Хашим бин Назил терпеливо дожидался аудиенции малика, в небольшом помещении сторожки прибрежной крепости, в которую Алим ибн Медир прибыл в сопровождении большой свиты с личной инспекцией. Юноша неторопливо прохаживался из конца в конец комнаты, ощущая тонкой подошвой своих сапог для верховой езды холод каменного пола. Два суровых пожилых ветерана мукавов с грозными ятаганами за поясом невидящим взглядом смотрели на внешнюю дверь, ведущую на стену укрепления. Время тянулось нестерпимо медленно...
Внезапно тяжелая внутренняя дверь распахнулась, пропуская внутрь владыку Юга в сопровождении еще двух телохранителей и своего личного секретаря - совсем еще мальчишку, но с таким серьёзным выражением лица, исполненным собственной важности, что Хашим в любой другой ситуации не удержался бы и усмехнулся. Сейчас же - ему не оставалось ничего, кроме как упасть на колени и попытаться припасть к ногам малика:
-
О потомок Пророка! Ваш смиренный слуга, Хашим бин...
Малик, не замедляя своей хромающей походки, прошел мимо коленопреклонного молодого человека, чуть коснувшись его плеча рукой, и сказал:
-
Следуй за мной, сын Назила. Я покажу тебе кое-что.
Стражи между тем отворяли внешнюю дверь. Влажный запах моря и шум бьющихся о прибрежные скалы волн наполним помещение. В смятении, Хашим вскочил на ноги и последовал за своим повелителем, отставая на несколько шагов.
Стена крепости была безлюдна, за исключением редких патрульных, через равные промежутки времени проходящих между башенными сторожками. Массивные каменные зубцы плохо защищали от ветра с моря, и, даже несмотря на погожий летний день, ветер этот был весьма суров. Хашима, однако, взмок от волнения.
Малик остановился на середине стены - и повернул лицо к морю. С минуту он стоял, молча наблюдая за чайками, вьющимися над прибрежной полосой, после чего, не поворачиваясь к своему спутнику, произнес:
-
Море. Источник богатств - и источник потерь. Оно, как и всякая стихия, приносит свои дары - и оно же отнимает жизни. За прошедший месяц... что ж, будет справедливо сказать, что стихии были сурово к правоверным. - Алим ибн Медир наконец повернул лицо к Хашиму - и тот разглядел на нём выражение глубочайшего недовольства. -
Несколько наших кораблей были затоплены пиратами. Суровый шторм погубил немало народа, причинил немало ущерба. И я, малик народа Джемуб, вынужден предпринимать всё, чтобы предотвратить подобное в будущем. Я приказал посадить новые леса, организовать заготовку дерева для постройки более могучего флота, способного справиться с морскими разбойниками. Я отправил посольство к моим "вассалам" в Ин-Заккуре... не важно, зачем. И я потратил 2000 мер серебра на экспедицию твоего отца... - малик чуть прищурил глаза. -
Он, мне говорили, очень интересуешься древностями? Это похвально. Книга Книг поощряет ученость! Но в списке добродетелей её явно затмевают другие. В частности - бережливость. И уместная, соразмерная с доходами щедрость. - кажется, Хашим начал понимать, к чему шел разговор. -
Я написал твоему отцу, что Алим ибн Медир аль-Фатх милостиво соизволяет ему в этом месяце отправлять воду, пищу и работников на раскопки за его, Назила бин Эмзара, собственный счет. А ты передай ему лично - если по прошествии некоторого времени мне доложат, что в Хептуме возросли налоги, или поборы с купцов, или были изысканы какие-то еще способы переложить данную почетную обязанность на плечи простого народа - следующий сатрап этой области будет происходить из другого, менее древнего рода. Ты всё понял? - взгляд владки Юга был суров.
-
Да, господин. - коротко ответил юный Хашим бин Назил.
-
Хорошо. - малик снова повернулся к морю -
А после того, как доставишь данное послание - возвращайся в столицу, к моему двору. Нечего юноше такого знатного происхождения делать в провинции. Думаю, у меня найдется тебе применение...