Глава 6. 24 день 4См 2338 г. Я ничего не боюсь
Тоби
Уныние, охватившее Тобиаса по дороге в Интиссу, передалось, кажется, даже лошадям. Разве что тело Дастина Лири оставалось полностью безэмоциональным, но зато его дух успел Тоби порядком поднадоесть.
Если Тоби ел, то дух Лири витал рядом и завидовал. Если дремал, сжав поводья, – дух подглядывал сны и мешал. Просто ехал и думал – дух вился около и печалился. У художника из ложи Власти оказались на редкость стойкие эмоции. Обычно, если уж душа умершего оставалась не привязанной к телу, она легко улетучивалась. Отвязать душу и предать её забвению и покою – дело даже не столько некромантское, сколько благочинное, но священника к покойному не призвали. «Мухи» и «голуби» лишь зафиксировали данные, сделали несколько снимков на диковинные камеры, вспыхивавшие ослепительно и оставлявшие потом в воздухе странный неприятный, запах, да записали показания некромантов. Затем покойника признали ненужным для дальнейшего следствия, преступника арестовали и увели, других троих убийц принялись искать, а Тоби нанял повозку с двумя лошадками, да и отправился в Интиссу – двое суток пути, которые эна Альенд тут же оплатила. А Дард и вовсе пытался сунуть Тобиасу бирки. Но Тоби терпеть не мог переносы – от них у него терялся аппетит и начинались головные боли. А к здоровью своему и в особенности к аппетиту ученик некроманта относился трепетно.
И поехал-то он потому, что его Лири просил – мол, отвези моё тело в родное поместье, скажи родне сам. Тоби чувствовал себя в какой-то мере причастным к трагедии – всё-таки какое-то время душа Лири пребывала в его теле – и согласился.
И уже даже немного об этом жалел.
Заночевать пришлось на обочине. Гроб с забальзамированным телом занимал всю повозку. Тобиас распряг и привязал к дереву лошадей, взял одеяло – ночь стояла тёплая и ясная – и залёг под телегу, где и заснул. Разумеется, неугомонный Лири сразу же устроился подсматривать сны.
- Я так уснуть не могу нормально, - пожаловался Тоби. Сейчас, в полусне, он видел сидящий рядом смутный силуэт, словно соткавшийся из серого дыма. – Ну чего тебе неймётся?
Он не ждал, что Лири ответит, и потому, когда услышал призрачный голос, подскочил, да так, что ушиб голову о днище повозки.
- Блюдь твою выверни наизнанку, - выругался он по-дардовски крепко.
- Объединиться, - сказал Дастин Лири из гроба. Скрипуче, но весьма слышно.
- Что?
- Попасть в твоё тело. Только чтобы поговорить с детьми. Прошу.
Тоби пробрал озноб. Дух-подселенец редко когда может проникнуть в чужое тело сам – тут требуется помощь некроманта, и весьма опытного. Но не хотелось бы проверять – сумеет ли это сделать Лири. Хватит ли у него воли и эмоций на такое?
- Ох, Дастин, - Тоби вдохнул ночного воздуха и лёг на спину, потирая ушибленную макушку. – Боюсь, без учителя я не в силах…
- Прошу! Прошу! Прошу!
- Да и опасно, - Тоби лихорадочно соображал, как поставить заслоны от предполагаемого нападения и вторжения духа.
- Я не хочу никому причинить зла, - умоляюще сказала душа Лири, чей голос прозвучал у Тоби не в ушах, а в голове. Как при мыслесвязи. – Только ещё раз обнять детей. Две дочки и сын, Тобиас. Ты ведь понимаешь – им больше не увидеть отца.
Тоби понимал, прекрасно это понимал, он потерял отца дважды, и второй раз действительно навсегда. В суете и суматохе его не подняли сразу. А потом как ни старались… ничего уже не вышло. И он решился.
- Только давай договоримся, Лири, - сказал он. – Не старайся меня подавить или изгнать из тела! Я некромант, я опытнее, я, в конце концов, сделаю так, что без меня тело умрёт. Ясно?
Поверит ли ему Дастин Лири? Или только посмеётся?
Но духу было не до смеха. Вряд ли вообще души способны смеяться. Хотя кто знает? Может быть, вместе с некоторыми эмоциями они и чувство юмора могут сохранить?
- Поскорее, - взмолился Дастин Лири спёртым голосом из гроба в повозке.
- Я бы, конечно, лучше сначала выспался, - пробормотал Тоби. – И поел. А уж потом…
Тут что-то ощутимо толкнуло его. Ого, да он решил сам прорваться? Ну уж не бывать такому.
Тобиас выполз из-под телеги и сел на тёплую землю, полуприкрыв глаза. Настроился на нужный лад. Аж засвербело что-то внутри. Азарт. Это похоже на аппетит, только куда как более нервное, щекотное. И сразу накатило чувство голода – да, действительно, вот бы сейчас рыбки копчёной под холодненькое пиво. Или хотя бы хороший кусок мяса, да с зеленью, да с хлебушком… Где-то у него там с собой были лепёшки с сыром да чесноком, старый ирнар с хмельной горчинкой и молодые огурчики, которые в Рандеворсе уже начали на грядках спеть…
Не-не, так на необходимый лад не настроишься. Драйв, вот что ему нужно. Настоящий, который от работы бывает, когда в теле всё гудит от напряжения, а в голове радость, даже восторг – ишь ведь, как здорово получается! Вот чем надо духов-то в себя запускать…
Тоби икнул и неожиданно понял, что дух Лири уже внутри.
Это не походило на прошлый раз, когда Лири оказался в его теле под присмотром учителя Дарда, вовсе нет. Но вот что отдыха не будет – это, конечно, обидно. А Дастин Лири не собирался давать его уставшему телу Тоби, это точно. Он впряг лошадей в повозку. Обе недовольно фыркали: у них отняли торбы с пшеницей, вставили вместо них жёсткие мундштуки в рот, заставили тащить гроб по темноте – всё, что так не хотелось ни им, ни телу Тобиаса.
«Это же чистое самоубийство – так гнать по ночной дороге!» - успел подумать Тоби, прежде чем его окончательно оттеснили от управления руками, ногами и даже головой.
Где-то вдали уже зарождалась заря двадцать четвёртого дня четвёртого Светлого месяца. Ехать до имения Лири надо было ещё целые сутки.
***
Вильермо
Кэри дышала так тихо, что Вильермо очень хотелось склониться к её лицу и ощутить лёгкое дуновение. Проверить, точно ли – дышит. Густо-синий сумрак позднего вечера скрадывал очертания кровати и спящей на ней, но в окно светила луна, почти полная, и в её-то свете Вильермо рассмотрел, что ноздри Кэри подрагивают, а грудь слегка приподымается и опускается под покрывалом.
Нет, не стоит приближаться и наклоняться над нею. Он обещал быть терпеливым и ждать. А сейчас надо, как и в прошлую ночь, посмотреть, что там у Кэри со снами.
Мало в тот раз успел ухватить – слишком краткой оказалась Ночь Краткого Сна. Хотелось бы понять, с чем придётся работать.
И пусть Роз, конечно, рассердится, но он, Вильермо Лета, отсюда просто так не уйдёт. И пусть Делия думает что хочет, особенно после утренней истерики той Светлой помощницы, с которой его занесло на праздник к Дардам – но Кэри никто другой лечить не будет.
«Никто не знает её так, как я. Никто не видит всех её страхов и, самое главное – никто, кроме меня, не умел достучаться до её души. Только я всегда мог разговаривать с нею мысленно. Она моя».
Но нынче сон был о маленькой рыжеволосой девочке с очень взрослыми тёмно-карими глазами. Девочка сидела на коленях у Кэри и ела рассыпчатое печенье, усеивая крошками светлое короткое платье.
«- Эли, а где котёнок? – спросила Кэри.
- Какой котёнок, мама?
- Я слышала мяуканье сегодня. Ты опять притащила в сад кошку?
- Вовсе нет. Ты не любишь котиков, и папа сказал – давай не будем сердить маму…
- Он так и сказал?
- Почему ты не любишь котиков?»
Вильермо услышал обрывки мыслей Кэри – в них смешались какие-то давние кошмары, где присутствовали мёртвые кошки, и воспоминания об Эдварде Гисли, так похожем на сытого кота, что даже смешно. И ещё маленькая белая кошка, сидящая на краю кровати, в ногах. От этой кошки ледяные мурашки бежали по коже Кэри. Она дрожала от озноба.
Маленькие крепкие руки во сне Кэри взяли её за щёки, притянули к веснушчатому лицу девочки. Сколько ей лет? Пять-шесть. Славная девчушка!
«- Посмотри на меня. Ну? Посмотри на меня! – взрослым голосом, со взрослыми интонациями сказала Эли. Нет, не сказала – приказала. – Чего ты боишься каких-то кошек?
- Прости. Я не хотела тебя пугать, - виновато улыбнулась Кэри. Капнули несколько слезинок. На светлой ткани девчачьего платьица пятнышки от них казались тёмными.
- Я ничего не боюсь, - с какой-то грустной гордостью ответила Эли. – И ты не бойся. Я же с тобой!»
И Вильермо почувствовал, а может, догадался – в девочке отсутствовал страх.
Но Кэри никак не могла успокоиться, она плакала, плакала, плакала…
Вильермо глубоко вздохнул, чуть задержал дыхание, медленно выдохнул. Нехитрое упражнение помогло ему сосредоточиться. Маги ложи Страха легче других справляются со сновидениями – как своими, так и чужими. Сейчас Кэри лучше всего погрузиться в забытье без снов. У этой практики есть недостатки, но не слишком существенные при верном подходе. Первый – это беспрерывная связь пациента и врач-мага, но Лета никогда и не желал отказаться от права на такую связь с Кэри. Даже наоборот – он забрал бы её себе. Всю. Навсегда. И если её дочь на самом деле такая, как он увидел во сне – то и с дочерью бы забрал. Прирождённый маг Страха, никогда не видел таких задатков в столь юном возрасте.
А второй недостаток забытья, в которое он погрузил Кэри – это, конечно, пробуждение. Если её вывести из этого состояния слишком резко, если она испугается или взволнуется – пиши пропало. Она будет одновременно страшно уязвима и бесконечно могущественна. Правда, вовсе ненадолго – после вспышки могущества Кэри, ослабленная душевной болезнью, скорее всего быстро умрёт.
Как хорошо, что он, Вильермо Лета, рядом. И не позволит, чтобы такое случилось.
Несколько часов подряд он караулил Кэри, а потом, прервав хрупкое забытье пациентки, с удовлетворением констатировал, что она просто спит. Крепко, спокойно, без страшных сновидений. Счастливо вздохнув, Лета прикрыл худое плечо женщины покрывалом, уселся поудобнее на свой стул и закрыл глаза. Поспать хотя бы полчаса, вот что…
***
Кэри
Кэри Дайлен проснулась и обнаружила Вильермо Лету на его уже ставшем обычном месте – на стуле у окна. Он сидел, прикрыв усталые глаза, и в неярком свете очень раннего утра Кэри видела его чёткий профиль. Угловатое, осунувшееся лицо, увеличившуюся за несколько лет лысину, глубокие тени под скулой и глазом, бледную кожу. Густые брови, нередко насмешливо изгибающиеся, сейчас слегка сдвинулись к переносице – словно во сне Лету что-то тревожило.
Ночам, проведённым без кошмаров, Кэри была обязана именно этому бессменному дежурству. И, наверно, Вильермо ждал от неё какой-нибудь особой благодарности, но вот незадача – она не испытывала ровно никаких чувств, кроме вины. Вот человек почти не спит ради неё, а она даже не старается восстановиться, разве что выспалась опять. А между прочим, узнай Дайлен, что в её палате постоянно ночует мужчина – и не объяснишь ему ничего… Хорошо хотя бы Лета больше рядом не ложился, да и Кэри больше не спит раздетой…
Она потянулась, села, кутаясь в покрывало, и Лета моментально открыл глаза и повернулся к ней.
- Как спалось? – спросил он.
- Никаких кошек, - ответила Кэри.
Но зря она про них вспомнила. Нехорошее чувство, горечь во рту, и словно кто пальцами надавил на веки – боль в глазах.
Лета сразу заметил это. С лёгким стоном потёр лицо и вымученным голосом попросил:
- Не думай о ней.
- У древних племён Тирны белая кошка считалась символом смерти, - сообщила Кэри.
- Послушай…
- Ты знаешь, что ещё до появления ложи Смерти её изображали с закрытыми глазами?
- Древние вытёсывали из брёвен огромные фаллосы и обмазывали кровью девственниц, - сообщил Вильермо. – И никто ничего. Ну какие там кошки!
- Их лепили из белой глины и покрывали узорами. И ни одну из них не делали с открытыми глазами, - не слушала его Кэри. – Понимаешь?
- Нет.
- Я видела Её, - сказала Кэри.
- Кошку?
- Смерть! Когда меня убил Дард. Он убил меня, а она стояла там и ждала. Она стояла там… белые волосы и закрытые глаза! Гисли сказал, что видел, какого они цвета, но забыл.
- Кэри, к моему глубочайшему сожалению, которого я ни секунду не испытывал, но готов утверждать обратное – Гисли умер.
- Вот! Я видела их. Всех, кто умер. И Гисли, и Сэнди! Они были возле неё, похожие на тени, но вполне зримые. И…
Вильермо сел на пол возле кровати, спиной к ней.
- Я здесь, я с тобой, - сказал он. – Ты ведь чувствуешь, как я привязан к тебе? Неразрывная связь… нет, не волнуйся, это связь врач-мага и пациентки, а не то что ты подумала.
- Она меня поцеловала, - не слушая его проговорила Кэри. Она и не думала волноваться по поводу какой-то связи. Что-то ведь между ними было всегда. С того самого момента, как они впервые повстречались в трактире за кружкой пива. – Она поцеловала меня и сказала, что отпускает ненадолго. Послушай, я тебе очень благодарна, Вильермо. Я выспалась, мне почти хорошо.
- Почти, - сказал Лета, не оборачиваясь.
Она нерешительно коснулась волос на его затылке – коротких упрямых завитков, тёмных, без следов седины. Редеющие ближе к лбу, где залысины делали голову Леты беззащитной, как обнажённые чувства. От легчайшего прикосновения Вильермо чуть вздрогнул и отодвинулся.
- Не стоит этого делать, - сказал он спокойным тоном.
- Мне не нужен маг Страха. И, как показала встреча с Дэном ван Лиотом, маг Боли тоже не нужен. Мне надо поговорить с Дардом.
- Никаких встреч – ни с Дардом, ни с Хелли, ни даже с Тобиасом. Никаких мужей, тёть, дядь и прочих посторонних личностей. Сейчас тобой занимаюсь я. После того, как ты встречалась с Хелли и с Дэном, я вымотался как тряпка на ветру, весь до нитки. Послушай, страх смерти – тот же страх, что и другие, он лечится, и лечится моей ложей. А кому, как не мне…
Опять это чувство вины. Не стоило просить Лету о том, чтобы встретиться с магами ложи Смерти. Он, наверно, даже не поймёт, что над Кэри не довлеет страх смерти, на неё давит сама Смерть. Тот её образ, который доходчивее всех влияет на измученную душу.
Что там ей Хелли сказала? Ты чувствуешь, что скоро станет спокойнее?
Нет, Кэри не чувствовала.
Но в конце концов Лета ушёл. У него и помимо Кэри были дела. Она оделась и поплелась в столовую, но запахи, которые оттуда шли, вдруг подняли волну тошноты, и Кэри прошла мимо гостеприимных дверей, к лестнице, ведущей к выходу во внутренний двор. Там, на крыльце, можно было покурить, не привлекая чужого внимания.
Она села на единственную деревянную ступень, вытянула ноги, расправила синее платье, закурила и выпустила в светлое ясное небо струйку дыма. Солнце ещё не принялось жечь по-настоящему зло, и от лип на дальнем конце двора приятно пахло только что распустившимися цветами. В Сольме липа будет цвести еще только дней через десять, если не больше, а здесь уже вовсю…
- Прости, - рядом неуклюже сел, чуть подвинув её, Сарвен Дард.
Кэри даже не удивилась.
- Угу, - сказала она и протянула ему коробку с сигаретами и спички.
Он молча закурил. Они сидели, прикасаясь плечами, и пускали дым. Молча и почти неподвижно.
Потом Дард спросил:
- Чего ты хочешь-то?
- Что? – не поняла Кэри.
- Да этот лысый член, Лета, ко мне сейчас подскочил, глаза как у самовоскрешённого, будто щас целоваться ко мне полезет. Говорит – тебе плохо совсем, напугал до икоты. А я смотрю – ты куришь сидишь, всё вроде в порядке. Соврал?
- Не совсем, - Кэри откашлялась после неожиданного заявления некроманта, достала вторую сигарету, прикурила от Дардовой, затянулась. – Просто он не отличает страха смерти от… от Смерти. Только не называй его так… хорошо?
- А, - Упырёк затушил окурок ботинком и принялся крутить новую сигарету в пальцах. Незакуренную. – Ну я отличу. Ты меня уж прости, а?
Кэри долго молчала. Хелли Дард очень её смутила откровениями о снах Дарда. Хотя в действительности они, эти сны, могли быть лишь её, Хелли, снами. Тогда за что просит прощения некромант?
- Ты обещал затолкать мне в глотку жизнь, - сказала Кэри.
- Я виноват перед тобой. Ты знаешь, что должен делать верный слуга моей госпожи? Ты знаешь, чего она хочет?
Кэри покачала головой.
- Помимо всех смертей – ещё только одну в год, но преподнесённую лично от меня лично ей. И тогда всё будет замечательно для всех… кроме меня. Потому что я не могу.
- Ты из-за этого подрался с Хелли?
Дард скрипнул зубами и скомкал сигарету. Хрустнула тончайшая бумага, просыпалась наземь табачная крошка.
- Ты не знаешь, - сказал он. – Но ты меня всё-таки постарайся простить. В твоей болезни виноват действительно я. Не понимал просто, как это всех вас коснётся, а теперь понимаю.
- Но… ты можешь что-нибудь сделать? – робко спросила Кэри.
Упырёк уткнулся ей в плечо лбом, и она почувствовала запахи мыла и табака, идущие от его волос. Но почти сразу отодвинулась – не по себе ей было от таких вот проявлений эмоций.
- Могу, - сказал он. – Только дай мне время. Теперь уже не очень много времени… ждать. Уже не очень. Передай этому своему лысому члену…
- Дард!
- Ну а что? Несвятые чурсы, да я когда понял, за кого ты вышла – я ж обрадовался, что у тебя всё хорошо, мужик у тебя хоть и Светлый маг, а порядочный человек, офицер. А теперь этот похабник у тебя в палате ночует? Вечно вас, баб, как мух на дерьмо, к таким вот тянет…
Кэри стало смешно и обидно. Она отбросила окурок и встала, отряхивая брюки от пыли.
- Ну знаешь, - сказала и закашлялась. – Знаешь что? Ты Лету не понимаешь, вот и не встревай. А ночевал он там на стуле, он мне помогал от кошмаров избавиться. Знаешь, какие у меня кошмары, Дард?
- А знаешь, какие – у меня? – внезапно оскалился Упырёк.
Раньше у него были плохие зубы, а нынешний оскал выглядел опаснее и внушительней.
- Я люблю тебя, эни Кэри, - сказал он неловко. – Не так, как он. Ему лишь бы до дырки твоей дорваться. Ты с ним поосторожней.
- А с тобой? – Кэри отступила на шаг.
Не потому, что боялась некроманта. Просто помнила о Хелли, её угрозах. Да и то, что Дард перешёл на такие щекотливые темы, ей не нравилось.
- Я тебе друг и ты мне друг, - сказал Дард. – Прошу об этом не забывать. Это единственное, во что я ещё верю.
***
Хелли ждала его, сидя на крыльце. Уже года три она так не делала. И из лечебницы они давно не возвращались вместе. Обычно Дард приходил домой значительно позже, находил ужин на столе, а жену или в палисаднике, за поливкой цветов, или уже в кровати.
Она сидела и ждала, чтобы, как раньше, молча выкурить с мужем по папироске, глядя, как тяжело пролетают в сумерках возвращающиеся в ульи пчёлы. И как солнце растворяется в облаках, окрашенных жгучим оранжевым и ещё немного – сизым цветом.
Дард сел, чуть-чуть бедром подвинув Хелли – что тоже являлось частью их безмолвного ритуала. Прижавшись плечом к плечу, они курили, пускали в воздух дымные облачка и молчали, молчали. Дард вспоминал, как утром точно так же сидел с Кэри – но там всё было по-другому. Хелли своя, родная, неотъемлемая часть жизни, и все эти годы она находилась рядом. С нею пережито куда как больше, чем кажется. Это заставляло его плотнее прижиматься к жене плечом. Её невысказанная боль касалась Дарда острым краем и резала глубоко, очень глубоко.
Потом Хелли обняла его и глубоко вздохнула.
- Я должен тебе что-то сказать, - осторожно начал Дард.
- Не надо, Упырёк.
Его передёрнуло. Он уже давно не слышал этого своего прозвища.
- А откуда ты знаешь, что именно я хочу сказать? – буркнул Дард.
- Я знаю, - спокойно ответила Хелли. – Но ничего не изменится оттого, что она снова объявилась от того, что ты чувствуешь. Я всё ещё твоя жена и твой подчинённый…
Она бросила окурок в траву и придавила его ногой в крепком рыжем башмаке.
- При чём тут это? – удивился Дард. – Я хотел сказать не о Ней…
- Я понимаю, - кивнула Хелли. – Прежние привязанности иногда кажутся очень сильными.
Дард её не очень понял, но он слишком устал, чтобы спрашивать. Обхватил рукой шею Хелли, прижался головой к её голове. Если бы Хелли догадывалась о том, что ему порой так хочется зарыться в её волосы пальцами, лицом, губами – отрастила бы она их хотя бы до плеч?
- Столько всего произошло, а день никак не кончится, - сказал Дард устало. – Ещё и Тоби до сих пор не вернулся. Чую, не так с ним что-то.
- Упырёк… Назначь меня своим заместителем. Всё к тому и идёт, чтобы мы…
- Хелли, я уже нашёл заместителя, только ещё не сказал ему, - ответил Дард. – Теперь мне надо заявить, что ложи Смерти больше нет. Ты остаёшься здесь, я уезжаю.
- Надолго? – Дард почувствовал, как она скрипнула зубами. Тихонько. Но желваки заиграли, и он понял – до взрыва Хелли осталось совсем чуть-чуть.
- Не знаю. Посмотрим.
- А она?
- А что – Она? Она со мной, - Дард пожал плечами. – Я Ей слово дал. Наверно, придётся и дальше кормить Её больше обещаниями, чем жертвами, но…
Он внезапно умолк и повернулся к жене лицом. Она подняла голову, глядя с недоумением. Словно не о Смерти спрашивала, а о ком-то более… земном.
- Поди-ка сюда, - сказал Дард, хотя сидели они вплотную прижавшись друг к дружке. Но этого было слишком мало, он обнял её больной рукой, притиснул к себе до боли. – Ты это о ком с самого начала речь вела? Вот эти «прежние привязанности», «она тут появилась»… ты про Кэри?
Услышав это имя, Хелли вздрогнула так, словно он её ударил. Или пронзил кинжалом. Ревнует всё-таки. Надо было сразу почувствовать и понять. Всё-таки вот нечуткий он в этом смысле. Не догадался. А должен был.
- Я тебе уже говорил, Хелли. Не было у нас и не будет ничего. Почему ты мне не веришь?
- Я вас видела, - вздохнула Хелли. – Я слышала, что ты ей говорил. Слушай, давай уедем вместе. Куда бы ты не собирался…
- Но ведь ты хочешь остаться, - неуверенно ответил Дард.
- Да, особенно теперь, когда лучший маг Боли приехал сюда, - кивнула Хелли.
- Это ты о ком?
- О твоём этом… друге-скрипаче.
- Он мне не друг, - буркнул Дард. - Зачем он тебе?
Хелли встала. Прошлась вдоль ряда каких-то цветуёв – Дард всегда забывал названия растений, едва они отзвучат. Ну растут какие-то, ну воняют по-разному. Некоторые их ароматы при этом отвратительным образом сочетаются с запахом мертвечины: потом нюхаешь цветок и думаешь, ого, вот этак на похоронах-то того парня воняло! Пока Дард мучительно вспоминал, как называется розовый лохматый цветок размером чуть ли не с его голову, Хелли сорвала его и стала терзать несчастные лепестки.
- Затем, что я беременна. В прошлый раз была Фели, и она не помогла… и я подумала – вдруг теперь…
Дард застонал.
***
Мыслесвязь с Керлиссом прервалась внезапно. Дайлен не успел даже назначить час для нового разговора. Ну да Спящий с ним, успеют ещё связаться.
Сказанное Майклом не то чтобы смутило Дайлена, но заставило всерьёз призадуматься. Стало быть, все генералы сейчас находятся там, в Рандеворсе – и даже больше, чем все! Их заместители, ученики, правые руки, секретари, телохранители – все там. Осталось только связаться с Кором Венделой из Азельмы, уточнить план – и можно будет действовать.
Вернувшаяся накануне от сына Магда Вендела забрала Пчёлку, и Дайлен уже посматривал на часы в нетерпении. Ишерри должна была прийти совсем скоро. Странно, что её ещё нет… она не любила опаздывать.
В их доме, где Кэри всегда старалась поддерживать порядок, но никак не могла удержать его – в доме сейчас казалось пусто и почему-то холодно. Хотя на улице который день стояла отличная погода, лишь изредка перебиваемая наспех проливающимися дождями. Пахло поздними пионами, едва удерживающими тяжёлые розовые и белые короны, натужно жужжали пчёлы и шмели, перетаскивающие тёмно-золотые толстенькие тельца с цветка на цветок. Дайлен перегнулся через низкий подоконник и сорвал несколько белоснежных, сильно распустившихся пионов, коснулся губами одного из них. Лепестки напоминали кожу Кэри – всегда чуть-чуть прохладную, шелковистую. Зачем ему Ишерри? Когда-то он с ума сходил по Ишерри, но едва пришла пора выбирать – как он выбрал Венделу. Сначала ему казалось – это его долг. Поддержать старшего офицера, не дать пропасть боевому товарищу… но, положа руку на сердце – разве не женился он на ней ещё и потому, что она – своя, она маг, она – та, с кем Дайлен одной крови и одних убеждений?
Ишерри не вышла замуж и нисколько не подурнела. Ишерри нашла работу в одной из городских школ, где преподавала гимнастику для девочек и девушек не-магов. Ишерри выглядела очень стройной, очень красивой и очень злой. Это разнило её с Кэри, которая всегда сдерживала норов, а потом сделалась вялой и безразличной. С Кэри, которая исхудала и выцвела. К тому же Кэри одного с Дайленом возраста, а Ишерри моложе.
И вот он ждал её, и с каждой минутой чувство вины становилось острее, а другое, пряное, приятное чувство предвкушения встречи, постепенно гасло. Дайлен понимал, что окончательно запутался – и сейчас, хоть это и нелепо, пытался решить дело при помощи свидания. Будь что будет, решил он. Или Ишерри не придёт; или придёт, но с нею уже ничего не выйдет; или будет, но уже не столь легко и сладко, как прежде… они встречались нечасто, украдкой, и всякий раз получалось всё, что только могло.
Будь Ишерри магом… или не будь Кэри одержима своей болезнью… как знать, может быть, тогда и решать бы не пришлось ровным счётом ничего?
Дайлен покосился на окно, из которого виднелась калитка и залитая солнцем тропка между заросшими клумбами. Именно в этот краткий миг в комнате с тихим звуком рвущейся бумаги появился незваный гость. Вернее – гостья, но совсем не та, которую он ждал.
- Ясных дней, Стини Дайлен.
Дайлен не сразу узнал эту невысокую, коренастую женщину со смуглой кожей и выбритой наголо головой.
- Ясных, - выдавил он. – Вы некромантка из свиты Дарда. Так?
- В точку, - женщина улыбнулась. – Только никакой свиты у Сарвена Дарда нет – лишь несколько близких людей. У вас много близких?
- Сколько-то уж есть, - удивлённо ответил Дайлен.- Но вам бы я не советовал их пересчитывать.
Он не очень понимал, к чему этот разговор. Неужели Тёмные что-то выяснили? Надо предупредить Керлисса.
- Отец, мать, - Хелли выставила вперёд обе руки и по одному разгибала пальцы маленьких крепких кулаков. – Брат, сестра, племянник. Дочь, жена и любовница. Ещё есть родня жены, но это уже не очень в счёт, так? Всё верно?
- А вам что за интерес? – Дайлен уже начал прикидывать, что сможет противопоставить своей гостье.
Не драться же с ней? Да и что она сможет сделать – маги ложи Смерти обычно не сильно драчливы, предпочитают действовать при помощи нежити. Кладбище далеко…
- У меня, - сказала некромантка, - есть только Дард. У него – только я и ещё ученик, Тобиас. Вы представляете, насколько крепко мы с ним держимся друг за друга? Ученик не в счёт.
За окном еле слышно скрипнула калитка. Дайлен занервничал. Ещё не хватало, чтобы Ишерри увидала тут эту бритую некромантку! А если некромантка будет угрожать Ишерри? Тоже нехорошо.
Он отошёл к столу, прислонился к нему спиной в надежде нашарить под кучей бумаг оружие. При этом не выпуская пион из левой руки – чтобы не вызывать особых подозрений.
- В общем, эн Дайлен, вот тебе почти дружеское предупреждение: следи за своей женой, - сказала гостья и в тот самый момент, когда Ишерри открыла дверь, исчезла.
Дайлен даже не заметил, как она порвала бирку-подорожник. Но, видно, порвала, раз пропала!
Так он и встретил любовницу – спиной к столу, с цветком в одной руке и револьвером в другой. Знак сердечной привязанности и смертельное оружие.
У них никогда не было такой великолепной ночи, но ранним утром Дайлен сообщил Ишерри, что уезжает в Рандеворс. Проводил её, сдерживая остатки спокойствия, залпом выпил горячий чай, не чувствуя ни боли, ни вкуса. Отправился в пункт связи, заказал срочный телефонный разговор с лечебницей. Непривычно было такое, да ещё в другой город звонить – как в другой мир. Стремительно прижившееся новшество, которое обрадовало и простаков, и магов – сообщение между городами Тирны стало простым и, пожалуй, почти заменило мыслесвязь.
- Приёмный покой, - сонно сообщила трубка, - эна Линнис, дежурная сестра…
- Эна Линнис, скажите, будьте добры, координаты палаты эны Кэри Дайлен, - попросил Дайлен.
- Не положено, - ответил медный раструб. Деревянная, покрытая чёрным лаком рукоятка трубки стала скользкой оттого, что рука Дайлена вспотела. – Её врач-маг запретил эне Дайлен общаться с…
Дайлен скрипнул зубами и послал неведомой ему эне Линнис такой посыл, что девушка в далёком Рандеворсе тихо вскрикнула в трубку. Что ж он наделал-то? Неужели преобразовал её сонное спокойствие в чёрную, вязкую тревогу и страх? Разве Светлые маги делают так?
«Мне надо, - оправдываясь то ли перед дежурной, то ли перед собой, подумал Дайлен. – Мне ведь очень надо! Ради Кэри, ради нашей дочери!»
- Эни Линнис, вы не понимаете, - сказал он, пока ощущение тревоги у девушки не развеялось, - мою жену хотят убить. Я старший офицер Мирной Гвардии, и я приказываю вам. Координаты палаты. Срочно.
- Дддвадцать пять-четырнадцать, - пролепетала эна Линнис.
Торопясь и подогревая в себе злость к Дарду, неведомым образом опутавшему его жену, Дайлен вписал координаты в бирку и разорвал кусочек глянцевой бумаги.