[Ранго]

Беглый каторжанин Хомут и военный пенсионер Урюк-хай чистят лук. На полу лежит наполовину опустошённый мешок-сетка на 32 кг и тазик с шелухой. Оба мокрые от слёз.
- А я вот про любовь прочитал, - плачет Хомут. - Такую... преданную-верную, как в балладах.
- Ненормальную, - буркает Урюк. Его глаза красные как у любителя дунуть или прогуляться с кланом по подземельям.
- Представь, она такая поклонница... Друг-первая любовь. А он такой - рок-звезда. А она такая - за ним. А он такой - эта песня только для тебя. А она такая - у-у-у, возьми меня! А он такой - о, возьму тебя. И они такие...
- Чего только человек не скажет, чтобы перепехнуться.
Хомут яростно машет руками:
- Не перебивай! Он такой - звезда, гастроли, а она такая - вечное ожидание. Ну, когда же он... А он такой - девки, наверное, по трое за раз. И не предложил. И так много лет. А она его любила, да. А он, наверное, забыл её. И вот прошли года, она работает официанткой, бережно хранит воспоминания, оберегает их, понимаешь, хотя могла бы журналюгам их продать и больше не работать. Короче, и тут такой приёмник. И её песня. И таинственный ночной посетитель. И вьетнамские флешбеки. И она такая - набирает заветный номер и говорит - могу я его услышать? Это прекрасно. Наверное, лучшее, что я читал.
Слёзы стекают по лицу Хомута. Орк хохочет над приятелем, хотя его лицо ничуть не лучше.
- А титичьки-то у неё давно обвисли! Бедный-бедный мой романтик! Мужчины, мой друг, они ведь... ну ты понимаешь, да? Во всяком случае мужчины такого калибра...
- Я понимаю, - дрожащим голосом произносит Хомут. - У неё ничего не получится?
- Боюсь, там у него уже свой гаремник давно. Может, просто потусят немного в фойе гостиницы и оба поймут насколько изменились. Нельзя войти в одну воду дважды. Особенно нельзя, если титички обвисли.
Хомут плачет. Урюк, глядя на оставшуюся половину мешка, тоже.