День первый
Саратов, Набережная Космонавтов, бар «Брудершафт»
Май, 10, 9:30
Когда смотришь на Волгу, думаешь о вечном. У египтян Нил и пирамиды, у нас – Волга. Когда перешел из одной реальности в другую, думаешь о том же. Впрочем, о вечном думаю теперь довольно часто. Потому что уже второй год, как человек, а не маг вне категорий, а человеку положено.
Я в баре на набережной, из окна открывается хороший вид на великую русскую реку. И глоток за глотком пиво, и один за другим гренки. Обстановка в баре уютная, под Германию: просторный зал, потолок с тяжелыми балками, обтянутые кожей диваны. Интересно, есть ли это место у нас, на нашем слое реальности? Проверю, когда вернусь. А я вернусь, вернусь обязательно.
Павлович, с которым теперь крепко связаны, все не хотел оставлять одного, чем напомнил Светлану и Надю. Как и им, любимой жене и любимой дочери, волшебнице великой и волшебнице абсолютной, пришлось объяснять, что бывают моменты, когда побыть одному просто необходимо. Знали бы они, Светлана и Надя, какое интересное у них на этом слое реальности бытие – нет, как людей, но есть, как литературные персонажи. Со мной еще интереснее: совершив переход, попал в другое тело, а может, так изменилось мое, сказать сложно. Лет мне теперь тридцать восемь, потому что тридцать восемь Павловичу, с которого как бы и снялась копия, вот только выглядел я там, у себя, в свои сорок восемь лучше.
– Пусть в общих чертах, но с Водоворотом понятно, – сказал я, дослушав его сбивчивую отповедь, имевшую место быть на задних креслах автобуса. – С тем, что здесь я – литературный персонаж, понятно тоже, пусть и сложно поверить, одно не стыкуется – момент самого перехода. Каким образом ты меня перенес, если делать этого не собирался? Ведь
очень захотеть, насколько понял, необходимое условие…
– Да не знаю я, – ответил Павлович со вздохом, – спонтанно как-то получилось, само собой...
«Может, дело не только в том, кто вызывает, но и в том, кого вызывают?» – размышлял я, заказав очередную, уже третью по счету кружку пива. Значит, будем вспоминать, и вспоминать в подробностях...
Скрытый текст - Интерлюдия I. Антон Городецкий, за полчаса до перехода:
– Папа, ну, не подглядывай! – Надя заступила дорогу на кухню. – Сюрприз же готовим!
– Вкусно… – сказал я, потянув воздух носом.
– Угум, – Надя была непреклонна и неприступна, как те спартанцы в Фермопилах.
– Какая же ты у меня уже взрослая, – покачал я головой. – Вот так растишь ребенка, растишь – глядь, а он уже и не ребенок вовсе, уже шестнадцать лет…
– Ну, пап, – Надя легонько толкнула в грудь, – ну, хватит!
– Да-да, – приобнял я ее, – я тоже тебя люблю.
– Может, за маслинами его отправим? – вытирая руки о фартук, подошла Светлана, – а то у нас недобор.
– Одного? – протянула Надя с сомнением.
– Одного, пожалуйста, одного, – попросил я.
Не сразу, нет, конечно, не сразу, но волшебницы мои дали добро. И вот я в лифте, достал наушники, включил плеер, выбор случайный, останавливается на «Чужестранце» «Пикника».
Ничего, что небо позабыло,
Как ночами освещать наш путь
Ничего, вдруг все еще вернется,
Вдруг вернется все когда-нибудь…
Но что-то происходит – песня обрывается, а перед глазами пробегает некая рябь, как если бы смотрел на отражение в воде, а туда кто-то бросил камешек. Тут же звонок, и не от кого-нибудь, а от самого Завулона, главы Московского Дневного Дозора.
– Антон, мальчик мой, все в порядке?
– Да, – отвечаю. Хочется добавить язвительное «милый дедушка», но сдерживаюсь. – Иду в продуктовый, который через дорогу, за маслинами.
– Понятно, – отзывается он. – Но ты поосторожней там, поосторожней.
– Хорошо.
На выходе из подъезда нервно осматриваюсь – у самого-то у меня уверенности, что все в порядке, уже никакой. Снова включаю плеер, снова случайный выбор, на этот раз Кирилл Комаров и «Путь дурака».
Рядом со мной странные люди,
Они хотят знать, что было, что будет.
Я знаю, что есть – есть вечер и утро,
Но они ждут и зовут меня мудрым.
Тут нет ничего, что я знал бы наверняка.
Не ходи за мной. Мой путь – это Путь Дурака...
Ситуация с «рябью» повторяется, за той лишь разницей, что ее, «ряби», на этот раз больше. И снова звонок, теперь от Гесера, бывшего шефа. Впрочем, не уверен, что бывшего…
– Антон, у тебя все в порядке? Что-то странное с вероятностями.
– Да, – бормочу я, – в магазин вот спустился, за маслинами…
– Так ты один? – рявкает он.
– Ну, да…
– Вот же!.. – следует замысловатое ругательство, по части которых Гесер непревзойденный мастер. – Никаких, слышишь, маслин! Срочно возвращайся!
– Хорошо, – вздыхаю я, – возвращаюсь.
Успеваю дойти до подъезда, но на этом и все, потому что в третий и последний раз приходит «рябь», переносит из одного мира в другой.
На столешнице завибрировала «Люмия» – Павлович.
– Ты там же? – спросил он, стоило мне сказать «алло».
– Да, конечно. Как с работой?
– С работой все отлично, дело в шляпе.
– Тогда подходи, спрыснем, – я поболтал пиво в кружке, – у меня тут еще на донышке осталось.
– Всенепременно, – усмехнулся он, – вот только извозчика поймаю.
Маркс, Улица Красноармейская, дом 17, квартира 3
Май, 10, 22:30
Я подпираю Павловича, Павлович подпирает меня. Он при этом пытается еще попасть ключом в замочную скважину – задача не из простых, что уж тут говорить. Зачем же мы так набрались? Вопрос интересный, но из разряда неразрешимых, как «кто виноват?» и «что делать?». Мы не хотели, но так получилось, и ничего теперь не поделать.
– Ну-ка, посвети зажигалкой, – требует Павлович, – а то что-то никак…
– Точно, – спохватываюсь я, – зажигалка! Подожди-подожди только, не помню, куда засунул…
– Слышишь, что говорю, – продолжает тем временем он, – Бааклава!..
– Балаклава? – переспрашиваю я, – да, знаю, конечно, это такая лыжная шапка – надевал, когда в горах отдыхали.
– Да нет! – отмахивается Павлович, и по слогам:
– Ба-ба-кла-ва…
– Баба Клава?
– Вот! Самая неприятная у нас здесь старушка, на дух не переношу. Из тех, знаешь, что все и обо всех. Нельзя, чтобы она нас вместе увидела, а то мало ли…
– Без проблем, – пытаюсь я успокоить, – к ведьмам знаю подход!
А потом зажигалка наконец-то находится, и близнец мой справляется с дверью, и на два голоса тянем, несмотря на каких бы то ни было бабклав:
– А мимо чашки льется чай, а мимо стакана льется вино, и жизнь проходит мимо, но нам все равно!..
День третий
Май, 12, 15:00
Как и у всего на свете, у холостяцкой жизни есть свои плюсы и минусы. Несомненный минус – на порядок больше хлопот по дому, несомненный плюс – на порядок больше свободы. Холостяком Павлович пятый уже год, Тамара, бывшая супруга, теперь в Пятигорске, с новым мужем и новым сыном. Сын прежний, Костя, выбирая после развода между матерью и отцом, предпочел остаться с последним, рассказывал о нем Павлович и с гордостью, и с любовью.
– В МГУ учится, балбес, на факультете вычислительной математики и кибернетики. Восемнадцатый год пошел, а все ветер в голове, в духе «и на Марсе будут яблони цвести». Сейчас вот, как и многие из молодежи, Водоворотом этим заболел: как не позвоню ему, все пичкает теориями, каким ветром, дескать, нам это чудо могло надуть.
Что зовут сына Костя, меня заинтересовало сразу, еще в Саратове, во время возлияний, потому что фамилия у Павловича Славушкин. Как тут было не вспомнить семью вампиров Саушкиных с моего слоя реальности?
– А ведь и правда! – хлопнул тогда себя по лбу Павлович. – Но я в таком ключе даже и не думал, не сопоставлял...
В настоящий момент я занят тем, что слежу за пельменями – покупными, конечно, марки «Сибирские». Павлович моет скопившуюся в мойке посуду, сосредоточен, но вот повернулся, задумчиво говорит:
– Все же большая у нас получается завязка на писателя, на Лукьяненко Сергея Васильевича.
– Да, – соглашаюсь я, – своего рода крюк, которым ты меня и подцепил.
– Тогда, возможно, – размышляет Павлович дальше, – перечитывать придется не только «Дозоры», а все его творчество.
– Ничего, справимся, – отмахиваюсь я, – в бытность свою аналитиком и не через такое проходили.
Через пятнадцать минут обедаем – просто, скупо, по-мужски. Затем беремся за работу: Павлович – за свой фриланс, я – за книги Лукьяненко.
День седьмой
Май, 16, 21:45
Досмотрев вторую из экранизаций, «Дневной дозор», я перевел ноутбук в спящий режим. Хорошо, что помимо компьютера настольного, у Павловича еще и пара переносных. С книгами по «Дозорам» я справился за три дня, теперь вот справился и с экранизациями. Взялся за них лишь потому, что сам автор, как он обмолвился в одном из интервью, воспринимает фильмы и книги, как две параллельных реальности. Однако, след оказался ложным, пустым оказался след. Ни Ночным, ни Дневным Дозором в экранизациях и не пахнет, тут ближе к «Охотникам за приведениями», только в антураже России. Да и не фильмы это, а череда клипов, нанизанных на хлипкую сюжетную нить.
С книгами дело лучше, гораздо лучше, особенно, если рассматривать содержимое не по букве, а по духу. Читал порой с упоением, порой с содроганием, но если говорить об общем впечатлении, то очень похоже на то, что проделали братья Гримм с собранными народными сказками: пикантное и жестокое убрано, замещено более приемлемыми вариантами. И лишь одно передано без изменений, буквально слово в слово – текст самого Договора.
Мы – Иные.
Мы служим разным силам,
Но в Сумраке нет разницы между отсутствием тьмы и отсутствием света.
Наша борьба способна уничтожить мир.
Мы заключаем Великий Договор о перемирии.
Каждая сторона будет жить по своим законам.
Каждая сторона будет иметь свои права.
Мы ограничиваем свои права и свои законы.
Мы – Иные.
Мы создаем Ночной дозор,
Чтобы силы Света следили за силами Тьмы.
Мы – Иные.
Мы создаем Дневной дозор,
Чтобы силы Тьмы следили за силами Света.
Время решит за нас.
Будто почувствовал, что я освободился, появляется Павлович. А может, и почувствовал – близнецы же, да непростые.
– Ну, как, – спрашивает, – Досмотрел?
– Досмотрел, – отвечаю, – но о впечатлениях потом.
– Лишнее, – смеется он, – уверен, они у нас один-в-один.
– Было б странно, – киваю я, – если бы наоборот.
– Об эксперименте, который на сегодняшний вечер намечали, не забыл?
– Нет, конечно. Предлагаешь сейчас им и заняться?
– Так, а чего тянуть?
– Хорошо, только перекурю.
Когда через пару минут возвращаюсь, почва для эксперимента уже подготовлена: закрепленная на письменном столе чертежная лампа изогнута, конус света направлен на подлокотник диванчика. А поскольку верхнее освещение выключено, то тень от меня, когда на этот самый диванчик сажусь, тянется как черная, так и длинная. Павлович занял место в углу комнаты, говорит тихо, едва не шепотом:
– Пробуй.
– Да, – отзываюсь, – сейчас.
Положив руки на колени, сосредотачиваюсь – глубокий вдох, глубокий выдох. Теперь ухватить свою тень, приподнять и шагнуть, будто в дверной проем. Давай же, сезам, откройся!..
– Нет, – вздыхаю после десяти минут бесплодных усилий, – теперь я человек, всего лишь человек, и не имеет значения, у себя ли, или здесь, в другом мире.
– Хорошо, значит переходим к плану Б, – говорит Павлович деловито, – принимаемся непосредственно за Водоворот миров.
– Боюсь, результаты будут те же... – дотянувшись до ноутбука, вывожу его из спящего режима, и желание одно – погрузить мозг во что-нибудь
разжижающее.
– а я вот думаю, что нет, – возражает Павлович. – В крайнем случае, подключим к делу сына Константина, и уж в три-то головы решим вопрос всенепременно!
День десятый
Май, 19, 16:20
Костя позвонил, когда смотрели с Павловичем большое интервью с Траллом, сыном Дуротана – одним из самых популярных попаданцев Водоворота, согласно рейтингам. Собственно, затем и начали смотреть, чтобы разобраться в причинах его успеха. Павлович ответил, а я обнаружил, что тоже слышу Костю, как будто снял трубку на параллельной линии. Очевидно, дело было в «Люмии», которая в момент моего перехода раздвоилась.
– Пап, привет! У тебя там как, все в порядке?
– Да, вроде, да, – Павлович бросил взгляд в мою сторону, приложил палец к губам – ни звука, мол. – Работенка вот, наконец-то хорошая подвернулась, прямо здесь, под боком – из Саратова заказчик.
– О, это хорошо!
– Так ты чего звонишь-то? С сессией какие сложности?
– Нет-нет, с сессией полный порядок, вообще никаких проблем. Я так, просто.
– Ну, знаешь, просто так даже кошки не плодятся!
– Нет, я правда просто так, проведать. Пора мне, пап, побегу. Бывай, береги себя!
Отложив смартфон, с минуту Павлович молчал, затем спросил:
– Ты тоже слышал?
– Да, – не стал запираться я, – магия Водоворота в действии.
– И что бы все это могло значить? – Павлович поднялся, заходил по комнате. – Совершенно на него не похоже, вот совершенно!
– Может, влюбился парень? – предположил я.
Павлович остановился, подумал, помотал головой:
– Нет, вряд ли. Хотя…
– Вот-вот, – кивнул я, – возраст-то подходящий. Так что будем верить в лучшее!
– Твои слова, да богу б в уши, – донеслось в ответ. – А мне вот что-то беспокойно, неладно на душе…
День пятнадцатый
Май, 24, 12:00
Со звонками Павлович сыну не надоедал, но смс время от времени отправлял – контрольные, как он выражался. Имела воздействие эта история и на меня – странное дело, но только после нее ощутил, как сильно скучаю по Наде и Светлане. Они там, наверное, уже всю Москву с ног на голову поставили, меня разыскивая, и весточки же им никакой не отослать, никак не успокоить. Так и получилось, что за Водоворот мы с Павловичем взялись примерно с одними и теми же чувствами: он – чтобы отвлечься от беспокойных мыслей о сыне, я – чтобы отвлечься от беспокойных мыслей о своих, ну, и с надеждой, что ключ к обратному переходу через Водоворот все же отыщется.
Ушли, что называется, с головой, и пятый день уже так, но результат пока мизерный, почти нулевой результат. Информации много, потому что все больше переходов из других миров в этот, свести к общему знаменателю не получается, потому что едва ли не каждый переход индивидуален. В общем, проделав большой круг, вернулись к тому же, о чем говорили в первые дни после моего перехода: наш ключ к Водовороту – это писатель, Лукьяненко Сергей Васильевич.
– Я вот чего думаю, – откинувшись в кресле, Павлович потягивается, разминает затекшие руки. – Может, и Костя кого-нибудь решил вызвать из этого чертова Водоворота?
– Было бы ответом на все вопросы, – соглашаюсь я. – Но, может, все еще проще? Может, он просто почувствовал, что кого-то вызвал ты?
– Хотелось бы в это верить, – говорит Павлович тихо, возвращаясь к компьютеру, – хотелось бы верить…
День двадцать пятый
Июнь, 3, 9:00
Заказчик Павловичу попался пусть и щедрый, но привередливый – с заявлением, что накопилось множество вопросов, требующих личного рассмотрения, пожелал видеть у себя, в Саратове. Вот Павлович с утра пораньше и отправился. Меня, конечно, звал с собой, но я не поехал, отговорился. Знаем мы, чем эти поездки заканчиваются, повторять не тянет. Работать не тянуло тоже – и так голова уже гудит, а глаза красные, как у кролика. После некоторых раздумий, решил отправиться на экскурсию по городу Марксу, а то почти уже месяц здесь, а всего-то о нем и знаю, что на Волге да есть местный пивзавод. Заглянув в интернеты, узнал адрес местного краеведческого музея, с него и решил начать.
Скрытый текст - Интерлюдия II. О чем Антон Городецкий узнал после похода в музей (примерно час) и после прогулок по городу (чуть больше):
Началось все с того, что барон Фредерик Борегард де Кано в один прекрасный момент пресытился мещанскими радостями более или менее благополучного Брабанта начала восемнадцатого столетия и пустился в путь, в Россию. Проехал через Саратов, перебрался на левый берег Волги, где, наконец, остановился и решил основать колонию-поселение на живописном берегу великой русской реки. Сам себя он назвал «свободным немецким колонистом», пригласил еще несколько сотен своих брабантских друзей, вместе с которыми и начал активно обживать новую местность, тем более что климат напоминал ему родной Брабант, а в неспешном течении Волги Фредерик угадывал очертания Рейна.
Название «колонии» барон посвятил императрице Екатерине II, и, не мудрствуя лукаво, назвал ее Екатериненштадт. Однако, название не прижилось, и вскоре селение было переименовано в Екатериноград. В мае 1919-го года простой Екатериноградский большевик Петр Чагин уговорил своих земляков переименовать город (а к тому времени это был уже город) в Марксштадт, политическая же конъюнктура середины двадцатого столетия вынудила власть сократить название до «Маркс».
В городе Маркс, с населением чуть более тридцати тысяч человек, есть Евангелическо-лютеранская церковь Святой Троицы, римско-католическая Церковь Христа Царя, православная церковь, а также мечеть и молитвенный дом мормонов. Единственный памятник в городе посвящен Екатерине II и представляет собой экспонат довольно монументальной скульптуры. На этом список сколько-нибудь примечательных фактов, мест и объектов города Маркс, по большему счету, заканчивается.
Экскурсия, что и говорить, удалась на славу, городок мне понравился. По пути же от автобусной остановки к дому произошло следующее: увидев на обочине дороги трехдюймовую дискету, почему-то решил подойти и поднять. Оказалось, ничего необычного: стандартный корпус, задвижка, разве что надпись на наклейке интригующая: «Отмычка». Осмотрел, пощелкал задвижкой, перевел из положение в положение фиксатор защиты от записи. Старина, ой, старина глубокая – интересно, сейчас где-нибудь еще такие выпускают? Собрался уже было отправить туда, откуда и поднял, но на миг показалось, будто от черного квадратика расходятся волны, как от брошенного в воду камешка. Магия, не магия, подумал я, но вдруг и правда она здесь не просто так лежит? Так что выбрасывать не стал, а сунул в один из внутренних карманов куртки.
День тридцать второй
Июнь, 10, 10:30
Павлович был в душе, когда ожила его «Люмия», завибрировала.
– Давай там быстрей, – крикнул я, перевернув смартфон и посмотрев на высветившуюся фотографию, – Костя звонит!
В ответ донеслось что-то невнятное, но вот вода выключена, а Павлович уже не под душевой лейкой, а на том же диване, что и я, набирает в ответ. И это меньше, чем за минуту! Хорошо хоть на скорую руку обтерся да в банный халат завернулся, а то с него станется.
– Да, Костя, чего хотел?
От прозвучавшего в трубке ответа я похолодел, потому что голос был одновременно и Кости, и не его.
– Здравствуйте, господин Славушкин.
– Кто это? – Павлович сжал «Люмию» так, что побелели костяшки. – Кто говорит?!
– Уж не Константин, будьте уверены, – был холодный ответ. – А тот, скажем так, кто на время его похитил.
– Похитил?.. – показалось, что произнесли это слово с Павловичем вместе.
– Да, именно так. Видите ли, вчера Константин предпринял попытку перенести в этот мир мистера Андерсена, также известного, как Нео, но перенес не его, нет, потому что обращение к так называемому Водовороту миров было перехвачено и изменено. И теперь тело Константина занимаю я, полностью контролирую. Как вы уже, думаю, догадались, зовут меня Смит, теперь просто Смит, без приставки «агент».
– И чего же ты, просто Смит, хочешь?
– С некоторых пор я хочу одного и только одного: расширяться. Отсюда и мое желание: захватить все компьютерные сети этого мира. Отдайте мне их, господин Славушкин, и я дарую вашему сыну свободу.
– Я бы с радостью, – Павлович перекладывает смартфон от одного уха к другому, по виску бежит капелька пота. – Однако, не вижу возможности, как.
– Не лукавьте, господин Славушкин, – цедит Смит, – не лукавьте. Я не знаю кого, но знаю, что кого-то вы посредством Водоворота призвали, стало быть, у вас есть помощник. Используйте его силу, чтобы войти в Матрицу, и добудьте мне Мастера Ключей.
– Откуда? – снова кажется, что спрашиваем с Павловичем в один голос, – откуда ты знаешь, что я кого-то призвал?..
– Не имеет значения, господин Славушкин, не имеет значения. Советую сосредоточиться на поставленной перед вами задаче, даю на ее выполнение неделю. В случае если выполнена она так и не будет, с Константином, боюсь, случится что-то нехорошее, как ни прискорбно об этом говорить.
– Нет, нет! – Павлович все же не выдерживает, срывается. – Что тебе мешает отправиться в Матрицу самому? Что мешает захватить наши сети самостоятельно?
– Глупые вопросы, господин Славушкин, – звучит в ответ, все так же сухо и бесстрастно. – Ваши сети я не могу в данный момент захватить, потому что ограничен физическим телом, буквально связан по рукам и ногам. В Водоворот же не могу вернуться по той причине, что прошел через него не по прямому, а по, так скажем, обходному пути. Потому семь дней, господин Славушкин, семь дней, начиная с этого, и Мастер Ключей должен быть у меня. Действуйте!
День тридцать седьмой
Мир Водоворота
Квартира Славушкина
Июнь, 15, 20:00
Пришло время очередного эксперимента, только ставки теперь выше, гораздо выше – на кону жизнь, а может, и не одна. После звонка Смита, сразу в тот же день, Павлович вспомнил, что в рассказе Лукьяненко «Калеки», относящемся к циклу «Геном», фигурирует герой, который поклоняется то ли Нео, то ли Архитектору.
– Да, точно, вот оно! – крикнул он тогда, пробежавшись по тексту глазами. – Трейси из секты киберморфов, что полагают окружающий мир иллюзией, в Архитекторе видят Бога, а в Нео – пророка его. Вот, послушай: «…появился Трейси – щуплый, нескладный, с черными линзами в глазницах – как принято в секте киберморфов. Ему нельзя было дать больше двадцати лет, но Алекс знал совершенно точно, что компьютерщику не меньше сорока. Слегка инфантильную внешность Трейси предпочитал по религиозным соображениям – как и черные линзы-импланты, как и старомодный электронный нейрошунт».
Услышав слово «старомодный», я тоже кое о чем вспомнил, а именно о найденной на дороге дискете, которую как сунул в карман, так она там и осталась.
– Проклятье!.. – вырвалось у меня в тот момент, и если бы по-прежнему обладал магической силой, воронка над головой могла закрутиться знатная.
Далее работа шла по двум направлениям: я искал подходы к содержимому дискеты, а Павлович искал в интернетах, используя два ключевых словосочетания – «Водоворот миров» и «Мир Генома». Файлик на дискете был один, зато со странным расширением «vkey», которое, как и следовало ожидать, поставило все доступное мне программное обеспечение в тупик. Три дня и почти три ночи пытался взять я эту крепость, но так и не преуспел. Сошлись с Павловичем на том, что кроме того, как вставить дискету в дисковод, больше с ней пока ничего и не поделаешь. А вот ему повезло – отыскал иголку в стоге сена. Речь о смазанном снимке, на котором призрак космического корабля в форме цветка. Мы сразу поняли, что это за корабль – «Серебряная Роза». Именно тот, вокруг которого построен сюжет рассказа «Калеки», именно тот, что нам нужен.
Это было вчера, а сегодня – эксперимент, который вернее назвать операцией по спасению. Как следует выспавшись и вообще отдохнув, мы у компьютера, в придвинутых поближе к экрану креслах. Смотрим в одну точку – на снимок «Серебряной Розы», во флоппи-дисководе дискета с пометкой «Отмычка». Глубокий вдох, глубокий выдох... Сосредоточиться, как следует сосредоточиться! Глубокий вдох, глубокий выдох... Несколько минут бесплодных усилий, мерзкое чувство, что и на этот раз ничего не получится, что все бестолку, но вот по экрану пробегает рябь и я чувствую, что могу прыгнуть в глубь монитора, и прыгаю, не забыв ухватить за руку Павловича.
– За мной! Держись крепче!..
Падаем в снимок, мчимся сквозь стылую пустоту космоса, и мчимся, и мчимся, пока не достигаем корабля, исполненного в виде цветка. Мы – призраки, проходим сквозь перекрытия, ищем нужную каюту, находим. Трейси, стоя на коленях, отправляет какой-то странный обряд, но при нашем появлении оборачивается, испуганно спрашивает:
– Кто здесь?
Я чувствую, что должен его коснуться, и касаюсь, и он меня замечает.
– А, вижу, – кивает довольно, – вижу вас!
Что делать дальше, не знаю, молчу, Трейси же подползает к самым ногам, истово шепчет:
– Ключ, создай Ключ!..
Совершенно не понимаю, о чем он, но, к счастью, на помощь приходит Павлович:
– Не Ключ, а Отмычку! – говорит, схватив за плечо. – Ты должен создать Отмычку, перенести оттуда сюда…
И я все понимаю, и через мгновение в моей руке серебряный брелок в виде розы с серебряным же ключом.
– Удачи! – успевает выкрикнуть Трейси, прежде чем ключ вспыхивает серебряными брызгами, распространяет волны «ряби», утягивает нас с Павловичем из одного мира в другой. – Да проведет вас Нео через сети иллюзий, да хранит вас сила его!..
Мир Матрицы
Лос-Анджелес (виртуальная модель), пространство за кондоминиумом «Надежда»
Июнь, 15, 16:00
Место, куда нас перенесло, не узнать было сложно: тот небольшой, зажатый между домами участок, где Нео сражался с множеством Смитов. Вот погнутый шест, вот куски державшего его раствора, там – сбитый гидрант, а там – перевернутые скамейки.
– Так понимаю, мы опоздали? – сказал Павлович, осмотревшись.
– Так и есть, – кивнул я. – Оно и к лучшему – не хотелось бы угодить в гущу боя.
– Не просвечивает, – Павлович поднес руку к глазам, попробовал посмотреть через нее на солнце. – Так что, получается, перешли сюда полностью, в плоти и крови?
Покрутив в пальцах ключ, я прислушался к себе, затем покачал головой:
– Нет, здесь только проекции наших разумов, мы как бы подключились к Матрице через Водоворот. Что, в общем-то, положения дел не меняет: погибнем здесь, погибнем и там, у себя, со всей своей плотью и кровью.
– Тогда нужно быть осторожными, – Павлович подобрался. – Тем более что из оружия – если это можно назвать оружием – у нас только Отмычка…
– Ничего, – сказал я, – должно хватить и этого.
Спустя несколько минут мы были у той двери, через которую Сераф провел Нео к Пифии. Что именно к той, я снова знал, просто знал. Вставил Отмычку, повернул, толкнул дверь. Открылась она куда и положено: в бесконечный коридор с дверьми по обе стороны, то есть лазейку, ошибку в коде виртуального мира. «Специальный код в тумблерах, – как говорил Сераф. – Одна комбинация отмыкает замок, а другая открывает одну из дверей».
– И что теперь? – спросил Павлович тихо, явно завороженный увиденным.
– Теперь задача сложнее, – сказал я, закрывая посредством Отмычки ту дверь, через которую вошли. – Теперь я должен отыскать дверь, что откроется в том месте и времени, где заключен Мастер Ключей…
Марсель (виртуальная модель), ресторан «Правда»
Июнь, 17, 19:00
С местом я угадал, но просчитался со временем: зал перед каморкой Мастера Ключей был пуст, как и она сама. Тут и там лежали трупы сподручных Меровингена, некоторые из них мерцали, другие медленно проваливались в пол, будто в плохой компьютерной игре.
– Опоздали, – констатировал Павлович, – опять опоздали…
– Ничего, – отозвался я, – попытка не пытка!
Захлопываю, закрываю, снова принимаюсь за поиски.
Июнь, 17, 19:00
Второй раз дверь отворилась в ожесточенную схватку: Нео, окруженный миньонами Меровингена, подобен жуку в муравейнике, Морфеус и Тринити отбиваются от братьев-оборотней Каина и Авеля. А спустя несколько секунд и вовсе произошло непоправимое: один из Близнецов схватил Мастера Ключей, и, запрокинув тому голову, перерезал горло.
– Ух, ты!.. – выдохнул Павлович, когда я захлопнул дверь и поспешно закрыл на два оборота.
– Не тот слой, – пробормотал я, – ищем дальше…
Июнь, 17, 19:00
На третий раз у меня наконец-то получилось: дверь открылась за спинами Морфеуса, Тринити и Мастера Ключей, те же, в свою очередь, находились за спиной Нео, что отбивался от людей и нелюдей Меровингена глефой.
– Сюда, – крикнул Павлович заметившему нас Мастеру, – скорее сюда!
К счастью, их не пришлось просить дважды, и уже через секунду Мастер Ключей и компания были в пространстве лазейки, а я закрывал за ними дверь. Нео протиснулся последним, успев при этом поразить обоих Близнецов сразу, чем, безусловно, спас всех нас от преследования.
– Как понимаю, выручили вы нас неслучайно? – спросил Морфеус, окинув нас с Павловичем внимательным взглядом.
– Да, нам нужна ваша помощь, – сказал я, – но об этом, думаю, лучше не здесь.
Мастер тем временем уже вставлял ключ в замок одной из дверей.
– Постой, – предостерег его я, сообразив, что это за дверь. – Она же ведет туда, откуда пришли мы: месту разговора Нео с Пифией, месту его же схватки со Смитами.
– Да, я знаю, – кивнул Мастер, – самое надежное место в данный момент.
Лос-Анджелес (виртуальная модель), пространство за кондоминиумом «Надежда»
Июнь, 15, 16:00
Одна из уцелевших скамеек, сидят на ней Морфеус и Мастер Ключей, остальные расположились около. Прошла минута, как изложили с Павловичем вкратце свою историю, минута напряженного молчания.
– Я бы мог попробовать перейти в ваш мир и сразиться со Смитом, – обрывает тишину Нео, – однако, боюсь, Костю это убьет.
– Нет, такой вариант нам не подходит! – горячится Павлович. – Вообще не хотелось бы рисковать.
– Рисковать, насколько я понимаю, и не придется, – говорит Морфеус, повернувшись к Мастеру Ключей. – Я прав?
– Совершенно верно, – говорит тот, – поскольку проникновение было не напрямую, а по обходному, как выразился сам Смит, пути.
– И что нам это дает? – спросила Тринити.
– Более простой метод нейтрализации, – последовал ответ.
Затем Мастер Ключей повернулся ко мне, протянул узкую сухую ладонь:
– Для начала мне нужно изменить вашу Отмычку, давайте ее сюда.
Я, конечно же, отдал, и Мастер тут же взялся за дело: на глаз была опущена линза, а по бородке ключа засновали то один извлеченный из кармана напильник, то другой.
– Избранный, теперь мне потребуется твоя помощь, – сказал Мастер Ключей через минуту, – вернее, твой код.
– Зачем это? – спросила тревожно Тринити.
– Избранный был отмечен, как объект перехода, – пояснил Мастер, – подлинный его код для обратной процедуры просто необходим.
Нео без лишних слов подставил мизинец левой руки, Мастер ткнул в него иголочкой, расположенной на самом конце бородки, и вдоль той скатилась капелька крови, коснулась каждого зубчика.
– Готово, – сказал Мастер Ключей, улыбнувшись.
– И как нам это использовать? – спросил Павлович, нервно облизнув губы.
– Слушайте внимательно, – сказал Мастер, – инструкция. После перехода скопируйте содержимое дискеты на накопитель того мобильного аппарата, который был дублирован и совершите с него звонок. Как только ответит, программа Смит будет нейтрализована.
– Звонить нужно обязательно с дублированного аппарата? – уточнил я.
– Да, – кивнул Мастер, – обязательно.
Потом были искренние благодарности, было прощание, а потом Нео взял нас с Павловичем за руки и отправил в обратный путь.
Мир Водоворота
Квартира Славушкина
Июнь, 15, 21:30
Очнулись в креслах, поставленных напротив компьютера, на экран выведен смазанный снимок призрака «Серебряной Розы».
– Ой, как же у меня все затекло, – простонал я, – будто заклинание неподвижности наложили…
– И не говори, – отозвался Павлович, – полный Фриз!
После десяти минут, потраченных на приведение себя в божеский вид, вновь подступили к компьютеру. Отличить одну «Люмию» от другой не составляло проблемы – к счастью, есть исполнитель, по поводу которого у нас с Павловичем диаметрально противоположные мнения. Тем не менее, я подстраховался, запустил одну из недавно скачанных песен, которую у себя Павлович, конечно же, не нашел.
Сегодня праздник сердца и души,
Как будто флаг, повяжешь красный бант,
Не мелочись, швыряй свои гроши
Воды и хлеба дай, официант!
Затем файлик с расширением «vkey», измененный Мастером Ключей и Нео, был перенесен на компьютер, с компьютера – в память смартфона. Дело оставалось за небольшим – за звонком.
– Давай лучше ты, – сказал Павлович, – боюсь напортачить.
Мне и самому было страшно, подумалось – а отдал бы я инициативу Павловичу, если бы звонить нужно было не Косте, а Наде? – нет, наверное, все же нет. Выбираю в списке имя, жму кнопку вызова – теперь не думать, просто ни о чем не думать, ибо мосты сожжены.
– Да, слушаю, – звучит в трубке голос, который одновременно и Кости, и не его.
– Тот, кто тебе нужен, у нас, – говорю я первое, что приходит в голову, – Мастер Ключей.
Имя, произнесенное последним, словно запускает некий механизм, и голоса по ту сторону линии больше нет, есть хрипы и бульканье.
– Что?! – вскакивает с места Павлович, – что там?
Ответить я не успеваю, потому что оживает его «Люмия», принимается вибрировать.
– Алло! – орет Павлович в трубку, – алло!..
– Пап, это я, – доносится усталый голос Кости, и я понимаю, что у нас получилось, черт возьми, получилось, – все в порядке, пап…
День сорок первый
Маркс, автовокзал
Июнь, 19, 11:00
Я на автовокзале города Маркса, у платформы прибытия. Достаю из пачки сигарету, закуриваю. Там, у себя, успешно бросил, здесь снова начал. Неприятно, конечно, но есть уважительная причина: слишком многое свалилось на голову за каких-то полтора месяца.
Несмотря на уговоры, а затем и угрозы отца, Костя заявил, что он, конечно, все понимает, но пока не сдаст сессию, в Маркс не вернется. Тогда Павлович отправился в Москву сам – если не гора идет к Магомету, то идет Магомет. И вот сессия закрыта, закрыта пятерками, а отец и сын возвращаются. Автобус, которого жду, появляется на подъездной, через минуту останавливается у платформы. Выбросив в урну окурок, подхожу к открывшейся с шелестом двери, а сердце частит, радуется, будто встречаю родных. Впрочем, они мне и правда родные – Водоворот связал крепко.
– Здравствуйте, – говорит Костя, улыбка яркая, почти как у Гагарина.
– Привет, – отвечаю, пожимая протянутую ладонь, – можно на «ты».
– Так вы и правда, то есть ты… – Костя переводит взгляд с меня на отца, с отца – на меня.
– Правда-правда, – ворчит Павлович, – правдивее просто некуда. Отцов, как я тебе говорил, у тебя теперь два, прими, сынок, и смирись.
– Офигеть, – вырывается у Кости мальчишеское, – просто офигеть!
«Плюс один к нашему с Павловичем тандему, – понимаю я со всей отчетливостью, – плюс один…»