[Диана]

Начала повесть. Надеюсь, получится хорошо. Она будет из нескольких небольших частей, думаю, если выложу небольшим куском начало, будет нормально.

Дальняя дорога

Enjoy the silence

Скрытый текст - дальняя дорога:

I Другие герои
Берешь в руки --- и идешь по улице. Это не улица Москвы, Питера или Челябинска, это вообще не улица какого-то города; она похожа на все улицы и не похожа ни на одну. На асфальте лежит журнал, солнечный луч читает его; слышен шум газонокосилки, но никто не стрижет траву у себя во дворе, и ты знаешь это. Так рано, но никакие бродячие собаки не выбегут тебе навстречу и не будут лаять на тебя, а ты не будешь орать и плакать от страха под чьим-то глухим забором. Заборы... Хм. Тут нет заборов, кстати.
Берешь в руки – и идешь, медленно идешь. Это утро, так светло. Но ты несешь --- и скоро света больше не будет.
Очень тяжело.
Так, ну теперь время рассказать. Если ты пойдешь по дороге и пройдешь ее всю жо конца, до тупика с мусорными баками и желтой песчаной ямы, и не выпустишь из рук ---, то... Что случится? Ну, ну? Не знаешь. Никто не знает, ха-ха. Да, такой безумный смешок появляется у всех, кто ходит этой дорогой.
Я уже несколько раз была здесь, а мне до сих пор страшно.
Солнце в глаза; все заплывает слезами.

II Италия
Солнца слишком много; кто бы мог подумать, что будет так тепло и солнечно, что город будет так удивительно красив, как стареющая красотка при грамотном освещении, что песок будет блестеть, как алмазная пыльца, что будет золото, молоко и жемчуг небес.
Пффф, как много эмоций.
Кто бы мог подумать, что в Москве будет столько солнца.
Саша приехала сюда в первый раз, ей было плевать на стандартную экскурсионную программу, ей было плевать на памятники культуры, архитектуры, истории; она первый раз приехала в другой город одна, ее жизнь сделала поворот, от которого у нее кружилась голова, а теперь еще и недобрая столица была до самых крыш заполнена солнцем, жарой, мороженым и цветастыми платьями. И мама осталась плакать дома одна, а не мучала ее своими темными мыслями, которые все чаще навещали ее с тех пор, как она не поступила в институт.
Пфффф, какая разница.
Саша отвечала так на любой заданный ей вопрос. Особенно маме. А мама теперь думала, что МГУ сломал жизнь ее дочери.
Учиться во Владимире не было смысла, да и время уже было упущено. А мама не могла поверить, что ее дочь никогда не станет математиком. Она хотела этого больше чего-либо. Она обзвонила всех своих знакомых в Москве, чтобы найти хоть какой-то шанс, лазейку, но... Ничего.
Официантка, промоутер, продавец-консультант, сучечка в униформе, которая затащит тебя в социально-опросную мафию, которую все эти властные мужики с волосатыми руками время от времени шлепают по попе, - это была тупая работа, это был тупой город, это была тупая жизнь, которая не желала меняться ни в какую из сторон, и Саша была уверена, что... Она не хотела так жить. Она не хотела так больше жить. Не хотела работать, не хотела замуж, не хотела маму; она ведь даже в школе типа неплохо училась, она любила физику и математику, у нее все было хорошо. Достоевского она никогда не понимала, и Достоевский ее тоже бы не понял; она просто хотела быть математиком. Она могла - но не смогла.
У мамы была знакомая – так, мелочь, НИИ, инженерия, но у той тоже была знакомая, и еще одна, и... такой сложной цепью мама вышла на некую женщину, А.И. Она была богатой вдовой известного профессора, она не была сликшом старой или слишком молодой и искала себе личного секретаря – да, тетка, прекрасная во всех отношениях. Саша думала о том, каково это – быть богатой и одинокой, и ей нравилась эта мысль. Да, нравилась.
Прощай, мама.
Все закончилось. Земля уплывала у нее из-под ног. Так или иначе Саша не была теперь туристкой, командировочной, бедной родственницей из далекой провинции, даже студенткой не была, и ей было запредельно, фантастически хорошо, даже при 17 годах, брошенных под колеса электрички Орехово-Зуево-Москва. Она знала, что будет работать; она знала, что все будет с нуля, никаких друзей, никаких парней, мужей, детей, родителей... Пффф, отлично. И она была рада этому. А особенно тому, что была здесь и сейчас, что было южное тепло, сухая кожа, цветы и розовое масло.
Маленькие палатки с хот-догами. Девушки купаются в фонтанах. No women, no cry.
Эта Москва была уже не тем городом, куда она приезжала с мамой поступать в институт. Улицы так долго, невыносимо долго тянулись и были такими похожими одна на другую, улицы-близнецы, тройняшки и котята черной кошки от черного кота; солнца было так много, и оно перетекало с одного тротуара на другой.
На асфальте старуха разложила книжки, и они тоже превращались в бриллианты на солнце, даже розово-голубые обложки дешевых любовных романов.
Мамы не было рядом. Зрело желание выбросить свою старую сим-карту, чтобы не было тупых бесконечный звонков, не было кое-чьего несчастного обеспокоенного голоса; но все еще было так зыбко, и можно было усомниться в том, что у Саши таки есть работа, что она будет жить в Москве у этой тетки... Она, может, вовсе не примет ее и скажет: «Гуд-бай, детка!» Но уже теперь Саша знала – она никуда не вернется, у нее новая жизнь. Прощай, малая родина.
Карта вела ее все дальше. Хотелось забросить карту, идти, куда глаза глядят, прыгать и махать руками, и юбка так кинематографично вилась вокруг ног, не глупо, не задираясь, а красиво, красиво... Фонарики из цветного стекла глупо спорили с дневным светом, и все было чисто в тот день, словно в то время пока Сааша покупала билет, пока мама душно плакала ей в шею, Москву отчищали сотни маленьких эльфов.
У Саши было немного денег. Она к чертям упустила свой выпускной, свой последний звонок, свою эпоху школоты и не то чтобы жалела об этом; только теперь ей пришла в голову мысль купить вина – белого, красного? – и применить штопор с бесценного многофункционального брелка по назначению.
К черту карту. Только чемодан и прижимал ее к земле, больше – ничего, Машин не было, она шла по самому центру улицы, двигаясь к большой арке, встречные мужчины заглядывали ей в лицо и она тоже заглядывала, все старики внезапно исчезли с лица мира и все жители этого города были молоды, дивно молоды.
Это Италия, подумала Саша. Это Италия, в которой она никогда не была; это точно Италия.
***