклянная стена автобусной остановки, а обыкновенная дверь со стеклянным окошком, за которым два «чёрта» оттаскивали барахтающегося и визжащего деда.
Я не мог понять, что вдруг произошло. У меня просто не укладывалось в голове, как этот сумасшедший негр сотворил знакомый мир из ничего, и где я сейчас оказался.
За окном показались новые лица, сначала какого-то мужика в белом же халате, куда более чистом, чем у двух карликов, которого затем бесцеремонно оттолкнул какой-то суровый парень с квадратным волевым подбородком, на сей раз в костюме. Он мельком глянул на меня, затем его взгляд переместился за моё плечо, и от того, что он там увидел, лицо его резко побледнело. Я резко обернулся, ожидая увидеть нечто страшное у себя за спиной.
Негр как раз опускал руку, словно бы здоровался с волевым подбородком.
- Ещё один мой должник. – услужливо пояснил он, заметив, моё недоумение и довольно расхохотался.
Я ничего не понимал.
- Поскольку время – деньги, я в двух словах обрисую тебе ситуацию, а затем заберу причитающееся мне и двину дальше, так как у меня полно работы. Это – психиатрическая лечебница, а всё, что ты видел до этого – плод совместных усилий твоего воображения и моих возможностей. Всё это время ты находился здесь, поскольку желание твоё было глупым, нет, совершенно идиотским. Ты ведь правда не думал, что ты такой исключительный, что ради тебя я пожертвую таким количеством материала? Думал, разумеется. Так вот разочаруйся, ибо ты проще младенца и сотворить твоё желание было парой пустяков. Вон тот наглец сумел выторговать у меня четыре желания и десять лет, понимаешь? Он, конечно, за воё долгое время, что прошло с того момента, сумел убедить себя в том, что все его заслуги это именно его заслуги, ну да это не поможет ему, когда придёт время расплачиваться. Как бы то ни было, он дорого продал свою душу. А ты – одно, к тому же на год, да ещё какое! – негр издевательски захлопал в ладоши. – В общем, с тем я тебя и поздравляю. Люди стараются продавать такой ценный материал, как души подороже, а ты мне, можно сказать, свою задаром отдал.
Я всегда знал, что мир - уродское местечко, но ещё никогда до этого не осознавал это с такой ясностью. Мне хотелось спорить, доказывать, что я не получил того, что хотел, потому как получил я лишь видимость желаемого. Я много хотел сказать, но не успел.
- Мы ещё увидимся, мой друг. – почти ласково сказал негр.
Темнота…



Лондон, 14 ноября 2009 года. Спрингфилдская психиатрическая лечебница …

Подбежав к двери камеры, доктор Стил спешно заглянул вовнутрь, готовясь предпринимать какие-либо действия.
Больной стоял посреди камеры с расширенными глазами и непонимающе смотрел на доктора. В глазах его стояло недоумение.
«Похоже, от шока наш приятель таки пришёл в себя.» - успел подумать Стил, прежде чем шишка бесцеремонно оттолкнул его, чтобы взглянуть на ситуацию своими глазами.
- А этот что тут делает? – внезапно осипшим голосом произнёс он.
Взглянув на шишку, Стил заметил, как вдруг резко побледнел его собеседник, как задрожал его широкий подбородок.
- Я же вам сказал, что этот больной страдает аутизмом. – терпеливо отозвался доктор, подумав, что этот пациент, видимо, знаком его собеседнику. Чёрт его знает, может родственник какой. – Правда, похоже он начинает реагировать на действительность.
Шишка перевёл свои глаза на Стила, и тот только сейчас заметил, как помертвели глаза его собеседника.
- Причём тут больной, идиот! – хриплым и угрожающим голосом произнёс он, - Ниггер. Что там делает этот треклятый ниггер?
Стил, удивлённый и немного напуганный, приник к стеклу камеры, удивляясь, как он мог не заметить постороннего.
Больной стоял спиной к зрителям, словно бы глядя на некоего незримого собеседника, но вся штука заключалась в том, что кроме него самого никого в камере больше не было. Сколько бы Стил ни напрягал глаза, он не мог заметить никакого ниггера, да и вообще кого бы то ни было ещё.
- Не вижу здесь никого. – медленно произнёс доктор.
- Как это не видите?! Вы что, ослепли? Вот же он! – шишка ткнул пальцем на спину больного. Или за его спину, чёрт его разберёт.
- Это и есть пациент, он здесь и проживает, но вообще-то он белый. – ответил сбитый с толку Стил. Какого хрена этот идиот тут ломает комедию?
- Да причём здесь пациент, за его спиной кто стоит? – истерично заорал шишка, тряся пальцем в нужном направлении.
Стил посмотрел на собеседника, как на идиота. Тот, впрочем, заметил это и взбесился ещё больше.
- Стэн! – крикнул он одному из своих сопровождающих. – А ну глянь, кого ты видишь?
Стэн смотрел долго, и когда он отвернулся, доктор Стил заметил, что в его глазах появилось что-то новое; осторожность и, кажется, сожаление.
- Ну! – нетерпеливо воскликнул шишка, не дождавшись ответа.
- Только больного. – медленно, чуть ли не по слогам отозвался Стэн. – Но он и правда белый. Крис, по-моему, это всё от переутомления. Тебе надо отдохнуть, набрать…
Шишка досадливо отмахнулся, обернувшись к братьям Рону и Полу.
- Эй вы, а ну-ка гляньте! – гаркнул он.
Те глянули, но дипломатия не являлась их коньком, потому они без обиняков сообщили, что не видят нихрена лишнего в камере.
Шишка долго переводил взгляд выпученных глаз с одного на другого, словно бы уверенный, что все они сговорились, дабы как следует посмеяться над ним. Затем как-то сразу обмяк, прикрыв лицо руками.
- Где у вас тут уборная? – тихо поинтересовался у доктора Стила Стэн.
Тот объяснил, и Стэн, осторожно взяв под руку своего спутника, увёл его.
Стил пожал плечами, глядя им вслед. Разумеется, у высших чиновников не бывает помутнения рассудка, только временное расстройство. А как же! Они ведь так много работают!
Доктор уже поднял было руку, чтобы отпустить братьев с их подопечным, но, бросив взгляд в камеру-виновника, застыл.
Стил перевидал на своём веку великое множество больных на голову людей и прекрасно знал, как хорошо те умеют притворяться больными или мёртвыми, но точно также хорошо он знал, что когда человек мёртв на самом деле, это видно сразу. А больной в камере был стопроцентно мёртв…



… вырезка из выпуска «Таймс» от 16 ноября 2009 года

… как было установлено следствием, председатель комиссии министерства здравоохранения Кристофер Лански вчера, 15 ноября 2009 года приблизительно около восьми утра покончил жизнь самоубийством путём повешения на дверной ручке ванной комнаты собственного дома. Его мотивы неизвестны, но, как утверждают некоторые личности, пожелавшие остаться неизвестными, в последние дни он настолько переутомился на работе, что стал наблюдать некие галлюцинации, которые, возможно, имеют какое-то отношение к его решению свести счёты с жизнью. Наш корреспондент выяснил, что незадолго до этого события Кристофер Лански посещал подведомственную ему Спрингфилдскую клинику для душевнобольных, что заставило нас обратиться за комментариями к доктору Маркусу Стилу, занимающему в ней пост главного врача, который…

[Давыд]

gloomyphantom, добрый день !!!! почитал Ваш рассказ.... интересно зацепило маленько :) Скажите пож... а Вы не думали создать действие не заграницей а например в родном городе.... там где Вы живете с описанием больших подробностей ??? С Уважением Давыд.

[gloomyphantom]

какие именно подробности вас интересуют? кроме того, хотелось масштабности. лондон - огромный город, а мой родной посёлок - занюханная дыра))))

[Диана]

Это еще одно введение в повесть без окончания...
Божественный Наном.

Введение. Студеный дом.

Скрытый текст - введение:

На улице уже давно мело. Все было стерто зимой, нельзя было толком разобрать ни дня, ни ночи.
Наном потерял свои рукавицы, и вот теперь дышал на кулаки, тер и снова дышал.
Казалось, что в доме еще холоднее, чем на улице. В грязной передней свободно гуляла метель, в темноте что-то ухало и перекатывалось.
В отсутствие хозяина никто не жег свечей. Он не скинул шубы с плеч, и прямо так прошел в свои захламленные пыльные покои.
Слуги разбежались. Наном был почти уверен, что они вынесли все ценное, что смогли. Он не мог найти даже свечи, которых ранее закупил на небольшой ящичек, затратив при этом все накопления за целую неделю приема закладов. Нюхом мужчина чувствовал, что ничего не осталось, ни украшений, ни золота в тайнике, вделанном в стенку за конюшнями, ничего. Но особенно жаль было этого ящика со свечками.
Кто бы знал, что за обстоятельство выгнало знатного ростовщика из его теплого гнезда перед сговором. Слуги не знали точно, нет, но, возможно, что ощущали запах грядущего, запах наступающей войны. Она еще не началась, но уже грозила из-за холмов.
Во тьме гудела вьюга. Великий Наном стоял в своей бывшей приемной. Ничего нельзя было разглядеть, но он знал, что там, в углу, когда-то полыхал камин. Он бросал туда ненужные бумажки, когда злился. Сколько раз он бивал горничную Софи за то, что она экономила дрова и не разжигала огня в полную силу.
Здесь он принимал своих посетителей. Все люди были похожи друг на друга, одни и те же причины вели их сюда. Они смотрели на него, как голодные забитые собаки. Наном знал, что они думают о нем, но играл в этот театр, и старался выполнить свою роль хорошо. Здесь, в своем доме он был хозяином и людей, и предметов, хозяином богатства и силы.
Теперь ничего не осталось. Наном взревел в одиночестве, и в своей оттаивающей шубе бросился на обветшалую кровать.
Лошадь сопела во дворе; Наном совсем позабыл о ней, и впервые за долгое время сам пошел распрягать лошадь. По двору метались собаки – они одни остались. Наном не сразу узнал, почему – они загрызли козу, когда-то обитавшую в хозяйстве, потому что им нечего было жрать.
Людей не было на мили и мили вокруг. Раньше по этим дорогам ездили иночью и днем, но теперь зима надежно упрятала их, и вряд ли кто-то способен был отыскать их.
- Чертовы!!! Чертовы люди!!!
Его мощный ор звучал так жалко в сравнении с воем природы, и он сам – огромный, толстошкурый, высоченный и сильный, - был маленьким и ничтожным. Неистовая буря валила с ног, псы бросались в раскрытую дверь и, скуля, заползали под лавку.
- Чертово племя!!!
При свете огня дом стал еще страшнее. Огромная тень самого Нанома, перекатывающаяся по стенам, пугала его самого, так то он сел возле костра, разведенного на каменном кухонном полу, съежился и закрыл глаза. Свистом и криком он выгнал псов на улицу; но мыши все равно скреблись в подполе, и это выводило хозяина из равновесия.
Король ободрал его, как липку… Его женушка, как и прежде, будет заказывать себе наряды на вражеской стороне, и на это пойдут его, его деньги… Потом война, и в водке для солдат будут утоплены его кровные, последние. Это не называлось запуском в дело. Это был так называемый долг, это была плата за свое право на существование.

Ночь прошла страшно. Снег перестал, чуть-чуть просветлело. Кровь бешено Бродила в Наноме. Дома нечего было есть, даже винный погреб был разорен и утоплен в опивках драгоценного напитка, но своим гневом и злобой Наном подпитался еше больше, чем едой. Он вскочил на кобылу, излишне стройную для его мощного тела, и отправился в Прогары.
Псы провожали его брехом и воем; словно бы знали, что хозяин бросает свой старый дом навечно.

[Adsumus]

Диана,

Раньше по этим дорогам ездили раньше

Это вот надо исправить.

Диана, много опечаток. Отрывок очень маленький. Интригует, вроде, но сложно что-то определённое сказать.

[gloomyphantom]

любопытно... а почему сразу без окончания?.. нет надежды дописать?)))

[Greysvandir]

У меня есть традиция, которая прервалась лишь в конце 2007 года. Перед Новым годом, 30-31 декабря, я пишу маленький рассказ, который определяет мое творческое настроение на весь год. Как я понял, эта традиция очень важна для меня, и я решил ей следовать перед 2009 годом.

***
Ночь. Часы синим светом выводят на циферблате 02:00. Что-то мне не спится. Я переместился на лоджию.
Зимняя картина тихого двора раскинулась передо мной. Жаль только, не видно звезд. Звездное небо редко можно увидеть в городе. Может быть, именно из-за этого, судьба городского человека столь туманна.
В хаотичном порядке разбросаны фонари по двору. Они лениво освещают припорошенные снегом дорожки, автомобили. Один из них, всегда моргает. Наверно, пытается сказать - свет сменит что-то темное, но потом снова будет свет. Под эту светомузыку в небе чертят свои пируэты снежинки. Как же они похожи, с расстояния, друг на друга. Но стоит рассмотреть поближе, проявляется уникальность, непохожесть на себе подобную. Жаль, их всегда объединяет что-то общее. Например, тихое падение. Настолько мягкое, неслышное. А после него, белая масса. Масса, называемая снегом, осадками.
Я вдохнул свежий воздух. Накатившаяся, было, дрёма улетучилась. Губ коснулась улыбка. Картина, передо мной, была настолько обыденна, но не скучна. Она позволила мне побыть с самим собой. И в придачу к этому, одарила меня…
На качелях сидел человек. Амплитуда его движения взад вперед была небольшая. Это выглядело странно, необычно. Я не видел лица, лишь темный силуэт, качающийся на качелях ночью. Иногда, он пил что-то из бутылки, наверное, алкоголь. И продолжал раскачиваться. Зачем, в столь поздний час, находиться здесь? Ненормальный…
Да нет. Сейчас, он просто другой. Возможно, у него есть на это причина. Как же без нее.
Он делает то, что говорит ему собственное «Я». Он не работает на публику, не ищет жалости. И не ожидает осуждения, презрения, смеха над собой. Тихо раскачиваясь, он наверняка о чем-то думает, мечтает. Неважно о чем. Может быть о деньгах, женщинах, славе, а может быть о чем-то высоком, духовном. Возможно, содержимым бутылки он заливает горе, трагедию, может просто это способ согреться, или же, он алкоголик.
Его поведение может показаться глупым, в какой-то мере больным. Но кто так считает? Другие люди. Сейчас он живет для себя и находится в этом месте, тоже для себя. Так хочет он сам.
Я зашел обратно в комнату, оставив темный силуэт раскачиваться на качелях.
Чтобы с ним не случилось, я знал, что будет дальше.
Интересно только одно, насколько тихим будет его падение?

30-31 декабря 2008 года

[gloomyphantom]

Скрытый текст - *:

Холодный ветер бил наотмашь, заставляя деревья содрогаться в конвульсиях. В эти предрассветные часы было ещё темно настолько, что на фоне тёмного неба вырисовывались лишь чёрные силуэты окружающих объектов. Частично тьма разбавлялась светом прожекторов да нескольких переносных фонарей, которые мы закрепляли на своих плечах посредством хитроумных зажимов, однако это скудное освещение лишь усугубляло темень за своими пределами.
Мы находились возле укреплённого военного поста повстанцев, которые забрались глубоко в леса, видимо рассчитывая, что никто не додумается искать их здесь. Как они переносили здешнюю мрачную атмосферу, я себе просто не представляю. По-моему от этих скрипящих и стонущих деревьев вкупе с постоянными завываниями ветра можно свихнуться. Меня лично мурашки драли по коже. Да что там мурашки, мне хотелось завыть волком и бежать отсюда куда глаза глядят. Приходилось сдерживаться изо всех сил и, надо заметить, у меня неплохо получалось.
Чтобы как-то отвлечься от гнетущей атмосферы, я сосредоточил своё внимание на мужчине, которого вели двое наших ребят. Лицо его ничем не было прикрыто, и в свете фонарей я сумел отчётливо разглядеть этого парня.
Сначала я не поверил своим глазам. Этого просто не могло быть: короткие чёрные волосы, уже изрядно тронутые сединой, почти полностью седые усы. Выражение лица простоватое, но с каким-то внутренним стержнем, если вы понимаете, что я хочу сказать. Плотный, среднего роста – сомнений быть не могло, я знал этого парня! Только тогда он был в рабочей униформе, а сейчас в мвскировочной. Когда-то, ещё в довоенные времена мы работали вместе на одном предприятии. Ему тогда было за пятьдесят, а мне всего двадцать три. Нет, мы не были напарниками, однако неплохо знали друг друга. Работали мы в разных цехах и встречались преимущественно на перекурах да в автобусе, развозившем нас с работы по домам и обратно. Неплохой был мужик. Помнится, он постоянно возмущался установленными порядками: в стране в целом и в нашей организации в частности. Собственно, у нас была только одна большая проблема – работали мы много, а платили нам мало. И он, как, впрочем, и все остальные, любил обвинять в установившемся мракобесии начальство. Ну вы знаете, как всегда это бывает.
Начальник наш (я имею в виду самого главного начальника, поскольку по служебной иерархии их у нас было трое плюс мастера) был иностранцем, и только ленивый не счёл необходимым высказаться в духе, что, мол, пока такие вот сидят на высоких постах, не видать нам никакого порядка. Дескать, они только себе всё воруют и воруют, а простому рабочему хрен с маслецом. Не знаю, не берусь судить. По мне, так это власть развращает человека, какой бы национальности он там ни был. Просто они зажираются, сидя в мягких креслицах, и плевать они хотели, как вы там выкручиваетесь.
Я сам не расист. Плевать мне, чёрный вы, белый, красный или жёлтый. Чёрт, да хоть серо-буро-малиновый. Чихать я хотел, какое у вас вероисповедание и с какого конца земли вы прибыли. Хоть с марса. Просто ведите себя как человек и никаких проблем.
Как бы то ни было, у меня никогда не возникало никаких особых трений с начальством. Те неплохо ко мне относились, временами подкармливали премиями и я, в общем-то, был относительно доволен установленным порядком. Нет, мне, конечно, тоже было мало и хотелось бы многое изменить, но, по большей части я отмалчивался, довольствуясь короткими «угу», «ага» и тому подобными фразочками. Чудное скажу я вам дело: вроде как вы со всеми согласны, кто бы что ни говорил, и людям кажется что вы свой в доску, они вас уважают. Лично мне это помогало поддерживать неплохие отношения со всеми, начиная от простых рабочих и заканчивая тем же начальством. Другими словами я следовал той старой поговорке о сытых волках и целёхоньких овцах.
Так вот, когда началась эта грёбаная война, я встал на правую сторону, то есть туда, куда встало большинство. Сила в количестве, ага. И правота там же. При этом до этого самого момента я был уверен, что вполне себе правильно поступаю. Однако сейчас, увидев перед собой тот далёкий отголосок прошлого в лице этого седого мужчины, мне вспомнились старые посиделки и сетования на жизнь, на порядки и вообще на всё подряд. И я вдруг засомневался, правильный ли выбор я сделал. Ведь, с какой стороны ни посмотри, а я всего лишь последовал принципу толпы: куда все, туда и я. Что будет, если мы выиграем эту войну? Правильно, вернутся старые порядки. Чего ради? А этот вот человек хотел, чтобы они изменились, и сделал тот выбор, который мог помочь осуществить его надежды. Да, я понимаю, что может стать только хуже, я понимаю, что люди цепляются за свою, пусть и убогую, но относительно стабильную жизнь. Но стоит ли оно того?
Я не мог решить, где же прячется верное решение. Передо мной снова встала дилемма правильного выбора, или, может быть правильнее будет сказать, что она впервые действительно заинтересовала меня, ведь в первый раз я можно сказать и не выбирал-то вовсе.
Недалеко от трёхметровых стен блокпоста протекал мелкий ручеёк метра два шириной. Большинство наших располагались на одной его стороне, повстанцы же, разоружённые и измождённые, на другой, ближе к своему убежищу. Под охраной, естественно.
Седой мужчина всё ещё сжимал в руках какую-то огромную винтовку. Не знаю, что это было, никогда прежде не видал подобного оружия: метра полтора длиной, вся какая-то квадратная, причём дуло, диаметром порядка пяти сантиметров, составляло добрых две трети всей её длины. Уж не берусь даже предположить, чем она стреляла, но выглядела вся эта хреновина устрашающе. Вероятно, была разряжена, а то почему бы её не отобрали.
Проходя мимо нас, мужчина бросил взгляд на нашего командира. Слава богу, что не на меня, а то бы я, вероятно, застрелился на том же месте, где стоял. Командир наш, кстати, тоже был иностранцем, я вам не говорил? По всему его виду за версту было видно главнокомандующего. Очень сильный человек, я его чертовски уважал… до этой минуты.
Мужчина тоже заметил, кем был наш командир, а заметив, встал как вкопанный. Секунду стоял, а затем приподнял свою винтовку. Потом как-то весь обмяк, опустил оружие. Вероятно вспомнил, что в нём нет патронов или чем там заряжали такую дуру, а то бы быть нашему военачальнику расплёсканным по округе – учитывая габариты винтовки.
В распахнутых настежь воротах блокпоста кто-то мельтешил, медленно двигались чьи-то тени, отдавались тихие указания. Вообще, что-то всё вокруг затихло, словно бы в преддверии бури. Даже время словно бы замедлило свой ход.
А потом я поднял свой автомат. Не знаю, что на меня нашло: палец словно сам по себе лёг на спусковой крючок, и грохочущая очередь разорвала установившееся затишье. Я стрелял по всем, не разбирая ни своих, ни чужих. Плевать мне было, где кто. Я сделал свой выбор. Сделал его снова, даже сам толком не успев осознать своего решения.
Наш отряд был весьма немногочисленным: около десятка человек. Многие полегли в процессе взятия блокпоста, поэтому нас оставалось всего ничего, особенно если учесть, что и изначально-то было немного. Эта операция вообще планировалась как разведочная, и никто не ожидал, что она выльется в такую вот хренотень.
Повстанцев было около пяти. Итого, человек пятнадцать, да плюс те, мельтешащие в воротах. Первой очередью я скосил практически всех ближестоящих: никто не ожидал атаки сзади, а так уж получилось, что дальше меня никого не было. Все были как на ладони.
У меня до сих стоит перед глазами, как рвалась материя на груди командира, как фонтанчиками выплёскивалась кровь. Словно в замедленной сьёмке люди взмахивали руками, прошиваемые пулями из моего «калаша», роняли оружие и валились на землю. Дав ещё одну очередь по ближним, я нацелился в ворота и все оставшиеся в рожке патроны отправил туда, где виднелось движение.
Позади нас на холме располагалось какое-то огромное здание без окон – то ли ангар то ли ещё что-то в том же духе. Бросив ставшее бесполезным оружие я, всхлипывая, бросился прямо туда. Ноги плохо слушались меня, пару раз я оскальзывался на сыром подлеске и падал, но снова вставал и бежал дальше. Мой мозг пребывал в полнейшем смятении: да, я сделал выбор, но какой? Во имя чего?
Ничего не понимая, не желая понимать, я влетел в маленькую дверку, являвшуюся частью огромных ворот. Пробежать пришлось изрядно, поэтому мне не хватало воздуха. Всё из-за проклятого курева!
Без сомнения кто-то остался в живых. Скорее всего на посту, потому что всех ближних я убил. И этот кто-то содеянное мною так просто не оставит. Мне нужно оружие! Нужно защититься! Где его найти?
Проклятое дыхание никак не желало успокоиться. Я был в панике, совершенно не понимая, что же такое натворил. Единственное, что я понимал, была необходимость срочно найти какое-либо вооружение.
Фонарь мой был по-прежнему включён, являясь единственным источником света во всём этом грёбаном огромном помещении. Мне было страшно, чертовски страшно. Узкий луч периодически натыкался на трупы, лежащие в лужах собственной крови, а на ум бесконечно лезли оживающие мертвецы и всё в том же духе.
Я в панике вертелся из стороны в сторону, пытаясь найти хоть что-нибудь. Господи, сколько трупов! Этот шевелится или нет?.. показалось. А если они все встанут и со стонами двинутся ко мне? А может кто-то уже подбирается сзади?
В ужасе я обернулся. Сердце готово было выскочить из груди, однако всё, что я увидел, была какая-то стойка. Подойдя поближе, я заметил, ЧТО на ней располагалось. ОРУЖИЕ!!! Один автоматик, похоже «томсон», хотя я не сильно-то разбираюсь в них, две какие-то хреновины непонятного назначения и ещё один пистолет, по виду древний до невозможности: как те допотопные дуэльные пистолеты – почти прямые, только у этого не было курка, одна только «собачка». Да и дуло у него было необычайно жирное – сантиметра три диаметром. Чёрт, они тут экспериментальными пушками балуются, что ли?
Впрочем, времени размышлять не было. Стараясь не шуметь, хотя с моим свистящим дыханием, слышным вероятно на всю округу, это и было затруднительным занятием, я снял со стойки все четыре образца и осторожно подбежал к чуть приоткрытой двери.
Так и есть! Выглянув, я заметил неподалёку, метрах в семидесяти от меня, силуэт человека, заметный благодаря слабому отсвету от прожекторов на блокпосте. Кажется, он был одет в синюю с пятнами униформу, но я не был уверен. Быстро он, однако!
Человек то ли передвигался, то ли стоял на месте. Трудно сказать, но было в его полусогнутой позе что-то угрожающее. Мне стало совсем уже жутко.
Стрелять я не стал. Почему один? Может, где-то прячутся ещё?
Решение я принял мгновенно. Осторожно двинулся вдоль ворот, пока не достиг угла, образованного одной из створок ворот и перпендикулярной им стеной. Дверца находилась близко к противоположному такому же углу, и отсюда мне открывалось всё видимое пространство. Врасплох, по крайней мере меня не застанут, да и время среагировать, когда кто-то заглянет в эту дверь, у меня будет. Может, вообще не заметят.
Я сел прямо на задницу, вытянув ноги, и постарался унять своё свистящее дыхание. Пришлось дышать через нос, хотя кислорода очень не хватало. Но мне нужно было затаиться.
Почти сразу я увидел его: зелёные контуры человека просвечивали прямо сквозь ворота.
Смешно, но у меня и мысли не возникло, будто бы я схожу с ума или ещё чего-то подобного. У меня вообще никаких мыслей не возникло, если говорить откровенно.
Слыхали о том, что в минуты крайнего напряжения у человека включаются резервные возможности, помогающие выжить во что бы то ни стало? Вот это было из той же копилки, как мне кажется.
«Человек» почему-то передвигался на всех четырёх конечностях и, получалось, что меня от него отделяли каких-нибудь пятнадцать-двадцать метров. Примерно столько же было от моей «засады» до двери на том конце ворот.
Я затаился. Казалось, что все внутренности куда-то вынули из меня, заполнив оставшееся пространство чистым концентрированным ужасом.
Силуэт, по-прежнему на всех четырёх конечностях, медленно передвигался к двери. Я находился в каком-то оцепенении, сжимая в потных холодных руках тот самый «дуэльный» пистолет. Сейчас не было шикарной возможности раздумывать, сработает ли эта хреновина или нет. Просто она показалась мне наиболее убойной, а для этого непонятного, вызывающего ужас силуэта надо было что-то именно такого рода.
«Человек» тем временем добрался до двери, находясь сейчас по ту её сторону. Если «зрение» не обманывало меня, он обнюхивал землю. Может быть мне и чудилось, но лично я не считал себя не в своём уме.
Возле двери было чуть светлее; всё-таки какой-никакой свет снаружи был. Я до боли вглядывался в этот маленький островок, боясь пропустить малейшее движение. Если у меня и была надежда на то, что меня не найдут, то сейчас она исчезла без следа.
«Человек» ещё секунд пять обнюхивал землю, а затем одним резким прыжком махнул в дверной проём, мгновенно превратившись из зелёных контуров в чёрную тень.
Я выстрелил на долю секунды позже того, как он показался в материальном виде, да и то скорее от неожиданности, хотя и ждал этого. Слишком стремительно всё произошло.
Почти физически я увидел, как огромная пуля ушла в пространство.
Слишком поздно. Едва приземлившись, существо сделало ещё один гигантский скачок. В мою сторону. Бросая пистолет, я схватился за «томсон», но выстрелить не успел.
Одним махом преодолев двадцатиметровое расстояние, существо на долю секунды попало в свет моего фонаря.
ЭТО не было человеком.

Пользуйтесь тэгом спойлера.

[RWS]

Сообщение от gloomyphantom

Холодный ветер бил наотмашь, заставляя деревья содрогаться в конвульсиях

Слишком нипертрофированное олицетворение

Сообщение от gloomyphantom

В эти предрассветные часы было ещё темно настолько, что на фоне тёмного неба вырисовывались лишь чёрные силуэты окружающих объектов

проще - были сумерки
А так неплохо, стиль выдержан, повествование ровное, любителям жанра понравится

[gloomyphantom]

спасибо за критику. перечитав сейчас, сам заметил множество мелких неточностей и некоторые неудачные фразы. думаю, стоит ещё немножко поработать над ним.

Пользуйтесь тэгом спойлера - спасибо. буду признателен, если вы в двух словах объясните мне, как это делается.

[Toraton]

gloomyphantom

Первый же абзац.

Холодный ветер бил наотмашь, заставляя деревья содрогаться в конвульсиях. (2) В эти предрассветные часы было ещё темно настолько, что на фоне тёмного неба вырисовывались лишь чёрные силуэты окружающих объектов. (3) Частично (5) тьма разбавлялась (4) светом прожекторов да нескольких переносных фонарей, которые мы закрепляли на своих плечах посредством хитроумных зажимов (6), однако это скудное освещение лишь усугубляло темень за своими пределами (7).

1. Перегружен. Большим количеством слов автор попытался передать по сути скудную картинку.
Второе и третье предложение следует безбожно порезать и склеить из них одно: яркое, мощное, запускающее с пол оборота, а не растягивающее и смакующее безвкусную вату.
2. Плохое сравнение.
3. В голове сразу встает (как из сырой могилы), образ НЛО (неопознанного летающего объекта). Нечто неосязаемое, нечеткое, размытое и неуловимое, как хлещущий по щекам ветер.
4. Это вам не кофе, чтоб его молоком разбавлять.
5. К тому же рядом неудобоваримое "частично".
6. Тут уже можно начинать смеяться. Я могу себе представить фонари закрепленные на телах героев. Даже хитроумные зажимы (с помощью которых автор в очередной раз умело избежал деталей и конкретики). Но кто черт возьми надоумил персонажей прихватить с собой прожекторы?
7. (сейчас пойдут подпункты):
- во-первых, это жесткий канцеляризм.
- во-вторых, автор похоже запутался в собственных мыслях.

Вывод: Текст - это такая штука, которой хватает пары ложек, чтобы распробовать. Этого текста хватило и одной.

[gloomyphantom]

да, спорить тут не о чём, первые два-три абзаца по своему стилистическому построению оставляют желать лучшего, так как писались в спешке. повторюсь, что писалось под впечатлением сна, и надо было закончить, пока всё окончательно и безвозвратно не забылось...))
но насчёт прожекторов не соглашусь. там ни слова не сказано, что они таскали их с собой. это были блокпостовые прожектора)))

[Toraton]

Сообщение от gloomyphantom

но насчёт прожекторов не соглашусь. там ни слова не сказано, что они таскали их с собой. это были блокпостовые прожектора)))

Тогда стоит об этом в тексте упомянуть, чтобы читатели не мучились в раздумьях!

[Frontlander]

Всем привет и с Новым годом! Давненько я здесь не появлялся... Ну да ладно, перейдем к делу. Даю ссылочку на еще один плод своего творчества, правда, плод недозревший и неоконченный, но все равно я был бы рад выслушать критику, чтобы учесть замечания при последующем редектировании и написании.
Прошу любить и жаловать:
http://zhurnal.lib.ru/l/lukashewich_...oekolxco.shtml

[Toraton]

Диана

Все было стерто зимой, нельзя было толком разобрать ни дня, ни ночи.
1. Что "все"? И что значит "стерто"? Как можно "стереть" "все" зимой?
2. Преувеличение. Еще как можно. Пусть зима, пусть облачность и ненастье.
Или попросту вечерело?
3. В целом не совсем удачное описание получилось. Словно надерганной из разных клубков шерсти клок.
Наном потерял свои рукавицы, и вот теперь дышал на кулаки, тер и снова дышал.
1. Лишнее.
2. Если с дышал все ясно, то насчет "тер" не совсем понятно. Что и чем он там тер?
Казалось, что в доме еще холоднее, чем на улице. - столько всего неожиданного. Еще секунду назад я думал, что Наном идет по улице (так красочно описала ты непогоду), а оказывается он дома заседает.
В грязной передней свободно гуляла метель, в темноте что-то ухало и перекатывалось. - следовало бы более последовательно описывать, а не бросаться от одного к другому. Голые образы, разбросанные автором, неохотно складываются в картинку.
В отсутствие хозяина никто не жег свечей. - и снова в бой, покой... О чем ты? Какой хозяин, какие свечи? К чему это все?
Он не скинул шубы с плеч, и прямо так прошел в свои захламленные пыльные покои. - как можно соотнести образ полуразвалившийся стылой домины с пышными покоями. Ведь как иначе можно определить покои, как не пышно украшенные и богатые?
Слуги разбежались. - "а был ли мальчик?"
Он не мог найти даже свечи, которых ранее закупил на небольшой ящичек, затратив при этом все накопления за целую неделю приема закладов. - это монстроузное, нечитабельное и ужасающее внутренний взор предложение.

Итог по прочтении: Adsumus написал, что интригует. По мне так ничего интригующего в тексте нет. Такой маленький отрывок, а столько требно поправить!

[RWS]

Если описывается средневековье, то служанки такими испуганно-целомудренными не были, несколько абзацев получаются ненужными повествованию, если они призваны показать только похотливость главного героя. А вот если бы он ступил в близкий контакт со служанкой, то туда можно было бы ввернуть нехилый сюжетный крюк

[Нигвен]

Frontlander, разбор полетов...
Прошу обратить внимание на величину абзацев. Слишком гигантские и это очень затрудняет чтение*

Вы когда-нибудь задавались вопросом, для чего нужны деньги?

У нас в теме "все хотят учиться" есть ссылка на учебник грамматики. Советую качнуть. Всяк лишним не бывает.

Какой-нибудь казначей из имперского ведомства сказал бы вам, что деньги - это "важнейшая часть человеческих торгово-обменных взаимоотношений, служащая для упорядочивания этих самых отношений".

Тьма тьмущая сорняков и лишних слов. Да и приписка к казначею неудачна.
Казначей из имперского ведомства сказал бы, что деньги - "важнейшая часть торгово-обменных взаимоотношений".

Деньги нужны для того, чтобы существовали такие люди, как я. Ведь все эти золотые и серебряные имперские сестерции, полновесные гномьи талеры, тяжелые серебряные бруски Заквакидалва и тонкие как лист фейринские аеросы возбуждают в человеческих, да и в нечеловеческих душах тоже только одно чувство: жадность.

Тут автор умничает. Можно было обойтись и без этой лабуды. Да и упоминание "нечеловеческих" душ противоречит предыдущему предложению.

И чем больше этих красивых кругляшей бренчит у вас в кошельке, тем больше их хочется.

Куча сорняков. И тут как раз стоило расписать "красивый кругляш".

Но если даже этого добра вы имеете мал

Иметь или не иметь... :-)

невоспитанные и малокультурные

Разница?

. Ну да ладно, не в этом суть дела. Суть в ином

На заметку: вы очень часто повторяете слова. Намек ясен? Это убого выглядит.

вещь, придуманная человеческим разумом, после денег и вина

Во-первых, разум -- это способность, придумывать он ничо не может. Во-вторых, вещь придуманная? Советую все-таки скачнуть учебник грамматики и распечатать его. Из правила: такая фигня, как "придуманная" всегда связывается с такой херней, как "вещь". Поняли? Вот и получается: "вещь придуманная".

Сделав первых вторыми, а вторых - первыми.

Дурак-читатель?

Именно из-за него люди и нелюди играли в карты в невероятно глубоком прошлом, играют во всем необозримом настоящем, и будут играть в столь же далеком в своей необозримости будущем.

Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить. И Цой тоже.
Саша Пушкин .

Внешне я практически красавец: шикарные черные волосы средней длины, пышные и волнистые (наследство моей маменьки, сбереги, Триединый, за Великим Чертогом ее грешную душу!), симпатичное, но чересчур мягкое или даже детское лицо, немаленький рост и манеры благородного столичного патриция.

Херь. Полная.

Вы не прошли первую ступеньку. Не стоит разбирать дальше. Как и выискивать идею. Нет тут ничего.
Вывод: стереть и не позориться.