Хозяев усадьбы (так они сами именовали строение) звали Пер и Гвен. Что представляло собой сокращение от длинных имён Перегрин и Гвендолин. Принадлежали они к сравнительно редкой на Планах расе фирболгов. Реакция же великанов на внезапно падающих на крышу незваных гостей оказалась одновременно и терпимой – в Мультивселенной не много имелось существ, которых фирболгам* стоило опасаться, - так и настороженной. Ибо существа, с которыми гиганты не хотели связываться, наличествовали в избытке.
Конкретно на Асгарде беспокойство великанам доставляли активно пользующиеся разнообразным летающим транспортом эйнхерии… Местные защитники Добра куда больше любили кровавые битвы за Добро, чем Добро само по себе. К тому же, в силу способности воскресать, почитали себя неуязвимыми. А по сему, прежде чем напасть, вообще редко задавались вопросом: а надо ли? И, ведь, пчёлы, как известно, фигня, но их много, - эйнхерии если и набигали, то сразу кучей. И где ж их всех хоронить-то потом?
К счастью, Ахеноваль и Нетти не походили на эйнхериев. Как не походила на валькирию и Лулу. Появившись из-за дома, она вообще мало на кого походила, поскольку рикошетом от крыши отскочила прямо в корыто, полное грязной воды и очистков, оставшихся от собранных Гвен грибов.
Тем не менее, великанша узнала нимфу, немедленно выказав лесному существу почтение, для Лулу, стремящейся забыть о своей природе, и в этом преуспевающей, непривычное, вызывающее растерянность и смущение. Как и почтительность друида до этого. Разговор, между дамами, однако, вёлся не на друидике, а – внезапно – на языке эльфов. В исполнении великанши, впрочем, практически неузнаваемом на слух. Из того же, что нимфа сочла необходимым перевести, вытекало, что Гвен и Ахеноваль в некоторой степени являются коллегами, ибо хоть и служат силами природы, но разными способами. Великанша была шаманом. Подобно магам, заклинатели этой категории стараются не иметь дел с существами, которых не смогут контролировать. Гвен специализировалась на лесных и горных духах.
***
Бросок в сторону дыма привёл к закономерному результату. Спустившись в долину с кряжа, Карл оказался в лесу и быстро потерял ориентир из виду. Выдерживать направление по памяти тоже не получилось. В лесу невозможно было двигаться прямо, - приходилось огибать стволы и каменные глыбы. Спустя некоторое время воин окончательно заблудился.
Стандартные меры не работали. Солнца не было, - свет лился с небосвода равномерно. Небесные тела, представленые на Асгарде проплывающими в воздушном океане обрывистыми островами не стояли на месте. Муравьи… Да, походу, насекомые тоже не знали, где здесь север. А если бы и знали, что толку? Кажется, остров ещё и вращался.
Чтобы сориентироваться, необходимо было подняться на возвышенность. Гладкие столбы сосен не располагали, и воин, обдирая мох и лишайник, залез на оказавшийся поблизости огромный – в три-четыре роста – валун с удобно-плоской вершиной. Обзор окрестностей с площадки, действительно, позволил обнаружить потерянную сероватую струю на фоне неба, - здорово в стороне от предполагаемого курса, но и уже на треть ближе. Попытавшись запомнить ориентиры, Карл стал спускаться, и тут обнаружил, что напрасно выбрал для восхождения ближайшую сторону монолита. По противоположной, дугой, спускались ступени. Очень высокие, неудобные, покатые от времени, но явно рукотворные. Валун кто-то и как-то использовал, и приспособил для неизвестной цели очень давно, - как минимум сотни лет назад. Но был ли мегалит заброшен, или же остаётся в эксплуатации доныне, Карл определить не смог.
Очутившись же на земле и вознамерившись продолжить бег к дыму, воин краем глаза уловил движение. В полутора сотнях шагов, сразу же затерявшись в подлеске, мелькнула фигура. По первому впечатлению человеческая. Ну, или человеческого размера.
Незнакомец не прятался, не убегал, а просто шёл через лес примерно в направлении портала, через который прибыла партия. Заметил ли он сам Карла, понять было нельзя. В тот момент – нет. Ведь, фигура была видна со спины. Но, пока воин стоял на валуне, вглядываясь в горизонт, всякое могло случиться.
И, да. Главное. На фигуре был перехваченный поясом коричневый балахон с острым капюшоном.