Глава 10
«Сражение это состоялось
близ северного тракта, недалеко
от Зэльдинского перепутья.
Враг имел внушительное преимущество
в силах, но на мужество и отвага
легионеров сравнивали шансы…»
Отрывок из летописи Легиона –
официальном историческом документе
повествующем обо всех боевых действиях
легионеров на суше и на море.
Ночь незаметно опускалась на предстоящее поле битвы. Тени исчезали, расплываясь в сгустках полумрака. Сумерки скрыли кругозор, смешали и исказили очертания пейзажа.
Казалось, даже лесное зверье притаилось, чувствуя нервное напряжение противоборствующих сторон. Словно непримиримые враги – порядок и хаос, люди и орки часто сталкивались между собою. И то одни, то другие одерживали верх соперником.
Невидимая клепсидра рока отсчитывала последние капли спокойствия. Вязкие и тягучие они падали вниз, перечисляя будущие жертвы бойни.
Со стороны леса доносились приглушенные проклятия и похрюкивание. Поскрипывали голые ветви падубов, а может это лешие в нетерпении разминали свои чудовищные конечности. Холодный ветер пригласил листья на танец, и они закружились с ним в грустном хороводе.
Со стороны форта не доносилось ни звука. Настроение людей как ничто другое сейчас отражало дух Легиона. Нерушимое, уверенное в собственных силах оно на своем примере доказывало, что этот бой лишь один из многих, в котором Легион одержит победу.
Но вот между затихших легионеров начала прокрадываться темная фигура…
Мир замер и напрягся. Случайная птица, пролетавшая над опушкой, заметила множество силуэтов, держащих блестящие предметы…
Внезапно вся живность сорвалась с насиженных мест и, оглашая окрестности сумасшедшим воем и карканьем, понеслась прочь. Зверье, во что бы то ни стало, стремилось покинуть место, облюбованное смертью.
На дно клепсидры упала последняя капля…
Пол старался идти неслышно. Он крался вдоль симметрично расположенных палаток и шатров, вмещающих в себя спящих солдат. Мысль о том, что он вскоре обретет свободу, согревала его пуще костра.
Сознавая, что для воплощения плана нужна проворность, Пол избавился от громоздких доспехов, оставив при себе лишь кинжал. Он запросто обошел постовых и дремлющих бойцов.
Пол не догадывался, что за ним следили. Капрал по кличке Пластун, по приказу Счастливчика наблюдавший за возможным предателем, держался в десятке метров от него. Капрал мог в любое время поднять тревогу, но желал удостовериться на все сто, что перед ним именно тот человек.
Пластун слабо верил, что любой вменяемый человек может шпионить в пользу орков. У легионеров тем более не должно было быть на это причин.
Пара петляла по лагерю, представлявшему собой правильный прямоугольник, вытянутый вдоль леса. Возле недостроенных стен лежали неровно отесанные колоды и строительные принадлежности. Немного дальше виднелись рвы и ряды острых кольев. Возможно, такое нагромождение препятствий и не остановит врагов, но уж точно задержит.
Пол с опаской приближался к вышке. Он нервничал и пытался унять дрожь в теле. Легионер знал, что в случае неудачи поплатится жизнью. Вождь обещал отдать его в лапы Серпа, попытайся воин его обмануть.
Пол вытянул кинжал и приготовился к нападению, но за спиной раздался голос, от которого легионеру стало не по себе:
– Куда-то собрался, капрал? – Лениво растягивая слова, произнес Пластун.
Воин стоял в нескольких метрах от предателя с вытянутым из ножен клинком.
– Вечерняя прогулка, – оборачиваясь, выпалил Пол.
– Наслаждайся ей вволю, так как она последняя в твоей никчемной жизни.
Капрал набрал в легкие побольше воздуха и приготовился поднять тревогу. Пол, почти не целясь, с полуоборота метнул кинжал в так некстати появившегося соперника. Он промахнулся. Кинжал ударил капрала рукоятью и отлетел в сторону. Не дожидаясь пока противник опомнится, предатель набросился на него и столкнул плечом в ров.
От неожиданности Пластун выронил меч. Ругаясь последними словами, он начал выбираться на поверхность, цепляясь руками за мерзлые комья земли.
Не дожидаясь, когда капрал вылезет, Пол бросился к лестнице. На половине пути его окликнули, но легионер упорно лез вперед и остановился только, когда к его горлу приставили меч.
– Какие демоны тебя мне принесли? – произнес дозорный. – Рассказывай или отправляйся в бездну.
Товарищ по наряду внимательно следил за движениями незваного гостя.
– В лагере предатель. Поднимайте тревогу, – Пол сказал первое, что вертелось на языке.
Как ни странно, но солдаты ему поверили. Один достал рупор, второй отвел меч. Пол отреагировал моментально. Предатель с размаху заехал ближайшему солдату в висок, и тот, перегнувшись через перила, упал вниз, на колья.
– Что за… – Второй воин отбросил рупор и потянулся к мечу.
Пол подобрал клинок, выпавший из рук убитого им легионера, и рубанул наискось. Дозорный парировал перекрестным ударом. Пол сократил дистанцию и боднул соперника лбом, сломав тому нос. Легионер взвыл и попытался отстраниться, но предателю терять было нечего. Он проскользнул в миллиметре от вытянутого в его сторону меча, обошел противника с левого фланга, и зажал горло в мертвом захвате. После нескольких секунд, показавшихся Полу вечностью, дозорный прекратил брыкаться, царапаться, хрипеть и, наконец, дышать. Труп выскользнул из его рук и осел на доски.
Не теряя драгоценного времени, Пол достал из потаенного кармана два врученных шаманом камня и стукнул их друг о друга. От их соприкосновения образовалась ослепительно розовая вспышка, видимая только оркам.
В этот миг Пластун выкарабкался изо рва и благим матом дал понять, что он думает о тех, кто предает Легион.
Как только форт осветила чародейская вспышка, орки и лешие пошли в атаку.
Клан насчитывал около трехсот мечей и столько же луков. По правде сказать, лучники из орков были не ахти какие, но лешим потребуется хорошее прикрытие. Спрятавшись за щитами, легионеры не смогут воспрепятствовать их приближению.
Вторым их козырем было шаманство – древнейшая из форм магии в Райне. Хотя с годами орки утратили большую часть своих знаний. Теперь потомки владели лишь жалкими крохами былого могущества. Но и этих крупиц было достаточно, чтобы один шаман продал свою жизнь в обмен на несколько сотен вражеских.
Хорошо осознавая, какая сила их прикрывает, Серп уверенно приближался к людям. Восемь десятков леших - это сила, с которой нужно было считаться. «Мясники» в вразвалочку приблизились к недостроенной фортеции, когда на них низринулся гул сотен легионерских глоток.
Не привыкший раздумывать на ходу, Серп вынужден был выбирать: отдать ли ему приказ остановиться, или же не обращать на это внимания. Вожак будто наяву видел тысячи терзаемых когтями и сбрасываемых в «болото жизни» жертв. Закованная в хитин тварь решила не медлить, и понеслась во всю прыть. За вожаком последовали остальные.
Счастливчик доверил операцию более опытному Шраму. Сам капитан вместе с основными силами находился в стороне от форта. Незаметно для себя, он возглавил остатки Легиона. Власть окрыляла Счастливчика и пьянила ум не хуже вина. Он отдал лучших солдат на операцию. Конечно, среди них было немало воинов из его роты.
Шраму выпала ответственная задача – привести врагов в западню. Легионеры опустошили погреба местных жителей, запасаясь огненной водой, которая должна была сыграть важную роль в их плане.
После того как воинов оставили отвлекать внимание врагов, сержанты отдали наставления:
– Держитесь нас. Ни в коем разе не сворачивайте – иначе вам конец. Когда прозвучит приказ – бегите во всю прыть, – монотонно произносили они.
Вскоре воины услышали топот. Пока противник карабкался через траншеи и обминал колья бывшие только декорацией защитных укреплений, легионеры перегруппировались. Они были готовы задолго до того, как лапа первого «мясника» переступила черту, за которой начинался лагерь.
– Пли, – одновременно рыкнули Гухра и Волах.
Лучники выпустили смертоносный поток стрел в сторону фортеции.
«Сегодня будет славный день. Я убью своего двадцатого примата» – думал притаившийся в кустах Калахра.
Опытный боец тщательно протирал «ворон» – метательную цепь с металлическим крюком, напоминающим клюв на одной стороне и костяной рукоятью на другой. Оружие ему верило и приветливо поблескивало в скудном свете луны.
Разбившись на части, орки стремились захватить легионеров в тиски и уничтожить одним ударом.
Кто-то из старших по званию прокричал девиз. Остальные с воодушевлением подхватили. Клан Совы пошел в атаку.
– А я…думал, что лешие…не умеют бегать, – задыхаясь, выговорил Дохляк.
Сразу после дачи сигнала легионеры бросились наутек. За те несколько минут, что они бежали воины порядком подустали. Возможно, этому способствовал вес доспехов и день напряженной работы.
«Лешие и, правда, шустрые» – мимоходом подумал Шафт.
Едва заслышав свист, Нагоняй приказал поднять щиты. Стрелы забарабанили о металл. Позади ойкнул Шар – ему оцарапало руку.
Шафт обернулся на бегу. Скала и Льдинка бежали последними, готовые в случае опасности прикрыть собой товарищей. Лешие догоняли их, поглощая расстояние с поразительной быстротой.
Крюк бежал одним из первых. Пролив первую кровь он познал счастье мира и стремился повторить свои ощущения.
Серп замыкал их отряд. Прожив не мало лет, он знал, что безопаснее всего находиться в арьергарде армии.
Впереди показались ряды застывших теплокровных с зажатыми в конечностях пузатыми предметами.
– Разойтись, – скомандовал Шрам. Его команду эхом повторяли сержанты.
Послышался лязг железа и в рядах солдат образовались щели. Запыхавшиеся легионеры в полной мере воспользовались лазейкой.
Пробежав сквозь ряды солдат, Шафт резко обернулся, стремясь ничего не пропустить.
– Сомкнуть ряды, – Шрам отдал новый приказ.
Перед лешими выросла сплошная стена из плоти и стали. Крюк несколько опешил, видя, что легионеры больше не отступают. Его замешательство оказалось роковым. Вместо криков страха и просьб о пощаде, солдаты бросили в сторону неприятеля приготовленные бутыли. Вытекшая из глиняных сосудов вязкая жидкость растеклась по хитину, проникая внутрь сочленений.
– Го-товсь! – Лучники подожгли стрелы. – Пли!
В ничего не понимающих леших понеслись огненные зарницы. В мгновение ока пламя охватило добрую половину тварей. Когда «мясники» в панике смешали ряды, огонь передался и другим. Сначала они почувствовали всепроникающую боль. Затем лешие начали умирать.
Крюк в бешенстве катался по земле, пытаясь сбить пламя, но это не помогло. Его лапы превратились в горящие поленья, голова потрескивала от жара. Леший лишился отростков служащих ему глазами и языка. Крюк мог только выть от бессильной ярости. Но и это длилось не долго.
Видя, что сделалось с его сородичами, Серп дико зашипел, но вскоре быстро осадил себя. Нужно было давать сигнал к отступлению. С подставившими их орками скворлокхи разберутся позже. Если они не отступят «болото жизни» сгинет в миазмах, так и не дождавшись новых питомцев.
– Отдать приказ добить их? – Поинтересовался стоявший поодаль Гроб.
– Вскоре у нас будут другие проблемы, – Еж указал на приближающихся с правой стороны орков.
– Смотрите, – Хрипун указал рукой в сторону опушки. На прогалине шаман завел свой безумный танец, на каком-то светящемся рисунке.
– Хрипун и Гроб, – берите правую сторону. Я и Еж будем на левом фланге, – скомандовал Счастливчик. – Шрам, займешься резервами.
– Тихо лапками шурша, орки прибегут сюда, – передергивая слова, пробормотал Букварь начало детской считалочки. – Тех порежут, сих порвут, а тебя с собой возьмут.
Их отряд отошел к левому краю. Воины находились в пятом ряду тяжелой пехоты. Сейчас они могли только наблюдать за развитием событий.
– Их лучники еще не подтянулись, – пробормотала Кровавая Мэри.
– Может, обходят нас с тыла? – Предположил Лимонадный Джо.
– Орки не нападают со спины, – отрезал Скала.
Шафт прислушался к своим ощущением. Черная ненависть, желание отомстить убийцам семьи и просто ярость от загубленной юности клокотали в его груди. Он всей душой хотел восстановить несправедливость и заставить врага пожалеть о содеянном. Шафт поудобнее перехватил рукоять меча.
– Полегче, малыш. Поранишься еще, – посоветовала Льдинка. – Не видишь что ли? Они пока что вне досягаемости наших клинков.
– Рано или поздно они подойдут ближе, – ощерился в жестком оскале Грозный. Именно он, суровый легионер и неплохой воин, а не некогда наивный юнец, сейчас готовился встретить врага во всеоружии. И не повезет тому орку, который не него наткнется.
Калахра двигался в стороне от остальных собратьев. Он не желал участвовать в грубых столкновениях, где исход боя решает количество нападающих. Нет, он хотел сам выбрать жертву, и лично познакомить ее с «вороном».
Лучники дали по ним залп. Несколько десятков полегло на месте, остальные даже не остановились помочь раненым.
Словно волны о прибрежные скалы, орки разбились о щиты Легиона. Но в отличие от волн, после отлива остались не водоросли, а трупы.
Капитаны решили разделить солдат. Бой перешел в более спокойное русло. Ряды воинов рассеивались, увлекая за собой все больше противников. Бригада Нагоняя заняла первый ряд.
Скала отбил два выпада врага, и когда тот замахнулся для третьего удара, всадил ему меч в сердце. Льдинка вскользь отбивалась от нескольких противников с копьями. Шар подоспел к ней не помощь, отвлекая внимание одного из них. Льдинка тут же пырнула орка, распоров ему живот подобно рыбаку, потрошащему рыбу.
Шафт вел жестокую схватку с одноглазым противником, вооруженным двумя мечами. Опытный воин, орк оставил на теле врага множество порезов. Шаг за шагом Грозного теснили, по всему выходило, что долго он так не продержится. Шафт решился на отчаянный маневр. Когда одноглазый замахнулся для сокрушительного удара, легионер отвел щит в сторону и ударил врага крестовиной меча в лицо. Кожа орка лопнула, из рассеченного лба, застя взор, густым ручьем потекла кровь. Противник вслепую попытался нанести удар, но Шафт проворно уклонился от выпада и следующим замахом раскроил тому череп.
Оглянувшись, Грозный приметил лежащего на земле Дохляка. Над Юзом, готовясь сокрушить воина, стоял рослый орк. Шафт криком отвлек внимание врага. Дохляк, не упуская спасительного мгновения, вонзил меч клыкастому в пах.
Раскручивая «ворон» в руках, Калахра врубился в ряды людей. Одна мартышка пыталась зайти ему со спины, но нарвалась грудью на каленное железо. С сухим хрустом «ворон» вырвался из грудной клетки. Орк раскрутил оружие и скосил полголовы следующему воину. Калахра с легкостью уклонился от неумелого выпада и усмехнулся. Вскоре «ворон» спел павшему прощальную песнь.
Волах с отрядом его личной охраны шествовал по полю брани. Сын вождя поступил мудро, приказав стрелкам после первого залпа бросить луки и взять в руки настоящее оружие. Теперь к левому флангу спешило подкрепление, тогда как воины, руководимые отцом, переживали не лучшие моменты своей жизни. Волах достал секиру и врубился в гущу схватки. За ним, не отступая ни на шаг, следовали его верные псы. Волах рубил головы врагов и крушил кости.
Гроб увидел предводителя воинов. «Достойный противник» – подумал капитан, вытаскивая меч из тела очередного врага. – «Только нужно вначале избавиться от прислуги».
Волах ударил, надеясь единым ударом повалить врага. Но мартышка не спешила принять бой. Вначале легионер наискось рубанул стоявшего по правую руку защитника. Удар пришелся точно в яремную жилу. Фонтан крови выплеснулся на землю, смешиваясь с раскисшей от дождей почвой. Далее Гроб вытащил из-за голенища сапога нож и метнул во второго защитника. Лезвие вошло аккурат в глазницу орка.
Волах глухо зарычал и попытался разрубить врага, но капитан изловчился и топор располосовал только воздух. Гроб рубанул по пятерне орка. Волах прижав к телу культю, начал отступать. Легионер отвлекся на другого врага. Сын вождя не упустил выпавшего шанса. Он метнул топор. Сделав в воздухе пару оборотов оружие, перерубило воину позвоночник.
Наскоро перевязывая искалеченную руку тряпицей, Волах вышел из сечи. Подоспевший резерв орков с душераздирающими криками приближался к сражающимся.
Шафт рубанул подбежавшего врага, вспоров тому живот. Легионер огляделся в поисках новых соперников. Люди теснили врагов по всем флангам. Давление на центр ослабло, большинство орков сбежали с поля боя.
И тут Шафт увидел, как отступающие останавливаются, а им навстречу из темноты подтягиваются свежие силы.
Необходимо срочно об этом доложить Нагоняю.
– Сержант, у нас проблемы!
– В чем дело солдат? Ох, раздери меня гарпии! – Нагоняй заметил приближающихся орков. – Все ко мне! Выставить щиты, криворукие дурни. Или вы сделаете то, что я велю, или я сам вас выпотрошу на месте.
Нехотя расставаясь с мыслью о скорой победе, легионеры сплотились около Нагоняя. Едва только последний рекрут влился в их ряды, как на них накатила вторая волна атакующих.
Счастливчик стоял на некотором возвышении, представлявшем собой сложенные грудой ящики. Капитан наблюдал за разбитым на голову, в панике бегущим противником. К новоявленному командиру подошел Маркус.
– Наши потери раненными и мертвыми составили полсотни бойцов. Совсем неплохо для безвыходной ситуации. Кажется, у нас появился шанс дожить до подхода подкрепления.
Внезапно они услышали странный звук, похожий на назойливое комариное жужжание. Огненная вспышка, похожая на зарево восходящего светила быстро опускалась на задние ряды солдат.
Шрам следил за ходом событий. По левому флангу легионеры полностью разгромили неприятеля. С правой стороны орки только что показали им спины.
Капитан обратил свой взгляд на леших. Твари снова собирались в бой. Что же, сотни бойцов вполне хватит, чтобы с ними справиться.
– Легионеры, – капитан острием меча указал на леших. – В сторону противника шагом марш.
Возглавляемые капитаном воины двинулись вперед.
Серп знал, что делает рискованный шаг, но нужно было отвлечь внимание от левого фланга. Шаман обещал помочь, но Вожак скволкхов не сильно верил в обещания старого орка. Они продержаться всего несколько минут – не больше.
Серп плотоядно улыбнулся и поманил легионеров своей лапой-крюком.
Легионеры перешли на рысцу. И тут на задние ряды воинов опустился первый огненный шар. Оставляя в небе яркую полосу, пламенный снаряд стер с лица земли с десяток солдат.
Шрам обернулся. Все на кого падал шар, превращались в пепел. От людей оставались только раскаленные до бела латы.
Капитан увидел, что со стороны опушки летит еще два шара. Зная, что не успеет их перегруппировать, капитан скомандовал солдатам идти в атаку. Подбадривая себя криками, легионеры бросились вперед.
Серп ощутил неведомое ему доселе чувство. У него дрожали колени. Ноги плохо слушались своего господина. Мысли беспорядочно летели – он не мог сконцентрироваться на чем-то. Лешим впервые овладел страх.
Словно неистовый ураган, Шрам налетел на первого врага. Леший даже не успел поднять лапы – острие клинка раскроило ему череп.
Серп дождался легионера и взмахнул когтем. Голова человека отлетела на добрых полметра от тела.
Огненные зарницы опускались на ряды солдат, сжигая их один за другим.
Прикончив еще двоих, Серп собирался подойти к третьему, когда напали на него самого. Леший взмахнул лапой, но вместо приятного чавкающего звука, который он всегда слышал, вспарывая чужую плоть когтями, лапа проскрежетала о металл.
Серп посмотрел в лицо человека и увидел чудовищный шрам, пересекающий его лоб зигзагами.
– Наслаждаться последними секундами жизни – это все что тебе осталось. – Одним мощным ударом Шрам отсек лапу лешему. Следующим движением легионер перерезал Серпу глотку.
Однако насладиться мгновением триумфа ему было не суждено. На сражающихся, смешивая леших и людей в единый рисунок смерти и боли, опустилось пышущее жаром пламя.
Бунда выпускал из рук шары с завидным постоянством. Людским чародеем не под силу было состязаться с ним в этом искусстве. Маги с легкостью творили волшбу, за считанные мгновения творя заклинания и пуская их в бой. Но их чары рассеивались, почти сразу же. Бывало, шаманы орков месяцами подготавливали сложный ритуал, включающий в себя не один этап. Но и результаты были ошеломляющи.
Стоя в центре пентаграммы, Бунда мог не один час закидывать врагов огненными всполохами.
Зная, что ему не дадут уйти, Пол решился на бой.
Он напал на бывшего товарища. Сначала ложным выпадом, а потом настоящим. Но Пластун оказался не новичком в этих делах. Сержант отразил атаку и перешел в наступление. Пол сделал вид, что оступился, и кода капрал приблизился, чтобы его добить, ударил противника коленом в промежность.
– Так мы играем нечестно, – согнувшись в три погибели и держась за причинное место, простонал Пластун.
Пол поднял меч вверх и бросился на капрала. Когда до противника оставалась пара метров, Пластун откинулся назад и выставил вперед острие клинка. Не успев увернуться, предатель с разбегу напоролся на меч. Пол ощутил резь в животе и вскрикнул от чудовищной боли. А когда лезвие меча начало медленно вспарывать ему брюхо, постепенно наматывая на себя кишки, он завыл.
– На всякого ублюдка найдется другой, еще худший, – глядя в глаза Полу, прошипел Пластун, и со всей силы всадил меч в подергивавшее тело.
Покончив с предателем, легионер огляделся. Он не видел ни одной лазейки в сплошном муравейнике боя. Отвратительно шипя, над ним пролетел огненный шар. Проследив траекторию его полета, сержант решил подкрасться к источнику. Им оказался пожилой орк в оленьей шкуре. Враг выпускал маленькие, уносящиеся в небо с тихим жужжанием, желтые шарики. Огненные сферы постепенно увеличивались в размерах, приобретая к моменту падения ярко оранжевый оттенок. Зачарованный зрелищем, Пластун смотрел во все глаза, но увидев последствия даже он, бывалый воин, содрогнулся. Люди умирали дюжинами, сгорая дотла за несколько мгновений. К этому времени от роты остались разрозненные группы людей, убегающие от настигающих их чар. Первым желанием капрала было пуститься наутек, ведь считай, битва проиграна, и он ни чем не может помочь.
Солдат уже сделал шаг назад, но наткнулся взглядом на труп Пола. Нет, он никогда не станет таким как этот предатель, пусть даже легионеру придется умереть, чтобы доказать себе это.
Пластун пополз к шаману. Его начала бить нервная дрожь. Если капрал не рискнет, то навеки окрестит себя трусом, а ведь именно из-за этого он записался в Легион. Раньше Пластун был обычным сопляком, одним из тех, кого ждал стол писца либо ливрея лакея. Но даже среди себе подобных будущий легионер не был никем важным. Но вот ему предоставили шанс. С тех пор он не давал своему страху выхода. До сегодняшнего дня. Пластун стиснул зубы. Когда до шамана оставалось меньше десятка метров, он вскочил и со всей прыти побежал к неприятелю.
Готовясь пустить в полет восьмой шар, Бунда заметил подкрадывающегося неприятеля. Шаман направил руки в сторону противника и сконцентрировал на нем силу. Видя, что между ладоней орка вновь заструились огненные протуберанцы, Пластун понял, что не успеет вовремя. Капрал метнул меч. Острие клинка вонзилось точно в сердце. Сила удара была, такой, что тело пролетело несколько метров, прежде чем удариться о землю.
Символы на пентаграмме утратили четкие формы и поблекли. Огонь между рук шамана исчез, растаяв тонкими струйками дыма.
Охранявшие колдуна лучники с опозданием дали залп. Кровожадные орки содрогнулись, видя, с каким спокойствием легионер принимает смерть.
Воины не успели перестроиться. Впрочем, им это вряд ли помогло бы.
Орки, словно нож, пополам разрезающий кусок свежего масла, врезались в ряды легионеров. Завязалась очередная битва. И музыкой в ней был скрежет металла о металл.
Орк, в нагруднике из выдубленной волчьей шкуры, раскроил Букварю череп. Джо прикончил одного из трех наседавших на него клыкастых, но не успел вовремя повернуться к четвертому, и вражеское копье пригвоздило его к земле.
Шафт разрубил шею противника, атакующего Джона. Его в свою очередь спасла Кровавая Мэри, блокировав направленный в печень удар. Кактус в рукопашную схватился с наголову выше его врагом. Они скатились по небольшому холму, прямо в гущу сражения. Легионера растоптали сражавшиеся. Орку же отрубили руку. Пытаясь встать, он напоролся на секиру собственного родственника.
– Отступаем. Всем, кто способен добраться до правого фланга – отступить. – Старый солдат сорвал голос, но все равно продолжал созывать вокруг себя легионеров. К сержанту уже присоединились капралы с остатками чужих подразделений.
Капрал Блеф и его люди не успели добежать совсем чуть-чуть. Их накрыла новая лавина орков. Пятерых из его команды зарубили сразу же. Трое погибли с оружием в руках и проклятием на устах. Блеф сделал обманный финт, целясь в грудь неприятеля. Орк повелся на этот трюк и был располосован на части. Искусно манипулируя мечом, капрал попытался отбиться от еще двоих, но очередной противник всадил ему под ребра топор. Умирая, капрал из последних сил взмахнул мечом и забрал своего убийцу с собой во тьму.
Возле сержанта собралось около трех десятков солдат, но он продолжал созывать уцелевших.
– Где мои люди, – уже не в силах кричать спросил Нагоняй оставшегося возле него капрала Зевоту.
– Они возле того дальнего холма сержант. Мы не в силах им помочь, следует отступить.
Нагоняй посмотрел туда, куда указывал Зевота. Легионеры сражались с вдвое превышающими их силами. Солдаты очутились в стороне от той резни, что орки совершили с солдатами, не успевшими отступить к сержанту.
Нет, они не смогут выжить без помощи. Пока орки были заняты с остальными, у его солдат оставался шанс.
– Воины поможем храбрецам.
Хотя большинство не было согласно с его решением, но приказ оставался приказом. Это единственное что свято выполняли все легионеры.
Солдаты бросились на выручку свои товарищам.
Шафт споткнулся, и это спасло ему жизнь. Напавший со спины орк пролетел мимо предполагаемой жертвы. Грозный не дал ему опомниться и прикончил клыкастого одним точным ударом.
Льдинка и Скала, точно близнецы, действовали синхронно. Джон блокировал удар и пригнулся. Лихо закрутив меч, Льдинка перерезала горло неприятелю.
Калахра неслышно подошел к зазевавшемуся легионеру и, замахнувшись, вонзил «ворон» ему в затылок. Лезвие пробило череп и дернулось обратно. Солдат кулем осел на землю. Мозги человека жидкой бесформенной массой падали на редкую осеннюю траву.
Калахра, точно дух войны, шествовал через поле брани. Меткий глаз бывалого воина уже выбрал себе новую цель.
Скала тоже заметил его. Противник вел себя как закаленный во многих боях воин и оружие, которое он держал в руках, было не таким простым, как казалось. Орк начал раскручивать цепь над собой. «Ворон» двигался ритмично, но неровно, под углом, так что Джон понял, куда будет направлен удар. Когда орк атаковал его, легионер успел уклониться, но неожиданно оружие сместило траекторию своего движения, и понеслось к его незащищенному горлу. Скала рефлекторно выставил пред собой меч и «ворон» Калахры разочарованно заскользил о сталь. Орк ослабил хватку, и подождал, пока лезвие не опустится на сжимавшую рукоять руку. «Ворон» впился в ладонь Джону. Резкий рывок вперед заставил легионера корчиться от боли. Он не удержался на ногах и упал на колени. Одно движение и «ворон» полетел к хозяину, почти надвое разорвав ладонь Скалы.
– Я им займусь, – сказала Льдинка, перескакивая через Джона, и на ходу отбивая атаку Калахры. Она пригнулась, пропуская цепь сверху, и откатилась в сторону на обратном ее ходу. Не дожидаясь нового нападения, девушка подбежала к орку вплотную и сбила его с ног. Подняв над собой меч, Золотава приготовилась убить поверженного, но внезапно ее отбросили в сторону. Легионер растянулась на пожухлой траве.
Схватка между орками и людьми сместилась в их сторону. Легионеров отчаянно теснили. Количество солдат уменьшалось на глазах.
Находящийся в центре сечи Хрипун отбросил покореженный щит. Тогда как все отступали, капитан твердо решил, что не сдвинется с места. Подле него уже вырос небольшой холм нарвавшихся на острие клинка врагов. У капитана кровоточила губа, болел бок, но ничто не заставило бы его отступить хотя бы на шаг.
Поднимаясь, Льдинка ощутила, что ей на голову давит сапог.
– Что мартышка, доигралась? – глумливо спросил Калахра.
Он подобрал выпавший из ее рук меч и пригвоздил девушку к земле.
– Нет, – в ужасе прокричал Джон.
Не замечая ничего перед собой, он, уже бежал к возлюбленной. Приблизившись к Золотаве, Скала заметил темную лужу крови, медленно растекавшуюся под ней. Джон вытащил меч из ее груди и, нежно поглаживая бледнеющие щеки, повернул лицо Золотавы к себе.
– Какая легкая цель, – прорычал Калахра и раскрутил перед собой «ворон».
В этот момент его оттеснили сражавшиеся воины, живою стеною загородив Джона. Будто по велению судьбы, никто не тронул его и Льдинку. Битва пошла по кругу, в середине которого произошел так долго откладываемый разговор.
–Ты только держись, все обязательно образумится, – запинаясь, бормотал Джон.
Он видел смерть многих, но никто из них не был ему так близок как Льдинка. Джон хотел, но не мог помочь ей. И это только подогревало его отчаяние.
–Навряд ли я доживу до конца битвы,– прошептала Золотава.
Девушка не могла шевелить ногами. Все похолодело внутри нее.
– Что ты такое говоришь, – произнес Скала, но смолк, когда Золотава поднесла ладонь к его губам.
– Я давно хотела тебе сказать, – она прервалась и закашлялась. Изо рта потекла тягучая струйка слюны смешанной с кровью. Скала нежно вытер ее рукой.
– Я с самого начала знала, что я чувствую, но не хотела в это верить. Хотела поддержать свою репутацию. – Она слабо улыбнулась. Это вызвало судороги по всему телу. Зная, что конец близко она не стала тянуть. – Я люблю тебя Джон, – сказала девушка и улыбнулась.
От признания ей стало легко и тепло. Последний миг своей жизни Золотава провела с самым любимым человеком в мире.
– Я тоже тебя люблю, – прошептал Джон.
Он почувствовал, как тело на его руках расслабилось, и заплакал. Джон впервые делал это. Ни перед кем легионер не показывал своих слез. Стирая запачканными кровью руками соленую влагу, Скала бережно положил тело возлюбленной на землю и вложил ей в руки меч и щит.
Он встал и поднял в последнем привете клинок.
– Легионер умер – вечная слава легионеру, – продекламировал он.
В Джоне неистовым пламенем вспыхнула холодная ярость. Он не помнил лица врага, но помнил его оружие. Если ему повстречается холодный блеск боевой цепи, воин будет знать кто перед ним.
Шансы найти убийцу любимой в сумятице боя приближались к нулю. Поэтому Джон набросился на ближайшего противника.
Хрипун дрался с силой обреченного на гибель. Необходимо было как то задержать клыкастых, и капитан воскликнул:
– Все, кто хочет умереть за Легион – ко мне.
К нему прибилось около двух десятков человек. Воины встали и, сомкнув щиты, приготовившись встретить неприятеля лицом.
Шафт отчаянно отбивался от насевшего на него орка. Враг ранил его в плечо. Хоть и неглубокая, рана все же доставляла изрядные неудобства.
Когда орк зашел для следующей атаки, в бой вступил Джон. Размахивая мечом, Скала снял скальп с врага и пошел дальше.
– Спасибо Джон, – прокричал ему Шафт.
Но Скала, как заговоренный, продолжил идти вперед даже не обернувшись.
Нагоняй возглавил спасательную операцию. Все оставшиеся, а их было около четырех дюжин, отступали к центральным частям, куда уже влились правый фланг и ошметки резервных отрядов.
Скала незаметно для себя оказался в первых рядах смертников. Он рубил врагов словно сорняки, не замечая при этом, что делает. Скала все искал в этом столпотворении убийцу Золотавы. Хрипун отметил для себя, что этот рекрут действительно желает умереть за правое дело. Двух разделявших их солдат смели враги. Теперь воины дрались бок о бок.
– Ты хороший боец. Жаль, что нам не суждено больше свидеться, – дружески сказал капитан.
– Ее убили. Я ненавижу их, я их всех ненавижу. Проклятые орки. Теперь я понимаю клокочущую в Шафте ненависть, – бормотал Джон.
– Ты о ком парень, – спросил Хрипун.
– Они ее убили, – легионер продолжал произносить бессвязные слова.
Капитан понял, что Джон помутился в рассудке.
Если бы кто-то подсчитал павших легионеров, он ужаснулся бы тому, сколько людей за такое короткое время сложили свои головы. Из отряда Нагоняя выжили только Дохляк, Зуб, Тони, Шар и Кровавая Мэри. Шафт обернулся и печально взглянул на обреченных. В рядах изнуренных солдат промелькнуло знакомое лицо. Джон стоял рядом с другими, такими же отчаянными воинами, как и он сам.
Шафт бросился было к нему, но его одернули.
– Стоять рядовой. Не слышал приказа сержанта, – покричал ему на ухо Зевота.
– Капрал, там находится один из нашей бригады, я должен попытаться его отговорить, – взмолился Шафт.
– Он сделал свой выбор. Ты должен понимать, что он делает это, чтобы мы могли жить, – бросил Зевота. Капрал взял его за плечо.
– Отпусти парня, капрал, – произнес Нагоняй.
– Но сержант, это же будет самоубийством, – Зевота в ужасе уставился на своего командира.
– Это его выбор, капрал, – не позволяющим развиться спору голосом, ответил Нагоняй.
– Есть сержант. – Капрал отдал ему честь и отпустил Шафта.
Юноша со всей прыти бросился к держащим оборону бойцам. Когда он подбежал, солдат оставалось не больше десятка.
– Джон, слышишь меня? Нам нужно уходить, неужели ты хочешь умереть? – Шафт напрасно пытался достучаться до друга.
– Они убили ее. Слышишь, убили, – бормотал Скала, повторяя одно и тоже предложение в сотый раз.
– Кого – ее? – Опешил Шафт.
– Оставь его парень. Не видишь что ли – человек не в себе, – сказал стоявший возле Джона легионер.
Шафт повернулся к нему и, увидев знаки отличия, встал по стойке смирно. Капитан устало улыбнулся.
– Сейчас не время для устава парень, – проворчал Хрипун.
Еще один легионер из их отряда пал, зарубленный тремя орками.
– Они убили ее, мою Золотаву, – неожиданно прокричал Джон.
Скала с пронзительным ревом зарубил очередного врага.
Шафт вспомнил, с какой страстью смотрели друг на друга Джон и Льдинка.
– Ты ее уже не вернешь, она покинула наш гнусный мир. Но ты можешь спасти себя.
– Ты не понимаешь. Ведь я без нее жить не могу. Для меня она все, – в отчаянии произнес Джон.
– Как знаешь, – ответил Шафт. И уже уходя, добавил, – но, погибнув, ты не сможешь ничего уже для нее сделать.
Скала встрепенулся. Парень был прав. Если его убьют сейчас, Джон не сможет отомстить за любимую, и убийца Льдинки будет жить. Жить и убивать. Он должен выжить ради того, чтобы помнить о ней. Ради торжества справедливости. Разделавшись с очередным противником, Джон повернулся к Шафту.
– Друг помоги. Мне трудно передвигаться самостоятельно.
Шафт с готовностью приблизился и подал товарищу свое плечо. Скала оперся об него здоровой рукой. С максимальной скоростью, на которую были способны, они двинулись к отступающим солдатам.
- Так держать, парень. Тебя ждет блестящая воинская карьера, – покричал им в след Хрипун.
Легионеры оборонялись еще несколько минут. Затем орки как разъедающая все и вся кислота поглотили их.
Сержант и остатки левого фланга в бессильной ярости наблюдали героическую гибель соратников.
– Нет, не успеют. Слишком далеко, - на глаз оценил ситуацию Зевота.
Нагоняй всей душой желал спасти своих людей, но также понимал, что не рискнет теми, кто сбежался на его призывы ради двоих солдат. Статистика была не в пользу Скалы и Грозного.
– Сделайте хоть что-нибудь для них. Мы не можем вот так обречь на гибель своих, – прокричала Мэри. – Сегодня мы видели достаточно смертей.
Никто не сдвинулся с места. Они бессильно наблюдали за действиями обреченных.
В нескольких сотнях метров от них Шафт и Скала пытались обмануть костлявую. Воины бежали изо всех сил. Шаг в шаг, рука об руку, словно были единым целым. Преследующие их орки быстро нагоняли солдат.
– Зря, ох зря ты спас меня. Теперь оба сгинем, – прохрипел Джон.
– Я не мог позволить умереть еще одному близкому мне человеку, – вторил ему Шафт.
Они затылками чувствовали на себе пылающие ненавистью взгляды десятков врагов.
– Мы не заклеймим себя позором. Умрем с честью.
– Для начала попытаемся выжить. А потом можно и с честью.
– Знаешь, наша ситуация напомнила мне одну песню, – натужно улыбнулся Шафт.
Джон знал, о чем говорит друг. Ему самому тоже пришли на ум первые строки «Проклятия Легиона». Они запели почти не сговариваясь, не попадая в такт, ужасно фальшивя. Но все-таки они пели:
Под ногами дорожная пыль,
На уме хорошая быль,
Смахнув с лица горячий пот,
Мы продолжаем свой поход,
Выбиваем следы и в день и в ночь,
Нам некому помочь,
Наша работа – не таскать кирпичи,
Наша работа – идти на мечи,
Наша работа – не ставить кресты,
Наша работа – смыкать побыстрее щиты,
У нас нет имен – они сожжены,
Родных у нас нет – они все мертвы,
Лишь душа у нас есть, но она отдана,
Это наш Бог, это наш Рок. Легион наш дом – навсегда.
Удивительно, но походная песня не сбила дыхание спасающих свою жизнь. Дышать стало легче, тело наполнилось теплом. Они побежали быстрее. Судьба повернулась к храбрецам лицом.
– Они что-то кричат, - тихо произнес Юз.
– Наверное, просят о помощи, – сквозь сжатые зубы сказал Нагоняй.
Легионеры, не отрываясь, следили за погоней.
– Как-то складно кричат. Слова кажется мне знакомыми, – вслух размышлял Зевота.
– Я знаю, что они поют, – к ним подоспела подмога с Маркусом во главе. – Панцирники – назад, – скомандовал капитан.
– Он сказал – «поют»? – Переспросил Дохляк.
Остальные прислушались к вбитым намертво в память словам.
– Они не хотят сдаваться, - выдохнул Нагоняй.
– Лучники, го-о-товсь, – выкрикнул команду Еж.
Пять десятков солдат натянули тетиву.
– Бить по центру отряда. Расстояние – сто шагов, поправка на ветер – полпальца влево, - велел Маркус. И тихо добавил, – Парни, догадайтесь раньше них. Пли!
Стрелы быстрыми молниями сорвались в полет.
– Когда скажу, ты упадешь, – заметив действия легионеров, скомандовал Джон.
– Что?
– Ложись, – крикнул Скала и бросился на землю.
Шафт уставился было на него, но друг дернул его за ноги и Грозный рухнул как подкошенный.
Мгновение спустя на догнавших их орков низринулись стрелы.
– Вперед, – крикнул Джон и припустил к легионерам.
Шафт не отставал от него ни на шаг. Они влетели в ряды товарищей и, задыхаясь и кашляя, повалились на мокрую от росы траву.
Глава 11
«Вначале ты чувствуешь ярость.
После приходит отчаяние. Последними
к нам приходят лишь грусть и тоска»
Годлаф Ноллен, отрывок труда «Привкус войны»
Ночь нехотя покидала Райн. Небо медленно светлело. Сквозь скопившиеся на горизонте облака проступили первые лучи солнца.
С приходом дня в лагере, вместо повседневной суеты повисла тягостная тишина.
Понеся тяжелые потери, орки отступили. Легионеры тоже недосчитались многих бойцов. Обе армии зализывали раны и подводили итоги.
– Итак, каковы наши потери, Маркус? – Рассеянно спросил Счастливчик.
Капитан устал, словно волк целую ночь запутывающий следы гончих псов.
– У меня осталось тридцать человек, – произнес Маркус.
– Левый фланг почти уничтожен, – отчитался Нагоняй. – Едва ли насчитается полсотни выживших, а способных держать оружие и того меньше.
– Благодарю за информацию. Э-э не имею чести быть с вами знакомым, лейтенант?
Капитан присел на мешок с провизией и посмотрел на того, кто спас левый фланг от полного разгрома.
– Мои солдаты прозвали меня Нагоняем, можете так называть меня и вы. Мне подчинена четвертая бригада второй роты панцирной пехоты, – Нагоняй помолчал и грустно продолжил, – вернее то, что от нее осталось.
– Рад знакомству лейтенант.
– Взаимно, но вы ошиблись, я же сказал что мне подчинена только бригада, я – сержант.
– Лейтенант, я никогда не путаю звания. – Счастливчик позволил себе улыбку. Не время разбрасываться толковыми людьми. Раз Нагоняй смог привести ему хоть сколько-нибудь легионеров – он заслуживает того чтобы быть в штабе. Он продолжил, – Мы так же имеем пять десятков лучников и сотню пехотинцев от правого фланга.
– Не густо, – подвел невеселый итог Еж.
– Вполне хватит, чтобы продержаться до прихода подкрепления, – уверил его Счастливчик.
Но сам капитан не испытывал по этому поводу такого оптимизма. Конечно, орков тоже полегло немало, да и лешие погибли в огне. Но враги по-прежнему превышали их по силам.
– Вполне хватит, – повторил капитан, – чтобы попытаться завлечь их еще в одну ловушку.
– Что ты предлагаешь? – спросили своего командира подчиненные.
Пережившие ночь члены клана Совы подтягивались к опушке леса. Изрядно потрепанные, они по-собачьи высовывали языки от усталости.
– Агрх, нас все-таки провел этот примат, да сгниет его плоть заживо!
Гухра ворвался в командный шатер. Там уже находились его сыновья и лучшие воины клана.
Вождь решил перенаправить гнев воинов, недовольных провалом нападения. Конечно, это он отдал злополучный приказ, и отвечать придется только ему. Провалов орки не приветствовали.
Про себя Гухра отметил, что Волах потерял большую часть руки. Это увеличивало его шансы остаться у власти. Калек обычно не выбирали вождями.
– Подлые мартышки сражались нечестно и устроили нам западню, – о том, что он сам днем раньше поступил так же, Гухра предпочел забыть, – Трусы, проклятые трусы!
Несколько молодых воинов дружно зарычали, соглашаясь с его словами. Остальные выжидающе застыли.
– Наши потери значительно превысили наши ожидания, – будто невзначай обронил Волах.
Взгляды присутствующих повернулись к нему. Сын вождя продолжил:
– Но это не означает, что мы не победим. Люди захлебнутся собственной кровью. Их селения будут сожжены. Детские черепа начнут носить наши жены как украшения.
Воины неистово заулюлюкали, предвкушая скорую расправу. Недовольство сменилось азартом предстоящей расплаты.
Обсудив еще какое-то время планы дальнейших действий, воины разошлись, отдавать приказы своим подразделениям. В шатре остались только Волах, вождь и Гагаха. Младший сын казалось, дремал. Его голова склонилась к медленно вздымающейся груди.
– Отец, настало время обсудить дальнейшее развитие нашего клана, - Волах подошел к трону из человеческих черепов и любовно погладил спинку из позвонков и берцовых костей.
Он повернулся к вождю спиной – явное проявление неуважения. Гухра понял, что сын все же решился покуситься на власть.
– Ты стал стар и немощен. Твой разум уже не так остер как раньше. Ты допускаешь промахи, которые стоили моему клану многих смертей. Видимо предки хотят, чтобы ты присоединился к ним.
– Я тоже думал про это, сын, – Гухра как можно тише вытащил меч из ножен, и подошел к Волаху вплотную. – Ты прав, предки зовут меня.
Вождь замахнулся для удара, но вдруг опустился на колени. Кто-то перерезал ему жилы на ногах.
– Я рад, что ты принял смерть как истинный орк, – произнес Гагаха. С этими словами он добил отца.
– О, как долго я ждал этого мгновения. Со времени убийства первого врага, я мечтал только об одном, – Волах опустился на костяное кресло. – И вот день настал. Я чувствую, как власть пронзает меня, ласкает словно ветер или солнечный луч.
– Брат, ты же не забудешь о том, кто тебе в этом поспособствовал? – Гагаха знал, что Волах не страдает потерей памяти, но предпочел лишний раз напомнить ему о договоре.
Волах обещал ему отдать командование воинами, а это лучшее, на что мог рассчитывать самый сутулый и худощавый орк в клане.
– Конечно брат.
– О мой вождь, - пролебезил Гагаха.
– Да твой. Пускай же обо мне узнают и другие.
Он видел бушующее пламя и ужасный, демонический лик. Лицо, состоящее из плоти и эфира. Образ, вместо глаз у которого зияли темные провалы. Нечеловеческие губы шевелились – лицо пыталось что-то сказать, но он не слышал, ни одного слова.
Наконец, пламя охватило гротескную маску-лицо. Зеленые и синие языки безумной стихии подкрадывались к нему, застывшему, не могущему пошевелить конечностями.
Шафт проснулся от собственного крика. Потный и перепуганный он осмотрел себя. Видения беспокоили его все чаще. Грозному казалось, что с каждым кошмарным сном он теряет частицу себя.
Легкий туман охватил лагерь и окрестные рощицы. Холод сковал лужи корочкой льда. Изо рта Грозного вырвалось облачко пара. Шафт решил пройтись, чтобы согреться.
Юз спал, как убитый. Его не беспокоили дурные сны. Видимо пройдоха имел к ним иммунитет. Не желая беспокоить его покой, Шафт свернул в другую сторону.
Он заметил Джона, стоявшего у палатки лекаря. Рука легионера была забинтована и покоилась на перевязи.
– Не спится? – Спросил Грозный, завязывая разговор.
– Да, – односложно ответил Скала.
– Мы все-таки выжили. Не дали им себя разорвать на части.
– Да.
Беседа не слаживалась. Джона охватила апатия. Шафту были знакомы эти чувства. Недавно он тоже их испытывал. Потом юноша получил возможность отомстить.
Месть. Как порицается она бардами и всеми теми, кто считает себя цивилизованными людьми. Но именно желание отомстить за близких пробудило в нем тягу жизни. Не милосердие. Не любовь к ближнему.
Красивые истории врали людям. Врали, когда обещали, что правосудие покарает виновных. Врали, когда сулили счастливый конец героям. За величавыми словами и расписными вензелями на бумаге крылся настоящий, отнюдь не дружелюбный мир.
Решив вывести друга из оцепенения, Шафт коварно произнес:
– А ведь глухая защита лучше внезапного нападения.
– Да. Чего? Что это ты тут лепечешь?! – Джон сейчас напоминал ребенка, у которого отняли леденец.
Шафт от души рассмеялся.
Джон хотел было запротестовать, но вдруг из лекарской палатки донесся леденящий душу вопль. Эхо страшного звука пронеслось над полуголыми деревьями, сгоняя с веток нахохлившееся, подобравшееся в ощущении скорой падали воронье. Легионеры застыли, ожидая.
Вскоре из полевого госпиталя вывели бледного, как мертвец, Тони. Воины приняли у санитаров изувеченного, и бережно опустили на землю.
– Сволочи. Я им не по зубам, не по зубам, – всхлипывая, бормотал солдат, судорожно сжимая культю правой ноги. – Ничего, я их достану. Всех перебью. Никого не оставлю ходить под этим небом.
Тони обмяк в объятиях Джона. Не в силах больше терпеть боль он потерял сознание.
– Конечно, парень. Вскоре всем покажем, из какого мы теста, - Скала склонился над бесчувственным и сжал его плечо. – Настало их время платить по счетам.
Шафт отошел от них. Он в полной мере ощутил на себе все последствия войны. Идя к своей цели, он видел только боль и смерть. Вскоре орки пойдут в новую атаку. Кого же еще он должен потерять, чтобы полностью заплатить им по счетам?
Солнце красным кругом вставало у края горизонта. Светило будто радуясь пролившейся крови, светило ярко и обещало принести теплый день.
Ночная прохлада еще не отступила и холодила кожу. Шафт вытянул меч и начал упражняться, стараясь согреться. Резко развернувшись для очередного удара, он едва не задел Джона.
– Обещай мне, – Джон говорил медленно, старательно подбирая слова, – что отмстишь за Льдинку, если я сам не смогу. Не говори, будто я запросто его убью. Я знаю, что с покалеченной рукой у меня мало шансов. Не старайся меня утешить. Просто кивни, если согласен.
Вот на его плечи ложится еще один долг. Долг кровавой мести. Незримая тяжесть щемила душу, просила выхода. Может, стоило и ему попросить о том же? Но Шафт только кивнул.
– Когда-нибудь о нас напишут сказания, – когда их стали созывать сержанты, Скала стал рядом с Шафтом в строю. – Барды вольно изложат события и щедро присыпят все романтикой, как пудрой.
– А те, кто услышат – еще раз переврут сюжет, окончательно превратив его в милую детскую сказку, – поддержал его Шафт.
Сержанты отборной бранью заставили их заняться делом.
Войдя в шатер, Калахра не особо удивился, увидев восседающего на костяном троне Волаха, и пристроившегося за его спиной Гагаху. Он ожидал скорого смещения вождя, но думал, что сыновья дождутся окончания битвы. Внезапная смена власти была не на руку клану. Некоторые воины горой стояли за Гухру и могли отказаться идти за новым вождем.
Когда командиры отрядов собрались, Волах начал:
– Воины! Нас ждет победа. Я приведу вас к ней, и дам испить эту сладкую чашу до дна! Я уверен в этом. Сам шаман перед смертью говорил, что слышит клекот совы. Это знак. Мы уничтожим приматов, сотрем их род в порошок.
Зная про суеверие и импульсивность своего народа, Волах искусно использовал свое красноречие для манипуляции над орками.
Воины одобряюще кивали и согласно порыкивали. Им не терпелось идти и резать глотки мартышкам.
– Медлить – это трусость. Мы ударим сейчас, – Волах полностью владел их вниманием. – Не дадим им шанс уйти от расправы.
– Эти парни все никак не уймутся, - устало произнес Маркус. Капитан наблюдал за приближающимся неприятелем.
– А ты думал, что они отступят? – Счастливчик улыбнулся краешком губ и потянулся, разминаясь. – Орки знают, что к нам должно подойти подкрепление и медлить не станут.
Еж вздохнул и отдал приказ к обороне.
«Ни шагу назад, - словно мантру повторял про себя Счастливчик. – Ни шагу. Иначе – смерть».