Цитата:
|
Мир - где все амбидекстеры
|
Такие же
Кир вынырнул и поплыл к берегу. Река широкая, вода прохладная. Он переплыл на тот берег и теперь возвращался обратно. Выбрался на сушу, сделал тройное сальто, прошелся на руках и трусцой побежал к дому, что притаился вдали, у самого леса.
Округлый домик в форме гриба, а по совместительству воздушное средство передвижения, завис в полуметре от земли на антигравитационной подушке. Кирилл прилетел в нем сюда ночью, отдохнуть от суеты, после окончание очередного проекта. Работать архитектором-инженером и дизайнером летающих домов ему нравилась, но еще больше любил рисовать, а лучшего места, чем этот уединенный край он не знал.
Когда Кирилл запрыгнул на крыльцо уже сухим. Он вошел в узкий коридор. Двери бесшумно закрылись. В домике имелось три комнаты. Справа по коридору ¬– спальня с туалетом и душевой, слева – рабочий кабинет, а прямо – кухня. Минимум необходимого для отдыха и работы.
Сменив плавки на легкие шорты, выпив на кухне сбалансированный завтрак-коктейль, он зашел в кабинет и хлопнул в ладоши. Одна из стен растаяла. Но не исчезла, а стала невидима. Не пропускала ни ветра, ни запаха, ни зной. Взору открылся вид на реку, зеленую равнину за ней и серые горы, с белыми верхушками, частично укрытые пушистыми облаками.
Он щёлкнул пальцами правой руки, из пола вырос и разложился мольберт, щёлкнув пальцами левой – материализовалась подставка с палитрой и кистями.
Сто лет назад его действия приняли бы за колдовство. Но к сожалению это не магия, а всего-навсего научно-технический прогресс, развитие нано-, био-, психо- и других технологий. Всем этим он управлял мысленными импульсами, которые посылал микропередатчику, вживленному под кожу на голове. Тот ловил ментальные волны, расшифровывал информацию и передавал сигнал на микро датчики нано-, био-, психо- приборов, которыми был напичкан дом и тело. А щелчки и хлопки – своеобразная для него игра в волшебника.
За водой пришлось сбегать на кухню. Кир развел краски, поправил холст, взял по кисточке в каждую руку и принялся быстро, но плавно наносить мазки, орудуя одновременно двумя кисточками.
Под конец дня Кирилла отвлек звон в ушах: тихий, мягкий, приятный, но настойчивый звук.
«И кому я так срочно понадобился?» – подумал художник. В ответ, перед его внутренним взором предстало мужское в веснушках лицо с пышной и рыжей как у льва шевелюрой на голове.
– Антон, чтоб тебя¬! – выругался он и оглядел почти законченную работу. – Черт с тобой, можно и передохнуть, – отложил кисти и свистнул.
Сзади выросло что-то наподобие огромной подушки, Кир упал на нее и устроился поудобнее. «Подушка» приняла форму тела и превратилась в кресло. Стена завибрировала и комнату наполнили запахи хвои, шум леса и вечерняя прохлада. Кирилл вздохнул и сказал древнюю фразу:
– Алло!
– Кир! Ты куда пропал? – поток слов обрушился водопадом, и Кир уменьшил звук, – На работе тебя нет, и Дома твоего нет, там где ты обычно зависал. И блокиратор с автоответчиком хрен пробьешь, но я настырный.
– И тебе привет! – ответил Кирилл. – Что стряслось? Видишь ли, я был немного занят.
– Ключевое слово – «был», значит, свободен, – тараторил его друг, – и ничего не стряслось. Думал, ты прочел мой новый роман. Знаю, текст сыроват, да и писал долго, целых четыре дня. Давался трудно, но я осилил муки творчества и хотел вот услышать твои мысли по содержанию и узнать по поводу сюж….
Кирилл, слушая его, мысленно рылся в файлах. Нашел послание от Антона. Перед ним всплыла в воздухе голограмма белого листа с текстом, и он стал читать.
– …так что суди строго, но справедливо! – закончил свою тираду, тем временем, писатель.
– Конечно, прочел, – ответил Кирилл, продолжая чтение. – Но ты знаешь, я не любитель жанра «фантазии», но постараюсь быть объективным. Сразу скажу: твой стиль не меняется, но качество намного лучше. Растешь!
– Не верю ушам! П¬охвала? От тебя? – Антон разрядился смехом,– кто бы говорил, «фантазию» он не любит. Ты свои-то шедевры видел? Да половину из них можно иллюстрацией к моим книгам делать.
– Нашел с чем сравнивать, – Кир дочитывал эпилог, – мои картины передают мгновение того, что я вкладываю в них, а ты заставляешь читателей погружаться с головой в свои миры.
– Ого, еще один комплимент! Не знаю Кир, где ты, но то место на тебя недурно влияет, – Антон перестал ржать и серьезным тоном сказал: – Я не заставляю читать. Им это нравиться. Им это нужно, как и мне, чтобы меня читали, ведь тогда, то что пишу оживает, вернее живет.
– А мои картины и так живут! – усмехнулся Кирилл. – Им хватает и одного творца.
– Да не ужели? А кто меня каждый месяц на очередную выставку приглашает? И я как настоящий друг или дурак, все бросаю, мчусь с Луны, чтобы оценить твою мазню! А ты? Даже не соизволил прочесть мою писанину! Дочитал?
– Дочитал. – Кир немного покраснел и сказал. – Ты как всегда проницательный.
– Да я знаю тебя как облупленного, с пеленок росли вместе! И не забывай: я не только журналист и писатель, а доктор психологии.
– Забудешь тут! Вся Солнечная система в курсе! Ты трезвонишь об этом на каждом астероиде.
¬– Это не я, это все издатели пиарят мою персону,– оправдывался Антон.
– Ну, прости меня, спешил убраться из города и думал прочесть в спокойной обстановке, – оправдывался уже Кирилл, – не кипятись.
– Ладно, прощаю. Давай критикуй, наконец, раз прочел. Режь по живому, сыпь соль на рану, бей в кость….
– Не паясничай Антоха, конечно идея бредовая¬ – мир, где люди все агрессивные и смысл существования для них война и унижения друг друга, а мирная жизнь – ересь и непонятное. Но ты передал всё так реалистично, что только и радуешься, что это выдумка.
¬¬– Ну почему бред? И не совсем выдумка? Ведь и мы не всегда так жили, также погрязали в войнах.
– Ну, ключевое слово тут «жили», – передразнил друга Кирилл, – и не совсем мы, а они –Неправильные. Мы восстановили справедливость и триста лет, после Великого Восстания живем без войн, убийств и насилия.
– Но и мы не идеальны, – вздохнул Антон,¬¬ – вырвались из рабства, показали Неправильным, что мы выше их, а не уроды и не изгои, как считали они. Но какой ценой это достигнуто, Кир?
– Оно того стоило,– возразил Кирилл, – и это уже история, а победителей не судят.
– Согласен! – Антон понизил тон,– как писал когда-то классик: « ты должен сделать добро из зла, потому что его не из чего больше сделать». И Спаситель это сделал.
– Вот-вот. И мир, в котором мы живем этому подтверждение. Жаль, что Спаситель не дожил до этого часа.
– Но тогда, выходит, наши предки были почти такие же, как Неправильные, а возможно и хуже. А Спаситель погиб за то, что спас наш народ жестокой ценой. Его судило мироздание.
– Возможно, ¬¬– Кирилл задумался, – но как ты сказал: мы не идеальны и до сих пор. Зависть, гнев, ревность и другие недостатки ищут выход. Да и когда всё прекрасно вокруг, светло и благополучно, людей всегда тянет к страшному и мрачному. – Кир невольно покосился на свою картину. – Но, в отличие от Неправильных, мы научились эти чувства контролировать и направлять в нужное русло. Ты свою темную сторону воплощаешь в книгах, твои читатели погружаться в них и так сбрасывать негативную энергию. А я пишу картины и мои ценители искусства, можно сказать, успокаиваются ими и усмиряют свои пороки. Кто-то выплескивает адреналин, устраивая гонки в кольцах Сатурна, как наш одноклассник Мишка или….
– …или выращивает яблони на суровом Марсе, как наша одноклассница певица и биолог Аня, – докончил за него Антон.
– Кстати как она там, не знаешь? После выпуска мы с ней виделись несколько раз, а дозвониться до неё всегда трудно, не уловимая, как и в Школе.
– Конечно, знаю, но не много, – ответил Антон, – она на время забросила Марс и отправилась на один из спутников Юпитера, покорят вершины неприступных гор. Ты помнишь, Анка еще и мастер спорта по межпланетному альпинизму.
– Помню, – улыбнулся Кир, – все крыши излазила в радиусе Учебного центра и старого города-музея, ох и намучились с ней Воспитатели.
Кира взирал на пейзаж за невидимой стеной, но мыслями находился далеко в том времени, когда они детьми сбегали с уроков, делали ночные вылазки из спальных корпусов, за территорию учебного городка, а потом отрабатывали наказание на рисовых полях вместо роботов. Вновь ощутил тот первый поцелуй с Аней и снова пережил драку с Антоном из-за этого. Вспомнил, как неделями они не разговаривали друг с другом, а через месяц втроем мирно и тайно ловили рыбу на реке за Учебным центром.
– Они со всеми нами намучались. И это все что узнал, потом связь прервалась, а я ведь целый час пытался до нее достучаться. Ты знаешь: я настырный
– Знаю, – вздохнул Кирилл. Антон вещал дальше:
– Мы многое пережили вместе, чтоб какие-то ментальные блокады психо-связи меня остановили. За годы, проведенные в Школе, дружба сроднила нас как братьев, ну и сестер. И Воспитателей мы называем вторыми родителями не просто так…
– Не уверен, что чувства Воспитателей взаимны. Для них, мне казалось тогда, лето было райским временем, когда все их птенцы разлетались из их гнезд к настоящим родителями. Трудно, наверное, быть Воспитателем.
– Да не легче чем писателем, – буркнул нетерпеливо Антон. – Давай добивай меня.
¬– Я не профессиональный критик, так что извиняй еже ли что. И так. Батальные сцены затянуты, тормозят развитие сюжета. Любовная линия, как ни странно, впечатлила. Почти поверил, что агрессивные и вечно злобные люди умеют любить, по-своему, по жестокому. И даже грубая страсть эротически сцен подчеркивает это, а не раздражает. Но их тоже надо бы урезать. Открытый финал не понравился, не люблю незавершенности. Вот так как-то.
– Ну и на том спасибо Кир. Подумаю над твоими мыслями. Но финал оставлю открытым, пусть каждый решит, как все закончилось. Не все мне творить. Читателю порой надо давать возможность быть причастным к таинству вершения судеб хоть и выдуманных героев в придуманных мирах…
После разговора с Антоном, Кир долго сидел и смотрел на полотно. Там на фоне гор, в лучах заходящего светила, над рекой парили драконы, на них сидели воины, закованные в броню. Воздушные всадники дрались друг с другом длинными мечами. Зеленая равнина под ними вся усеялась трупами людей и тушами летающих змеев, а воды реки приняли багровый оттенок.
….
Кирилл проснулся и чуть не свалился с кресла. В комнате полумрак, лишь светился ноутбук. Из приоткрытого окна доносился гул мусоровоза и стук контейнеров, которых как раз опустошали от хлама и отбросов. Этот шум видимо и разбудил его. Кир поднялся, открыл жалюзи, зевнул и стал глядеть, как в соседней высотке, зажигались по очереди окна. Город просыпался и будил жителей.
Он посмотрел на экран ноутбука с открытым «вордовским» документом. Текст так и не дочитал. «Антон, конечно, обидится, но нечего писать такую нудотень» – подумал Кирилл и побрел на кухню, вспоминая то, что успел прочесть. Общий смысл рассказа сводился к следующему.
В одном мире население делилось на три вида по врожденными физическим особенностям. Часть планеты населяло племя, в котором всегда рождались правши, часть – где левши. Третьи представители человечества с рождения были амбидекстрами или двурукими – владели в одинаковой мере и правой и левой рукой, и соответственно оба полушария мозга также развивались равномерно. Браки между представителями разных видов строго запрещены во всех кланах. Из покон веков такая связь являлась великим грехом и наказывалась смертью.
«Правые» считали уродами, низшими и неполноценными «Левых», а те, в свою очередь так думали о «Правых». Но оба народа солидарно ненавидели амбидекстров за их физическую совершенность, гармонию в делах и умениях, за более гибкий ум и развитую культуру. Но двуруких было намного меньше. И право- и леворукие поработили народ амбидекстров. Спустя века среды порабощенных вырос один человек, который смог организовать восстание. Они одновременно ударили в лагере «правых» и «левых» в час, когда те очень ослабли из-за очередной длительной войны между собой.
После победы, и уничтожения почти всех угнетателей или как они их именовали – Неправильных, лидера двуруких прозвали Спасителем. А тот герой еще влюбился в праворукую девушку, а что сталось дальше, у Кира не хватило сил и желания дочитывать.
Выпив кофе, Кирилл вспомнил свой сон во всех подробностях. Он часто видел очень яркие и реалистичные сны. Кир побежал в спальню. Хотел поскорее всё зарисовать пока еще свежо в памяти. Достал мольберт, развел краски и уселся на пол напротив холста. Взял кисточки пальцами обеих ступней ног и принялся рисовать. Спину он наклонил назад, уперся в пол протезами обеих рук и на время забыл обо всем.
На белом полотне вскоре проявился дом, в форме гриба, что завис над землей на опушке леса. К нему в одних плавках бежал мокрый мускулистый парень. А за ним широкая речка и манили взор белые вершины гор.