- Это для них, - подтвердил догадку Чары Корвин. – Меня эта иллюзия не касается. Я тебя как облупленную знаю. Твою нифильтикультяпистость никакая магия не скроет.
Ведьмочка фыркнула, но ничего не ответила. Что можно ответить на чересчур о себе переоценённое мнение и о других недооценённое? Пусть пребывает в этой уверенности и дальше. Это даже, можно сказать ей на руку. При такой уверенности обычно расслабляются, теряют бдительность, начинают совершать ошибки. Вот тогда она и отыграется за всё, что он у неё накипело.
Монахи тем временем закончили подготовительные мероприятия и в огороженные столбиками площадки начали проходить смиренного вида святые отцы с длинными и седыми бородами, короткими и пышным колоритом, клочкастыми и окладистыми, округлыми и в виде сосулек. Фигуры тоже разнились - пузатые, худые, высокие, низкие, горбатые и как жерди. Все, как и полагается босиком и в набедренных повязках. Рядом с каждым из них семенили по одному служке. Молоденькие, вертлявые, видимо самых юрких выбрали.
Лампочка выхода из реальности за оградой оживилась, обозначая, что время пошло и можно отсюда ретироваться. Чара указала на это Корвину, тот не отреагировал. Она попыталась ещё раз.
- Ну что же ты, смотри, нам только за руки взяться и пройти можно! – прошипела она.
- Уймись, - отмахнулся маг. - Разве не видишь, где выход находится? В этой реальности будет проверяться не сила физического тела, а сила огненного.
- Это как?
Маг вздохнул, закатил глаза, видимо сформулировал всё, что было нужно и в какой необходимо последовательности, а потом начал.
- Ты знаешь, что человеческое тело поддерживает определённую температуру?
- Ты меня за идиотку принимаешь? – поджала губки Чара. - Конечно.
- Во время болезни температура повышается. Во время упадка сил – она снижается. Притом, допустимые границы и того и другого состояния узки. Чуть выше, чуть ниже – смерть.
- Ну, дальше... – чем больше Корвин объяснял, тем меньше это мероприятие ей нравилось.
- Так вот эти дяди сейчас собрались здесь, чтоб разогреть своё тело до пятидесяти, шестидесяти, семидесяти, а у кого получится и выше градусов. Одна загвоздка. При такой чрезмерной внутренней температуре, перегрев, сворачивание белка и отмирание тканей гарантированы. Поэтому этих дядей служки сейчас будут охлаждать с помощью простыней, смоченных водой из полыньи. От каждого из этих юнцов зависит жизнь почтенного уважаемого монаха. Оступится ли юный помощник, не принесёт простыню вовремя, устанет бегать, отвлечётся – всё. Монах погибнет от перегрева, который сам же и создал в собственном теле. Game over, как говорится.
Чёрт, вот так влипли. И как она сюда попасть сумела? Знаний явно не хватает, чтоб по таким местам путешествовать. Нет, надо идти учиться даже в том случае, если сейчас экзамен сдаст. Хотя... вот как-то глядя на мрачного Корвина, уже сомневается, что всё закончится положительно.
- И кто из нас будет монахом? – тихо спросила Чара.
- Ну, явно не ты. Ты ещё не обладаешь такой техникой. Да и если бы обладала, боюсь, даже при детских пятидесяти градусах окочуришься. А вот то, что моя бренная жизнь теперь в твоих руках, от этого действительно не по себе. Была бы возможность выбора, я предпочёл бы одного из этих юнцов, зная твою неуклюжесть, нерасторопность, криворукость...
- Ну всё. Хватит, - внутри что-то перещёлкнуло, как затвор. - Ты думаешь, я прям сплю и вижу, чтоб уничтожить тебя? Да сдался ты мне. Мне испытания надо пройти, чтоб выбраться отсюда. Как до выхода-то добраться скажешь, или в философии опять погрязнешь?
- Выигрывает тот монах, то высушит больше всех простыней своим телом. - Спокойно продолжил Корвин, но ведьмочка его тоже не плохо знала, чтоб по расстоянию между словами понять, что он нервничает. - Нам нужно высушить такое количество, чтоб горка простыней до лампочки достала. Но при этом, чтоб при перемещении обратно в капсулу у меня температура тела опять была приближена к норме. Весь, сама понимаешь, там проруби нет. А без дополнительно источника охлаждения, я не жилец.
- Радиатор к себе привяжи, - процедила Чара, но так, чтоб маг не слышал.
А впрочем, он всё равно услышит, раз мысли читать умеет.
Корвин не отреагировал на её выпад, взял широкую досочку из стопки и пошёл к выбранной полынье. Чара за ним.
- Монахи, монахи... – не удержалась она. - А всё равно на снегу сидеть не хотят. Просудиться боятся.
- Это для того чтобы лёд не растаял, тупица. Научись сначала складывать два и два, а потом рот раскрывать.
Всё, это было последней каплей. Эфирка начала подкипать у неё. Ковин сел в позе лотоса. Ужасно неудобная поза. Её придумали специально, чтоб издеваться над человеческим телом. И вот теперь надо отрешиться не только от затекающих конечностей, от суеты вокруг, от собственных решений и собственных желаний. Заставить жизнь вокруг себя замереть, чтоб внутри можно было без помех разогреть зияющую внизу живота топку, сейчас больше похожую на кочегарню из преисподней.
И вот тут Чара поняла, как Корвин умеет читать мысли. Он постоянно находится в таком чуть разогретом состоянии. Считывая информацию с пространства. Такой собственный сканер широкого действия. Просто сейчас, маг раскаляет этот механизм до максимально допустимого состояния, и аура, исходящая от него такая широкая, что поглощает и её тоже. Отчего Чара может видеть его мысли. Может видеть всё, что происходит внутри его мира. Хотелось замереть, прислушаться, изучить, налюбоваться в конце концов. Когда она ещё такое увидит!
- Простынь... – возникла в мозгу слабая мысль, похожая на пинок.
О небеса, как она могла забыть. Засмотрелась на невиданный эффект, а физическое тело-то разогревается. С трудом вырвавшись из мира наваждений, она засуетилась с простынями. Обмакнуть, положить на голову напарника, отчего тот становился походим на привидение, пока первая сохнет, вторая должна быть наготове уже мокрая. Поменяв местами простыни, первую надо отнести к огороженному на льду месту, а следующую намочить. Круговорот простыней в мире огня и холода. Топка изнутри Корвина разогревалась всё сильней. Из черно-красной она стала оранжевой, потом жёлтой. Двигаться приходилось всё быстрее. На снегу рядом с излучающим жар магом с простыней налилось достаточно воды, чтоб при застывании образовалась корка льда, отчего ведьмочке приходилось постоянно скользить в самом опасном месте. До Корвина она боялась уже дотронуться. Когда она опускала на его плечи и лоб, очередную мокрую простыть, та начинала шипеть, как на раскалённой сковородке. Но было не до сантиментов, с каждой использованной простынёю она уже не успевала бегать к под мигающую лампочку и просто бросала их рядом, а потом в промежутке, когда удавалась выхватить свободную секунду, приносила сразу охапкой. При очередной такой пробежке, она поняла, что ещё одна такая охапка и стопка достанет до нужного размера и ужаснулась. Внутри Корвина топка давно уже белая. Ему надо успеть остыть! Из этой реальности выходить пока нельзя. Вопреки собственной цели, она примяла простыни, чтоб лампочка случайно не зафиксировала, что их можно отсюда забирать и дала ещё время.
- Остывай, остывай! – взмолилась она, оказавшись в магом рядом. - Простыней достаточно. Ещё одна такая партия и всё, мы прошли. Теперь надо только остыть!