[UsuallySoldier]

Пункт – A1.

15:18

На улице, под потоками холодной воды, я открываю зонт, и неторопливым шагом отправляюсь назад, на рабочее место. Дожди здесь, в Городе, не столь жестоки, как ливни в джунглях, где влага, падающая с неба, представляет собой сплошную непроницаемую стену, различить за которой что-либо весьма проблематично, если не сказать - невозможно. Там в месяцы муссонов мы прятались под брезент палаток и тентов, прорезиненные пончо и отжатые у местного населения разноцветные зонты с дурашливыми, смешными мордами на ткани между каждой парой спиц.
Но это было давно. Сейчас мой зонт – чёрный, как свернувшаяся и окуклившаяся, сгнившая память о тех годах.
Единственное что не изменилось, что осталось прежним – это Корнелия. За пеленой влаги на мгновение вижу её глаза – серо-зеленые, и улыбаюсь. Не злобно, но так, как улыбался когда-то девятнадцатилетний Эрне, не зная о том, что выпадет на его непростую и отнюдь не лёгкую долю. Не потерянно, как тогда, в тот судьбоносный вечер, о котором лучше не вспоминать, во время одного из выходов под Тан Кхе.
Не могу сказать, что просьба певицы меня удивила. Но подстраховаться всё-таки стоит. Разузнать – откуда, чьё.

Первым делом, вернувшись на рабочее место, в тёплом сухом кабинете, окна которого затянуты тёмными шторами, ставлю перед собой на стол две зажигалки – свою, и принятую от Лёре.
Первая известна мне до последней царапины – никель покрытия серебряного цвета вытерся почти полностью, обнажив желтоватую латунь корпуса, однако, несмотря на это, надпись, что была выцарапана когда-то открывателем консервов, сохранилась. Надпись-предупреждение, говорящая напрямую, кто хозяин этого маленького кусочка стали с хитрой начинкой внутри: «…И пусть иду я кровавыми тропами ненависти через долину смертной тени, не убоюсь я зла, ибо я есмь самая злобная, страшная и жестокая тварь в этой долине, ибо я и есмь зло…». Годы службы - 66-67 (у обычных людей другое летоисчисление), место – ставшая почти родной зона Тан Кхе, часть приписки, метка ВК – военный корреспондент.
А вот «гостья» оказалась потрёпанной – года удалось различить с трудом, но о прочей личной информации и речи не шло. Лайтер явно затирали, уцелела только цитата: «Жизнь сладка для того, кто сражался за нее, и она будет иметь вкус, который люди, которых защитили, никогда не узнают».
Вряд ли хозяин расстался с ней по доброй воле, но ещё интересней её путь до Корнелии.
Впрочем, теперь я знаю, чем займусь вечером, после рабочего дня. Самое время заглянуть в гости, к одному старому приятелю...