[Corsair]

Когда монтенец начал свое кваканье, Риккардо решил, что разумно будет прикинуться, будто он не понимает водаччианского языка. Но по мере того, как маркиз изливал свое красноречие, кастилец забыл не только про разницу языков, но и все те важные вопросы, которые он хотел задать айзенцу все это время. К концу маркизовой тирады все присутствующие были поражены, в том числе и ворона.


"Будь я на родине, ни за что бы, ни ввязался в эти колдовские штучки, но это море…" Рику вспомнились слова сеньора Оруньо "В море человек вынужден, мирится с морскими законами, а они не всегда соответствуют ватицинским", или как Алаваро, более доступно интерпретировал своего капитана "Это не суша, здесь все можно!" Впрочем, водаччианец-капитан был поражен меньше всех, что не удивительно. В Водачче царили жесткие нравы, судя по словам отца, подобные казусы там творились через день, а раз в неделю и похлеще... В таких условиях быстро учишься ничему не удивляться.
Потому не удивительно, что капитан сразу же задал несколько каверзных вопросов своему собеседнику. Риккардо тем временем придавался своим мыслям, но из этого состояния его вывело странное чувство…


Молодей человек поднял взгляд и заметил, что ворона снова уставилась на него. Вдоль хребта знакомо промаршировали мурашки. Рик хотел было сказать птице что-то язвительное, но в присутствии трех мужчин это выглядело бы глупо! "И все-таки это, наверное, ворон" подумал кастилец "уж больно он здоровый, как для самки".
Но вовсе не это было причиной беспокойства молодого человека, по крайней мере, он хотел так думать. Риккардо казалось, что их кто-то подслушивает. Вот и пернатый обратил внимание на вход в каюту, в то время как взгляды остальных членов команды были прикованы к маркизу. Последний натянуто улыбнулся капитану и продолжил свое кваканье. Кастилец же решил, что к тому моменту, как его попутчик закончит, стоит медленно и плавно, не привлекая лишнего внимания, переместится ближе к входу.