2
Мы шли на восток.
Перевалив через кольцевые горы, мы попали в грязевую пустыню, и долгое время пересекали это гиблое место. Потоки талых вод каждую весну сходили с заснеженных вершин, но почва здесь была мертвая, бесплодная, и ничто не могло на ней прорости, уцепиться, скрепить корнями размокший грунт. Селевые потоки спускались в долину, и в ней и оставались, застывали, превращаясь в серый зыбун.
Только погонщики знали путь через эту пустошь. Каким-то непостижимым чутьем они умели находить тропу в непролазных, казалось бы, зыбунах. Ступи вол хоть на шаг в сторону от верной тропы, и в тот же миг тяжелая телега по самые оси ушла бы в серую грязь.
Да, эти люди действительно были истинными сыновьями своей суровой страны.
Застывшие селевые потоки заполняли всю равнину, вздыбливаясь огромными барханами, словно навеки застывшие волны.
Как эскадра древних кораблей, колонна наших телег пробиралась, скользя между этих барханов, медленно, с трудом взбираясь на склоны, и с еще большим трудом спускаясь с их скользких боков.
На исходе третьего дня, деревянный клин – простой тормоз, которым пользовались погонщики, спуская телеги, дал трещину, и вмиг разлетелся на мелкие щепки. Тяжелая телега тотчас же покатилась вниз по склону, опрокинув в грязь двух пытавшихся удержать ее погонщиков, и мимолетом сбив третьего, который находился впереди телеги, и не успел выскочить из под нее.
Еще мгновение спустя, она налетела на ящики с оборудованием, которые были предварительно сгружены погонщиками с телеги, и стащены к подножию дюны.
Погонщик – тот самый, что рассказывал легенды о прошлом величии степи – получил тяжелые травмы. Он умер на рассвете, после ночи тяжелых мучений, которые мы не в силах были облегчить. Ценнейшее оборудование было потеряно. Здесь, внизу, мы такого уже не найдем.
Долгую, очень долгую ночь мы провели в грязи, на вынужденном привале, сидя на перепачканных телегах, и пытаясь облегчить мучения нашего погонщика. Я так и не удосужился узнать его имя. Женщина-космонавт подносила больному воду, и меняла перевязки. Я возлагал большие надежды на ее опыт, знания и подготовку, которые, возможно, могли бы помочь нам спасти этого человека. Но увы, они были, кажется, предназначены не для этого мира.
Мы не рассчитывали проводить ночь в грязевой пустыне. У нас не было топлива для костра, и мы сидели в стылой темноте, и ели армейскую тушенку из жестяных банок. В отсутствие огня, звезды, казалось, светили особенно ярко. Светила и Земля, теперь уже почти полная, постепенно поднимаясь над горизонтом.
Земля манила, и пугала одновременно. Исполинские конструкции из серебристого металла паутиной овивали ее зеленые материки. Цепочки и звенья разноцветных огней то тут, то там пробегали по ней. Страшно было представить, сколь огромны они должны были быть вблизи.
- Что это? – спросила женщина.
Вместе со мной она сидела и смотрела, задрав голову, завороженная зрелищем.
- Я не знаю. Я никогда не был на Земле.
- Но она…но там ведь все нормально, правда? – взволнованно спросила космонавт.
Вместо ответа, я извлек из рундука радио, перевел его в режим приема длинных волн, и включил, протягивая ей гарнитуру.
- На, послушай.
Женщина удивилась, но покорно надела наушники.
Я не слышал, разумеется, но я прекрасно знал, что она в них услышит.
Земля звала. Земля пела. Земля выла, кричала, вопила, орала на тысячи голосов. Она манила. Она приказывала. Она молила. «Придите ко мне!» - говорила она – «Вы слышите меня? Вы видите меня? Слышьте меня! Тянитесь ко мне! Я ваша мать! Я Ваш отец! Придите ко мне! Отдайтесь мне! Я приголублю вас! Я утешу вас! Я обниму вас!»
«Я поглощу вас. Я пожру вас».
- Что это?
- Этим забит весь диапазон. Никто больше не пользуется длинными частотами.
- Да, но что это?!
- Что ты слышала?
- Я слышала… - женщина задумалась – Нет, это был не белый шум. Скорее, модулированные сигналы. Осмысленные, но разобрать невозможно. Их тысячи, и они словно бы накладываются друг на друга…
- Миллиарды! – поправил я – Миллиарды сигналов. Это то, что приходит с Земли. Сложные потоки данных в самых разных кодировках. Мы говорим – «Земля поет».
- Да, но что это?! – женщина была сильно взволнована – С ними можно связаться? Поговорить?
Я помолчал, задумавшись над ответом.
- А ты бы хотела?
Она замялась, вертя гарнитуру в руках. Я слышал писк и вой, исходящий из наушников.
- Попробуй.
Она поднесла микрофон ко рту.
Сквозь рев информационных потоков, перемешавшихся почти до состояния белого шума я услышал слова, слова, словно бы проступающие из под него. Слова множеством голосов, на языках, которых я не знаю.
Не знаю, знала ли их женщина.
Она отложила микрофон.