Глава 12
«Самое тяжкое в нашем
деле – терять близких людей»
Маршал Терций Квинус, один
из основателей Легиона
Орки бежали скопом, делая вид, что в отчаянии совсем обезумели. Волах долго объяснял сородичам, для чего необходим этот обман. Новоиспеченный вождь клана спланировал точный удар в центр сплотившихся легионеров. Если оркам удастся разделить ряды – бой можно считать выигранным. Также он подозревал, что командование сил противника находилось именно там, куда они хотели напасть.
Все зависело от отваги и силы воли сторон. Волах не сомневался, что его сородичи с честью выдержат это испытание.
Джон и Шафт поплотнее сдвинули щиты. Трудно было не дрогнуть, видя с какой мрачной решимостью идет противник.
Солнце быстро восходило над горизонтом, уже довольно существенно припекая им затылки. Облака разошлись, устилая мерзлую землю ярким солнечным ковром.
По приказу Счастливчика легионеры наскоро соорудили баррикады. В ход пошло все, что попадалось под руку. Быстро растущий заслон состоял из полупустых фляг и походных котлов с палатками, амуниции и сломанного оружия. Даже трупы и ампутированные костоправами части тел сослужили живым последнюю службу. В конце концов, вышло вполне сносное заграждение, способное выдержать хотя бы один штурм.
Существенно потрепанный отряд Шафта и остатки резервов расположили по флангам, прикрывая тыл основным силам. Их сержанта отозвали к центру. Нагоняю поручили командовать первыми рядами солдат, следя за целостностью обороны. Даже с разделявшего их расстояния Шафт слышал те «знакомые места», куда посылал неповоротливых легионеров новоиспеченный лейтенант.
– Ишь как соловьем заливается, - произнес Дохляк, подходя к баррикаде. Легионер выудил из заслона полупустую флягу и начал с жадностью глотать воду.
– Ничего, им это полезно, - Мэри отобрала флягу у Юза и выплеснула остатки воды себе в лицо.
К ним подошли Зуб и Тони. Последний опирался на плечо товарища, делая вид, что его совсем не беспокоит собственная ущербность. Только тень изгладывающей его боли нет-нет, да и проскальзывала в глаза воина.
– Бедняга, – грустно произнесла Мэри.
– Не время распускать сопли ребята, – оставшийся за главного Зевота придирчиво оглядел свои подчиненных. – Мы не можем изменить свершившееся. Никто не может. Поэтому сожалеть об этом бессмысленно.
– Капрал, вы живы? Вот ведь нам повезло, – кисло проворчал Дохляк.
– И я тоже рад тебя видеть рядовой, – усмехнулся Зевота. – Легионеры, сомкнуть ряды. Живее, живее! Латники – в первые ряды. Легкая пехота – нам вас целый день ждать?!
Привычная суета помогла воинам оторваться от тягостных дум и войти в боевой ритм.
– Джон, подойди на минутку, – окликнул рядового капрал. – Возможно, я не смогу выжить в сече. Если такое произойдет, я хочу быть уверен, что ребята не падут духом. Я хочу сказать, что делаю тебя своим заместителем. И еще одно. Счастливчик предложил один трюк…
Нагоняй мог гордиться собой. Бывалый воин добился от легионеров полного подчинения своей воли. Солдаты слушались его беспрекословно, собираясь по приказу в боеспособные отряды. Первые ряды поставили щиты на землю, вторые подняли щиты вверх, заслоняя головы и шеи товарищей. Такой живой заслон выдержит многое.
– Думаешь, сработает? – Спросил Счастливчик Маркуса.
– Твоя идея – тебе виднее – усмехнулся чернокожий капитан. – Но, если все-таки выйдет, считай что получил повышение.
– В такие минуты я об этом не думаю, – солгал капитан. О повышении и продвижении по службе он думал всегда. То, что сегодня поляжет множество людей, занимало его куда меньше, чем возможность проявить себя. Солдаты были только фигурами в его партии, а жизнь оправданной ставкой.
Орки, наконец, добежали до сплоченных рядов легионеров. Игра началась.
Подобно заразе, клыкастые, расползлись вдоль баррикад, заполняя свободное пространство своими грязными, воняющими мускусом телами. Они прощупывали почву, делали пробные атаки. Наконец, орки решились сделать удар. Толпа тварей ударила в центр.
Щиты затрещали от града ударов. Несколько легионеров пали, но ряды не поддались натиску, оставшись на месте, словно были высечены из мрамора.
– Хорошо, очень хорошо. Сейчас они разозлятся по настоящему, – пробормотал Еж. – Вот тогда-то все и решится.
Калахре доверили вести один из самых многочисленных отрядов. Как и раньше, орк не стал вливаться в гущу схватки. Он вел сородичей к стоящим пока еще в стороне бойцам.
Каково же было его удивление, когда орк заметил раненого легионера, того с кем не успел покончить вчера.
«Воистину провидение направляет храбрых» – подумал Калахра.
– Вперед воины, – прорычал орк. – Сегодня нас ждет пир. Те, кто убьет дюжину мартышек, первыми проведут священный танец на их костях.
Шафт покрепче перехватил рукоять. Оружие скользило в руке, мокрой от пота. Солнце невыносимо припекало, раскаляя неудобные, жутко натирающие кожу доспехи.
Он с трудом отразил первый удар. Широкоплечий орк едва не расколол ему булавой голову. Верный щит принял на себя всю силу удара. Дохляк неловко увернулся, и вражеский меч смел с его головы шлем. Шафт заслонил товарища от удара, и ответным выпадом пробил доспех из дубленой кожи. Раненый орк отступил назад, поскользнулся на брошенной кем-то тарелке с недоеденной кашей, и шумно повалился на землю. Шафт не дал ему подняться, окончив жизнь врага ударом в сердце.
Джон зарубил неосторожного орка, раскроив ему голову лихим ударом. Мозги из лопнувшего черепа забрызгали идущих следом противников. Джон вошел в раж. Словно одержимый демоном, он перерезал врагам глотки и вспарывал животы, ничем уже не отличаясь от жаждущих крови воинов клана Совы.
Знакомый свист помог ему опомниться от опасного безумия. Чуть поодаль, орк, убивший Льдинку, разматывал свою цепь.
Дорогу Калахре преградил Зевота. Капрал попытался проткнуть орка мечом. Калахра увернулся от направленного в него острия. Меч лишь слегка оцарапал ему подбородок. Калахра прорычал и ловким, отточенным движением всадил «ворон» ему в живот. Затем он оглянулся и приготовился к новому бою.
«Ворон» с чавканьем вышел из глубокой раны капрала и, описав полукруг, устремился к Джону.
Тони сидел за баррикадой. Легионер вполне сознавал, что принимает свой последний бой, и скорее всего не выживет. Возможно это и к лучшему. На что может рассчитывать калека? На субботнее подаяние и кружку дрянного пива от сердобольных посетителей таверн. Насчет непригодных более к службе солдат Легион, как и другие регулярные воска предпочитал, не распространятся. Так, жалкая подачка перед выходом на покой. Но зато в приемном пункте об этом сообщали открыто. Так что он был предупрежден об этом заранее, а значит и винить следует только его самого.
На баррикаду полезли три орка. Подумав, что перед ним труп, один из них пнул Тони ногой, расчищая себе путь. И получил остро заточенный кол под кадык. Тони не смог удержать равновесие, и упал на землю, сумев, однако, при этом откатиться в сторону. Метательный топорик воткнулся в подсохшую от росы землю аккурат в месте, где он перед этим находился. Орки подбирались к нему с разных сторон. В поисках решения воин наткнулся на жутко воняющую флягу. Конечно, солдат сразу узнал пойло, каким баловались капралы. Выплеснутая в глаза врагу ядреная выпивка, возымела ожидаемое действие. Орк остановился, и начал слепо тыкать ятаганом вокруг себя.
Тони хотел было плеснуть и во второго противника, но не успел. На него набросился орк, держащий в обеих руках трофейные мечи Легиона. Тони увертывался, как мог, но получив болезненный удар сапогом по культе, взвыл, и на миг потерял ориентацию в пространстве. Враг воспользовался заминкой и отрезал ему уши. Орк оскалился и наколол кусочки плоти на меч, показывая жертве, насколько искусно он владеет клинком. Но к своему удивлению он не увидел ужаса в глазах легионера, зато со всеми подробностями проследил, как меч перерезает ему жилы на ногах. Орк рухнул на него, сумев подальше выбить оружие. Тони схватился с ним врукопашную и остановился лишь тогда когда почувствовал, как в него входит клинок. Легионер умер на теле изуродованного им до неузнаваемости врага.
Не успевший к нему вовремя на подмогу Шар, застал врасплох оставшегося в живых орка и на бегу срубил ему голову.
Шафт всадил клинок в брюхо клыкастому, и провернул его вокруг оси. Вопль врага захлебнулся в общей сумятице сражения.
Лагерь наполнился звуками звенящей стали и криками умирающих.
Шафт заметил Джона, схлестнувшегося с каким-то орком. Легионер собрался было помочь другу, но в этот момент начался штурм баррикады второй волной врагов.
Джон подпрыгнул. Под его ногами пролетела цепь. Калахра выругался и запустил «ворон» в очередной смертоносный полет. Чудное оружие, извиваясь и сверяя на солнце, с каждым разом все ближе подлетало к легионеру. Наконец, на излете цепь зацепилась за голень. Калахра дернул рукоять и увидел как «ворон выдирает из ноги существенный кусок плоти.
Джон опустился на колени. Услышав зловещий свист, воин из последних сил увернулся от лезвия. Джон привстал и, что есть сил, оттолкнулся от земли.
Он не долетел какого-то сантиметра до горла клыкастого, и бессильно растянулся на каменистом грунте.
Скала перевернулся на спину и увидел над собой солнце, радостно и совсем не по-осеннему сверкавшее в небесах. Светило окрашивало в радужные цвета редкие облака, проплывавшие по горизонту. Стаи птиц отлетали на юг, надолго покидая здешние места.
«Скоро и я отлечу вместе с ними, - подумал Джон. – Неважно куда попадет моя душа – в бездну миров или в астрал дожидаясь перерождения. Главное чтобы там была Золотава.»
Солнечный свет затмила фигура орка. Джон посмотрел ему в лицо. Жесткие ворсинки около рта Калахры ощетинились под странным углом. Орк улыбался, размахивая перед собой «вороном». С лезвия, срываясь и отлетая в разные стороны, капала кровь.
Понимая, что не успеет блокировать удар, Джон все же начал поднимать меч. Вдоль тела Калахры заискрились, преломляясь от наточенной стали, пятна света. Скала повернул клинок под углом, и в глаза орка ударил ослепительный солнечный луч.
Дезориентированный противник взмахнул цепью. Но Джона уже не было на прежнем месте. Скала обошел орка со стороны, и вонзил меч в бок врага. Когда Калахра начал опускаться, Джон в два взмаха отрубил ему голову и отбросил подергивающееся тело подальше, не желая подставляться под тугую струю чужой крови.
Секундой позже шальная стрела оркского лучника впилась ему в грудь.
Шафт запоздало подбежал к верному другу, и склонился над умирающим. Джон пытался ему что-то сказать, но до Грозного долетали лишь сиплые хрипы. Шафт приподнял голову товарища, облегчая тому дыхание.
– Ты…должен…вести, – Джон с трудом выдавливал из себя слова, - вести ребят…есть план. Мы, мы все и правый фланг тоже. Нужно зайти им с тыла. Только тогда мы победим, – легионер повернул голову, следя за спешащими в теплые края птицами, – ну вот и я, любимая.
Шафт отдал почести павшему солдату и поднялся. В яростном исступлении Грозный повернулся, ища врагов, но увидел только гору трупов, так и не перебравшихся за ограждения орков.
Он подошел к переводящим дух легионерам. Чувствуя себя не в своей тарелке, Грозный с силой ударил мечом о щит, привлекая к себе внимание. Как сказать измотанным бойцам, что их ждет еще один бой? И скорее всего их шансы очень малы. Встать на пути отступления озверелых тварей означало верную гибель. Но если этого не сделать, рано или поздно численный перевес противника окажет свое гибельное воздействие. И тогда все полягут здесь. И это уже без вариантов.
– Скажите, мы – легионеры? – Прокричал он им.
– Чего ты добиваешься Шафт? – Потирая изувеченную руку, произнес Шар. Солдаты жадно следили за ходом его мыслей.
– Я хочу только одного – справедливости, – сказал Грозный. – Ответьте мне: мы легионеры?!
В ответ он услышал нестройные возгласы согласия.
– В учебном лагере нам говорили, что Легион является символическим гарантом справедливости этого мира, – понемногу он овладевал их вниманием. – Так вот здесь и сейчас творится несправедливость.
Шар, разве не ты говорил, что из-за частых набегов орков, сжигающих наш урожай, крестьянам грозит голод? Кровавая Мэри, ты клялась истребить столько орков, сколько пальцев они отсекли твоему маленькому сыну, прежде чем его убить. – Он увидел решимость и готовность идти в бой на лицах друзей и продолжил. – Сегодня мы получили возможность отплатить им за все горести и несчастья. Мы – последний рубеж, отделяющих этих кровожадных тварей от мирных жителей. Так кто мы – мясо для разделки?!
– Нет, – отозвались воины. – Мы – это Легион!
И Шафт повел их за собой. Нечто знакомое всколыхнулось в темных закромах его души. Конечно, он никогда раньше не командовал людьми. Но что-то похожее уже испытывал. Или же утомленное увиденными смертями сознание сыграло с ним шутку?
В центре сражения кипела неистовая сеча. Слышались ругань и рычание. Во все стороны брызгала кровь. Каждую секунду воины падали на землю. Изрубленные на куски тела затаптывались сапогами сражающихся.
К их маленькому отряду подключились другие уцелевшие. Правый фанг спешил разделить с ними этот бой. Дождавшись последнего солдата, Шафт с грозным криком ринулся вперед. Кажется, его личной мести суждено было сбыться сегодня.
Волах ощущал мутное беспокойство. Орки теснили людей всюду. С каждым взмахом меча падал какой-то примат. Оборона противника сломлена. Еще несколько минут, и люди станут панически отступать.
И все-таки он нервничал. Чутье редко подводило Волаха. Но новоиспеченный вождь клана никак не мог понять причину своей тревоги.
Подобравшийся к нему человек был зарублен Гагахой. Повернувшись к нему, брат улыбнулся. Может, это он замыслил нечто коварное?
Передовые ряды, наконец, уничтожили последнюю линию обороны пехоты. Однако, вместо ожидаемого штаба с верховным командованием, орки увидели нацеленные на них луки легионеров.
В этот момент Нагоняй, отдал приказ. Окружающие врагов по бокам люди укрылись щитами.
Стрелы полетели кучно и прямо. Сраженные наповал, орки падали десятками.
Волах не успел отдать приказ перегруппироваться. В рядах его воинов началась давка. Он должен был предусмотреть этот вариант. Но победа казалась такой близкой, что осторожность могла сойти за трусость. Им следовало отступать немедленно.
Командовавший лучниками Счастливчик увидел, как орки поворачиваются к ним беззащитными спинами, и сжал кулаки. Теперь все зависело только от того, сколько продержатся легионеры, которым выпала участь отрезать противнику путь к отступлению. Каждая подаренная ими секунда заминки существенно уменьшала численность клыкастых.
Маркус и Нагоняй не сговариваясь дали приказ теснить врага. Теперь на орков осуществляли давление две силы: лучники, метко посылающие стрелу за стрелой, и «пресс», ломающий им кости.
Шафт непроизвольно сглотнул. На них неслись, сметающим все на своем пути потоком, вконец обезумевшие орки. Это уже не были разумные существа. К легионерам приближались почувствовавшие запах травли звери.
Миг, и лавина обрушилась на них. Сила атаки была такова, что некоторые легионеры, чтобы не упасть, встали на колено. За этим нападением последовало еще одно, куда более яростное. Враг и не думал отступать – ему не было куда.
Юз получил обухом топора по лбу и упал. На его место встал следующий, но и он долго не продержался.
Вначале Шафт сражался, укрываясь за щитом. Но вскоре понял, что попросту не сможет удержать его под натиском ударов и из-за усталости. Поставив на собственную ловкость и добротно кованые латы, он отбросил щит и не жалея себя рубил направо и налево.
По истошному крику он понял – Шар не выдержал натиска. Рвение Грозного утроилось.
Ну же мерзавцы, подходите ближе! Еще, еще! За Льдинку, за Джона. За капралов и товарищей. За семью…
Бившейся неподалеку Мэри рассекли лицо. Девушка пошатнулась и пропала в толчее боя.
Шафт почти не ощущал собственных ран. Окружающая действительность плыла перед его глазами. Легионер рубил наугад, и только по крику боли догадывался, что попал в цель.
Последняя дюжина солдат держалась из последних сил.
Его ударили по голове, бок жгла полученная неизвестно когда глубокая рана. Наконец Шафт не выдержал, и осел на землю. В последнюю секунду его прикрыл Зуб. Подставив под удар щит, воин ощерился в беззубой улыбке.
– Ты чего это рашлегся? А ну, не отлынивай от обяшанностей, – он попытался его поднять.
– Не могу. Ноги не слушаются.
– Конечно можешь. Легионер все может. Вставай. Осталось продержаться совсем чуть-чу… – Он не договорил, и с недоумением уставился на вышедший из груди острый конец чекана.
Зуб повалился навзничь, забрызгивая все вокруг своей коровью. Прямо на лежащего Шафта.
Преодолев последнее сопротивление, орки бросились в открывшуюся брешь.
На их пути к свободе встал возглавивший вторую линию обороны Еж. Капитан лично возглавил солдат. Легионеры расположились клином, собираясь разделить силы противника.
Разгадав их помыслы, Волах повел свой клан на прорыв. Гагаха не отставал от него ни на шаг.
Даже однорукий, новый вождь представлял собой огромную опасность, круша человеческие черепа, словно это были лесные орешки.
Еж бросился навстречу этому исчадию бездны.
Сметя одним махом двоих легионеров, Волах скрестил оружие с капитаном. Проворная мартышка постоянно уклонялась от ударов, либо вскользь отражала их. После нескольких секунд выжидания Волах совершил неосторожный выпад и открылся. Маркус пронзил ему бедро.
Собираясь покончить с ним, Еж занес меч. И тут Гагаха вышел из-за спины брата. Не ожидавший этого легионер опешил, и попытался отступить, но только увяз в толчее бьющихся тел. Гагаха воспользовался подаренной возможностью и пронзил капитану сердце.
– Спасибо, - с благодарностью произнес Волах.
– Не за что, брат, – Гагаха улыбнулся ему, и перерезал брату глотку.
Гагаха был вне себя от радости. Восхождение к власти оказалось таким стремительным, что у него кружилась голова. Еще неделю назад он почитал за благо подъедать объедки с отцовского стола, а теперь сам займет его место. Конечно, клан поддержит его. Всем наплевать на то кто будет у власти, главное чтобы он принес успех клану Совы. Эта битва откроет ему дорогу к костяному трону.
Последний легионер, заграждавший им дорогу, пал. Беспорядочно отступая, орки вырвались из окружения. Но и здесь они не нашли покоя.
Прилетевшие с северной стороны стрелы, словно запоздало настигшее возмездие, подкосили многих орков.
Гагаха в панике осмотрелся. Легионеры только-только начинали свой маневр, выдвигаясь вперед, чтобы вести преследование. Нет, это не могли быть они. Но тогда кто?
Новый шквал стрел подкосил добрую половину воинства клана. Пролетевшая мимо стрела задела его щеку, оставив на память алый след.
Им нужно разделиться, поодиночке лучники нанесут значительно меньший урон. Скрипя зубами, Гагаха отдал свой первый приказ собратьям.
Оки устремились к ближайшему подлеску. Гагаха и несколько потрепанных боем воинов первыми вбежали под сень деревьев. Он остановился, чтобы отдышаться.
Неожиданный поворот событий совсем выбил его из колеи. Минуту назад он купался в лучах славы, а теперь готов был пожертвовать всеми пальцами на руке, только бы Волах был жив и приписал это поражение себе.
Ничего, мартышки заплатят за унижение. В следующий раз уже не орки будут спасать свои шкуры.
Отошедший подальше от остальных воин заметил странную тень, затаившуюся среди колючих терновых кутов. В силуэте он узнал человека с очень странным взглядом. Он уже собирался позвать вождя, когда молния, стремительным синим росчерком пронзила зазевавшегося орка, испепелив тому легкие.
Странного человека обступили человеческие латники, готовые защищать его даже ценой своей жизни. Вокруг опешивших орков появились и другие люди – одни в легких хламидах, другие в прочных доспехах.
«Маги, – догадался Гагаха. – это человеческие маги!»
Руки чародеев осветились лазоревым заревом. Камни в навершиях посохов сверкали необычайно ярко. Маги вполголоса завели литанию.
Уйти от чар никто не успел. Ветвящиеся молнии одна за другой впивались в орков. Неведомая сила разрывала их на части, испепеляя и поджаривая лучше всякого пламени. На полянке разлился запах горелого мяса и нежный, приятный запах, всегда приходящий после дождя.
Через несколько мгновений все было кончено. Чародей, появившийся первым, спокойно ждал, пока его коллеги обойдут пораженных орков, ища выживших.
Вскоре к нему подошел один из них:
– Двое выжили, мессир Морран.
– Мы уже не состоим в круге магов, Пин, – улыбнулся маг. Он снял с головы капюшон и поморщился от веявшего тут запаха. Глаза мага переливались радужными оттенками, не останавливаясь на каком либо одном и доли секунды.
– Да, конечно, вы правы, но я не могу обращаться к своему бывшему наставнику в какой либо иной форме, – улыбнулся Пин. Его глаза тоже наполнялись меняющейся палитрой красок.
– Придется учиться, – жестко ответил Моран. – Здесь не Башня. Привыкай. Два говоришь, – он перевел тему разговора. – Нам хватит и одного.
Он кивнул солдатам и те добили одного из двух уцелевших.
Если эксперимент удастся, и зондирующее сознание заклинание успешно наложится – маги получат знания о местоположении не только племени Совы, но других кланов.
Маги и их сопровождение направились к лагерю, неся с собой потерявшего сознание от жгучей боли последнего и самого недолговечного вождя клана Совы.
Капитан О’Нил успешно пресек попытку уцелевших орков вновь сплотиться для боя. Отряды солдат отсекли измученного боями противника от леса и близлежащих полей и дали скоротечный бой. Сопротивления почти не было. Раненых среди вражеских солдат тоже. Равно как и выживших.
Подкрепление, как и ожидалось, пришло в срок. Вербовка в близлежащих городах и поселках прошла более чем успешно. В обескровленный Легион должны были влиться новые силы.
Солнце над полем боя засветило пуще прежнего, к сожалению не делая его краше. Мертвые лежали вповалку. Орки и люди обнимались, будто братья или – что еще хуже – словно любовники. Из груди павших торчали обломанные древка копий, иногда чуть покачиваясь на ветру.
Солнце яростно сияло, отдавая последнее в этом году тепло. Светилу будто нравился вид щедро орошенной кровью земли. Вился пар. Недавно текшая в венах жидкость остывала и всасывалась в почву. На следующий год тут будет славный урожай, если конечно сеющий не убоится недоброй славы этого места.
Весь оставшийся день, а за ним еще один, легионеры ходили вдоль лагеря, собирая павших и раненых товарищей. Целители, конечно, старались во всю, но даже они понимали, что многие люди скоро умрут. Из семидесяти солдат они спасли только четверть.
Кузас, бывший у целителей за главного, устало перевел дух. Он и раньше штопал раненых. Но никогда в таком количестве. За день он не раз в отчаянии сцеплял руки, когда перед ним умирал очередной солдат. Как же вели себя его коллеги в более локальных конфликтах? Когда счет за одно сражение идет на тысячи. Рыцари с их закованными в железо телами почти не несли потерь. Кроме того, как знал Кузас, их старались брать живьем ради выкупа. А был ли шанс выжить у простого солдата? Такого, как этот сидящий перед ним парнишка, совсем молодой, но уже познавший смерть в лицо.
– Это все, на что я способен. Извини, но мои силы иссякли уже давно, - печально сказал он пациенту.
– Ничего. Я могу стоять и говорить. Это уже успех, - не весело пошутил Шафт.
Целитель увидел на его лице печать грусти. «Представляю, как много ему довелось пережить», – подумал он.
– Нет, не представляешь, – бросил ему вслед Грозный, заставив Кузаса невольно передернуть плечами от удивления.
Глава 13
«Что?! Легион это надолго?!»
Рядовой Зан, убит при попытке
дезертирства.
Орков легионеры свалили в один ров и закопали.
Своих солдат они бережно положили на по-умному сложенные колоды. Увидев, что собираются сделать воины, маги предложили свою помощь.
Сухая древесина зажглась сразу же. Пламя взвилось до небес, отдавая своеобразную честь доблести погибших.
Счастливчик отстраненно смотрел на огонь. Самое время праздновать блестящую победу, но ему было гадко на душе. Он предложил блестящий план – это верно. Но участвовал ли он в сражении? Нет, руководил издали. Как и подобает главнокомандующему. И все же, почему у него сложилось такое впечатление, что капитан струсил и вместо себя пустил на убой Маркуса и Шрама? Будь проклята Кассандра! Пусть сгинет в огне старая ведьма, заложившая в его душе сомнения.
Стоящий по стойке смирно Шафт, напоминал каменное изваяние. Возле него находился пошатывающийся, еще не отошедший от целительной магии Дохляк. Время от времени Юз шмыгал носом, сетуя на простуду и украдкой утирая слезы.
Так много ребят погибло за один день. «Брюхо, Букварь, Джо – я не забуду вас», - думал Шафт. «Тони Кактус, Шар, капралы – я не так хорошо знал вас, но в лагере мы породнились и вместе давали клятвы верности Легиону. Мэри, Зуб, Джон и Золотава. Все вы так много сделали для меня».
Поддавшись наитию, он вышел, и поднял меч в прощальном салюте. Солдаты обернулись к Шафту. И тогда он произнес:
– Легионер умер. Вечная слава легионеру!
– Легионер умер. Вечная слава легионеру! – Прокричали воины. Их мечи покинули ножны, отдавая последние почести умершим.
– А потом я убил их вождя. Ровненько так перерезал его глотку. Простак даже ничего не почувствовал. Смотрю – все затихли. И только краем уха слышу странный свист. Вжик-вжик! – Юз детально показал полет стрел и театрально заломил руки, давая понять трагизм сцены. – Я еле успел поднять щит, – бутылка вина временно исполнила роль укрытия. – Дальше смотрю – здоровенный орк заходит капитану за спину. Метра два в высоту – не меньше.
Со всех сторон раздались тяжкие вздохи. Новобранцы неотступно следили за повествованием Дохляка. Каждый день они напрашивались с ними в таверну и ставили на почин вино или эль. Тогда главный сказочник Легиона заводил свои басни, буквально каждый новый день обрастающие новыми подробностями.
– Ну конечно я не бросил его на произвол судьбы. За что и заработал это, – Юз показал коряво сшитый шрам и здоровенную шишку на лбу.
Новобранцы зааплодировали. Кто-то откупорил новую бутыль. Красная жижа расплескалась по чашам. Прозвучали ободряющие тосты. Прошло полтора месяца после тех событий. Форт был достроен. Кампания началась, но немного затормозилась из-за скорой зимы. Орки уже не так наседали на земли людей, предпочитая разовые набеги затяжным военным действиям. Нагоняй стал лейтенантом уже официально. Шафта и Дохляка возвели в чин капралов, и дали надбавку за проявленное мужество во время боя.
Он обвел посетителей таверны чуть мутноватым от выпитого взглядом, и к своему удивлению, приметил старого знакомца – виконта Траста. Рядом с ним сидел завернувшийся в полы тяжелого расписного плаща судья. Между ними завязалась короткая, но яростная беседа. Траст размахивал руками, а судья тихо хихикал над жестикуляциями собеседника. В конце разговора к ним подошел стоявший до этого в стороне охранник виконта, и протянул судье плотно упакованный сверток. Не говоря больше ни слова, Траст поднялся и поспешно вышел из галдящего заведения. Судья посидел еще некоторое время за кружкой эля, и тоже начал собираться.
– Да сколько же можно братцы, – громко говорил, где-то в углу подвыпивший мельник. – Орки истязают простой люд уже ни один месяц. Никакой управы на них нет. А вот эти, – он указал пальцем на легионеров. – Просто сидят на наших шеях, и жрут нашу еду. Им казначеи, видите ли, платят за нашу безопасность. И что? Как убивали, так и убивают. На прошлой неделе сожгли ферму Грогеров. Вчера убили семью Севентеров. Как, спрашиваю вас, это следует понимать?
Дохляк грязно и на все лады выругался. Новички начали поглаживать пояса, ища изъятые на время увольнения мечи. Шафт только головой покачал.
К сожалению люди никогда не помнят сделанное для них добро. Зато всегда оценят огрехи других. И мосты братской любви рушатся как картонные замки. Люди слабо верили басням легионеров про их бои с орками.
– Братья! – В таверну ворвался еще один крестьянин в прокопченной одежде. – Беда. Семью Пеннингов убили. Их дом сожжен дотла.
– Нет, братья односельчане, я вам вот что скажу: нужно перебираться в город, – деловито сказал трактирщик. – Там, говорят, новая сила появилась. Кличут себя бюргерами. Образуют ремесленные профсоюзы. Конечно, десятину градоначальнику отстегивают, да и про казну не забывают. Но и их теперь никто из шаек не трогает. Кто-то из благородных хотел было прикрыть их дельце, а не получилось. Тут же прервали важные поставки товаров, что влетело в копеечку. Дворянин послал жалобу, а его почтовая переписка куда-то пропала. Вот так-то.
– Если куда и поеду, – высказался выглядевший зажиточнее всех крестьянин. – Так это в герцогство Анвертинг. Фридрих Рыжебородый разбойникам спуску не дает и крестьянам там вольнее живется, чем у других господ. Нет, конечно, хуже чем здесь, но там орков нет.
Шафт поднялся, и покачиваясь, пошел к выходу. И здесь прошлое нашло его. Его лоб покрылся испариной, глаза слегка затуманились, а лоб покрылся липкой испариной. Семья, друзья, невинные люди… Сколько их еще должно погибнуть чтобы насытить жажду крови безумных тварей.
У двери он столкнулся с судьей. Взглянув в глаза человеку, когда-то осудившему его насмерть, Шафт в мгновение ока пропал в безумном водовороте видений-полутеней. А потом разрозненные куски сложились в очень ясную и осознанную картину.
– Дело улажено, – несколько растягивая слова, произнес Бост.
– Великолепно, – Траст успокоился, и перестал нервно барабанить пальцами о столешницу. – Сколько на этот раз?
– Двести серебряных марок, - осклабился судья.
Стоявший позади своего сеньора Блад присвистнул. Это была его плата за полгода службы.
– Почему дороже, - спросил Траст.
– Третья семья за две недели. Люди начинают подозревать, кроме того дворянство начинает подкапываться под наши дела, – начал перечислять судья. – Моя плата увеличивается пропорционально заботам.
– Ладно, - прервал его Траст. – Блад, передай судье нужную сумму.
Телохранитель вытянул из внутреннего кармана тугой сверток, и доложив туда несколько крупных монет, передал его Босту.
– Надеюсь, таких проблем, как в первый раз не было, – осведомился виконт.
– Нет, списки оказались верны, - доложил ему Бост. – Семья жила особняком. Готовых вступить в наследство родственников не обнаружено. Официальная причина – крестьяне сами виноваты, рискнув поселиться вблизи от орочьих лесов, – Бост довольно ухмыльнулся. Было видно, что он доволен собственной изобретательностью.
Начавшаяся недавно кампания против орочьих кланов как нельзя кстати прикрывала их темные делишки. Никто не станет выпытывать о внезапной кончине целой семьи. Зачем? Сказания о кровавых похождениях орков знакомы всем.
– Отлично, – виконт дал ему понять, что разговор окончен, и направился к выходу. – Прощайте Бост.
– До следующего раза ваше высокоблагородие, – Бост позволил себе прыснуть в кулак.
Начавшийся когда-то как невинная беседа разговор, со временем перерос в обоюдовыгодную сделку. Траст наносил «визиты» примыкавшим к его владениям жителям, после чего семьи неожиданным образом гибли. В течение месяца их бесхозные территории официально становились его собственностью. За умеренную плату скромный блюститель закона Вольницы отводил не только свои, но и чужие глаза от проступков виконта. Для Боста настоящей удачей стало неожиданное открытие, сделанное им несколько позднее. Виконту «нравилось» убивать людей. А перед смертью делать с женщинами кое-что еще. Его телохранители берегли не только тело, но и секреты, так как были столь же порочны, как и их сюзерен. Это обстоятельство открыло перед скромным чиновником огромные возможности оказывать давление на Траста.
Траст скрипнул зубами, но не ответил на дерзость. Благородно приосанившийся силуэт мелькнул в темном дверном проеме. За ним неотступно следовали две тени.
Шафт очнулся от наваждения. Нелепо моргая, он пытался осмыслить увиденное. Голова заработала, в сумасшедшем темпе слаживая кусочки мозаики в ясную картину.
Неужели виконт и правда в этом замешан? Значит и судья с ним.
Ему вспомнилось с таким трудом забытое прошлое. Странное присутствие у скромных фермеров дворянина. Его нелепое желание помочь тушить пожар. И почти маниакальная уверенность в том, что юноша виновен. Конечно, это было сделано для того чтобы скрыть следы собственного преступления. Кому поверят скорее – безродному или благородному? Как же спокойны были их лица, ни чуть не пораженные увиденным. А то нежелание, с каким подкупленный судья передал смертника в распоряжение Легиона.
Каким же глупцом был Шафт с его наивным желанием отомстить. Жажда отмщения перебила доводы рассудка. Он изливал свою ненависть, на каких-то выдуманных врагов. Стал свидетелем множества смертей из-за почти детского желания восстановить справедливость. А теперь оказалось что все проделано напрасно…
Но так ли? Называть гибель друзей, готовых пойти ради тебя на смерть нелепой, это кощунство. Легион научил его сражаться, подарил надежду. Этого Шафт не забудет никогда.
Что же теперь? Неужели опять глупо мстить всем виновным? В глубине души он устал от смертей. И знал, что его семья не одобрила бы действий родственника. Но Шафт также знал, что оставить все как есть, означало бы совершить самый гнусный поступок в его жизни. Нужно вывести их на чистую воду.
Он бросился вслед за Бостом. Внушительных размеров судья вперевалочку шел между новеньких, недавно покрашенных домов, расположившихся друг от друга на приличном расстоянии.
Шафт догнал его у темного закоулка, где-то на окраине поселений.
Бост вздрогнул и пискляво вскрикнул, когда чья-то рука больно сжала его плечо. Легионер развернул судью к себе лицом и пристально вгляделся в его поросячьи глазки.
Бост узнал его. От страха ноги отказались повиноваться ему. Он хотел было осесть на землю, но Шафт держал его крепко.
– Говори все что знаешь, – Грозный сказал эти слова шепотом. В затихшем укромном местечке они прозвучали особенно зловеще.
– Паренек, это ты о чем? Иди-ка ты своей дорогой. Давай быстрее, пока я не передумал и не позвал на по…, – судья согнулся от мощного удара в пах.
– Может это освежит твою память, – также тихо сказал Шафт.
Краем зрения Бост увидел приближающихся к ним людей и опять попытался свести разговор на нет.
– Парень, ты только что ударил судью. Теперь тебя уж точно могут посадить… – Шафт ударил его по лицу. И сломал Босту нос.
К ним подошли маячившие позади люди.
– Грозный, опомнись. Извините его. Он, наверное, слегка хватил лишку, – подоспевший к ним Дохляк сотоварищи встал между Шафтом и судьей.
– Не вмешивайся Юз, – Шафт все так же неотрывно смотрел в глаза судье.
– Какой же ты дурень, – в сердцах бросил Юз. – Если об этом поступке узнают…
– А что тебе дало основания полагать, что о нем узнают? Если не найдут тела всегда найдется правдоподобное объяснение. Скажем, на прогуливающегося близ лесов человека напали орки.
После этих слов судья сломался и сбивчиво выложил им все, что знал. Во время рассказа Бост изо всех сил старался обелить себя перед ними, но получалось у него это скверно. Пугливо вглядываясь в скрытые сумерками лица, судья искал хоть толику сочувствия, но находил лишь омерзение и желание всадить ему под ребра нож.
После окончания принудительной исповеди легионеры только и могли, что обескуражено переводить взгляд с судьи на Шафта.
– Сочувствую друг, - голос у Юза дрогнул. – Если что - можешь на нас рассчитывать.
– Да, ваши показания окажутся весьма полезными сведениями на суде, – торопливо произнес судья. – Со своей стороны я обещаю приложить все усилия, чтобы привлечь виконта к ответственности.
Шафт хотел было кивнуть, но так и замер на месте. Какие показания? Какое правосудие? На что он надеялся? Траст – дворянин, а судья продастся тому, кто заплатит больше. Он опять хочет идеализировать ситуацию. Устроить разбирательство по всем правилам и, конечно же, победить. Ведь добро всегда побеждает. Теснимый зверствами сильных мира сего, народ с готовностью слушал странствующих сказителей, принимая за чистую монету их россказни. По этому пути собирался пойти и Шафт. Нет, он не поведет себя столь же глупо в очередной раз. Виконт умрет сегодня же. И пусть его душа отправится после этого в бездну, только бы Траст пошел туда первым.
Он бросил судью в лежащие неподалеку помои и, стараясь не медлить, двинулся в сторону гостиницы. Постоялый двор «У старого Поля» конечно, был дырой, но самой лучшей в округе. Вне сомнений виконт поселился именно там.
– Мы с тобой, – начал было Юз, но Шафт вскинул руку, заставляя его замолчать.
Грозный остановился и внимательно посмотрел на друга.
– Я знаю, друг мой, ты готов пойти за мной хоть на край света, и даже дальше. Мы столько пережили, что, пожалуй, даже если бы к нам пришла смерть – мы встретили бы ее во всеоружии. Однако, в этот раз я пойду один. Есть битвы, когда одиночество нам во благо. Ступайте в казармы с чистой душой. Вы мне ничего не должны.
Легионеры подчинились. Они нехотя уходили, постепенно исчезая в густых осенних сумерках. Шафт не узнавал себя. Откуда взялись у него эти таланты? Раньше он и за отарой овец и коров не мог уследить. А теперь его безропотно слушаются люди. А эти ужасные видения. Сегодня его посетило одно из них прямо в таверне и оказалось чистейшей правдой. Что с ним происходит? И почему?
Холодный северный ветер задувал под скудную армейскую одежку, холодил напряженное тело. Крестьяне давно распродали свой товар, и готовились встретить зиму в тепле и достатке. На улочках маленького поселения было пустынно и угрюмо. Его сердце колотилось в сумасшедшем темпе. Руки сотрясала дрожь. Он знал – это не из-за страха. Просто натренированное тело готовилось перейти в боевой режим.
Изо рта мелкими струйками вырывался пар, тут же таявший в непроглядной темноте.
Вскоре он вышел к нужному зданию. Двухэтажный невзрачный дом, построенный из серого известняка и бурой глины. Строение казалось ненадежным, но на самом деле давало хорошую защиту от дождя и холода.
Шафт направился в сторону примыкавшей к гостинице конюшне. Часто бывая в этих местах, он слышал, что у хозяина была плохая репутация. Его гости часто оказывались вне закона. Они покидали дом не через главную дверь. Существовала еще одна – возле конюшни.
Еще у поворота Шафт увидел выходящего из задней двери человека. Он не обратил бы на него внимания, но у того были знакомые цвета на плаще. Поющая на красном фоне птица горнушка была гербовой эмблемой виконта Траста.
Шафт подошел к нему.
– Еще шаг, и будешь собирать свои внутренности по земле, - воин обнажил меч и угрожающе направил его в сторону Грозного.
Шафт даже не сбавил скорость, чтобы осмыслить сказанное. Солдат ударил, стараясь попасть в сердце. Шафт с легкостью обошел его и воткнул припрятанный до этого нож под кадык. Человек молча осел вниз.
Шафт подобрал выпавший меч и вошел в дом.
Свет от поставленной на тумбу свечи мерно распространялся по помещению, отбрасывая на стену призрачные тени. Он не стал брать с собой догорающий огарок, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания.
Возле поворота он едва не столкнулся с еще одним стражем. Перед смертью мужчина успел позвать на помощь.
У входа на лестницу появились двое из личной охраны виконта. Как там их? Блад и… Да какая к демонам разница.
Из одежды на них были только подштанники. Зато имелось оружие. Пока один, имени которого Шафт так и не вспомнил, двинулся к нему, другой прилаживал стрелу к ложу арбалета.
Только самострел повернулся в его сторону, Шафт начал действовать. Метнув нож в приближающегося Блада, легионер бросился на неважно отделанный рубанком пол.
Он ловко откатился за выступ стены, уходя от удара мечом. Клинок противника застрял в досках. Шафт полоснул его по горлу и, не добив, оставил корчиться в агонии. Оставшийся страж, не имея больше стрел под рукой, отбросил арбалет.
– Сдаюсь на милость, - такими были его последние слова перед смертью.
Шафт знал, что они присутствовали при виконте во всех его темных делишках. И не меньше его повинны в них. Единственной милостью для них было острие меча.
Что-то мешало ему двигать левой рукой. Повернув голову, Шафт увидел застрявшее в предплечье древко болта. Наконечник лишь немного не достал до шеи. Он обломал древко. Нужно торопиться. Скоро боль станет невыносимой, и он потеряет сознание.
Невдалеке хлопнула тяжелая, обитая железом дверь. Виконт.
Шафт бросился в погоню.
Юз и Нагоняй, чуть ли не бегом спешили к месту происшествия. Дохляк действительно направился с остальными в лагерь. Но не затем чтобы сидеть в бездействии. Он подошел к единственному человеку, который мог им помочь.
Нагоняй был очень, очень зол. Поступок мальчишки испортит репутацию Легиона. Могут возникнуть проблемы с местным населением. И где тогда они найдут поддержку. Их ряды перестанут пополняться, а цены на еду возрастут стократно.
Нагоняй был жилистым человеком средних лет, с приобретенной им еще в молодости армейской выправкой. Виски лейтенанта тронула седина. Он всю жизнь старался держаться установленных другими правил, и никогда не имел проблем. Такая ситуация была ему в новинку.
– Вот ведь дурень, – в сердцах пробурчал Нагоняй. – Сам поставил крест на своей карьере.
– А как вы бы поступили на его месте, лейтенант? – Спросил его Юз.
– Я, – Нагоняй задумался.
Легко судить кого-то со стороны. Но произойди это с ним, вполне возможно, что и он сам поддался бы этому порыву.
– Будем надеяться, что он не успел сотворить неисправимое, заключил лейтенант.
– Вот это место, - один из солдат указал на закоулок между домами, где они в последний раз видели Шафта.
С восточной стороны послышался гомон. Люди гневно кричали, слышался женский визг. Ночная тьма осветилась заревом факелов и фонарей. К ним приближалась разгневанная толпа. Их вел Бост. Он успел переодеться в чистую одежду, при более детальном осмотре оказавшуюся мантией судьи.
Бост подливал масла в огонь, разжигая в людях ярость и ненависть. Когда человек перестает чувствовать себя в безопасности, он становится неуправляем. И очень опасен. Хуже этого только столпотворение разгневанного народа. Люди осознали, что им угрожают не эфемерные, живущие, где-то в лесах орки, а их сосед. Виконт, который должен был быть их союзником, убивал и насиловал родных. Эта новость взбудоражит даже самые холодные умы.
– Ой, будет нам больно, - обмолвился крайний слева солдат.
Бост осадил людей перед самым их носом, и торжествующе взглянул на легионеров:
– С нас хватит тирании Траста, – объявил он им. – Мы больше не хотим бояться, что, уезжая, больше не увидим их. Выбирайте с кем вы – с супостатом или с нами.
Открыв правду, Бост понял, что его ждет участь виконта. Когда о его сделках узнают, судью как минимум повесят. Нужно было действовать быстро. Он созвал людей, и вкратце обрисовал им положение дел, забыв конечно упомянуть в зверствах свою персону. Попробуй кто-то теперь обвинить его, и нахала возьмут на вилы.
Нагоняй тоже соображал быстро.
– Легион всегда защищает невиновных, – отчеканил он.
– Отлично, – в тайне судья надеялся, что легионеры попытаются на них напасть, и будут исколоты насмерть. Тогда бы никто больше не знал об истинном положении дел.
Внезапно к ним выбежал сам виконт. Траст выглядел напуганным. Его преследовал человек в гражданском. В руке у последнего имелся меч.
– Помогите, он хочет убить меня, - взвизгнул Траст. Тут он увидел знакомое лицо. – Бост! Ты здесь? Ты, вонючий мешок с гноем, это твоя вина. Ты оставил ему жизнь.
– Здесь нет поддержки убийце наших семей,- высокопарно заявил судья. – Именем данного в мои руки самим королем права судить в Вольнице, приказываю взять тебя под стражу.
Траст отступил на шаг, и в панике огляделся. Крестьяне попытались связать ему руки, но он вырвался. Отобрав у кого-то вилы, он всадил их в упитанный живот судьи.
– Захотел стать символом для народа, – прошипел он Босту. – Получай.
Судья упал, сбив с ног несколько поселенцев.
Виконта подняли на руки. Начали сдирать с него дорогие одежды и вырывать волосы. Толпа не знала пощады.
– Погодите, - сказал им Шафт. – оставьте его мне.
– Ступай в казармы парень, - начал было уговаривать его Нагоняй, но Грозный его не слушал.
– Он убил мою семью. Кто как не я имею право лично казнить его.
– Твоя рана, - произнес, указывая на торчащий обломок стрелы, Юз.
– Это пустяки по сравнению с тем, какая дыра образуется у него, когда я с ним закончу. Дайте ему меч, – он обратился к легионерам.
Нагоняй вытянул спрятанный под плащом клинок. Жители обступили их кольцом, закрывая виконту путь к отступлению.
Траст только усмехнулся ему.
Первый же удар дворянина распорол Грозному одежду. Второй оставил кровавый след на щеке. Виконт продолжал атаковать, и каждый его выпад заканчивался новой царапиной Шафта. Он теснил легионера, не забывая посматривать по сторонам, ожидая каверзы от крестьян.
Шафт ослабел. Рука болела. Старые раны почти открылись. Он уже не был так уверен, что поступил правильно.
Траст держался той руки, в которую вонзился арбалетный болт. Выждав подходящий момент, виконт блокировал удар Шафта крутнулся вокруг своей оси, и оказался за спиной Грозного. Свободной рукой виконт сдавил увечное плечо.
Шафт с криком осел на холодную брусчатку.
– Запомни этот миг, холоп, – зло сказал Траст. – Многие идиоты вроде тебя возомнили, что имеют какой-то вес в нашем мире. Они считают себя героями-освободителями от пут власти. Глупцы. Вы не понимаете, что людям всегда нужны те, кто будет ими править. Даже через тысячи лет. Короли сгинут, придут аристократы. На юге Клинка есть считающий себя оплотом свободы Союз Вольных Городов. И там есть правящая элита. Так называемая палата общин.
Вы здесь считаете себя свободными крестьянами. Но почему-то, когда случится беда, зовете стражу. Постоянно требуете от нас, высокородных защиты или отдать под аренду землю. Скажи мне – где тут свобода?
Ты ушел от плахи. Выжил в сражениях, и вместо того чтобы жить своей жизнью, лежишь теперь передо мной. Видимо ты решил, что Легион дал тебе право общаться со мной, как с равным?
Шафт с трудом поднялся. Встал в боевую стойку. Собрав последние силы, он сделал выпад. Виконт отошел в сторону, и Грозный вновь распластался на земле.
– В Легионе тебе дали иллюзорную надежу стать равным, - продолжал над ним измываться Траст. – Научили держать меч. Меня с пеленок учили фехтованию. Неужели ты всерьез думал одолеть меня в бою? Сейчас я закончу с тобой. А потом разгоню скот, невесть что возомнивший о себе.
Люди обеспокоенно переглянулись. Грозный понял – если он погибнет, Трасту сойдут с рук все злодеяния.
Шафт дождался, когда виконт склонится над ним, и лягнул его ногой в пах. Траст согнулся, держась за ушибленное место. Шафт сбил его с ног и взял за ворот.
– Кулачному бою тебя не научили? – Бросил ему Грозный. – Это забава черни. И в этом ты нам не ровня. Ты говоришь, нам нужен правитель? Возможно, но кто его выбрал? Люди, простые и убогие. И только с нашего разрешения вы правите.
Это за отца, – его колено встретилось с головой виконта. От удара передние зубы залетели аристократу в глотку. Остальные посыпались на любовно уложенные жителями камни.
– За мать, и сестру – кулак сокрушил челюсть противника. Виконт упал, захлебываясь собственной кровью.
Шафт отполз от него. Рана на боку открылась. Он почти потерял сознание от боли.
К нему бросились со всех сторон. Взяли под руки, что-то говорили.
На виконта больше никто не обращал внимания. И напрасно. Траст подобрал меч, и направился к Шафту.
Грозного поздравляли, женщины оплакивали его судьбу. Вдруг его посетило неприятное предчуствие.
Извергающая злость и ненависть язва разверзлась за его спиной. Он начал поворачиваться. Поддерживающие его друзья вынуждены были последовать его примеру.
Юз широко раскрыл глаза. Нагоняй выругался. Траст приблизился к ним на опасное расстояние. Легионеры не усевали отразить его удар.
– Ты забыл упомянуть других убиенных, – прошамкал виконт.
– За всех твоих жертв, - прошептал Шафт.
Он оттолкнул Юза, и выхватил клинок из его рук. Траст напоролся на лезвие. Он повалился под ноги простым крестьянам, и умер, срыгивая благородной кровью им под ноги.
Шафта снова подхватили. Руки людей были холодными. Обдувающий его ветер казался испепеляющее горячим. Кожа липкой. Пот? Нет, это его собственная кровь.
Вдалеке, на самой границе зрения, полыхнула первая зарница зарождающейся зари. Неужели прошло столько времени?
Кружилась голова. Он перестал видеть окружающий мир. Все закрутилось в бешеной карусели событий.
Победил ли он или проиграл?
Неважно. Теперь все, так или иначе, закончилось. Ему больше не нужно мстить, убивать и ненавидеть. Конец…
«Нет, мой мальчик, – произнес до боли знакомый голос в его голове. – Это только начало»