Ханнок подумал, что "пока дурь не выйдет" – очень расплывчатая формулировка вассальной клятвы. Это печалило его как законника. Вот решит снежное чудище, что срок вышел, и оставит его в самый ответственный момент, в пути или бою. Или еще и решит отомстить за накопившиеся обиды… Учи теперь еще и илпешские традиции. Мало ли что, вдруг они там у себя, в этих самых тундрах, практикуют еще и ритуальное угрызание за неудачную шутку про четвероногость? Или даже за то, что чужак увидел кого из них без этих дурацких зверолюдских штанов…
- Хрр!
- Ладно, ладно. Не пока выйдет дурь, а по обычной клятве верности, - успокоил ощетинившегося саблезуба огарок. А потом хмыкнул и добавил:
- Северянин, тебе надо поучиться мордой владеть. Слишком выразительная.
- А что не так? - теперь Ханнок и сам почувствовал, как топорщится грива.
- Выглядишь полным северянином. Даже когда злишься, как сейчас. Рыбой из воды. Волчиком на празднике словестности. Даже больше чем эта ваша рыжая или носатый.
- Какой носатый? – Ханноку не понравилось развитие разговора.
- Этот, молодой, пустынничек… Успокойся, расслабься, как врач советую. Если бы в Ядоземье мстили за каждый конфуз – Карантин уже вымер бы.
- Чего тогда Аэдан так беспокоился за… носатого?
- Видишь ли, мстить тебе тут не будут. А вот прямо на месте в морду дать – всегда пожалуйста, - выкрутился дикий маг, - Но насчет илпешей беспокоиться не надо. Очень прагматичный народ. Они за плату позволяют запрягать себя в плуг или телегу. И даже седло нацепить. Слушай, сарагарец, неужели тебя и впрямь никогда не хотелось врезаться в толпу врагов верхом на снежном чудище из легенд?
Ханнок представил себе картину – он, демонический всадник, и его верный боевой монстр, дерут в лохмотья Сиятельных и нгардокаев, разбегающихся по норам или же в мольбе протягивающих руки за милосердием плена. Вышло нелепо, жутковато, но… не лишено красоты. И он решился.
- Хорошо, я согласен. Сейчас я схожу за книгой закона и вы все обговорим по правилам…
- Нет. Сейчас вы с ним пойдете пожрать. А потом будете батрачить на моем дворе. Нужно обновить запас дров и подготовить подвалы на случай если осада затянется. И не смотри на меня драконом, северок, все равно не Цамми. Я оказываю тебе лишнее благодеяние – в городе ты сейчас работы не найдешь. Слишком много деревенских сбежалось со всего оазиса, скучают. Да и потом, - Хал-Тэп одноглазо подмигнул, - Карантинники считаются плохими работничками. Изнеженные и шарахаются от каждой тени.
- Урф.
- А илпешей, дружик, здесь и вовсе еще мало видели. Боятся. Ну, чего расселись?
Ханнок подумал, что и впрямь не против кое-кого легендарно разорвать.
---
- Мы нижайше просим принять нас обратно.
- Громче!
- Мы нижайше просим принять нас обратно под ваше покровительство, господин лорд-командующий!
"Что, пёс, не нравится быть в моей шкуре?"
Верный смотрел на то, как вождь ламанни совершает коленопреклонение и торжествовал. Падать ниц от союзничков ордена никто не требовал, но они поспешили проявить добавочное усердие. А какими надменными были еще осьмидневку назад! Как они слегка вздёргивали носы при его приближении, щурились, кривили губы. Как тянулись за надушенными платками, как оглаживали свои бритые макушки… Как же. Он же- нгардокай, носитель оволчения, личный питомец Сиятельного сотника…
После очередного поспешного штурма между Ламаном и Укулем пробежал пьяный варау. Союзники ругались, клялись, что если бы знали, какие из законтурных вояки на самом деле – нипочем не покинули бы свое княжество. Требовали большей доли припасов, полного допуска к маг-лекарям. Тьматерились на тошноту и слабость от сиятельного фона.
Верный знал, что эта наглость – от страха. Они испугались Юга, его демонов и чудовищ.
Пять дней назад ламанни в полном составе отселились от основного лагеря на два забега, бросив свои обязанности по патрулю и блокаде города. Все награбленные припасы стали оставлять себе. Даже пытались изловить проводника среди местных, чтобы тот провел их обратно.
Облунненные глупцы. Ядоземцы уже либо укрылись за стенами Кохорика, либо разбежались по соседним оазисам. Когда храбрые сыны Верхнего горда сунулись туда вдогонку – горцы так по ним врезали, что четверть палаток в "союзническом" становище опустела.
А потом… о, как он ждал этого, как ждал первого воя на новом месте, первой грызни и стычек… Он ликовал, когда стали проявляться признаки массового озверения. За какие-то два дня гордость ламанни была растоптана в прах, пропахла псиной, вырвала самой себе глотку. Ополовиненный отряд поспешил вернуться под крыло Ордена. И господа Укуля уже дали понять, что не забудут случившегося.