Те, кто говорят, что смерть это не страшно – самые крупные лгуны в этом мире, поверьте мне. Сколько раз я слышал заявления о том, что человек не боится смерти. Однако стоит пройтись по темной улице в одиночку, или, например, через компанию черных в гетто, как что-то сразу подкатывает к горлу.
Я старался идти быстро. Да, быстро, как можно быстрее – я не хотел остаться обворованным. А в нашем городе и не такое возможно. В принципе, остаться без кошелька – самое меньшее, что может здесь случится. Лос Анжелес неприветлив к молодым красивым парням, в хорошей одежде, да еще и с длинными волосами. Ведь если есть фирменный плащ из натуральной кожи – значит есть и деньги, а если есть деньги – значит их можно украсть, а если «клиент» волосатый – значит есть повод привязаться! Хорошо еще, что не в черном квартале живу. Хотя, мой квартал немногим лучше черного. Что бы добраться до дома нужно пройти несколько не самых светлых переулков, пару дворов, и на каждом из этих «постов» можно получить. Лично мне не по душе, когда на лице нарисован шедевр абстрактного экспрессионизма в лучших традициях Джона Чемберлена. Мало кто любит это. Даже мазохисты, и те не любят. Странно, не правда ли? А любителей рисовать такие картины на лицах полно. В каждом дворе, на каждой улице, живет как минимум один скинхед, металлист, или черный, которые вечно дерутся, стреляют, и режут друг друга. Заняться людям нечем. Ограничивают себя рамками, и стараются подогнать всех под них. Никогда я их не понимал, и судьба так и не дала мне шанса понять. Привыкнуть можно ко всему, в том числе и к житью в таких кварталах, но если кому-то «повезло» там оказаться, то стоит стараться переехать как можно скорее.
Свернув на Генрис Стрит-50, я пошел по улице, освещенной горящими бочками, вокруг которых сидели нищие. Они-то не представляют опасности, они вечно пьяны, поэтому даже если они нападут, отбиться будет легко. Хотя, если на тебя наваливается даже четверо пьяных, это уже проблема. Быстренько пройдя эту улицу, я завернул в небольшой переулок. Пара контейнеров, черный выход какого-то клуба, ничего особенного. Дорога вывела меня на другую светлую улицу – Листер Сайд. Она славилась своими ночными клубами, барами, бильярдными, и количеством различного сброда. И это несмотря на то, что она находилась на самой границе с районом среднего класса, где уже начинались небоскребы. За моей спиной подул ветер, хотя его там быть не могло в принципе. Глянув назад, я увидел пустой переулок, все как обычно, но мне на миг показалось, что там прошмыгнула какая-то тень. Я не обратил внимания, а зря, ведь я уже был объектом дьявольской игры. Жертвой демоницы, с ликом ангела.
Быстро перебежав улицу, я свернул в узкую улицу между двумя небоскребами. Тут уж точно никого не было, а меня вроде никто не преследовал. Вскоре звуки стихли, и я остался в тишине, наедине с собой и своими мыслями. Все, что я слышал – стук каблуков собственных ботинок и порывы ветра. Дело в том, что, по сути, я шел по тоннелю, который прекрасно продувался. Посильнее укутавшись в плащ, я поскорее пошел дальше, закурив сигарету моей любимой марки – «Мальборо». Сигареты и живопись. Два лучших изобретения человека. Что может быть лучше, чем покуривая сигарету рассматривать картину. Несмотря на то, что улица была темной, мне было спокойно. Пока я не услышал, что чьи-то каблуки стучат в унисон с моими. Я остановился. Стук чужих каблуков прекратился. Посмотрел назад – никого. Сердце начало биться чаще. Несмотря на весь мой скептицизм, от таких галлюцинаций становится поистине страшно. Решив, что стоит поскорее дойти до дома, я быстро прошел улицу. «Родной двор, наконец-то», вот что подумал я, увидев родное деревце в центре квадрата, собранного из нескольких домов. Один из них - белый, довольно низкий относительно своих «братьев» - мой. Я пошел еще быстрее, сердце стучало как бешенное, но постепенно успокаивалось – сигарета делала свое дело. С каждым шагом я успокаивался все больше, а как только мне осталось сделать буквально 5 шагов до подъезда, сердце вернулось в нормальный ритм.
Снова мое сердце «завело» ощущение жуткого холода на шее, словно к ней прикоснулся мертвец. Я тут же положил на нее руку, но ничего не обнаружил, хотя шея и в правду была не такой теплой, как обычно. Этот вечер мне совсем не нравился. Я бросил сигарету и побежал к двери, вожделенной двери подъезда, где я был бы в безопасности. Добрался я до нее быстрее, чем думал, но не сказал бы, что это меня обрадовало. Меня кто-то толкнул в спину, буквально впечатав в дверь. Было больно, правда. Я ударился лицом и грудью, но адреналин заглушил боль, и я быстро обернулся. Передо мной стояла красивая девушка, с длинными красными волосами, спадавшими на ее грудь. На девушке был длинный плащ до ног, помимо него были видны лишь высокие каблучки женских сапог. Один взгляд на ее лицо завораживал, и оторвать его было уже трудно. Еще бы, вы попробуйте оторвать взгляд от милого тоненького личика, с высокими скулами, большими красными глазами и пухлыми губками! Настораживала только бледная кожа, хотя можно было сказать, что это просто грим. С первого взгляда не скажешь, что она на самом деле мертва. Она блистала жизнью, но в глазах ее было лишь синее ледяное пламя. Готов поклясться, еще миг назад ее там не было! А это пугало еще больше. Я не читал сказок о вампирах, я вообще не люблю литературу, поэтому я понятия не имел, с чем я столкнулся.
-Что вам нужно?! – Наивно спросил я, все еще надеясь, что все это просто совпадение.
Я старался вести себя спокойно, но меня выдавали слегка трясущиеся руки, и бледное, испуганное лицо.
Сердце стучало все чаще, этот звук был почти слышан посторонними. Трус. Я всего-лишь обычный трус. Но я никак не ожидал услышать того, что услышал.
-Еда. Мне нужна еда. – Голос у девушки был красивый, но какой-то зловещий, холодный, бесчувственный. От этого голоса не то, что мурашки по коже бегали, было ощущение, что мне вкололи шприц адреналина и запустили муравьев в кости, и эти муравьи не упустили случая меня там погрызть.
-Еда? Если вы голодны, то пойдемте ко мне, я накормлю… - Даже смешно от своих слов. Накормлю… Боже, ну надо так ляпнуть. Но тогда мне это не казалось смешным, совсем не казалось. Меня едва не хватил инфаркт с перепугу. Впрочем, как бы то ни было, я бы в любом случае умер той ночью.
-О, нет. Я не пойду к тебе, ты и так меня накормишь. – На лице ее появилась ухмылка - злорадная, холодная, ледяная. Она набросилась на меня с такой скоростью, с которой человек не может двигаться. Я глазом моргнуть не успел, как оказался прижатым к двери собственного подъезда, и женская рука держала меня так, что я не мог разве что шевелить руками и дергать ногами. Она подтянулась к моей шее, я словно чувствовал, что она собирается делать. Голова закружилась, мурашки побежали по коже, мне стало жутко холодно. Мне совершенно не хотелось умирать. У меня было множество дел, которые я еще хотел закончить, множество планов, и множество картин, которые я хотел изучить. Но этому всему не суждено было стать реальностью. Я вспомнил, как любил рассматривать картины, вспомнил, как рисовал, вспомнил сигареты, я вспомнил все. Я словно вернулся в свои воспоминания, гулял по ним. Этот миг казался вечностью.
В сознание меня вернула острая боль в шее, такая боль, что я невольно выпучил глаза и схватил девушку за руки, со всей силы. Я видел луну, которая приобрела красноватый оттенок, хотя может это уже была галлюцинация. Мне стало чертовски холодно, а мои руки начали медленно разжимать руки девушки. Жизнь медленно, капля за каплей, утекала из меня. Как это было мучительно. Когда твои мечты, твои желания, твои фантазии медленно покидают тебя, голодная, ненасытная тьма поедает их как орешки, а ты наивно пытаешься их спасти до самого последнего момента. Самое болезненное в смерти – это не смерть тела, а смерть всего того, чем человек жил.
Я попытался кричать, но из горла вырвался лишь тихий хрип. Веки стали тяжелыми, и у меня уже не хватало сил их держать.
Луна стала расплывчатой, в глазах мутнело. Это страшно – понимать, что жить тебе осталось считанные мгновения. С бессмысленным отчаянием ты цепляешься за последние осколки своей жизни, за последние дорогие для тебя вещи, пытаешься сделать что-нибудь, но все это безуспешно. Пожалуй, наиболее похожее ощущение, это когда от тебя уходит любимая. Только тут от тебя уходят все родные вещи. Это рвет сердце так, как не способен его порвать ни один зверь. Хотя со временем боль уходит, и страх уходит, и луна тоже уходит, уходит все… Звуки становятся тише, вокруг все темнеет, и вот только что блиставший жизнью человек уже погружается во тьму.
Тук-тук… Тук-тук… Тук…Тук… Угасающий звук сердца, темнота, забытие.
Но мне и умереть спокойно не дали. Первое, что я увидел, это была та самая девушка, держащая мое тело в руках. Еще теплое. Но оно больше не совершит ни единого вздоха. Девушка провела пальцем по ранкам на моей шее, и они срослись. Оставив мое тело, она быстро скрылась, так же незаметно, как и появилась. И я остался наедине со своим телом, со своими воспоминаниями, и со своей болью от потерянной жизни. Естественно, что у меня началась истерика, я кричал, пытался вселиться обратно в тело, но все тщетно. Потом приехала скорая, они увезли меня. Я даже не знаю, где меня похоронили, и похоронили ли. Я навеки заточен в этой тюрьме, в этом дворе, откуда я не могу выбраться. Я не могу даже попасть домой.
Не говорите, что вы не боитесь смерти. Может гордость не позволит вам это признать, но поверьте – как только вашей жизни действительно будет угрожать опасность, вы испугаетесь. Неприятно терять все, что тебе дорого, что ты любишь. Все бы сейчас отдал за то, что бы сесть в кресло, закурить сигарету, и рассмотреть какую-нибудь картину. Но я не смогу это сделать уже никогда. Все, что у меня есть – моя боль, мое отчаяние, и мои воспоминания.