|
Скорлупа пустотелых осыпалась на пол. Уэнделл отступил к стене. Вдох. Выдох. Мелкую пыль на ладонях он даже не успел стряхнуть, сама исчезла. Припадок ярости угасал; но глубоко внутри продолжало тихонько клокотать, и парень-пёс с тревогой отметил лёгкое сожаление, абсолютно чуждое, - ни он, ни бультерьерская сущность не могли бы желать продолжения побоища.
Исцеляющий свет, предназначенный Мануэлю, вызвал двойственное ощущение - к нему захотелось потянуться, но тут же возникло мгновенное желание спрятаться - и вытатуированная проволока кольнула кожу как настоящая, а похожий на проволоку след от ножевого ранения на правой руке вдруг запульсировал, будто рана вот-вот откроется. Откуда вообще этот шрам? И царапина от когтя полутрупа несколько секунд ныла, как свежая. Уэнделл потёр правое предплечье, затем сдавил его ладонью. Охренеть, было двое охламонов в одной тушке, теперь вот зараза добавилась.
Он рассеянно наблюдал за призрачным собеседником дамы-медиума; когда тот покинул номер, парень-пёс подобрал свою сумку.
|