- Вот, видишь, всё равно не показывает! Ну, посмотри же!
- Боги, как ты надоел…
Но шаги за углом затихли.
Двадцать Шестой посмотрел на отца. Рядом с ним, на экране около двери зажглась сиреневая полоска и тут же начала уменьшаться. Сойдан улыбнулся. Чуть расслабился.
Кайдан, бледный и давящийся кашлем, едва не уронил кусок панели на пол. В последний момент пластину псевдокости перехватила Токи. И, судя по всему, она едва удержалась от того чтобы не наорать на старшего брата. В общем-то неоправданно. Восьмой держался куда лучше, чем держались бы даже корнокрылые демоны, не говоря уже о всех прочих. Но даже у ближайшей родни Старика есть свой предел.
"Озвереет. Нгаре свидетель, озвереет, если вообще выберется отсюда…" - с тоской подумал Норхад.
- Ждём! Идём дальше! Я доложу Господину о твоей трусости! Предатель, мы одного Дома с тобой! - продолжали лаяться благородные лорды.
Отец не мигая смотрел за тем, как исчезает сиреневая полоса. Вот, пропала. Дверь вздрогнула, начала разъезжаться створками. Шелест воздуха в её пневмотрубках походил на усталый вздох.
Карем глаза, Аэдан заметил, как Восьмой судорожно что-то разворачивает на ладони. Какой-то сверток. Бумага, промасленная, с метками крайней опасности, отпечатанными тревожными, красными чернилами. Волокна биотного лишайника, прессованные. Вмятые в них крупинки соли… антимагической. Суда по всему еще и пересыпанной железной пылью и другими рвущими магию реагентами. Норхад знал это средство. Редкостная гадость, убивающая принявшего лишь чуть медленнее, чем это делала бы злая волшба, а потому применявшееся лишь в крайнем случае, когда выбор стоял между долгой болезнью или смертью от маг-облучения. Или когда надо было во чтобы то ни стало доделать дело в "горячей" точке.
Отец не мигая следил за тем, как открывается дверь в святая святых комплекса.
Восьмой смотрел на яд-магобой, словно опальный, но верный вассал - на чашу с цикутой.
"Тьмать, да Кай же ради того чтобы не кашлять, сейчас себя отравит!" - очнулся от вызванного усталостью и фоном отупения Аэдан.
"Стой!" - рубанул он ладонью воздух, - "Не вздумай!".
Кайдан затравленно посмотрел на него и хлопнул себя ладонью по лицу, заглотив пригоршню порошка и почти столько же облачком рассыпав по воздуху.
Дурак. Даже отец запретил брать это с со…
- Что ты наделал?! - Сойдан Кан-Каддах сам же первым и нарушил свой же запрет на разговоры. Он развернулся, почти неуловим движением, и лицо его было страшным. Голос прозвучал странно надломленным. Похоже, он подготовился ко всему, но только не к излишнему рвению своих же детей, готовых отравится, но служить ему и дальше.
Аэдан уверен что Предок и прибьет несчастного Кая здесь же. Но открывшаяся дверь взвыла жутким, нечеловеческим воем. Погасшие было её огоньки и кристаллы разгорелись алым.
Прежде чем кто-либо другой успел что-либо предпринять, отец метнулся между её створок, удержал их и рявкнул хрипло:
- Внутрь! Живо!
- Опасность! Аномалия! Опасность! - надрывалась сирена.
Подныривая под руку отца Аэд видел, как от чудовищного напряжения вздулись на ней жилы. Как они чуть светятся от текущей по ним напополам с кровью магии. Потом что-то хрустнуло и древний демон вынужден был выпустить створку. Но внутрь успели проскочить все. Даже Кайдан.
Сойдан Кан-Каддах ощупывал безвольно повисшую кисть руки другой, здоровой. Потом нажал. Хрустнуло еще раз.
- Прости… - только и сумел просипеть Кайдан Восьмой, прежде чем той же, ожившей, рукой отец ударил его под дых, швырнув на пол. Потом еще и прижал коленом, такой чахлый на вид, такой несдвигаемый.
- Веревку. - глухо сказал Сойдан.