6
Это был нижний мир. Когда-то здесь жили и работали люди. Какая-то своя, непохожая на эротическую, жизнь здесь была и сегодня. Но здесь больше не добывали руду, не растили горох, не строили корабли. Здесь, вдали от глаз Земправа, процветал тайный мир, мир преступлений и пороков. Из подобных злачных мест исходит все зло и отчаяние нашего мира. Порождаемое неутолимым голодом, и искупленной, нелепой завистью к жизни на дне гравитационного колодца, оно обретает форму, превращаясь в скупщиков детей, разносчиц инфекций, проповедников ересей, и прочую пошесть, оскверняющую города Эротического Кластера. Подобные места влекут, тащат силой, или заманивают, соблазняя едой Сина. Добрый человек не станет сюда приходить. И уж тем более, не должен идти на такое протектор Симпозиума.
Но вот, я был здесь.
Тупиковый цилиндрический отсек, настолько обширный, что в нем можно было бы играть в баскетбол, был со всех сторон обшит мягким ворсистым ковром. Все переборки облекали диковинные исфаханские узоры. Едва войдя в него, и прислонившись, было, к ближней переборке, чтобы оглядеться, я тотчас же по шею погрузился во всю эту ворсистую роскошь.
Воздух здесь был холодным, чистым и свежим, почти лишенным запахов, помимо вездесущего аромата теплой пластмассы. Редкость в перенаселенном, повсеместно забитом дышащими людьми, готовящейся едой, работающими машинами Эросе.
За столом в дальнем конце отсека сидел человек.
- Добро пожаловать в Анкерпойнт, протектор! – сказал сидящий на фоне звездного неба.
Я приблизился. Тощий, практически изможденный мужчина, бледный и высокий. Одежду его составляет лишь набедерная повязка из черноц дерюги. Голову венчает сложная, высокая прическа. На висках маслянисто проблескивают скобки нейрокомпьютерного интерфейса.
Это был первый человек, которого я встретил с момента прибытия на мертвую верфь. Мой харон, авиатор Гай, велел мне идти одному. Матросы вручили мне подбитый ватой плащ, и безопасный керосиновый фонарь, из тех, которые в ходу у шахтеров. Кто-то похлопал меня по плечу.
Я прошел сквозь стыковочный узел, и люк «Точки росы» тотчас же захлопнулся за моей спиной. Меня провожали во тьму, словно древнего героя, бредущего в лабиринт на встречу с чудовищным Минотавром.
Мне была хорошо понятна стратегия Гая. В том случае, если мои переговоры с теневыми дельцами окончатся деструктивным образом, он всегда сможет отстыковать парусник, и увести его на столь далекие рубежи Вихря, где его не отыщет даже самая длинная рука. С другой стороны, запертый парусник у причала наших хозяев был также и определенной гарантией безопасности для меня. Зная, что за моей спиной стоит некая неизвестная сила, способная оказать мне поддержку, хозяева, возможно, не решатся с ходу меня убить.
И сожрать.
Внутренние помещения комплекса были темными и холодными – я мысленно поблагодарил - их аварийных лампочек. Вообще, было очень пусто. Непривычно, после набитого людьми Эроса.
Тем не менее, очевидно, все это во многом было представлением. То тут, то там я легко замечал следы человеческого присутствия – забытые инструменты, упаковки от снеков, отпечатки ладоней на грязных переборках – все говорило о том, что совсем недавно в комплексе кипела жизнь.
Верфь была очень велика. Скорее всего, это было одно из тех мест, в которых люди живут эонами, поколение за поколением обустраивая их по своему вкусу, и медленно, но верно превращая камень и лед дикой природы в лабиринт пластика и металла, продолжающий темные перипетии их внутреннего мира.
Так же, некогда, было и с Сином.
Прислонившись к поручням, ограждающим смотровую галерею, я обескураженно огладывал бесконечные уровни комплекса, раскинувшиеся передо мной. Куда же мне идти? Как найти в этом лабиринте моего Минотавра?
Голубоватое сияние за спиной вынудило меня обернуться. О чудо – живая голубая искорка следовала ко мне, вынырнув откуда-то из темных глубин. Болотный огонек! Значит, в этом лабиринте у меня все же была и своя Ариадна!