1
Отцовский долг
Мир, он же Вселенная, он же Сущее, медленно обретал краски. Как ни странно, краски были довольно... Яркие. Очень яркие. Обжигающе яркие. Мир состоял из сотен тысяч звуков и запахов, миллионов бесконечно далеких шагов и прикосновений, и очень, очень ярких красок.
Помимо этого пока в мире не было ничего, хотя было совершенно очевидно, что в мире просто должно быть что-то еще.
Впрочем, даже в таком виде мир был довольно интересен. Можно было слушать звуки, которые никогда не повторялись и сплетали некий загадочный узор. Можно было чувствовать, что все вокруг движется и живет. Мир являл собой множество грез.
Но мир не может существовать сам по себе. Без того, кто смотрит на него, преломляя его сквозь себя, мир не существует. Это тоже было очевидно.
Понятие «я» заслуживало особенного внимания. Но к этому понятию нужно прийти. Чтобы «я» имело место, его нужно осознать. Осознать себя.
Самоосознание… Странное понятие. Чтобы осознать себя, надо быть собой. А существует ли «я», или это только еще одна из грез?
Все, что есть – это не более чем грезы…
***
- Она изменилась.
- Это вирус, капитан. Скорее всего, она изменилась куда сильнее, чем вы думаете.
Огромный плоский экран висел в воздухе, нависая над зрителями. Других источников света в помещении не было, потому двое мужчин, внимательно изучающих изображение, казались призраками. Перед зрителями представала больничная палата. Центральным объектом палаты была койка, со всех сторон окруженная различным оборудованием. Над койкой пестрили десятки голограмм, передающих информацию о состоянии пациента – от артериального давления до передающей способности отдельных нейронов. На койке, обклеенная датчиками, лежала девушка. Ее волосы серебрились в заливавшем палату молочно-белом свете, кожа поблескивала, словно натертая маслом. Время от времени по телу девушки проходили волны судорог – это спазмы стремительно наливающихся нечеловеческой силой мускулов. Если приглядеться, можно было увидеть, как новые и новые волокна прирастают к старым, и плотно упаковываются. Будто вода в замедленной сьемке кипит под тонким льдом.
Довольно красивое лицо порой передавало какие-то неуловимые эмоции – они читались в незаметных движениях бровей, в полувздохах, в изгибе губ…
За девушкой, естественно, следили не только приборы, но и целая бригада медиков, а заодно – двое десантников в тяжелой броне. Грузные силуэты солдат виднелись по обе стороны койки, а мощные штурмовые винтовки были наведены на голову пациентки. Дополнительной мерой безопасности служили гравитационные фиксаторы на руках и ногах.
Тот, кого назвали капитаном, оторвал взгляд от монитора.
- Она все равно моя дочь, док. Так или иначе.
- Похвальный подход. Но довольно рискованный.
- Сколько осталось времени? – спросил капитан, потирая короткую бороду.
- Думаю, около двух суток. К этому времени первая фаза преобразований завершится, и она очнется.
- Спасибо. Тогда я подойду завтра.
- Конечно, капитан. В любое время.
***
Капитан Александров не спеша брел под проливным дождем. В небольшие просветы между стеклянных исполинов, подпирающих небеса, лились те слезы, которые не мог и не хотел проливать сам капитан.
Пусть она будет хоть трижды приемной! Он растил ее почти с пеленок, умудряясь посвящать каждую свободную секунду, даже когда отправлялся в другие галактики, даже когда связь казалась просто невозможной… Он всегда поддерживал ее, всегда прилагал все силы, чтоб помочь. Он так гордился, когда она попала на престижный факультет квантовой кибернетики, когда она окончила его с отличием, когда она бросилась вгрызаться в тонкости этой сложнейшей дисциплины, создавая прекрасную диссертационную работу… Она была настоящим бриллиантом, который был жестоко разбит какой-то неспособной контролировать себя дрянью! Проклятым кровососущим ублюдком!
Капитан остановился и с ненавистью посмотрел в небо. Дождь все усиливался, безжалостно хлеща его по лицу. Александров сжал кулаки. Он этого так не оставит.
***
Шеф посмотрел на одного из ценнейших своих агентов поверх стекол очков. Этот господин, известный как Растрелли, напоминал волшебника в летах, пытающегося замаскироваться среди простых смертных – длинная белоснежная борода, крючковатый нос, отполированная годами лысина, прямоугольные очки, старомодный костюм. Шеф восседал за огромным деревянным столом, развалившись в необъятном кожаном кресле. Он казался обманчиво простым и безобидным. Однако в его лысой черепушке без устали трудился один из, наверное, самых могучих разумов Пяти Галактик. Этот человек управлял главной спецслужбой своего государства, причем управлял так, что по всей известной Вселенной слова «Старик» и «Агентство», произнесенные таким себе выразительным тоном, не оставляли места для двусмысленности.
- То есть ты, капитан, хочешь, чтоб я выделил ценнейшие ресурсы Агентства на расследование этого дела?
- Да, сэр.
- Ты знаешь, что с тебя вода капает?
- Да, сэр.
- А ты знаешь, что бесплатного сыра не бывает?
- Не знал, что вам знакомо слово «бесплатный», сэр, - капитан отдал честь.
Шеф с комфортом расположился на высоте трех километров над городом, на верхнем этаже высочайшего здания города – Башни Новострома. Кабинет давал обзор на все триста шестьдесят градусов, и все эти триста шестьдесят градусов состояли из грозы и ливня. Капитан старательно смотрел мимо шефа, прямо в лицо стихии.
- И верно, не знаю, - наконец, почти через минуту, сказал шеф. – Я согласен передать тебе управление этой операцией, капитан. Сможешь набрать группу, задействовать наших аналитиков. Но я попрошу кое-что взамен. Вполне равноценное.
- Сэр?
Шеф провел рукой по столешнице, и в комнате возникла уже знакомая капитану голографическая палата, где лежала его дочь.
Капитан напряженно замер.
- Твоя дочь, капитан, превращается в гемотрофа. В вампира. Проще говоря, в одно из самых опасных существ Пяти Галактик. От нее не было бы толку, если бы не одна мелочь.
В этот раз шеф вообще не выполнял никаких манипуляций, но изображение палаты уменьшилось и отодвинулось вбок, уступая место компьютерной модели спирали ДНК.
- Я в этом ничего не смыслю, - пожал плечами Растрелли, - но по счастливой случайности у нас есть целый институт, который занимается как раз такими штуками.
Старик ткнул пальцем в спираль и усмехнулся. По голограмме мелькнула треугольная «тень» пальца. Капитан стиснул зубы. «Издевается».
- Это не обычная генетическая конструкция, которую выстраивает гем-вирус, как мне объяснили. Это аномалия и настоящий клад. Неповторимый шедевр, каких этот микроорганизм еще не порождал.
Для пущей экспрессии шеф взмахнул руками.
- Вы хотите забрать мою дочь, сэр? - недоуменно вопросил Александров. - Для исследований?
- О нет, зачем мне это? Ее и так уже исследуют. И будут исследовать, само собой. Нет, нет… Все куда проще. Гемотрофы, - шеф подался вперед, - стремительны, жестоки, беспощадны. Они сильны как отборные бойцы, напичканные мощнейшими имплантами, или как лучшие генные солдаты Кузницы. Но они безумны из-за своей тяги к крови. В любой миг могут стать неуправляемыми маньяками, сносящими все на своем пути.
Проектор, скрытый в недрах стола, вывел новое изображение – мужчину-гемотрофа. Его тело напоминало анатомический атлас – резко очерченные и великолепно развитые мускулы бугрились под кожей. Длинные серебристые волосы вампира свисали до плеч, а кожа маслянисто блестела.
- Гемотрофы также невероятно сексуальны, - откинувшись на спинку кресла, продолжил шеф излагать прекрасно известные Александрову вещи, - Не в буквальном смысле, конечно, хотя иногда и так. Каждая пора в их чертовом теле вырабатывает феромоны, на которые как мухи слетаются самцы и самки нашего, а заодно и нескольких других видов. Чаще всего гемотроф охотится натурально через постель, совмещая приятное с полезным. Перевозбужденная жертва, накачанная феромонами, даже не замечает, что ее осушают заживо.
- Зачем вы говорите мне все это, сэр? – спросил капитан, стараясь, чтоб его голос не звучал надтреснуто.
- Затем, что она, - Растрелли вновь приблизил изображение палаты и выразительно ткнул в сторону проекции, - лишена главного недостатка гемотрофов. Она не может впасть в ярость. Зато может разорвать человека напополам одной рукой. Может соблазнить кого угодно. А ее аналитическими способностями, между прочим, восхищается весь Норфорд.
- Вы хотите завербовать ее? – на лице капитана отразилась целая гамма эмоций. – Она же просто девчонка… Она работает над диссертацией… Она не умеет драться… Она не имеет подготовки! Она не годится. Она же просто погибнет!
Шеф добродушно рассмеялся. Это прозвучало в высшей степени неуместно.
- Она уже не человек. Твоя дочь – гемотроф, что необратимо и неизлечимо. – Растрелли развел руками.
Капитан не стал отвечать, он смотрел на дождь и на облака, изредка проходящие на уровне кабинета Растрелли.
Шеф не торопился продолжать. Он поудобнее умостился в кресле и забарабанил пальцами по столешнице, смотря на голограмму. Две ее маленькие копии возникли в стеклах очков.
- Либо она до конца своих дней будет ходить с инъектором на руке, получая донорскую кровь раз в месяц, а оттого тихо съезжая с катушек… - Медленно произнес старик, не обращаясь ни к кому конкретно. - Либо покинет Федерацию и станет обычным бродячим гемотрофом, убивающим людей, чтобы стать сильнее. А может присоединиться к нам. Получить спецподготовку, которая позволит в полной мере раскрыть ее способности. Она не будет изгоем, убийцей. Она войдет в круги элиты. Как, к примеру, ты. Более того, ты получишь все ресурсы, чтоб отомстить за нее.
Капитан Александров и шеф Растрелли одновременно посмотрели друг на друга.
- Заметь, время утекает – тот, кто на нее напал, все дальше и дальше. С каждой секундой.
Капитан явно колебался. Он прекрасно понимал, что «подготовка» Агентства не будет увеселительной прогулкой. Что его дочь, его милую и нежную дочурку, которая до сих пор порой звала его «папик» и целовала в щечку, превратят в ту самую убийцу, шпионку, в конце концов – в банальную шлюху, которую подкидывают всяким недоразвитым кронпринцам, чтоб те приняли нужное решение, думая не головой, а…
Но шеф прав. Это все равно лучше, чем любой другой вариант развития событий.
- Мой отцовский долг – защищать ее, - сказал капитан, - и я облажался по полной. Я не хочу вдобавок добровольно отдать дочь… не в те руки.
- «Тех» рук не бывает, капитан. Впрочем, я думаю, ты найдешь способ прикрыть дочери спину. – Шеф уже не сомневался, что Александров согласится.
И Александров не сомневался в этом также.
- Вот и хорошо. А сейчас, капитан, ступай домой. Отсыпаться. Завтра тебе предстоит большое начало. А мне уже надоело твое мокрое общество.
Капитан бросил последний взгляд на голограммы, висящие над столом, и вышел. Шеф знал, что он придет. Шеф знал, зачем он придет. Шеф умел набирать себе лучших агентов.
Проклятье!