Ошметки пепла под ногами мешали продвижению. Стоило лишь неосторожно ступить на обожженную землю, белые хлопья взмывали в воздух, разлетаясь по округе первыми снежинками. Впрочем, пепельные сугробы здесь были всюду.
Пахло гарью. Клубы дыма нависали над разрушенными домами безмолвными призраками, кое-где еще тлели обуглившиеся бревна. Шальной ветер тормошил огарки, и, поддаваясь его напору, некоторые срывались на землю с обгоревших балок, чем нарушали мертвое безмолвие деревни.
Когда-то звуки жизни заполняли ее. Деревенские мальчишки гоняли соседских уток, а девчонки плели венки из полевых цветов.
Здесь были краски. На зелени трав играли переливами вечно цветущие деревья, их соцветия отражали солнце, а небо переливалось синевой в придорожном ручье. Сейчас здесь все перекрасилось в серый.
Запахи трав и выпечки соседской поварихи теперь сменял запах гари. Каждый шаг здесь становился громовым раскатом, и каждый вдох вызывал поток кашля. Глаза слезились от дыма.
Влажные ладони еще сдерживали рукояти мечей, но с каждым новым взглядом Анна понимала, что здесь ей больше не с кем биться. Деревня покрылась слоем пепла, и ожившая память о ней поспешила замереть где-то там же внутри, где покоилась все долгие годы. Более здесь ничего не напоминало о прошлом.
Ларс убрал меч. В его глазах читался нескрываемый ужас.
— Не это я ожидал увидеть…
Он прошел мимо нее, но быстро остановился, прикрывая лицо от потока потревоженного пепла.
Анна подняла голову. Небо тоже было серым и тяжелым, ни один луч солнца не пробивался сквозь толстую броню из туч. Лес по краям теперь казался далеким и недоступным, как будто и не они с Ларсом в детстве сбегали туда от назойливых родителей. Наверное, он тоже пострадал от пожара и теперь, как мог, выживал в мире, где не было жизни.
— Я никогда не хотела вернуться… А теперь и не знаю, что для меня лучше: мертвая деревня или насмешки соседей, завидевших наше возвращение.
— Они все погибли, Анна. Разве можно это сравнивать?
Анна подошла к мужчине.
— Я научилась не жалеть людей, Ларс. Зачем-то, но, значит, это было нужно…
Она успела заметить немой укор в его взгляде, но он резко отвел глаза и продолжил идти по ковру из пепла. Анна поспешила следом.
— Тебе даже не хочется узнать, кто это сделал? Если это Вилорм?
— Вилорм? Не думаю. Ему незачем идти сюда. Но даже если и он, то… за это я бы не стала мстить.
— А за что бы стала?
— За себя.
Она не посмотрела на Ларса и прошла вперед. Картинка вокруг не менялась. Все до единого дома в деревне были разрушены неведомым пламенем. Ни один посторонний звук не вмешивался в ровную поступь воинов.
Они шли по некогда главное дороге, соединяющей окраины деревни. В былые времена даже телеги могли проехать по ней, привозя изыски из близлежащих городов на ярмарки. Что ж, пожалуй, Ларс был прав насчет людей — они имели право на жизнь, и деревня могла процветать до сих пор.
И все же Анна остановилась. Превосходное чутье воина не подводило прежде, и сейчас что-то заставило ее озираться. Она подала знак Ларсу оставаться на месте, а сама продолжила бесшумно ступать по дороге. Она старалась не тревожить пепел, не нарушать тишину, вдыхая мертвый воздух и стараясь поймать глазами то, что заставило ее насторожиться.
На мгновение ей показалось, что она вовсе ошиблась, привыкшая не доверять тишине и спокойствию в лесу, но все же, стоило ей замереть, как в клубах пыли воронкой закружилось цветное пятно. Едва заметное, оно юлой крутилось по земле, не переставая бороться с навязчивым пеплом. Анна приблизилась, и кружение прекратилось. Теперь землю покрывал все тот же пепел, и его однотонную серость не нарушало более ничего.
Анна нахмурилась и глянула на Ларса, но тот лишь пожал плечами. Вероятно, он видел и вовсе меньше ее. Но обернувшись назад, девушка отпрянула: с земли, укрываясь густыми хлопьями пепла, как одеялом, на нее глядели два огромных зеленых глаза.
— Ну, нет… я уже и не настраивалась биться, — девушка крепче сжала рукояти, готовая к любому действию в следующий миг, но в ответ глаза лишь приблизились к ней, и теперь обзавелись ушами, усами и рыжей мордой.
— Это кошка! Здесь? — Ларс подошел, но животное с отчаянным «Мя-уу» вынырнуло из-под ног и ринулась бежать в обратную сторону, лишь сверкая рыжим хвостом.
— Давай за ней! — Анна сорвалась следом, уже не обращая внимания на ураган пепельных ошметков. — Откуда она здесь?
— Надо выяснить, что произошло, — Ларс тоже пустился в погоню, но буквально через минуту оба встали посреди дороги, потеряв всякий интерес к животному.
— Ларс? — теперь Анна шептала. — Ты тоже видишь это?
Мужчина кивнул, но ей не требовалось ответа. Она схватилось за горло, унимая душивший ее рыданиями внутри ком.
— Мя-яу! — кошка прыгнула на забор и теперь пристально следила за любым движением каждого, и гнула спину, если ей было что-то неугодно. — Мяу!
— Пошла вон! — Анна коснулась забора. С тех пор он не изменился ни на каплю. — Что это значит?
За оградой стоял дом. Тот самый, ее дом. Он не пострадал от пожара, и даже пепел не оседал на его крышу. Из трубы тоненькой струйкой потягивался дымок, а рядом, согнувшись от тяжести урожая, росла ветвистая яблоня.
— Я должна войти…
— Я знаю.
— Оставь меня, ладно?
Анна не посмотрела на Ларса, но он подошел сам:
— Это может быть ловушка.
— Что бы это ни было, я готова встретить его… прошлое или разрушенное настоящее, не знаю. Но... Ларс, прости… я не могу… с тобой.
— Понимаю. Я постараюсь отыскать свой дом.
— Спасибо.
Ларс ушел. Теперь она была одна. Как всегда, как в детстве, как до встречи с ним в лагере ульдров, и теперь снова. Она была дома, но был ли настоящим ее дом? Цветным замком он возвышался среди пустоши и разрухи, постигшей всю деревню, и она, как никто другой, имела полное право быть именно здесь.
Калитка поддалась легкому толчку, и девушка оказалась перед домом. Такой же темный, бревенчатый, с резными ставнями на окнах, но такой же чужой, как и раньше, он не вызывал никаких эмоций, кроме подозрения.
Почему он цел? Почему не изменился? Что произошло, и по чьей вине здесь пустошь? Анна сделала шаг, еще шаг, отошла от калитки и встала напротив входа. Дверь не была заперта снаружи, и девушка потянулась к металлическому кольцу. Страха не было, лишь с каждым мгновением дрожь пронизывала вдруг озябшее от былого тело.
И Анна застыла. Она не могла коснуться двери, не могла сделать шаг еще ближе, она не должна была входить туда. И она не пыталась выстроить мысли в четкую последовательность, когда опустила руку, закрыла глаза, и, опустив голову, уже хотела развернуться, но что-то помешало ей.
Движения, как будто, сковали невидимые цепи, и она не смогла пошевелиться. Девушка повела плечами, но и те были сдавлены неопознанной преградой. Словно тугие канаты заключили ее в объятия, но вокруг не было никого!
Анна закрутила головой в поисках возможных ловушек, но осталась застывшей — голова так и приросла к плечу. От бессилия и непонимания происходящего девушка зарычала, напрягая руки, но тщетно: по груди прошлись новые путы, и она стала задыхаться. Ноги перестали слушаться и подкосились на ровном месте, но что-то не дало ей упасть. Ступни оторвались от земли, и неведомая сила подняла ее тело, как пушинку. Она успела повернуть голову прямо, но через мгновение оказалась прижатой к стене своего дома.
От удара девушка вскрикнула, но тут же осеклась: перед ней показался человек. И как она могла его не заметить? Она уловила следы кошки только что, а присутствие незнакомца разгадать не сумела, так может быть, дело не в ней?
Конечно, человек был магом. Юноша не скрывал восторга от своего превосходства. Он стоял напротив нее с поднятыми руками и перебирал пальцами. Но с каждым таким движением невидимые цепи сжимались на груди все туже и холодным питоном подбирались к шее.
Первая щетина еще не успела появиться на лице парня, но мастерством магии он владел более, чем искусно. Обычный – одет в льняные штаны и рубаху, ухмыляется, как любой юнец, впервые ощутивший вкус неподвластной другим силы, и руководит ей, как куклой. Да, картинка выстраивалась занятная, и вполне себе соответствовала действительности, но лишь одна мысль не могла уложиться в голове — неужели перед ней Тензе?
Как ничто иное, это могло оказаться в большей степени правдой, чем хотелось, и Анна закрыла глаза. Но мальчишка ухмылялся:
— Ну, что же ты прячешь взгляд? Думала, что умнее меня? То-то же!
Анна буквально физически ощутила, как против ее воли поднимаются веки, а по одному движению руки парня путы ослабевают.
Пояс с оружием упал наземь, девушка напряглась, не теряя попытки сопротивления, но вместо этого вокруг ее талии обвился новый и снова прижал к стене.
— Все никак не пойму, так, может быть, подскажешь, что грабители хотят найти здесь? М-м? Здесь нет людей, нет жизни, так что ты пришла забрать у меня? Силу?
Он сжал кулак, и в глазах потемнело. Воздуха отчаянно не хватало, Анна попыталась сделать глубокий вдох, но и его оборвал маг.
— Так-так! Все должно пройти идеально! Ну-ну, не жги меня глазами, видишь ли, это я на своей территории…
Анна не видела его. Очертания мальчишки расплывались уже в ее сознании, и тысячи вопросов об этом месте, происшествии в деревне, его личности вдруг погасли при одном лишь касании к шее незримой цепи.
И тогда в их странном противостоянии появился еще голос:
— Не ты один!
Путы исчезли, Анна опустилась на землю, а парень закричал, хватаясь за плечо. На его пальцах виднелась кровь.
— Ты цела? — Ларс не подошел, держа на крючке мага. — Без шуточек! — он повернулся к нему и дал знатную пощечину. Парень вскрикнул, теряя равновесие, а Ларс повторил вопрос громче. — Анна, ты цела?
Перед глазами плыли несвязные картинки, мир уходил из ее сознания, но, собрав последние силы в кулак, она сделала вдох. Кашель душил горло, но теперь Анна смогла открыть глаза.
Маг упал на землю и держался за плечо. Ларс метнул нож, недолго думая о его здравии. Щека незнакомца пылала, мужчина возвышался над ним с приставленным к горлу кинжалом. Держась за стену, Анна все же поднялась. С трудом переставляя ноги, девушка подошла к Ларсу:
— Ты вовремя, — она коснулась его плеча и, вновь найдя опору под ногами, приблизилась к магу. Кучерявые волосы его были собраны в хвост, веснушки покрывали все лицо, выражавшее теперь растерянность. Но девушка заглянула ему в глаза:
— Ты можешь быть только одним человеком…
После ее слов он резко поменялся в лице, и теперь в его глазах читался вызов.
— Вредный мальчишка… ничего не изменилось за десять лет.
Он переводил взгляд с Анны на Ларса и обратно, как будто оценивая на предмет опасности, но, вовремя разгоняя его сомнения, Ларс протянул ему руку. Анна замерла в стороне, сложив руки на груди. Парень колебался недолго. Он принял помощь и поднялся, оказываясь как раз напротив Анны.
— Ну, здравствуй, Тензе… Значит, дар все же нашел тебя?
Он отошел. Девушка успела уловить в его глазах хитринку, но он почти сразу потерял к ней интерес. Он сложил руки за спиной и, не обращая на пришедших более никакого внимания, принялся бормотать:
— Не может быть… не может быть!
Маг засеменил кругами перед крыльцом дома, полностью погрузившись в свои неведомые думы. Анна искоса глянула на Ларса, но тот лишь пожал плечами, на всякий случай не отпуская кинжал. Снова появилась кошка. Ластясь к ногам, она промелькнула мимо и уселась напротив Тензе. Он продолжал мерить шагами двор, но, завидев питомца, остановился.
— Мяу! — она смотрела очень внимательно на своего хозяина, но тот вдруг перевел свой взор на пришедших и, в этот раз уже безо всякого смятения залился хохотом.
— Вот это вы всех обставили! — мельком он глянул на воинов, но чем дольше те оставались неподвижными, продолжал смеяться с пущей силой. Что-то развеселило его, но Анна от этого хмурилась все больше.
— Прекращай баловство, Тензе! Ничего рассказать нам не хочешь?
— Чур, вы первые! — он хватался за живот, но на этот раз, поймав строгий взгляд сестры, наконец, опомнился, и, указывая на Анну, уже безо всякого смеха продолжил. — Если что, я ставил на тебя!
— Безумец!
Анна сжала кулаки. Перед ней был ее родной брат. Возможно, ничего и не изменилось в его жизни с момента их последней встречи, но что-то произошло в их родной деревне, и Тензе был единственным, кто мог поведать эту историю. Детские ссоры не играли теперь никакой роли, их связывала кровь, и сейчас был самый подходящий момент, чтобы решить все прежние вопросы. Но слова нашел Ларс:
— Ладно, Тензе, бросай чудить. Думаю, тебе есть о чем поведать нам.
Парень до сих пор ухмылялся, и Анна вспылила:
— Ты серьезно, Ларс?? Ты думаешь, он скажет нам хоть слово??
Но Тензе оскалился. Он подошел к Ларсу и, не отводя надменного взгляда с девушки, прошептал как можно громче:
— Она ненавидит меня.
Анна процедила сквозь зубы:
— Мне до тебя нет дела.
Но Ларс ему ответил:
— И меня тоже.
Анна промолчала, и Тензе расплылся в улыбке:
— В таком случае, гости дорогие, прошу располагаться, — он открыл дверь, и Анна первая поспешила войти в дом.
Дыхание перехватило — все осталось здесь таким же, как десять лет назад. Вещи занимали свои прежние места, порядок и уют царили в доме, и оттого девушка не хотела смотреть. Она не желала видеть свое прошлое, от которого бежала всю следующую жизнь. Ларс глянул на нее, но она не смогла ему ответить тем же. Опустив взгляд, она поспешила сразу пройти в гостиную.
И затем снова — головокружение. Она дома, она вернулась сюда, но зачем? Что ждало ее в пустом доме, среди старых вещей в холодных стенах? Это было не ее место.
Опустошенная, она рухнула на деревянную скамью под окном, и Ларс расположился рядом. Образы прошлого, выстраиваясь теперь в цветные картинки, становились явью — в прежней обстановке ее окружали те же люди. Что-то изменилось с тех пор, у каждого за плечами была своя история, но зачем теперь они оказались здесь снова?
— Все в порядке? — Ларс коснулся ее, но она отвернулась.
— Зря мы здесь, Ларс…
Пусть он только ничего не говорит, пусть они скорее уйдут отсюда, пусть Тензе расскажет им о том, что здесь случилось…
— Ну, рассказывайте, — он появился в проходе и, не скрывая бессовестного взгляда, расположился на пуфе напротив. — Как вам это удалось?
Анна глянула на брата. Даже в детстве у него был скверный характер, вряд ли что-то за все время смогло сделать его покладистей. А сейчас им нужно было лишь получить сведения от этого несносного мальчишки и идти дальше, но он, как назло, требовал объяснений сам.
— Что именно удалось? — Ларс взял право слова, но Тензе лишь пожал плечами:
— Выжить, — он выпрямился. — Выжить обоим. Насколько я знаю, наш благородный папочка планировал несколько иное… и теперь вы оба в ответе.
— Он мечтал лишь мстить его отцу, — Анна кивнула в сторону Ларса. Ее голос стал тихим и низким. — Нашими руками.
— И только?
— Ты желаешь оправдывать его? Сейчас??
— О нет, мне это незачем, сестрица… я лишь хочу быть уверен в своей безопасности. Признаюсь, я уже не надеялся увидеть вас обоих, но вот вы передо мной! И сейчас я несколько обескуражен… что же делать? — теперь он походил на хищника, рыскающего в поисках жертвы. Он впился глазами в ее лицо и неспешно переводил взгляд в сторону Ларса.
Анна не находила места своим пальцам. В безуспешных попытках унять их непрерывный танец она вцепилась за край скамьи, и с каждым новым словом брата ее хватка становилась сильнее. Мгновение еще продолжалась их борьба взглядами, но вдруг она ощутила ладонь Ларса поверх своей, и он ответил:
— Полагаю, Тензе, ты что-то знаешь. Чего ты опасаешься?
Пульс Ларса ровными ударами сдерживал бурю внутри нее, на заданный им вопрос Анна также ждала ответа, но Тензе лишь ухмыльнулся. Он неспешно поднялся, убрал руки за спину и принялся мерить комнату неторопливыми шагами.
Анна позволила себе, наконец, взглянуть на Ларса. Он еле заметно покачал головой и крепче прижал ее руку к краю скамьи. Она выдохнула, но, собрав мысли воедино, поменяла стратегию поведения:
— Он лишь защищает нашего отца, Ларс! — она воскликнула. — Он всегда был его любимчиком. Он унаследовал дар от него, не я!
— О, именно, Анна! — Тензе резко остановился и повернулся к ней. — И только поэтому ты должна была уйти тогда…
— Не уйти, Тензе! Я должна была убить его! Девчонка, которая никогда не видела в своей жизни убийства, должна была совершить его сама!
Но он лишь вновь расхохотался:
— О, милая, наивная Анна… ты всерьез так думаешь?
— Хватит, Тензе! Говори, что знаешь. Уж поверь, с тех пор она убийства не только наблюдала.
— Охотно верю, Ларс. И раз уж и ты здесь, я расскажу вам, как все должно было случиться…
Итак, все помнят славную историю дружбы, вражды и смерти наших отцов – Герциуса и Ризвела. В молодости их разделила женщина, а ее смерть погубила их обоих. Все во имя магии, все ради нее! Наша матушка не смогла пережить магические опыты отца — он упивался новым знанием, он бредил своими силами, и чем могущественнее становился, тем меньше контролировал себя. Она стала жертвой его дара, и Герциус не смог простить ему ее смерть. Они не общались, дулись друг на друга, как дети и, казалось бы, ну и славно, но не тут-то было! Отец нашел книгу, некий древний фолиант, и он свел бедолагу с ума. Он во всем видел свою роль, чувствовал, что только ему под силу изменить ход вещей, ведь он владеет магией! И какого же было его удивление, когда книга подтвердила его догадки. Он Великий Маг — одна из четырех ключевых фигур этого мира, и он здесь! Вот только познать полностью свою силу он мог, лишь получив посох Великого Мага, и он начал поиски… Думаю, что он узнал, где находится этот посох, но завладеть им так и не успел. Ему помешал Герциус. Думаю, вы лучше меня знаете, зачем он вмешался…
— Ризвел грезил, чтобы у его детей тоже был дар, — вдруг Ларс подхватил рассказ Тензе. — Он хотел провести некий ритуал, проверить Анну, но я всегда уводил ее. Мой отец заступался за нас, и однажды его доброта его погубила.
— Да, верно, но что же дальше? Дуэль, смерти, разочарованные дети, м-м?
— Все прекрасно это помнят, Тензе. Отец мстить за смерть хотел, хотел смерти Ларса, и я должна была выполнить его последнюю волю…
Вдруг Анна заговорила очень тихо, как будто ей только и не хватало того, чтобы рассудить прошлое, однако, Тензе продолжал восклицать:
— Отличная версия, Анна, но что скажешь ты, Ларс? Говори, что знаешь! Мне очень любопытно видеть вас обоих, и, насколько я могу судить, ты знаешь гораздо больше, нежели моя недогадливая сестренка…
— О чем он говорит?
— Сейчас это неважно, Анна. Все случилось не так, как должно.
— Это верно. И кто из вас двоих ответственен за последствия?
— Ты не понимаешь, Тензе, — Ларс вздохнул и теперь смотрел только в глаза мага. — Анна уже убивала меня…
Тензе прокашлялся:
— Ай, да послушная девочка Анна… вот только, почему?? — теперь он тоже повернулся к Ларсу, и в глазах его плясали неподдельные огоньки злости. Но Анна лишь высвободила руку и повернулась к мужчине:
— Что значит почему?
Ларс лишь украдкой глянул на Анну, но не успел сказать и слова. Вместо него Тензе продолжал свою пылкую речь:
— Ты еще не поняла? Ты должна была умереть тогда! Для этого отец отправлял тебя в Мирсул (то есть за Ларсом, так как тот тоже должен там быть), в надежде, что ты найдешь посох! Но когда бы ты коснулась его, он должен был погубить тебя, потому что лишь в руках истинного мага он раскрывается. Отец был уверен, что не погибнет на дуэли, но знал и славного Герциуса. Хоть он уже хромал на одну ногу и потерял былую форму, он слыл отменным воином. Поэтому Ризвел придумал путь отступления. В случае его гибели кто-то из его детей должен был занять его место. Но дар передается по мужской линии, так? Он хотел сохранить меня, а тебя отправить за посохом. А после твоей смерти я бы обрел силу.
— А Ларс… был лишь уловкой, чтобы вывести меня к нему... кажется, я понимаю, — Анна очень плавно повернулась к мужчине и теперь не сводила с него широких глаз. — И ты знал?
Что-то незнакомое до сих пор промелькнуло в глазах воина, но все же он опустил взгляд. Анна ждала его ответа, Тензе тоже замер в сторонке, и спустя еще мгновение Ларс подобрал слова:
— Анна… да, мне было известно о посохе. Ризвел приходил к нам накануне дуэли, он показывал свои расчеты, что он — Великий Маг, что ему нужен лишь этот посох. Какие-то безумства, не более того. Мой отец пытался его вразумить, но тщетно. Тогда отец позвал меня и дал наказ найти этот посох, чтобы он не сводил с ума его друга. Но это лишь усугубило ситуацию. Ризвел взбесился и вызвал его на бой. Теперь я понимаю, что он хотел защитить меня, защитить нас…
Анна встала:
— И все же ты ушел…
— А я обрел силу, — в руках Тензе появился магический шар. — Так, может быть, поставим уже точку в этой затянувшейся истории?
Анна не глянула на брата, но Ларс достал меч:
— Ты не посмеешь тронуть ее.
— О, Ларс, с таким защитником как ты, нет, конечно! — он направил шар на Ларса, но тот увернулся. Скамью позади него охватило прозрачное пламя, но девушка больше не взглянула ни на кого из них.
Ларс вздохнул:
— Дурак ты, Тензе…
Тот ухмыльнулся, но Анна лишь вышла из комнаты.
* * *
Все было неправильно. Всю жизнь, с самого первого шага за порогом дома, она гналась за ложной целью. Еще десять лет назад все было решено другими, и она поддалась влиянию этой лжи. Она стала той, кем никогда не должна была становиться — ставки оказались иные. Но ее кукловоды ошиблись.
Порвались нити управления, и она сама избрала свой путь. Но разве она хотела? Разве желала взять меч в руки и идти крушить головы врагам? Нет. Но враги появились сами.
Черный орел и Вилорм во главе его вдруг стали самой главной целью для уничтожения, но в этом они виноваты сами, а Ларс? Никакой завет отца не убедил бы ее пойти против него, даже не смертном одре, но сам Ларс решил тогда иначе. Он ушел, отвернувшись от нее, оставив одну в борьбе со всем миром, и Анна начала бороться.
Так было до сегодняшнего дня, а теперь… как будто все стало зря: ее цели, ее война, ее жизнь, — и не имело под собой ни грамма ничтожного веса.
Девушка осмотрелась. Здесь были книги, но раньше Анна не умела читать. Она жила здесь все детство, ее комната наверняка до сих пор помнила ее слезы от побоев отца и его хмельных загулов. Но главным дурманом для него была магия — знание, сгубившее, кроме его собственной, судьбы многих. А теперь, как и тогда, она не могла жалеть об этом. Превозмогая боль и страх, стыд и унижение, она пыталась все это время выполнить завет отца. А он лишь хотел избавиться от нее, как от преграды. Даже после смерти.
Анна прошла вдоль стены: она дома. Ничего не изменилось, только звуки с улицы теперь пропали, а вместо зелени листвы за окном — прах. Вещи в комнате не поменяли свой порядок, и если где-то еще оставались кусочки ее прошлого, они были здесь.
И она не могла их видеть. Неуверенно опустившись на край кровати, девушка закрыла глаза. Усталость. Только она заставляла прятаться здесь, забыть о присутствии Тензе, забыть о том, что здесь прошлое. Вот только прошлое вдруг стало истиной, оно всегда было здесь, но она ничего не знала. Все десять лет она была слепа, гналась за выдуманной правдой, сражалась за чужие ценности, так и не найдя свой путь.
Отец был виновен? Ларс? Вряд ли… Неуемная дрожь вновь подбиралась к телу, и, забравшись на кровать с ногами, девушка обхватила колени. Когда-то они прятались здесь от взрослых. В тайне ото всех они соорудили подпол, а за ним – дверь на улицу, а оттуда можно было бежать хоть куда, и сейчас хотелось сделать то же.
Ларс все знал. Все эти годы он оберегал ее только тем, что не стремился убить, и в том, что он оставил ее тогда, заключалась его честность. Перед собой, перед ней, и перед своими действиями. Тогда он избрал свой путь и в одночасье стал заклятым врагом на всю оставшуюся жизнь. И оттого Анна не могла оправдать его, не могла рассудить его мотивы, почему он молчал? Почему до сих пор они были на разных сторонах?
Совершенно ясно, что отец не мог быть прав, он был сумасшедшим, он был магом, которого никто не воспринимал всерьез. Над ним смеялись, его не боялись и не уважали, но он наплевал на чужие мнения. Он всю жизнь искал Истину, которая завела его в могилу и сгубила жизнь его детям. Но тогда… разве можно было разгадать его замыслы?
Вряд ли Тензе был счастлив. Он остался один, наедине со своим даром и, наверное, день за днем сходил с ума, повторяя участь отца. Но он не вызывал жалости. Это был его выбор, и он в ответе за него, прежде всего, перед самим собой.
Из соседней комнаты доносились голоса. Ларс сумел разговорить Тензе, кто бы сомневался, но Анне не было дела, о чем они вели беседу. Не теряя времени на раздумья, девушка поднялась — она не собиралась здесь оставаться. Она еще раз обошла комнату и остановилась в дальнем углу, под ногой скрипнула половица.
Девушка опустила взгляд — стальное кольцо на полу открывало люк в погреб. Она должна уйти без лишних вопросов и бессмысленных пересечений с братом и Ларсом. Они потолкуют, обсудят жизнь, былое, возможно, похлопают друг друга по плечу, потягивая хмельное пиво, но она не должна остаться.
Анна потянула за кольцо. На удивление, люк открылся очень легко, словно еще вчера через него она убегала из дома.
В погребе пахло сыростью, но противного крысиного писка не слышалось — все-таки от пожара порядком досталось и вредителям. Анна не разглядывала тесный угол, ныне пустующий, и сразу направилась к проходу. Уже смеркалось, в погребе и вовсе не различались предметы, но девушке не нужно было ничего видеть, чтобы уйти — память хранила фрагменты из детства. Они встрепенулись в ее родном доме, но остаться здесь на ночь означало пропитаться прошлым, принять его и продолжить жить сначала.
Но сегодня все изменилось. Перед ней — другая правда, и для нее не было места в этом доме. Анна толкнула низкую дверку и шагнула в мертвые сумерки.
* * *
В зале переговоров огни на стенах горели ярче обычного. В самом центре стола языки пламени свечей вытянулись по струнке. Даже грубые голоса мужчин вокруг не вызывали трепетного движения. Разговор шел о дальнейшем развитии замка.
После присвоения власти Грезором Белый Ястреб опустел. В его стенах гулял ветер, а по коридорам редко когда проходил заплутавший житель. Основная часть обитателей замка сосредотачивалась теперь в подземельях — сырых темницах и пыточных камерах. Новый правитель не доверял никому: служители Изабеллы до сих пор были верны прежней королеве, бывшие же подданные Черного Орла считались захватчиками. В целях безопасности своей и немногочисленных приближенных новый правитель распорядился заключить всех предположительно неверных под стражу.
Перед ним сейчас находились лишь Ланез и Демьян — молодые советчики Грезора в части магической и военной подготовки.
— Что ж, Ланез, могу не спрашивать тебя об успехах? Ты вновь повторишь мои догадки о твоих магических промахах?
— Милорд, прошу простить, но… здесь не выходит колдовать. Я даже радугу создать не могу, — парень побледнел, широкими глазами устремившись в надменное лицо правителя.
— Заметь, Ланез, ты единственный из армии Черного Орла, кому я миловал свободу передвижения в замке. Я думал, это стоит ценить, — голос Грезора стал безразличным, мужчина зевнул.
— Я стараюсь, каждый день стараюсь, милорд. Но все попытки тщетны. Мне нужен хотя бы малейший магический предмет. У Диара были такие.
— Никаких предметов! Мне казалось, ты прекрасно видел, что с ним сотворили твои «предметы»! Нужно лучше стараться, мой милый, и тогда все получится.
— Я понял, милорд, — Ланез потупил взгляд, голос его стал почти не слышим.
— Что ж, Демьян, уверен, тебе удастся порадовать мою душу! Вопросы экономики совсем отвлекли меня от моей страсти, так поведай, что у нас с военной частью?
— Милорд, у нас дисциплинированная армия, это верно. Еще не наступил тот день, милорд, чтобы ваша верная закалка не оправдывала себя в строю.
— Отлично, Демьян, отлично! — Грезор не смог сдержать ухмылки. — Восстановление замка продвигается?
— Нас очень мало, милорд. Мы занимаемся восстановлением с первыми лучами солнца, с полудня начинаем тренировку, на закате часть людей уходит в разведку, часть остается на ночное дежурство на стенах и у ворот. С утра мы меняемся местами, — Грезор нахмурился, и в ответ на его молчание юноша заключил. — Воины измотаны, милорд. Нам нужны новые силы…
Грезор звучно выдохнул. Он сдвинул брови и опустил взгляд, словно не замечая более присутствия здесь своих подопечных. Молодые люди перекинулись обреченными взглядами и застыли в ожидании ответа своего правителя.
— Что уж говорить о дипломатии, да? — он рыкнул. — Что уж грезить нам об альянсах, когда внутри порядок навести не можем?
— Милорд, — пискнул Ланез, но Грезор не дал ему сказать:
— Что уж говорить об остальных предателях и бесчестных налетчиках, когда мои самые преданные подданные не в силах оправдать моих надежд?
— Милорд, — Демьян поднялся, и Ланез побледнел еще сильнее. Но тот подошел к господину, опустился на колени прямо перед ним и, склонив голову, начал свою тихую речь. — Милорд, я понимаю вашу обеспокоенность, но все же… прошу выслушать. Нам нужна свежая кровь в ряды, и, возможно, стоит освободить часть заключенных, милорд. Я даже не думаю о Черном орле, но люди, служившие королеве, были ей преданы…
— И как ты смеешь, Демьян? — Грезор не поскупился отвесить приличную оплеуху военному советчику. — Они предали нас в первую очередь! Они обманывали нас, они манили наших родных неведомыми странами и чудесами неземными, и теперь что? Они лишили нас семей, Демьян! И поэтому мы лишили замок лживой королевы! — Грезор поднялся и теперь скалой возвышался над молодым человеком. — И как ты можешь закрывать глаза на такое? Насколько я знаю, твою семью постигла та же участь…
— Я знаю, милорд, — Демьян схватился за пылающую щеку, но продолжал стоять на своем. — Но сейчас тяжелые времена для замка, и…
— Я понял, — вдруг Грезор легко отмахнулся. — Займи свое место, Демьян. Твои слова не лишены смысла, я признаю, но… это риск для нас! Наши силы слабы, нас мало, чтобы бороться еще и внутри замка… Однако, — он зашагал по залу, — я готов дать шанс пленным воинам Черного Орла, почему нет?
Он ускорил шаг и стал мерить комнату зиг-загами. Молодые советники вновь переглянулись, Ланез кивнул Демьяну в знак одобрения, но тот лишь закусил губу и покачал головой — не к тому выводу, вероятно, должен был прийти Грезор, и Ланез лишь пожал плечами.
— Ланез! — Грезор встал напротив мага. — Среди заключенных из твоего замка могут быть маги?
— Они умерли, милорд, — парень так и не решался взглянуть ему в глаза. — Диар, кроме своей жизни, унес в могилы жизни еще двоих учеников… Но у заключенных могут быть артефакты, и если бы вы позволили…
— Я еще ничего не позволил, глупый ты мальчишка! Я приму решение, и оповещу вас обоих дополнительно. А сейчас… прошу всех вон!
Два советника, как один, вскочили со своих мест, но, несмотря на заметную бледность и учащающуюся дрожь в теле, к выходу они не спешили.
— Что-то еще, господа? — Грезор не скрывал гнева. Последнее слово, будто вынырнуло из самых глубин его злости.
— Д-да, милорд… простите, милорд, — теперь Ланез опустился на колени. — Сегодня мы получили вот это, — он достал из-за пазухи свиток и протянул господину. На пергаменте виднелась зеленая печать, но теперь она была сломана. Послание уже вскрывалось, и Грезор, неумело скрывая подступающую панику, скрестил руки на груди:
— Что это, Ланез?
— Милорд, это послание из Наллароса. Они ждут оплаты дани от нас, уже дважды Изабелла игнорировала их требования, и теперь они просят настойчиво…
С лица Грезора пропала всякая тень ухмылки, и он почти прошептал:
— А иначе… что?
Ланез позволил себе подняться и прямо посмотреть на господина:
— Милорд, а иначе… война.
* * *
Он нашел ее возле Ивы. На деревню опустилась ночь, но здесь было лишь одно место, куда могла уйти девушка. Здесь была скамейка, вероятно, еще та самая, хранившая прошлое обоих, но Анна опустилась на землю. Она наклонилась спиной на широкий ствол, закрыла глаза и казалась неподвижной. Ларс опустился рядом.
— Почему ты не сказал мне?
— Анна, прошу тебя, только не думай об этом, — он выдохнул. Над ними в воздухе плыла белая пелена пепла. Она растворялась во тьме ночи, скрывая звезды, и оттого казалось, что они накрыты одеялом, что теперь, наконец, они были в безопасности. — Все, что происходило тогда, нам неведомо, но и сейчас не время рассуждать прошлое наших отцов.
— Мы вернулись сюда, Ларс! И если я имею право говорить об этом, то это самое подходящее место!
— Я понимаю, Анна, — он повернул голову в сторону девушки, но она продолжала восклицать:
— Я должна быть мертва, понимаешь? Я никогда не должна была становиться воином, не убивать и не бороться за жизнь! И только из-за тебя я живая, только из-за тебя ты враг мне, только из-за тебя я не верю тебе!
Теперь она посмотрела на Ларса. Впервые он видел в ней отчаянье. Она растерялась, вероятно, потерпела главное поражение в жизни, и не знала, что теперь — правда. Она могла и вовсе не говорить с ним, она могла уйти и больше уже никогда не встретиться ему на пути, но осталась, и, значит, он не в праве теперь подвести ее доверие.
— Пусть так. Я всю жизнь считал это ошибкой, но сейчас я вдруг понимаю, что это было самым правильным решением в жизни.
— Все стало еще запутанней. Мне проще было считать тебя врагом, а теперь… я не знаю, — она понизила голос и опустила глаза.
— Мы идем дальше, ведь так? — Ларс позволил себе улыбнуться. — Это место вернуло нас в прошлое, но мы не будем останавливаться. Нам нужен лишь ночлег.
Анна покачала головой:
— Я не хочу в дом. Я не могу быть там, понимаешь?
— Мы другие стали, а там… мы прошлые.
— Почему он не сгорел, как все остальные? Даже деревня изменилась, кроме дома. От чего я убегала, к тому же вернулась сейчас.
— Деревня не изменилась, Анна. Ее просто нет. А вот почему остался твой дом…
— Тензе что-то говорил об этом?
— Да, он сказал, что сюда приходили захватчики пять лет назад. Они были беспощадны, крушили все на пути, грабили дома, а потом сжигали. Он поставил купол, наложил заклинание, и это спасло ему жизнь. Вот только дым с тех пор так и не развеялся.
— Магия… опять, — девушка поморщилась.
— Только в твоем доме, Анна. Думаю, что это Тензе колдует, создавая видимость недавнего пожара.
— Все-таки он унаследовал дар…
— Но не было никакого посоха, ведь так?
— Да, не было, — девушка вздохнула. — Отец и вправду бредил. Да и ты, как я поняла, даже не пытался искать его.
— Я хотел только уйти. Уйти куда угодно! Я объявить войну всему миру был готов тогда! Но… ушел и попал к Вилорму, — Ларс усмехнулся. Вот только какая-то грустная у него вышла усмешка.
— И за это я должна сказать спасибо. Вдруг только поэтому я жива? — теперь она глядела на него прямо, и глаза ее не выражали ничего, кроме вопроса. Она испугалась, открыла другую сторону прошлого, ждала поддержки, и Ларс вдруг стал единственным человеком, кто мог ответить на ее сомнение.
— Вдруг твой отец был прав, ты имеешь в виду? Это вряд ли.
Ни один звук не смел нарушать тишину, среди которой были только двое… но кто они друг другу? Друзья детства? Враги? Любовники? Герои? Как никогда, теперь это стало неважно. Они вернулись, и какой бы ни был разрушенный и равнодушный, но это был дом. И если он вновь сплетал их судьбы в одну, то Ларс мог быть ему лишь благодарен.
— Я знал, что ты не уйдешь…
Наверное, она услышала, что хотела… хотела, чтобы Ларс прочитал ее боль, и он не отводил взгляд. И ее глаза в ответ беззвучно кричали: «Не обмани! Будь мне опорой, Ларс! Будь, наконец!», и Ларс принимал ее слабость. Он будет с ней, он станет щитом для той, которая бросается в атаку, не глядя. Ее ведет цель, и ничто еще до сих пор не сумело подкосить ее твердую поступь. И дальше они пойдут рядом.