— Андрюша как раз из магазина, - Степаныч положил Кобальт на стол. - Сергеич, говорит, скулит как побитая псина. Рассказывает, что ковбой его какой-то грабанул!
Босс снова сверкнул золотыми зубами. А в Жене вдруг вспыхнуло отвращение к менту, сидящему позади. Ему вспомнились слова Клинта Иствуда из одного славного фильма. Скажи мне, разве шериф не должен быть смелым, дружелюбным и, прежде всего, честным? Скормить бы Андрюше его же погоны…
— Шляпа! - не унимался Степаныч. - Сапоги! Руки, говорят, в татуировках! Вот это парень, ты глянь!
Он еще немного похихикал, потом откашлялся и поправил галстук.
— Ладно, ковбой, ты справился, дальше что намерен делать?
— Зависит от того, улажен ли вопрос с моим долгом, - ответил Женя.
— А что? - в голосе Степаныча слышались ехидные нотки. - Если прощу, драпанешь отсюда как заяц? Обоссышься от радости?
Петрович стоял к Жене спиной, а парень как никогда ощутил потребность в его поддержке. Хотя бы ее подобии, которое могло промелькнуть в глазах старика.
— Ладно, пацан, - хлопнул по столу Степаныч. - Ты прощен, можешь катиться, но…
Женя напрягся.
— ...должен спросить. Работы ты, видно, не боишься. Голова твоя в деле работает куда лучше, чем за карточным столом. Сколько тебе, лет двадцать?
— Двадцать пять, - поправил Женя.
— Такие парни как ты, обычно, забираются очень высоко. Хочешь у меня работать?
Говорят, с возрастом, люди отказываются от принципов, которым следовали раньше. Мир уродлив и несправедлив, чаще всего именно он меняет тебя, а не наоборот. Когда-то у мужчин в этом кабинете тоже могли быть свои принципы. Но они повзрослели. Постарели. В конце концов, их принципы начинали казаться им чем-то несерьезным и детским. Быть может, даже чем-то опасным, чем-то, что может уложить их в деревянный ящик. В итоге принципы сменяет то, что в их кругах называют понятиями. Все для них становится настолько просто, что им даже не нужно в это вдумываться. Они просто знают: человек понятий в этом мире хищник. Человек принципов - жертва. Для Жени все было иначе. Годы в разборках между районами, в выбивании долгов из бизнесменов, в кражах автомобилей, в их перегоне сквозь недружелюбные города. Ощущение власти и безграничных возможностей, бесконечное веселье и настоящая свобода… А потом все как-то быстро потускнело. Может быть, дело в том, что с годами он действительно умнел. Может быть, дело в тех фильмах про американских копов и крутых стрелков с дикого запада, что они с Мариной смотрели каждый вечер в те славные деньки. В фильмах, где мир проще некуда. Где есть только плохие парни и парни, которые надирают им зад. Может быть, это и было его взрослением? Свалившееся с небес осознание и вспыхнувшее в груди сострадание? Где он сейчас? В темном логове плохого парня в окружении стервятников, принявших облик честных бизнесменов и служителей правопорядка. Единственный человек, который был ему кем-то вроде отца, отговаривал Женю от всего этого дерьма десять минут назад. Его отпускают, он может идти, но все равно стоит здесь, и раздумывает над предложением этой сволочи…
Пауза затянулась и Петрович обернулся. Глаза его говорили только одно. Не надо. И этого Жене хватило с лихвой.
— Деньги здесь. Мне нужно идти.
Он сделал шаг к столу, чтобы положить на него пакет, но Степаныч вскинул руку, чтобы его остановить.
— Не надо, - сказал он. - Оставь себе. Из уважения к Петровичу, я не буду настаивать на своем предложении. Но знай: если передумаешь, мой кабинет в конце темного коридора.
— Тут еще документы, - сказал Женя глядя на пакет.
— Документы? - он заинтересованно вытянул шею. - Какие еще нахрен документы?
— Я решил забрать вместе с деньгами, - ответил Женя. - Много дерьма слышал об этой жирной свинье... В общем, вы хотели зашкварить его бизнес и я решил проявить инициативу…
Степаныч нахмурился и посмотрел на Петровича.
— Чей ты, говоришь, он сын?
— Сашки Седова, - ответил старик. - Хороший был мужик.
— Ясно, - хмыкнул босс, и глаза его встретились с Жениными. - Я редко кому лично предлагаю у меня работать, а ты, прямо скажем, удивил. Голова у тебя работает что надо, я редко снисхожу до комплиментов, так что настоятельно прошу - отдохни и подумай над моим предложением.
— Я подумаю, - соврал Женя.
— Вот и умница. А теперь иди.
— А документы?
— Выброси, сожги или займись оригами, - махнул рукой Степаныч. - А теперь иди, работы полно.
Женя кивнул и отправился назад мимо стервятников, рассевшихся на диване, бугаев-охранников и высоких стеллажей. Настроение его уже пошло на лад.
Он курил уже третью сигарету подряд, глядя на центральный вход супермаркета, ожидая когда же оттуда появится Петрович. Если Женя решил линять сегодня, нужно хотя бы сказать старику пару слов. Все-таки он, в какой-то мере, о нем позаботился.
На его банковской карте было около сорока тысяч скопленных рублей. После той неудачной партии в покер, он решил, что хотя бы отчасти расплатиться ими со Степанычем, но Петрович его переубедил. Женю все равно поставили бы на счетчик, и ему все равно бы пришлось выполнять эту грязную работенку. Но если старик желал ему более благородной участи, почему просто не одолжил эти четыре сотни? Деньги у Петровича водились, но у него, в отличии от Жени водилась и семья. Дети и внуки, которым, очевидно, его помощь была нужнее.
Женя взялся за дело серьезно. Грабанул магазинчик, напугав тех бедных женщин и попортив лицо их шефу. Да, с самого начала дело тут было не в деньгах. Очевидно, тот жирдяй чем-то насолил Степанычу.
Кое-кто из парней рассказывал, что у этого места и так дела шли плохо. Вечная просрочка на витрине, недовольные покупатели, продавцы по несколько месяцев не получавшие зарплату. И это среди всех этих новостроек, где до ближайшего “Магнита” нужно было трястись в автобусе несколько остановок.
Наверное, уже не столь важно, где эта кобылка сломала свою ногу, потому что сегодня утром ее, наконец, пристрелили. Вряд ли бизнес жирдяя переживет это ограбление. Продавцам (тут укол совести проткнул что-то внутри) придется искать новую работу в городе, который тоже коснулся кризис. И той бухгалтерше еще, хотя Женя думал, что с таким личиком девчушка вряд ли пропадет.
В горле пересохло, но возвращаться в зал к торговому автомату ему не хотелось. Голова болела, а во рту стояла горечь от выкуренных сигарет, но он все-таки достал из пачки последнюю и затянулся.
Когда он выберется на реку, тогда и станет меньше курить. Тем более ларьков поблизости не будет и, кто знает, может он вообще бросит. Было бы неплохо.
Женя заглянул в пакет на сваленные в кучу деньги с документами. В начале заварушки он полагал, что о поездках пока придется забыть. Обрадовался, когда узнал, что накопления скорее всего останутся при нем. А сегодня его поездку еще и проспонсировали. Конечно его спонсор мерзкий больной на голову криминальный авторитет, но что с того, если он больше сюда не вернется? Сорванный куш он пересчитает, когда окажется в своем пустом гараже на окраине, вдалеке от квартирки в которой жил с окончания школы. Но бумажки его отчего-то заинтересовали. Он чуть порылся в них и достал из пакета серую книжонку. Немного погодя выудил еще одну.
— Трудовые книжки, - Женя хмыкнул. За свои двадцать пять лет он много где успел поработать, но такой штуки у него никогда не водилось.
Женя раскрыл одну, и принадлежала она, судя по записи на первой странице, Торлоповой Ирине Георгиевне девяносто третьего года рождения. Та самая бухгалтерша, догадался он. Два с половиной года официального трудового стажа на службе у жирдяя. Кто знает, может разорившийся шеф когда-нибудь откроет новый магазин в каком-нибудь далеком отсюда городе, и прихватит девчушку с собой. Женя бы такую прихватил.
Вторая книжка была записана на Конюхову Марию Семеновну шестьдесят пятого года рождения. Страницы были сплошь исписаны, но какими-то, мягко говоря, не слишком высокими должностями. Санитарка, уборщица, сторож, продавец. Тяжеловатый стаж и… совсем недолго до пенсии.
Женя, не до конца осознавая зачем он это делает, полез в пакет искать копии паспортов сотрудников, но водительская дверь вдруг открылась и парень от неожиданности вздрогнул. Петрович сел за руль.
— Что, куш пересчитываешь? - спросил он и захлопнул дверь.
— Да нет… - расстерялся Женя. - Как там? Тихо все?
— Меня просили уговорить тебя остаться, - вздохнул Петрович. - Поработать еще.
— А я, кажется, только что понял, что больше не хочу подобным заниматься.
Петрович долго смотрел ему в глаза, не произнося ни слова. Женя уже было решил, что Степаныч все-таки переубедил старика, но тот вдруг хлопнул его по плечу и завел двигатель.
— А Арсен?
— Пешком дойдет, - сказал Петрович. Жене показалось, что тот почти что улыбается. - Пошел он нахрен.
Машина сдала назад и выехала со служебной стоянки супермаркета. Женя, прислонившийся лбом к боковому стеклу улыбался.
“Да, - подумал он. - Пошел он нахрен. Пусть все они катятся куда подальше”.
4
Андрюша был очень смышленым ребенком, и какое-то время Маша даже подумывала отдать его в школу прежде, чем тому исполнится семь. Подумав получше, она решила, что пока это позволено, пусть Андрюша погреется еще немного в теплой детсадовской беззаботности. Ее сын был уже достаточно самостоятельным, чтобы мыть за собой посуду, и даже готовить бутерброды с колбасой и сыром. Со спичками он не играл, пузырьки с лекарствами не трогал, дверь чужим не открывал. Наверное, ей уже не стоило так волноваться, оставляя его дома одного, но она всегда старалась не задерживаться и звонить по нескольку раз за время своего отсутствия. Ей пришлось нанять няньку только потому, что Андрюша приболел. Период жара пришелся на ее выходной, когда Борис Сергеевич либо закрывал магазин, либо сидел за кассой сам.
Мальчик был смыслом ее жизни, и она редко думала над тем, что обрела его по воле случая. Даже шесть лет назад она была уже немолода. Как часто случайный секс падает на голову женщин ее возраста? Такое случается только с пьянчугами, живущих в грязных квартирках неблагополучных районов, но в ее “происшествии” алкоголь тоже поучаствовал. Юбилей старой подруги, море шампанского и молчаливый гость с пышными серебристыми усами. Она вспоминала о нем только тогда, когда Андрюша приносил ей свои рисунки, слишком аккуратные и с множеством деталей. Когда он читал ей слова из книжек и газет, слишком длинные и сложные. Когда рассказывал про австралийских кенгуру или планеты солнечной системы. Она была женщиной всю жизнь проработавшей на низкооплачиваемых местах, никогда не увлекалась книгами, не интересовалась науками. Смышленость Андрюши досталась ему определенно не от нее.
Третий день они сидели дома вдвоем. Мальчик уже почти не кашлял и с начала следующей недели должен был отправиться в сад. А она тем временем займется поисками новой работы. Маша считала себя слишком старой и недалекой, чтобы пользоваться интернетом. Да и в компьютере, пока Андрюша не подрастет, надобности не было. Поэтому каждый вечер она и слушала объявления о вакансиях по местному телеканалу, старательно записывая телефонные номера в тетрадь. Пусть их было немного, но от мысли, что она не сидит без дела, становилось легче. Деньги, которые заняла ей подруга (та самая, юбилей которой и ознаменовался зачатием Андрюши) уже заканчивались. Как и продукты в холодильнике. Она до мяса сгрызала свои ногти, переживая о том, что новых долгов не избежать. Мысль о том, чтобы обратиться в одну из тех разрекламированных конторок быстрого займа, она сразу же отбросила. Слишком страшные истории она слышала о безжалостных коллекторах.
Видимо придется обращаться за помощью к родне из Пскова. Раньше они были к ней добры, но с тех пор, как Маша забеременела, звонки стали случаться гораздо реже. Она полагала, что родня стала хуже к ней относится. Может быть, считали ее пятидесятилетней проституткой, хоть и не подавали виду, поздравляя с днем рождения или новым годом. Ей было почти наплевать на их к ней отношение, потому что знала, что никакая она не проститутка, но сейчас ей становилось жутко от мысли о звонке, который она рано или поздно сделает. Ведь долг за квартиру рос с каждым днем… А все потому, что она все-таки потеряла работу, которой так боялась лишиться.
Но, может быть, ограбление не было случайностью? Может быть, Господь так уберег ее от непозволительной траты времени и сил? Может быть, эта поганая свинья и не собиралась заплатить ей положенные деньги?
И все же, мужчина в шляпе и с револьвером в руке здорово ее напугал. Не одну пригоршню валерианки ей пришлось проглотить в тот первый день после увольнения. Она рассказала полиции обо всем, на что обратила внимание. Приятный голос, голубые глаза и татуировка на руке. Боже, эта мертвая птица будет сниться ей до конца жизни! Может быть, когда-нибудь она расскажет об этом случае Андрюше. Может быть, даже своим внукам, если доживет.
Она чуть улыбнулась от этой мысли, но улыбка пробыла на ее лице недолго. Все это, конечно, очень интересно, но скоро им будет нечего есть, нечем будет платить за детский сад, и еще этот долг за квартиру, долг ее подруге, господи, долги, долги, долги… А что, если Андрюша снова заболеет, сразу после того, как выздоровеет? Такое иногда случалось. И чем, скажите на милость, она оплатит его лекарства?
Маша положила телефонный аппарат себе на колени и начала перелистывать страницы записной книги в поисках номера Люды - ее двоюродной сестры из Пскова. Она старалась не думать, насколько неприятным будет этот разговор, а просто дождаться ответа, поздороваться и объяснить…
— Ма-а-ам? - позвал Андрюшенька из прихожей. - Мама?
— Сынок, я сейчас немного занята, дорисуй пока свой замок.
— Мам, нам под дверь тут бумажку какую-то просунули.
Маша отложила телефон, встала с кресла и, морщась от боли во все еще поднывающих коленях, заковыляла в прихожую.
— Что там, родной?
— Смотри, - Андрюша показывал пальцем на белый лист, лежавший на коврике под дверью.
Маша наклонилась и посмотрела ближе. Бумажка оказалась конвертом, на котором были выведены неровные печатные буквы. Она подобрала его и пошла обратно к креслу. Андрюша, словно хвостик следовал за ней. Маша достала из футляра свои очки для чтения и нацепила их на нос.
— Вы-ы… - мальчик читал хорошо, но все еще медленно. - Их. За-ра-бот…
— Сходи на кухню и дорисуй свой замок, - она старалась говорить спокойно и даже выдавила из себя улыбку. Она перевернула послание буквами книзу, а пальцы уже ощупывали конверт, который казался очень толстым. Очень.
— А что это за письмо, мам?
— Это просто квитанции, - соврала Маша. - За электричество.
Андрюша с недоверием посмотрел ей в глаза, потом пожал плечами, словно говоря “как скажешь” и пошел на кухню. Очень сообразительный мальчик.
Маша перевернула конверт, и глаза ее забегали по буквам.
“ВЫ ИХ ЗАРАБОТАЛИ.
ИЗВИНИТЕ, ЧТО НАПУГАЛ.
ЕСЛИ ВАМ НУЖНА ИНФОРМАЦИЯ ИЗ ВАШЕЙ ТРУДОВОЙ - ОТКОПИРУЙТЕ СТРАНИЦЫ И ИЗБАВЬТЕСЬ ОТ НЕЕ.
НЕ БОЙТЕСЬ ИХ ТРАТИТЬ. ОНИ ВАШИ.
УДАЧИ.
P.S. И ПОСТАРАЙТЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ РАБОТАТЬ НА СРАНЫХ ГОВНЮКОВ”
Дрожащими пальцами она потянула за краешек конверта, и, насколько могла аккуратней, вскрыла его. Она вытащила из него пачку банкнот, оранжевых и голубых, и зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. На колени упала серая трудовая книжка.
Слезы катились по щекам. Она попробовала сосчитать деньги, но сбилась где-то на шестидесяти пяти тысячах.