Мимо промелькнул метательный кристалл, с мелодичным звоном разбился о камень. Следующий вильнул в сторону. Третий замер в воздухе и упал.
Аэдан толкнул вперед замешкавшегося дасачче и они побежали. Ханнок слышал, как за спиной воюет магия – свист, потрескивание, хлопки. Безобидные на первый взгляд звуки, которых за последние полгода химер научился бояться.
Они нагнали Коннота. Не без труда – пускай бледный демон особо не торопился, но бежал ловко и размеренно. Сохраняя зловещее спокойствие. Выбирая идеальные точки опоры для прыжков. Сарагарец знал, что не сможет так, даже если будет всю жизнь тренироваться.
Позади громыхнуло. Закричали. Но по мере того как они удирали от рухнувшей многоэтажки, отголоски боя стали затихать вдали. Похоже, Хал-Тэп выиграл-таки им время. Или же укулли просто побоялись преследовать по незнакомому городу.
Три квартала спустя Ханнок заметил, что у бледного как-то странно дергается половина морды. Потом Коннот споткнулся. Замер. Вновь разогнался. Замер. Развернулся, мотнул головой, словно получил затрещину, побежал дальше. Зарычал, полоснул себя когтями по предплечью, до крови. Остановился. Зря серый сарагарец думал, что страшнее автоматонного Коннота демонов еще не видел. Воюющий сам с собой Коннот оказался еще жутче.
- Нет. Я смогу. Я сильней, - повторял бледный. По крайней мере Ханноку показалось, что именно эти слова – речь несчастного была едва разборчивой. А еще у бледного опять кровил нос. Сарагарец надеялся лишь, что это он просто заново расшибся, а не вчинил сам себе вред.
Коннот дернул себя за руку, с хрустом, словно вправлял вывихнутое. Опять же, за этими самоистязанием не поймешь. Развернулся и пошел обратно. Вначале медленно, словно ему на ноги по свинцовой гире навесили. Потом быстрее. Потом…
Фреп-Врап сбил бледного с копыт. Навалился, удерживая немаленьким весом. И то едва хватало – летун шипел и плевался, выворачиваясь. Даже сильному илпешу удавалось справиться с ним с видимым трудом. Опытный Аэдан наступил демону на хвост, чтобы не получилось полоснуть жалом. Ханнок беспомощно сжимал в руках огнестрел, безнадежно погнутый, незнамо зачем подобранный, прикидывая куда будет бить прикладом. Если что.
- Пусти меня, тварь! – ревел бледный, - Сейчас же! Или я с тебя живьем шкуру спущу! Нгаре клянусь, я сделаю это медленно! Убью, как животное!
- Хрраф. – оскорбился фольклорист и заломил демонскую лапищу так, что тот взвыл и замер. Какой бы жуткий приступ боли не накрыл княжьего согладатая… бывшего соглядатая, теперь, похоже, вкус к боли он вновь утерял.
- Так. Уймись. – сказал Аэдан, - Никто никуда возвращаться не будет. Наш друг не для того отдал свою жизнь...
- Он еще жив, ты, сойданово отродье! – простонал Коннот, - Я знаю это.
- Тем более, - невозмутимо продолжил Кан-Каддах, - Если ты сейчас пойдешь и убьешься об Орден, лучше Хал-Тэпу от этого не станет. Сейчас мы все успокоимся и спрячемся от любопытных. Я не большезадый, но вон та улица, наверное, подойдет. И падать на голову там мало чему.
Вслед за одержимостями Коннота покинули и силы. Он обмяк, едва слышно поскуливая. Фреп убедился, что бледный стал неопасен себе и окружающим, подхватил его, закинул на загривок и они снова побежали.
- Так. Ну и что это было? – спросил Аэдан, когда они, тяжело дыша и все еще вздрагивая от воспоминаний, укрылись в обросшем ивняком доме в заброшенном и точно нежилом дворе-колодце.
Коннот не ответил. Последним в укрытие зашел Ксав-Уилаге, господин Матоленим, хотя "господином" его сейчас назвать было сложно. Дасачче почти полностью растерял аристократичность, даже больше, чем остальные.
- Ты! – зарычал Коннот, - Это все из-за тебя! Если бы ты сразу выбросил проклятую стекляшку…
- Моя вина, - едва слышно прошелестел огарок, склоняя голову.