В молодые годы Оцелот любил помечтать, как однажды поучаствует в одном из таких походов. Как увидит дальние острова, добудет славу ходока новых путей, кто знает, может быть первым ступит на берега большой земли! Или, хотя бы, найдёт сокровище - неразграбленный владычный дворец, чистый источник или корабль ушедшей эпохи с металлической обшивкой, что можно ободрать на инструменты и оружие…
Куда они делись, эти мечты? Это его личная старость и впрямь пришла или весь архипелаг одряхлел? Все труды и подвиги не могли остановить того, что островитяне проигрывали войну с решившим убить их миром. Они сражались отчаянно. Иногда они отвоевывали землю и воду. Чаще они отступали. Дом за Домом, долина за долиной, остров за островом…
- Кот, чтоб тебя! Почини камни в жаровне! Холодно!
Пятый Оцелот был благодарен, что друг пусть и руганью, но отвлёк его от мрачных мыслей. Он подозревал, что заполнил тоской с десяток бусин в чётках, пока размышлял об упадке и пустошах.
- Хорошо, хорошо, давай сюда кристалл…
Оцелот сосредоточился на настройке. Последние дни это стало привычной работой. Но ночь красивая всё-таки. Холодная, но ясная и светлая… Тихая. Даже биота перестала стрекотать.
- Тихо.
Восемь Пальцев больше не смотрел на Кота. Он смотрел на крыши на окраине Дома. Он растерял мирную дурашливость и стал хищным.
- Слишком тихо, - едва слышно прошептал охотник, - Где дозорный на вышке?
"Да вот же он! Сидит на своём месте" - хотел сказать ему Оцелот, но Восемь схватил его за руку и увлёк за колонну, предостерегающе прижал палец к губам. Спрятавшись в тени от самой яркой, Жёлтой, луны Пятый увидел, как охранник на вышке завалился на бок. Вернее, его аккуратно уложили на пол, выдернув напоследок чёрное лезвие из горла.
Наверху, на платформе, возвышавшейся над крайними, плоскими крышами Шафранного Дома, человек с ножом махнул рукой. Крадущимся бегом из-за вышки возникли другие. С оружием и в доспехах из костяных и хитиновых пластин.
- Ааааа! - заорал Оцелот, прежде чем Восемь успел его остановить. Вместо этого охотнику пришлось успеть рвануть друга за колонну. В её древесину тут же воткнулась стрела. Другая отскочила от стены, сломав каменный наконечник и оставив во фреске Смеющейся Жрицы выбоину.
Шафранный Дом ожил, вначале удивлёнными возгласами и руганью, потом криками и грохотом, не только здесь, но и у других приделов и этажей. В ушах стучала кровь. Пятый Оцелот стиснул солнечный камень так, что его грани больно впились в ладонь.
- Бездна! Кот! Очнись!
В саду захрустели галькой и песком сандалии - нападавшие перестали таиться, кто-то из них спрыгнул со стены во внутренний дворик. Потом он запрыгнул под галерею. В руке он держал окровавленную палицу, в лунном свете ярко белели зубы на вычерненном сажей лице.
Оцелот поднял руку и приказал солнечному камню высвободить всё тепло разом. Кота больно обожгло. Потом он бросил кристалл во врага. Сверкнуло, зазвенело и человек закричал.
Восемь Пальцев уже тянул его к другой колонне.
- Не туда, - прошипел сквозь боль и ужас Кот, - К лестнице!