[KrasavA]

За прошедшее время побывала на лекции по славянкой мифологии, на он-лайн лекции по греческой, а сегодня была на выставке по Египту. Заодно изучаю современную историю в различных интерпретациях. Получила шуточное предложение поучиться на бакалавра в МФТИ по направлению древняя история. Не знала, что там такой факультет есть. Рассказ дописать не успела. Нет драйва. Не понимаю, зачем мне это надо. От этого тормоз. Хотя рассказ весёлый. Тем не менее, хочу его домучить и закрыть эту тему.

Знаки не считаю пока. Выложу в чистовике, тогда нарисую страницы.

Скрытый текст - набросок:

Единственная наследница американских мильёнов полуживой старухи без ума от него, Адюльтера Альфонсовича Арбузова. У него всё на мази. Он – альфа. Самец и молодец. Лидочка Тихомирова в его руках и кармане. А значит он, её жаних, может себя считать без пяти минут представителем высшего общества. С элитными знакомствами, купленной у стоматолога белоснежной улыбкой и билетом в клуб «Золотых Толстосумов», где перед тобой пресмыкается персонал. Этому персоналу, он как-нибудь обязательно набьёт рожу, ибо нехай. Пусть все видят – он, Адюльтер, и есть цивилизация! Высшее звено человеческой эволюции! Ради такой перспективы, дурость Лидочки, привычной для бабского племени, можно и потерпеть.
Но это всё начнётся завтра, после официальной помолвки. А сегодня запланирована встреча в клубе периферийных писателей «Вдохновение». Планируются скудный фуршет, местное нищее телевидение и толпа писак неудачников. Блестящая возможность рассказать захолустному обществу, что он, как писатель и личность, скоро отбудет из родных пенатов к горизонтам Золотой Америки. Пусть лопнут от зависти.
Сорока двух лет от роду, Алюльтер Альфонсович поправил галстук и посмотрел на себя в зеркало. Круглое с острым подбородком лицо, узкие брови, серые глаза, длинные белёсые ресницы, широкий с мясистыми крыльями нос, пухлые губы, толстая шея, небольшое брюшко, горделивая осанка. Бесцветные коротко стриженные волосы, по центру темечка отступали под мощным натиском знойной красноватой лысины. Он неотразим. Ей богу, неотразим. Как же повезло бабам-дурам, что могут любоваться на него любимого. Но он занят, занят, занят и никому нищему не ответит взаимностью.
— Мильёны, миллионы, миллиончики... — довольственно насвистывал он.
Оправив лацканы серого пиджака, надев серую с чёрно-белой кокеткой шляпу и взяв старомодную тросточку для шарма, Адюльтер Альфонсович распахнул двери скромной однокомнатной съёмной квартирки в почти покорённый мир.

***

Евгений Витальевич Орлов подкручивал штатив под нужную высоту для профессиональной видеокамеры. Сейчас настроит объектив на нужный ракурс и пойдёт со всеми поздоровается. Как учил его батя, работа из четырёх видов подработки всегда найдётся, особенно если у тебя есть связи. Евгений ещё подростком уяснил эту науку. И она его не раз выручала. Позавчера он бармен. Вчера тамада. Завтра смена в такси. Послезавтра как повезёт.
А сегодня он оператор на местном телеканале "Чифирь". Снимает сезонный вечер писателей и поэтов в клубе "Вдохновение". Место знакомое, работает здесь уже не первый раз.
Атмосфера в клубе ему нравилась. Полные благородства и величественного озарения старички, теряющиеся в их тени писатели среднего звена и до одури восторженная молодёжь. По-другому он эту атмосферу воспринимать не мог. Если в современном мире ждёшь чего-то от литературы, значит действительно немножко не в себе. Новенькие здесь появляются редко. И всё же, пока настраивал камеру, Евгений такое существо увидел. Обычно это был некто в мятом засаленном прикиде, покрасневшим лицом, нечёсанной шевелюрой и нервно сжимавшим в кулаке грязную исписанную мелким подчерком бумажку с нетленным творением. В этот раз пол определился легко. Женщина, брюнетка, короткое каре, спортивное телосложение, аккуратные джинсы, рубашка навыпуск и кардиган, возраст не определённый. От двадцати до бесконечности. Фиг их разберёт этих дам. Все они немножко ведьмы. От разницы освещения, одежды, собственного настроения и времени года, результат менялся разительно. Евгений это знал по опыту, поэтому даже не рискнул предполагать. Черты лица смутно знакомы, но где и когда они встречались, Евгений Витальевич так и не вспомнил.
— Не здешняя, что ли? — пробормотал он.
С другой стороны, по свету ходит много похожих людей. Просто надо познакомиться. В бизнесе выживания пригодится.
И не откладывая в долгий ящик, Евгений пошёл осуществлять задуманное. Новенькая как раз подошла к автомату с горячими напитками. Он решил составить ей компанию. Пока она ждала приготовления капучино, мужчина представился и протянул руку.
— Добрый день. Евгений Орлов.
— Алиса Сицилия.
Дама крепко пожала протянутую руку, взяла стаканчик с ароматным напитком и, помешивая его деревянной палочкой, стала озираться. Высматривает кого-то?
Яркая фамилия. Где же он такую слышал? Ну конечно.
— Сицилия? Алиса? «Б» класс в четырнадцатой школе?
— Ага.
— Я из параллельного. Давно вас видно не было.
Его чёрный кофе тоже был готов, Евгений достал из ниши автомата бумажный стакан и пошёл к окну вслед за барышней. Он любил без сахара.
— Можно сразу на ты. Идёт? — без обиняков спросила Алиса.
Мужчина кивнул. Кофе ещё горячий, отхлёбывать приходилось потихоньку.
— Отлично, — по-деловому заключила она. — Я в столицу сразу после школы уехала. Там и осталась. Работа, карьера, образование. Сам понимаешь.
— И что обратно привело?
— Не что, а кто. Алёша Арбузов.
Евгений поперхнулся.
— Кто?
— Да ты наверное его не знаешь, — не заметила его реакции Алиса. — В моём классе учился.
— Почему же, знаю, — Евгений не стал разочаровывать собеседницу.
Интересно, зачем он ей понадобился?
Дама не стала томить и сама вывалила ему на голову ответ.
— Хочу за него замуж.
Точно чокнутая. Из столицы все такие возвращаются. Со времён школы Алёша превратился в премерзкого типа. Да и не Алёшу вовсе. И чего к нему женщины тянутся? Даже Лидочка Тихомирова.
Вспоминая свою тихую школьную любовь, Евгений тихо допивал кофе.

Алиса продолжала щебетать над ухом, размахивая стаканчиком капучино от избытка чувств. Благо, тот был закрыт пластикой крышечкой.
— Знаешь, Алёша всегда выделялся каким-то небесным величием. Его манеры, его снисходительная улыбка. Случайно оброненные слова сквозь зубы, ярко-ядовитый взгляд. Я эти нежные воспоминания хранила двадцать лет в своём сердце. А как он бегал! Это было грациозно. Он был высок, строен...
— И когда-то красив, — задумчиво закончил фразу Евгений.
— Ну, это со всеми случается, — не удивилась Алиса. — Возраст всё-таки. Но зато у него наверняка куча других достоинств. Раз он в школе был ярким и неординарным, наверняка достижения ему сами в руки падали.
— Достижения, не знаю. А вот женщины...
— Так это нормально, — пожала плечами сумасшедшая. — С таким весёлым, умным, уверенным в себе, каждая готова. А чем он теперь занимается? Он собирался стать поэтом и великим писателем. Наверняка у него уже куча книг выпущено. Я поэтому сюда и пришла.
— Одна.
— Что одна?
— Книга.
— Выпущена?
— Написана.
— А чего не выпущена?
— Его спроси. Он уже двенадцатый год вопрос с издателями решает.
— И что? Почему они не дают такому умному и красивому?
Евгений закрыл глаза рукой, резко смял картонный стаканчик. Ну, всё. С него хватит.
— Не могу ответить, — выдохнул он. — У меня работа, разреши откланяться.
— Да-да, конечно! — милостиво разрешила собеседница. — Я здесь подожду начало.
Мужчина пошёл к штативу с видеокамерой, благословляя тишину. Без умолку трещащая старинная однокашница оставила после себя звон в ушах и гаденькое чувство, что он что-то в этой жизни не понимает. Или в этой жизни что-то неправильно работает.
Молоденькая журналистка Анечка уже составляла на бумажке текст, по старинке стараясь его запомнить. Телесуфлёра у их регионального телевидения не было.
Увидев, что он подошёл, она спрятала ручку и блокнот в сумочку сказала:
— Жень, как хорошо, что ты уже здесь. Скоро начинаем.

***
Недавно переименованный «Актовый» зал, теперь гордо именовался «Конференц». Лучше и чище правда не стало. Такой же пошарпаный советский паркет, такие же потёртые советские стулья. Выцветший бардовый занавес на сцене, такие же занавески. Стены, правда, несколько раз перекрашивали. Сейчас они приобрели цвет грязной недоспелой вишни. Единственный новый интерьер — дорогая резная трибуна. Чтоб маститым политикам, изредка заезжавшим сюда, за ней стоять было престижно.
Пока Евгений размышлял о тяготах бытия, зал гудел, как улей, переживший долгую зиму и радующийся потеплевшему солнцу. Гости рассаживались, менялись новостями, показывали новые книги, как прочитанные, так и написанные. Дородные барышни Фенья и Менья, обмахивались веерами, скромно улыбались и жеманно подставляли пухлые ручки для поцелуев. Барышни считались талисманами клуба писателей. Поэтому их правила, просьбы и нехитрые капризы исполнялись неукоснительно.
Андрей Денисович, почётный член литературного клуба «Вдохновение», отрегулировал прожектор. Добившись, что свет акцентируется на трибуне, встал за неё и брякнул в звонок, оповещая, что официальная часть началась. Гром аплодисментов и речь.
— Сегодня мы собрались в этом зале...
Дальше пошла обычная официальная муть. Андрей Денисович оповестил, что он будет ведущим мероприятия, и пригласил рассказать о своих успехах Василия Скворцова. Тот вышел на трибуну и начал представлять своё произведение, написанное долгими зимними вечерами.
Евгений наблюдал за картинкой, какую цепляет его камера. И краем глаза искал Алису. Та взяла себе свежий стаканчик капучино и скромненько подпирала стенку зала, игнорируя свободные стулья. Иногда она оборачивала на дверь. Ожидаемый ею субъект всё никак не появлялся. Алёша Арбузов как всегда опаздывал. И оператор не сомневался, если спросить у этой чокнутой почему он себе такое позволяет, она обязательно нашла бы оправдание.
Мероприятие проходило неспешно и торжественно. Евгений выбирал лучшие ракурсы, Анечка делала пометки в блокнот, аудитория доброжелательно внимала докладчикам.
В момент презентации свежего шедевра от молодого оратора Александра Сергеевича, входная массивная дверь с грохотом распахнулась, стукнувшись о стенки, и на пороге с тросточкой возник Адюльтер Альфонсович. Алиса восторженно взвизгнула, Александр Сергеевич сбился в повествовании, все обернулись.
Нарочито громко цокая палочкой по паркету, Адюльтер прошёл меж рядов и к вящему восторгу Алисы, приземлился на ближней к ней стороне ряда.
Оратор откашлялся, исподлобья зыркнул на вошедшего, отпил воды из стакана и возобновил речь. Что-то скучное и невразумительное.
Евгений продолжил снимать и наблюдать за Алисой. Та, как лиса к колобку, подкралась к Адюльтеру. Потом села рядом с ним и радостно зашипела на весь зал.
— Алёша! Алёша! Привет!
Адюльтер сделал вид, что её не заметил. Потом мимолётно взглянул. Видимо не узнал. Ещё бы. Столько лет прошло... Алиса не унималась. Адюльтер не выдержал и прошипел.
— Тетёнька, вам чего надо?
Алиса тихонько рассмеялась.
— Шутник. Ты же меня помнишь, мы с тобой в одном классе учились. Двадцать лет назад. Как ты мог забыть?
На лице Адюльтера отразился сложный мыслительный процесс. Не осилив его, он выдал.
—А как я могу помнить?
Алиса опять рассмеялась. С первых рядов зрители стали оборачиваться. Послышался гул. Фенья и Менья сильнее заработали веерами. Оратор недовольно кашлянул и опять отпил воды.
—Ладно, ладно, — отступила чокнутая. — Потом подойду. Когда всё закончится. У нас теперь будет много времени! Вся жизнь впереди.
Адюльтер с подозрением покосился на Алису. Та ретировалась из зала, чуть ли не приплясывая. И к концу речи невезучего Александра Сергеевича, вернулась со свежим стаканчиком неизменного капучино. Гром аплодисментов. На сцену вышел Андрей Денисович.
— А сейчас мы попросим подняться на эту сцену...
Адюльтер недовольно посмотрел на часы, поднял руку и провозгласил.
— Меня! Меня! Позвольте, я тороплюсь.
Андрею Денисовичу пришлось согласиться.
Речь Адюльтера была трогательной до идиотизма. Он вещал о каких-то поездках за границу, миллионах долларов, о том, что деньги спасут мир, по крайней мере его мир, а мир остальных его не интересует. Потрясывая кулачком в онемевший от такой напыщенности зал, он рассказывал, как хорошо будет жить жене под его чутким руководством. Правда один раз он оговорился и все услышали: жутким руководством. Чья жена, по-прежнему оставалось тайной. Ни имя, ни фамилия произнесены не были. Причины, почему она должна согласиться на столь лестное предложение, также не раскрывались. Зато ярко прозвучала привычная от Адюльтера фраза, что хоть все бабы дуры, но некоторые из них притягательно прекрасны за счёт недоступным другим сокровищ. Под конец оратор подытожил: я всё сказал, я ухожу. И чопорно отбивая шаг, ни с кем не попрощавшись, вышел из залы.
— А о чём он собственно рассказывал? —спросила Фенья, рассеивая зависшую тишину зала.
—Видимо какую-то книгу новую пишет, рассказывал о сюжете, — ответила Менья.
—Думаете, в этот раз напишет?
—Да бросьте вы. Он грезит очередными воздушными замками, которые окажутся пшиком.
На этом заседание благополучно продолжилось. К выступлению был приглашён следующий оратор. Уходу Адюльтера никто не расстроился.
Евгений оглядел зал в поисках Алисы. Та, как и следовало ожидать, испарилась вслед за возлюбленным.