9
- Расскажи мне про фонтан-дерево, Модаг.
- Ну, это такое…дерево, под которым ходят в травяную баню.
Мы на северной окраине Новограда, идем вдоль набережной маленькой речки, впадающей в океан. Берега речки забраны в бетон, и она напоминает, скорее, технический канал, чем творение природы. Дальше к югу, в оживленных кварталах, ее и вовсе накрывают бетонные перекрытия, и речка становится подземной. Однако, это не канал. По всей видимости, речку питает немалое число родников, поскольку берега ее покрывает густая зеленая поросль.
В среднем мире, растение – оно, преимущественно, травянистое. И зачастую, вьющееся. Они оплетают внешние стены городов, тянутся к лучам солнца за большими оранжерейными иллюминаторами, и создают тихий зеленый уют. Здесь, в нижнем мире, растения – владыки пейзажа. Деревья, редкие в степи, доминируют среди городского ландшафта. Даже в густо застроенном районе, вашему взгляду непременно встретиться хоть несколько штук за раз. И их здесь тысячи видов – высокие и низкие, аккуратные и разлапистые, хвойные и лиственные. А есть и фонтан-дерево. Под ним ходят в баню.
Очень широкие, в человеческий обхват, листья этого дерева растут прямиком из верхушки его ствола – возможно, это модифицированные ветви, или даже побеги. Они, изгибаясь, опускаются к земле, налагаясь друг на друга, как опущенный веер, и образовывают, таким образом, нечто вроде плотного зеленого тента, накрывающего небольшую палатку вокруг древесного ствола. В этом темном пространстве пряно пахнет смолой, и влажной свежестью. Янтарный ихор сочится сквозь тонкую кору дерева, каплями выступая на его смоле. Эти капли – медленные, тягучие, неспешно ползут к подножию дерева, где скапливаются маслянистой лужицей.
- Раздевайся.
Модаг останавливается у дерева, и начинает, смешно прыгая на одной ноге, стаскивать с себя трикотажные штаны. Он велит мне делать то же самое.
Оставшись в исподнем, я жду своего спутника, скрестив руки на груди, и привалившись спиной к упругой стене сложенных листьев.
Модаг, однако, раздевается полностью, донага. И велит мне делать так же. Поколебавшись, я снимаю исподнее.
Приподняв лист, мы входим под сень дерева. В темной каверне, образованной листьями, нас ждет очень крупный мужчина, лохматый, словно медведь. Обнаженный, он сидит на земле, скрестив ноги, и возится с чугунно жаровней. Его тело покрывают расплывшиеся синие татуировки. Это и вполне обычные, понятные образы животных и растений, звезд и планет, и неведомые идеограммы, и линейные надписи.
- Садитесь, садитесь! Сейчас жар будет! – говорит мужчина.
Мы с Модагом садимся на корточки вокруг холодной жаровни. Я забко ежусь.
- Сейчас-сейчас, погоди. Согреемся! – подбадривает меня варвар. Он раздувает трут, добывая искры, от которых тотчас же вспыхивает ароматное сено, тонким слоем разложенное им по углям на жаровне.
Огонь горит. Мужчина протягивает руки, удовлетворенный, пробуя жар. Потом, подсыпает в языки пламени мельчайшей углеродной пыли. Та вспыхивает снопом пламенных искр. Уголь начинает разгораться.
- Ты – торговец спермой из среднего мира – констатирует он. Мужчина говорит на эротическом языке с очень сильным акцентом. Я не без труда понимаю его слова.
Киваю, не говоря ни слова.
- Ты хотел встретиться со старейшиной задруги…Здесь меня все зовут братец Вилли. И ты так можешь.
- Рад знакомству, братец Вилли.
- Ха! Давай просто Вилли.
- Хорошо, Вилли. Давай.
Он поднимается с земли, отряхивается, и садится на корточки, уперев ладони в колени. Это ритуальная поза для серьезных переговоров.
- Одна пичужка мне насвистела, что вы страсть как хотите побывать в Западном Вельде.
- У вас на редкость информированная пичужка. – вежливо констатирую я.
- Есть опытные погонщики, которые не раз бывали в тех местах. Я смогу уговорить их поработать на вас.
- Буду весьма признателен, Вилли.
- Не за что. Это если цена будет подходящей.
- Я смогу заплатить столько, сколько потребуется.
Вилли от души хлопает в ладоши, не меняя позы. Капли его пота летят мне в лицо. Становится жарко.
Пот варвара пахнет мускусом, точно логово зверя.
- Это клево! К нам сейчас подойдут еще товарищи.
Я удивленно поднимаю брови.
- Какие еще товарищи?
- Да ты не дрейфь, чахлый. Все свои. Парься пока.
Тепло от жаровни заполняет все пространство под листьями. От нестерпимого жара, древесная смола тает, и начинает стекать, капать прямо в огонь, с шипением испаряясь. Эфирные масла и ароматические углеводороды обжигают мне бронхи. От жара, листья дерева начинают потеть. Водянистый сок капает нам на головы теплым дождем, заливая волосы, брови, ресницы. Взмокшие тела лоснятся в свете огня.
Сок дерева стекает в огонь, и тотчас же испаряется. Травяная баня заполняется густым ароматным паром. Воздух наполнен странными, дикими, природными, первозданными запахами – смолы, растительного сока, перегретого дерна, такими непохожими на запаси среднего мира – металл, пластмассу, резину, скученные тела.
Потею!
Листья раздвигаются, и в баню входит еще один голый мужчина. В сравнении с братцем Вилли, он выглядит субтильным, и почти интеллигентным, хотя в сравнении с Модагом он все равно смотрится грузным варваром. Как и у Вилли, его тело покрыто татуировками, но они выглядят гораздо более расплывшимися, словно их нанесли в совсем юном возрасте, или руку к ним приложил менее опытный мастер. В руках у вошедшего галлонная глиняная бутыль в ивовой оплетке.
- Вечер в хату! – здоровается он.
- И тебе привет! – Вилли поднимается на ноги, и радостно обнимает вошедшего, волосатой грудью прижимаясь к нему – Поздоровайся с нашим гостем.
- Нессельроде. – представляется вошедший – Я из актерского цеха.
Вилли цокает языком, глядя на бутыль.
- Перцовая водка. – поясняет Нессельроде.
- Выпьем! – предлагает Вилли.
Он сдирает с горлышка бутылки печать, делает из бутыли большой глоток, довольно кряхтит, и передает ее мне.
Я колеблюсь. Я не уверен, что мне хочется пить алкоголь на такой адской жаре. В бане уже, наверное, за сотню градусов. Листья парят, иссыхаясь над жаровней.
- Пей-пей! – подзадоривает меня Нессельроде – Так положено.
Я делаю глоток. Напиток обжигает огнем – но не потому, что он крепок – напротив, он слаб. Водка сильно разбавлена водой, в то время, как в среднем мире спирт обычно пьют неразбавленным. Он обжигает из-за каких-то растительных алкалоидов. По всей видимости, водку настаивали на жгучем растении.
- Еще! – говорит мне братец Вилли.
Пью еще.
Я кашляю, неосторожно втягиваю в легкие перегретый воздух, снова захожусь кашлем. Бронхи раздражены жаром и паром. От водки мне сразу же становится вяло, и я, наплевав на приличия, передаю бутыль Модагу, и ложусь плашмя, растягиваясь на теплом дерне.
Здесь, внизу, чуть попрохладнее. Свежий воздух проникает под листья снизу, его затягивает разницей в давлении.
Дышу.
Листья вновь раздвигаются. В баню, пригнувшись, входит высокая женщина с забранными в аккуратный узел волосами. Как и прочие, она полностью обнажена. Я гляжу на нее, пытаясь мокрой рукой протереть от пота глаза. Женщина принадлежит к той же расе, что Вилли и Нессельроде, однако, как и последний, не выглядит дикаркой. И она значительно моложе братца Вилли и Нессельроде. В ее зеленых глазах светится ясный ум. Клубы пара овивают ее тело, скрывая детали. Я замечаю, что тело женщины покрыто густой темной порослью. Мне становится интересно, дело это ее личного вкуса, или у женщин нижнего мира не принято удалять волосы с тела. Татуировок на ее теле намного меньше. В отличие от однотонных синих рисунков у мужчин, они выполнены в разных цветах.
- А, вот и наш доктор! – вновь радостно хлопает в ладоши Вилли.
- Братец Вилли! – здоровается женщина – Нессельроде! О, Модаг, привет. - Она ни с кем не обнимается – А вы, если не ошибаюсь?.. – она смотрит на лежащего ниц меня.
- Это наш продавец. Ага. – отмечает братец Вилли – Он уже выпил перцовки.
Модаг передает вошедшей бутыль. Женщина принюхивается к горлышку, а потом с непроницаемым выражением лица делает глоток из бутыли, и передает ее Вилли. После этого, она вновь смотрит на меня.
- Меня зовут доктор Лара Кригсзее. Независимый консультант.
- Независимый! – веско подтверждает Вилли.
Я пытаюсь подняться на ноги, чтобы поздороваться, но головокружение сразу же нокаутирует меня.
- Ох! – выдыхаю.
- Ничего, ничего. Лежите, лежите! – заботливо говорит Нессельроде.
Братец Вилли вновь принимает позу для переговоров. Кригсзее садиться одесную него, вытянув ноги, и расслаблено прикрывает глаза.
- Теперь к делу! – говорит Вилли.
- Ага…
- Вам понадобятся три хура.
- Что такое хур?
- Это такая большая грузовая телега, запряженная волами. Вы их видели.
- Угу…
- В два конца такое путешествие займет не меньше месяца, если считать от крайних цивилизованных мест. Это не детская прогулка, но мои погонщики видали и не такое.
- Это хорошо.
- Три телеги – это шесть погонщиков. Вас четверо. Всего десять человек. Провизия и фураж полностью загрузят один хур. На еще один можно было бы уместить все ваши вещи и снаряжение, но если один из них сломается в дороге, то вам придется решать, что забирать дальше – еду, или вещи. Так что будете брать три хура. Я даже не буду спрашивать, за каким хреном вы претесь в Западный Вельд. Не суть важно.
- А во сколько мне все это обойдется?
Вилли пошарил рукой за листьями, и извлек листок исписанного папируса.
- Я тут вот прикинул примерную смету. Там же и перечень всех вещей, которые вам нужно будет взять в дорогу.
Я неуверенно принял листок, и повертел его в руках.
- Вверх ногами же! – поправил меня Нессельроде.
- Водка? – то ли спросил, то ли констатировал Вилли.
- Не…
- Стоп, эй, я понял! Да ты ж неграмотный!
- Ага.
- Блин, но как-же так-то?! Вы же там все, сука, по космосу летаете! У вас же там машины, технологии!
- От машин тупеют. – буркнула Кригсзее, не открывая глаз.
- Дайте я гляну. – выхватил у меня из руки листок Нессельроде – Хм, занятно. Стоп, а зачем им в дороге, скажем, бандура?!
- Нужна! – отрезал Вилли.
Я замахал руками.
- Просто назовите уже цену!
Вилли наклонился над очагом, почти нависнув надо мной.
- За каждую телегу по одной дозе. Две дозы за провизию. Одна доза за аренду снаряжения, но это с возвратом. Потеряете что-то в дороге – мир круглый, сочтемся. Одна доза за аптечку. Ноль – за прививочку.
- Это как - ноль? – я изумленно приподнялся на локтях – Какую еще прививочку?!
Нессельроде хихикнул.
- Считайте это подарком… - сказала Кригсзее, все еще не открывая глаз.
Вилли встряхнул бутылку, и расхохотался.
- Что это? – меня вдруг затошнило – Что вы туда добавили?!
- У вас когда-нибудь были вошки? – доброжелательно спросил братец Вилли – В дальней дороге, в степи, когда долго без бани, они очень легко заводятся. И потом грызут тебя и грызут, покуда до доктора не добежишь.
- А можешь и не добежать! – подтвердила Кригсзее.
- У меня с вошками с давних пор сложилось. Но вот что странно – ежели я еду Восточным Вельдом, то от тех вошек у меня, самое большее, гузно зачешется. Знают они меня родимые.
- Любят! – Кригсзее.
- Вот! А в Западном Вельде, вроде, те же вошки, то как только начнут тебя грызть – берегись! Горло распухает, температура, кровавый, мать его, понос.
- Геморрагическая лихорадка. – Кригсзее.
- Вот. А вроде ж, сука, те же вошки. Все дело в стране. В терруаре.
Я, наконец, смог подняться на ноги, но тут же опустился на корточки.
- Так вы решили дать мне прививку от типовых инфекций Западного Вельда?
- А то!
- Но почему тайно?
- Ха-ха! Лучше б спросил, почему бесплатно!
Кригсзее, неожиданно, взяла мою руку, и чувственно ее пожала.
- Я тщательно изучила ваши образцы перед тем, как братец Вилли принял решение. Это действительно очень-очень хорошая ДНК. Настоящий, чистокровнейший человек разумный. Как будто из прошлого Земли! На Сине такая очень ценится. Позвольте пожать вам руку! Вы молодец.
Изрядно удивленный, я ответил на рукопожатие.
- Но видите ли, какая тут проблема… - протянул Вилли.
Кригсзее продолжила:
- Да, так вот. Хорошая, чистая ДНК в Сине очень ценится. В конце Утопии, когда жизнь человеческая стала совсем уж тяжела и бренна, слишком многие поддались искушению измениться вместе со внешней средой, вместо того, чтобы изменять окружающий мир под свои потребности. Последствия этого мы пожинаем до сих пор.
- Мутанты…
- Мутант – это не всегда уродливое страховидло. Он может выглядеть в точности как обычный человек. Но вот в чем беда – потомства мутант не дает. Стерильность – вот вызов нашего времени. Почти у всех в нижнем мире были предки, тайно изменявшие свой геном. Никогда не знаешь, в какой семье, и в каком поколении она проявится.
- Да. Да, это правда. – очень грустно подтвердил Нессельроде.
- Так вот, привезенный вами товар, конечно же, очень ценится. Проблема в том, что его ценность измеряется исключительно его редкостностью.
- Понимаете? – вклинился Вилли – Вот я, скажем, чумак. Профессионал своего дела. Год за годом я привожу гурт к морю в высокий сезон, чтобы загрузить хуры солью, и поставить ее в города среднего запада. Тяжелая работа. Опасная, местами. Но – прибыльная. На среднем западе соли нет, так что за нее готовы платить рыночную цену. Тем и живу. А теперь, представь себе, что я, однажды, весь такой усталый, вспотевший, завожу колонну в какой-нибудь Корпускристи или Кацман-Ду, а мне там говорят: «У нас теперь уже есть своя соль. Так что, сам понимаешь, нужно обсудить пересмотр цены…»
- Да, да… - понимающе покачала головой Кригсзее.
- Но у меня всего пятьдесят спермодоз!
- Так-то оно так. Но понимаешь ли, какое дело. У нас тут вдруг – совершенно неожиданно – возникла мысль…
- Ага! – подхватила Кригсзее – Верно, мысль! Ну, что это как бы не просто ваш невозобновимый запас. А что у вас есть производитель.
- И мы, конечно же, никого из вас не проверили.
- Ни капельки не проверили!
- Как можно!
- Однако… - братец Вилли, внезапно, встал на ноги, выйдя из позы для переговоров, и навис надо мной – Однако, в степь мы тебя, дорогой друг, не выпустим, до той поры, покуда ты не получишь прививочку.
- Ты ее уже получил. – уточнила Кригсзее.
- Это очень, очень полезная, правильная прививочка. Она защитит тебя от кучи местных инфекций.
- По правильному, вас вообще нужно было полгода в карантине подержать после посадки. – размечталась доктор Кригсзее – Да кто ж теперь так делает?
- Вот и я говорю. В общем, будешь ты, приятель, жив, здоров, иммунен…Но уже не вполне хомо сапиенс сапиенс.
- Ну, подумаешь, с кем не бывает.
- Сейчас у тебя в крови много таких маленьких резвых гадов.
- Нанитов. – подсказала Кригсзее.
- Вот! Они тебе геномчик-то подправят.
Кригсзее похлопала меня по потному плечу.
- Думаю, еще недель семь-восемь у тебя могут быть дети. Так что если хочешь – поторопись.
- Вот потому-то за прививочку и ноль! – подытожил Вилли – Считай, что эта одна доза – она для тебя.
Становилось горячо.
Вилли достал из под свода листьев острый обсиановый нож, и несколькими быстрыми ударами проколол мясистые листья над нашими головами. Потоки шипучего сока хлынули на жаровню, погружая травяную баню в клубы белого душистого пара.
- Итого, семь спермодоз? – подытожил Нессельроде, отчаявшись изучить папирус в облаках пара.
- Ага, как же – семь! – замахал руками братец Вилли – Семь – это для меня! Ну, положим, шесть…
- Одна пойдет независимому консультанту? – догадался Нессельроде.
- Мне очень нужна эта спермодоза! – прошипела Кригсзее, все крепче стискивая мое плечо пальцами.
- А что до погонщиков… - продолжил братец Вилли – То пятеро возьмут по одной, а вот Свириду, уж не взыщите, нужно три пробирки.
- Но почему так?
- У него три жены.- пояснил Вилли.
- А я-то здесь при чем! – взорвался я гневом, точно решив спустить весь негатив на неведомого Свирида – Есть же рыночная цена! Он – наш погонщик!
- Именно, друг мой, именно! – отметил Вилли.
- Реципрокция. – уточнила Кригсзее.
- Просто научитесь входить в положение людей. Вам с ними много недель степь делить. И за эти недели…за эти недели много чего может случиться. Они ваши погонщики.
- Я бы, на вашем месте, не торговалась…
Я вырвался из захвата варварши, и прошелся из вокруг жаровни, стискивая гудящие виски.
- Так а почему баня-то травяная?
- А! – встрепенулся братец Вилли – Точно! Забыл же ж совсем!
Он вытащил из под свода листьев пучок сушеной конопли, и бросил на раскаленную жаровню.
Едкий дым ворвался в мои легкие, перебивая запахи соков и смол, и вся реальность расплылась в паточном блаженстве.