Американский наворот. Затяжная глобальная война в начале 22-го века

[Statosphere_Magic]

Глава 35.
Ракетодром. Взлет шаттла.
23.10.2120 Местное время 00.20.
Ракетодром Кеплер-Запад. Стартовая площадка "South-002".
- Сэр, не беспокойтесь, вторжение террористической группы уже локализовано. Сейчас уже работает штурмовая авиация, - прозвучал голос наземного оператора.
- Что там по интрелинку, - обратился Завирдяев к AI. Тот в ответ вывел карту на левый дисплей. Одновременно с этим по системе связи скафандра зазвучал голос оператора, описывавшего примерно то же, что и было на карте.
Завирдяев вгляделся в черноту за окном - где-то вдали и вправду лупили вниз пунктиры трассеров из авиационных пушек. Это работали вертолеты.
- Войска Лебедева забрели не туда?
- Нет, что вы, Сэр, такое невозможно. Они с нами на постоянной связи. Атака произведена неустановленной террористической группой.
Действительно, для Лебедева атака на ракетодром не то что не имела ни малейшего резона, но была бы и довольно экстравагантным способом покончить с собой. Может, в самом умеренном варианте, лишь в политическом смысле. Пусть даже и не сразу, а в течение нескольких дней. В любом случае, это было не то, к чему он, Лебедев, стремился все эти годы. Однако, в этих ОМСДОНах было полно отбитых на голову как рядовых бойцов, так и офицеров. Сейчас Завирдяев прекрасно понимал, что и зачем происходит, но вопрос насчет Лебедевцев был задан вполне искренне - атаку могли осуществить как раз эти безбашенные вояки-полицейские.
Бортовой искусственный интеллект корабля тем временем оживил приборную панель и на экране побежал текст статуса предполетных проверок маршевого двигателя. Завирдяев, надо было отдать должное программе обучения, понимал, что означает каждый пункт пробегающего по экрану перечня, но на процесс никак не влиял - AI прекрасно справлялся без участия человека.
Давай же, нам взлететь бы поскорее! - глянув на экран, мысленно обратился Завирдяев к компьютеру.
Прошло еще около минуты. Стрельба вдалеке хоть и поубавила свой темп, но не прекращалась. Наконец, AI объявил, что двигатель готов, как и корабль в целом. Наземный оператор повторил то же самое.
Компьютер начал голосовой отсчет, начав с десятой секунды. По меркам довоенных орбитальных полетов, видео о которых Завирдяев когда-то просматривал, вся процедура старта от поступления сигнала о тревоге до начала этого отсчета проходила очень быстро, словно это был если не истребитель, то просто привычный к разным передрягам военный самолет, стоявший на дежурстве.
Наземный оператор пожелал счастливого полета.
Где-то внизу что-то завыло - скорее всего, вспомогательные агрегаты "стартовых мощностей" - так здесь назывались встроенные в острые угловатые выступы боковые двигатели, поднимавшие шаттл на пару сотен метров - запускать маршевый стоя на площадке было нельзя - опасность была не столько в разрушении площадки сколько самого корабля.
Даже будучи вытолкнутым на сотни метров вверх, шаттл не мог стразу включить маршевый двигатель на полную мощность, впрочем и в дальнейшем давать полный газ не следовало - перегрузка могла бы составить около десяти-одиннадцати единиц и это при полной загрузке корабля.
Энерговооруженность-то и позволяла новому шаттлу без особых затруднений для себя уходить от любой атаки противоракет. Без затруднений для шаттла, но не для экипажа, то есть для Завирдяева.
Наконец, компьютер досчитал до старта. Корабль чуть задрожал, и Завирдяев, чье кресло уже приняло лежачее положение, почувствовал спиной приятную тяжесть, словно он разгонялся на мощном автомобиле.
Отметка высоты дошла до уровня 250 метров. Вопреки ожиданиям подъем не замедлился - по ощущениям вообще ничего не изменилось. На этой отметке стартовые двигатели должны были плавно сбросить мощность, после чего в работу включился бы маршевый, состоявший из большой центральной камеры и четырех боковых поменьше. Судя по дисплею, так оно и происходило. Но никаких изменений не ощущалось.
Однако, когда высота дошла до пятисот метров, тяжесть стала нарастать. На высоте в две тысячи метров акселерометр указывал величину в три с половиной единицы. Означало это, что каждую секунду корабль добавлял к своей скорости сто двадцать с лишним километров в час - эта цифра была тут же. Цифра не стояла на месте - перешла за отметку ровно в плюс сто двадцать и пошла дальше.
Еще часть дисплея была отведена под картинку с бортовой видеосистемы, часть камер которой смотрела вниз. Только сейчас Завирдяев обратил внимание, что стартовые двигатели, их плазменные струи оставили на площадке довольно характерную отметину - это был белый крест с расходящимися к периферии лучами. Возможно, он был начерчен теми же двигателями еще при посадке. Так или иначе, внизу, стоя на площадке, усмотреть эту отметину было довольно непросто.
Перегрузка все нарастала.
- Может хватит уже газовать, вроде и так резво летим! - подумал Завирдяев.
Вообще через сенсоры в скафандре AI контролировал состояние пилота-пассажира и случить с ним, с Завирдяевым неприятность, среагировал бы - сообщил бы вниз или сбавил мощность - с такой энергией можно было не так тщательно подходить к выбору ускорений разгона и выбору траекторий - энергии хватило бы на любую дурь, хоть на снижение с повторным взлетом. В этом-то и заключалось потрясающее превосходство шаттла - он не был киношным кораблем, летавшим вовсе как вздумается, но тоже мог кое-что, недоступное предыдущим шаттлам.
Показания акселерометра приблизились к отметке в пять единиц, точнее сказать, четыре и семь - каждую секунду скорость прибавлялась на сто шестьдесят пять километров в час. Вес Завирдяева же увеличился в пять целых и семь десятых раза - следовало добавить единицу, соответствовавшую нормальной силе тяжести.
Завирдяев хотел произнести "как мои показатели?", но вместо этого лишь что-то проскрипел. Там, внизу, живя на правом берегу, он несколько раз замечал за собой странную и несколько пугающую вещь - засыпая ночью, засыпая окончательно, он вдруг словно вываливался в темноту своей спальни не пойми откуда, и вот так же беспомощно не то мычал, не то скулил. Конечно же! Это потом он вспомнил, как провел почти целый месяц в космическом центре AEX во Флориде, где его подготовили в том числе и к перегрузкам.
На дисплее с интерлинком тем временем произошли некоторые изменения, которые для Завирдяева не были сюрпризом - это было частью плана. На карте, на которую было наложено внушительнее количество слоев, включая и войска Лебедева, появившиеся на общей картинке после взлета, была также и отметка самого шаттла, обведенная синим кружком. Внезапно кружок исчез, а затем снова появился, но он уже был красный, означавший объект противника. Текстовая отметка рядом с объектом обозначила шаттл как неизвестную цель.
В нормальных условиях такого просто не могло быть - интерлинк имел систему блокировки на случай, если боевая машина будет захвачена противником. Когда интерлинк был у кого-то в компьютере или другом устройстве - это была одна история. Это был аккаунт на устройстве.
Полнота тактической информации в таком варианте была довольно ограничена - оно было и неудивительно - физическое устройство довольно легко и незаметно могло оказаться в руках противника. Тот, кому принадлежал аккаунт, должен был периодически верифицироваться. Всех ситуаций, случавшихся на поле боя, было, конечно, не предусмотреть, но уровень защиты это повышало.
Когда интерлинк инсталлировался в боевую машину - это было другое дело - это был уже терминал интерлинка, физический, на отдельном компьютере или виртуальный, в основных бортовых, и он интегрировался с системами самой машины, истребителя или танка.
Тактическая картина в этом случае была куда полнее, при этом система была готова в любой момент заблокироваться. Например, у компьютера истребителя была куча возможностей понять, что с машиной что-то пошло не так, и дальнейшее выполнение задания невозможно. К таким информативным событиям относились и остановка двигателей в воздухе и определенные сочетания из перечня неисправностей, или же предшествующее этому приближение ракеты. Наконец, система могла заподозрить неладное, обнаружив касание земли или снижение скорости до нуля в незапланированной точке маршрута. Проще говоря, угон машины без ее повреждений.
Компьютер танка получал телеметрию от экипировки экипажа и имел возможность понять, что происходит с людьми. Все было сделано для того, чтобы бойцы или инженеры противника, которые залезут в по каким-то причинам оставленный танк или угнанный самолет, обнаружили бы там из всего информационного обеспечения интегрированной среды боя, UCE, лишь пустой экран терминала.
В общем, ключевой целью системы блокировки интерлинка было определение, находится ли сейчас терминал в руках дружественных сил, или он остался без контроля, что уже угрожало бы захватом противником.
Здесь же, в кабине шаттла находился терминал, которому было ясно, что он не находится в руках дружественных сил, он даже обозначил свой же борт как неприятельский. Однако он не блокировался. Над компьютером определенно поработали.
На экране, на котором до этого была вполне статичная картина, началось оживление - на юге, на девять часов, произошли несколько пусков SAM/MDS "Персиваль".
Красные линии совершенно достоверно указывали на то, что целью являлся его, Завирдяева Шаттл. Впрочем. Корабль был довольно далеко от мест этих стартов, и к тому же стремительно уходил прочь. Уже было посчитано, что если корабль продолжит набирать скорость, ракеты опасности не представят.
- С такой перегрузкой моя задница может треснуть и без всяких ракет! - подумал Завирдяев.
Еще он подумал, как бы было круто и по-ковбойски сказать это на землю, но канал связи с ракетодромом давно уже был заблокирован. К тому же и сам Завирдяев по-прежнему не мог чего-либо произнести.
Потом на изменения отреагировал самолет ПВО - этот был на севере, на два часа. Две его ракеты, очевидно взяв упреждение пошли к западу, но вскоре обе метки вначале замигали а потом и исчезли - параметры движения корабля перешли отметку, за которой он был недосягаем.
- Интересно, что там с радиообменом? Вы знаете кто это летит? Ваш будущий вождь! - Завирдяев мысленно усмехнулся и вспомнил, как в школьные годы приятели охотно глумились над всеми этими портретами и статуэтками Ильича, которые в восемьдесят девятом заполнили все школьные чуланы - это были те портреты и статуэтки которые учителя, очевидно, пожалели и не стали отправлять на помойку.
- Как бы отнесся картавый чудак Ильич со своими пьяными матросами, увидь они, как в будущем будут делаться настоящие дела, - пронеслась в голове Завирдяева озорная мысль.
Где-то, уже далеко позади состоялось еще два пуска противоракет - это уже были серьезные противоракеты, запущенные с наземного пускового терминала. Однако и они уже не представляли угрозы - корабль набрал более девяноста процентов орбитальной скорости и теперь мчался над Омской областью. Там тоже был терминал, но активности он сейчас не проявлял.
Все же веселиться от чувства полной безопасности пока не стоило. Один только сибирский радар AEX AMANDA, насколько знал Завирдяев, был способен сканировать пространство на семьдесят тысяч километров и он сейчас светил ему, Завирдяеву в спину. Ничего ему, этому радару, не мешало передать координаты терминалу, находящемуся где-нибудь в Европе, то есть по курсу шаттла.
Впрочем, план предусматривал заниженную активность по перехвату корабля, проще говоря, саботаж. Сейчас, судя по всему, на земле царила неразбериха и по поводу шаттла не было выработано какого-то определенного решения. Могло статься, что в дальнейшем их подтолкнули бы к выводу о том, что недружественная принадлежность корабля была определена ошибочно.
Наконец, тяга двигателя упала до нуля. Появилось ощущение невесомости - это было не совсем, как плавать в воде - с непривычки было такое чувство, что внутри, в животе все как-то неестественно замерло.
Завирдяев открыл забрало шлема и втянул воздух. В атмосфере корабля пахло пластиком, только это был качественный пластик, не вонючий. Еще пахло какой-то химией - наверняка в отсеке проводили уборку-обработку с соответствующими средствами. Было интересно. Куда там запаху кожаного салона какой-то тачки - эта машина с ее плазменным двигателем за секунду может прибавить сто пятьдесят километров в час, а может и все двести пятьдесят, лишь бы штаны остались сухими и чистыми.