Глава первая: Маленькая смерть в большом Городе.
Король указывает. Мы подчищаем.
Девиз армии Синдиката
Дата: 762.133.М39.
Почти восемьдесят лет этот человек своим существованием доставлял всем неприятности. Его ненавидели, боялись и отчаянно желали ему смерти. Сегодня их мечты наконец исполнились - он умирал.
Карл III так и не стал королем Синдиката. Почему - никто не знал. Нет, конечно, один человек уж точно представлял, почему принц отказался от коронации, - он сам. Но мало кому хватило бы храбрости спросить его об этом. Казалось, Карл путался в собственных ногах – то шел на поклон к Империуму, то пытался заручиться поддержкой Гильдии Стрелков (что уже ни в какие ворота не лезло). А потом вдруг оказывалось, что Синдикат – независимая организация, непринужденно занявшая в Администратуме нишу управления Старым Городом. Именно благодаря принцу легион телохранителей и головорезов сначала реформировали в Стражу, а та, в свою очередь, превратилась в армию, профессионально обученную и готовую к любым неожиданностям. Исключая, конечно, нашествие живых мертвецов. Увы, в богатой на события истории Кафиссии это уже однажды случалось.
Силы Планетарной Обороны упразднили за ненадобностью. Синдикат взял на себя все обязанности по обеспечению защиты Старого Города. Даже Арбитры, буквально выброшенные из Столицы вместе с остатками выживших в гражданской войне аристократов, ничего не могли с этим поделать. Имперская десятина превратилась в продналог – Старый Город платил дань Империуму не деньгами, а оружием. Качественным оружием, которое Синдикат массово производил на собственных фабриках. Кроме всего прочего, принц придумал ввести в Старом Городе новую валюту, взамен неудобным имперским монетам и кредиткам. Встрепенувшись, граждане вдруг осознали, что Карл насаждает в Старом Городе свои правила, наплевав на Империум и губернатора, но было уже поздно. Синдикат опутал Город своим влиянием, словно паук паутиной. Только Гильдия Стрелков нашла в себе силы дать экспансии Карла отпор. Что, впрочем, не мешало Синдикату цвести и развиваться, благодаря усилиям принца.
И сегодня этот человек умирал.
У дверей Дворца уже собралась приличная толпа людей в траурных костюмах. Мужчины и женщины молча взирали на вход, ожидая, кого же принц выберет своим преемником. Все они были представителями Великих Семей, поддерживающих Синдикат. Каждый молился, чтобы преемником выбрали именно его, ведь Карл не оставил законных наследников. Конечно, не стоило забывать про внука принца, Грегори, но он был всего лишь восемнадцатилетним подростком, только окончившим Военную Академию. Семьи не воспринимали его всерьез. Но когда речь заходила о принцессе Сабрине, дочери Аноры Предательницы, люди мгновенно понижали голос и начинали оглядываться, выискивая в толпе шпиков. Даже Карла в лучшие его годы не опасались так, как Железную Леди. Наследницы достойнее, чем она, трудно было отыскать. Но вероятность того, что Сабрина получит Трон, стремилась к нулю. Карл просто не пошел бы на это. Несмотря на успех, который Сабрина принесла Синдикату, отдавать Трон дочери Предательницы неразумно, даже для умирающего принца. Во всяком случае, именно эта мысль сильнее других грела сердца представителей Семей.
Будучи занятыми подобными мыслями, никто из них не заметил серого автомобиля, тихо подъезжавшего к Дворцу через переулки. Водителю пришлось несколько раз громко просигналить, чтобы привлечь к себе внимание. Толпа расступилась. Прошелестели сложные церемониальные одежды, и снова воцарилась гробовая тишина. Мягко притормозив у входа, водитель выскочил из салона и услужливо открыл пассажиру дверь. Тот не заставил себя долго ждать.
Взору толпы предстал высокий голубоглазый юноша в идеально выглаженном белом мундире. Раздались болезненные вздохи. То, что во Дворец приехал сам принц Грегори, означало только одно – представителям Семей Трона не видать. Пригладив волосы, парень окинул взглядом толпу, сочувственно усмехнулся и, чеканя шаг, двинулся внутрь.
- Принц Грегори, - вытянулся по струнке охранник у дверей.
- Вольно, - ответил юноша.
В руке он сжимал саблю с позолоченной гардой. Церемониальное оружие Карл ввел после того, как один из армейских офицеров, не успевший сдать свой пистолет перед Советом, предотвратил покушение на принца. Решив, однако, не испытывать судьбу, глава Синдиката наказал, что в качестве церемониального подойдет только холодное оружие. Совет пожал плечами и принял этот закон. Отныне все гости принца приходили к нему на прием с саблями. И, что характерно, все они были затуплены и непригодны для благородной схватки. Точили клинки только армейцы, да и то не все.
Грегори не был солдатом, если не считать за армейский опыт одиннадцати лет, проведенных в Его Величества Короля Ричарда Военной Академии, но оружие юноши находилось в состоянии, близком к идеальному. Принц лично позаботился, чтобы клинок отдали в руки лучших мастеров своего дела, а таких на Кафиссии найти оказалось совсем нетрудно. В Академии говорили: «Оружие – это эффективность солдата. Если оно неисправно, то какой от воина прок?» В этом деле Грегори отличался чуть ли не маниакальным педантизмом. За его коллекцией оружия каждый день ухаживали десятки слуг, а вечером принц проверял, как они справлялись. Злые языки утверждали, что однажды юноша насмерть забил молоденькую служанку за то, что она случайно уронила пистолет из его коллекции и оставила на корпусе царапину. Поистине, Грегори не был солдатом.
Несколько стражников повели принца по темным и запутанным коридорам Дворца. Звукам их шагов вторило глухое эхо. Казалось, здание умирало вместе со своим хозяином – за один день оно так опустело, что его можно было перепутать с домами-призраками, оставшимися со времён войны. Вся прислуга разбежалась сразу после того, как пришло сообщение о покушении на принца.
Известие о нападении само по себе не было чем-то необычным – Карл за восемьдесят лет правления нажил много врагов, жаждавших его смерти. Этим людям, однако, не хватало сплоченности, чтобы выступить против своей немезиды единым фронтом, так что они могли посылать только киллеров-одиночек, с которыми телохранители Карла расправлялись без особых усилий. Но то, что произошло, явно было работой целой группировки.
Как позже напишут в газетах, «коварные и вероломные убийцы подкараулили, когда принц и его свита, закончив плановую инспекцию оружейной фабрики, покинут здание, после чего открыли огонь на поражение. Грязные предатели атаковали с трех сторон одновременно, ведя непрерывную стрельбу из автоматических винтовок. Укрываясь от врагов, принц бросился к своему автомобилю. Но стрелки этого только и ждали. Выпущенная ракета вспорола бронированную обшивку машины и взорвалась внутри салона, убив водителя, двух охранников и смертельно ранив нашего дражайшего правителя. Во время перестрелки погибли восемь телохранителей, еще четверо были серьезно ранены, а состояние принца оценивается не иначе, как критическое…»
Проще говоря, Карл уже находился одной ногой в могиле.
Наконец Грегори достиг тронного зала. Стражники учтиво поклонились и распахнули перед юным принцем двери.
Это место из помещения для аудиенций превратилось в больничную палату. Хоть принц еще не умер, но окна и Трон уже занавесили черной тканью в знак траура. Прямо посередине зала стояла роскошная кровать, на которой под расшитыми золотом простынями покоилось тело Карла. Выглядело оно, мягко говоря, ужасно. Семьдесят шесть процентов кожи обгорело, один глаз вытек, внутренности были перемолоты в кашу. Сил медиков хватало лишь на кратковременное поддержание жизни принца, чтобы тот успел назначить своего преемника и раздать последние указания.
Позади многочисленных раздражающе пикающих аппаратов жизнеобеспечения виднелись две темные фигуры. Грегори с досадой узнал в одной из них Сабрину. Лицо девушки покрывала необычайная бледность. Нервно покусывая кончик светового пера, принцесса с нескрываемой тревогой глядела на изувеченное тело Карла. Это так сильно отличалось от её обычного собранного и серьезного настроения, что Грегори даже на секунду засомневался, а Сабрина ли перед ним? Естественно, стоило девушке увидеть вошедшего принца, как маска Железной Леди снова вернулась на свое место.
- Приветствую тебя, Грегори, - холодно произнесла Сабрина, махнув рукой, в которой сжимала информационный планшет. – Только тебя и ждали.
Принц вздрогнул. О, как же он опасался этой тщедушной девушки в несоразмерной одежде и огромных очках! Сабрина была живым примером пословицы, что нельзя судить человека по облику. Кто бы мог подумать, что за этой ширмой кроется холодный и расчетливый разум прирожденной королевы?
Она возникла будто из-под земли, но успела за эти четыре с половиной года намутить столько дел, сколько не успевали за всю свою жизнь даже самые выдающиеся армейские офицеры. Сабрина из лишенной прав на Трон дочери предательницы сумела выбиться в руководительницы тайными операциями спецназа Синдиката и получить ранг маршала - командора всех вооруженных сил. Именно она была лицом их войны против выродков с Нижних уровней. Все ниточки дел по устранению особо назойливых врагов принца Карла тянулись к ней. За жёсткий нрав и беспощадность к врагам её уже успели прозвать Железной Леди. Достойный соперник в битве за Трон, думал Грегори.
И, что хуже всего, она была его старшей сестрой.
- Все в сборе, можем начинать? – спросила стоящего рядом с ней мужчину Сабрина.
- Нет. Мы ждем еще одного гостя, - ответил он. Капитан Гилмор, начальник дворцовой стражи, вспомнил Грегори. Облаченный в длинный алый плащ Королевской Гвардии с золотыми петлицами мужчина походил на вздорного павлина. Кивнув юному принцу, стражник добавил: - А точнее, гостью…
Несмотря на то, что выражение лица Сабрины не изменилось, Грегори почувствовал, как девушка напряглась. Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Еще один наследник? Откуда? И женщина? Вопросы роились в голове принца, словно стаи мух вокруг мусорки. Но его размышления прервал звук распахнувшихся дверей. Оба наследника, как по команде, обернулись в сторону вошедшей девушки.
- Извиняюсь, что заставила ждать, - раздался хриплый, но удивительно приятный женский голос. Его обладательница показалась Грегори подозрительно знакомой. Первым делом к себе притягивали внимание беспорядочная копна волос цвета воронова крыла и ярко-зеленые глаза, которые, казалось, источали внутренний свет. Тонкую аристократическую шейку девушки портила лишь одна деталь – грубо заштопанный шрам, ярко выделявшийся на мертвенно-бледной коже.
Одежда гостьи могла показаться, мягко говоря, вызывающей: тонкое черное платье выше колен, дешевая бижутерия и туфли на высоком каблуке. Каждый шаг девушка делала с излишней осторожностью, из чего Грегори сделал вывод, что такая обувь ей в новинку. Предплечья девушки украшали татуировки хирургического отделения Официо Медика – спирали ДНК, увенчанные мрачными черными крыльями.
- Бог-Император… - выдохнула Сабрина, снова обнажив свои человеческие качества. – Но как же это, Лиззи? Мне сказали, что ты перерезала себе горло.
- Привет, сестра, - ласково протянула Елизавета, услаждая слух Грегори приятным выговором буквы «р». – Боюсь, тебе многого не рассказали. Но ближе к делу. Мы ждем кого-то еще?
Гилмор в ответ отрицательно покачал головой и взмахом руки подозвал к себе двух медиков, всё это время стоявших наготове. Те быстро окружили бездыханное тело принца и начали некий процесс, цель которого, как догадался Грегори, привести Карла в чувство. Боковым зрением юноша заметил, как усмехнулась Елизавета над его выражением лица. Учитывая татуировки на руках, нетрудно было сделать вывод, что она-то прекрасно понимала суть всех этих манипуляций.
- Наконец-то… - раздался бесстрастный механический голос из динамиков вокс-передатчика, встроенного в систему жизнеобеспечения. Медики, закончив работу, снова отошли в сторону, внимательно наблюдая за подрагивающим телом умирающего принца.
- Приветствую вас, Карл, - чопорно произнесла Сабрина, стремясь соблюсти все формальности, однако в её голосе сквозил неприкрытый холод. Младшая сестра Железной Леди вместо приветствия просто кивнула.
- Здравствуй, дедушка, - сказал Грегори, с детства вивший из старого принца веревки. – Как ты себя чувствуешь?
- Я умираю, - коротко ответил Карл. На этот раз механический тон только подчеркнул горечь произнесенных слов. – И времени очень мало. Подойдите ближе.
Нервно переглянувшись, Елизавета первой шагнула вперёд, за ней невозмутимая Сабрина, а следом скорчивший скорбную физиономию Грегори. Старый принц поднял дрожащую руку и указал на юношу.
- Грегори. Все эти люди снаружи… Семьи… они ждут, что я назначу достойного преемника, который будет вести Синдикат к процветанию и не повторит моих ошибок. Но они считают, что хорошие правители получатся только из них, когда я вижу нужные качества в тебе. И я верю в тебя. Верю так, как не верил в твоего отца. Отныне, ты Первый наследник.
- Сэр… дедушка… я просто не знаю, что и сказать… - Юноша изобразил шок и удивление, хотя в душе ликовал. Все шло согласно плану. Маленький ротик Сабрины скривился в отвращении.
- Это несправедливо, - заметила она. – Мои заслуги перед Синдикатом превосходят достижения Грегори.
- Твоя мать предала Синдикат, - возразил голос. – Ты и твоя сестра будут ничем не лучше. Однако, и от тебя не убудет…
Рука принца рухнула на постель. Карл поводил заплывшим красным глазом и еле заметно кивнул.
- Сабрина. Учтя твою верность Синдикату, я присуждаю тебе титул Второй наследницы. Елизавете, соответственно, Третьей.
Девушка-медик проигнорировала последнее заявление – она была слишком занята изучением своих ногтей. «Интересно, а ей-то наследство за какие заслуги?» - подумал Грегори. Сабрина в ответ на слова старого принца только осклабилась.
- Вы мне не верите, - сказала она.
- Ни капли. Но я верю Грегори… - прожужжал голос. – И будь ты тридцать три раза проклята, если посмеешь его тронуть.
- Напугали до дрожи, - пробормотала девушка. Если Карл и услышал её, то предпочел не продолжать дискуссию. Будучи на волоске от смерти, он не разбрасывался пустыми угрозами. У него оставалось достаточно агентов, которые даже после его кончины могли натворить дел, если бы принц отдал соответствующие распоряжения.
- Гилмор, - прохрипел Карл. – Можете начинать. А мне… мне нужно отдохнуть.
И затих. Навсегда. Грегори издал вздох облегчения. В присутствии деда юноша всегда чувствовал себя немного неловко. Странно, но теперь, когда старик умер, Грегори кольнула мысль, что ему будет не хватать мрачного засранца. Через несколько мгновений медики укрыли тело простыней, отключили системы жизнеобеспечения и начали их демонтировать.
Тем временем капитан стражи извлек из кармана три небольших цилиндрических предмета.
- Я так понимаю, это печати? – сказала Сабрина. – Вы собираетесь нас всех заклеймить?
- Именно, - ответил Гилмор. – Эти штуки прожгут вам кожу, оставив шрам на всю жизнь, чтобы каждый из вас помнил свое истинное предназначение. Забудьте, кем вы были до этого. Теперь в ваших руках судьба всего Старого Города. И я лично прослежу, чтобы вы не подвели господина Карла. – Стражник метнул короткий взгляд в сторону сестер. Сабрина ответила ему косой усмешкой.
Гилмор аккуратно отвинтил крышку от первого цилиндрика.
- Снимайте свой китель, принц, - произнес капитан, поднося раскаленную печать к Грегори.
Юноша нервно сглотнул и начал раздеваться. Несмотря на то, что их в Академии тренировали как настоящих солдат, принц так и не научился терпеть боль. Если бы он служил, это стало бы для него непреодолимой проблемой, но Грегори чертовски повезло с происхождением.
Короткая, но острая боль пронзила ключицу принца. Грегори дернулся и зашипел. Да, он не умел терпеть. Он не был солдатом. Юноша мельком взглянул на Сабрину – принцесса терпеливо ждала своей очереди, оттянув ворот. На лице девушки царила маска непоколебимого безразличия. Даже когда цилиндрик коснулся её кожи, маршал не дрогнула. Елизавета, однако, издала сдавленный стон, стоило только раскаленному железу приблизиться к ней.
- Наконец-то закончили, - с удовлетворением заметил Гилмор. – Поздравляю с назначением, дамы и господин. – Капитан присел на одно колено и преклонил голову перед Грегори. – Ваше Величество изволит говорить с народом?
- Я бы не прочь переброситься парой слов, - согласился юноша.
- Тогда за мной, господин.
Как только шаги принца и его эскорта стихли, Сабрина повернулась к сестре и сказала:
- А теперь расскажи мне обо всем, Лиз. И начни с того, какого черта ты здесь делаешь?
Столь чистой, всепоглощающей ярости Сабрина Лоренс не испытывала с момента смерти своей матери. Даже от сообщения о самоубийстве сестры девушка почувствовала лишь грусть. С тем, что её Лиз «мертва», принцесса уже смирилась давно, еще в те времена, когда только бежала из приюта. Но это… это было нечто особенное.
Елизавета… как же сильно она изменилась. А ведь всего пять лет назад она ничем не отличалась от остальных семнадцатилетних девчонок. Но время не пожалело её.
Они стояли в тронном зале, друг напротив друга. Две дочери предательницы Аноры. И одна из них, повыше ростом и вульгарно одетая, бросила:
- Видела бы тебя сейчас мама…
Ничего более не сказав, Елизавета неуклюже развернулась на каблуках и проследовала к выходу. Сабрина осталась одна. Боль, ярость и горечь поглотили её.
Да как она, мелкая лицемерка, посмела сказать такое? Сабрина потратила всего четыре с половиной года, чтобы стать одним из самых значимых людей в Синдикате, в то время как наследники лучших Семей не могут добиться подобной чести десятками лет. И что за это время сделала Лиз? Перерезала себе горло? Выучилась на медика? Придумала убийственную фразу, которую бросит родной сестре в лицо при первой встрече?
Принцесса почувствовала, как защипало в глазах. Нет, приказала она себе. Нет, нет, нет. Железная Леди не может плакать. Стоит слезам показаться, как она тут же заржавеет. Мать рассказывала ей эту сказку, и Сабрина прекрасно запомнила, чего делать точно не следует. Она будет сильной. Несмотря ни на что, маршал останется маршалом и продолжит работу.
И все же… Сабрина вспомнила мать. Нежные руки и голос, яркие зеленые глаза, источающие любовь и заботу. Детство казалось таким… далёким. В отличие от многих людей, принцесса знала, когда оно закончилось. По телевидению показывали учения солдат Синдиката. Это было четырнадцать лет назад, год спустя после официального окончания войны с Орками. В начале конфликта, когда Имперская гвардия взяла ведение военных действий в свои руки, Карл наконец понял, что на одних лишь стражниках да головорезах сильного государства не построить. Он реформировал стражу, превратив её в армию, в которую записались служить многие члены выдающихся Семей и все бывшие стражники. Анора, в то время уже состоявшая в звании капитана Королевской Гвардии, тоже присоединилась. Репортеры показали, как Карл преподнес матери Сабрины сложенную в аккуратный прямоугольник офицерскую униформу и пистолет. Анора с глубоким поклоном приняла дар принца и напоследок улыбнулась для того, чтобы журналисты смогли запечатлеть её триумф на пиктеры. И в этот исторический момент кто-то из толпы бросил в принца камень. Анора среагировала мгновенно. Через секунду она стояла на сцене с дымящимся пистолетом в руке, а медики подбежали к бросившему камень мужчине и попытались унять кровь. Сабрина навсегда запомнила выражение лица матери: смесь злобы, сожаления и ужаса. Впервые она увидела в доброй зеленоглазой женщине убийцу. И девочка пообещала себе, что больше не позволит никому опозорить фамилию Лоренсов.
К глубочайшему сожалению Сабрины, Грегори оказался вне пределов досягаемости правила.
Что же до Елизаветы… Она всегда была менее амбициозной, чем старшая сестра. На занятиях в академии Лиз оставалась тихоней, никогда не поднимала руку и отвечала на вопрос, если только её спрашивали напрямую. В учебе тоже звезд с неба не хватала… Ей было тринадцать, когда казнили Анору. После этого она и Сабрина отправились в приют по приказу отца. Старик отказался от них, а старшая сестра не могла оставить Лиз в одиночестве. Самые худшие пять лет их жизней прошли именно в приюте, когда чтобы прокормить себя, сестрам приходилось устраивать побеги и воровать еду у торговцев. Да и охранники вечно не давали девочкам прохода… Однажды Сабрина не выдержала домогательств и зарезала одного из них кухонным ножом. После этого оставаться с Лиз она не могла. Девушка бежала, лелея надежду, что младшая сестра как-нибудь справится без её помощи, хотя бы пару лет. Ей самой оставалось только пойти на поклон к принцу и уговорить старика принять юную бунтарку в армию. Сабрина рассчитывала, что когда Лиз покинет приют, Трон уже будет принадлежать ей и они смогут начать править вместе. Но год спустя один из информаторов сообщил девушке, что Елизавета покончила с собой еще в вечер побега своей старшей сестры. Эта новость чуть не разрушила волю амбициозной принцессы, но она продолжила восхождение, рассудив, что горем делу все равно не поможешь. И теперь, когда она в одном шаге от Трона, Карл вытаскивает из Военной Академии своего любимого внука и отдает ему все наследство, будто напоследок решив сказать Сабрине «Пошла ты!», а единственная сестра, долгое время считавшаяся мертвой, вдруг оживает и плюет принцессе в лицо.
Если бы только мать была жива…
Десять лет назад Сабрина винила в смерти матери СПО и имперцев. Если бы не их восстание, Аноре не пришло бы в голову выступать против принца. Но тот мятеж принес боль не только сестрам. Сабрина пыталась это понять, но желание обвинить кого-то или что-то не исчезало, поэтому принцесса свалила все на Синдикат. И не проходило и ночи, чтобы девушке не снилось, как она сидит на Троне и ломает правила, которые так кропотливо строил Карл всю свою жизнь…
Старая боевая куртка вдруг стала тяготить плечи, да и плохо зажившее бедро давало о себе знать. Дэвид попробовал пошевелить оставшимися на левой руке пальцами. В такие моменты осознаёшь, что ты всего лишь человек. Человек, которого можно отправить на тот свет одним точным выстрелом.
Пальцы, в отличие от ноги, слушались неплохо. Вот только бить ножом так, как раньше, уже не удастся. Стрелять тоже придётся переучиваться. Сержант начал прикидывать, какой бы пистолет ему теперь подошёл. С крупнокалиберным "Ротацио", легко прошибавшим бронежилеты Стрелков, придётся распрощаться – ствол лягался будь здоров, его и двумя руками порой было сложно удержать. Пожалуй, можно переключиться на что-нибудь из последних выпусков, например миниатюрный "Скитер VII" подойдёт. Стервятник не так давно сказал, что оружейники в кои-то веки расщедрились на улучшенные материалы, и гражданские пистолеты теперь нельзя назвать полным дерьмом. Пока он говорил, его губы непроизвольно растягивались в презрительной ухмылке. Дэвида эта черта племянника сильно раздражала, о чём он каждый раз сообщал вслух. Стервятник на это лишь пожимал плечами и отвечал: "Жизнь – довольно смешная штука, дядя. Прости, но я просто не могу удержаться от улыбки".
Стараясь не создавать лишнего шума, сержант спустился по лестнице к чёрному выходу. Тёмный переулок пустовал, только в углу, еле освещённом горящей бочкой, сидели три подростка и курили обскуру. Проводив солдата затуманенными взглядами, они вернулись к своему занятию. Дэвид на секунду пожалел, что они не дали ему повода напасть – так хотелось выплеснуть копившуюся всё это время злость.
Квартал Увеселений встречал его неоновыми вывесками, сверкавшими со скоростью пулемётной очереди, запахом блуда и броскими афишами, вещавшими анонсы новых театральных представлений. На облупившихся стенах старых административных зданий еле угадывались очертания аквилы. Дэвид постарался ускорить шаг – он не любил этот район. Слишком много ярких красок, шума и фальши. Дэвид предпочитал более спокойный отдых. Сержант ещё помнил, как будучи рядовым вечер каждой пятницы проводил с сослуживцами в пабе. Славные были времена. Теперь никого из его друзей уже нет в живых.
Обозначавшим границу Квартала Увеселений зданием была столовая общего питания. Рядом с входом выстроилась очередь из бездомных и попрошаек. Сержант заметил среди них маленьких детей, не старше двух лет. Девочка с растрёпанными светлыми волосами, в которые забились комки грязи, даже ткнула пальчиком в сторону Дэвида и что-то громко сказала матери. Та быстро шлёпнула дочь по руке и отвернулась, стараясь не встретиться с солдатом взглядами. Роско не обращал на них внимания. Эти имели право бояться. После Кровавого Четверга авторитет армии сильно упал – и всё потому, что солдаты подчинились приказам буквально, как того и требовал Устав. Но остальные – совершенно другое дело. Мелкие спекулянты, завидев униформу Дэвида, так сильно прижимались к стенам, будто старались просочиться сквозь них, а представители Семей, разъезжавшие в дорогих автомобилях, морщили свои аристократические носики и приказывали водителям прибавить ходу. Несколько полицейских, похлопывая дубинками по раскрытым ладоням, демонстративно хмыкнули вслед. Проститутки сверлили Дэвида взглядом так долго, что, покинув район, он начал ощупывать себя на наличие дыр. Сержанту хотелось сейчас изо всех сил кому-нибудь врезать. Он снова посмотрел на свою правую руку.
Как всё-таки не хватает пальцев! Имперцы уже давным-давно бы пришили ему новую руку и ногу, но у Синдиката, к сожалению, доступа к подобным ресурсам не было – Старый Город только-только начал обретать некоторую независимость. У них появились деньги, армия, почти неограниченный доступ к фермам снаружи, флот торговых кораблей… И всё же этого было недостаточно. По всей видимости, медицинский сектор в списке по финансированию оказался на последнем месте. Хочешь действительно хорошего лечения – записывайся к Официо Медика, там тебя в два счёта поставят на ноги. Правда, без имперского гражданства примут в лучшем случае через полгода.
После Раскола большая часть населения приняла подданство Старого Города. Люди посчитали, что меньшие налоги и возможность быстрее подняться по карьерной лестнице внутри Синдиката того стоят. Имперцы не возражали – им было намного проще передать всю работу по налоговым сборам кому-то ещё, а в итоге просто забирать свою часть, периодически проверяя отчёты. Дэвид прекрасно осознавал: ирония заключалась в том, что Карл предпочел быть гражданином своего города. Это его убило.
Когда всё случилось, Роско ещё оправлялся от ранений. Его поместили в госпиталь святой Аланесы – только там врачи были готовы принять пациента, в которого попали отравленными пулями. Забавно, до какой низости довело Стрелков отчаяние – будучи не в состоянии укомплектовать всех своих бойцов лазерным оружием, они начали воровать припасы у Синдиката. Знай Джеймс Говард до чего докатится его любимая Гильдия, сам расформировал бы её ещё десять лет назад. Но после восстания СПО Стрелки не имели права сдаться без боя.
Целая неделя потребовалась для стабилизации состояния сержанта. Медики приложили колоссальные усилия, чтобы выцедить весь яд из его организма. Но пальцы вернуть они ему не смогли, как, в своё время, и глаз.
Дэвид скрипнул зубами. Теперь он официально может считаться первым одноногим, одноруким и одноглазым солдатом на службе Синдиката.
Получеловек, не иначе.
Именно так его назвал Стервятник, стоило Дэвиду переступить порог дома Роско. Хоть Дэниел и был на двадцать лет младше своего дяди, звание капитана позволяло ему постоянно подтрунивать над не слишком удачливым в карьере родственником. И если бы только это! Стервятник командовал личным штурмовым отрядом Железной Леди и был вторым человеком в спецназе после самой Сабрины. Что бы там ни придумал генштаб, окончательное решение всегда оставалось за маршалом и её цепным псом. Угрожать Дэниелу – плохая идея, но в тот момент Дэвид позабыл обо всём на свете. Внутри него горело только одно желание: размазать улыбчивого мерзавца по стене. Слава Богу-Императору, прислуга остановила драку. Дэвид только выразительно сплюнул и покинул дом. Злоба всё не утихала. И дело было даже не в случайно брошенном оскорблении. Слишком сильно Дэниел походил на своего покойного отца…
Девять лет назад, когда умер старший брат, многое для Дэвида изменилось. Но только не Традиция. Каждую пятницу он посещал бар "Ночной светлячок" и заказывал там два бокала виски. После этого бросал монетку в музыкальный автомат и включал "Когда мир был прост", старую песенку, которую мать напевала братьям в качестве колыбельной. Девять лет назад Дэвид даже отказался от офицерских курсов, чтобы уступить дорогу Дэниелу. И когда голова сержанта находилась во власти винных паров, и он начинал задавать себе неудобные вопросы, ответ всегда оказывался один: "Теперь это и мой сын".
Но сейчас… казалось, будто ранение лишило Дэвида всего. Правителя, племянника, и, наконец, просто здоровья. Теперь он никому не нужен. Никчёмный старик, который и пушку-то в руке не удержит. Беспокойство Дэвида всё нарастало. Настали трудные времена. Карл отдал Трон Грегори, и многие очень удивятся, если Сабрина ничего не предпримет по этому поводу.
Пройдя ещё несколько кварталов, Дэвид понял, куда идёт. В "Зелёную кружку" – лучшего места, чтобы собраться с мыслями, сейчас не найти.
Старый добрый бар встретил его траурным молчанием. Большинство посетителей глушили один стакан за другим, остальные курили и осоловело слушали дикторшу выпуска новостей, которая сообщила, что с момента смерти возлюбленного всеми принца Карла прошло ровно двадцать четыре часа. Дэвид, стараясь не привлекать внимания, сел у края стойки и заказал себе полстакана имперского амасека. В конце концов, есть причина, чтобы так шиковать.
- Неважно выглядишь, друг, - послышался знакомый голос.
Дэвид остановил руку, которая рефлекторно потянулась к кобуре на бедре, и с деланной скромностью заметил:
- Первый в бою, последний на праздновании. Впрочем, кажется я и празднование пропустил, явившись прямиком к трауру. Давно не виделись, старина.
Капитан Карас присел слева от сержанта. Сухой и тонкий, он походил на дерево, успевшее повидать и бурю, и многочисленные злые зимы, и тёплое нежное лето. Но прозвище "Старый Ворон" он получил не за телосложение, а за тёмные, почти чёрные мудрые глаза, и такие же волосы, аккуратно зачёсанные вперёд. И не стоило забывать его привычку приносить плохие новости.
- Ты как? – поинтересовался капитан. – Мне уже сообщили, что ты погиб в бою.
- Как видишь, мне требуется нечто большее, чем пара отравленных пуль.
- Буду иметь в виду. – Скользнув взглядом по беспалой руке сержанта, Карас нахмурился. – Думаешь, сможешь снова стрелять?
- У меня есть ещё левая рука, да и зрение всё такое же острое.
- А со своим лейтенантом ты уже разговаривал? – Карас воздел глаза к потолку. – Лейтенант Рыжик, ведь так?
- Ага. – "Лейтенант Рыжик". Прямо описаться со смеху.
- Тогда жди проблем. Сомневаюсь, что тебя вообще на службе оставят. Сам знаешь, какой Рыжик сердобольный. Но если хочешь, я могу ей приказать не обращать на твои раны внимания.
- Огромное спасибо, но я, пожалуй, откажусь. Если комиссия по реабилитации считает, что пора на покой – то, пожалуй, лучше её послушать. Я не дурак, и знаю, каковы ставки, – Дэвид, отчасти, лукавил. Любой прирождённый Роско жаждет найти свою смерть на поле битвы. Другое дело, что он уже вышел из того возраста, когда умереть за кого-то казалось ему хорошей идеей. – Лучше расскажи мне обо всём, что мне было бы интересно знать.
Капитан задумчиво почесал свои густые бакенбарды. Он очень гордился ими, как-то раз сказав, что такая грива придаёт ему сходства со львом. Однако все продолжали называть капитана Вороном.
- Главную новость ты и сам знаешь. – Карас кивнул в сторону телевизора, продолжавшего вещать о смерти принца. – Из того, что лично я слышал от друзей из Королевской Гвардии, так это весть о коронации Грегори, которую проведут через три дня.
- Не слишком ли быстро? – Дэвид насупился. – Мне кажется, народу нужно дать ещё немного времени, чтобы осознать перемены.
- Нет такого слова, как «быстро», когда меняется власть, сержант. Нельзя оставлять людей наедине с собственными мыслями. Может плохо кончится. Да и меньшим Семьям не стоит давать времени, чтобы заявить о себе. Ты знаешь это, как никто другой.
Дэвид задумчиво потёр повязку, прикрывавшую пустую глазницу и кивнул.
- Может плохо кончится, - повторил он и одним махом прикончил стакан с амасеком.
Заплатив бармену, Роско пожал капитану руку и молча вышел из бара. Захлопнув за собой дверь, Дэвид остановился и попытался вспомнить, куда же он шёл. Опять.
Его выписали из госпиталя, он уже побывал дома, чтобы оставить вещи... да, точно, нужно ведь доложиться Рыжику о своей готовности встать в строй и узнать мнение комитета по реабилитации. Но не успел сержант пройти и десяти метров, как к нему пристала невысокая девушка в клетчатом берете:
- Извините, вы случайно не армеец?
- Нет, я просто убил солдата и надел его форму, что вам нужно?
- Шутить изволите, - задумчиво сказала девушка, доставая из-за пазухи чёрный диктофон. – Это хорошо. Люблю солдат с чувством юмора.
- Кто вы?
Девушка всплеснула руками:
- Ой, я же забыла представиться. Простите. Меня зовут Аня Нортс, я репортер газеты «Old Town Today". У меня к вам несколько вопросов.
- Стажёр небось, да? – Сержант достал из пачки сигарету и демонстративно закурил, при этом надеясь, что журналистка ненавидит запах дыма. – Обычно перед тем как взять интервью, вы должны написать заявление в наше бюро связей с общественностью, дождаться ответа, получить разрешение и показать его мне.
- Ага, конечно, только вот подобного бюро в армии никогда не было, - лицо журналистки осветила улыбка победителя. – Не думайте, что раз я спросила, не армеец ли вы, то я не знаю ваших штучек.
Сержант издал стон отчаяния:
- Дайте-ка я догадаюсь, про бюро вам рассказала тот парень в очках, который постоянно носит мерзкие твидовые свитеры?
Журналистка тут же покраснела и принялась с интересом изучать носы своих ботинок.
- Так я и знал. Передайте ему, что из-за последней встречи моего кулака с его носом, я растянул мышцы запясться. Надеюсь он доволен собой.
Развернувшись на каблуках, Дэвид пошёл своей дорогой. Но девушка не отставала.
- Что вы думаете о смерти принца Карла и прихода Грегори к власти? Будут ли комментарии по поводу выбора наследников? Считаете ли вы, что маршал должна быть первой?
Дэвид постарался придать лицу максимально дружелюбное выражение, улыбнулся и сказал:
- Честно сказать, я не могу ответить ни на один из этих вопросов.