[UsuallySoldier]

Джонатан Литтелл «Благоволительницы»


Роман / Переводчик: И.Мельникова / Издательство: "Ад Маргинем" / Год: 2012 (2006) / 800 стр.

"Но что страннее, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты, признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно... нет, нет, совсем не понимаю".
Н.В.Гоголь

Скрытый текст - Спол, ибо есть нехорошие моменты:

Вообще, написать толковую рецензию на эту книгу очень и очень непросто. Для меня с моим скромным литературоведческим опытом это приблизительно то же самое, что для человека, малознакомого с квантовой физикой – написать рецензию на научную работу по оной. Тем не менее, я попытаюсь совершить сие, или хотя бы донести свою скромную субъективную точку зрения до других людей, профессиональным же изучением «Благоволительниц» предоставим заниматься литературным критикам, которые, возможно, и читать этот роман не будут, а брезгливо сморщат нос – «Как можно брать подобные сюжеты? Как можно брать подобных героев? Как можно вообще об этом писать?». Впрочем, это их выбор.
А я, пожалуй, начну.
«Благоволительницы» - роман, крайне сложный для восприятия. Дело даже не столько в специфическом стиле повествования, сколько в многослойности книги. Мне более-менее удалось выделить и понять четыре «слоя» повествования, хотя, допускаю, что искушенный критик может найти их и больше.
Слой первый – это исторические события. Исторические события, произошедшие в приснопамятном двадцатом веке, а ещё точнее – в самом «антиресном» его временном отрезке – от 22 июня 1941 года вплоть до мая 1945 года. Рассказчик во всех случаях у нас один – оберштурмфюрер СС Максимилиан Ауэ. Нет, он не советский разведчик, он обычный офицер той организации, что в западной исторической литературе иногда стыдливо называется «политические СС», и занимается… да-да, «окончательным» решением различных «вопросов», таких как, например, еврейский вопрос. Весь роман мы будем смотреть на происходящие события его взглядом – взором циничного, утонченного, рефлексирующего убийцы.
Здесь есть всё – и исторические сведения (автор неплохо поработал с монографиями), и повседневный быт, и межличностные отношения, и описание работы. Как и все обычные люди, офицеры СС в перерывах между решениями вопросов навроде «как лучше, экономичней, эргономичней уничтожить пару миллионов людей?» пьют чай, слушают музыку, обсуждают прессу. Этакая «человеческая» сторона машины массового уничтожения.
Но не дайте себя обмануть. Это лишь поверхность, и на самом деле в центре романа - совсем другая история, второй слой.
Первоначально он не заметен - автор спрятал его на редкость старательно, но тем не менее…
Это история о Большом Зле. Да-да, именно так, с большой буквы.
Зло носит военный мундир и пьёт чай по утрам. Зло – это не неведомая мистическая сила, заставляющая человека творить страшные поступки, нет. В «Благоволительницах» Зло воплощается в виде людей. И когда означенных становится слишком много, оно становится обыденностью, повседневной формой существования, ежечасным и ежеминутным свершившимся фактом.
С трудом сдерживающие (или вообще не сдерживающие) рвотные позывы солдаты немецкой расстрельной команды в Бабьем Яру, рядом с убитыми ими евреями. Причина столь бурной реакции - не смерть, а некачественная колбаса на обед. Сын коменданта Аушвица, щеголяющий в обновках - «Папа принес из лагеря». Офицер карательной команды, обнаруживший в русской деревне умирающую беременную бабу, сделавший ей кесарево сечение, и наблюдающий, как его командир разбивает голову новорожденному - «Зачем плодить унтерменшей?». Зло банально, обыденно, затёрто.
И Ауэ, как бы он не пытался идти путём Фридриха Ницше - «по ту сторону добра и зла» - часть последнего, маленький винтик в государственной машине.
Третий слой – самый странный и тяжелый для восприятия.
Есть у главного героя и другие грешки за душой, помимо службы, за один из которых по идее оберштурмфюрер давным-давно должен был гнить во рву. Ауэ - обладатель нетрадиционной ориентации, как следствия неких произошедших в его жизни событий.
Будучи тяжело раненым в руинах Сталинграда, Максимилиан переживает массу неприятнейших галлюцинаций – начиная от видения оргии со своей сестрой - близнецом (которой, к слову, у него никогда не было), и заканчивая другими не менее странными вещами. Именно этот слой повествования даст название роману - в нём обыгран древнегреческий миф об Оресте, убившем собственную мать в порыве мести за отца. За героем мифа явились богини мести – Эринии, которых также называют благоволительницами. Существовали ли они на самом деле, или лишь примерещились тяжелораненому офицеру СС в виде некоторых из его коллег – сказать сложно.
Четвертый слой – самый сложный с литературной точки зрения.
Это – многочисленные аллюзии и отсылки к русской классической литературе. Даже я, последний раз обращавшийся к русской классике года два-три назад, смог заметить явное влияние Л.Н.Толстого, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова и А.П.Чехова.
Что же касательно стилистики, то она крайне своеобразна - тяжелые, длинные сложносочиненные и сложноподчинённые предложения, вызывающие ощущение монотонности и отстраненности, безэмоциональности. Впрочем, так оно даже и лучше – разницу между своим восприятием событий и ощущениями главного героя начинаешь чувствовать практически сразу.
Кто-то, конечно, может упрекнуть автора за выбор главного действующего лица, но я бы этого делать не стал – Литтелл грамотно расставил акценты, Ауэ не оправдывает себя, не проявляет каких-либо высоких моральных качеств, не совершает подвигов, иными словами, найти в нём какие-либо положительные черты практически невозможно. К концу книги Максимилиан воспринимается уже даже не как человек, а как забрызганный кровью (и ещё много чем неприятным) глаз, око, которым мы смотрим на творящуюся на страницах «Благоволительниц» вакханалию Зла.

Итог: страшный, тяжелый, но в то же время потрясающий роман. В немалой степени – антинационал-социалистический, хотя, думается, автор и не стремился особо к выполнению подобной задачи, для Литтелла важнее была история «похождений» Большого Зла, рассказанная одним из его участников. Потрясающая книга, но только для тех, кто сумеет эту историю разглядеть под мутью, грязью, болью, кровью, рвотой (и прочими малоприятными жидкостями), которыми буквально пропитан текст, иными словами – книга не для всех.