За клинком к Ульдериге я заглянул спустя треть часа, наполненную скрипом лафетов, лязгом орудийных стволов, натянутыми , словно струны, верёвками. Впрочем, синьора словно чувствовала моё волнение (хотя почему – словно?), и преподнесла несколько неожиданный сюрприз.
Цитата:
|
- El señor де Anzhelis, - Ульдерига старалась, дабы голос ее звучал певуче, - Посмотрите на меня. Я благодарна Вам за Ваши El valor y la valentía, и полностью доверяю собственную жизнь. И именно поэтому рискну предложить свою помощь в виде Благословения. Я всего лишь слабая женщина, но honor не позволяет мне пассивно наблюдать. Позвольте мне принять посильное участие.
|
Отговаривать благородную женщину я не стал, молча принимая подарок.
« У неё прозрачно-голубые глаза, словно небо в Терамо летом…»
Поцелуй был мягким, ненавязчивым, сдержанным, с чётко осязаемым букетом – дорогое терпкое вино, луговые травы и ещё что-то, что-то неуловимое, трудноощутимое, присутствующее где-то на грани. В закромах памяти шевельнулось, ожило нечто, давно позабытое, отставленное, отброшенное в сторону…
Я позволил себе вольность, за которую в Водачче легко сносят голову – стянув перчатки, на мгновение осторожно взял руки колдуньи за тонкие запястья.
Когда синьора отстранилась, молча поклонился, и вышел в коридор.
Приводить себя в порядок пришлось довольно долго – минуты две-три, прислонившись к переборке и закрыв глаза расталкивать, растаскивать, распихивать нахлынувшую орду цветных воспоминаний по закуткам памяти, так, как скупой ростовщик прячет в сундуки золото… хотя, скорее, с тем же чувством, что присуще похоронных дел мастеру при зарывании очередного покойника на кладбище.
Взвесив рапиру в руке, я убедился в том, что оружие почти не изменилось ни по весу, ни по балансу – довольно старый мой спутник, «ауфсписепапир»*, по всей вероятности – айзенского происхождения, добрые 37, почти 38 водаччанских дюймов** стали, ромбовидное сечение, жесткая крестовина, эфес из круглых и гранёных плоских профилей. Прошлый мой клинок – трёхгранная «стокатта» оружейников моей многострадальной родины – сгинул в пучине, и был заменён трофеем, который, как и его предшественник, пока ещё ни разу не подводил.
Пистолет в сумочке был перезаряжен ещё на гандеке. Следовало спешить на ют, готовиться к встрече гостей.
***
«Терция! Ещё раз терция! Кварта!»
Тонкий клинок «ауфсписепапир»а рыскал вокруг Гарри, как гончая вокруг медведя, выискивая щели в доспехах. Как бы айзенцы не хвалились своими поделками – в них всегда найдётся изъян, рано или поздно тонкая полоска стали проскочит, и вот тогда…
Размахивания капитана «Акулы» двуручным топором особого успеха не имели – слишком тяжелое оружие легко было отвести, отбросить в сторону – главное – подгадать с моментом.
Уходя от очередного удара – мельком, боковым зрением отметить положение дел у других, впрочем, заметить удалось только Дорка, который в мешанине тел и стали на окровавленной палубе, походящей на цех скотобойни в процессе работы, расшвыривал вражеских матросов при помощи латной перчатки, и незнакомого пассажира, который немилосердно калечил подвернувшегося ему под шпагу медведя (медведя?!).
В ушах звенело от прошедшего орудийного залпа и разорвавшихся гранат, хотя крики сражающихся и звон стали легко перекрывали эту завесу.
Гарри и бритоголовый крещентец с парой клинков медленно отступали под натиском моей рапиры, топора Баюна и двуручного меча давешнего северянина, интересовавшегося, владею ли я монтеньским. Как только наши оппоненты начали скатываться по лестнице с юта, шлёпнувшаяся сверху сеть прервала их попытку к бегству.
Грохнул мушкетный залп, пули взвизгнули где-то рядом, брызнули в стороны щепки.
«Слава Пророку, мимо…» - мелькнула где-то в голове не свойственная для меня мысль. Баюн сорвался с места и перемахнул через фальшборт, очевидно, найдя для себя цель на шлюпе, а северянин, изрыгая непонятные мне ругательства в сторону противника, подобрался к Гарри, но уроженцу Вестена никак не удавалось рубануть по пиратскому вожаку – слишком часто и нагло налетали на него пираты, получая в качестве ответа удар двуручным мечом.
Следом за охотником перебрался на «Акулу» и давешний пассажир с кортиком в руках, успокаивавший команду перед боем. Среди сражающихся на палубе на мгновение мелькнула спина Дорка, руководившего матросами.
Самой большой проблемой по-прежнему оставались пиратский вожак, и бритоголовый крещент…
«Айзенские доспехи…Айзенские доспехи… А ведь они пропускают жидкости?»
Идея была безумной. Абсолютно безумной. И для неё требовалось пробиться поперёк палубы, кишащей пиратами, и обратно.
- Partiamo***, - я утёр испарину со лба рукавом, и почти скатился по лестнице, мимо пиратских главарей, мимо матросов «Альбатроса», возглавляемых Волькером.
«К левому борту…»
Ощеренная смуглая одноглазая рожа с абордажным тесаком в руках. Шаг в терции, отвод дагой, рапирой по физиономии. Не нравится? Да, это не твоя железка, не покалечит, но получить стальным прутом тоже неприятно.
Вперёд.
Юнец, с несколько безумным выражением лица. Скользящий блок, дагой – в грудину и провернуть. Бульканье, треск разрываемой плоти, рванулся вверх и в стороны небольшой кровяной фонтанчик.
Вперёд.
Приземистый, невысокий, но широкоплечий моряк с парой кинжалов. Обычный поперечный блок, ногой в живот, эфесом в челюсть.
«Я с тобой церемониться не буду…»
Вперёд.
Крещентец с ятаганом. Чем-то похож на того, что сейчас палубу рядом с ютом клинками скребёт, да для меня большинство из них на одно лицо. Встречный удар, восьмёрка, оттолкнуть, пнуть по колену, проскочить за спину и «ауфсписепапир»ом по спине крест-накрест.
А вот и искомый. Корабельный односторонний фонарь, масляный, металлический, с одной широкой стеклянной стенкой.
Кинжал в ножны, и цапнуть за кольцо, назад…
«Crud****!»
Последний оклемался гораздо быстрее рассчитанного, рубанул сверху вниз.
Взвизгнул рапирный клинок, принимая удар, где-то на задворках сознания мелькнула мысль:
«Угол! С углом ошибся!!»
Так и есть, айзенский клинок прижался к груди, чуть вдавился в плоть хозяина. Впрочем, хуже было бы, если бы оппонент меня полностью достал. Да и так положение идиотское – спиной к бочонку, а спереди спасшая меня железка, и чуть выше неё – ятаган крещентца, дотянувшийся до рёбер.
«Переведёт в колющий, или надавит посильнее – распотрошит… »
Пират ухмыльнулся, словно читая мои мысли, но спустя долю секунды усмешка исчезла с его лица вместе с парой зубов изо рта – осветительный прибор, очертив плавный полукруг, и , заставив клинки цапнуть мою плоть, встретился с лицом оппонента.
Стряхнуть ятаган, (зар-раза, в грудной клетке отдаёт, неужто зацепил чего?), ногой в промежность, крестовиной в челюсть…
«Троица встала…»
Разбежаться вдоль надстройки, использовать удар любителя абордажных сабель, как трамплин, оттолкнуться, и обратным полупереворотом – к своим…
«Отдышаться бы… Почему так грудина болит?»
В висках знакомо застучали молоточки.
- Ну уж нет, не сейчас…
Гарри. Вот он, шевелится в своей скорлупе, словно черепаха, перевёрнутая и выброшенная на берег, северянин по-прежнему раскидывает пиратов.
К сети. Где голова? Где, Легион меня побери (а он, судя по сегодняшнему бою, заберёт всех его участников), голова этого негодяя?!
Изящный, украшенный шлем, пара отверстий для глаз – чуть пошире, несколько помельче – для дыхания.
- Жри, - рычу я, плюхнувшись сверху на тушку Гарри поверх сети, и выждав момент, когда пират подымет голову, разбиваю на корабельном фонаре стекло, фактически надевая осветительный прибор поверх шлема. Масло, липкое, долгогорящее, стекает поверх и внутрь доспехов.
Платок из кармана. Огонь, где взять огонь? Не колотить же рапирой по доспехам?!
"Сумка..."
Пистолет покинул своё пристанище. Выскочивший пират, которого не успел достать северянин, получил рукояткой в лицо.
Тонко «запел» колесцовый механизм, грохнул выстрел, по белой ткани побежали язычки пламени.
Отшвырнув в сторону разряженное оружие, обжигаясь, и ругаясь, на чём свет стоит, я насадил тлеющий, готовый разгореться кусок ткани на клинок. Рапира рванулась к шлему Гарри, под одетый на голову фонарь, который вот - вот должен был упасть…
Протолкнув ткань в щель между шлемом и доспехами, торопливо заскользил острием по металлу, ища относительно уязвимые места возле шеи. Пожалуй, сюда, уколоть и провернуть, и вот сюда...
__________
* - «прошиватель бумаг» (дословный перевод с айзенского).
** - водаччанский дюйм равен 2,66 сантиметра.
*** - приступим (вод.)
**** - мразь! (вод.)