4
Баллистический снаряд не оснащен ни ионными двигателями, ни солнечными парусами. По сути своей, это попросту герметическая железная банка с минимальной системой жизнеобеспечения. Рельсовый ускоритель запускает ее в пустоту, после чего, она много месяцев пересекает ее с тем, чтобы относительно мягко опуститься на Ардалис по баллистической траектории. Ну как – относительно? Очень относительно.
В том случае, если оператор пуска неверно рассчитает траекторию – обитателей снаряда ждет ужасная участь. Или огенная смерть в гравитационном колодце, или вечный полет сквозь безжизненную и бездушную пустоту.
Впрочем, я был полностью уверен в аналитических и математических способностях мастера Майкрофта, с учетом того, с какими друзьями он водился.
И тем не менее, на сердце у меня все так же было неспокойно, в последние тяжкие моменты сборов и расставания.
- Когда посланник давних времен окажется дома, круг замкнется – Так сказал мне кибершаман.
- Это тебе сказал машинный разум? – спросил я его.
- Разумы! – поправил Майкрофт – Их много, протектор. Больше, чем людей. Там, в вышине верхнего мира, процветают великие города, страны, и целые цивилизации, которые нам никогда не постигнуть в полной мере. Впрочем, это к делу не относится.
Мы стояли посреди пусковой шахты верфи, опершись на балюстраду, ограждающую снаряд. Последний – железная сфера с несколькими антеннами, и ножками-стабилизаторами – висел на направляющих талях. Матросы с парусника Гая загружали в него провизию, одежду, и другие полезные вещи, могущие пригодиться нам в путешествии. Впрочем, совсем немногое из того, чем мы привыкли окружать свою жизнь в Кластере, могло понадобиться нам там, внизу, в Сине. Жизнь там совсем другая. К примеру, Майкрофт со смехом встретил попытку мастера Фуко погрузить в снаряд надувной дом. По его словам, даже если этот дом бы и не лопнул тотчас же по прибытии в Син, едва ли он смог бы хоть на йоту защитить от бесчисленных опасностей неблагоприятной окружающей среды, доминирующей на дне гравитационного колодца.
- Что машинные разумы знают о «Нагльфаре»? – Спросил я Майкрофта.
- Знают? Многое. Говорят? Немногое – Улыбнулся он – Жители верхнего мира не любят говорить об эпохе Утопии. Мир тогда сошел с ума, ты сам знаешь. Они не очень хотят вспоминать об этом. И уж подавно, не хотели бы, чтобы об этом вспоминали люди Кластера.
- И все же, ты согласился нам помочь.
- Да.
- Почему, мастер Майкрофт? Какие выводы ты для себя сделал? Только не говори, что тебе попросту стало жаль Гаевну.
Услышав, что мы говорим о его дочери, авиатор Гай, руководившие загрузкой снаряда, подался к нам поближе, прислушиваясь.
- Как ты думаешь, протектор, почему, по твоему, я все это делаю? Почему помогаю беженцам из Кластера и из Вихря попасть в Син? – услышал я вместо ответа.
Вместо меня, ответил авиатор Гай.
- Вот уж и действительно, маразь! Почему?! Я долго об этом думал. Почему такие выродки, как ты, мешают нормальным людям жить? Отчего вам, суки, неймется? Мы просто хотим жить обычной, нормальной человеческой жизнью! Но нет же! Всюду – на каждом шагу подстерегает всякая пошесть! Скупщики детей! Разносчицы инфекций! Проповедники ересей! И хуже всех – такие твари, как ты. Сговорившиеся с думающими компьютерами выродки, позор, предатели человеческой расы. Каждую стадию вы сманиваете невинные души в ад нижнего мира! Твари, твари, твари!
Столько боли, столько горя, и застарелой горечи было в его словах. Но Майкрофт встретил их холодно.
- Никто не тащил вашу дочь вниз силой, Гай. Никто не крал ее из дому тайком. Да и был ли у нее, вообще, дом?..
- У нее был парусник!
- Парусник…
Сколько презрения Майкрофт вложил в это простое слово!
- Разве человек был рожден для парусников? Мы все – кровь и плоть нижнего мира. Древние люди, бессмертные и безумные, в своей нелепой гордыне вознеслись в мир средний, и затем – и в верхний. Но мы не в силах изменить своей природы. Ее зов в каждом из нас. Он манит нас вниз. И иные попросту более восприимчивы.
Я покраснел.
- Так вы полагаете, что я хочу этого?! Что я хочу рухнуть в Син?!
Майкрофт улыбнулся.
- В верхнем мире ты предстал предо мною нагим и беззащитным. Не как протектор Земправа, но как раб божий. Я глядел в твою душу, и видел страх. Это страх божий, протектор. И пускай Бога больше нет, страх перед ним по прежнему жив в людях, и он способен изменить мир – и даже, миры. Вот почему Гай никогда не сможет попасть в Син – в нем попросту нет этого страха. И вот почему ты должен это сделать, протектор. Ты спустишься вниз, найдешь ковчег с древними заветами, и заразишь его страхом божьим.
И нижний мир содрогнется.
Историки один за другим забирались в баллистический снаряд. Мое время в Эротическом Кластере подходило к концу. В последний раз я оглядел бескрайние решетчатые платформы верфи, расходившиеся во всех шести направлениях. В последний раз я оглядел бескрайнюю, сияющую звездами и огнями контейнерных городов пустоту за смотровыми окнами. В последний раз – «Точку росы», которая, свернув паруса, притаилась у причала, ее экипаж – добрых матросов, и мастера Гая из Йорвингле, любящего отца и страстного человека, который никогда не решиться бросить свой родной мир.
Впереди у меня были долгие стадии неуправляемого полета в пустоте. Скудный паек, спертый воздух, диспуты историков, медленно сходящих с ума от тесноты, и рассказывающих все более и более странные сказки. Впереди у меня была баллистическая посадка – нет, жуткое падение в неумолимую яму гравитационного колодца, и знакомство со всесминающей, выворачивающей кости и жилы силой тяжести.
Впереди у меня было знакомство с Сином.