Жил-был один дервиш, который верил, что его задача в том, чтобы сближаться с людьми, творящими зло и вселять в них духовные мысли для того, чтобы они смогли найти правильный путь. Однако, чего этот дервиш не знал, так это того, что учителем является не тот, кто говорит другим только, чтобы они делали то или другое, и исходит при этом из застывших принципов. Если учитель не знает в точности, какова внутренняя ситуация каждого ученика, то он может на себе испытать обратное тому, что он желает.
Тем не менее этот благочестивый нашел однажды человека, который был одержим страстью играть в азартные игры и не знал, как ему избавиться от этой привычки. Дервиш расположился снаружи дома этого человека. Каждый раз, когда тот отправлялся в игральный дом, дервиш клал камень в постепенно растущую кучу, чтобы таким образом отмечать каждый грех, который накапливал этот человек, как видимое напоминание о зле.
Каждый раз, когда этот человек выходил из дома, он чувствовал себя виноватым. Каждый раз, когда он шел назад, он видел новый камень в куче прежних. Каждый раз, кладя в кучу новый камень, благочестивый чувствовал гнев на игрока и личное удовлетворение (которое он называл “божественностью”) в том, что он зарегистрировал его грех.
Так продолжалось в течение двадцати лет. Каждый раз, когда игрок видел благочестивого, он говорил себе: “Если бы мне понять доброту! Как этот святой человек трудится ради моего спасения! Если бы я мог исправиться, уж не говоря о том, чтоб стать таким, как он, потому, что он наверняка займет место среди избранных, когда придет день воскресения!”
Случилось так, что в результате стихийного бедствия оба эти человека умерли в одно время. Ангел прилетел, чтоб взять душу игрока, и мягко сказал ему: “Тебе следует следовать за мной в рай”.
“Но как же это может быть? — сказал грешник-игрок.— Я грешник и должен идти в ад. Ты наверняка разыскиваешь того благочестивого, который сидел напротив моего дома и в течение двух десятилетий пытался изменить меня”.
“Благочестивый? — сказал ангел,— нет, его потащили в нижние сферы, потому, что ему надлежит теперь жариться на вертеле”.
“Да что же это за справедливость такая? — закричал игрок, забывая о своем положении.— Ты наверняка перепутал инструкции!”
“Это не так,— сказал ангел,— и я объясню тебе. Дело обстоит следующим образом. Благочестивый потакал себе в течение двадцати лет в чувстве превосходства и значимости. Сейчас его черед восстанавливать равновесие. В действительности он клал камни на ту кучу для себя, а не для тебя”.
“А как же насчет моей награды? Я-то что заслужил?” — спросил игрок.
“Ты должен быть награжден, потому что каждый раз, когда ты проходил мимо дервиша, ты в первую очередь думал о доброте, а потом о дервише. Именно доброта, а не человек, награждает тебя за твою верность”.
Давным-давно жила была лиса, которая встретила молодого кролика в лесу. Кролик сказал: “Что ты такое?” Лиса ответила: “Я лиса и я могу съесть тебя, если захочу”. “Как ты можешь доказать, что ты лиса?” — спросил кролик. Лиса не знала, что и сказать, потому что раньше кролики убегали от нее без подобных расспросов. Тогда кролик сказал: “Если ты можешь показать мне письменное доказательство того, что ты лиса, то я тебе поверю”.
Итак, лиса побежала ко льву, который дал ей удостоверение, что она лиса. Когда она вернулась назад туда, где ее ожидал кролик, она начала читать документ. Лисе это доставляло такое удовольствие, что она задерживалась на каждом параграфе, чтобы продлить его.
Тем временем, уловив смысл послания уже по первым нескольким строчкам, кролик удрал в нору и больше не показывался. Лиса побежала обратно к логову льва, где она увидела оленя, разговаривающего со львом. Олень говорил: “Я хочу видеть письменное доказательство того, что ты лев”. Лев сказал: “Когда я не голоден, мне нет нужды беспокоить себя, когда же я являюсь голодным, то ты не нуждаешься ни в каких писульках”.
Лиса сказала льву: “Почему же ты не сказал мне, чтоб я так поступила, когда я просила удостоверение для кролика?” “Мой дорогой друг,— сказал лев,— тебе следовало сказать, что удостоверение требовал кролик. Я думал оно нужно для тех глупых человеческих существ, от которых некоторые из этих идиотских животных научились подобному равлечению”.
Ишан Вали, когда он внезапно появился в Сирии из Туркестана, показал, что он обладает замечательно большим набором технических методов (называемых любителями внешнего “его мудростью”), при помощи которых он мог воздействовать на движение вперед застывшего тогда учения Суфизма. Он нашел, например, что суфийские школы стали организациями, связанными вместе традиционализмом и почтением к какому-нибудь одному Мастеру в ущерб учению суфиев в целом. Они работали над упражнениями и идеями, которые по праву принадлежали другим людям, другим временам и даже другим местам. Тот путь, который избрал Вали для подхода к этой проблеме, оказал большое впечатление на тех, кто, ничего не зная о его методах, считали, что они должны помогать ему. Сюда входили Мустафа Али Дарази, Али Мохаммед Хуссейни и Тавиль Термитхи, рассказы которых дожили до нашего времени. Он сказал им: “Для постороннего наблюдателя, рассматривающего эти собрания людей, даже с точки зрения той реальности, что они стали мельницами, перемалывающими одно и то же, а не школами, невозможно различить тех, к кому следует приблизиться и тех, кто не имеет способности учиться.
Как вы знаете, я показал вам, что в настоящее время все они являются непригодными для Работы, но кто из них способен к оживлению?” Он показал на ряд пальм, засыхающих из-за засухи: “Если воды недостаточно, какое дерево мы будем поливать? Я показал вам, что они высохли,— нечто такое, что вы не осознавали раньше. Сейчас я покажу вам способ проверить, могут ли отдельные деревья ожить или нет”.
Ишан Вали, для демонстрации, встретился теперь со всеми шейхами Школ, занимавшимися повторением старого, большинство которых встретили его приветливо, указав, что они будут рады получить его помощь по восстановлению Учений. Он не дал им никаких обещаний. Отделившись от них, он написал каждому в таком духе:
“У меня есть нечто преходящей важности, чтобы сказать для вас, и совсем ничего, что бы я мог сказать через вас. Это означает, что мне нужно иметь разрешение обращаться непосредственно к вашим последователям. Если вы его дадите, то я сделаю свои методы известными. С другой стороны, если вы этого не допустите, то со временем я смогу обратиться к этим людям косвенно. Но в таком случае сбоим отказом вы отделите себя от меня, и я
не буду иметь возможности сказать что-нибудь для вас. Поскольку у меня есть ответственность или перед всеми вами или ни перед кем, то вначале я не могу вас использовать как канал, если я имею возможность обратиться к вам прямо. Поскольку вы развили столь тесную связь со своим сообществом, я должен рассматривать вас как существенного члена сообщества, и не могу поэтому как-либо выделять Вас”.
Он объяснил своим помощникам, что те шейхи, которые хотели рассматривать себя учениками, точно так же, как они рассматривают своих собственных студентов,-будут шейхами, возглавляющими Школы, которые еще можно оживить.
Некоторые шейхи ответили пониманием, а остальные явно или скрыто выявили интенсивное сопротивление контакту с Ишаном Вали.
Несмотря на то, что он приветствовал понимание шейхов, рассматривающих себя его учениками, ничем не отличающимися в этом аспекте от их собственных учеников, он горевал о засохших растениях.
Али Мохаммед Хуссейн сказал: “Ты, значит, горюешь о том, что показало себя мертвым?” Он ответил: “Они не все мертвы. Только их подозрение заставляет их вести себя так, как если бы они были мертвыми”.
Как только он сказал это, некоторые шейхи из отделившихся школ, как если бы услышав внутренним восприятием, изменили свои взгляды и положили свои тюрбаны к его ногам.
Маджзуб, один из ранее заблуждавшихся шейхов, сказал впоследствии: “Я почувствовал, как будто нечто давящее было снято, и я знал тогда, что это были мои страхи и подозрения”.
Однако, Ишан Вали сказал: “Это были молитвы самих “колеблющихся” шейхов, оказавшиеся сильнее, чем их страхи и подозрения, которые заставили их прийти к нам и получить то, что мы должны дать им. Фактически эта вся заслуга их. Как можем мы получать заслуги, делая нечто такое, что мы уже знаем? Мы в прошлом получили заслугу за практикование определенных вещей. Однако, в данном случае именно они очистили зеркало понимания, вывернув наизнанку свою природу полную ржавчины”.
Таким образом подозрительные шейхи восстановили гиое значение в своих собственных Школах и достигли большего уважения от своих собственных учеников.
Те немногие, которые остались в отдалении, нашли, что их ученики все более и более склонялись к смущению ума, или приверженности к Вали, несмотря на то, что он писал им: “Я не вербую ваших учеников не из уважения к вам, а потому что без понимания всего тела конечность не может функционировать. Поэтому, если вы боитесь потерять учеников из-за моего присутствия, то не бойтесь, потому что я не могу помочь им и всегда буду так говорить. Однако, я боюсь за ваше дальнейшее положение”.
Засохшие растения, за исключением нескольких, не ответили на этот благодатный дождь. Сегодня, разумеется, не осталось никакого следа на земле от последователей тех шейхов, которые не пришли к методам Ишана Вали в тот период, когда он находился в Сирии.