[Эдвина Лю]

Скрытый текст - Глава 1, отредактированная:

Глава 1. 2332 год. Смерть в кредит
Тоби
Учитель Дард вышел из морга с таким перекошенным лицом, что юный Тобиас Франкотт сдавленно охнул. На костяшках пальцев учителя выступила кровь, под левым глазом набухал здоровенный синяк. И, кажется, он хромал. Но хуже всего – из самого морга не слышалось ни звука.
«Убил он её, - обречённо подумал Тобиас. – Прикончил. Всё».
Что «всё» - было совершенно понятно, это означало: им с учителем снова придётся сниматься с места. Тут, понятное дело, здравствуй, дорога, привет, ночёвки на обочине или в стоге сена, или на случайном кладбище… Прощай, значит, уютный тёплый город Рандеворс, где почти не бывает снега. Прощай, величайшая из библиотек. Прощай, хорошая работа и чистая постель в маленьком домике на территории лечебницы.
За этими мыслями Тоби чуть было не потерял другую, посерьёзнее. Как там Хелли Рэй? Неужели действительно убита?
- Тоби, - хрипло позвал учитель, страшно вращая глазами. Особенно тем, который стремительно заплывал от синяка. – Тащи меч, живо.
Постоял молча, вытащил из кармана мятую пачку папирос и уже с одной во рту, зажигая огонёк от пальца, добавил:
- И чашу.
Сам не свой от ужаса, Тоби припустил к домику. Свернуть вправо, за приземистое здание морга, потом ещё раз – направо, между двумя рядами пышноголовых лип, и бегом внутрь, к сундуку о трёх замках. Там, среди рухляди, в новеньких красивых ножнах лежал старый меч, а рядом, обёрнутая в газетку, хранилась серебряная чаша. Язык не поворачивался называть это добром – потому что и на мече, и на чаше хранились отпечатки зла, смерти, безвременья. В руки неприятно брать. Но учитель велел. Вот что ещё страшнее.
Неужели? Неужели час настал, когда Смерть больше не хочет брать от Дарда кредиты, когда ему придётся познать свою несчастную долю и сделаться нечеловеком? Тоби всхлипнул. Может быть даже, Хелли Рэй, на свою беду, ещё жива. Он её прикончит, выпьет свежей крови и будет искать добровольную жертву. И кто на эту роль предназначен? Лучше уж и не думать.
Тоби покачал головой, схватил меч в прохладных ножнах из скрипучей кожи и чашу – не разворачивая, прямо в газетке, - и помчался обратно к моргу. Там, неуклюже действуя левой, высохшей до локтя рукой, учитель Тобиаса Сарвен Дард по прозвищу Упырёк, придерживал окурок одной папиросы, чтобы прикурить от неё вторую.
Уж хотя бы лучше, чем прикуривать от магического огонька на пальце. Плохой это знак – прикуривать от пальца. Уж он-то, Тоби, насмотрелся на эти дурные знаки. Вот сейчас, подумалось ему, учитель докурит вторую и за шиворот вытащит из полуподвала избитую до бессознательного состояния Хелли. А ведь он-то тоже хорош: не побежал посмотреть, как там женщина, ранена или, может, мертва, а понёсся выполнять приказание Дарда. Да ещё думал о библиотеке и неизбежных ночёвках в чистом поле. Это потому, что он Хелли терпеть не мог. Хотя всё равно нехорошо получилось.
Дард, однако, не пошёл в морг – прицепил ножны к поясу, которым его светло-жёлтая больничная роба была схвачена на талии, сунул чашу в карман фартука. Втоптал в сухую пыль окурки и побрёл, сутулясь, в сторону городского рынка. Улица Решимости – прямая, обсаженная липами да клёнами, - вела как раз прямиком туда. Тоби сначала поплёлся за ним, но учитель, цыкнув зубом, велел спуститься в морг и ждать там.
- Вернусь к вечеру, - сказал. – Поможешь там.
Тоби очень не хотелось идти вниз, к Хелли, но он спустился в полуподвал и прокрался к комнате-подсобке, где персонал морга мог отдохнуть и перекусить. Хелли сидела на подоконнике, вполоборота к стеклу, и на её тёмной коже краснели ссадины и кровоподтёки. Тобиас обрадовался, что она жива – как-никак, а убирать и прятать её труп пришлось бы именно ему! – и неловко сказал:
- Ясных дней, эна Рэй.
Она обернулась от окна, и Тоби ошалело встретился с её сияющим, счастливым взглядом. Хелли улыбалась, чего он никогда, кажется, не видел раньше. Полные губы, когда не были поджаты, выглядели потрясающе. А зубы ровные и белые. Но глаза! Разве тёмно-карие глаза могут так ярко светиться? Словно две лампы зажгли внутри, по ту сторону.
Тоби понял, что ничего не понимает. Как можно сиять, когда тебя жестоко избили?
Хелли взъерошила волнистые, отросшие до плеч чёрные волосы и сказала сытым, довольным тоном:
- Когда мы поженимся, я тебя усыновлю.
Четырнадцатилетний Тоби только и мечтал, чтобы его усыновила злобная, резкая и грубая баба. Ошарашенный, он отступил к дверному проходу, пытаясь подобрать достойный ответ, когда услышал смех Хелли Рэй.
- Поженитесь? – переспросил он, не найдя других слов.
- По обычаям Хихина, мужчина должен добыть себе женщину в бою, - пояснила Хелли. – Если биться не с кем, он добывает себе женщину в бою с нею.
Тобиас хотел сказать, что это глупый обычай. И что драться с Дардом для Хелли – не подвиг. Она отличный боец… и непонятно, как учитель смог её одолеть, если вторая рука ему почти не служит…
Но, глядя в залитые безбрежным счастьем глаза, только вздохнул. Не нравилось ему происходящее. С чего они поругались и зачем подрались – тоже неясно. Но Тоби догадывался, что брачные игры тут ни при чём.
- Поздравляю, - буркнул он, делая ещё шаг назад. – Только усыновлять не надо. Я уж лучше сам как-нибудь.
Хелли Рэй не ответила – снова загляделась в окно. Тоби вышел – отчаянно хотелось есть. Сейчас бы тарелочку супа с лапшой и овощами …

***
Дайлен
На Сольме, тяжело шагая, наступала гроза. Ветер надувал простыни, которые хозяйки не успели снять с верёвок, хлопал окнами. Жару сносило к рекам Азалье и Сольмейе вместе с пылью, и по воде бежала частая рябь. Качались, стукаясь друг о друга, лодки на пристани.
У старшего офицера Стини Дайлена на сегодня служба закончилась, но домой он не спешил. Пожалуй, его даже пугало возвращение на квартиру, где наверняка дожидалась Ишерри с очередным скандалом.

…Прошёл почти целый год после того, как закончилась битва в крепости стихийников. После этой битвы в Тирне начались изменения, и они происходили по сей день. К ним было непросто привыкнуть. Полное воссоединение магических Орденов, прекращение гонений на Тёмных магов, и как следствие – упразднение Комитета. Точнее, Комитет по делам Тёмных магов попал под полную реорганизацию. Никаких больше ловцов? Вовсе нет. Преступники так и остались преступниками, будь то маги или не-маги. Но после Указа от его Величия Грета Кешуза Комитет стал называться Мирной гвардией. Их почти слили с «мухами»-полицейскими и Отделом по делам Светлых магов, вот что произошло. Дайлен скучал по облавам на Тёмных. Сложно было привыкнуть к новым порядкам, особенно к таким, по которым Тёмного теперь просто так не пристрелишь. Если не нарушает – не трогать вовсе, а если нарушает – то арестовывать и вести в участок. И тогда Тёмного ждёт суд, прямо как нормального человека. Или даже как Светлого мага! Нет, в первые месяцы к этому привыкалось с огромным трудом!
Зато, вернувшись из крепости Моро, Дайлен стал старшим офицером взамен старины Мэтта. Это, конечно же, могло считаться удачей, если б не пришлось туговато: во втором левобережном после отставки Мэтта Криззена работалось непросто. Хороших рядовых мало, толковых офицеров – и того меньше.
Стини Дайлену приходилось непросто и по другой причине. В Сольме вернулась Кэри Вендела. Она больше месяца оставалась в крепости – так, по крайней мере, слышал Дайлен. Приходила в себя после ранения. А ему тем временем было некогда – настолько, что он даже по спискам не посмотрел, жива ли, здорова ли! Его бывший старший офицер, его непосредственное начальство.
Дайлен хорошо помнил день, когда столкнулся с Венделой в этом участке – и не узнал при встрече.
- Ясных дней, - пролепетал он, не зная, как обратиться к ней теперь.
- Дайлен?
- А мне вот пособие не выплатили, - прошелестела она почти беззвучно. – В списках убывания… мертва, мертва.
Махнула рукой и пошла к выходу. Дайлен тогда догнал её и почти насильно вернул.
Да так и не смог бросить – и в госпиталь её отправлял, и к Майклу за советом обращался. Всё без толку. И сейчас – то ли к ней опять прийти, сидеть ей слёзы вытирать, уговаривать поспать, быть рядом… или пойти домой и там выслушивать упрёки Ишерри. Правду сказать, время Дайлена поделилось на три части: служба, Кэри и Ишерри, и последней доставалось меньше всего внимания.

…Дайлен прошёлся по кабинету, взял со стола письмо от Чезаре Роза и перечитал. Чезаре звал его сменить обстановку – заманивал в свой форт на границе, не жалея при этом эпитетов для описания Иртсана, быстрой реки Рахмаш и прелестей рубежной службы. Дайлен написал, что обязательно приедет – уладит дела, женится и приедет, но, уже поставив подпись, скомкал листок и бросил на пол. В корзину для мусора не попал, крякнул от раздражения, и принялся писать заново. Нет, он не сможет приехать, его офицерский долг – поддерживать Кэри, попавшую в беду. Кэри не может нормально спать, её преследуют мысли о смерти, она похожа на привидение и ей всегда плохо. Нет, он не бросит Кэри.
Скорее он бросит Ишерри. У неё был мужчина до Дайлена… найдет и после.
Вторым скомканным письмом он в корзину всё же попал. Именно в этот момент дверь в кабинет распахнулась. Вошла молодая женщина – светло-русые волосы уложены в высокую причёску, юбка синего платья, длиной до середины икр, открывает вид на стройные ножки, лёгкие туфли предназначены для вечерних прогулок по городу… Только вот лицо у женщины бледное и в красных пятнах. И глаза заплаканные, отчего кажутся не серыми, как обычно, а мутновато-голубыми.
- Э… ясных дней, - пробормотал Дайлен и встал из-за стола.
Ишерри пересекла кабинет и с вызовом посмотрела ему в лицо. Чуть снизу вверх – в отличие от рослой Кэри Венделы, которая смотрит прямо в глаза, на одном уровне со Стини.
- Ты бросаешь меня? – спросила Ишерри, словно выстрелила.
И Дайлен кивнул. Душно, до чего же душно.
Крепкие у Ишерри пощёчины. Крепкие и частые – одна, другая, третья… и слова из неё посыпались злые. Не говоря уж об эмоциях. Дайлен не препятствовал ни рукам, ни словам, ни чувствам – даже не закрывался, стоял и ждал, пока ей надоест. Когда Ишерри устала и разрыдалась, подвинул её в сторону и вышел. На душе стояла такая гнилая муть, что Дайлен не видел ничего и не понимал, куда шёл. Очнулся только когда основательно стемнело, под ослабевающим дождём, на берегу реки. Вдали лениво рокотал гром. Гроза почти прошла. Мутная, тёмная Сольмейя уносила городской сор под Третий центральный мост. Второй левобережный Сольмейский участок остался далеко позади. В этом районе жила Кэри.
Дайлен чувствовал себя как после попойки, ну, может, голова не так сильно болела. Это были последствия ментальной атаки Ишерри, которая, хоть и не маг, всегда обладала способностью делиться особо острыми и неприятными эмоциями. Хотя нет – разделять с нею счастье или любовный экстаз Дайлен любил именно благодаря этому дару. Она делилась охотно и без обычной не-маговской скупости на чувства.
Некоторое время Дайлен смотрел на реку с моста, потом словно потерял над собой контроль. Он шёл, не обходя луж, и цель видел предельно ясно: Кэри Вендела. Она испортила ему отношения с Ишерри, вот он ей сейчас и выскажет всё, что думает. Он скажет всё. Что она со своей затяжной депрессией и мыслями о смерти страшно надоела ему. Что она ему жизнь вот так сломает. Что пусть дальше выкарабкивается сама. Может, не может – его больше это не касается.
Но Кэри распахнула Дайлену дверь, едва он постучал. Словно стояла с той стороны, прислушиваясь к шагам на лестнице. Увидев его, мокрого, злого, отступила на шаг. Дайлен поймал её за руку и прижал к груди. У неё сердце билось так, словно пыталось проникнуть в его грудную клетку, у неё ночная рубашка на спине вся промокла от пота. Опять эти глупые страшные сны? Почему она стояла под дверью? Почему не прогоняет его и не отстраняется? Сколько раз Дайлен пытался обнять Кэри – по-дружески, ради поддержки, и она лишь сжималась и замирала, как приневоленная кошка, а потом старалась вынырнуть из объятий и уйти.
Горячая, какая же она горячая сквозь тонкую ткань ночной рубашки! Смутно злясь непонятно на кого, Дайлен притиснул Кэри к стене, задирая длинный подол, путаясь в бесконечных складках ткани, срывая свою одежду, с которой всё ещё текла вода.

***
Тоби
- Убирайся, - не глядя на Тоби, буркнул учитель.
В воздухе мельтешила мошкара, безумно пахло жасмином, которого в Рандеворсе росло великое множество, особенно на кладбищах. Над ухом Тобиаса зудел комар – привет, лето!
Больничный погост благоухал втрое сильней обычного, в душном воздухе ощущалось приближение грозы. Почти точно посередине кладбища громоздилась гранитная тумба. Здесь, видимо, раньше стоял какой-то памятник. Теперь тумба походила на жертвенный алтарь.
Сарвен Дард, сутулясь, подошёл к ней и рукавом смахнул серую липкую пыль. Тоби положил рядышком чашу и меч.
- Убирайся, - повторил Дард.
Кинул наземь небольшой мешок – оттуда донёсся тоскливый звук, и Тобиаса пробрала дрожь. Ребёнок? Собака?
- Ну? Уходи прочь, блюдин сын! Чо не понял? – рявкнул учитель, и Тоби сделал вид, что уходит.

Уже смеркалось, собирались на небе пышнотелые тучи, мучительно пахло цветами. Белые лилии, свежий букет, лежали возле могильного холмика, попавшегося Тоби под ноги. Казалось, что их аромат отдаёт запахом мертвечины. Тоби отошёл от лилий на почтительное расстояние и укрылся за широкоплечим памятником. Его изрядно мутило, и он кинул в рот леденец из ягод ирна – кисло-сладкий, освежающий.
Учитель распорол мешок мечом, невзирая на то, что, видно, порезал того, кто там находился. Этот кто-то заблеял, забрыкался, и Тоби понял: не угадал. В мешке бился ягнёнок.
Вспомнилась давнишняя стычка с мертвецами на маленьком безымянном кладбище, где-то с месяц после битвы крепости Моро. Они тогда бродили в окрестностях Азельмы. Дард не совладал с мертвыми при помощи меча, схватил за шею бродячего пса, прибившегося к ним в пути, и пронзил его костлявую грудь. Пёс страшно взвизгнул, а учитель, нелепо суетясь и всхлипывая, подставил под открывшуюся рану чашу и с отвращением выпил кровь. Тогда Тобиаса вырвало, он едва не потерял сознание, но отлично запомнил, что после этого мертвецов они почти не встречали. Так, одиночные случаи. А вот недавно снова полезли. Стало быть, Дард при помощи убитой собаки отсрочил свой договор со Смертью на год. Чтобы остаться тем, кем был: пьяницей-учителем, молчаливым одиночкой. И разумеется, это Хелли как-то на него повлияла, чтобы пошёл на кладбище и принёс очередную жертву. Но добивалась ли она очередной отсрочки или хотела от Сарвена Дарда иного?
Тоби съёжился за памятником и, вздрагивая, подглядывал за жертвоприношением. Ему не было противно – только больно и тоскливо. Он начал припоминать последние недели, проведённые здесь, в Рандеворсе – когда Дард сделался раздражительнее обычного, когда он часто ссорился с Хелли. И его рука снова стала сохнуть и почти не слушалась хозяина. По браслету, стоило рукаву учителя задраться выше локтя, пробегали серебристые искры, и Тоби думал –вот, эта безделушка каким-то образом удерживает Дарда в человеческом обличии, но уже не так хорошо, как прежде. А рукав он задирал чаще обычного. Его беспокоила эта рука, она то ли немела, то ли зудела, и учитель мрачнел и пил чаще и больше. И крепче.
…Дард положил связанного ягнёнка на камень и одним ударом меча пронзил его тельце. Подставил чашу и набрал крови – много, почти полную, нажимая на рёбра так, что они хрустели. Затем вырезал ягнёнку сердце, шмякнул его о ближайшее надгробие и решительно сорвал с левой руки браслет.
По кладбищу прокатилась некая волна – Тоби ощутил, как на его руках и затылке волосы встали дыбом. Душно, ужасно душно… и эта цветочно-трупная вонь! Но хуже всего, что учитель бросил браслет на алтарь, сел рядом, скрестив ноги, и принялся глотать кровь из чаши. С явным отвращением. Хотя нет. С каждым новым глотком пил более жадно, а под конец слизнул с края последние капли.
Меч прорезал воздух, вжикнув и смахнув с куста жасмина несколько белоснежных лепестков.
- Насколько меня ещё хватит? – спросил учитель у кого-то.
Тоби понял, с кем он разговаривает, и плотнее вжался в землю за памятником. Судя по звуку, под землёй шевелился покойник. Но могила была старая. Скорее всего, эти жалкие кости даже не в состоянии выкарабкаться оттуда.
- Я понял. Пусть так и будет. Я заплачу… Пусть только они лежат до той поры. Смирно лежат.
Молчание, тишина – только ноет где-то справа, возле уха, комар. Или даже два комара… или три…
Звон постепенно нарастал, пока не стало ясно: комары тут ни при чём.
- Да, я знаю, я обещал заплатить, обещал ещё тогда! Но дай мне время, дай мне время! – тихо и сбивчиво заговорил Дард.
Тоби приподнял голову и увидел, как по браслету учителя, лежащему на земле, бегут белые непонятные надписи, а рука наливается белым светом. Кости просвечивали насквозь и казались чёрными. Это выглядело… красиво.
Мертвец под землёй перестал копошиться. Где-то вдалеке вдруг защёлкал, засвистал соловей – хотя по сезону соловьи уже давно отпели свои брачные песни. Тоби понял, что всё кончилось, и тихонько выбрался из-за памятника. Учитель сидел, обхватив голову руками, потом словно нехотя надел браслет обратно, и свечение прекратилось. Левая рука его снова стала почти обычной и вроде бы даже утратила коричневый оттенок. Только Дард всё равно двигал ею с трудом.
Тоби подошёл, взял с алтаря меч и обтёр полой собственной рубашки, а потом сунул в ножны, валявшиеся тут же, поблизости. Затем вытер кровь с чаши. Наверно, надо закопать где-нибудь мёртвого ягнёнка… Тоби огляделся в поисках белого тельца и не увидел его.
- Она хочет от меня слишком много, - сказал Дард, не глядя на ученика. – Но с ней можно договориться, ещё можно договориться. За неимением лучшего она примет и это служение. Понимаешь?
Тоби не понимал. Но на всякий случай кивнул. Учитель закурил от огонька на пальце, что, конечно, не понравилось его ученику. Плохая это всё-таки примета – прикуривать от пальца.
Вот как его оставить в таком состоянии? А ведь рано или поздно ученичество окончится, и что тогда?
И долго ли «она» ещё вытерпит – тоже неясно.
- Тоби, - сказал Дард, - ты ищи, упырь тебя дери, ищи там в своей библиотеке! Понял? Ищи!
- Что мне искать, учитель?
- Как убить меня и не превратиться при этом в лича, - сказал Дард. – Тут ведь как: она хочет, чтобы всегда кто-то служил ей. Вот был Штаван, а до него ещё кто-то. Потом я – тоже неудачный экземпляр, но, видать, получше Штавана, раз уж она сама пришла ко мне и предложила эту клятую работку. А потом, Тоби, потом ты убьёшь меня и сам будешь…
Дард с усилием поднял левую руку, сжал в немощный кулак.
Тускло блеснуло серебро. Замок браслета в виде двух крыс, вцепившихся зубами в морды друг другу, выглядел так, словно они, эти крысы, живые.
- А после? Потом ты ей покоришься и не станешь давать ей свежачок, скажем, раз в пару месяцев. Или же передашь проклятие ученику, а то и сыну. Нет, ученик! Давай сделаем это! Вот тебе моё задание – искать, как это предотвратить. Пока я в силах держать её – сиди в библиотеке и ищи, ищи! Ты понял?
- Понял, учитель. Давайте пойдём домой?
Дард докурил, сплюнул на землю и растёр плевок и окурок утлым ботинком. Соловей, наконец-то, заткнулся, и ночная тишина стала почти полной.
Тоби тащился вслед за Дардом и думал, что не хочет искать способов убить его. Но в библиотеке будет проводить ещё больше времени. Чтобы найти возможность договориться с госпожой – навсегда. Навечно!