Цитата:
|
Всё предопределено. "Судьбу" можно узнать. "Судьбу" нельзя изменить
|
Цок-цок подковы, скрип-скрип колеса, трюх-брюх тележка, фьють-фьють нос, бум – камешек под колесом. Что это я? Задремал? Эх… старость не радость… или радость? Тут уж как посмотреть. Где это я? Ага, остров наслажденья, тишины и покоя. Пыльная дорога тянется вдоль скалистого берега. Искрящиеся на солнце золотистые громады равнодушно взирают на маленькую тележку, в которой сгорбленный старик в пестром выцветшем халате мерно раскачивается, бормоча под нос всякую ерунду.
Кольцо Судьбы надежно защищает остров от океана, не страшны ему огромные волны, яростно пытающиеся разбить каменную чашу, на дне которой уместился клочок суши - поистине райское местечко. Тенистые рощи, зеленые луга, прозрачные студеные ручьи, два озера, одно соленое, другое пресное, и три деревеньки, жители которых проводят жизнь в счастливом неведении. Они уверены, что таков, как их остров, весь мир. А откуда же они бы могли узнать, что это не так? Неприступные скалы не позволяют пристать к берегу ни единому короблю. А сами островитяне не смогли бы спуститься с отвесных берегов к бушующим волнам. Да и зачем?
В лесах не переводится дичь, в озерах рыба. Небольшие огороды по три раза в год дают обильный урожай. Что еще нужно для тихой жизни? К тому же вокруг такая красота…
Тележка замерла на въезде в деревню. Ослик переступил тонкими ножками и несколько раз сильно тряхнул ушастой головой. Колокольчик на его шее звякнул. Вроде бы и негромко. Но тотчас вокруг замер ветер, замолкли птицы, будто умерли насекомые. И только мерное – дззззыыынь – повисло в воздухе.
Я жду. Нет, не проявляю нетерпения. Не вглядываюсь вдаль. Не покачиваю укоризненно головой. Всему свое время. Так и есть. Вот и они. Трое? Нет, все же пятеро смуглых детишек, одетых более чем скромно, робко приближаются к тележке. На лицах легкий испуг и жгучее любопытство. Улыбаюсь им, киваю и развязываю полотняный мешочек. Что же в нем сегодня? Камешки, гладкие, круглые и овальные, белые, черные и серые. Полюбовавшись, киваю. Первый смельчак подходит вплотную к тележке, заглядывает в мешочек и поднимает на меня взгляд. Потом быстро выуживает горсть камешков, показывает их на открытой ладони и быстро кидает в дорожную пыль. Умница. Родители постарались, объяснили, а он запомнил.
Щурюсь на солнце, потом тычу кнутовищем туда, куда упали камешки, и произношу негромко, чтобы услышал только мальчик, цифру – пятьдесят девять. Тот вздыхает, быстро облизывает губы, повторяя про себя услышанное, и стремглав несется в деревню.
Еще четыре раза летят камушки на дорогу. Еще четыре раза, разглядывая замысловатый узор в пыли, называю я цифру. Бесстрастно, даже равнодушно, хотя иногда и с легким сожалением. Проводив взглядом последнего ребенка, чуть толкаю кнутовищем в спину задремавшего ослика. Тот вздрагивает, трясет ушами, и тележка, сопровождаемая звонким птичьим пением, вновь катит по дороге.
Сегодня я не заеду в остальные деревни. Не подросли там еще те, кто вправе узнать, какой срок жизни отмерила им Судьба. Ослик бежит все быстрее, тележка раскачивается, а я подобрался в предвкушении перехода. Это самое приятное, пожалуй, что я когда-либо испытывал. Переход…
Впереди показалась незамысловатая изгородь, отделяющая луг с сочной травой от пыльной дороги. Ослик уверенно направился к неприметной калитке, шустро перебирая тонкими ногами. Калитка распахнулась, и ослик, тележка и я буквально влетели в марево почти прозрачного тумана.
***
Маленькая комната освещается неровным светом потрескивающих свечей. Их три в бронзовом подсвечнике, они горят, но никогда не сгорают. Передо мной на краешке стула пристроился одышливый молодой человек. Щеки сально поблескивают, пальцы, похожие на сосиски, нервно теребят купюру. Он впервые здесь. Нет, в казино захаживает частенько, но ко мне пришел в первый раз. Это ведь большая удача - услышать от меня совет. Я дама взбалмошная, капризная и совершенно непредсказуемая.
Качнув широкополой шляпой с частой вуалью, я протягиваю просителю игральные кости. Тот берет их дрогнувшей рукой, трясет в горсти и кидает на зеленое сукно стола. Однако… пять шестерок. Повелительным жестом приказываю повторить. Снова глухой стук костяшек. Единицы… пять штук. Внимательно всматриваюсь в игрока. Да… придется уступить… Ему везет сегодня, а я люблю везунчиков.
Он уходит совершенно счастливый. Даже спина вздрагивает в предвкушении выигрыша, так и лучится азартом. На сегодня, пожалуй, достаточно.
Я выхожу через черный ход, придерживая подол платья, спускаюсь по высоким ступеням. За моей спиной надрывается бравурная музыка и сверкают неоном огромные буквы - «Казино». Неприметный старенький кабриолет везет меня через ночь, расцвеченную призывной рекламой. Крок-Верус – большой город. Очень большой. Огромные и совсем маленькие казино, залы игровых автоматов, игровые клубы, салоны. Жители - игроки. Играют день и ночь. И каждый надеется выиграть… Выиграть так, чтобы больше не прикасаться ни к картам, ни к костям, ни к игровым автоматам. И каждый лелеет мысль, что я обязательно в один прекрасный день скажу: да, тебе повезет. Эх, если бы они знали, что стоит за этим везеньем.
Кабриолет выехал из Крок-Веруса и тут же притормозил. Дальше машина буквально кралась, выхватывая светом фар группы людей, собравшихся возле дымящихся бочек. Однажды они проигрались так, что жить в городе-казино им стало не по средствам. И перебрались сюда. Пригород блестящей игрушки оказался куда скромнее. Неряшливые домики, трейлеры, палаточные лагеря. Но и здесь шла игра. Постоянно. День и ночь. И здесь игроки жаждали везенья.
Кабриолет остановился. Я выбралась наружу, кутаясь в шаль. На голове вместо шляпы яркий платок, вуаль больше не прикрывает крючковатый нос и огромную бородавку, примостившуюся в уголке рта. Мой шофер тут же расставляет палатку, ставит легкий складной столик и стул. Только трехрогий подсвечник тот же самый. Я пристраиваюсь на шаткий стульчик, закуриваю пахитоску, и тут же откидывается полог и входит очередной жаждущий удачи. Быстро окидываю его взглядом: ну, что ж, пару раз я была к нему благосклонна. Но он был слишком самоуверен, и везло ему недолго. Что он хочет на этот раз? Вернуться обратно, в Крок- Верус? Ну, это вряд ли. Его место уже занято. И не только его.
Я вздыхаю, выпускаю пару колечек ароматного дыма и раскладываю на столе засаленные карты. Игрок замирает, его глазки беспокойно бегают, пальцы дрожат. Фу, надо же было так себя запустить. Неужели ему не известно, что удача любит уверенных в себе? Да-да, уверенных. О самоуверенности нет ни слова. Он торопливо облизывает языком воспаленные губы, быстро дотрагивается до верхней карты в колоде, но мне уже неинтересно. Он проиграет и в этот раз. И в следующий. А потом… одна дорога – на свалку.
Кабриолет мчит в ночи. Когда-то, очень давно, Крок-Верус – южный материк Ольнивии – был покрыт городами и селеньями. Люди не только играли. Они строили дома и дороги, выращивали злаки и разводили животных. Но постепенно всё это стало неактуально. На первое место вышла игра. И вот тогда здесь и появилась я. И Крок-Верус – город-казино – остался единственным оплотом азарта. Синтетическая пища, комнаты – пеналы для краткого сна – и игровые залы. Тот, кто проиграл – оказывался на свалке. Свалка людей… страшная реальность. Они заполняют собой полуразрушенные города – и продолжают играть. Здесь уже ставка – не деньги, не ценности… Ставка – человеческая жизнь. На место проигравшего уже готовы встать десять, а то и двадцать. И здесь надеются выиграть. Надеются, что однажды повезет. Глупцы… Знали бы они, какой ценой…
Я смотрю в темноту за окном и вспоминаю сегодняшнего толстячка. Ему повезет. Но за это везенье заплатят пятьдесят человек. Они переберутся сначала в пригород, а потом… потом, если и дальше не повезет, на свалку. Да, я жестока. Но это ведь игра. У нее свои законы. И их придумала не я.
Кабриолет чуть притормаживает у столба, на котором болтается жестяная табличка с названием города. Города, которого уже нет. Мотор набирает обороты, и машина, подобно хищному зверю, делает стремительный бросок вперед, в чуть клубившийся предрассветный туман.
***
Большой светлый зал заполнен детьми. Они сидят за маленькими столами и сосредоточенно заполняют анкеты. Ну, почти все. Вон тот, пятый во втором ряду, следит за мухой, влетевшей в приоткрытое окно. Очень внимательно следит. И это доставляет ему удовольствие. Пальцы, сжимающие ручку, чуть подрагивают, а пальцы другой руки шевелятся, повторяя пируэты насекомого. Муха покружила над головами детей и уселась на монитор компьютера, стоящего на столе у доски. Да, это школа. Детям по семь лет. Сегодня они пишут самый важный тест в их жизни. По результатам этого теста я сообщу, какой же талант у каждого из них.
Это очень удобно на самом деле. Моему мнению доверяют безоговорочно. Тем более, что еще дважды, для корректировки, можно пройти испытание. И не мучиться выбором. Зачем, если его все равно нет? Человек получает жизненную установку и движется вперед, не ведая страха и сомнения. Воспитать высокодуховных личностей с твердыми моральными устоями – дорогого стоит.
А вот на того, пятого во втором ряду, пожалуй, стоит обратить пристальное внимание. Этот может, как раз, и поспорить с моим мнением. И выбрать совершенно не тот путь, который предложу я. Это, разумеется, не страшно, но может быть опасным для Системы. Один сбой, другой, а там недалеко и до революции… технической, конечно же.
Гордия – государство, расположившееся на северном материке Ольнивии – населено людьми талантливыми, дружелюбными и счастливыми. Большие удобные города, тяжелую работу выполняют машины, что дает возможность людям развиваться духовно и погружаться в творчество. В общем, на мой взгляд, идеальный мир. Идеальный – и скучный. Выхолощенный. Нужно решить серьезную проблему, если вдруг – вдруг! – она появится – бегут ко мне. И свято верят, что поступать нужно именно согласно моим рекомендациям. Это радовало меня, если можно так выразиться, поначалу. А потом, потом мне стало скучно. Доверить свою жизнь, свою судьбу машине? Пусть даже и интеллектуальной… эз… Хотя, этот, пятый во втором ряду внушает оптимизм… Надо будет за ним приглядеть..
Муха слетела с монитора и устремилась к приоткрытому окну. А я заскользила в узком тоннеле проводов, стремительно готовясь к переходу.
***
Небольшая лодка уверенно рассекает гладь океана. Весло нагрелось в ладонях, и плечи ноют от приятной усталости. Но остров уже лежит на горизонте, и я удваиваю усилия.
В чистой лагуне не выдерживаю и ныряю в прохладную воду, плыву к берегу, предвкушая приятный отдых. Этуссия. Место, где я люблю бывать больше всего. Вроде бы ничего особенного в этом островке нет. Большая часть его покрыта тропическим лесом. Пара поселений и в центре острова высокая гора, покрытая мягкой травой. Ровной, как будто аккуратно подстриженной. Но я-то знаю, что это единственное место на Ольнивии, где люди живут, ничего не желая знать о своей судьбе. Да, она есть, соглашаются они, кто же спорит. Но ты лучше поваляйся на песке, посиди с нами у костра, расскажи какую-нибудь забавную или поучительную историю. А судьба… она никого не минует.
Появившись здесь в первый раз, я пытался подсказывать островитянам. Не выходи сегодня в море: после обеда будет шторм, если останешься на берегу, проживешь на пять лет дольше. Не надо взбираться на это дерево. Да, фрукты спелые, так и просятся в рот. Но на дереве гнездо диких пчел. Ты их потревожишь, они тебя сбросят на землю. Не выходи замуж за этого парня. Он через два месяца пойдет на охоту и погибнет.
Но островитяне меня не слушали. Они все делали так, как будто меня не существовало. И тогда… тогда я перестал вещать. Просто приходил сюда и отдыхал, наслаждаясь чужой радостью и переживая чужую грусть.
Я дружил с рыбаком Интой и его женой Лаой, а потом с их подросшими детьми, и внуками, и правнуками. Я приходил – и они радовались. Глава семейства тотчас отправлялся в море и приносил к ужину большущую рыбу, а его жена угощала меня напитком из фруктов, какого я не пробовал ни в одном из моих миров.
Я взбирался на гору, валялся на ее вершине в мягкой траве, смотрел, как светило садится в океан и думал о том, что Инта мечтал выловить для своей Лао розовую жемчужину. Я знал еще тогда, что он не найдет ее и однажды, ныряя в расщелину между подводных скал, не сможет всплыть. И только теперь я понял, что не лишил своего друга мечты. Он жил и был счастлив. А теперь история этой жемчужины, ставшая в семье сказкой, будоражит воображение младшего Инта. И он-то точно раздобудет эту жемчужину. Но об этом я ему рассказывать не стану.
В этот раз я прибыл сюда не просто отдохнуть. У меня появилась одна затея. Забавная, на мой взгляд. Дело в том, что с недавних пор на Этуссии появился новый житель. В прошлый мой визит я узнал, что местные рыбаки выловили в океане человека в странной одежде. Он был еле жив и долго приходил в себя. А когда оправился, довольно быстро освоил местный язык и заявил, что всегда мечтал поселиться в таком славном месте, чтобы написать книгу… о Судьбе. И он действительно писал ее. И даже читал мне отрывки. О человеке, которому не сиделось на месте, о металлических кораблях, которые плавали среди звезд, о странных существах, живущих на разных планетах. Я понимал, что он пишет о себе, но никак не мог сообразить, как же он оказался здесь, на Ольнивии. А потом перестал об этом думать. Мне стало интересно, что же этот человек придумает еще. Я ведь понимал, что многое в его книге – выдумка. И тогда… тогда я решил, что однажды возьму его с собой. Ведь я и есть Судьба. Судьба Ольнивии. Островов, материков, океана со всеми обитателями. Покажу ему, как я справляюсь со своей долей, участью… ведь и у меня есть Судьба. Правда, закончить книгу писатель не успеет. Но об этом я ему не расскажу. Тем более, что Судьба тоже может поменять решение.