Проводив взглядом ушедшую неведомо куда незнакомку, я первым делом обшарил зал, и нашёл как минимум две полезных вещи – во-первых, систему контроля освещения – меня несколько раздражал царящий полумрак, а во-вторых - чёрный концертный рояль и небольшой вертящийся стул рядом с ним.
«Еще один способ развлечения…»
Впрочем, я бы не скучал и без музыкального инструмента. Одно из основных умений представителей охранных служб – это умение ждать. Где угодно и в каких угодно условиях, зачастую гораздо худших, чем здесь. По крайней мере, мягкое удобное кресло, хорошее освещение и изящный столик есть явно не везде….
Выпив немного, я взялся за книгу, оказавшуюся трудом довольно известного философа, моего соотечественника Ницше под названием «По ту сторону добра и зла». Не могу сказать, что особо люблю философию, но выбора в данной ситуации у меня просто-напросто не было. Прочитав несколько десятков страниц, решил расслабиться, подремать, но мне такой возможности не дали.
Но стоило мне удобно устроиться в кресле и отложил книгу в сторону,как старый аппарат резко, пронзительно задребезжал. Пришлось снять трубку.
- Господин фон Вейрмайер? – знакомый до боли вкрадчивый голос раздался из трещащего динамика. – Я планирую зайти к вам в гости. Что вы на это скажете?
- Всегда пожайлуста.
- Хорошо. Я буду примерно через десять минут.
В трубке зачастили гудки.
«Интересно, и откуда ты звонишь? Впрочем, у меня есть ещё время».
Спать мне уже не хотелось, а посему я прошёл к роялю. Осторожно открыл, провёл рукой по поцарапанным, избитым клавишам, стирая с них пыль, приоткрыл вторую крышку,поставил подпорку. Снял перчатки, пододвинул стул, уселся, проверил строй инструмента.
«Надо же - настроен…Что бы тебе сыграть, Рихард? Хм…Пожалуй, что-нибудь гордое, эпическое, возвышенное, но подходящее по настроению…»
Вспомнить ноты было делом пары минут. Пальцы пробежались по клавишам, и загремела гневными аккордами по залу
мелодия человеческой жизни, со всеми её взлётами и падениями, победами и поражениями, любовью и ненавистью.
Полыхнула неяркая вспышка, и в зале возник невысокий человек в серо-зелёной шинели, левая половина которой была покрыта бурыми пятнами. На голове его красовался однотонный с шинелью берет со знакомым мне значком – кисть руки, в перчатке, на открытой ладони которой застыл «классический», «чистый» железный крест. Остановился, скрестил руки на груди, прислушиваясь к музыке.
Отзвучали финальные аккорды. Я повернулся к нему и встал со стульчика.
- И жизнь человеческая оканчивается так же, как и мелодия – громким финальным аккордом… Вам ли этого не знать, господин фон Бёрнхорф?
- Вы меня не ждали, не так ли? – штабс-капитан, неторопливо снял шинель, свернул её, бросил на одно из кресел. Узкое, бледное лицо его не выражало никаких эмоций, водянистые глаза спокойно смотрели на меня.
- Возможно. Чем обязан?
- Просто решил посмотреть на своего ученика, которого когда-то считал лучшим, - собеседник поправил высокий воротник полевой формы, еще более заляпанной, чем лежавшая на кресле шинель.
- Вот как? Впрочем, я сомневаюсь, что это весомая причина для посещения этого странного места.
- Ну почему же…Не желаете партию в бильярд?
- Вы видите здесь доску, господин штабс-гауптман?
- Она будет.
- Что же…пожалуй.
Свет на мгновение померк. Когда освещение вновь заработало, неподалёку от нас расположился бильярдный стол.
Молча забрав длинную трость, я расставил шарики.
- Разбивайте, господин штабс-капитан. На правах гостя.
- Благодарю, - кивнул мой бывший преподаватель.
Бардовый шарик, повинуясь движению трости, разбросал ровный строй своих белых коллег.
- Почему вы считаете, что я был лучшим?
- На это есть определённые причины, – невозмутимо ответил собеседник.
- Какие, например?
- Вам, герр гауптман, удалось пережить то, после чего многие сошли бы с ума. Но вы не уволились со службы,лишь сменили направление, тогда, шесть лет назад. У вас есть цель – и вы к ней идёте. Опять же – послужной список говорит сам за себя…так что вы - лучший, кого я смог выпустить. Особенно если учитывать то, что изначально вы не были секуристом, - фон Бёрнхорф повёл левым плечом, и с заляпанного рукава гимнастёрки на зелёное сукно упала ярко-багровая капля.
- Чёрт…я неаккуратен, - он выругался, отойдя на шаг, тряхнул рукой.
На пол пролился небольшой багрово - красный дождик.
Я отставил кий в сторону и скрестил руки на груди.
- Вас всё-таки убили тогда…в Ливии, в две тысячи девятом.
- Верно, - мой собеседник скривился, отогнул высокий воротник полевой формы. Левая половина его шеи представляла собой кашицу из плоти, непрерывно кровоточащую.
"Так вот чем вы заляпали одёжду...Следовало догадаться раньше!"
- А как же рука, господин штабс-гауптман? Мне говорили, что вы подорвались на мине, и лишились одной из конечностей.
- Не всей, только кисть… Вместо неё, - фон Бёрнхорф поправил перчатку на правой , - механический протез. И у меня к тебе будет просьба…как раз насчёт потерянной части тела.
- Слушаю.
- Я мёртв, а конечность – живая. Если встретишь – скажи, что хозяин её обыскался…Или добей. Только аккуратно, прояви милосердие и мягкость – ты ведь не всегда жесток. И напоследок тебе совет: хочешь, чтобы месть свершилась - будь немного другим… Иначе ты никогда не узнаешь, где убийца.
- А это уже решать мне.
- Не спорю. Удачи! – мой собеседник растаял в воздухе.
«Будь немного другим… к чему ты клонишь, штабс? К тому, чтобы я не давил на девчонку? Если это так, я приму твой совет к сведению…Хотя бы на всякий случай. Интересно, а где Селия сейчас…?»
Свет погас абсолютно внезапно. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, я неторопливо двинулся к столу. Не успел я сделать и несколько шагов, как освещение заработало снова.
"Да что ж такое..."
Усевшись в кресло, я потянулся было за книгой, и понял, что здесь что-то не так…
«Вещи на столе… книга, бутылка… кисть руки? Стоп?...»
На «По ту сторону добра и зла» лежала оторванная неизвестно чем кисть руки. Лежала, барабаня пальцами, с которых срывались вниз, на коричневую обложку ярко-багровые капли.
- Замечательно, просто замечательно…
Очевидно, услышав меня, существо оттолкнулось пальцами, и, сиганула со стола, чтобы не долетая до пола исчезнуть в неяркой вспышке.
«Будем считать, что тебе всё это почудилось, Рихард… А теперь думай, как отсюда выбраться, и найти Селию…»
Пошарив по карманам разгрузки, я таки нашёл в одном из них давешнюю металлическую розу, осторожно сжал её в руке.
Так ничего и не придумав, спустя где-то полчаса устроился в кресле поудобнее и задремал.