ЧАСТЬ I «Все пути человека чисты в его глазах...» (Притч 16, 2)
Некий мудрец века сего пришел к старцу. Увидев, что у того нет ничего, кроме Библии, он подарил ему свой собственный библейский комментарий. Через год он снова пришел к старцу и спросил: - Отче, помогла ли тебе моя книга лучше понимать Библию? - Напротив, - отвечал старец, - мне пришлось обращаться к Библии, чтобы понимать твою книгу.
Один молодой монах спросил у старца: - Отче, должен ли я теперь полностью отречься от мира? - Не беспокойся, - отвечал старец, - если твоя жизнь действительно будет христианской, мир немедленно сам от тебя отречется.
Один молодой монах мыл листья салата. К нему подошел другой монах и, желая испытать его, спросил: - Можешь ли ты повторить, что говорил старец в проповеди сегодня утром? - Я не помню, - признался молодой монах. - Для чего же ты слушал проповедь, если ты уже ее не помнишь? - Погляди, брат: вода моет салат, но не остается на его листьях. Салат, тем не менее, становится совершенно чистым.
Молодой монах прервал старца, читавшего свою проповедь с папирусного свитка: - Отче, как ты хочешь, чтобы мы запомнили то, о чем ты проповедуешь? Ведь ты сам это читаешь, чтобы вспомнить.
Был в Александрии один епископ, который предпочитал учебу своему пастырскому служению. К нему пришел однажды некий старец за советом, но секретарь епископа ему сказал: - Отче, прости, епископ не может тебя принять, он учится. - Не очень-то приятно иметь епископа, не закончившего обучения, - отвечал старец.
К старцу пришли несколько отцов-пустынников и рассказали, что один из собратьев слишком удалился на юг Скитской пустыни и был там съеден каннибалами. Старец, чтобы утешить их в скорби, заключил: - По крайней мере, таким образом эти несчастные дикари впервые вкусили нечто от нашей святой религии.
Один брат, оставивший мир, чтобы укрыться в пустыне, получил от своей семьи следующее послание: «Не гоняйся за невозможным, возвращайся домой. Единственное подлинное благо - это семья». На обратной стороне послания была, однако, приписка: «Когда решишь возвращаться, предупреди нас заранее, потому что мы сдали твою комнату».
Некий мудрец века сего посетил однажды авву Зенона. - Отче, - спросил он, - можешь ли ты сказать мне, что такое философ? - Философ - это слепец, который ищет в темной комнате черную кошку, когда ее там нет, - отвечал старец. - А кто же тогда богослов? - Богослов это то же самое, но иногда он находит кошку...
Жил в Александрии один очень богатый человек, который каждый день молился Богу об облегчении жизни бедняков. Узнав об этом, авва Макарий послал ему сказать: «Я хотел бы обладать всем твоим состоянием». Изумленный богач послал к нему одного из своих слуг спросить, что бы тот стал делать с таким богатством? Авва Макарий сказал: - Передай своему хозяину, что я немедленно исполнил бы его молитву.
До того, как стать монахом, авва Лонгин работал в мастерской корзинщика. Каждый день он должен был сплетать по пятнадцать корзин. Однажды, работая весьма усердно, он сплел целых двадцать корзин. - Разве мне не полагается дополнительной платы за эти корзины? - спросил он хозяина. - Да, - отвечал хозяин, - но ты ведь знаешь, что говорится в Библии: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой». - Нигде, однако, не говорится, что я должен также добывать и твой! - возразил Лонгин.
Авва Филимон обнаружил однажды, глядя на весело играющих на деревенской площади мальчишек, что весьма недалеко еще продвинулся по пути совершенства. Он спросил их: - Во что вы играете? - Мы играем, кто больше всех соврет. - Ох, - сказал старец, - в мое время не играли в такие игры! - Молодец, отче, ты выиграл! - закричали хором ребята.
Авва Иоанн говорил: - Не то, что мы едим, нас питает, но то, что мы перевариваем. Не то, что мы зарабатываем, нас обогащает, но то, что мы раздаем. Не та вера, которую мы исповедуем, нас освящает, но та, которую мы воплощаем в жизнь.
Среди отцов-пустынников, как и повсюду, были братья, беспокоившиеся из-за своего здоровья. Один из них, по имени Диоскорид, имел обыкновение посещать каждую неделю авву Илию, который, будучи человеком терпеливым и склонным к сочувствию, каждый раз осведомлялся о его здоровье. Диоскорид неизменно жаловался: - Мой желудок словно изъеден тысячью червей... Или: - У меня как будто облако в мозгу... Или же: - Кости мои стали хрупкими, как тростинки. Авва Илия утешал его, призывая уповать на Господа. В один прекрасный день Диоскорид исчез на целый месяц. Авва Илия стал не на шутку беспокоиться. Когда наконец Диоскорид появился, авва Илия бросился к нему с расспросами: - Брат, я так беспокоился о тебе! С тобой что-нибудь случилось? - Ничего серьезного, - отвечал тот, - я болел.
Один из отцов-пустынников прославился своими советами, которые он давал мирянам. Некто пришел к нему за советом и рассказал, что у него есть буйный сын, которого он хотел бы лишить наследства, но не знает, как это сделать, не возбудив его гнева. - Есть ли у твоего сына собака? - спросил его старец. -Да. - Так вот, скажи своему сыну, что ты лишишь его наследства, если он не сумеет за один год научить свою собаку читать. Тот нашел совет превосходным, поблагодарил старца и удалился. Но наутро он вернулся с грустным видом. - Что сказал твой сын? - спросил старец. - Он сказал: «Хорошо, отец. Но за год много чего может случиться. Может быть, умру я, может быть, ты, но скорее всего - собака...»
Авва Илларион рассказывал такую историю о недоверии. Двум братьям из разных монастырей предстояло провести ночь в одной гостинице. Один из них, поглядев на своего собрата, отнес хозяину свой небольшой багаж и сказал ему: - Спрячь это у себя, ибо мой собрат внушает мне мало доверия. - Я положу это вместе с его вещами, - отвечал хозяин. - Он только что был здесь и сказал мне то же самое.
Авва Даниил славился своей мягкостью и милосердием к грешникам. Однажды, придя к больному выслушать исповедь, он увидел, что тот колеблется. - Я не настаиваю, чтобы ты исповедался, - сказал старец. - Я не хочу, чтобы под влиянием страха ты принял поспешное решение. Засыпай спокойно, и если завтра утром проснешься, позови меня.
Несколько братьев, живших на краю Скитской пустыни, обнаружили однажды у себя корзину. В корзине плакал чернокожий младенец, который, несомненно, был подкинут эфиопским караваном, проходившим тут накануне. Растроганные таким непредвиденным подарком небес, братья стали усердно кормить и заботиться о младенце. Шло время. И вот как-то один из братьев, весьма озабоченный, сказал: - Нужно, чтобы кто-нибудь из нас выучил эфиопский язык. - Но почему? - воскликнули изумленные братья. - Потому что скоро младенцу исполнится год, и он начнет говорить, а никто из нас не знает его языка.
Один из старцев Скитской пустыни страшно косил глазами. Однажды на узкой дорожке он толкнул брата, шедшего ему навстречу, и заметил ему: - Тебе бы следовало лучше смотреть, куда ты идешь, брат. - А тебе, отче, следовало бы лучше идти туда, куда ты смотришь.
Два брата шли по Скитской пустыне, рассуждая о гармоничности мира. Когда они оказались в оазисе, один из них заметил: - Какие прекрасные цветы на этом дереве! - Но это вовсе не цветы, это плоды, - возразил второй. - Это чернослив. - Почему же тогда он белый, а не черный? - Потому что он еще зеленый!
Пришедшему из пустыни было очень непросто проникнуть в Антиохию. В воротах стояли стражники и проверяли все товары, ввозимые в город. Однажды они остановили авву Серапиона, когда он шел, везя тележку, покрытую попоной. - Отче, что у тебя в тележке? - спросил его стражник. - Моя собака, брат! - Какая же это собака, отче, это коза! У нее рога... - Не вмешивайся в частную жизнь моей собаки, брат!
Главным недостатком одного молодого монаха была рассеянность. И вот однажды старец решил послать его в Александрию: - Ступай к аптекарю Эристу и скажи ему, чтобы он дал тебе один фунт памяти. Несколько дней спустя молодой монах вернулся с пустыми руками. - Отче, - сказал он, - у аптекаря не осталось больше памяти, но он просил передать, что у него есть для тебя пуд терпения!
Некий старец, не имевший никакого имущества, решил как-то навестить одного брата. - Друг, - обратился он к хозяину, - нет ли у тебя случайно какого-нибудь старого кувшинчика для вина? - По-твоему, я похож на человека, пьющего вино? - сухо отвечал брат. - Прости меня, но кувшинчик от уксуса у тебя наверняка найдется...
Одному старцу каждый день приходилось взбираться на спину мула и ездить за водой от Скитов до горы Гизель. Как-то один послушник его спросил: - Отче, от каждодневной езды на муле у тебя не болит голова? - Как раз наоборот, брат, как раз наоборот!
Когда авва Виссарион решил отправиться в пустыню, группа молодых бездельников окружила его, насмехаясь: - Куда ты бежишь, Виссарион? Разве ты не знаешь, что дьявол умер? - Примите мои соболезнования, бедные сиротки, - отвечал им святой старец.
Двое братьев, путешествуя по пустыне, воспользовались гостеприимством одной очень щедрой семьи. Не желая показаться невежливыми, они не смогли отказаться от стаканчика вина. Выйдя снова на дорогу, один из них сказал другому: - Я пройду вперед, брат, а ты скажи мне, прямо ли я иду. Он прошел полсотни шагов и обернулся. Другой брат сказал ему: - Да, ты идешь прямо, но скажи-ка, что это за брат идет рядом с тобой?
- Если ты ничего не видишь, для чего ты держишь возле себя зажженную лампу? - спрашивали братья одного слепого старца, сидевшего на краю дороги. - Чтобы прохожие не натыкались на меня ночью, - отвечал старец.
Однажды епископ посетил монастырь в пустыне. Братья, жившие там только на хлебе и воде, лезли из кожи вон, чтобы приготовить для епископа подобающую трапезу. В конце обеда, трепеща, они спросили его: - Владыка, как ты нашел нашу козлятину? - Случайно, под листиком салата, - отвечал епископ.
В одной деревне разнеслась весть, что в соседнем большом монастыре сменился настоятель. Тут же явился к воротам монастыря какой-то бедняк в лохмотьях и, заметив настоятеля, подошел к нему. - Отче, - сказал он, - я хорошо знал прежнего настоятеля, который был очень щедр ко мне. Надеюсь, что и ты тоже будешь щедрым... - Разумеется, брат; но, видишь ли, старый настоятель - это я, а новый явится дней через десять...
Авва Евлогий был однажды так грустен, что не мог этого скрыть. - Почему ты грустишь, отче? - спросил его один старец. - Потому что я усомнился в способности братьев познавать великие истины Божий. Трижды я показывал им льняной лоскуток с нарисованной на нем красной точкой и спрашивал, что они видят, и трижды они отвечали: «маленькую красную точку». И никто не сказал: «лоскуток льна».
ЧАСТЬ II «У мудрого глаза его - в голове его...» (Екк 2, 14)
Один недобрый человек пришел как-то донимать старца своими глупыми вопросами: - Неужто и вправду ты, такой умный человек, считаешь возможным, чтобы Иона выжил, проведя три дня в чреве кита? - Не знаю, - отвечал старец, - но я его спрошу, когда увижусь с ним в раю. - А вдруг он в аду? - Тогда ты сам его спросишь.
На пороге церкви одного монастыря сидел бедный человек, просивший милостыню. - Не стыдно ли тебе? - крикнул на него настоятель. - Месяц назад ты был слепым, а сегодня уже однорукий! - Не гневайся, отче, но лучше радуйся. Я и вправду обрел зрение и так разволновался из-за этого, что у меня отпала рука.
Авва Геразий соглашался один раз в год ходить в Антиохию на проповедь. Послушать его собиралось великое множество народа. Один из братьев как-то спросил его: - Отче, не искушает ли тебя суетная слава при виде такого множества народа вокруг тебя? - Нет, брат, - отвечал Геразий, - я думаю, что если бы меня казнили, народа собралось бы еще больше...
Многие отцы-пустынники прожили долго, иные даже больше ста лет. Авва Исайя был одним из таких отцов. В день его столетия один брат, намного его моложе, пришел к нему и сказал: - Я пришел поздравить тебя, отче, с твоим столетним юбилеем, и я надеюсь, на будущий год мы справим вместе твой сто первый юбилей. - Я тоже на это надеюсь, - отвечал старец, - ибо, как я погляжу, здоровье у тебя превосходное.
Один брат, вернувшись в свою келью, нашел ее в полнейшем беспорядке. Он готов был уже проклясть виновника такой беды, как вдруг прикусил язык. Он вспомнил слова старца: «Прокляни человека, и будет две могилы».
Авва Исаия сказал: «Если Церкви недостает мужества отстаивать свои взгляды, то это не из-за недостатка мужества, но из-за недостатка взглядов».
Однажды Теревинфский монастырь посетил епископ. Братья лезли из кожи вон, чтобы почтить его и приготовить необычайную трапезу. В конце настоятель с трепетом спросил епископа, как ему понравился обед, и тот отвечал: - Если бы рыба не была такой же черствой, как лепешка, лепешка такою же соленой, как козлятина, козлятина такой же жесткой, как финики, а финики такими же пресными, как вино, мы бы славно отобедали.
Авва Макарий и авва Виссарион обменивались как-то мнениями об одном монахе. - Я никогда не слышал, чтобы он плохо говорил о ком-либо, - сказал первый. - Это, несомненно, оттого, - возразил второй, - что говорит он только о себе.
Однажды в Скитской пустыне случилось неслыханное - дождь лил целых три дня подряд. Молодой монах, испугавшись, спросил у старца: - Отче, а вдруг это новый потоп? - Не может быть, - отвечал старец, - ибо бесплодность первого убедила Бога не насылать второй.
Один из отцов пригласил как-то своего собрата разделить с ним хлеб-соль. Видя, что сей последний ест как-то рассеянно, он доброжелательно заметил: - Брат, если ты ешь без охоты, то не станешь ли ты также без охоты делать и более важные вещи?
В одном монастыре, расположенном на берегу Красного моря, настоятель как-то сказал: - В нашем монастыре слишком много попугаев. Братья весьма удивились и попросили у настоятеля разъяснений. - Много у нас таких, которые говорят, что думают, только когда узнают, что это говорят другие, - отвечал тот.
В одном монастыре настоятель во время собрания братии заснул. - Умолкнем, братья, - сказали монахи, - дадим поспать настоятелю. Но тот, подняв голову, сказал: - Как же мне спать, братья, если вы не будете говорить?
Один брат, посетив авву Евлогия, сперва поздравил его с тем, что тот соблюдал обет молчания уже в течение трех лет. Затем он обязал его говорить, и авва Евлогий произнес: - Мое молчание немногого стоит. Да, действительно, младенцы кричат, мирские люди болтают, монахи молчат, но святые - поют!
Молодой человек, недавно поступивший в монастырь, увидел как-то настоятеля, который, склонившись на пороге кельи, чистил свои башмаки. - Отче, - сказал он, - ты чистишь свои башмаки? - С тех пор, как я настоятель, я не могу чистить чужие, - отвечал тот.
Один из отцов как-то поведал старцу: - Порой меня терзают сомнения при мысли о том, чем занимался Ной в ковчеге, плавая по безбрежному морю? - Несомненно, он удил рыбу. - То-то и оно! А как он это делал, если червячков у него была всего одна пара?
Авва Исаия жил в крайней бедности. После его смерти один из братьев спросил старца: - От чего он умер? Тот отвечал: - Я не знаю, от чего он умер, но еще меньше - отчего он жил.
Один старец сказал: «Наихудший момент для безбожника - это когда он чувствует себя преисполненным благодарности, но не знает, кого благодарить».
Блаженный Даниил Скитский, который в юности долго сомневался, предаться наукам или же Господу, убежал в пустыню в день, когда услыхал из уст знаменитого ученого Александрийской школы такое рассуждение: - От тепла тела расширяются; вот почему летом дни длиннее, чем зимой.
Трое старцев встретились после долгой разлуки. Они были уже весьма преклонного возраста, и среди прочего заговорили о своем здоровье. - У меня выпали все зубы, - сказал первый из них. - Мне приходится вымачивать хлеб в воде, чтобы проглотить хоть несколько кусочков. - А мне не хватает слюны, - сказал второй. - Что бы я ни ел, мне приходится класть на язык крупинку соли. - А я не жалуюсь на отсутствие ни зубов, ни слюны, - сказал третий. - Но вот сегодня утром мой келейник сказал мне: «Отче, еще и полдень не наступил, а ты съел уже три огромных каравая хлеба!» Поистине, память меня покинула.
Один старец сказал: «Всевышний дал нам двое ушей и только один рот для того, чтобы мы говорили вдвое меньше, чем слушаем».
Один разбойник был смертельно ранен в какой-то стычке. Из последних сил он приполз к келье отшельника и простонал: - Отче, я испытываю адские мучения! - Как, уже? - воскликнул отшельник.
Один игумен пришел к старцу за советом: - Отче, какой должна быть проповедь? - Проповедь, - отвечал старец, - должна иметь хорошее начало и хороший конец. А затем тебе следует как можно больше сблизить их друг с другом.
Один старец, глядя на собаку, подумал: «У собаки так много друзей потому, что она гораздо чаще машет хвостом, чем языком».
Говоря об Адаме, один старец сказал: «Адам оказался первым из длинной череды мужей, жалующихся на пищу, полученную от жены».
В одном монастыре старец толковал Писание. Вдруг он заметил, что один из братьев спит. - Я продолжу, когда этот брат проснется, - сказал он. Но один из монахов возразил: - Я думаю, что брат проснется, когда ты закончишь...
ЧАСТЬ III «Добрый приобретает благоволение...» (Притч 12, 2)
Один старец говорил так: «Если вы будете давать больным и братьям все, что они попросят, у вас будут хорошие больные и плохие братья».
Не раз отцам-пустынникам приходилось иметь дело с кочевыми племенами. Один из вождей такого племени пришел как-то к авве Исаии и заявил, что он желает стать христианином. - Ты наполняешь радостью мое сердце, - сказал ему старец. - Но у тебя две жены. Нужно, чтобы ты отказался от одной из них. - Я так и сделаю, если ты, отче, укажешь мне хотя бы одно место в Писании, где осуждается двоеженство. - «Никто не может служить двум господам», - отвечал ему старец.
Авва Моисей, обходя пустыню, столкнулся с кочевым племенем, которое справляло пышные похороны. Посреди стойбища, на огромном костре лежало тело вождя племени в богатых одеждах. - Какой веры был ваш вождь? - спросил старец. - Увы, - отвечали ему, - он был неверующим. - Поистине великое несчастье, - сказал тогда авва Моисей, - быть так роскошно одетым и не иметь, куда пойти!
Двое отцов повстречались как-то посреди пустыни. Поклонившись друг другу, один из них спросил другого: - Прости мою нескромность, брат, не жил ли ты какое-то время в Антиохии? - Я никогда не бывал в Антиохии, - отвечал тот. - И я тоже; должно быть, это были двое других монахов.
Однажды авва Пресонций получил урок. Когда он стоял на молитве в своей келье, кто-то постучал в дверь его хижины: - Прости меня, авва, - сказал прохожий. - Не можешь ли ты указать мне дорогу в Алеппо? - Нет, - отвечал авва, - но я знаю дорогу в Небо. - Как я могу поверить, что кто-то знает дорогу, ведущую так далеко, если он не знает дороги в окрестностях? - сказал тогда путник.
Авва Сысой сказал по поводу александрийских богословов: «Если бы Господь Бог поручил составить десять заповедей богословам, у нас было бы не десять заповедей, а тысяча».
Великий Пахомий диктовал свой Устав молодому монаху-писцу. В конце главы он велел ему перечитать написанное и едва сдержал вспышку гнева. - Авва, почему ты вдруг сделался таким суровым? - спросил его молодой монах. - Потому что я продиктовал тебе одно, ты понял другое, а написал третье, - отвечал старец.
Жарким августовским днем камни в Нитрийской пустыне просто плавились от солнца. Один монах с трудом шел через песчаные холмы, ведя за собой осла, запряженного в повозку. Наконец, обессиленный, он остановился. - Я еще никогда в жизни не видывал такой жары, - произнес он вслух. - И я тоже, - проговорил осел. - Вот те на! - воскликнул монах. - Впервые слышу, чтобы осел разговаривал! - И я тоже, - сказала повозка.
Один старец сказал: «Тот, кто тебя оскорбил, вряд ли тебя простит». Другой сказал: «Если ты отвергаешь похвалу, то это, возможно, потому, что ты желаешь двойной».
- Ты совсем теряешь память, - сказал один монах старцу. - Ну да, - отвечал тот, - и притом так основательно, что получаю от этого даже немалую пользу: много раз я радуюсь одному и тому же, словно впервые.
Один монах спросил авву Аммония, почему это люди века сего так много суетятся. Старец отвечал: - Они бегают по миру вдоль и поперек из страха, как бы не пришлось встретиться с ним лицом к лицу.
Мудрость древних египетских монахов проистекала скорее от их постоянного контакта с землей, чем от ученых занятий или образованности. Среди редких исключений был Арсений. Но даже он на склоне лет признался как-то одному старцу: - Много трудов я положил, читая книги. Но то, что я в них нашел, не так уж много стоит... - Что ж, многие отправляются удить форель, но домой приносят только ревматизм, - заметил на это старец.
Один монах пришел к Элию Отшельнику и сказал ему: - В миру я встретил человека, который был о себе очень хорошего мнения. - Будь уверен, - отвечал ему Элий, - что когда у кого-то о себе очень хорошее мнение, то это единственное хорошее мнение, которое у него есть.
Молодой монах пришел за советом к авве Моисею. - Отче, - сказал он, - я понимаю, как можно согрешить руками, глазами, устами или ушами. Но как можно согрешить носом? - Если совать его в чужие дела, - отвечал старец.
Молодой монах пришел к старцу за советом. - Отче, - сказал он, - я живу в пустыне чуть больше года, и за это время уже пять или шесть раз появлялась саранча. Ты знаешь, что это за напасть - она проникает всюду, даже и в нашу пищу. Что же мне делать? Старец, который жил в пустыне уже на протяжении сорока лет, отвечал: - Когда саранча попала мне в похлебку в первый раз, я все вылил. Затем, во второй раз, я выбросил саранчу, а похлебку съел. В третий раз я съел все, и похлебку, и саранчу. А теперь, если саранча пытается выбраться из моей похлебки, я отправляю ее обратно.
Авва Авраам, старец, исполненный кротости и заботливости, был очень любим ребятишками из соседней деревни. Часто они собирались перед его хижиной, ожидая, когда старец выйдет и расскажет им что-нибудь о красоте творения. В один из таких дней старец долго рассказывал детям о Боге, а под конец задал им несколько вопросов: - Скажи мне, Даниил, кто такой Бог? - Бог - это наш Творец. - Ты хорошо ответил. А ты, Макарий, что ты скажешь, кто такой Бог? - Бог - это мой Отец. - Очень хороший ответ. Ну, а ты что скажешь, Гелазий? - Бог - это отец Макария.
Отцы-пустынники относились к женщинам с предубеждением, но было бы преувеличением сказать, что они были полные женоненавистники. Их духовная уравновешенность удерживала их от всякого рода крайностей. Авва Филатерий однажды сказал: - Женщины догадываются обо всем и ошибаются только тогда, когда думают.
Один тучный бедуин пришел однажды к авве Сысою. - Отче, - сказал он, - дай совет, как мне похудеть? - Вообще-то я не даю таких советов, - возразил старец. - Попробуй подольше ездить на верблюде. Может быть, это тебе поможет... Через некоторое время авва Сысой снова встретился с этим бедуином и спросил его, как дела. - Прекрасно, - отвечал бедуин. - За две недели мой верблюд похудел на сорок фунтов.
Как-то раз один из братьев спросил игумена: - Должны ли мы остерегаться даже пожилых женщин? - Пожилые женщины, - отвечал старец, - как розовый куст. Розы опали, но шипы остались.
Один молодой человек желал поступить в монастырь Эннатон. Старец стал его расспрашивать, желая испытать, насколько серьезно тот решился оставить мир. - Если бы у тебя было три золотые монеты, отдал бы ты их нищему? - От всего сердца, отче! - А три серебряных монеты? - Охотно! - А если бы у тебя было три медных монетки? - Нет, отче. - Почему же? - воскликнул старец в изумлении. - Потому что у меня действительно есть три медных монетки.
Как известно, большинство египетских монахов были выходцами из крестьян. Однажды один из них пришел к старцу. - Отче, - сказал он, - у меня возникли сомнения в истинности Евангелия. - Как же они у тебя возникли? - спросил старец. - Когда я читал Евангелие от Луки 14, 18. Там сказано, что один землевладелец, когда его приглашали на брачный пир, отказался, говоря: «Я купил землю, и мне нужно пойти, посмотреть ее». - Ну, и что же? - Не может быть, чтобы кто-то купил землю, не посмотрев ее заранее!
Рассказывают, что братьям Тимофею и Павлу в Скитской пустыне было поручено стричь монахов, и работы у них было много. Однажды к ним пришел старец, который десять лет до того не брился и не стригся. Брат Павел в этот день был несколько утомлен из-за долгого поста. В результате в конце стрижки и бритья у старца было три пореза: на подбородке, на щеке и на голове. - Отче, - спросил его брат Павел, - ты у меня уже бывал? - Нет, уверяю тебя, - отвечал старец. - Ухо мне отрезали разбойники в пустыне.
Авва Афанасий был при смерти. Врачу, который уверял его, что у него нет ничего серьезного, он сказал: - Какая удача! Значит, я умираю в добром здравии.
Когда авве Феофилу было сорок лет, его спросили: - Отче, сколько лет было великому Иоанну, когда он умер? - Он умер в обычном старческом возрасте, - отвечал Феофил, - то есть шестидесяти лет. Когда же авве Феофилу исполнилось шестьдесят, его снова спросили, в каком возрасте умер великий Иоанн. - В обычном старческом возрасте, - отвечал Феофил, - то есть восьмидесяти лет.
Двое братьев жили в одной келье долгие годы в полном согласии. Однажды один из них сказал: - Что, если нам поспорить немного, как все люди? - Но я не знаю, как нужно спорить... - отвечал второй. - А вот как: я положу между нами кирпич и скажу: «Это мой кирпич». А ты ответишь: «Нет, он не твой, он мой». Все споры всегда так начинаются. Они положили между собой кирпич, и первый начал: - Это мой. Но второй отвечал: - Если он твой, бери его и иди с миром. Так им и не удалось поспорить.
Один из братьев спросил как-то старца: - Что доподлинно означает: «Не произноси имени Господа Бога твоего всуе»? - Это значит, что нельзя кощунствовать попусту, - отвечал старец.
Один старец заметил: «Все в жизни происходит так: когда вы становитесь достаточно большим, чтобы дотянуться до горшочка с медом, вам этого уже не хочется».
ЧАСТЬ IV «Добродетельная жена - венец для мужа своего...» (Притч 12, 4)
Один старец сказал: «Добродетельные женщины безутешны по поводу ошибок, которых они не совершали».
Один старец сказал: «Годы, на которые женщина убавляет свой возраст, не пропадают, потому что она прибавляет их к возрасту других».
Один старец сказал: «Женщина говорит с одним мужчиной, смотрит на другого, а думает о третьем».
Один монах сказал: - Женщина есть существо поверхностное. - Это так, - ответил старец, - но нет ничего более бездонного, чем поверхностность женщины.
- Ты слишком суров к нашим невестам, - упрекнул как-то старца один мирской человек. - Все они превосходные девушки. - Если все они превосходные девушки, - отвечал старец, - то откуда же берутся ваши сварливые жены?
Однажды в келью старца проник вор. Когда он шарил там в темноте, он услыхал голос: - Друг, почему ты ищешь в темноте то, что не нашел бы и при свете?
Один молодой человек увидел как-то плачущую у колодца женщину. Он поспешил рассказать об этом старцу, но тот предостерег его: - Когда у женщины глаза покрыты слезами, видеть ясно перестает мужчина.
Один монах сказал старцу: - Я хранил полное молчание в течение семи лет. - А я, - сказал старец, - соблюдал полный пост в течение семисот дней. - Отче, но это невозможно! - Почему же ты, брат, не позволяешь мне поститься на протяжении семисот дней, если я позволяю тебе хранить молчание на протяжении хоть семи с половиной лет?
Один александрийский торговец часто докучал авве Даниилу пустыми разговорами. Однажды он спросил: - Отче, не посетишь ли ты меня в Александрии? И услыхал в ответ: - Видишь ли, сын мой, ты, посещая кого-либо, выигрываешь время, я же его теряю.
Один старец, осаждаемый демоном уныния, сказал другому: - Как тяжко стариться! - Между тем, - отвечал тот, - это единственный способ прожить долго.
- Тебе бы следовало поменьше поститься, - сказали одному старцу. - Да, но я прекрасно себя чувствую, - возразил тот, - а ведь мне уже восемьдесят лет! - А вот если бы ты постился поменьше, тебе бы уже было девяносто!..
Один старец сказал: «Безмолвие - одно из самых драгоценных украшений женщины. Вот почему она так редко выставляет его напоказ».
Один старец сказал: «Обыкновенно ошибается тот, кто стремится никогда не совершать никаких ошибок».
Один старец провел долгие годы в духовном борении, и вот однажды у него вырвались слова: - Господи, если Ты повсюду, как получается, что я так часто оказываюсь где-то еще?
Как-то в келью к старцу явился человек с запиской: «Отче, похоже, кое-кто хочет отправить моего мужа в лечебницу, поэтому я посылаю его к тебе...»
- Я знаю, что некоторые братья говорят обо мне плохо, - сказал один монах старцу. - Утешайся мыслью, что люди говорят хотя бы у тебя за спиной то, что они действительно о тебе думают, - отвечал ему старец.
Один монах ходил повсюду, утверждая, что нет никого хуже него. Авва Димитрий тогда заметил: - Этому брату вовсе незачем так умаляться, не настолько он велик.
- Правда ли, - спросили однажды старца, - что авва Серапион не хочет больше жить с тобою в одной келье? - Правда, - отвечал тот, - и я очень этому рад. Захотели бы вы жить вместе с монахом, который постоянно болтает и жалуется? - Конечно, нет! - Вот и авва Серапион не захотел.
Когда авва Диогнет заболел, некоторые братья пригласили к нему врача. Узнав об этом, он сказал: «Самое худшее не болеть, а претерпевать заботу».
- Я пойду за советом к авве Поэмену, - сказал как-то один монах старцу. - Помни, - отвечал тот, - что спрашивать совета почти всегда значит требовать от других, чтобы они были нашего мнения.
Авва Варсанофий сказал: «Чем менее умен священник, тем мирянин ему кажется глупее». По поводу же александрийских священников, чье поведение оставляло желать лучшего, авва Поэмен сказал: «Многим священникам следовало бы пойти в пустыню, чтобы принять имя "человек"».
Один монах, тяжко согрешивший, пришел к старцу: - Я не вижу, как я могу испросить у Бога прощения за столь тяжкий грех, - сказал он. - Сможешь, - отвечал старец. - Ведь Бог гораздо более смиренный, чем мы, люди.
- Отче, - сказал однажды старцу молодой монах, - мне кажется, что авва Кассиан страдает подозрительностью. - Так и есть, - отвечал старец, - но это добрая подозрительность, ибо он по сто раз на дню прощает тебе ошибки, которых ты и не думал совершать.
«Добродетель находится точно посередине», - сказал диавол, усаживаясь между двух старцев, которые судили брата.
В одном монастыре молодой монах во время трапезы заметил у себя в тарелке саранчу. - Смени мне ее, - попросил он брата-повара. - Попробую, - отвечал тот, - но в это время года саранча - редкость.
Одному могущественному человеку в Антиохии, который мог вызывать дождь и вёдро, старец сказал: «Ты можешь стать еще могущественнее, но ты никогда не сможешь усесться выше собственного зада».
Один старец сказал: «Существуют болезни, которые незачем лечить, ибо только они способны предохранить от других, гораздо худших».
Один александрийский епископ, не привыкший к суровостям монашеской жизни, был как-то вынужден провести ночь в монастыре Эннатон. Перед тем, как растянуться на убогом ложе в отведенной ему келье, он заметил на полу трех клопов. Епископ позвал одного из братьев и сказал ему: - Ты видишь? - Не тревожься, владыко, - отвечал тот, - ведь это всего лишь клопы. И потом, погляди, они мертвы... Поднявшись спозаранку, епископ при виде того брата сказал: - Три вчерашних клопа действительно были мертвы, но что за толпа собралась на их похороны!
На могиле одного старца была надпись: «Здесь покоится в мире авва Исидор. Тело его погребено в Александрии».
ЧАСТЬ V «... благоразумные увенчаются знанием» (Притч 14, 18)
- Отче, я начинаю стареть, - вздохнул как-то один брат. - Если ты хочешь научиться стареть, - отвечал ему старец, - обращай внимание не на то, чего нас лишает старость, а на то, что она нам оставляет.
Авва Исарий как-то заметил: «Для того, кто верует, нет вопросов, а для того, кто не верует, нет ответов».
Молодой монах, не выдержавший суровой жизни пустынника, вернулся в Александрию и бросился в первую попавшуюся таверну. - Стакан вина до начала дискуссии! Выпив его залпом, он потребовал снова: - Хозяин, еще стакан до начала дискуссии! И еще: - Весь кувшин до начала дискуссии! Хозяин, ничего не подозревая, спросил: - О какой дискуссии ты говоришь, брат? - О той, которая сейчас начнется, когда я скажу тебе, что у меня нет ни гроша!
Один старец сказал: «Тот, кто думает, что имея деньги, можно сделать все, сделает все, чтобы их иметь».
Один монах спросил как-то старца: - Отче, я никак не могу взять в толк, какая разница между всесожжением и жертвой? - Я отвечу тебе небольшой притчей, - сказал старец. - Однажды свинья и курица прогуливались вместе по двору фермы. Проходя мимо дверей кухни, курица заметила: «Судя по запаху, там жарят яичницу с ветчиной. Как видишь, у нас с тобой одна судьба». - Не совсем так, - отвечала свинья. - Для тебя речь идет лишь о пожертвовании, тогда как для меня - о подлинном всесожжении.
Один человек сказал великому Антонию: - Ты самый великий монах на всем Востоке! - Дьявол мне это уже говорил, - отвечал Антоний.
Один молодой монах спросил авву Филарета: - Почему ты позволяешь этому брату так долго говорить с тобой? - Я забочусь о его здоровье. Ведь если болтун не найдет в день хотя бы одного собеседника, он задохнется.
- Отче, - спросил один молодой монах, - почему Церковь называет святым пребывание в браке? - Потому что в нем насчитывается немалое число мучеников! - отвечал с улыбкой старец.
Монаху, который сокрушался о прошлом, старец сказал: «Прошлое подобно разбитому яйцу, а будущее - яйцу, которое предстоит высиживать».
Молодому монаху, который, вернувшись из Александрии, говорил о великой суете и беготне жителей города, старец сказал: «Я не знаю, куда они в конце концов придут, но идут они прямо туда».
- Отче, почему ты всегда так молчалив? - спросил молодой монах авву Серапиона. - Прежде всего из-за внутренней дисциплины, - отвечал старец. - К тому же, и без этого слишком много людей, которые говорят и говорят, не находя при этом, что сказать.
Один игумен произнес как-то довольно долгую проповедь о творении, которую завершил словами: «Каждый росток травы есть проповедь для того, кто умеет понимать». Несколько дней спустя старец, проходя перед его хижиной, увидел, что игумен подстригает выросшую вокруг траву. - Как приятно видеть тебя за укорачиванием твоих проповедей! - сказал он.
Один старец сообщил как-то своим собратьям следующую весть: «Вчера авва Агафон зажег огонь и внезапно угас».
Старец показывает послушнику его будущую келью. - В этой келье, - говорит он, - жили знаменитые отцы Памбо, Сысой, Архинт, Деодат, Климент и Просдоцим. - Не может быть! - воскликнул изумленный послушник. - Столько отцов жило в такой маленькой келье!
Один старец из Скитской пустыни имел дар пророчества, и много людей приходило к нему. Но вот однажды он заперся в своей келье, не желая больше никого видеть, и стал проводить свои дни в полном молчании. Через год и один день авва Исарий спросил его: - Брат, почему ты решил перестать пророчествовать? - Потому что я понял, что для того, чтобы быть пророком, достаточно быть пессимистом, - отвечал старец.
Один монах был недоволен монастырским верблюдом. Старец ему сказал: - Хоть он и ленив, но, тем не менее, работает целую неделю и ничего не пьет. А сколько людей на свете пьют и потом целую неделю не работают!
Один старец как-то возмущался: - Не понимаю, зачем в монастыре расписание, если монахи все время опаздывают? Игумен ему ответил: - А как бы ты узнал, что монахи опаздывают, если бы не было расписания?
Однажды монастырь аввы Виссариона, чья душевная деликатность была широко известна, посетил епископ. Старец, желая почтить епископа, немного склонного к чревоугодию, постарался приготовить для него достойную трапезу. Но когда епископ ему сказал: - Авва, надеюсь, ты не стал убивать кошку, чтобы приготовить этого зайца? - старец не смог удержаться и ответил: - Нет, владыко, я воспользовался уже дохлой.
- Знаешь ли ты, брат, как называется животное, у которого множество ног, зеленые глаза и желтая спинка с черными полосками? - Нет, я не знаю, брат, но оно как раз ползет тебе за шиворот...
Один старец сказал: «Обманываться самому и не замечать этого настолько же легко, насколько трудно обманывать других так, чтобы они этого не заметили».
На могиле одного старца поместили следующую надпись: «Здесь покоится в мире авва Серафим, умерший от того, что его лягнул осел. Братия до сих пор испытывает боль».
Один старец сказал: «Работа для монаха есть нечто доброе. Вот почему он должен всегда оставлять немного на завтра».
- Брат, где в этой местности наилучшая гостиница? - спросил путник у старца, сидевшего на пороге своей хижины. - Их тут две, брат, - отвечал старец. - Но в какую бы из них ты ни попал, ты пожалеешь, что не попал в другую.
- Где мне найти авву Стациана? - спросил как-то путник у монаха из Келий. - Он в свинарнике. Ты его узнаешь по шляпе на голове.
Старец в гостях у собрата спрашивает его: - Отче, у тебя то же вино, что и в прошлый раз? - Да, брат, то же самое, то же самое... - Дай мне тогда стакан воды.
Авву Арсения спросили: - Брат, почему ты стал отшельником? Человек не может жить без себе подобных... - Но вместе с ними он тоже не может жить, потому что в конце концов для него становится невыносимым, что кто-то ему подобен.
В одном монастыре на берегу Красного моря во время трапезы вспыхнула оживленная дискуссия. Наконец один старец сказал: - Умолкнем, братия. Невозможно понять, что мы едим.
Один молодой брат пришел к старцу и сказал ему: - Отче, прошу тебя, найди мне череп, чтобы размышлять, глядя на него, о краткости сей жизни. Я думаю, что таким образом мне будет легче сосредоточиться в молитве... Старец обещал ему это, но, придавая мало значения такого рода вещам, он принес не один череп, а два. - Отче, а почему два черепа? - изумился молодой монах. - Чтобы удвоить твое рвение! - отвечал старец. - Гляди, брат, это два черепа великого Афанасия: один когда он был молод, а второй - на склоне лет.