Послышался громкий гудок. К шестому пути должен был вот-вот подойти поезд. Смотритель вытянулся в струнку, пригляделся, нет ли кого на путях или около них, чтобы вдруг кто-то не остался без важной части тела, после чего щелкнул на кнопку своего громадного серого агрегата. Внутри у машины все заскрежетало, как у старого граммофона, а затем раздался машинный голос:
«Принято! Идет отправка».
Скрежетание пропало, смотритель снова выглянул. Шестая полоса по-прежнему была пуста. На всякий случай он подошел к громкоговорителю и продиктовал:
-- Два, шесть, пять, шесть, один прибывает на шестой путь. Если не хотите лишиться рук или ног, не выбегайте на платформу до появления поезда.
Нервный голос из числа отбывающих в обратном направлении, сообщил, куда смотритель может засунуть свои предостережения. Не мудрено. Поезд 26561 должен был прибыть по расписанию еще пятнадцать минут назад, но неполадки со станцией в Сумеречном уделе задержали прибытие и сдвинули все расписание поездов на добрых полчаса.
Смотритель захлопнул дверь своей коморки, буркнул в пышные усы о том, как ему надоела эта работа с постоянными недовольствами опаздывающих граждан, посмотрел на часы и приготовился читать книжку дальше. Он любил читать по пять-семь минут, как раз между отправкой сигнала и до прибытия поезда. Это позволяло все время держаться реальности, изредка окунаясь в сложные перипетии рассказов и романов. Он обожал Достоевского, зачитывал до дыр «Преступление и наказание», за что получал по шапке от начальства. Смотритель ценил хорошую литературу, и не важно, откуда она прибыла – из Сумеречного удела, Земли людей или же с обломков Маджерской культуры. Главное – чтобы книга была написана с душой. Глубокие, сильные, психологичные, немного чуждые по нравам и предпочтениям, но все же интересные и философские. Смотрителю нравилось, как авторы таких книг поднимали проблемы социальной неустроенности своих персонажей, ставили их в жесткие рамки настоящего мира и заставляли пересматривать свои идеалы.
Сейчас смотритель открыл «Записки из Мертвого дома». Мысленно он уже готов был читать, но неожиданный стук в дверь коморки заставил вздрогнуть. Стучался молодой парень человеческого облика с большим дипломатом. Через маленькое окошко смотритель видел лишь плечики синего пиджака, да торчащий у шеи узел красного галстука.
Смотритель недовольно поморщился, положил закладку на первую страничку и отложил томик Достоевского. Молодой парень на вид был опрятным и деловым, но первой же фразой разрушил этот стереотип, сложившийся в мозгу смотрителя за пару секунд.
-- Сволочи неблагодарные!
Бесцеремонно пройдя в кабинет смотрителя, молодой человек сморщился, оглянув коморку взглядом.
-- Никогда бы не подумал, что у вас здесь так… все плохо.
-- Что имеем, там и сидим, – смотритель явно не ожидал столь нахального собеседника. – А вы что хотели, собственно?
-- Боюсь, что вам не понравится то, что я скажу… Меня задолбал этот чертов график!!! Почему поезда не могут в кои-то веки приехать в нормальное время! У меня важная встреча в Королевстве. Посол от рендаинов уже трижды связывался со мной, а ведь это, черт возьми, неприятно, когда в твоей голове начинает звучать нервный голос, иногда напоминающий частотами на скрип мела по школьной доске!
-- Вы успокойтесь и выскажитесь без… своего акцента, - предложил смотритель, постаравшись быть максимально учтивым.
-- Не мо-гу, - по слогам ответил молодой человек и глазами начал обшаривать пространство. Несколько раз заострив свое внимание на обложке книги «Записки из Мертвого дома», он попросил смотрителя книгу жалоб.
Смотритель, нехотя, подошел к высокому шкафу и вытащил из самого верхнего маленького ящика книжецу в черной обложке. Из соседнего ящика в руки молодому человеку передал необычного вида ручку и предложил сесть за свой стол.
Молодой человек снова посмотрел на книгу Достоевского, переведя после этого взгляд на смотрителя, после чего открыл книгу жалоб и настрочил четыре строчки:
«Уважаемые привратники! Довожу до вашего сведения, что работа на Едином вокзале ведется безобразно. Срочно требуется реорганизация всего личного состава, который занимается непонятно чем. Поезда ходят с получасовой задержкой и причина тому не объяснена. Разберитесь с данным инцидентом и поскорее!
3.12.15.11.15 ----- Эрл Финиган»
Через секунду сообщение из книги жалоб исчезло. Молодой человек, представившийся в письме Эрлом Финиганом, ничуть этому не удивился. Он вообще любил писать самые разные кляузы, делал это с великим удовольствием, считая, что все должны работать каждый день, как в последний раз. Если бы смотритель знал, кто перед ним стоит – никогда бы не дал книгу жалоб, да и на порог своей коморки не пустил бы. Таких людей никто не любит, они как заноза в пальце, ноют, зудят, жалуются на свою жизнь, постоянно причитают, что мир ополчился против них, что любая каверза – это чья-то уловка, желание сделать их и без того тягучую и полную передряг жизнь сложнее и опаснее. И при этом Финиган уже имел в свои годы высокое положение в обществе, был одним из пятидесяти связных мира нашего и миров рядом идущих.
-- Простите, как вас? – спросил Финиган, протягивая книгу жалоб.
-- Смотритель Булл.
-- Ах, да, разумеется, простите. Я не обратил внимание на ваш бэйдж. Так вот, смотритель Булл, позвольте мне дать вам совет, завязывайте с чтением на работе. Единый вокзал – это не место для читальни, работайте впредь добросовестно, иначе следующая запись в книге жалоб будет писана на ваше имя.
Смотритель побагровел. Его усы дрогнули, он собирался что-то высказать Финигану, но в последний момент сдержался. Такие люди могут все что угодно, опираясь на свои связи. А лишиться работы Буллу сейчас хотелось в последнюю очередь. Проблемы на работе наслаивались и на домашние проблемы. Его дом в Сумеречном уделе постепенно превращался в пыль, ремонтировать его было не на что – зарплаты смотрителя хватало только на то, чтобы покупать себе достойный ужин. Того и гляди, придется ночевать на работе, в коморке на полу. Примерив роль бездомного, Булл словно очнулся от своей злости и выдавил из себя почти учтивым голосом:
-- Как будет угодно.
Финиган явно этого не ожидал. Он нуждался сейчас в словесной перепалке и даже мордобое, если сильно повезет. Ему хотелось выплеснуть на кого-то свое отвращение, копившееся днями от постоянных поездок между нашим миром и Королевствами. В итоге же ему пришлось держать гнев этот в себе и лишь учтиво улыбнуться, как того требовали рамки приличия. Уже через мгновение Финиган исчез в дверях и Булл попросил Бога Харду, чтобы этот человек больше никогда не появлялся в дверях его коморки.
Не успел Булл закрыть дверь, как на шестой путь пришел поезд. Овеваемый красной дымкой он вкатился будто по рельсам на платформу, скрипя старыми тормозами. Смотритель часто слышал в разговорах машинистов, что поезда уже отживают свое, будто пора менять их полностью и искать замену всей системе. Мол, есть уже ручные порталы у некоторых умельцев и они летают группами по пять-десять человек между мирами, что даже привратники не могут их отследить. А поезда уже, как раритет и дань уважения истории таранят себе раз от раза путь между мирами.
Из открытых дверей поезда 96561 высыпали существа. Некоторые уже были в гуманоидном обличии, некоторые предпочитали путешествовать в своей настоящей форме, тем самым уменьшая вред своему здоровью. Хотя по соображениям личной гигиены, о чем неоднократно предупреждают плакаты, висящие в каждом поезде и на каждом вокзале, использовать кошачью, волчью и другие формы оборотней при переправке между мирами запрещено. Да только кто смотрит на эти листовки? Поэтому из поезда, по привычке, выбежали волки, львы, тигры, вепри и даже один кардых. Это чудовище внушало ужас всем находящимся на перроне, поэтому остальные оборотни поспешили ретироваться в разные стороны. Кардых передвигался медленно, будто старик, опираясь на свои передние лапы, как на трость. Когда существо все-таки вставало на задние лапы, то головой он задевал висящие люстры. Булл уже собирался закрывать коморку, но кардых направился прямо к нему, что нервно бурча.
-- Аргхххх… всякие козявки под ногами мешаются! – воскликнул он, оттолкнув ногой здорового по человеческим меркам вепря. Тот что-то хрюкнул в ответ, но кардыху достаточно было лишь рыкнуть, чтобы тот пустился наутек.
Булл покорно ждал у входа в свою коморку. Чудовище подошло к нему и лютым взглядом окинуло маленькую комнатушку, которая ему была чуть выше пояса.
-- Книгу жалоб мне – быстро! – скомандовал кардых. Булл даже не пошевелился. – Ты что, не расслышал? Книгу мне быстро!
-- Слышу я отменно, - ответил Булл без тени страха. – Но как же ты собираешься писать?
-- Ааааааргх!! Вечно все требуют эту убогую гуманоидную форму! Ненавижу! – рык кардыха привлек внимание трех привратников, следивших за порядком на Едином вокзале. Они с должной опаской и уважением подошли к существу.
-- Что-то случилось, господин кардых? – максимально учтиво спросил один из привратников. Однако существо на него даже внимания не обратило. Тогда он вытащил из кармана небольшую палку, которая через мгновение превратилось во внушительную дубинку. На ее конце зажегся красный огонек. Стоило привратнику дотронуться до чудовища, как тот взревел и начал на глазах принимать человекоподобную форму. Громкие «Аааргх!!» разносились по вокзалу несколько секунд, а потом кардых превратился в человека. Вид его был явно не лучшим: длинные волосы были растрепаны, как после местного урагана, а брился последний раз он в человеческой форме, наверное, лет этак пять назад.
-- ААААРГХ!!! – уже человеческим голосом вскрикнул кардых и упал на колени. Его вырвало прямо на ботинки привратников, что немало повеселило чудовище. – Это вам за неуважение! Вы хоть представляете, как это хреново?! Три месяца я не был в этой грязной гуманоидной форме… аааргх!!!!
-- Поправка 6.15 гласит, что все прибывшие на Единый вокзал подчиняются общеустановленным законам… - отчеканил молодой привратник, задача которого и была отчеканивать эти правила, однако кардых бесцеремонно его оборвал.
-- Да знаю я ваши тупые правила! «Все прибывшие должны иметь гуманоидную форму, установленную законами» - передразнил молодого привратника кардых и ткнул ему пальцем в грудь. – Только твои законы ни черта не действуют в Сумеречном уделе, так что позволь дать тебе совет – засунь себе эти правила куда подальше.
Привратники в два счета скрутили кардыха после этих слов и повалили на серый каменный пол вокзала.
-- За нарушение нескольких установленных законов Единого вокзала мы задерживаем вас на трое суток.
Молодой привратник зачитал права кардыху, после чего возмутителя порядка сопроводили в специальную комнату для задержанных. Чудовище еще долго обсыпало проклятиями и угрозами привратников, но на его «ааргх!» уже никто не реагировал.
Булл сопроводил глазами привратников, а затем вернулся к своему рабочему месту. Ему уже вовсю трезвонили из Королевств, пытаясь отправить очередной поезд.
-- Простите за задержку, у нас тут на вокзале форс-мажор с кардыхом вышел, - сообщил Булл, нажав на синюю кнопку своего серого агрегата.
«Хорошо, вы готовы принять поезд на вторые пути?» – ответил все тот же машинный голос, только уже мужской, а не женский, как из Сумеречного удела.
Смотритель поднялся на ноги и глянул перрон возле вторых путей. К счастью, никого там не было, однако на подходах к нему уже толпился народ, поэтому стоило поторопиться. Булл сразу же щелкнул на красную кнопку и серый агрегат снова заскрежетал.
«Отправляем состав 18815 на вторые пути» - донеслось из него через некоторое время и все стихло.
Булл глянул на часы, висевшие над его столом, затем открыл небольшую панельку на агрегате и набрал комбинацию цифр: 2123599. Несколько секунд в комнатушке воцарилась тишина, затем тихий, но от этого не менее неприятный металлический звук и из агрегата донесся уже знакомый женский голос из Сумеречного удела.
«Все готов к отправке 26561?»
-- Да, сейчас объявлю трехминутную посадку, - отрапортовал смотритель, после чего повернулся к громкоговорителю.
-- Поезд два, шесть, пять, шесть, один до Сумеречного удела отправляется через три минуты. Поспешите на посадку.
Буллу всегда было смешно наблюдать, какая паника начинается у пассажиров после таких слов. Бессмысленная беготня с проверкой всех своих вещей. И обязательно ведь убежит куда-нибудь ребенок, которого потом все привратники будут по вокзалу искать. А потом он неожиданно находится на перроне, куда через минуту придет поезд… Сколько раз смотритель был свидетелем таких картин? И почему никто из писателей не додумался описать это с изрядной долей иронии? Ведь постоянно кто-то теряется в столь ответственный момент. Булл стоял у окна и наблюдал, как очередная мамаша (судя по ушам, из лесных жителей) потеряла своего сыночка. А тот уже вовсю наслаждался вкусностями из буфета, не обращая даже внимания на хаотичные поиски своей мамы. Но вот, кажется, привратники нашли его и ведут под руки к матери… Счастливое семейство снова в сборе и вместе они бегут к перрону, где на шестых путях их уже ожидает поезд домой. Маленький парнишка что-то рассказывает матери, жестикулирует, показывает в сторону буфета… еще мгновение и они скрываются в вагоне поезда.
«Идиллия… чтоб ее» - подумал Булл, плюхнувшись на стул. Похоронив жену несколько лет назад, он превратился в прожженного циника. Наплевательское отношение к жизни не было для него чем-то из ряда вон, тем более что жизненные проблемы частенько доставляли Буллу дополнительную головную боль. Он долго и упорно пытался смириться со смертью Берры, а когда ему, наконец, удалось преодолеть долгие месяцы борьбы за жизнь собственную с поиском смысла дальнейшего существования, цинизм превратился в неотъемлемую часть его характера.
Щелкнув по кнопке, Булл отправил поезд до Сумеречного удела. Он даже не стал смотреть, все ли успели к отправке. Смотритель почувствовал ту безысходность, которая глодала его изнутри несколько первых месяцев после похорон. Безысходность, затмевавшая разум.
«Люди, кажется, называют это депрессией, но почему сейчас?!» - Булл снова взял в руки Достоевского, но взглянув на обложку, тут же отправил книжку в ящик стола. Ему хотелось читать и не хотелось одновременно. Словно его чувства раздвоились на желаемое и действительное.
Булл решил выйти из своей коморки и осмотреться. Как всегда на вокзале было много существ. И в человеческом обличии, и в собственном. Троица привратников, словно сонные мухи наблюдали за всем будто через розовые очки, изредка переговаривались и очень редко двигались с места.
«Вот же у них странная работа. Целый день стоять на одном месте и охранять порядок, чтобы всякие, вроде кардыха, не нарушали спокойное течение жизни на вокзале».
Булл шагнул вперед и тут же наткнулся на человека, спешившего по своим делам. Дипломат неизвестного упал на каменный пол и раскрылся. Сотни листочков разлетелись в разные стороны.
-- Ох, слепой идиот! - Булл начал поднимать листочки, изредка выхватывая из них обрывки слов и фраз: «Доклад №14», «Прошу проверить», «Насколько я понимаю», «имеет отношение»…
Владелец дипломата, молча, поднимал листочки и складывал их обратно, но всем своим видом показывал, насколько он недоволен.
-- Прошу меня извинить! – Булл снова попытался извиниться, но человек с именем Алан Крахтос на бэйджике, даже не ответил ему, лишь выхватив охапку листочков и затолкав их в дипломат.
Булл отошел в сторону, и Крахтос нервным шагом направился в сторону буфета. Сразу же после этого смотрителя обошел небритый мужчина с черными волосами. Лица он не запомнил, но взгляд неизвестного явно был направлен в сторону человека с дипломатом. И хотя в обязанности Булла входило докладывать привратникам обо всех странностях напрямую, он решил проследить за неизвестным человеком самостоятельно. А если вдруг запахнет жареным, всегда можно вернуться к привратникам и доложить им ситуацию.
Буфет находился за прозрачным стеклом, так что Буллу не было необходимости заходить внутрь, чтобы следить за всем происходящим. Смотритель пристроился у магазинчика с газетами и под предлогом посмотреть свежую прессу начал наблюдать за неизвестным человеком и Аланом Крахтосом.
Крахтос заплатил за пользование компьютерной связью и устроился у самого окна, чтобы успеть пронаблюдать за появлением поезда из Королевств. Булл был уверен в этом, потому что время от времени Крахтос бросал набирать текст, и смотрел в сторону вторых путей. Неизвестный пристроился у барной стойки и заказал бокал пива. По всей видимости, он был человеком, потому что только люди обычно берут этот напиток. В Сумеречном уделе в ходу, так называемый «хайд», а жители Королевств в буфете пьют лишь привозное вино из родных краев.
В бессмысленном ожидании прошло несколько минут, пока под звучный свист на вторые пути не вкатился поезд из Королевств. Булл бросил газету, кинул продавцу две монеты и ринулся к своей коморке. Только сейчас он вспомнил, что забыл ее закрыть, когда выходил! А если кто-нибудь пришел из начальства, а его нет на рабочем месте? Так или иначе, Булл поспешил – ему нужно было отрапортовать о прибытии поезда.
Аппарат уже вовсю гремел неприятным слуху металлическим звонком. Смотритель нажал на синюю кнопку.
-- 18815 только что прибыл на вторые пути. Обошлось без происшествий, - доложил Булл.
«Хорошо, будьте на связи» - сообщил мужской голос и агрегат перестал издавать этот истошный звон.
Булл сел и обхватил голову руками. Своими детективными разборками чуть не выкопал себе яму, оставил рабочее место без присмотра, да еще и открытым.
«Пора ехать в Кариштоль. Лучшего места, чтобы поправить свои нервы – не найти» - подумал Булл и встал, чтобы осмотреть посадку на рейс 18815. В числе пассажиров он заметил человека с дипломатом Алана Крахтоса. Было заметно, как он нервничал и озирался по сторонам. Но на перроне, да и вообще на вокзале, не было нигде неизвестного с черными волосами. Булл поймал себя на мысли, как это смешно показалось со стороны, и убедил себя в очередной раз, что отпуск просто необходим.
Посадка в Королевства прошла на удивление быстро. Смотритель отрапортовал, что рейс 18815 готов к отправке обратно и сухой металлический мужской голос дал свое согласие. Булл незамедлительно нажал на красную кнопку и поезд со вторых путей начал исчезать прямо на глазах. И тут снова пришло это гнетущее ощущение безысходности. С еще большей силой оно ударило в голову, как порция двойного «хайда» на голодный желудок. Мимо его коморки начали пробегать люди, послышался жуткий треск. Булл ринулся посмотреть, что случилось. На вокзале стоял хаос, все существа, прибывали в состоянии близком к безумию, бежали в сторону крыла для проживания, что находился с левой стороны от смотрителя. У буфета же разворачивалось настоящее сражение. Трое привратников лежали на каменном полу, а около них стоял известный Буллу человек – тот самый, что следил за Аланом Крахтосом. И в руках его была какая-то маленькая вещица, напоминавшая черную шкатулку. Неизвестный поставил ее на землю, а затем щелкнул на какую-то кнопку и в мгновении ока… испарился.
«Почему они все бегут?!» - пронеслось у смотрителя в голове. Булл подошел к лежащим привратникам, и в следующую секунду ему тоже захотелось бежать. Бежать без оглядки, потому что людей в белой одежде просто не было. Лежала лишь их униформа, а сами они исчезли.
Булл уже собирался бежать, но внезапно черная вещица, которую он принял по незнанию за шкатулку, подскочила на полтора метра. Смотритель успел лишь моргнуть, после чего мощнейшая вспышка стерла его с места. Первая пульсация уничтожила все живое на вокзале. Люди и существа, пытавшиеся укрыться в крыле проживания, разлетелись на молекулы. Вторая пульсация вывела из строя стоявший в коморке Булла агрегат, а вместе с ним и всех на поезде 18815. Они этого даже не почувствовали, просто их тела и разум затеряются где-то по дороге в Королевства и состав не придет на станцию Олдинг.
Вокзал опустел. Шкатулка продолжала висеть в воздухе, она собирала энергию, чтобы дать третий заряд, пульсацию, которая обратит в пыль это место. Так и произошло, через пару секунд Единый вокзал перестал существовать.