|
Сухая пожилая женщина с остервенением вцепилась в ручку тележки, на которой стояло половое ведро и прочий инвентарь для уборки помещений. Сзади шла черноволосая девушка, которую можно было бы назвать красивой, если бы не чрезмерная худоба. Обе были одеты в униформу горничных.
Пожилую женщину звали Ребекка Кларимонд, а девушку Элис Кларимонд. Мать и дочь.
- Ты видела как смотрит на тебя тот вонючий ублюдок из семнадцатого, - в голосе Ребекки сквозила неприкрытая ненависть.
Девушка вздрогнула.
- Нет, мама...
- Как же нет? Жопой перед ним так и крутишь!
Мать резко повернулась и её тонкие пальцы впились в плечо Элис. На глазах девушки от боли выступили слёзы и подогнулись ноги.
- Я же о тебе забочусь, - визгливые нотки не предвещали ничего хорошего. - Ты пока не готова.
Из десятого номера вышла старушка и Ребекка тут же отпустила дочь и замолчала. Элис опустила голову, что бы постоялица не увидела её слёз.
- Да, мама. Прости, мама, - прошептала она, когда старушка исчезла из виду.
Ребекка промолчала и снова вцепилась в тележку. Раздражение, вызванное необходимостью отмывать блевотину старичка из двенадцатого, никуда не делось. Женщину уже несколько дней не отпускало напряжение. Бесило буквально всё. Начиная от её несносной дочери и кончая этой пигалицей, которую Дюрр, назначил администратором.
- Есть хочу... - пробормотала Ребекка, заставив свою дочь снова вздрогнуть.
|