Сперва, он рассказал о море Спокойствия – древнем базальтовом континенте в степном поясе Сина, и о чудесах старобытных времен, которые он там узрел. Он рассказал о сети магнитных дорог, которая паутиной опутывает этот некогда индустриальный регион. Рассказал о городах, ныне заброшенных, и о тех, в которых еще теплится жизнь. Рассказал о пересохших реках, и об окаменевших лесах. О колцевых горах, и о кораблях, лежащих посреди пустынь, некогда бывших морями. Он рассказал и великом городе Селенополисе – жемчужине Сина, с которой все началось. Представил нам виды бескрайних промзон, исполинских промышленных предприятий – о, что за разум, что за воля нужны были для того, чтобы заполнить все их газгольдеры, склады и пакгаузы! Сколько миллионов тонн ресурсов, сколько человеко-эонов пошли в угоду пустому тщеславию!
А еще, он рассказал о большой грустной бабочке со сломанными крыльями. О бабочке из плоти и почерневшего металла, которая лежит за безлюдными грязевыми пустошами, где никогда не ступала нога современного человека. Син был родиной великой индустриальной цивилизации, но странные обводы этого устройства не были похожи ни на что, созданное руками человека. То был реликт Утопии, дивной и сказочной эры, когда могучие и мудрые возводили вавилонскую башню, почти достигли врат рая.
Вот только строили они на песке.
Толпа тотчас же рассыпалась, едва идеограммы моего родича проявили бабочку, ибо каждый житель Эротического кластера знал этот образ. Та бабочка была «Нагльфаром», последним из Звездных Кораблей, который мертвые отправили искать живых.
Старая легенда передается из уст в уста. Утопия в своем величии приблизилась к бесконечности, и дерзнула бросить вызов Богу. И Господь оскорбился, и оставил людей в одиночестве. Иные впали в отчаяние, и угасли, как угасают со временем, отдельные люди, а равно и народы, и целые цивилизации. Иные же, снедаемые одиночеством, в отчаянии стали искать тех, кто сможет разделить его с ними. Это одиночество стало их голодом, неутолимым и вечным, голодом, восподвигающим их на вещи прекрасные и жуткие.
«Нагльфар» должен был век за веком бороздить пустоту. Тысячи храбрых мужчин и женщин на его борту должны были спать. Спать, забывшись долгим сном, и пробуждаться лишь тогда, когда умные машины, обнаружив новую звезду, подобную Солнцу, и новые, подобные Земле миры вокруг нее, выведут Звездный Корабль на орбиту. И тогда, они, очнувшись ото сна, смогут осмотреть и изучить руины и скелеты, мусор, и призраков в радиоэфире – то, что осталось от очередной инопланетной цивилизации. Очередной, найденной ими. Очередным бесплодным результатом бесплодного поиска.
Так, космонавты утопии спали веками, забывшись долгим сном. Но кто знает, какие тягостные и страшные им снились сны? Люди Утопии были велики и мудры, но они не могли предугадать всего.
Когда «Нагльфар», единственный из Звездных Кораблей, возвратился, Утопия устрашилась, услышав его голос. Она запретила ему возвращаться домой, навеки наложив на него интердикт. Странные и страшные сообщения получали тогда с корабля. Темные тайны далеких звезд, объяснявшие слишком многое. Их все засекретили, и со временем, они осели в архивах. А «Нагльфар» не стоял на месте, как не может стоять ничто, вращающееся вокруг Солнца. И как ни велик был эксцентриситет его орбиты, однажды он приблизился к Земле. Утопия хотела его сбить, подняла руки на собственных детей. Так, бабочке сломали крылья. Раненая, она опустилась на Син, и свила кокон, чтобы долго-долго ждать.
Забывшись долгим сном.
А Утопии потом не стало, и все чудеса и тайны той дивной и сказочной эпохи забылись в бездне времен.
И никто ни в Сине, ни в Вихре, ни в Эротическом кластере не помнил, где лежит эта бабочка. Покуда, мой двоюродный брат не воспарил над грязевой пустыней.